Кодекс хозяина. 1. Немного личного

Ложь – самое могущественное оружие человека, от которого он никогда не откажется. Поэтому ложь и не входит в список семи смертных грехов: отцы – основатели церкви были мудрыми людьми…


Утро. Я нехотя вылез из теплой постели и выглянул в окно. Серый сумрак еще держал в своих объятиях город, измученный долгой слякотной зимой. В свете желтых уличных фонарей черные силуэты тополей казались исполинскими существами. Они сердито и шумно раскачивали ветвями на промозглом мартовском ветру, предупреждая проснувшихся обывателей о непогоде. Раздался визг запоздавших тормозов, и старенький фордик, въехав в лужу, покрытую тонким слоем льда, встал. Не без удовольствия понаблюдав за водителем, пытавшимся вылезти из машины и не замочить ноги, я прошествовал на кухню и открыл холодильник. Запах ветчины ударил в нос, но не вызвал аппетита. Хотелось чего-то кисленького, что-то вроде соленой капусты. К сожалению, такого деликатеса давно не было в моем холостяцком доме. Пришлось обойтись чашкой крепкого кофе с круассаном, который я густо намазал маслом и буквально проглотил, проигнорировав абсолютно все правила приема пищи, рекомендуемые журналом «Здоровое питание». День впереди предстоял непростой, и начинать его на пустой желудок было бы непростительной ошибкой. Для владельца фирмы энергичный старт рабочего дня уже половина успеха.

Мой бизнес не требовал больших финансовых затрат и приносил сравнительно неплохие дивиденды. Их вполне хватало на обеспеченное существование: престижную машину, загородный домик в сосновом бору, со вкусом подобранный гардероб и заграничные вылазки на отдых раз в квартал. Принадлежавшая мне компания, с загадочным и ничего не говорящим названием «А&А», делала деньги на продвижении в сознание предпринимателей модных западных стандартов управленческого мышления. Этика, социальная ответственность бизнеса и прочие атрибуты гражданского общества были в последнее время любимыми темами в говорильне политиков и общественных деятелей. Средства массовой информации, почуяв тему, взяли след и раздували вселенский пожар, призванный прочистить диковатые мозги отечественного предпринимателя. Грешно было не использовать такой бесплатный publicrelations и не стричь купоны на вспаханной другими грядке.

Клиенты компании были трех типов.

Одни, матерые хищники, совершенно не верили ни в какие там этики и социальные ответственности. Они доверяли только собственному звериному чутью, манипулируя коллективом и прореживая его время от времени от нежелательных лиц и потенциальных соперников. Методические разработки «А&А» использовались ими исключительно, как овечьи шкуры, частенько надеваемые волками для охоты на доверчивых ягнят. В целях самосохранения сотрудники вырабатывали против хозяев и менеджмента собственные приемы, иногда весьма эффективные. Самым надежным был способ подвывания волкам в полнолуние. Некоторых ягнят принимали в стаю, и со временем у них прорезались клыки.

Другие, с сомнением, старались верить в столыпинские идеи, честное купеческое слово и гармонию с наемным персоналом. Эти колеблющиеся идеалисты свободного рынка наполняли свои сайты многостраничными текстами миссий, кодексов корпоративной этики и прочей внутрифирменной беллетристикой. На встречах с коллективом они, как майские соловьи, заливались песнями о прекрасном будущем и стратегических целях, в то время, как большинство людей интересовало какой будет премия за прошедший месяц и когда ее, наконец – то, дадут. Чтобы сделать в такой организации более или менее приличную карьеру не требовалось сверхусилий. Надо было принять любимую руководством лексику и постоянно ее демонстрировать, имитируя командную солидарность и продвинутость. Этот тип руководства был особенно близок и понятен мне, склонному к либеральной ориентации не только в жизни, но и в предпринимательской деятельности.

Третьи, особенно изощренные, представляли гремучую смесь первых и вторых, что ставило их подчиненных в весьма затруднительное положение. Никто не знал, как вести себя с этими непредсказуемыми «большими парнями». Поэтому их сотрудники объясняли отношения в конторе примитивной мотивацией: с какой ноги встал утром босс, или как у него было с сексом прошедшей ночью.

Независимо от типа заказчика, «A&A» проводила неизменную политику по отношению ко всем клиентам, презентуя свои услуги, как вершину управленческой практики. В этом не было ничего плохого, так как способствовало зарождению цивилизованных отношений в варварском российском бизнесе. Если бы не одно но.… Внутри собственного коллектива мне так и не удалось внедрить принципы, которые старательно вкладывались в головы менеджеров из других компаний. Сотрудники «A&A» жили по своим понятиям добра и зла, а не теми инструкциями, которые усердно штамповал для них высокооплачиваемый специалист по HumanResources. Кстати, он недавно заявил мне, что если ему не повысят оклад в полтора раза, он предложит свои услуги в другом месте. Я попытался напомнить мелкому шантажисту, что в его же собственных методичках говорится дословно следующее: «… зарплата занимает далеко не первое место в структуре потребностей служащих…». Кривая усмешка подчиненного была весьма красноречивым ответом. Я понял, что сморозил несусветную глупость, и согласился подумать над его предложением. Правда, не сказал когда и постарался тут же забыть собственное обещание. Главное, выпустить пар из недовольного HR-ра, а при повторной попытке с его стороны приблизиться к уровню моего дохода, начать искать достойную замену за меньшие деньги. Согласитесь, что это и есть либерализм в действии: без слез, ругани и нервотрепки. Цивилизованное разрешение социальной проблемы отдельно взятой личности.

С некоторых пор я бросил бесполезные попытки имплантации внутрифирменной этики в нашей компании. Моя зарплата, тщательно скрываемая бухгалтерией, а значит известная всем сотрудникам, превышала в несколько раз зарплату любого из заместителей, что не способствовало достижению благородных воспитательных целей. И уменьшить ее по собственной воле я, ну никак, не мог. Надеюсь, вы понимаете почему. При всем при том я обладал гражданским самосознанием, верил в святые постулаты демократии и считал, что нет ничего выше, чем права человека. Если они, конечно, не уменьшают степень моей личной свободы. Пусть кто-то докажет, что поступает иным образом. Я готов побиться об заклад на двадцать пять процентов акций «A&A». Нет, нет! Попрошу не принимать ставки! На десять процентов, господа! Так будет разумнее.

Продолжение следует...