Отложенная миссия. - Спасатель

Два небрежно одетых мужика, стоящие  у кабины водителя,  то шептались, то настороженно оглядывались и этим больше всего выдавали  недобрые намерения. Елена Андреевна почти полчаса контролировала поведение заговорщиков: всматривалась в их лица,  по гримасам пыталась предугадать  их действия. Задача казалась наитруднейшей. Она всегда узнавала среди окружающих людей  типов криминального мира. Странные мужики попросили водителя остановить автобус, водитель среагировал – открыл двери,  и пара  выскочила в утреннюю рань, вслед за ними выскочила и беда. 
Елена Андреевна села удобнее, позволив  сознанию отключиться от надуманной проблемы, расслабила плечевой пояс и вдавила усталое тело в спинку кресла. Автобус бодро  мчался,  разрезая тайгу на две умиротворяющие половинки мира. Благостность только начала свою работу, но тревога  вернулась и обозначила себя  мудрствованием: «дорога бежит, а за ней память ухабами скачет!» Елена Андреевна очень любила афоризмы,  к надобности умела и присочинить, усмехнулась самой себе: «Старой бабе и на печи ухабы».  Уже который год она «болталась», иначе не скажешь, между своим домом и домом дочери. Разные города, разная социальная среда и  каждая следующая поездка к дочери  становилась всё не посильнее и в материальном плане и психологическом.
Дочь Ирина семь лет назад сделала решающий выбор – вышла замуж по любви,  казалось,  за ответственного инициативного парня. Для Елены Андреевны выбор дочери становился слишком ошибочным: скромный и ответственный парень превращался в обузу, он упрямо  спивался на глазах у своих детей и этим пожирал их  настоящее и будущее. 
Прошлым днём с самого утра Виталик заегозил: воды в разные емкости набрал, несколько раз сбегал в магазин, долго колдовал в сенях, присмирел, спрятавшись от всех домочадцев в старой бане, не ел не пил несколько часов кряду, пока в совершенном одиночестве не произвёл на свет трёхлитровую банку самогона. Дочки – белокурая шестилетняя Анфиса, похожая на ангела воплоти и двухлетка Олечка – любопытная и глазастая пампушка,  часто прибегали к баньке звать отца домой, но как только они появлялись в дверном проёме предбанника, тот  грозно выкрикивал: «не мешать!», грубо выталкивал дочек за дверь, не позволяя  понаблюдать за таинственным и завлекательным действом.   
Почему она не смогла распознать такую плачевную судьбу своей образованной дочери? Пагубные повадки зятя ей самой цену сбивали, а вопросы:  Почему? За что? – уже давно не давали покоя разуму. Елена Андреевна  напряженно вглядывалась в просеки, словно пыталась высмотреть ответы на эти злободневные вопросы.
Просеки  быстро сменялись на разноцветные лесные массивы, и Елена Андреевна на какое–то время отвлеклась от невесёлых мыслей. Вспомнила вечерний концерт зятя: пьяный Виталик, еле стоящий на ногах, никак не мог дойти до кровати, чтобы, наконец–то лечь и отдохнуть от «праведных трудов». Он  падал,  полз, снова падал, а кровать никак не приближалась. Елена Андреевна хохотнула, а ведь вчера ей было не до смеху. Смеялась дочь, она подходила к мужу, повелительным жестом показывала ему на кровать, Виталик, нацеливаясь глазами на указующий палец, так напрягался, что способен был встать, но когда настырно выпрямлялся, то самострелом летел в противоположную  сторону. Ирина находила его где–нибудь в углу спальни в вечно разбросанных детских вещах и снова повелительным жестом показывала на недостижимую, но желанную цель – кровать.
Автобус шел плавно по гладкому полотну дороги.  Она   с удовольствием вытянула ноги, монотонно и ровно работающий мотор усыплял, и она отдалась его настойчивому требованию.
Отдохнув несколько дней  в своей чистенькой квартире, повидав друзей и соседей, она снова засобиралась к дочери. «Кто поможет, если не я?» – Уговаривала так себя, сев в автобус. Услышала женский голос:
– Товарищ – кондуктор! Автобус по расписанию выедет?
Расфуфыренная дама лет пятидесяти с полтиной  с копной темных волос  сидела на первом сидении салона без движения. Голос усилился: – Товарищ кондуктор!
На голос с нотками настырности «товарищ–кондуктор» обернулась,  откровенно вызывающий макияж 90–хх на её лице окунул пассажиров в эти года.
– Какая я вам товарищ? –  бросила она недовольство в салон.
– А кто Вы? – Дерзко вякнула дама  ревизорского вида.
Кондуктор удивленно подняла брови.– Ну, никак я не товарищ вам.
– А кто Вы? – Дама–ревизор требовала ответа,– Почему вам не нравится такое обращение? – Может вас называть госпожой? Эй, госпожа–кондуктор, можно вас спросить?
Кондуктор оглядела пассажиров, увидев любопытные лица, примирительно высказалась: – Да, просто: контролёр или уважаемая.
– Просто контролёр? – не унималась дама–ревизор. – Что ж вы спесь сбиваете? Вы же слышали, вас назвали товарищем, про дружбу напоминают, про советскую жизнь. Все выбрасывать на помойку?
Дама–товарищ, из–за которой начался сыр–бор,  в спор не включилась, вслушивалась, за неё включилась Елена Андреевна:
– Может, мы неверной дорогой поедем? – сказала и засмеялась.
Пассажир заднего сидения, увидев заходившего в салон водителя,  привстал и, выбросив руку вперед, картаво выкрикнул: – Верной дорогой идете, товарищ!
Открытые рты растянулись в улыбке. Пообщавшись с водителем, дама–контролёр пожелала счастливого пути и вышла. На её лице застыла скромная просвещенность.
Товарищ–Ленин на свое место садиться не стал, а прошел вперед и занял  свободное сидение рядом с Еленой Андреевной.
– Будем товарищами? Я – Александр! – провозгласил наигранно бодро, вдавливаясь всем телом в потертое засаленное кресло когда–то вполне определенного бордового цвета.
Елену Андреевну всегда раздражали пробивные мужики, тихони, конечно, еще больше, поэтому она смолчала. За четыре часа они все же успели подружится. Нашлись общие темы. Они тихонько болтали, успевая наблюдать за сменой пейзажа за окном. Ландшафт завораживал. Тайга отступила, перелески сменялись лысоватыми взгорками. Бросилась в глаза черная, словно бездонная проплешина взгорка.
– Это выгоревшая ягодная поляна,– осведомил новый знакомый,– представьте,  я ехал с поджигателями этой ягодной полянки. Возвращались с тещей с дачи. Пожар заметили все в автобусе; он охватил весь пригорок.  На обочине стояли двое мужиков, голосовали.  Водитель остановил. Когда мужики зашли в автобус сразу гарью запахло. Разговаривали тихо, но я понял: они подожгли.  Еще понял, что афганцы. Я позвонил в пожарную часть. Поджигатели на следующей же остановке  выпрыгнули. Везет  мне на истории. Вечный спасатель.
Александр продолжил рассказ о своих доблестях. Елена Андреевна рассеяно слушала сказания, затаив усмешку.
– Соседка баба Маша  сухую траву жгла на участке, чуть баню не спалила, слышу, как кричит: «Спасите! Спасите!», конечно, прибежал, потушил, – Александр перевел дыхание, – другую соседку тоже спас, её чуть не вдавил в ворота внук – самоучка. Кричу: «Берегись!», она стоит,  разинув  рот,  и  смотрит, как на нее задком Нива наезжает; пришлось вмешаться. Успел! – Александр шумнее вздохнул, продолжил  байки, – На лету мужика поймал, тот из автобуса выпадал. Дружок в гараж ушел. Нет и нет его. Пошел в гараж и обнаружил еле живого, газом надышался и заснул. Еле вытащил его, не пришлось оживлять, он сам  на воздухе очухался.
Елена Андреевна выступление Александра приостановила, прищипнув рукав его  куртки.
– Знаете, кажется, я тоже запомнила поджигателей. Три дня назад я, возможно, с ними ехала. Сразу узнаю бандитов или воров. Интуиция ли подсказывает, а может по природе способности – впору разведчицей служить.
 Елена Андреевна почувствовала, что витамин (пока ещё она  не дала ему правильного названия), накопленный за время отдыха, активно стучится и просится на свободу. Она позволила ему выйти.
– Господь часто прислушивается к моим оценкам или просьбам и высылает на помощь подвижников…, – Сказав это,  внутренне удивилась: вот только почему отношения с зятем главный свидетель не облегчает?
– Нет, Елена, поджигатели–не бандиты, скорее больные. Каждый афганец с причудами. Скоро ведь празднуем День Победы! Приходите в парк  Жукова!
Елене Андреевне и в голову не пришло расценить это предложение как приглашение на свидание, ответила: – Вряд ли смогу. На прогулку уйдут дочь с зятем, а мне с внуками сидеть.
Всплывшие картинки в памяти о доме и семье заставили Елену Андреевну окунуться в прошлые проблемы. Она уже пыталась быть добродушней  в отношениях с зятем: не замечала его огрехов в поведении с дочерью и детьми, не реагировала на его хвастовство, на то, как он умело отлынивает от работ по дому, но с каждым новым приездом убеждалась, что её уступки еще более расслабляли отца семейства. Всем родственникам, даже ближайшим соседям по улице Артиллерийской  было понятно, что дом,  в спешке купленный два года назад  на детский капитал,  требовал основательного ремонта. Зять никак не хотел этого признавать, и вместо того, чтобы призывать на помощь друзей, он продолжал радоваться – обмывать, якобы, удачную покупку с любыми мужиками, нечаянно оказавшимися в поле его зрения. Елена Андреевна сделала неутешительный вывод: любитель застолий не любил мужицкие дела и, казалось, поэтому после обильных возлияний намеренно с гостями скандалил до буйства. Гостеприимность зятя заканчивалась дракой, а потенциальные помощники с синяками и потрепанной верой в мужскую дружбу уже стороной обходили дом обидчика. Бывало, что хитрили – заманивали зятя для ответного благодарения, и согласно навязанной им традиции так отметеливали, что Виталик надолго возвращался в трезвую жизнь – становился очень обходительным.
9 мая вся семья Елены Андреевна появилась в парке маршала Жукова.   Дочь с мужем ходили по парку, активно болтали, премило улыбались друг дружке,  безобидно дерзили позади идущей Елене Андреевне. Анфиса и Олечка  резвились на зеленых лужайках, словно бабочки порхали, а то отбегали от старших  покачаться на качелях,  поползать на игровых площадках, поглазеть на шустрых мальчишек, лазающих вокруг когда–то действующего танка. Елене Андреевне приходилось оставлять влюбленную парочку, беспокоясь за внучек, отслеживать их игры.  На площадке недалеко от бюста маршала Жукова  девушка организатор зазывала всех желающих на соревнование. Елена Андреевна прослушав условия конкурса, собрала девочек и  пошагала по зеленой лужайке в сторону зятя. Ближе подойдя ехидно отчеканила:
– А слабо двадцать раз тебе, Виталик, отжаться?
– Да, хоть сто! – «на автомате» брякнул Виталик, смело  вглядываясь в лицо тещи.
– Приглашают поучаствовать в отжимании, – уже миролюбиво пояснила свой выпад.
Девочки запрыгали вокруг отца, повисли на руках.
– Пойдем папа! Ты победишь!
По парку разнеслось:
– Принимаем упор лежа!
Зять разнообразно жульничал. Дочь Ирина все время хохотала, зять наиграно сурово посматривал в сторону Елены Андреевны, девочки активно приседали рядом с отцом.
– И зачем тебе такой слабак? За что ты его любишь? – распалялась  мать, кивая в сторону зятя.
– Есть за что, мама! – ответила Ирина. Мать почувствовала в интонации непреклонность.
– Перевыполнение плана не получилось? – поздравила так подошедшего зятя.
Виталик отмахнулся от всех и пошел в сторону киоска  с напитками.
– Пошел стресс снимать! – Елена Андреевна продолжала задирать зятя, придерживая внучек, которые рвались за отцом.
– Опять ты, мама, все испортила!
– Испортила? Значит уйду! –  Андреевна торопливо, переместив теплые ладошки внучек в холодные руки  дочери, пошла восвояси.
Ей навстречу шли незнакомые люди с портретами родственников, чудесным образом, приметив в  портретах знакомые черты, она разрыдалась. Всплывшие в памяти лица безвременно ушедших родственников, напомнили о болезненных, тяжело–пережитых утратах. Один за другим ушли из жизни: справедливые бабушки, любимый отец – участник войны, чуткая и правильная мама, муж – её стена, опора и советчик во всех делах. Как примириться с этими утратами? Как сердце заставить ровно биться, мыслям не путаться, видеть хорошее, а не жить в ожидании только потерь?
Так, погруженная в скорбь, с потемневшим лицом она подошла к стеле, с устремленным ввысь посеребренным макетом ракеты. Её внимание привлекла толпа кричащих мальчишек. В центре мальчишеской толпы заметила мужчину средних лет в военном обмундировании. Елена приостановилась, военный активно жестикулировал, не спуская с неё глаз, выбросил руку вперед, прокартавил: «Верной дорогой идете, товарищ!»
 Елена Андреевна обомлела,  и слезы сразу высохли. Закатное солнце подкрашивало мундир разведчика, его ордена и медали в особенный божественный свет, в котором Александр представал  воплощением  только светлого будущего. Он вышел из толпы мальчишек, блистая всем своим видом, чеканя шаг по  ровной асфальтовой дорожке, подошел к Елене Андреевне. Рукопожатие  Александр задержал, согревая её похолодевшую руку в своей. Немного смутившись своему, казалось бы, естественному порыву, выкрикнул, привлекая внимание мальчишек:
– Елена! Вы правильно сделали, что пришли!
Они бродили по вечернему городу и болтали, болтали…
В дом зятя,  она вернулась затемно. В доме стояла тишина, но насторожил и расстроил кавардак, Елене подумалось: «похоже, шли бои, слава богу, внучки спокойно спали в своих кроватях».
Утром, не дожидаясь отрезвления зятя и дочернего терпеливого угодничества перед мужем, Елена засобиралась домой. Написала записку – «Я уехала домой!» и, осторожно  закрыв за собой дверь, отчитала шесть скрипучих ступенек крыльца.
На автовокзале она купила билет на ближайший рейс, вышла из здания автовокзала и немного побродила по перрону, сомневаясь в своем решении –  уехать.  Ждать автобуса чуть больше получаса. Присела на широкую желтую скамью. На скамье, что напротив, публика сидела разнообразная, но Елена стала наблюдать за военным. По знакам различия это был полковник, он всем видом показывал свою значимость: как – то надменно посматривал на окружающих, часто доставал носовой платок и вытирал лоб, успевая делать замечания рядом сидящей женщине, по всей видимости, жене. Елена Андреевна поймала себя на ощущении, что она завидует этой элегантной брюнетке; на ней пальто бежевого цвета, облегающего силуэта, оно подчеркивала прекрасную фигуру. Разноцветная шаль, наброшенная на плечи поверх пальто, украшала миловидное лицо, и  усиливало сияние карих глаз. 
Напротив военного остановился неряшливо одетый мужик, загородив собой  спутницу военного. Первых слов мужика обращенных к полковнику Елена Андреевна не услышала, только догадалась, что эти двое мужиков узнали друг друга. Мужик был огромен, он вертел головой направо–налево пока протягивал руку военному для рукопожатия, словно демонстрировал кому–то неожиданную встречу. Радости от встречи полковник не выказывал, да и вставать, как подобает офицеру, навстречу знакомому не стал.
Елена торопилась рассмотреть мужика и прочитать по его виду и разговору  статус в прошлой жизни, даже встала со своего места и приблизилась.  Заметив это движение, мужик даже развернулся в сторону Елены Андреевны; поняв, что зритель есть, он зажестикулировал ручищами, обращаясь к знакомому:
– Господин Валюха, а помнишь, как я тебя вытаскивал с поля боя?
Полковник скривился от неудовольствия:
– Да я же, Валера, сам выполз.
– Валя–нах, ты чо – нах, забыл? Я же – нах тебе жизнь спас! А ты, нах…
Елена Андреевна видела, как заволновался мужик:  небритое лицо багровело и тряслось вместе с ручищами от возмущения.
– Ты – нах, теперь гордый – нах! – и уже обращаясь к Елене Андреевне, стоящей рядом с открытым ртом, начал рассказывать историю незавидного героизма командира. Рядом сидящие люди, повернули головы в сторону отчаянного Валеры, с любопытством его слушали. Елена Андреевна время от времени встревала в рассказ, пытаясь образумить рассказчика и уменьшить количество нах – связок.
– Я же, нах, и автомат его не бросил и отстреливался. О камни – нах, все колени разодрал, сам без памяти – нах был!  Веришь? Вот, что со мной стало – нах? – обратился к Елене Андреевне. Она смотрела на этого небритого, кажется, опустившегося мужика, и  чтобы окончательно утвердиться в своем прозрении, спросила:
– Вы, что, здесь на автовокзале милостыню собираете?
Мужик Валерий, нахмурил густые брови, внимательно посмотрел ей прямо в глаза, некоторое время помолчал. Изобразив улыбку сочными розовыми губами, выпалил:
– Ты, чо, золотце? Я в тайгу с другом!  Валера, показывая кивком головы  на  мужика,  выросшего словно из–под земли,   более небритого,  добавил, – Замуж – нах отдам за него. Бери не жалко. Он больше – нах, герой, чем я – нах, на медведя ходит!
Елена Андреевна отпрянула, успевая, однако, осмотреть друга. Из–под фураги копна темных волос, борода по – грудь …, смотрит прямо и глаз голубых  не прячет.
Неожиданно для всех любопытных полковник сорвался с места. Елена Андреевна видела, как он схватил за руку свою спутницу,  как та, виновато улыбаясь, соскочила с лавки и пошла за ним. Они торопливо удалялись, натыкаясь на чужую кладь, на возмущенных хозяев клади. «Кто поросенка украл, у того в ушах верещит». Елене Андреевне нестерпимо захотелось послать навстречу убегающему полковнику образ своего зятя Виталика. Зять Виталик повел бы себя более  осязаемо, чем этот могучий Валера. В такой раз она бы согласилась на безудержную реакцию зятя по оценке событий и применению грубой силы. У Елены Андреевны даже руки зачесались. Она поняла, что так и будет: рано или поздно, но нарвется этот полковник на своего Виталика. «Ан, как бодро с места сорвался – похоже, в ушах заверещало!»
Отвлекшись на тему справедливого возмездия, только догадываясь о прегрешениях полковника, Елена Андреевна упустила из виду двух бородачей. Нахлынуло ощущение потери, до боли ей знакомое. Она ходила по перрону среди потоков  пассажиров, разглядывала  входивших в объявленные к отправке автобусы.  Что–то было недоговорено, чего–то не случилось. Может просто она ждала, что за ней на автовокзал приедет зять или дочь, она простит их за бесславно – прожитый день большого праздника и вернется? Может её заинтересовали эти двое и ей хотелось своё любопытство накормить чем–то неведомым?
Объявили посадку в автобус, следовавший в Овск. Елена Андреевна все делала,  как в замедленной съемке: оглядела перрон, понаблюдала за суетными людьми, то и дело застревающими в дверных блоках здания автовокзала, взглядом попрощалась с нависающими серыми громадами  соседствующих строений железно–дорожного вокзала, наконец, вошла в автобус, прошла по узкому проходу к своему месту и «О!О!О!», увидела знаменитую парочку – полковника и его спутницу. Парочка разместилась на сидениях ближнего ряда. Елена Андреевна, пытаясь пристроить большую хозяйственную сумку и одновременно сесть на место, зацепилась рукой за синий фартук изголовья сиденья полковника и даже вырвала его. Парочка никак не среагировала. Елена Андреевна, засыпая в кресле автобуса, начала погружаться  в  сон…
Через четыре часа она уже входила в свою большую благоустроенную  квартиру, чтобы с удовольствием заняться только собственными делами. Ближе к вечеру созвонилась с подружками, на вопрос «почему так рано вернулась?» каждой отвечала: «жду в гости друга!», «где оторвала?» – летел завистливый интерес по невидимым каналам сотовой связи, – «а пока не скажу!» – разговор закруглила.
Солнечные зайчики гуляли по стене, высвечивая на портретах любопытные глаза завсегдатаев покоя и тишины, наконец, они прыгнули на переносицу Елены, стрельнули светом в ресницы. Словно поддержав задорных солнечных зайчиков, стрелки часов согласованно дернулись и заняли одно местоположение. Был полдень. Елена открыла глаза, услышав активное и требовательное постукивание за окном спальни, приподнялась на кровати.  «Ой дружок прилетел!» – вскрикнула, разглядев сквозь оконное стекло, белого голубя. Словно убедившись, что поручение выполнено, голубь оттолкнулся от подоконника, вспорхнул и улетел. Улыбнулась: «Вот и не соврала подругам – точно гость просится в дом!»
Глухо где–то зазвонил телефон, она загадала – «это дочь!», начала метаться по квартире, ища его; нашла в кармане куртки. На экране – неизвестный номер. Долго слушала мелодию звонка, не решаясь нажать на клавишу с зеленой трубкой. «Кому чужому она может быть нужна?» Решилась – нажала на клавишу.
– Елена! Вы где сейчас?...– Задиристый мужской голос был неузнаваем.
– Вы–ы  кто–о–о? – спросила она, вкладывая в голос и напевность, и отчужденность и холодность. «Так огорошить может только новый знакомый Александр!» – сделала быстрый логический вывод. Александр смело плел связующие нити общения:
– Лена, здравствуйте, я же только что от твоих, думал, что моя помощь тебе понадобиться, – поправился, – вам понадобиться. Вчера не решился, теперь понимаю – был неправ.
Елена Андреевна прослушала речь, удивление само высказалось: – Вы были у моей дочери?
– Несложно было дорогу запомнить! Так, Вы где, Лена–а–а?
– Я у себя дома, в Овске.
–Замечательно! У меня остались дела в Овске и я, пожалуй, завтра двинусь! Жди! Ждите!
Весь день Елена приводила в образцовый порядок квартиру: мыла, чистила, отсортировывала и раскладывала  вещи. Когда чирикала синичка за окном, она вспоминала о другом тоже важном деле – угощении, прибегала на кухню, послав  воздушный поцелуй синичке–подружке, принималась за готовку следующего блюда. Синичка иногда меняла позицию – перепрыгивала на другую ветку, то подальше от окна, наверное, зазывала сестричек на кино: "пиньтЮ–пиньтЮ...", то совсем близко к стеклу с любопытством разглядывая все, что лежало на столе: "цитИ–цитИ...", "циньцитЯ...". «Подожди, миленькая, скоро окно открою и сальцем угощу!»– говорила Елена и, оставляя синичку контролировать процессы, убегала в другие комнаты.
На следующий день Елена встала пораньше, сделав обход комнат, задержалась на кухне. Чирикнула синичка; подружка словно и не улетала, при виде Елены суетно запрыгала по веткам, скакнув на подоконник, несколько раз стукнула клювом в стекло, ворчливо застрекотала: “цирреррерререре–твинь..." и, Елене стало стыдно,  синичка напоминала об обещанном угощении.   «Сейчас, сейчас!» – спешно открыла морозильную камеру, и взяла кусок сала в руку. Увидев это, синичка от счастья впала в состояние анабиоза – замерла. Когда Елена сделала букетик из сальных пластинок, прошила его  нитками и подошла к окну, то синичка тут же ожила и запела.  Все это называется благодарностью. Ты только намерился сделать доброе дело, а навстречу тебе маленькое чудесное чувство, чувство которое украшает и продляет жизнь.
Редко эйфория посещала стареющую земную  оболочку, в которой проживало в ожидании чудес её душа. Нахлынуло! Наконец–то, обожгло! Освежило и отрезвило! И поманило! На обновление! Из этого колдовского состояния вывел тревожный звонок.
– Лена, здравствуй! Пригласишь? Я в Овске! – Елена уловила волнение в голосе Александра. Объяснив как доехать до ее дома, почему–то решила поискать фотоальбомы. Спрятала подальше, чтобы на глаза не попадались и не волновали память. «Давно не разглядывала, начала забывать лица», – подумалось в оправдание намерения. Альбомов было много. Прошлая жизнь не кричала, не рвалась с цветных и монохромных снимков, она просто говорила о счастье. Почему раньше Лена не слышала этого голоса? Прошлая жизнь унесла ее так далеко от жизни реальной, что она вздрогнула от звонка. Подошла к висевшей на стене трубки домофона, все еще находясь совсем в другом мире, услышала: – Лена! Это я! – Нажала кнопку и словно проснулась, быстро ответила: – Да, я жду…,– подумала: «Чего я жду? Зачем я жду? Мне и так хорошо!»
Снимая легкую курточку гость, еще не оглядевшись, одобрительно погладил Елену по плечу, когда освободились обе руки, подошел к большому зеркалу, пригладил волосы, спросив разрешения, смело двинулся осматривать всю квартиру.  Лена наблюдала, как он сделал несколько шагов по кругу, зашел в гостиную, сел в кресло и внимательно посмотрел на фотоальбомы, беспорядочно разложенные на журнальном столике. Лена села в другое кресло. Они молчали, ожидая друг от друга инициативы. Лена паузу прервала.
– Вы говорили, что в Овске не завершили дела. Какие?
– Родственников ищу, мне даже показалось, что Вы – Лена очень  похожи на мать моего отца.
–  Кто Ваш отец? – спросила  Елена Андреевна?
–  Кстати, Андрей Михайлович Подтопольников – участник ВОВ, имел награды!
У Елены заколотилось сердце, его словно иголками прошила боль; она застонала, Александр привстал и наклонился над ней, взмахом руки Елена Андреевна показала в сторону кухни. Пока Александр ходил за водой, Елена выбрала самый большой фотоальбом и торопливо затеряла его среди лежащих на нижней полке журналов.
Она уже давно искала сродного брата Кирилла. Последний раз он приходил в дом отца, когда ей было лет двенадцать. Затерялись его следы на необозримом российском просторе. Отец перед смертью стал интересоваться сыном Кириллом, пытался через знакомых узнать о судьбе  первой жены, раньше этого делать не смел – жена Катерина была против. Елена пообещала найти Кирилла, ему отец завещал свои награды и картину, которую привез с войны в качестве трофея. Да, она искала Кирилла, но не Александра!
«Что делать?» – лихорадочно думала она, « Из огня, да в полымя! Господь продолжает меня испытывать? Хоть из дома не выходи и только за собственные брюки держись!»
Александр взял чашку из рук совершенно угнетенной Елены, спросил?
– Может врача?
– Нет, Александр, я в порядке, последствия прошлых дней стрельнули.
Александр, пока слушал ее объяснение, то поднимал брови, то нахмуривал их; лицо  передернулось, проявляя красноватую кромку шрама на правой щеке, но голос неудовольствия не поддержал и не выдал:
 – Я ведь немного пообщался с Вашей семьей, Лена! Вы меня простите, с Виталиком наметили печь переложить. Со следующей недели начнем.
Елена совсем впала в ступор. «Да–а, наследственная болезнь пожить просится – ведь Подтопольникова, а подвиги Александра в шеренгу выстраиваются. Самому последнему подвигу вопрос хочется задать: «может, я сплю?» – съехидничала про себя, завершила внутренний раздрай правильными планами: «девчонок надо с героем познакомить», а вслух произнесла:
–Вы, Александр, посмотрите пока альбомы, а я на стол соберу!
Этим обращением она отстранила Александра на давние позиции – к первым минутам знакомства. Тайм аут был взят своевременно, слишком неожиданной оказалась информация, она пришла – откуда и не ждали. Удивилась своему здравомыслию: «не вскрикнула, не призналась». Почему Александр, а не Кирилл? Этот  герой не был похож на отца, а первую жену отца Елена никогда не видела. Ей не хотелось рассуждений на эту тему, но состояние, в которое её окунула  встреча и современные реалии жизни требовали анализа. 
Собирая на стол приготовленные прошлым днем яства, Елена мысленно примирялась с неожиданным известием, с крахом ожиданий, окончательно утвердилась в мысли, что Александр – не присланный какими–то недружественными силами мошенник или аферист, а человек со своими тайнами, возможно, болячками. Пригласила гостя к столу в столовую. Запахи затеребили носоглотку, Александр чихнул, усаживаясь за стол, он успел заметить бойкую синичку за окном; та стояла на подоконнике и вертела головкой, иногда буквально прижимая то один, то другой глаз к стеклу. Эта картинка рассмешила, он снова чихнул, успевая выразиться:
– Лена, похоже, не только я в гости напросился?
– Моя родственница, это она к Вам присматривается.
За столом говорили мало, иногда короткими байками про друзей, Александр вкрапливал признания о личной жизни.  Когда пообедали, Елена начала убирать со стола, приказав Сашку удалиться в гостиную и там отдохнуть. В её голосе проявились нотки и заботы и участия.
– Лена, ты хороший человек!
– Да, неужели? Удивляешь! Плохой человек для чего приглашает в гости? Или заманивает?  Чтобы накормить и спать уложить?
– Лена! На такое я даже и не рассчитывал. Около хорошего человека потрешься, как медная копейка о серебро, – сам за двугривенный сойдешь.  Для меня этот город не чужой, здесь отец жил, я призывался в Армию, но вот, представь, как долго я здесь не был – совсем дезориентировался.  Очень много перемен и плохих и хороших. Видел завод отца, он в руинах. Я очень обрадовался родной душе. Вкусно готовит только человек хороший – вот что я хотел сказать.– Александр вставая, взял руку Елены и поцеловал, Елена вспыхнула и поняла, что не сможет долго таиться.
Александр ушел в гостиную, как повелела хозяйка, когда зашла Елена, он сидел у журнального столика и рассматривал фотографии.  Елена внимательно оглядела столик, поняла, что он делал это без особого интереса.
– Лена, поедете со мной на кладбище? Хочу найти могилу отца. Я был в доме, где он жил до моего отъезда в Армию. Жильцы и соседи рассказали, что в Овске живет сродная сестра. Хотелось бы и её найти.
– Как вы собираетесь сестру найти? –  спросила откровенно с ехидцей.
Александр закрыл следующий только что открытый  фотоальбом.
– Соседи рассказали, что сестра работала на Гормаше, надо наведаться в отдел кадров. Думаю с моими знаками отличия, мне вряд ли откажут в просьбе.
– И зачем она вам нужна? – Александр даже распознал ревность в голосе Елены, – Хочешь, вместе сходим, но в другой раз, – ответил только.
Собрались быстро. Елене хотелось выйти, чтобы там – на улице растворились все тревоги, нечаянно насевшие на нее. Сосновый бор темной полосой проглядывался с автобусной остановки. Он словно страж нависал над сероватой видом домов частного сектора, скрывая среди вечной зелени мир иной. Проехали две остановки.  Ворота с распахнутой резной калиткой из кованого железа сразу настроили и Елену и Александра на осознание момента истины. Проходя через калитку, всматриваясь  в её сложные завитки и переплетения, Александр приостановился. Долго стоял, запоминая рисунок и места сварки,  словно пытался распознать мастера, автора этого чуда. Елена шла, не оглядываясь вдоль центральной аллеи, остановилась, услышав: «Лена, подожди!». Александр шел неторопливо по аллеи, рассматривал памятники, считывал надгробные надписи.  Не дойдя до Елены, он столкнулся с понурого вида мужчиной и молодой женщиной. Парочка отходила от помпезного памятника,  демонстрирующего превосходство  ушедших с планеты Земля перед всеми живущими, заставил Елену присмотреться к родственникам, в мужчине она узнала полковника. Александр сначала прошел мимо парочки, резко обернувшись, посмотрел вслед военному, дошел до Елены, взял её за руку, и все же  среагировал:
– Валентин!!!– крикнул вдогонку полковнику, тот приостановился, долго разглядывал Александра, держа в руках куртку–ветровку, наконец, они пошли навстречу друг другу. Елена осталась стоять, похвалив себя за то, что исключительно удачно переоделась – без сомнения являла собой объект совершенно неузнаваемый. 
–Кирилл!?
Мужики обнялись. Женщины же, узнав одна другую, с места не двинулись.
Мужчины говорили недолго. Расставались, обменявшись телефонами, с обещанием встретиться.
–Тебе сюда! – крикнула Елена, подходившему к ней Александру.
Александр подошел, снял бейсболку, Елену поразила бледность его лица, проявляя интерес, завалился на оградку, вчитываясь в таблички.
 – Это мои родители! – сказала Елена. Задрожал голос, Елена вытирала слёзы руками, ими избороздила все лицо, виновато посматривала.
Александр отстранился, с  горечью произнес: – Зачем это?
И Елена окончательно поняла, что не была она объектом разведки, что это тот случай, когда за особые заслуги судьба дарует тебе связующие нити с родо–начальным прошлым.
Вернулись домой совершенно уставшие. Елена опять собрала на стол, предложила помянуть родных.
– Моя бабушка говорила: Господь забирает не дожилых, а спелых.
Он помог убрать на кухне.  Осмотрел ванную комнату.
– Время сократилось, и я должен это время потратить на тебя. Ремонт какой–никакой сделать надо.
Елена проводила его в гостиную, положила на журнальный столик большой фотоальбом.
 –Посмотри, я сейчас.
Александр присел на край кресла, осторожно открыл альбом. Фотографий отца было немного, Александр, разглядывая фото, неожиданно для себя осознал: насколько значимым и уникальным становилось фото с присутствием его отца, насколько непомерной и ощутимой утратой для Елены стал его уход. Та давняя обида, что не с ним жил отец, а с сопливыми девчонками, ревность, которая до одурения злила и готова была вырваться на счастливых сестер,  теперь отсутствовала. Отец не дарил ему каждодневную любовь и участие,  по его жизни прошел как просто родитель и с этим он смирился, а скорее сказать не только отпочковался, но и возмужал и этим гордился.  Вошла Елена. Она положила рядом с альбомом красную подушечку, на которой лежали несколько медалей.
– Два ордена отца забрала сестра Наталья, отец завещал награды тебе. Скажи, а почему Кирилл превратился в Александра?
–Нет не в Александра, а в Сашка. История  простая. Сначала спрятался за чужое имя, потом за фамилию жены. Я сам себя спас. Раньше ведь только разговоры были о реабилитации, а фактически мы все убогими вернулись в мирную жизнь…
Александр задержался у Елены на два дня. Они сделали ремонт в ванной, переставили шкафы – как хотелось Елене.  «Что еще?» – спрашивал Александр после завершения очередного подвига. Елене даже показалось, что с небес сошел отец – с Сашком было также  надежно и спокойно. Позвонила дочь, она слезно просила: «Мама! Олечка заболела, а мне на работу выходить! Приезжай, пожалуйста!»
На третий день они отдыхали от трудов, смотрели телевизор, фотоальбомы. Александра заинтересовала домашняя библиотека. Он то разглядывал околыши книг, то брал с полки книгу, листал, вчитывался.
–Хорошие подборки!
– Кто тот военный Валентин, с которым ты на кладбище встретился? – задала вопрос Елена, решив, наконец, прояснить и это.
Не отвлекаясь от просмотра книги, Александр ответил:
– В разведке вместе были в Афганистане. Кстати, Валентин очень даже в шоколаде! Полковник! Но наград у меня больше – шестнадцать.
Елена рассказала свою историю про полковника Валентина. Александр, выслушав, как будто расстроился, присел с книгой в руке, спросил:
– Опиши этих двух мужиков.
Елена повторила рассказ, но уже более эмоционально. Выслушав Елену, он захлопнул книгу.
– Обоих знаю. Ну, что? Поедем с родственниками знакомиться?