Нефть и любовь -11. Лукошко счастливых дней

 
Глава одиннадцатая

Погода в последнюю декаду июня выдалась солнечная, теплая, безветренная. Бывают летние деньки, которые потом некоторое время повторяются. Ты их ждешь-ждешь, а они все не приходят. И только много позже понимаешь, что деньки стояли особенные. 
Строители отпросились к себе домой в Чувашию. Мы взяли на несколько дней отпуск и в субботу приехали на дачу. С утра солнце всходило на небо и не жгло, а словно гладило по коже. Ветер пригнал откуда-то теплынь. И не смотря на ранние часы, первое, что захотелось, когда проснулся, искупаться в озере. По рани мы с Галей обязательно ходили купаться. В обед и вечером брали с собой Вороновских.  Уговаривать Галю не пришлось. Она всегда готова была искупаться. Мы надели купальные костюмы, взяли полотенца и в халатах отправились на озеро.  Я надел большой теплый халат для удобства переодевания. Когда вылезаешь из воды, хорошо набросить халат и снять плавки. Ворсинки теплого халата тут же впитывают остатки воды, которые в виде капель остаются на теле после купания.  Почти сразу на лбу появляется испарина. Халат, обычно не гревший тело, тут же от тепла его нагревает и способствует испарине. Идти в нем на озеро показалось томительно. Все равно я не стал его снимать, раздвинув на груди отвороты и запуская воздух под него. Когда вошли в лес, к нам навстречу по дорожке шли женщины. Одна пара, другая.  Такого оживленного движения с утра пораньше мне не помнилось.
- Сегодня что, женский день? – спросил я с улыбкой.
Галя пожала плечами.
Все объяснилось, когда мы пришли на озеро. Там медленно небольшими группами плавали женщины. Они разговаривали, судя по голосам и темам, в полном удовольствии. Образовался такой женский клуб. Пересказывали рецепты, обсуждали новости дачной жизни и делились семейными новостями.
Едва я на мостках снял халат и по ступенькам спустился в воду, сразу понял прелесть совершенного бытия. Температура воды оказалась равной температуре воздуха, и я не почувствовал перемены сред. За прошлые дни вода прогрелась так, что не остывала за ночь. Она не бодрила, а напоминала колыбель, из которой не хотелось вылезать. Я посмотрел на Галю и увидел на ее лице блаженство.  Мы поплыли дальше мимо кочек, где обосновались чайки и высиживали на гнездах потомство. Некоторые сторожевые чайки тут же поднялись в воздух с тем, чтобы предупредить нас о своей территории. Мы всегда плавали к дальним кочкам и обратно, что являлось хорошей разминкой в начале дня. На берегах в зарослях камыша и рогозы в полной неподвижности сидели рыбаки. Когда мы приблизились к гнездам чаек, они начали снижаться к нам, имитируя атаки.
- Ой, смотри, они на нас прям летят, - сказала Галя.
- Не обращай внимание, - сказал я. – И не предпринимай враждебных действий.
- Ага, а если она меня клюнет в голову. Одну девочку чайка клюнула в голову.
- Плыви рядом со мной, - посоветовал я и снизил скорость.
Мы развернулись и поплыли обратно к мосткам. Женщины все плавали, вели беседы и не собирались выходить из воды.
На мостках раздевалки не было, поэтому каждый обходился, как мог.  Кто-то переодевался в сухое с помощью халата, кто-то закутывался в полотенце. Иные просили их загородить спиной или отворачивались.  Здесь действовала определенная степень доверия, которая свойственна принимающим водный моцион.
Мы переоделись с помощью халатов и уходили от озера, когда я обернулся и снова посмотрел на купальщиц.  Их купание продолжалось. Чем-то они мне напоминали фрикадельки в бульоне. В эти погожие деньки они будут по утрам ходить купаться каждый день. В основном это были дачницы, женщины предпенсионного и начала пенсионного возраста.
Дома мы развесили на перилах веранды купальник, плавки и полотенца. Я смотрел со второго этажа веранды вниз на расцветающие цветы и распустившуюся зелень из листочков кустарниковых, вытянувшейся травы, крапивы, сныти, которые создавали приятный зеленый фон. Особенно радовали цветы, анютины глазки, бархатцы, ромашки, розы, на которые я мог смотреть бесконечно.
- Как красиво, - в восхищении сказал я.
Галя зашла в теплицу и вынесла из нее несколько свежих огурцов.
- Я их засолю, - сказала она. – Как Миша Пирожков научил. Экспресс-засолка.
- Это как? – спросил я.
- Берется целлофановый пакет, в него кладется зелень для засолки, соль и огурцы. Пакет закрывается и через несколько часов или на другой день малосольные огурцы готовы. В любой момент можно раскрыть пакет и попробовать. Если огурцы не готовы, можно снова закрыть пакет. Тебе в прошлый раз они понравились, - напомнила Галя. 
- Да, помню, - отозвался я.
Галя засолила огурцы, приготовила завтрак, и мы позавтракали. 
В обед мы зашли за Вороновскими и снова пошли купаться. На мостках уже резвилась ребятня. Они с разбега прыгали в воду, плавали, купались с надувными кругами, визжали и пищали.
Мне так понравился этот день, что ближе к вечеру я сел и написал стихотворение. Оно мне самому понравилось, и я попросил Галю, которая занималась с цветами, его послушать.
- Хорошо, я сейчас прилягу отдохнуть, а ты мне его почитай. Только читай с выражением, - попросила она.
Я подождал на веранде, когда она поднимется по ступенькам и нетерпеливо прочитал ей с листочка.
- Стихотворение называется «Июнь». 


Июнь, жасмин, пьянящий запах.
Уж солнце входит в силу без стеснений.
Дожди балуют на слабеющих ветрах.
Тепло на дрожках из причудливых явлений,
Не опоздав, примчалось впопыхах.
Заколосилась рожь! Запахло свежим хлебом!
Воздушными настоями из трав!
Не умолкает птичье ликованье.
Звучит оркестр кузнечиков в садах.
Цветы богатыми нарядами одеты,
Танцуют в центре и на всех углах,
Блестя коронами соцветий,
Как королевы на балах…

Как летом вкусно пахнут детские макушки
И остро не хватает время для забав.
Так манят из печи румяные ватрушки,
Желания прочно все в себя вобрав.
Так вкусен малосольный огурец в кадушке -
Ведь летом за столом всегда он прав.
Так увлекательно колеблются верхушки,
Деревья под собой околдовав.
Дорожка лесом выведет, плутая,
На озеро, где места хватит всем.
Где взрослые и детвора нагая
Хохочут и резвятся целый день.
Едва деревья за спину отступят,
Как неба синь ударит по глазам.
И озеро, блаженство раздавая,
Спешить к нему заставит по мосткам.
Обхватит радостно и будет обниматься
Пока прохладою своей не одарит.
В ответ невольно будешь улыбаться
И счастливо, с душой благодарить.
И, стоя на мостках после купанья,
Осознавая жизни новый поворот,
Заметишь, как отражает небо озеро лесное,
Переворачивая мир наоборот.

- Это не ты написал, - сказала Галя.
- Я.
- Нет, не ты, - сказала она.
Я не стал с ней спорить и убрал бумажку со стихотворением в карман.
Вечером мы снова пошли купаться. Воды оказалась такая же теплая.

Рину назначили нашим менеджером. Так было принято, что каждый отдел имел своего менеджера. Я приметил ее раньше, на той вечеринке в «Царских Садах». Симпатичная девушка, хорошо танцевала и легко принимала ухаживания всех молодых людей.  Я ей на короткое время залюбовался.  На какое-то время она исчезла из поля моего зрения. И вот ее назначили к нам в отдел менеджером. В это время я заметил за собой странности, которые открывали мне на нее глаза. Каждый раз, когда она входила к нам в комнату, у меня словно появлялся павлиний хвост. Мне хотелось обратить на себя ее внимание, сострить, что-то сказать с особыми интонациями. И мне показалось, что она стала чаще к нам заходить, и я в этом был виноват не меньше, чем рабочие моменты. Через какое-то время я узнал, что она выходит замуж и даже обрадовался. Теперь я мог себя чувствовать спокойно и, понимая, как ее, так и свою собственную защищенность.  Прошел месяц, и она действительно вышла замуж.  Но между нами все как будто только начиналось.  Я ловил на себе ее взгляд, и от возникающей неловкости мы вспыхивали.  Однажды она шла впереди со старшим менеджером Тарасом и сказала: «Ты представляешь, я только вышла замуж и влюбилась». Я понимал, о ком и о чем она говорила, потому что сам недавно женился и во мне это новое чувство тоже появилось каким-то новым ростком. Когда она входила в нашу комнату, то преображалась, светилась, сияла, излучала энергию тепла и ласки. Мне хотелось с ней поговорить.  Она ездила на работу на своем транспорте. В ее распоряжении имелась красная иномарка. И я ездил на своей иномарке. В моем воображении рисовалось, как я ей звоню по телефону и предлагаю встречу, как мы встречаемся на набережной Москва-реки, приехав на машинах, сидим у реки в кафе, ресторане и разговариваем о жизни. И это являлось в моем воображении началом наших отношений. Для того, чтобы понять человека, нужно обязательно с ним поговорить.  Так часто случалось. Возникают симпатии, поговоришь с человеком, и там ничего нет, пустота.  Никаких манков, увлекающих мотивов, интересной затейливости ума. Я сопротивлялся внутренним движениям, не понимая похоть это или что-то другое.  Однажды Рина заболела, долго не поправлялась. И я решился ей позвонить.  Она кашляла, и мой звонок ее не удивил. Она сказала, что никак не может поправиться и все время кашляет. В трубке я слышал, как она кашляла. Я ей пожелал выздоровления и на прощание, чтобы ее ободрить, сказал, что она лучше всех. Я сопротивлялся тому, что происходило, и в какой-то момент увидел, как женщина может залезать мужчине в голову. В этом было что-то сокровенное, сакральное, интимное, тайное и вместе с тем брутальное. На даче я лежал днем на кровати и отдыхал после работы. Передо мной появилась миниатюрная, кукольная и вместе с тем живая и подвижная женщина. Она приблизилась к моей голове, которую я увидел перед собой, открыла ее, как отрывают шкатулку, поднимая часть черепа вверх. Затем  полезла в голову руками вперед, осторожно, оставляя наружи ноги  в красных туфлях с высокими каблуками.  Когда она залезла в голову почти полностью, тогда она втянула за собой и ноги с красными туфлями.  И после этого она закрыла за собой черепную коробку. Я увидел происходящее  так явственно, что это меня заворожило. В том, кто это, я не сомневался. И в этот момент я поймал себя на том, что все время думаю о Рине, представляю ее с собой. Она находилась где-то рядом, чему я не стойко сопротивлялся.  Галя заметила во мне перемены и искала, требовала внимание к себе, а также интимных действий, близости.  Интимные действия, близость, как ничто другое укрепляют отношения мужчины и женщины. Они являются коротким бессловесным общением мужа и жены по душам. Не нужно долгих разговоров и объяснений. Близость все объясняет.  И когда Галя просила у меня ласки, я, понимая, что она ищет подтверждения наших отношений, вступал с ней в интимные действия, то есть в  близкие отношения.  Во время акта любви я чувствовал, как Рина летала над нами и участвовала во всем процессе. Когда я лег на подушку, то увидел ее почти рядом. Мне казалось, что я могу коснуться ее рукой. Достаточно было протянуть руку, и я мог коснуться ее, чего не делал из-за боязни,  что могу что-то нарушить. И потом я долго не спал и смотрел в угол, откуда во все глаза на меня смотрела Рина, точнее, ее образ, ее ангел хранитель, который неотрывно находился рядом со мной.
Я серьезно задумался о Рине и жизни.  Она молода красива, моложе меня и могла бы мне родить детей. Ее энергичность и деятельность привлекательны.  Ум и умение владеть собой и ситуацией покоряют.  Через некоторое время я узнал, что с мужем у нее не ладится. Свекровь ее не терпит из-за того, что Рина самостоятельный человек, желающий строить свою жизнь по-своему усмотрению.
 Как-то в нашем отделе случилось знаменательное событие и менеджеры решили нам устроить праздник и  накрыть для нас стол. Обычно мы все делали сами. На этот раз ребята-менеджеры  закупили необходимое, Рина все приготовила на стол.  Она вела себя как распорядительница и после этих приготовлений в том, что она хорошая хозяйка никто сомневаться не мог. Все было продумано до мелочей. Наши глаза часто встречались и между нами пролетали искры. Это все заметили, потому что такое невозможно скрыть.
Вечером Галя мне сказала:
- Меня сегодня чуть не сбила машина. Я шла расстроенная и не заметила, как в сантиметре от меня затормозила машина. Я испугалась, стою не знаю, что делать. Из машины выскочил водитель и как начал на меня орать. Потом увидел в каком я состоянии и спросил, что случилось, что со мной, почему я в таком  состоянии и может мне чем-то помочь. Он даже предложил меня довезти меня, куда надо.
- Что-то на работе произошло? – спросил я.
- Нет, мне к вечеру позвонили и сказали, что у тебя появилась девушка. 
- Нет, это не так, - спокойно сказал я.
- Кто такая Рина?
-  Это менеджер нашего отдела.
- Расскажи мне о ней.
- Мне нечего рассказывать.
- Она тебе нравится?
- Нравится.
- Что ты в ней нашел?
- Я ничего в ней не нашел.
Мне не хотелось с Галей обсуждать то, в чем я еще сам не разобрался. Но она настаивала на том, чтобы я ей все рассказал. 
- Что в ней есть такого, чего нет у меня? – спросила она.
- Она молода, красива, успешна, умна… Хорошо водит машину.
- Я хочу тоже научиться водить машину, - сразу сказала Галя. – Боря прибавляет мне зарплату. Я хочу больше работать, чтобы не потерять самоуважение и значимость.  Я могу и хочу большее работать.  Что ты молчишь?
- Я не знаю, что тебе сказать.
- Ты мне с ней изменил?
- Нет. С чего ты взяла.
- Я знаю, ты мне с ней изменил.
- Она замужем.
- Ну и что?
Мне нечего было  больше сказать. Я расстроенный ушел в маленькую комнату, чтобы уединиться.
На другой день вечером приехал Жорик с Евгенией и дочкой.  Мы посидели, поговорили. За столом Галя о чем-то переговаривалась с Евгенией.  Они со значение переглядывались. Перед уходом Жорик сказал с большим значением, как будто готовил эту фразу со вчерашнего дня:
- Мы в ответе за тех, кого приручили. 
Это была фраза известного классика Экзюпери и сейчас прозвучала несколько наивно, хотя конечно касалась меня и Гали.
Рина развелась с мужем и ходила грустная. Ее опекал старший менеджер Тарас, который являлся сыном Шкоды.  Я чувствовал в этом свою вину и не мог ничего ей сказать.  Я свою жизнь только построил и не хотел разрушать. Ее жизнь разваливалась, надежды на жизнь рушились.
Наши отношения с Галиной тоже разладились.  Строители видели, что между нами нечто происходит. И Коля подкатывал к Галине. Она принимала его ухаживания, не понимая, что делает только хуже себе и мне. Я не обращал на это внимание.
- Я решила на неделю поехать в санаторий, - сказала Галя.  - Там заезд очищение организма, для тех, кто хочет похудеть. А вы здесь живите, как хотите. Не хочу вам мешать.
- Не надо никуда уезжать, - сказал я. - Ты никому не мешаешь. 
- Как не мешаю? Мешаю тебе и Рине. Ты же с ней мне изменил.
- Не изменял.
- Ну, хотел изменить.
- В мыслях не было, - сказал я и понял, что это не совсем так.
По крайней мере у меня возникали мысли, как все можно устроить. Но это сейчас не имело никакого значения.
- Я знаю, хотел. Теперь у вас будет полная свобода действий.
Если Галя что-нибудь задумывала, то обязательно делала так, как ей хотелось и переубеждать ее не имело никакого смысла.
 Я не представлял, что она такая ревнивая. Она сама всегда чувствовала себя в полной свободе. Но, когда дело касалось ее мужчины, она сильно переживала, страстно хотела все изменить, не находила себе места. 
Галя собралась и уехала в санаторий. Я остался дома. Ходил на работу, ездил на дачу. Она писала мне короткие сообщения и звонила. И я писал ей сообщения и звонил. Когда мы разговаривали, я понимал, что она задает мне вопросы из которых хочет понять, один я или нет. Я говорил ей правду, что скучаю и жду. Она, похоже, не верила.
Приехала настороженной, соизмеряла, улавливала то, что могло без нее произойти. Отношения у нас не налаживались.

Старший менеджер Тарас, начальник Рины, ездил в Германию за новой машиной. Привез оттуда иномарку в хорошем состоянии и предложил мне и Андрею ее осмотреть. Ему очень хотелось похвалиться. Мы пошли ее осматривать. Современная машина трехлетка в хорошем состоянии.  На полочке перед переключателем скоростей лежали кожаные перчатки для женской изящной ручки.
- Это чьи перчатки? – спросил Андрей.
- Это так, - сказал Тарас и убрал перчатки в бардачок.
Я знал, чьи это перчатки и сделал вид, что меня это не заинтересовало. Перчатки помогли мне сделать вывод. Рина умная расчетливая девушка и у нее все будет хорошо.

После санатория  Галина предложила мне сесть и поговорить. Мы сели на кухне.
- Давай, рассказывай мне все начистоту.
- Что тебе рассказывать? – спросил я.
- Что у тебя было с этой Риной?
- Ничего у меня с ней не было, - вздохнув, сказал я.
 - Хорошо, давай так. Я тебе все расскажу. И ты мне все расскажешь.
Я посмотрел на нее, не зная, на что она решилась, что хочет рассказать и что хочет услышать.
- У меня до тебя были мужчины. И после тебя тоже…
Я поднял голову, не зная, что она дальше скажет.
- Да, когда ты меня бросил, у меня появился молодой человек.
- Я тебя не бросал.
- Ты мне сказал, что ты капитан дальнего плавания и через десять лет вернешься. Ты не подумал, что со мной через десять лет будет.
- Я думал о матери.
- Мне хотелось броситься под машину.
- Я думал, что ты подумаешь о детях.
- Помнишь, я предлагала тебе родить ребенка.
- На это я пойти не мог по понятным причинам. У тебя муж. У меня больная мать.
- И что мне было делать?
- Ждать, - ответил я.
- Я металась, как птица в клетке.  Ехала на троллейбусе. У меня сломался каблук. Я так расстроилась. И тут ко мне подошел молодой человек. Спросил, что у меня случилось. Я ему показала сломанный каблук. Он предложил мне выйти с ним из троллейбуса и подождать. Мы вышли. Он ушел в общежитии и вынес мне сапоги.  Размер в точности подошел. Представляешь… Затем он стал ходить за мной по пятам.   Предлагал пойти то в одно место, то в другое. Он рассказал, что у него молодая беременная жена, лежит на сохранении. Она сказала ему, что знает о его повышенной сексуальности и разрешила ему сексуальные отношения с другими женщинами.  Я опустилась с ним на самое дно. Он был какой-то киргизский шпион или что-то в этом роде. Мы приходили в какой-то подвал, нам давали курить что-то непонятное. Потом он приказывал местным девушкам нам быстро постелить постель.  Мы встречались полгода. Затем его жену выписали из больницы с ребенком. И мы с ним сидели в кафе и прощались. Он мне предложил стать его второй женой. У них это принято. Я отказалась.
Мне нечего было ей сказать.
- Неужели у тебя никого не было, пока мы не встречались?
- Как у меня кто-то мог быть, когда у меня на руках умирала мать.    
- Это я знаю. Теперь рассказывай мне о Рине.
- Мне нечего рассказывать. У нас ничего не было.
- Как не было?
- Ничего не было.
Она замолчала.
- Почему ты раньше мне ничего не рассказала о нем? – спросил я.
- Не хотела тебя расстраивать.
- Тебе не надо мне было сейчас ничего рассказывать. Не надо.
Она всколыхнулась в переживаниях и поняла, что зря мне все рассказала.
- Мне давно хотелось тебе все это рассказать. Я не могла от тебя это скрывать.
- Ты сделала только хуже.
Она заплакала навзрыд, понимая, что я ее не обманывал.  Теперь вина, которую она возлагала на меня и которую я должен был признать, перекладывалась на нее.  Она понимала, что сделала мне больно. 
- Прости, прости меня…
- Бог простит, - сказал я так же, как говорила мне  мать, когда я просил у нее прощение.
- Ну, что мне сделать? Скажи, что? Хочешь, я под машину кинусь?
- Не надо под машину.
Я поднялся и ушел в маленькую комнату.  Мне следовало побыть одному.
Она обращалась ко мне, приглашала на кухню кушать. Я ей ничего не отвечал. Она мне представлялась грязной, очень грязной. Мне не хотелось с ней говорить, и я перестал это делать. Она спрашивала: «Мы едем на дачу?» И я молчал. Она говорила: «Едем на дачу». И я заводил машину, грузил вещи, и мы ехали на дачу. Я всегда говорил, что наша дача это «территория любви и всепрощения». Сейчас я был в этом не уверен. Волна негодования, ненависти, непрощения, самоочищения постепенно улеглась.
Я понимал, что Галя гиперсексуальна. В ней жила необходимость жить в любви. И то, что она давала мне, как женщина, меня поднимало над другими и делало избранным.  Ее страстность кружила голову,  заставляла стремиться, желать,  любить.  Она хватала меня за сердце и притягивала к себе. 
А что было бы лучше, если бы она кинулась из-за меня под машину? Нет, я должен сказать тому киргизу спасибо за то, что он ее для меня сохранил.
Меня всегда поражала эта ее способность начинать жизнь заново каждым днем. Поэтому она никогда ни на кого не обижалась, только если уж сильно обидят.  Я так никогда не мог. И обиды храню в себе долго и тщательно.  Мстить никогда не мог. Демонстрировать обиды не мог, но и тщательно скрывать не мог.
Мы с ней много пережили. Она мне дорога…
Я ее люблю… Вот, что я знаю…

Она приходила ко мне в маленькую комнату на даче и говорила:
- Делай со мной все, что хочешь… Делай, только говори, не молчи. Зачем ты меня молчанием наказываешь? Я этого не заслужила. Я столько выстрадала из-за тебя. Столько вынесла…
Она плакала. Я ее утешал:
- Не надо плакать… Не надо… Подожди еще немного. Мне самому нужно это пережить…
И она снова уходила и снова приходила. Я вспоминал ее записки. Как он она подкладывала мне в карманы записки:« А помнишь?.... Я…», «Помни обо мне! Целую. Я…», «Вспомни про нас и улыбнись! Мой милый, мой ласковый муж!», «Целую! Помню! Ценю и люблю!.. Ю….Ю…Ю…»
И потом, когда совсем отчаялась, написала: «МЫ – МЫ?» И с новой строчки «ИЛИ МЫ НЕ МЫ?»
И я ей написал: «МЫ – МЫ!»
Я не мог больше обижаться.  Каждому легче себя прощать, чем другого. Каждый себе защитник, а другому прокурор.
Нет, я люблю, и все ей прощаю. Не знаю, простил бы ее другой мужчина, будучи мужем. Она говорит, я ее бросил. Хотя на самом деле искал понимания, чтобы она меня ждала, и не нашел.
Иногда наступает такое время, когда нужно обдумывать следующий шаг. Для этого нужно все вспомнить и на что-то решиться. Теперь мне кажется, я бы ей все простил за искренность, мимолетность, неспособность обижаться.  Иногда я на нее злюсь. Из-за того, что прошу что-то не делать, а она делает. Но не нарочно, а непосредственно под воздействием сиюминутных устремлений. Я прощаю бытовые испытания, которые невольно предлагаются для меня.   Она часто в холодное время открывает окно. Я прятался под одеяло, чтобы спрятаться от холода. Бывало, не выдерживал, вставал и закрывал окно. Но оно через какое-то время снова оказывалось открытым. Тогда проснувшись, я закрывал окно и не засыпая, ждал, что будет дальше. Она тут же просыпалась, вставала не проснувшимся лунатиком, в полусне открывала окно, ложилась и продолжала спать. Тогда я придумал и начал ложиться спать в меховой шапке. Это было смешно до слез. Просыпался, обливаясь потом и в горле начинала распоряжаться ангина. Оно першило и щипало. Иногда мне хотелось на нее накричать.  И я сдерживал себя. Через некоторое время я привык спать с отрытым окном. И понял, что она не может спать без открытого окна и начинает физически задыхаться. Когда уж было совсем холодно, я нырял глубоко под одело. 
Галя отрытый человек и любит открывать все окна и двери, вопреки сквознякам. Она любит, чтобы везде горел свет. Я хожу за ней и закрываю окна, двери. Выключаю свет и спрашиваю:
- Зачем ты включила свет в коридоре и почему не выключила свет в спальне.
Она резонно отвечает:
- Я там хожу. 
Галя храпит и это еще являлось одной проблемой для меня.  После командировок девочки программистки, которые ездили с ней говорили, что она храпит. И Вера Ивановна, самая возрастная из них, жаловалась, что не могла из-за нее по ночам спать. Я относился к этому с любопытством.  Когда мы стали жить с Галей вместе, я с этим столкнулся сам. Она не всегда храпела и не все время. Иногда она сопела или тихо, неслышно спала. Поэтому я к этому тоже привыкал, используя тихие паузы во время ее сна, чтобы самому заснуть. К тому же в первое время я заметно уставал на работе и просто проваливался в сон. Иногда просыпался среди ночи, когда она храпела и ждал, когда тональность снизится или все закончится.
Я все снова вспоминал из того, что пережил с ней.    
И еще одно препятствие для нашего спокойного сосуществование имелось в доме. Это кошки. Александра сама боготворила кошек. И жена тоже имела эту склонность.  Таких дам обычно называют кошатницы. Где бы они ни были, всегда заводят кошек.  Когда Александра со своей кошкой ушла жить отдельно в мою квартиру, я с облегчением вздохнул, потому что у меня на кошек имелась аллергическая реакция. На моем рабочем столе дома лежала памятка, что нужно часто мыть руки, избавиться от ковров, не пускать кошек в спальню. И неожиданно в какой-то момент у нас дома появилось два котенка.  Выяснилось, что Александра о нас позаботилась и подобрала котят в магазине рядом с домом, где она жила. По ее мнению, получалось, что две кошки дома это хорошо, потому что им так нескучно жить.  К тому же в это время Жорик подкинул нам карликового пуделя Эндика, который от радости кидался на всех родственников и каждого хотел облизать.  И от его безудержных ласк нельзя было отгородиться. У меня в это время разыгралась такая жуткая аллергия, что  я начал кашлять, как чахоточный, и задыхаться. Ходил к терапевту, в пульмонологу, пил лекарства, вдыхал лекарственную смесь через специальный аппарат. И дождался, когда Жорик, приехавший из отпуска забрал от нас пуделя Эндика. Потом я поговорил с Галей и сказал, что нам нужно освободиться от кошечек, потому что у меня аллергия.  Она расстроилась и сказала, что котят жалко, и она не знает, куда их деть.  Ходила, как в воду опущенная. В итоге я справился с аллергией и с двумя подрастающими кошечками. Я покупал для них корм и кормил. Незаметно я сам стал кошатником. И теперь по вечерам я командовал им: «Спать». И они цугом бежали в большую комнату, ложились там на диван и смотрели на меня, что означало, они приготовились ко сну. И теперь я сам, черт возьми, люблю этих подрастающих кошечек.

Еще в семье у Гали культивировался нарочитый культ здоровья. Для меня это являлось слишком непривычным. Мы с мамой жили в заботе друг о друге. Если температура повысилась, горло заболело, кашель или насморк появились, нужно насторожиться и начать профилактические действия или лечиться. Расспросить человека и проявить заботу, предложить лечение.  У Гали, наоборот, она кашляет и идет на работу, чихает, насморк и идет на работу, горло болит, купит леденцы, сосет и идет на работу. Такой стиль жизни – на болезни и их предпосылки не обращать внимание. И все дети считают правильным не обращать на предпосылки и симптомы внимание. И говорят: «Да, это ничего, пройдет. Все нормально». И я принял такие условия совместного существования, хотя это вызывало у меня некоторый дискомфорт. Когда я серьезно заболевал с высокой температурой, то Галя не знала, что нужно делать. Она терялась и спрашивала: «Скажи, что я должна делать?» Но, если человек заболевает, он сам не знает, как ему нужно поступить. Ему в голову не придет вызвать врача. Он будет думать, что это все пройдет. Когда она заболевала, я ее лечил, вызывал врача. Просил беречься и с небольшой температурой не давал ходить на работу.

Мне стало понятно, что для счастья обязательно нужен компромисс. Она этого хочет, а ты этого не хочешь или, наоборот, она этого не хочет, а ты этого хочешь. И тут надо договариваться, обязательно нужны объяснения позиций, уступки, смирение, компромиссы.  Нельзя ломать друг друга. Потеря личности - это потеря себя самого и другого.

 Время все расставляет по местам. Ко всему можно привыкнуть, приноровиться. Следует просто ответить себе на вопрос, нужен тебе этот человек или нет.  Можешь ты его простить за что-то или нет.
Какая разница у кого какие недостатки и что у кого, когда-то было. Мы есть сейчас, у нас семья. И все остальное не имеет значение. 
Я и сам, если на то пошло, не слишком сладкий человек и могу иногда сказать что-нибудь такое острое и горькое, что никто не обрадуется. Мои едкие замечания тоже могут испортить кое-кому настроение, а точная реакция может сподвигнуть жену к тому, что она огорченно скажет:
- Зачем ты мне это сказал? Почему мы должны опять поругаться. 
- Ругаться я вовсе не собирался.   И тон повысил для вескости и предельной выразительности.  И не надо на меня обижаться, - просил тогда я.
Ее наивность, в которой она чувствовала себя хорошо, иногда выводила меня из себя.
- Ты не мог по-другому это сказать?
- Мог… Ладно, прости.
- Ты младше меня, а по жизнеощущению, старше. Иногда я смотрю на тебя и мне кажется, что ты глубокий старик.
- Тебя всегда будет спасать твоя детская наивность, - начинал смеяться я.
- Да, я чувствую себя совсем молодой, - улыбалась она.
- Я всегда поражался тому, как ты умеешь каждый день начинать жить с чистого листа. 
Вспоминая все эти наши разговоры, я понимал, что мне не хочется больше ссориться и  пора мириться, понимая, как мне следует поступить.
Я нашел стихи, которые написал для нее, когда мы поженились и не отдал ей. Слишком они мне показались искренними, чувственными, многообещающими. Она всегда говорила:
- Мы с тобой вместе навсегда? До конца жизни? Ты от меня никогда не уйдешь?
Я говорил:
- Да. Никогда.
Хотя так не думал, потому что никогда не загадывал так далеко. Но чем дольше мы с ней жили, тем чувство к ней становилось сильнее. Оно словно росло, крепло.  Я нашел это стихотворение и пошел к ней. Она сидела в большой комнате. Я отдал ей стихи и сказал:
- Эти стихи я написал специально для тебя еще раньше. Прочти…
Она взяла листки и начала читать…
    
 

Твои глаза моим родня.
Я - это ты! Ты это – я!
Твоя душа – моя душа,
Твои слова - мои слова.
Они к твоим словам стремятся,
Чтоб навсегда соединяться.
Твое дыхание – мое.
Мы дышим даже заодно.

Пусть станет общим жизни круг.
И круг друзей, и круг подруг
Пусть счастья будет вдоволь нам.
Мы все поделим пополам:
И стон, и смех, и боль, и розы,
Разделим радость, слезы, грозы…
Нам не расстаться никогда.
Уста к устам и значит: «Да»!

Есть назначенье на земле
Нам пробуждаться на заре.
В объятьях сердце к сердцу ближе.
Костер любви все выше, выше.
Рука в руке, плечо к плечу,
Душа к душе, бедро к бедру
Пройдем с тобой по временам,
Как рано утром по лугам.

Пройдут года, затем другие.
Падут снега уж не родные.
Вьюнки засохнут у ворот,
Переплетясь, - такой уж сорт.
На пальцах золото потухнет
И серебро к вискам прильнет.
Померкнет дивный звезд венец
Над домом любящих сердец!

Болезни вцепятся когтями.
Смерть закружит и все над нами,
Маня с собой в тот дальний путь
Туда, откуда не вернуть.
Душой душу удержу.
Сквозь спазмы в горле прошепчу,
Стирая слезы по щекам:
«Я никому тебя не дам».

Хочу еще, пройдя свой путь,
Так с облегчением вздохнуть:
«Мне не прожить без этих губ,
Без этих глаз, без этих рук.
Мне не прожить без этих плеч,
Без расставаний и без встреч.
О, боже! Ты за все прости!
И до конца остаться с ней
Благослови!
Благослови!

Она прочитала  стихотворение и заплакала. И за ней заплакал я. Мы сидели, обнявшись, и обливались слезами.  И успокаивали друг друга, просили прощения и мирились.

В счастье всегда наступает пик и после него обязательно, хочешь ты этого или нет, приходит несчастье.  А за несчастьем приходит новое счастье. Так устроена жизнь. Но чтобы счастье побеждало несчастье, его необходимо копить. Нужно стараться накопить столько счастья, чтобы его стало много, и оно могло победить любое несчастье.

После того, как мы объяснились, Галя сказала:
- Начнем жизнь с начала…
Она умела каждый день начинать жить с начала. Легко забывала обиды и жила новым, свежим.
- Хорошо, - сказал я.
Прошло некоторое время, и она сказала:
- Я хочу от тебя ребенка.
- Не понял, что?
- Я хочу от тебя ребенка, - повторила она. – Это укрепит нашу семью. Понимаешь?
- Понимаю. Нам нужно достроить дачу. Заканчиваются испытания нового двигателя и станции. Наступает период, когда нужно будет ездить по командировкам.
- Я ходила к врачу. Он сказал, что у меня все в порядке. Я могу иметь детей. Через несколько лет неизвестно, как все сложится. У меня может не быть детей. Потом мы будем жалеть о том, на что сейчас не решились.
 - Ты только что устроилась на работу к Боре.
- Это не имеет значение.
- Достроим дачу, купим новую машину и потом можно будет подумать о ребенке.
- Я хочу научиться ездить на машине, - тут же сказала она.
- Не возражаю, - сказал я, понимая, откуда у нее такое желание.
- Ты мне поможешь?
- Можно попробовать, - сказал я и мысленно улыбнулся.
Она просияла.
Я посмотрел на нее и сказал:
- У тебя сейчас улыбка – «минус двадцать лет».
- Я знаю. Это все из-за тебя.