Малахитовы Луга. Глава 1, Часть 13

ГЛАВА 1.
КРЕДИТ.
Часть 13.

       Поселили Василия Васильевича Корабликова в небольшой комнатушке, которую заботливая Василина, специально перед въездом мужчины в дом освободила и привела в порядок своими силами как смогла.

Сказать, что Василина жила плохо, значит, ничего не сказать.

Она выживала. Каждый день был битвой, каждый рассвет – новым вызовом.

Старый дом, доставшийся от отца, находился у самой околице районного центра забытый всеми, как и сама Василина.

Ремонтом здесь давно и не пахло. Мечта о новых полах или новой крыше превратилась в несбыточную мечту, а стены и потолок, казалось, впитывали в себя сырость, страх и одиночество.

Пока отец Василины был жив и здоров, он был её опорой, её миром, да и за домовладением ухаживал практически он один.

Но за год до своей смерти болезнь подкосила его, и Василине приходилось разрываться между больным отцом, огородом и учебой в выпускном классе средней местной школы.

Каждый день был наполнен тревогой, усталостью и безысходностью.

Так и не дождавшись последнего звонка и не успев почувствовать вкус юности, девушка похоронила отца, который тихо, во сне, покинул этот безумный мир перенесясь на небеса.

Василина осталась одна. Совсем одна. Смерть единственно близкого человека девушка перенесла очень тяжело.

Ни братьев, ни сестер, ни теток, ни дядек – никого. Только старый дом, требующий постоянного внимания, огород, который нужно было вспахать и засеять, чтобы хоть как-то прокормиться, и долги отца за лекарства, которые росли с каждым днем, как сорняки после дождя, безжалостно поглощая последние крохи надежды.

Сдав экзамены и получив красный диплом с отличием она так и не решилась пойти на выпускной, хоть её и звали.

 Да и не до праздников было. Нужно было думать, как пережить зиму. А зима в том году, как назло, выдалась снежной и суровой. Снег валил не переставая, заваливая дом по самые окна.

Каждый день ей приходилось откапывать тропинку к калитке, чтобы не завалило проход к дому и обратно. Это была изнурительная, бесконечная борьба со стихией, которая, казалось, решила окончательно сломить ее.

На её радость, местные органы опеки и попечительства, сжалившись над девушкой, помогли устроиться по трудовому договору в местный магазин подменным продавцом.

Зарплата была мизерная, но хоть что-то. Это был спасательный круг в океане отчаяния.

Она экономила на всём: ела самую дешевую крупу, носила старую одежду отца, топила печь только по вечерам, чтобы хоть немного согреться перед сном. Каждый рубль был на счету, каждая крошка еды – на вес золота.
Когда стало известно, что Василина устроилась работать в обычный магазин, её бывшие школьные подруги отвернулись от неё. Словно бедность была заразной болезнью, а работа в магазине – клеймом изгоя.

Они, привыкшие к блеску витрин и ароматам дорогих духов, не могли понять, как можно добровольно погрузиться в мир пыльных полок и вежливых, но пустых улыбок.

Для них магазин был лишь местом, куда приходят за покупками, а не куда идут работать. Работа, тем более в таком месте, казалась им уделом тех, кто не имел выбора, кто был обречен на вечную борьбу за выживание.

И Василина, с ее потускневшим взглядом и вечной усталостью, стала для них воплощением этой обреченности.

Она же, в свою очередь, не искала их понимания. Ее мир сузился до размеров того самого магазина и своего дома который приходилось ежедневно содержать в чистоте.

Вечерами, придя домой, уставшая и замерзшая, она,  укутавшись в потрепанный  плед подаренный на одно из её дней рождений любимым отцом, садилась у русской печки, которую своими руками выложил её усопший отец, где тлели последние угольки надежды на её счастливое будущее, и плакала.

Слёзы текли по её изможденному лицу, смешиваясь с копотью и усталостью. Она думала о том, как дальше жить и что делать.

Будущее, казалось, черной бездной, из которой нет выхода.

Иногда, когда слез не было, когда силы иссякали даже для плача, она мечтала.

Мечтала о душевном тепле, о вкусной еде, о новой одежде, о друзьях, о любви. Мечтала о жизни, в которой не нужно было постоянно бороться за выживание, где можно было просто быть, а не выживать. Эти мечты были её единственным убежищем, её тайным садом, где расцветали хрупкие цветы надежды.

Как-то раз, после очередной смены, Василина, не желающая возвращаться домой и очередной скучный вечер проводить в одиночестве, засиделась в подсобке магазина.

Это было ее тайное убежище, царство полумрака, тишины и какого-то особенного душевного спокойствия.

Здесь, среди штабелей картонных коробок, мешков с крупой и забытых рекламных буклетов, время текло иначе. Оно замедлялось, словно просачиваясь сквозь пыль и паутину, давая Василине возможность перевести дух от её сердечных мук.

Обычно тишина царила здесь, нарушаемая лишь шорохом мышей или скрипом старых половиц.

Но в тот памятный день, после очередной изматывающей смены, в этом пыльном убежище развернулась совсем другая история.

Василина отчаявшись изменить свою жизнь к лучшему, сидела на перевернутом ящике уткнувшись лицом в свои ладони и тихонько поскуливала.
 
Слезы, скользя по щекам, капали на подол рабочего халата, неторопливо расплываясь и превращаясь в темное пятно.

Каждый всхлип был эхом разбитых надежд, невысказанных обид и боли, которая казалась невыносимой.

Внезапно дверь в подсобку открылась, и на пороге, освещаемая ярким светом, будто ангел, появилась Марья Ивановна – пожилая продавщица, которая часто меняла Василину.

Увидев плачущую девушку, она, не говоря ни слова, прикрыла за собой дверь, пододвинула пластиковый ящик, наполненный пивными банками, и присела рядом

Пожилая продавщица, с добрыми морщинами вокруг глаз и мягкой улыбкой, всегда была для Василины островком спокойствия в бурном море повседневности.

Обычно их разговоры ограничивались обсуждением цен на молоко или жалобами на покупателей.

Но в тот судьбоносный для Василины день всё было иначе.

Марья Ивановна не стала успокаивать и расспрашивать о случившемся.

Она просто сидела рядом, а её присутствие было тихим, но ощутимым.

Ее рука, теплая и шершавая от многолетней работы, осторожно коснулась плеча Василины. Это простое прикосновение, лишенное всякого осуждения или жалости, было дороже любых слов.

Василина подняла голову, её глаза были красными и опухшими. Она увидела в глазах Марьи Ивановны не любопытство, а глубокое, искреннее сочувствие.

 И тогда, словно прорвав немую плотину, которая долгие годы сдерживала поток ее чувств, Василина заговорила.

Слова хлынули из её уст бесконечным потоком. Она говорила о предательстве, о несбывшихся мечтах, о смерти, о чувстве пустоты, которое заполняло ее жизнь.

Она говорила о том, как тяжело быть сильной, когда внутри всё рушится.

Слова вырывались из неё, сначала робко, потом всё увереннее и уверенней, наполненные давней болью и несбывшимися желаниями.

Она говорила о том, что до смерти отца мечтала выучиться на врача. Мечтала помогать людям, облегчать их страдания, дарить им надежду.

«Я помню, когда папа болел, я сидела у его кровати и представляла, как стану врачом. Как буду лечить его, как буду спасать других. Я читала все книги, которые находила, про медицину, про анатомию. Мне казалось, что это мое призвание, мое предназначение,» – голос Василины дрожал, но в нём звучала искренность, которая трогала до глубины души.

Василина говорила о том, как ей пришлось отказаться от мечты стать врачом. Бесконечное выживание и вечные долги – вот что погребло под собой её юношеские стремления, заставив работать в этом самом магазине.

Она говорила, и поток её речи, перемешанный со слезами и всхлипами, словно выплеск накопившейся боли, словно попытка выговорить то, что разъедало её изнутри, не находя выхода.

Каждое её слово было словно осколок разбитого сердца, а голос дрожал, перемешиваясь со слезами и всхлипами.

Она говорила о бессонных ночах, проведенных за учебниками, о горящих глазах, полных энтузиазма, о вере в то, что сможет изменить мир к лучшему. А теперь… теперь она раскладывает консервы по полкам, сканирует штрих-коды и улыбается покупателям, скрывая за этой маской отчаяние и разочарование.

Словно тихий вой раненого зверя, загнанного в угол. Словно шепот увядающего цветка, лишенного солнца и влаги. Словно эхо давно забытой мелодии, звучащей в пустом зале.

В её взгляде читалась усталость, такая глубокая, что казалось, она пропитала каждую клеточку её тела. Усталость от борьбы, от безысходности, от осознания того, что мечта, к которой она так стремилась, навсегда останется лишь призраком в её памяти. И этот призрак, словно тень, преследовал её повсюду, напоминая о том, что могло бы быть, но никогда не будет.


Василина рассказала, как ей пришлось отказаться от своей мечты стать врачом и пойти работать в этот самый магазин. 
Бесконечное выживание и вечные долги – все это погребло под собой её юношеские стремления. Она говорила и говорила, поток речи, перемешанный со слезами и всхлипами в словно…

Казалось, что та, другая Василина, мечтающая о белом халате и стетоскопе, навсегда осталась в прошлом, погребенная под грузом забот и лишений.
Но сегодня, в этой полутемной подсобке, среди запаха старых мешков и пыли, эта мечта вдруг ожила в ее сердце, словно искра в пепле. Она говорила о том, как видит страдания людей каждый день, как хочется ей помочь, но как бессильна она в своей нынешней роли.
Марья Ивановна молча слушала, кивая время от времени, а ее взгляд был прикован к лицу Василины. Она не перебивала и не давала советов. Она просто давала ей пространство для боли, для выражения всего того, что накопилось. Когда Василина наконец замолчала, измученная, но будто немного облегченная, Марья Ивановна тихо сказала:
"Милая, у каждого из нас есть свои раны. И у каждого свой способ их залечивать. Иногда нужно просто дать себе время поплакать. А иногда – найти того, кто просто посидит рядом, пока слезы не высохнут."
Она достала из кармана старенького платка чистый носовой платок и протянула Василине.
"Вот, возьми. И помни, ты не одна. Даже в этой пыльной подсобке, где время течет по-своему, есть кто-то, кто тебя видит."
Марья Ивановна слушала, не перебивая. Ее добрые глаза внимательно смотрели на Василину, и в них отражалось не только сочувствие, но и глубокое понимание. Она видела в этой девушке не просто уставшую работницу, а человека с нереализованным потенциалом, с душой, жаждущей чего-то большего.
Когда Василина закончила, в подсобке повисла тишина. Но это была уже другая тишина – наполненная не только грустью, но и зарождающейся надеждой. И в этот момент, среди запаха старых мешков и пыли, в глазах Василины, впервые за долгое время, зажегся огонек. Огонек не только выживания, но и чего-то большего – огонек возрожденной мечты.
Марья Ивановна, выслушав прискорбную историю сироты, почувствовала, как в ее сердце пробудилось желание помочь. Она знала, что жизнь Василины была трудной, но она также видела в ней силу и упорство.
"Василина," – мягко начала Марья Ивановна, ее голос был полон тепла. – "Я понимаю тебя. И я верю тебе. Твоя мечта – это не просто детская фантазия. Это то, что живет в тебе. И я хочу помочь тебе вернуть ее."
Она рассказала, что у нее есть знакомые в местном медицинском колледже. Что она может поговорить с ними, узнать о возможностях, о стипендиях, о заочном обучении. Она предложила Василине свою помощь в подготовке к вступительным экзаменам, в поиске нужной информации.
Василина смотрела на Марью Ивановну, и слезы навернулись ей на глаза. Это были слезы облегчения, слезы благодарности, слезы надежды. Впервые за долгие годы она почувствовала, что не одинока в своей борьбе. И что ее мечта, погребенная под грузом забот, возможно, еще не умерла окончательно. В этот вечер, в пыльной подсобке магазина, зародилась новая история – история о том, как доброта и вера могут возродить мечту и изменить жизнь. Марья Ивановна, словно добрая фея, протянула Василине руку помощи, и эта рука стала для нее путеводной звездой в темном лабиринте жизни.
С этого дня подсобка магазина "Продукты у дома" превратилась в импровизированный учебный класс. После смены, уставшие, но полные энтузиазма, Василина и Марья Ивановна садились за перевернутый ящик и погружались в мир медицины. Марья Ивановна, хоть и не имела медицинского образования, обладала житейской мудростью и умением объяснять сложные вещи простым языком. Она помогала Василине вспоминать школьную программу, находила старые учебники и конспекты, делилась своими знаниями о травах и народной медицине.
Василина училась с жадностью, впитывая каждое слово, каждую новую информацию. Она читала ночами, забывая об усталости и недосыпе. Ее глаза горели огнем знаний, а сердце наполнялось надеждой. Она понимала, что это ее шанс, ее возможность вырваться из замкнутого круга бедности и безысходности.
Марья Ивановна не только помогала Василине с учебой, но и поддерживала ее морально. Она верила в нее, вселяла уверенность в своих силах, напоминала о ее мечте. Она говорила, что Василина – талантливая и способная девушка, и что у нее обязательно все получится.
Постепенно, благодаря упорству Василины и поддержке Марьи Ивановны, мечта о медицинском колледже становилась все более реальной. Василина успешно сдала вступительные экзамены и была зачислена на заочное отделение. Это была победа, одержанная в тяжелой борьбе, победа, которая изменила ее жизнь навсегда.
Работа в магазине осталась, но теперь она была не просто способом выживания, а средством достижения цели. Василина продолжала трудиться, но теперь ее мысли были заняты не только ценами на продукты, но и анатомией, физиологией и фармакологией.
Марья Ивановна продолжала поддерживать Василину, помогая ей с учебой и присматривая за ее младшими братьями и сестрами. Она стала для Василины не только наставницей, но и настоящей семьей.
Годы учебы пролетели быстро. Василина с отличием окончила медицинский колледж и получила диплом фельдшера. Ее мечта сбылась. Она стала врачом, пусть и не сразу, но стала.
Она устроилась работать в местную больницу и с головой окунулась в работу. Она помогала людям, облегчала их страдания, дарила им надежду. Она помнила о своей мечте, о том, как маленькой девочкой сидела у кровати больного отца и мечтала стать врачом. И теперь, стоя в белом халате, со стетоскопом на шее, она понимала, что ее мечта не была напрасной.
Василина никогда не забывала о Марье Ивановне. Она часто навещала ее в магазине, рассказывала о своей работе, делилась своими успехами. Она была благодарна ей за все, за ее доброту, за ее веру, за ее помощь.


Слова вырывались из нее, наполненные давней болью и несбывшимися желаниями. Она рассказала о том, что до смерти отца мечтала выучиться на врача. Мечтала помогать людям, облегчать их страдания, дарить им надежду.

Эта мечта, погребенная под грузом забот и лишений, вдруг ожила в ее сердце, словно искра в пепле.

И в этот момент, среди запаха старых мешков и пыли, в глазах Василины, впервые за долгое время, зажегся огонек – огонек не только выживания, но и чего-то большего.

Марья Ивановна, выслушав прискорбную историю сироты, решила оказать помощь Василины в поступлении в учебное заведение.






Там Василина, только-только отошедшая от смерти единственного близкого ей человека – отца, в первый год обучения познакомилась с молодым человеком, который также учился в этом учебном заведении.

Молодой парень сразу понравился впечатлительной девушке, и она всю свою невостребованную любовь отдала единственному, как ей тогда казалось близкому человеку - любимому мужчине.

Ей тогда чудилось, что вот и она наконец-то нашла свое счастье, и рисовала радужные картины, как они вместе с любимым переедут в дом отца, будут строить семью, поднимать хозяйство и вырастят много деток.

Но парень, отучившись, уехал, не попрощавшись и не сообщив своего адреса.

Очередная неприятность больно ударила по самолюбию молодой женщины. Но все же, Василина собралась с силами, родила здорового мальчишку и вернулась обратно в родной город.

 После возвращения в отеческий дом с ребенком на руках каждый новый день для неё был нестерпимым испытанием, но она старалась держать себя в руках и не показывать перед сыном и знакомыми своего отчаяния.

За время её отсутствия забор вокруг участка обветшал, крышу осенними ветрами и весенними дождями сильно потрепало, а калитка сорвалась с нижней петли.

По приезду домой она несколько раз, полная надежды на понимание,  пыталась обратиться за помощью к соседям по ремонту крыши и восстановления забора .

 Она стучала в двери, искала поддержки в мелочах — надеясь на то, что хоть кто-то ей поможет и протянет руку помощи.

Но каждый раз её просьбы встречали молчание или отговорки.

Соседи,  притворно пряча взоры от прямого взгляда молодой женщины делали вид, что они очень заняты своими делами и им  совсем некогда тратить свое драгоценное время на посторонних.

 Через пару недель  после приезда на родину она  четко для себя осознала,  что  помощи ждать неоткуда и со всеми свалившимися на её голову трудностями ей придется справляться самой.

Проплакав несколько ночей в подушку, она все-таки взяла себя в руки и невзирая на то, что малыш был ещё совсем мал пошла работать в местную больницу, а ребенка устроила в ясельную группу садика при той же больнице.

Утром, когда солнце только начинало подниматься над горизонтом, она отводила своего малыша в ясли, а сама спешила на работу.

Она  с какой-то невероятной заботой ухаживала за пациентами, помогала врачам и находила утешение в том, что может быть полезной.

Работа в больнице оказалась для неё не только источником дохода, но и возможностью отвлечься от тяжёлых мыслей.

На работе Василина старалась быть лучшей медсестрой. Она знала, что больные нуждаются в  её заботе и внимании, и это придавало ей сил.

 Она слушала их истории, делилась с ними теплом и добротой, при этом ощущая  что именно этих  чувств в её личной жизни ей и не хватает.

Находясь среди пациентов  и помогая им она все равно чувствовала себя одинокой.

Она понимала что даже находясь рядом с людьми которым нужна её помощь она не может поделится с ними самым сокровенным, не может высказать свои переживания,  поделится страхами и сомнениями.

В больнице она была уважаемым человеком, профессионалом своего дела, а дома - уставшей одинокой женщиной. которая борется с жизненными трудностями в одиночку.


Вечерами, когда тишина окутывала дом, Василина часто сидела на кухне, погруженная в свои мысли.
Она смотрела на разбросанные
игрушки сына, которые напоминали ей о том, как быстро летит время.



 часто задумывалась о том, каково это — иметь рядом человека, который поддерживает, разделяет радости и горести.
 Она мечтала о том, чтобы кто-то пришёл и просто обнял её, сказал, что всё будет хорошо. Но в её жизни не было никого, кто мог бы стать этой опорой.

Она чувствовала, как её сердце сжимается от одиночества, и, несмотря на все усилия, не могла избавиться от этого чувства.

Иногда, когда ночь окутывала дом, она открывала окно и смотрела на звёзды. Они казались такими далекими и недосягаемыми, как её мечты о лучшей жизни.

Анна представляла, как однажды сможет покинуть этот старый дом, как они с сыном будут гулять по парку, смеяться и радоваться простым вещам. Но пока что её реальность оставалась неизменной. Каждый вечер, глядя на звёзды, она чувствовала, как мечты ускользают от неё, как свет этих далёких светил, который когда-то казался таким близким, теперь стал недостижимым. Анна понимала, что ей нужно искать выход, но не знала, с чего начать.
 Чтобы не думать о плохом  и меньше одиноких ночей проводить в холодной постели она она  сама напрашивалась на  ночные дежурства.

 Время шло,  сын подрастал, дом постепенно оседал, а Василина  медленно увядала.

К тому моменту как появился Корабликов Василина прожила в доме отца  более 15 лет вдвоем с сыном так и не найдя себе мужчину.

К этому времени дом медленно, но уверенно хирел, а помощи от окружающих соседей не было, никакой.

Хотя, пару лет назад, она все-таки уговорила соседского мужика за спирт, принесенный втихаря из больницы, отремонтировать калитку.

Сосед повыкабенивался, повыпендривался но, в конце концов, за литр медицинского спирта согласился и сделал новую калитку….

Однако, из-за того, что сосед постоянно находился «навеселе» то и калитка получилась веселенькая. Сделал он её из старых гнилых досок, что годами валялись в соседском огороде.

В общем, калитку соседушка сделал, как говорят в народе (не рифмованное словосочетание, состоящее из бранных слов, которое не допускается в обществе с высокими моральными принципами).

Не прошло и года, калитку снова повело. Не смазанные петли скрипели. Доски растрескались, но и этому небольшому подарку судьбы Василина была несказанно рада.

Малюсенькие комнатёнки в доме давно не видели новых обоев, хотя стоит отдать должное хозяйке, содержались в полном порядке и были чистенькие и ухоженные.

А зарплаты медсестры, только и хватало что на пропитание себя да сына, и на оплату за дом и коммунальные платежи.

Хотя, медсестру, как и многих в этом маленьком городке спасал личный огород.

То огурчики, то помидорчики, выращенные на небольшом приусадебном участке, появлялись на скудном столе. Так и перебивалась с хлеба на воду…

Тем временем, сын подрастал.

До первого класса с ним вообще не было никаких проблем. Алексей – сын Василины был смышленым и достаточно бойким мальчишкой.

Алеша, вплоть до поступления в школу был послушным, старался помогать своей матери, но после трех лет обучения в школе его как будто подменили. Он стал дерзким. Хамил, стал ругаться матом.

Василина, приходящая с работы вымотанная и уставшая, старалась, как умела, вразумить своего отпрыска. Иногда, Алеша становился покладистым, переставал бузить и даже начинал помогать своей матери, но после двух, трех дней в школе опять начиналась та же история.

Как – то раз сын пришел домой поздно вечером весь грязный, побитый и в крови.

В это время Василина стояла у плиты. Увидев сына в таком состоянии, она кинулась к нему, хотела обнять, но Алексей, смотря с ненавистью на свою мать, ударил её в живот своим маленьким кулачком и резким истеричным голосом закричал:

-Не подходи ко мне! Ты, шлюха-а-а! Ты меня нагуляла, у меня нет, и никогда не будет настоящего отца! Уйди от меня! Ты, шлюха-а-а!

В тот день случилось, то, чего Василина уже никогда не смогла в своей жизни простить самой себе.

Она, не ожидав, такого поведения от сына, со всего маха залепила мальчишке увесистую пощечину. Ребенок, получив неожиданный удар по лицу, ударился о косяк, упал на попу и разрыдался.

Василина, испугавшись своего неожиданного поведения, ринулась к сыну, прижала к сердцу и тоже разрыдалась.

В ту ночь они проспали вдвоем, обнявшись и мать, успокаивала сына гладя по голове.

Именно тогда Алексей и рассказал матери, что в школе его дразнят одноклассники, а учительница как-то раз с ехидцей поправила пацанов.

-Мам, - шептал Алеша на ухо Василине. – представляешь, она прям так и сказала: «Он не безотцовщина, а ублюдок - незаконно рожденный ребенок» - и теперь меня все так обзывают.

-Ты рожден законно, и твой папа тебя очень любил. - Василина нежно прижимала к себе жаркое тело ребенка и как могла, успокаивала сына. -  Понимаешь Алёшенька, он просто был военный и когда ты родился он ушел на войну и до сих пор оттуда не вернулся.

-А он вернется?

- Я не знаю, он пропал без вести. –отвечала мать при этом осознавая, что лжет сыну ради его же блага.

После того случая Василина несколько раз ходила в школу жаловаться на поведение учительницы, но от этого легче не стало ни ей ни её ребенку.

Одноклассники окончательно отдалились от мальчишки. А классная руководительница, та самая, которая обозвала пацана ублюдком постоянно исподтишка унижала, незаметно подавляла самолюбие пацана и придиралась по всяким незначительным мелочами, в общем как говорят в народе стала гнобить мальчишку.

В результате, то ли из отсутствия отца, а то ли из-за негативного отношения окружающих детей и взрослых, Лёха в седьмом классе связался с местной шпаной. Первым делом, чтобы доказать свое положение в подростковой банде он поджег машину той самой учительницы, которая его назвала ублюдком.

Естественно все знали, что поджег осуществил Алексей, но так как прямых доказательств не было, а Алексей не признал свое участие в поджоге, то подростку эта выходка сошла с рук.

А дальше жизнь пацана пошла по наклонной. Сначала он стал пропускать уроки в школе, а затем в доме Василины стали появляться какие-то модные вещи, новые в упаковках, неизвестно откуда взятые сотовые телефоны.

По вечерам он приносил какие –то странные свертки, а утром вещи исчезали.

Женщина неоднократно пробовала вести с сыном вразумительные беседы.

На что Леха отвечал одно:

-Ничего, ты мать не понимаешь в жизни. Ты видала, как родители Санька живут? Дядя Коля вон какой дом отгрохал! А у Валька видала, какие шмотки?

Василина качала головой и старалась вразумить своего малолетнего сынулю…

-Да знаю я, твоего дядю Колю, - говорила женщина. - Мы с ним в школе вместе учились. Он и в школе не хорошим мальчиком был. А когда вырос совсем человеческий облик потерял.

Она тяжело вздыхала и, смотря в горящие глаза сына, продолжала:

-Дядю Колю даже в армию не взяли. Все мальчишки из моего класса отслужили, а он…

На этом она всегда запиналась. Почему не взяли Кольку в армию знали не многие. Ходили слухи, которые распускала мать Кольки о том, что он подрался, защищая какую-то плохую девочку.  И именно из – за этой нехорошей девочки, за этот порядочный поступок, вредные милиционеры дали такому хорошему честному парню срок. А потому Николай, вместо того чтобы служить, несправедливо отсидел.

Все знакомые привыкли к этой версии. А потому Василине вовсе не хотелось ворошить старое. Ведь только она, её отец, да следователь с судьями знали правду.

Николай не защищал девочку, а наоборот сам хотел позабавиться с молодой девчонкой.  И этой девочкой была Василина.

А потому ей вовсе не хотелось рассказывать сыну, почему она презирает Николая.

-Ну и что? – Лёха, зло поглядывал на мать. - Зато, где теперь все твои солдаты? А дядя Коля видала, какую машину купил?

-Ох, Лёша, Лёша, - тяжело вздыхала Василина, качая головой, - да, причём здесь дом? Причем здесь машина? Нехороший человек Николай! Ты понимаешь, что он злой и непорядочный! Нехороший он человек. Он и жену свою бьет и пьет с мужиками безбожно. Да и вообще, ничего ты о нём не знаешь.

- Ну и что? - не унимался сын. - А у тебя и такого мужика нет…. Он, видала, какой «мотик» сыну подарил? Да и вообще, если бы у меня отец был, то и мы жили бы хорошо и машина у нас была бы. А чего ты в жизни добилась? Живешь в старом доме, забор вон ни сегодня не завтра свалится. Я богатым быть хочу. Понятно тебе…

- Ох, Лёша, – Василина никак не могла достучаться до сына. - Да дело, не в том, какой мотоцикл подарен сыну, и не в том какая машина у этого дяди Коли…. Неужели ты не понимаешь?

-А я не хочу ничего понимать, и жить так, как ты живешь, я тоже не хочу. - Алексей здесь всегда нервничал. - Ну, что у нас есть? Дом, у которого крыша течёт…. Да, огород… Ты на работе, днями и ночами пропадаешь…. А толку? Еле-еле концы с концами сводишь…. Не жизнь — это вовсе…

Он, разозлившись на мать хлопал дверью и уходил.

А Василина, оставаясь одна, тихонько плакала сидя за одиноко стоявшим кухонным столом.

И чем чаще происходили скандалы, тем сильнее проявлялось у Василины желание привести в дом мужчину.

В первую очередь, чтобы сына хоть немного вразумить, ну и, конечно, чтобы Алексей перестал измываться над матерью и прекратил обзывать ее.

Кроме все прочего, чисто меркантильные желания руководили женщиной, которые определялись в приведении домовладения в порядок.

Но в маленьком городке кроме женатых гулящих мужиков или конченной пьяни новых людей не появлялось, а потому время шло, сын отдалялся, дом разваливался, а женщина продолжала жить одна.

Так, не замечая, того, что Василина, уже подсознательно была готова привести в дом, хоть какого – то, самого захудалого мужичка и появился в её жизни Корабликов.



продолжение здесь: http://proza.ru/2024/11/08/1036