Год 1993-й, февраль

Пришло время отчётных собраний в бывших колхозах и совхозах, ставших год назад товариществами. И первым на очереди было «Артемовское».
Этому совхозу не везло с самого начала, с момента его образования. Почему-то районные власти не стали привязывать центральную усадьбу к одной из существующих деревень, а просто ткнули пальцем на карте в чистом поле. Довольно скоро возле дороги появились первые двухэтажные дома из красного кирпича, с водопроводом из водонапорной башни, с печным отоплением и, увы, с выгребными ямами.
Прошли годы, уже дома начали ветшать, но удивительное дело или закономерное, только возле домов не появилось ни клумбочки задрипанной, ни палисадника, ни яблоньки или сирени. Даже колышка ракитового никто по весне в землю не воткнул, чтобы сам прижился и вырос. Точно также убого выглядели и магазин, и дом культуры.
Собрание здесь было первым из двенадцати, поскольку и ситуация в ТОО была самой сложной. После нехитрого доклада, после выступлений, а точнее, выкриков с мест, проявились люди с явно домашними заготовками. Дескать, надо бросать это дело, расходиться по домам, разделить, что осталось.
Я знал, откуда растут ноги у этих демагогов. Как правило в их роли оказывались те, кто меньше всего и хуже всего работал, но в силу привычки горло имел лужёное. У стремившихся порушить всё оставшееся были свои резоны. Коммунисты из вновь образованной КПРФ даже и не скрывали, что они всеми силами стараются на местах и ухудшить социально-экономическую ситуацию, и раскачать лодку. Логика их была проста, даже примитивна: чем хуже будет положение дел, чем больше обозлится народ, тем скорее поднимется бунт, рухнет правящий режим, и они снова окажутся у власти. Своя сермяжная правда в этом была, но в заложники своих интересов они снова обрекали ни в чём не повинных людей, будь то, как здесь, механизаторы и доярки, а также врачи, учителя, пенсионеры, да все. Кого-то, конечно, возбуждал и пример соседних районов Латвии, где, подчас за одну ночь отправляли под нож целую ферму. Вот только забыли эти бунтари, что коммунисты только что больше семидесяти лет стояли у власти и отдали её не то, что без боя, а фактически добровольно.
И я спорил на этих собраниях до хрипоты, доказывая, что жизнь на этом не останавливается, что меры поддержки сельского хозяйства, пусть скудные, сохраняются, что они не брошены на произвол судьбы и мы будем биться за их интересы, искать разные варианты, поддерживать инициативу. А ещё с самого начала обозначил свою принципиальную позицию: сколько хватит моей власти до тех пор не допущу роспуска ни одного товарищества. Сколь ни скудными были наши возможности, но «Артемовскому» администрация пообещала помочь.
Здравый смысл в итоге возобладал и в этом случае, и на остальных собраниях. Правда, наметилась новая для района тенденция. Руководителям ТОО теперь приходилось трудно, а дальше срабатывала та закономерность, которая уже не один год преобладала в образовании. По мере нарастания трудностей оттуда уходили мужчины, сначала с директоров, а потом и просто из учителей. Вот и в товариществах, сначала в одном, потом в другом, а со временем в четырёх руководителями стали женщины.

***
Надо было двигать дальше вопрос с котельной ПМК-43, и я договорился о встрече с заместителем Туманова по строительству Гуленко. Разговор получился долгим и поначалу трудным.
После его ухода из Администрации области мы на долгие годы сохраним с Виктором Федоровичем добрые приятельские отношения, и он сам как-то поделится потом, что, будучи практиком в строительстве и жилищно-коммунальном хозяйстве, настороженно относился ко всем представителям интеллигенции, пришедшим во власть на той волне. И слушая меня, мои доводы и, особенно предложения, говорил себе, что перед ним сидит какой-то авантюрист.
Но вернёмся к встрече. Не знаю, что пересилило в итоге, но Гуленко пообещал через несколько дней приехать в район. Большего мне пока и не нужно было.
Уже на месте, осмотрев котельную, мазутное хозяйство, подъездные пути, убедившись, что наше предприятие тепловых сетей вместе с этим получает часть территории ПМК, что гарантирует ему свободный проезд, площадку для хранения техники и ангар под склад и мастерские, а своей базы у него не было отродясь, хотя оно обслуживало три котельных в городе, выслушав все аргументы, Виктор Федорович подвёл итог.
- А знаешь, конечно, цена в 130 миллионов великовата при нынешнем безденежье, но, по совести, говоря, это того стоит. Я поддержу ваше предложение и помогу с финансированием.
***
Возродив в январе проводившиеся ранее дни животновода, в феврале мы предложили новшество: дни сельского Совета и первый провели в поселке Белорусский, куда выехали практически всем составом администрации. Людей собрался почти целый зал дома культуры, а встреча растянулась больше чем на час.
Место проведения первой выбрали не случайно: посёлок оставался ещё одной горячей точкой. До 1991 года было всё едино, что откуда берётся и что куда девается. Прошло чуть больше года и пришло понимание, что пятиэтажные дома и поменьше, огромный дом культуры, школа с бассейном, торговый центр с гостиницей, водозабор, очистные, банно-прачечный комбинат, поликлиника и котельная товариществу становятся гирей на ногах.  Благо состояло в том, что товарищество готово отдать всё это в муниципальную собственность хоть завтра. Беда же в том, что нагрузка должна была лечь на районный бюджет, и без того скудный и обременённый нашими новыми приобретениями. Тем более что, создавая здесь своё предприятие жилищно-коммунального хозяйства, ясно понимали: при существующих долгах, накопленных потребителями услуг, на самофинансирование оно выйдет не скоро. Но и другого выхода и выбора жизнь нам не оставила.
***
Прошла сессия районного Совета, на которой мне нужно было представить прогноз развития района на новый год. Помогла общая вовлечённость в ситуацию в стране, продолжавшаяся депутатская деятельность в областном Совете, новая информация, полученная за прошедшие два месяца. В моём докладе не было ни розовых очков, ни чёрных красок, были только предположения, как станет развиваться ситуация и наш алгоритм действий. Обсуждение прошло на удивление спокойно, вопросы были по существу, прогноз утвердили.  В завершение сессии получил добро от депутатов на то, что в смете расходов администрации района появится отдельная графа на представительские нужды. Мне ещё была хорошо памятна двусмысленность этой ситуации по работе в комсомоле, когда на строительство посёлка Белорусский, которое было объявлено Всесоюзной ударной комсомольской стройкой, с завидным постоянством приезжали представители, то ЦК комсомола Белорусской ССР, то ЦК ВЛКСМ. Их, живших по нескольку дней, надо было и кормить, и поить, а потом идти на поклон к начальнику ПМК-221, имевшему собственную столовую, и просить его оплатить счета из райпо, якобы, как некое дополнительное питание для рабочих. То, что в наступившей череде лет без гостей самого разного уровня и ранга району не обойтись, было очевидно даже самым закоренелым коммунистам, и я искренне поблагодарил депутатов за понимание. Полагаю, что им пришлась по душе моя честность в этом вопросе.

***
Глядя на происходившее вдоль линии государственной границы, всё чаще и чаще вспоминался рассказ Лермонтова «Тамань». Контрабандистами как-то легко и просто становились люди, не только с дремавшими задатками к этому и ранее не отличавшиеся добропорядочностью в отношениях с законом. Хотя эти люди и Лермонтова могли не читать, и слова такого «контрабанда», подчас, не знали. И с той, и с другой стороны границы это явление, как трясина, завлекло к себе и людей внешне вполне благополучных. Конечно, кто-то в силу происходившего вокруг, оказался без работы и без средств к существованию, увы, но многие просто увидели в этом возможность быстро разбогатеть, не прикладывая к этому труда и знаний. По информации, ежедневно поступавшей с мест, от пограничников, милиции, крепло убеждение, что с этим надо что-то делать, поскольку через границу тащили далеко не только водку или сигареты, и даже не всегда медь и бензин. Дальнейшие события в районе только подтвердили наши опасения.
Так появилось распоряжение, согласно которому на всех дорогах, ведущих к границе, разместили знаки, запрещающие движение, и установили временные заграждения. Честно признаться, помогло не очень. И тогда я принял решение, зревшее уже давно: как только оттаяла земля, все дороги, ведущие к границе, были основательно перекопаны, включая подъезд к железнодорожному переезду на станции Пундури, несмотря на то что на латвийской стороне там был обустроен пока ещё временный пункт пропуска через границу. Район был заинтересован в том, чтобы и с нашей стороны здесь разместился пункт пропуска для удобства населения и сохранения прежних хозяйственных связей, область не возражала, но в Москве решили иначе.
А между тем таможня тоже активизировала свою работу, накапливала опыт, ведь таможенниками, без обид и каких-то личных намёков, стали те же жители района: бывшие работники райкома партии, учителя, агрономы, инженеры, доярки и скотники, трактористы и представители других профессий, и никто из них таможенного дела не изучал. А кое-кто и грамотишку имел на уровне с трудом оконченной школы, а тут форма, полномочия и личная печать в придачу. Из кого-то вырастали специалисты своего дела и патриоты своей страны, а из кого-то…. Годом позже тогда ещё представители федеральной службы контрразведки приедут арестовывать бывшего лесника, а теперь скромного таможенника. Картина, которую застанут в доме, будет лучшей тому иллюстрацией. Повсюду грязь и неухоженность от порога до кровати, правда, на полу уже затоптанный и замызганный собакой, но дорогой ковёр, немытая, но чешская посуда и хрусталь, и ящик комода, набитый доверху долларами.
Однако сейчас речь не об этом. По существовавшим тогда правилам продукты питания, а к ним относились и алкогольные напитки, включая пиво, товары широкого потребления, медикаменты сразу после конфискации поступали в распоряжение администрации района для реализации, а в федеральный бюджет возвращались уже в виде денег. Реализацией в администрации занимался специальный работник, но скоро объём конфиската стал таким, что одному уже не справиться. Снова нужно было придумать что-то самим по ходу дела, и решение родилось прежде всего из желания отдать тем, кто не ушёл работать на границу, хоть что-то из того, что принесли эти новшества. Один из магазинов райпо срочно перепрофилировали под продажу конфиската. Населению это понравилось, но скоро оно же забило тревогу: не только худые вести не лежат на месте, но и хорошие. Те, кто называли себя предпринимателями, с теми самыми огромными полосатыми сумками, ринулись в Пыталово из Пскова и Острова. Опять надо было что-то придумать. А поскольку это был наш конфискат и магазин открыт в интересах наших жителей, не очень задумываясь о правомочности таких действий, мы пошли на несколько волюнтаристский шаг, повесив в магазине объявление, что товары продаются только при предъявлении паспорта жителя района. И опять население наш произвол одобрило.
Под занавес февраля появился ещё один повод надеяться на лучшее. В городе строился новый детский сад, но возводившие его белорусские строители после развала Союза бросили по понятным причинам все недоделанные объекты, а местный подрядчик за прошлый год умудрился практически ничего не сделать, хотя на его совести был и ещё один объект – начальная школа в деревне Свиново. Наличие финансирования заставляло и здесь искать выход. Таковым оказалось привлечение строителей из Латвии, где они просто сидели без работы, благо федеральная миграционная служба, идя навстречу району, дала на это добро. Да и, к слову сказать, это был ещё и некий жест доброй воли, поскольку абсолютное большинство этих строителей были русскими.