Кипятильник

Этот кипятильник мне оставил один мужик, когда я попал в больницу с пневмонией. Поначалу мне было плевать на все, и на занимающего одну из четырех коек человека, и на муху, что так упорно норовила поползать по моей голове, плевать было на лампу дневного света, которую, видимо, забывали выключать и светилась она круглые сутки, даже оклики на прием пищи не вызывали у меня эмоций. Но дня через два болезнь начала отступать и я начал ходить, есть, отгонять муху и приглядываться к моему соседу. Самый обычный мужчина лет сорока пяти, невысок, залысины, мясистый нос и пунцовые щеки выпивохи. Глаза были ни серыми, ни зелеными, скорее какого-то болотного цвета. Но особую ушлость его лицу придавал хитрый и как бы подмигивающий прищур.
- Полегчало? - голос его был соболезнующий. Я стоял у окна и смотрел на недобрую пургу, что неистовствовала в больничном дворе.
- Вроде, думал умру, - обернувшись ответил я. Мужик хлебнул из большой металлической кружки.
- А я домой сегодня. Прямо вот сейчас. Уже выписан, чаю на дорожку выпью и в путь. Я сам с Болотского, а ты местный? Как звать?
Мне не по душе такие знакомства, но из вежливости пришлось назваться, как, впрочем, и всегда в подобных случаях. Мужика звали Сергей, он работал трактористом на ферме, что была у них при поселке, подхватил воспаление лёгких и в тяжёлом состоянии попал сюда. Заносили на носилках, но отходили, и я остаюсь в палате один, что не может не радовать, так как любовью к людям я никогда не отличался. Беспокоила мысль о том, что подкинут еще кого-нибудь, но пока все устраивало.
- Оставлять в больнице вещи - плохая примета. Нужно чего тебе? - говорил Сергей потроша тумбочку и выкладывая ее содержимое на койку, - печенье, чай, сахар, бери все.
Как бы усердно я не отнекивался, он все таки вручил мне и сахар, и две пачки пакетированного чая, банку сгущенки, печенье, карамельные конфеты в целлофановом пакете, какой-то большой пряник и несколько пачек заварной лапши. Отбиваться я перестал и молча наблюдал, как Сергей набивает мою тумбочку ништяками.
- Так ведь мне все равно негде взять кипятка. Чай-то я никак не заварю, - выдал я внезапно возникший в голове и нерушимый, на мой взгляд, аргумент. Мой почти уже бывший сосед вдруг остановился, выпрямился, хитрый прищур его вверг меня в оцепенение. Но длилось это всего пару мгновений и не успел я снова открыть рот, как Сергей уже протягивал мне в левой руке свою большую металлическую кружку, а в правой небольшой кипятильник советских времен.
- Так и быть, держи! Кружку сполоснешь, не грязная она. А теперь ухожу. Все взял? - задал он вопрос уже самому себе и окинул взглядом койку и тумбочку, быстро натянул извлеченную из шкафа куртку, напялил шапку, ботинки были уже на нем.
 - Поправляйся, а мне пора.
Хитрый прищур скрылся за закрывшейся дверью, а я так и застыл посреди будто осиротевшей палаты с кружкой и кипятильником в руках.
 Мне делали какие-то уколы, давали таблетки. Стало легче, очень хотелось домой, на шкафе я нашел книжку, какой-то низкосортный детектив, но выбора не было, пришлось читать то, что есть. Через два дня и это чтиво закончилось, я изнывал от безделья. Ходил от окна к двери и обратно. Отчаяние все сильнее толкало меня зайти в другие палаты с целью найти какое угодно печатное издание. Наконец я вспомнил про щедрость выписанного мужика и полез в тумбочку за нехирыми предметами быта, чаем и сахаром. Кружка была наполнена водой, а в воду опущен кипятильник. Кружка большая, на пол литра, никак не меньше. Я и не встречал таких кружек раньше. В ней прямо пельмени варить можно. Ожидая закипания, стоя у окна я наблюдал за маленьким солнечным диском, очертания которого бледно высвечивались в сплошь затянутом сером небе. Забурлило. Спешно я вынул из розетки вилку, бросил три пакетика чая в воду, ведь кружка большая, и лег на койку.
 Когда я проснулся за окном было темно, но палата была освещена той самой всегда горящей лампой. Сны не снились, голова была тяжелой, китайский будильник на столе показывал десятый час вечера и я корил себя за то, что позволил себе отключиться, что до утра теперь вряд ли смогу заснуть. Мне предстояло несколько часов ночного томления. Так и с ума сойти недолго.
 Я поднялся с койки, подошел к окну и смотрел на окна пятиэтажки, что находилась напротив. Ряды прямоугольников на темной кирпичной стене, большая часть их светилась. Кое-где даже можно было различить человека. Вот гражданин курит на балконе. Зажжённый конец сигареты разгорается при затяжеке, угасает, снова разгорается, летит вниз. Человек, выбросив окурок, ушел. На тумбочке стоял остывший чай, нужно заварить свежий. Но что-то странное, запах, я уловил тонкий химический, до боли знакомый запах. Спирт! В кружке спирт! Чайные пакетики тут же были отжаты на ложечке и отправились в урну. В то время я бросал курить и зажигалки у меня не было, проверить жидкость на горючесть было нечем. И я решился, пригубил. Сомнений не осталось, это был спирт в котором заварили чай. Безумно захотелось напиться, но высок был риск отравиться неизвестно чем. Была не была, я пил этот спирт небольшим глотком сквозь конфету. Драло горло, но опьяние накатывало со все большей силой. Так жить можно! Проснулся я утром, когда звали на завтрак. Во рту было сухо, зверски хотелось пить. В столовой я жадно влил в себя отвратительный на вкус компот, подошел к крану, где обычно мыли руки перед едой, и не обращая внимания на удивленные возгласы, подряд и залпом выпил несколько кружек воды.
 Когда я вернулся оказалось, что в палате пополнение. Лежавший на койке человек приподнялся при моем появлениио и смотрел равнодушно, без любопытства. "Выпить больше не получится", - с огорчением подумал я, - "А ведь еще пол кружки осталось."
Я улегся на койку и уставился в потолок. Снова уколы, таблетки, новоиспечённому соседу ставили капельницу. Позвали на обед, но аппетита не было. Оставалось лежать и пялиться в никуда.
- Слышишь, друг, как зовут тебя? - я повернул голову и уставился на больного. Только сейчас я рассмотрел его как следует. Если у его предшественника были залысины, то этот лыс был почти абсолютно. Зато с щеточкой рыжих усов. Лет за пятьдесят, глаза бледные, ничего будто не выражающие.
- Андрей, - назвался я.
- Андрюха, кипятильник здесь не видел? Кипятильник здесь должен быть.
Я был в замешательстве. Кипятильник, спирт, пополнение в палате, хитрый прищур, все это норовило выстроится в голове в цепочку, но все неизбежно разваливалось. Я медлил с ответом, а сопалатник обрушивал на меня олово своих глаз.
- Кипятильник мне мужик оставил, до тебя тут лежал.
- Ну так давай замутим, - мужик закашлялся, - похмелиться хочу, не могу.
- Похмелиться ч-чем? - я даже заикаться начал.
- Ты включал его? Кипятильник? Спирт получился? - он весь как-то вытянулся ко мне, казалось вот-вот скатится с койки на пол.
- А причем тут кипятильник? - и я рассказал ему невероятное происшествие вчерашнего вечера. По мере моего рассказа напряженность его спадала, лицо становилось все благостнее, он даже зевнул под конец.
- Меня Миша зовут, Мишаня. А кипятильник этот волшебный. Теперь дай-ка, что там у тебя в кружке осталось. Не боись, будет у нас выпивки сколько надо.
Я достал из тумбочки кружку и конфеты, протянул ему. Никогда не видел я, чтоб кто-то так пил! В  каких нибудь пять минут, в четыре приема он вылакал четверть литра спирта. А вылакав, немедленно завалился спать.
 Я крайне был заинтригован его словами. Доставал кипятильник, рассматривал, вертел в руках и кружку. В то же время загадочное событьице вчерашнего вечера начало проясняться. Часа через два сосед мой забормотал, заворочался и распахнул глаза. Вот-вот он разомкнет уста и поведает мне тайну этого кипятильника. Но никакой тайны он мне не поведал.
- Не кипятил еще? - он кивнул на стоящую на тумбочке кружку и вяло подмигнул. Я отрицательно мотнул головой.
- Ну так давай поставим, - интонация его выражала нужду в опохмелке.
И я поставил. Вода у меня меня была в бутылке и идти за ней не пришлось. Прошли минуты, забурлило, вилка покинула розетку и кипятильник был извлечен из кружки. Двигался я не торопясь и молча.
- Теперь подождем. Чем холоднее, тем крепче, - мужик лежал и смотрел над собой, - сейчас все будет нормально.
- Не понял, - решив развеять эту дымку неясности громко сказал я, - Какая крепость? Что к чему?
- Вода при скольких градусах кипит? - назидательным тоном задал вопрос Мишаня
- Ну, при ста..., это все знают.
- А когда воду кипятят этим кипятильником, то остывая на каждый градус температуры, она на этот же градус прибавляет спирту. Давно это уже. И кипятильник этот здесь давно. Толком никто не знает, но все пьют. И врачи знают. Сделать ничего не могут. - он замолчал. Я не верил своим ушам. Но ведь я уже пил этот спирт. Других объяснений не было.
- А почему тогда врачи его не уберут? - робко задал я вопрос.
- Думаешь не пытались? Ха-ха. И больные уносили, и врачи, только всегда он снова оказывается в палате. А у унесших пропадает. И сделать с этим ничего невозможно. Я этот спирт пил еще по молодости. И вот, как видишь кипятильник все ещё здесь.
Я вспомнил, что Сергей, тот самый мужик с хитрым прищуром, колебался отдавая мне электроприбор. Наверняка ведь хотел присвоить. И знал о бесплодности своих намерений, вот и отдал в последний момент. Тем временем кружка стала едва теплой. Я убедился в этом прислонив к ней внешнюю сторону ладони.
- Удивительно быстро остыла, - заметил я.
- Пить можно, сказал Мишаня, вытянул откуда-то из под койки сумку и извлек из нее стакан.
- Другой посуды нет. И эта сойдёт, - и помолчав добавил, - А ты думаешь почему те палаты забиты, а эта у них почти всегда пустая. Не хотят они сюда класть. Как чувствовал, что сюда попаду.
Я плеснул ему из кружки, он выпил, плеснул и себе. Противный теплый спирт смягчался вкусом карамельной конфеты. Повторили, похмелье ушло и стало весело...