Глава 38, заключительная. Первое брачное утро

   

­18+. Присутствует описание сексуальных сцен, нецензурные выражения.





Земля, РСФСР, город Ростов-на-Дону. Аксайский район, церковь Смоленской Иконы Божьей Матери. 8 марта 2342 года.

В этом году весна в Донском крае была ранней. Уже с середины февраля цифры термометра показывали исключительно положительную температуру, начал таять и так не самый могучий снежный покров и потекли ручейки по степи. А к Международному Женскому дню солнышко расстаралось вовсю, разогрев воздух аж до пятнадцати градусов Цельсия, щедро освещая и согревая всех представительниц прекрасной половины человечества и всех остальных в придачу. Улицы городов и агропоселков быстро подсохли, избавились от слякоти и грязи, чтобы по ним цокало каблучками как можно больше больше женских ножек. Появилась первая зелень на кустарниках и деревьях. Щедрое ростовское солнышко дарило раннюю весну всему честному люду славного пятимиллионного огромного города, столицы Юга России.

Змеится, течет к морю, искрится на солнышке чистый, прозрачный Дон-батюшка, будто бы из жидкого хрусталя. На всем протяжении великой реки от самого истока на Среднерусской возвышенности до самого устья вода в нем после термической обработки пригодна для питья, и сколь долго петляет Дон по русским лесам и степям, не найти в великой реке на всем протяжении ни ржавого гвоздя, ни пластикового обломка, ни рваной резиновой покрышки.

Солнечные блики отражаются в окнах, в искрящихся стеклопанелях ростовских высотных зданий, довольно скромных по сравнению с московскими и петроградскими километровыми громадинами, - не более пятидесяти этажей, совсем детская высота, за исключением пары зданий выше семисот метров. Искрится красными, желтыми и синими огнями башенка стоэтажной спиралевидной «свечки» под именем «Платов», самого высокого здания Ростова.

Гудят колокола старинного пятисотлетнего собора Рождества Пресвятой Богородицы, пробиваясь сквозь шум огромного мегалополиса, и робко вторит ему скромная колоколенка в церковке Смоленской Божьей Матери в восточной части города, в районе под названием Аксай. Там сегодня торжество.

Действующих церквей и соборов осталось в Ростове не так уж много, - большая часть жителей считала религию пережитком прошлого. И еще более редким событием было церковное венчание. Посмотреть на это невиданное действо собралось, наверное, пол-района. Все знали, что венчается их земляк, природный аксайский ростовчанин, молодой парень Василий Тимофеев, сын Ильи Максовича Тимофеева. А кто его женой стал? Говорят, целая инопланетная княгиня из Гуриассийского мира! Ничего особенного, друзья Василия говорили, что Васек по девчонкам всегда был большой спец! Да только тут, говорят, не девчонка молодая Василию сдалась, - зрелая дама-аристократка не то на пятнадцать, не то на двадцать лет старше самого жениха. Стеллой зовут, - чудное имя, космическое, не русское… Вот и до Ростова треклятая современная мода докатилась, когда жена старше мужа, иногда довольно значительно. Поговаривают, что невеста Василия — главная местная ведьма, с нечистой силой знается. Много еще чего говорят, все и не озвучишь-то!

А еще говорят, что не узнать теперь парня… Нет больше Васька Аксайского — есть зрелый муж Василий Ильич, возмужавший, повзрослевший лет на десять с виду. Глянешь — не Васька уже, а солидный степенный мужчина в годах, с глазами бывалого казака, повидавшего в жизни всякого-разного... Под стать своей возрастной жене… Жена-то кстати смугленькая, маленькая, худенькая, что девочка! И даже дочка у него появилась — сиротку какую-то на Гуриассе удочерил. И на груди у него не медалька появилась, - целая «Золотая Звезда» Героя! Говорят, главного злодея и душегуба на Гуриасса поймал лично и стреножил, как дурного буйного коня, и в стойло поставил! Ай да Василий Ильич, ай да казак удалой! Не посрамил Донской край, не подвел земляков!

У здания церкви Смоленской Богоматери собрался народ, наверное, со всего района, - посмотреть-поглядеть на действо диковинное. Тут и друзья, и знакомые и, конечно же, родители жениха. Родители невесты вот только не прилетели... Говорят, что нету их вовсе, - похоронила она мать несколько лет назад. Женщины в возрасте говорят, что много горя баба перенесла, по глазам видно. Глаза у нее грустные, выплаканные, хоть и молодится рядом с красавцем-женихом.

Мать Василия, Надежда Викторовна, бойкая, языкастая ростовская женщина, конечно, недовольна:

- Господи, не хочу я этой свадьбы! Будто подменили Васеньку! Улетал на службу нормальным парнем, а вернулся старик, - угрюмый, молчаливый какой-то… Да еще и девочку эту привез! Девочка какая-то дикая, зашуганная, на колени передо мной упала, барыней-хозяйкой называла… Совсем худенькая, бедняжка! И разрыдалась! Василий сказал, что маму недавно потеряла… Что же это за мир такой, когда дети там голодают да родителей хоронят?! И взгляд-то теперь не Васькин, а чужой какой-то! И старуха-то его, правду говорят, чисто ведьма! Будто вокруг наших девчонок мало! Ну и что, что начальница? Ну и что, что княгиня?! Мне никаких княгинь не надо! Да и даже к торжеству переодеться не соизволила!

Какая же свекровь с первого взгляда невесткой довольна бывает? Тем более, такой необычной, как Стелла Жю Сет?! Хорошо что еще не знала она предысторию своей будущей невестки! Впрочем потом добые люди донесут, сообщат, введут в курс дела, да только поздно уже будет.


..

А по поводу «переодеться»… Венчалась Стелла Жю Сет в обыкновенной невзрачной шинели, которая заменила ей свадебное платье. Вообще, молодые пренебрегли специальными пышными вычурными нарядами и венчались в своей официальной военной форме: Стелла в погонах подполковника государственной безопасности, Василий в погонах майора.

Вообще, Стелла полюбила свою неброскую черную шинельку, она стала для нее не просто формой одежды, но и своеобразным талисманом-хранителем. С недавних пор эта шинелька была ей дороже все на свете вечерних платьев и всех самых роскошных дамских вычурных шубок, манто и ротонд. Почему? Да разве объяснишь обывателям? Все равно не поймут, что в шинели в этой душа согревается, не мерзнет, лучше, чем в самой роскошной и богатой шубе.

А драгоценностей под шинелью у нее хватало. Только драгоценности это были другие, неизмеримо более дорогие… Когда невеста, при входе в ресторан, сняла шинель и осталась в кителе, в парадной форме и длинной черной юбке, когда она скромно потупив глазки и уткнулась носиком в плечо молодого муженька, шумная гульба стихла до нуля, что было слышно, как комар пищит. А сварливая свекровь после этого долго обращалась к невестке только на «вы» и по имени-отчеству.

Редко у какой невесты встретишь такой набор истинных драгоценностей, да еще и в таком соцветии:

Три звезды Героя Советского Союза…

Орден Ленина…

Два Ордена Красной Звезды…

Медали «За отвагу» и «За боевые заслуги»

Орден Королевства на шее…

И целая шеренга наградных планок.

- Ничего себе! – присвистнул кто-то из гостей. – Надежда! Васька женщину в жены взял или Маршала Советского Союза?!

- Викторовна! Василий дома теперь тоже на военной службе? Это ж не баба, это ж памятник героям Революции!

- Как скажет ему такая генеральша: «Василий, в спальню шагом марш!». И пойдет Васятка строевым шагом нормативы сдавать начальнице!

- Между прочим, ихней королеве родня! – довольно сказал Петр Криптонович. присутствовавший на торжестве в виде голограммы. – Княгиня Стелла-Унна Мария Альварес Дю Эхне Супр Зеде Деспорале Унн Сюрамине Жю Сет-Кортес-ТИМОФЕЕВА! Это вам не какая-нибудь Машка с хостела!

- Батя, это ты сейчас ругался так изыскано, или всех чертей поминал? – спросил Илья Петрович Тимофеев, отец жениха – Это что, все ее имя?

- Ага! Хрен выговоришь! Эх, Яглович, черт минский! Такого кадра увел! Ничего, я тебе еще отомщу, сволочь усатая!

Ну а дальше были песни-пляски по старому русскому обычаю, кусание каравая, кто больше захомячит, прочие карательные развлечения и два дня шумной, веселой, разухабистой русской свадьбы.

Стелла, как всегда, легко добилась своего… Если сначала ее встретили настороженно и переговаривались за спиной, жалея Василия, что «на бабке женился», то теперь с княгиней Сеттской общались исключительно вежливо, вставая и вытягиваясь по струнке. Впрочем, Жю Сет умела располагать к себе людей, и на вторые сутки уже стала для родни Тимофеева своей в доску, простой русской бабой на нелегкой государственной службе. А известие, что Стелла уже год с лишним, как приняла русскую православную веру, еще больше расположило к ней землян.

Однако праздник праздником, а пора молодым и в спаленке уединиться! Василия и Стеллу проводили с почетом на самый верхний этаж «Платова», в специально приготовленный для благого дела шикарный гостиничный номер, откуда открывался чудесный вид и на город, и на терраформированную часть Азовской низины, бывшего моря…

Оставшись одни смертельно уставшие молодожены наконец расслабились. Василий женился первый раз, у Стеллы, если считать все предыдущие воплощения за последние триста сорок с лишним лет, это был четырнадцатый брак, о чем она, конечно же, не стала говорить жениху. Всю ночь молодые занимались тем, что отдыхали и разбирали свадебные подарки, выясняя, кто, что и сколько подарил. Природа человеческая неизменна во все времена, к тому же хозяйственная, опытная в житейских делах Стелла решила вести учет любого добра, которое попало ей в руки.

Ну а утром, лишь только солнышко выглянуло из-за горизонта, относительно бодрые и отдохнувшие жених и невеста решили с новыми силами поизнурять друг друга любовными ласками. Стелла решила основательно заняться своим молодым жеребцом, а, как известно, нет ничего более сладкого и в то же время изматывающего для молодого сильного коня, чем зрелая, опытная наездница обожающая верховую езду.

Продемонстрировав молодому мужу, как правильно женщина должна раздеваться под энергичную музыку и как правильно должны танцевать и трепетать бедра голодной женщины над мужским символом продолжения жизни, голодная гуриассийка оседлала своего ненагладного жеребца и тронулась в путь. В пути она еще больше разожглась от скачки и не скрывая эмоция, энергично, с большой амплитудой, со стонами и вскриками насаживала себя на символ жизни, а Васильев все глубже и глубже поражал женушку в самое больное место, обнимая хрупкую маленькую ведьму за спину и бедра, целуя ее огромные чувствительные груди и с удовольствием слушая ее мольбы о пощаде.

Наконец товарищ подполковник государственной безопасности вскрикнула, вцепилась ноготками в спину подчиненного и тренированными влагалищными мышцами член своего муженька, чтобы тот не расслаблялся. Почувствовав сильный выстрел в самую матку, пьяная от удовольствия самка Стелла рассмеялась по-ведьмински и, наконец, сползла со своего молодого зверя, целуя его в уста и пытаясь не задохнуться от учащенного дыхания и пулеметного сердцебиения. Черная Ведьма была горяча, вымотана и абсолютно счастлива.

Потом они лежали, набираясь сил, пили вино и угощались свадебным шоколадом. Довольный Василий целовал шоколадные соски Стеллы, а гуриассийка глупо хихикала и водила пальчиком по груди мужа:

- Я дура, и мне нравится... Мне нравится ржать, как идиотке! Меня оттрахали, как проститутку… И я счастлива, мой повелитель! Я и есть шлюха для моего любимого! — сообщила мужу молодая жена, взвизгивая от неосторожных прикосновений супруга и колотя ножками по простыне, когда Василий в шутку хотел поймать ее за пальчики. - Ничего больше не хочу! Никаких орденов, постов, титулов… Хочу лежать на кровати в шелках, чтобы меня кормили, любили посильнее и пожестче и украшали цветами! Вообще, мне кажется, когда женщину хорошо трахают, сладко кормят и сильно любят, она становится дурой. Не нужно развиваться, выживать… Нужно просто быть красивой и рожать детей любимому. И, возможно, так и должно быть.

- Ну у тебя и эйфория, товарищ подполковник! — Тимофеев придвинул к себе блюдо с виноградом, выращенным на Венере и принялся кушать ягоды сам и подкармливать свою растрепанную наездницу. — Ты же всегда такой феминисткой была, за права женщин. А сейчас ты их обратно в пещеры тянешь?

- Ага, - согласилась Стелла, скушав ягодку. — От хорошей жизни, думаешь..? Женщина становится революционеркой, только когда ее берут за горло. Есть, конечно, прилипалы, которые больше наживаются, чем действительно делают что-то полезное… Не хочу никаких революций… Хочу детей воспроизвести нормально… Нужно как можно быстрее пересадить их в капсулу в репроцентре.

- А я думал, ты сама вынашивать будешь, по традиции, - удивился Василий.

- Нет, я себе не доверяю… Я чемпион Федерации по выкидышам…. Еще двоих в мусорку?

- То есть, там зреют двое? — Василий с любовью поцеловал живот Стеллы.

- Ага… Мальчик и девочка, - смущенно улыбнулась Стелла. — Не зря я тебя позвала к себе в комнату тогда, после твоего доклада. Это лучше, чем с Жю Клидатом на глупой дуэли железками махать! Новая ведьмочка родится!

- Стелл, а мы молодцы все-таки? — довольно улыбнулся Тимофеев, напрашиваясь на похвалу. — Мы же целую революцию сделали! Целой цивилизации помогли встать на путь истинный!

- Вась, говори за нас, - вдруг сказала Жю Сет, возлегая на пышную подушку, снимая чулки и бросая их на пол. — Откуда ты знаешь, какой путь истинный? Говори, что мы выполнили приказ командования и придвинули Хилликию в нашу орбиту влияния.

- В смысле? — Тимофеев с удивлением посмотрел на свою сексуальную начальницу-жену, поглаживая ее по роскошным ягодицам. — Ты хочешь сказать, что Федерация поступила неправильно, вмешавшись в ситуацию на Хилликии.

- Хочешь шлепнуть — шлепни! — Стелла посмотрела на руку мужа, тискающую ее попку. — Серьезно! Нет, конечно, с учетом деятельности Вырока! А вот что касается развития цивилизации, - это время покажет. Во всяком случае, Вася, благодарностей не жди! И более того, будь готов, что через пятнадцать-двадцать лет нас с тобой назовут палачами и палачами режима, колониалистами, которые загубили культурную и интеллектуальную элиту Святого Королевства.
Причем, не выжившие дворяшки и дети рабовладельцев, а и потомки самих освобожденных рабов. И наши с тобой сограждане до кучи!

- Стелл, да что с тобой такое? — напрягся Василий. — Что ты говоришь такое, что за могильные выводы? Почему?! То есть все было напрасно? Все, что мы сделали, было напрасно, ты это хочешь сказать?! А потом, почему наши сограждане? Они что, дурнее хилликийцев, или того же Вырока?

- С нашей точки зрения, не напрасно, конечно, потому что был Вырок и его кодла, - ответила Стелла, протянув руку и ласково взъерошив мокрые, еще не остывшие волосы молодого мужа. — Васенька, молодой ты еще! Ты еще не понял, что наше общество, наша страна развивается по спирали? То закручивают гайки, то раскручивают, то разрешают, то запрещают… Периоды относительно жесткого правления с запретительными законами и чистками аппаратов сменяются более либеральными фракциями в Кремле. Примерный срок цикла, как я понимаю, две пятилетки. Сейчас в Верховном Совете рулит фракция Подгорного и Кетцеля, а они, насколько я помню, сторонники довольно жестких запретительных мер. Почитай программу «Стратегия 2350», это стратегия почти полного реорганизации советского государства с ужесточением вертикального контроля. Кетцель и не скрывает, что является сторонником репрессий. Он каждый божий день говорит, что страна переживает застой и крен вправо, и нужно избавляться от влияния либералов. Кетцель — это новый Ерофеев, или новый Сталин, если угодно. И Верховный Совет его поддержал. Его и Подгорного... Начинается новый цикл, закручивания гаек и чисток. Методы Кетцеля ты знаешь, и я его во многом полностью поддерживаю.

- То есть приказ 610 из этой оперы? — спросил Тимофеев.

- Именно! Во всех министерствах сменились главы, и если насчет МВД и МЧС я ничего не скажу, то в нашей конторе пришел четкий дяденька из Беларуси, товарищ Яглович, а он сторонник довольно крутых мер, это я тебе говорю, как на воде писано! Сейчас они с членами Политбюро скооперируются и начнут косой махать. Многие полетят… Да уже многие полетели! И вспомни Болхиа… Вспомни, как изменились наши методы?! Два-три года назад за десантную операцию за пределами двадцатимильной зоны с должности могли снять! Нельзя зверствовать, нужно уважать права коренного населения на собственные культурные особенности! Что скажет мировое сообщество?! Как на нас посмотрят граждане мира! А начиная с конца тридцать девятого — начала сорокового, - к черту зоны ответственности! Стреляй, взрывай в любой точке, пока рука на устанет! Убрать главарей сепаратистов, формальных граждан другого государства, - да пожалуйста! Направить на Гуриасс по сути карательный отряд из местных нацистов, ликвидировать пару-тройку аристократиков-дегенератиков, жечь дома, творить суд и расправу, - да за ради бога! Мировое сообщество?! Да в жопу мировое сообщество! Ты не замечаешь, как за два года изменилась политика государства? И благодари Бога, Васенька, что мы с тобой в этот момент были далеко от Земли! Сейчас головы полетят, только в путь!

- А нас-то за что?! Нет, ты знаешь, меня что-то второй Сталин не вдохновляет! — сказал, вздрогнув, Тимофеев. — Одного в истории хватило!

- Имей в виду, Василий, Ленины, Сталины и Ерофеевы просто так не появляются, - сказала мудрая Стелла, глядя на Тимофеева огромными глазищами-омутами. — Они появляются тогда, когда в стране и в мире создается такая ситуация, когда есть спрос на их профессиональные и личные качества. Равно как из ниоткуда не появляются Гитлеры, Рокфеллеры, Горбачевы… Они — лишь олицетворение народных настроений.

- Я себе не представляю, как может народ пожелать себе Гитлера или Горбачева, - сказал Тимофеев, сжимая от страсти Стеллину грудь слишком сильно.

- Ай, аккуратнее, медведь неотесанный! – вскрикнула Жю Сет от боли, отталкивая руку Василия. – Это тебе что, мячи что ли?! Теперь синяки останутся! Они же такие нежные! К этому сокровищу ты должен прикасаться с благоговением, как к святыням! Ну-ка, поцелуй немедленно!

Василий с виноватым видом благоговейно исполнил приказ властной жены-княгини. Впрочем, своевольный молодой муж тут же принялся щекотать соски повелительницы, и Стелла тут же застонала, прикусив губы, с силой прижала Тимофеева к груди. Грудь, а особенно ее крупные соски цвета черного кофе были ее уязвимым местом, и Василий прекрасно это знал.

- Ах, Василий, мой базилевс, ты меня с ума сводишь! – простонала Стелла. – Хватит издеваться надо мной, противный мальчишка! Раб! Ты их раб, понял?! И мой раб тоже!

- Товарищ подполковник, у меня есть, что сказать по данному вопросу, - Василий поднял два пальца, как на собрании и потянулся к полусферическим божествам, сдергивая с себя одеяло и демонстрируя благородной госпоже, что снова находится во всеоружии. От этого оружия возрастная невеста уже порядком подустала, поэтому с испуганным криком тут же оказалась на другом краю брачного ложа!

- Так, ну-ка быстро зачехли свое копье! Я устала! Я живой человек вообще-то! Что ты так реагируешь, помечтать уже нельзя?! Ну, Вася! Ну, Васенька, я вообще-то бабушка уже, у меня внуку годик! Я устала в конце концов!

- Ты знаешь, твои приказания так завели меня, моя госпожа! – Василий поймал беглянку и очень аккуратно, но настойчиво оказался позади своей княгини, возложив руки на ее пышные бедра.

- Нет! Хватит! Второй раз за час, это уже слишком!

Стелла, как ящерица, постаралась выскользнуть из мужских рук, но куда там… Настойчивый Василий пресек все попытки к сопротивлению и резко овладел своей начальницей, так резко, что она аж взвизгнула:

- Больно вообще-то, грубиян! Ты мне там натер все уже! Господи, ну кто меня за язык тя…нул… Ва…си…лий…. Пе…ре…ста…нь по…жа…луй…ста… сво…лочь…ты, на…си…ль…ник…. Я тре..бу…ю у..ва..же..ни…я О! О! Кхимутле ун… Кхехмухлав э…цэ хир… Ицэ, Басило, ицэ, ице, ицере тун хар! И…це тун ха рун! Ице тун ха рун! Ице тун ха рун, Басило, чемо ихонно хун! Ицере чемо иклите, тун хар! О! О! О, тун х-а-а-а-р!!!

Завершив свою агрессию против суверенной княгини, Василий склонился и благодарно поцеловал Стеллу в спинку и поясницу. А она так и застыла, поскуливая, в колено-локтевой позе собачьей самки, касаясь своими нежными полушариями простыни. Вскоре, она бессильно опустилась на живот и потребовала пить.

- Я отказываюсь продолжать переговоры при таком к себе отношении! - заявила обессиленная Стелла, осушив залпом сразу два стакана ананасового сока. – Спасибо! Нас гости жду внизу, свадьба продолжается, а я, такое впечатление, что вечером с работы! Я спать хочу! Вот иди сам к гостям и объясни, что ты один, потому что довел невесту до обморока!

- Это приказ, товарищ подполковник? – усмехнулся бодрый и веселый Тимофеев. – Ты же сама говорила, что это счастье?!

- Это уже не счастье… Это уже перевыполнение плана пятилетки… - сказала измученная княгиня. – Ты все же прими во внимание мой возраст, ладно?

- Ничего не знаю, товарищ подполковник, требую еще через часик! Я ваш муж, извольте соответствовать!

- Застрели меня! - Стелла юмора уже не понимала. – Я загнанная, заебанная лошадь, я хочу, чтобы меня избавили от мучений…

- Не дождетесь, моя княгиня!

Тимофеев легонько подтянул к себе свою маленькую жену. За ней поехала простыня, - Стелла на полном серьезе намертво вцепилась в постель, чтобы снова не попасть живой в руки невоздержанного мужа. Василий засмеялся, нежно поцеловал женушку в сухие губы, на руках перенес ее и положил на подушку, погладил по голове, накрыл одеялком. Стелла демонстративно отвернулась от него, свернувшись калачиком:

- Я в анабиозе! До осени не беспокоить! Я улитка, я в раковине!

- Давай продолжим разговор, ты очень умная и интересная собеседница! Так что там про народный выбор?

- Тимофеев, скотина страшная, отстань! – взмолилась Жю Сет, которая чувствовала себя сексуальной рабыней в борделе. – У меня голова болит, я спать хочу! Что, ты не знаешь, что такое народ?! Та же толпа! Наобещай ей с три короба, навешай лапшу на уши, она тебе кого хочешь выберет! Или почитай в пособии по истории, что за старинная профессия такая – пиарщик или политтехнолог! Их профессия была – морочить людям мозги! Особенно в доиндустриальных мирах и в Темновековье, когда народ состоял в основном из эгоистичных, трусливых бездарей!

- А наш народ, - тоже эгоистичные тупые бездари?! – возмутился Тимофеев, подходя к окну и любуясь живописным мартовским рассветом. – А мне казалось, что мы все же общество свободных личностей с правом голоса, носители власти в социалистическом государстве!

- Слишком до хера у нас слишко уж до хера свободных личностей с правом голоса! – не выдержала Жю Сет, резко повернувшись к мужу. – Ты не знаешь, но в июне тридцать девятого, когда мы только разгромили зидоистов, нас созывал на совещание Подгорный! И он еще тогда предупредил нас, что найдутся недовольные в нашем обществе, те, кто будет поносить нашу армию и восхвалять зидоистов, даже не видев их в лицо! Стадо дураков по всей Федерации восхваляли Зидо Гамзадаро, не увидев ни улиц Амфидо, ни концлагерей, ни детских могил! Им было плевать, им было важно высказать свое мнение! Это тогда, в тридцать девятом, когда весь мир обошли кадры с Болхиа! А теперь представь, когда политика нынешних властей начнет давать сбои, когда появятся недовольные, пострадавшие, наказанные, снятые с должностей? А потом, когда сменится курс и люди захотят нового потепления и свобод, такие либералисты выползут изо всех щелей! И в нас с тобой, Вася, полетят комья грязи! Я не исключаю такого развития событий… Нас с тобой, как и правительство блока Кетцеля-Подгорного будут обвинять в излишней жестокости, в атаке на права и свободы граждан, в империализме, в бонапартизме, да еще Бог знает в чем! Как пинали того же Сталина, зато прославили Горбачева! Свобод захотелось! А по мне права и свободы еще нужно заслужить! Ты знаешь, я, наверное, приму предложение Подгорного! Еще пяток лет оттарабаню в КГБ и пойду в политику! А «Стратегия 2350» она, конечно, не идеальна, я сама критиковала ее по некоторым вопросам, но общая ее концепция направлена на развитие страны, а либералистам на все плевать! Они готовы растащить все на куски, лишь бы услышали их карканье!

- А, ну да! Лучше давай всех в строй, в одинаковые робы с номерами, и вперед, выполнять единственно правильное решение Вождя и Партии! – резко ответил Тимофеев. – И что в итоге? Та же Империя Гуэннохорро?! А там и политические враги народа найдутся! Свои лагеря построим для инакомыслящих. И тогда точно: половина страны будет лежать в криотюрьмах, половина их будет охранять! Нет, Стелла, я тот самый гнилой либералист! И мне нужна свобода мнений, свобода слова и свобода выбора! И даже если среди народа есть такие незрелые личности, которые говорят что-то оскорбительное для нас, пусть будет так! Это обратная сторона свободы, необходимая плата. Пусть лучше говорят чушь отдельные личности по праву свободы слова, чем молчат все!

- Кто в молодости не был революционером, Васенька, у того нет сердца, - мягко ответила ему Стелла, ласково, по-матерински, глядя на своего любимого либерала из-под одеяла. – Но кто к старости не стал консерватором, у того нет головы! Так сказал один из политиков Темновековья.* У тебя есть, сердце, Васенька, огромное, любящее, горячее сердце… Я до сих пор с благоговением вспоминаю, как ты удочерил Ули… Но ты еще молод, слишком молод… А я старуха! И я лучше тебя знаю что бывает, когда деструктивная сволочь уравнивается в правах с конструктивным созидателем. Поэтому я консерваторша, реакционерка и крепостница! И портрет Сталина у меня как стоял на столе, так стоять и будет! И когда настанет очередной поворот к либерализму, я хочу иметь возможность защитить нас в Большом Кремлевском Дворце! В Верховном Совете! Решено: отдам долг Родине, и иду в политику!

- Ты бы лучше подумала о том, как мы детей поднимать будем! – с упреком сказал Тимофеев. – У нас же трое детей, получается!

- Иными словами, ты говоришь, чтобы женщина знала свое место? – хищно прищурилась на мужа Жю Сет из-под одеяла, словно гюрза из-под камня. – Кирхен, кюхен, киндер?* Четверо вообще-то! Ты про Силве забыл… Кстати, Тимофеев, поздравляю тебя, ты еще и дедушка! В твои-то двадцать шесть лет! У меня внук, Никита! И тесть Сашки Машуры, то-то он охренеет от радости!

- Это я сейчас охреневаю от радости! – схватился за голову Василий. – Ну, хорошо, если ты такая консерваторша, то ты, получается, должна быть за сохранение старых порядков, за рабовладение, за власть аристократов? И Ули, получается, ее старый хозяин, истязал правильно, по закону?! И Фирне Муна в бочке топила правильно, по доброй старине, чтоб порядок был?! И тот сраный торгаш людей в клетке морозил тоже правильно?!

- Вася, кончай истерику! – ответила Стелла, оправившись наконец от сексуального вторжения и выползая из-под одеяла. – Во-первых, быть консерватором, это не значит быть мудаком... Во-вторых, приказ Родины… А в-третьих, если хочешь знать лично мое мнение… ЛИЧНО МОЕ… то я считаю, что хилликийцам дали свободу преждевременно. Не перебивай меня, я объяснюсь! Да, все мы с гневом вспоминаем, что творили аристократы в своих имениях, все мы помним историю с Ули, но пойми, Вася, люди должны САМИ бороться за свое будущее. Таков закон Мироздания! Сколько ты знаешь повстанцев, борцов за свободу? Одного Везера? А таких Везеров должны быть десятки, сотни! Переход к новой формации должен быть ВЫСТРАДАН, ВЫМОЛЕН самими же людьми. Они должны захотеть свободы так, как заживо погребенный жаждет глотка воздуха! А так свобода упала им в руки, и цена ей невелика. И не исключаю, что через десятки лет, особенно если новое правительство Хилликии наломает дров, старый режим будет реабилитирован и реставрирован. Да-да, реставрирован! Ну, может, не точь в точь, но весьма близко к оригиналу. Возможно как раз в виде фашизма… И тогда князья и графы-ублюдки, садисты, педофилы и насильники будут названы совестью нации, государственниками и носителями высокой культуры истинной Хилликии, которых уничтожили проклятые оккупанты, то есть, мы с тобой! А нас с тобой проклянут как захватчиков и истребителей истинной хилликийской духовности! Тебе первый СССР напомнить? Как люди 20 века, потомки первых космонавтов, радостно бежали к колдунам и продавали свою страну жуликам и проходимцам? Без войны, без захватчиков, по своей воле! Так же будет и здесь! Рассказать, как это, возможно, будет в Хилликии?!

Стелла энергично встала с постели, прошлепала босыми ногами к окну, под кондиционер, во всей своей ослепительной наготе. Тимофеев даже залюбовался своей женушкой, тропической красавицей из красавиц.

Стелла достала сигарету, прикурила… Она героически боролась с пагубной привычкой, помня о своей беременности… Сделав пару затяжек, княгиня ликвидировала сигарету, включила кондиционер и стала, как жрица, пророчествовать о грядущем:

- Первые пять-десять лет ничего не изменится, конечно… Слишком свежи воспоминания, слишком сильна еще боль, не затянулись рубцы на рабских спинах. Еще сильна ненависть и гнев в сердцах… Но время идет, и все плохое постепенно будет забываться… Люди начнут воспринимать права и свободы, которая упала им с неба в руки, как естественную норму, которая всегда была, будет и ничего не стоит. Все больше и больше людей будут с ностальгией вспоминать, что при старых хозяевах было не так уж плохо. Отчасти реабилитация рабовладельцев началась уже сейчас! Уже сейчас некоторые рабы нахваливают старых хозяев, вспоминая, что их-то хозяева заботились о них, обращались с ними хорошо, чуть ли не с одной тарелки ели! Это будет просто благодарность людей за человеческое обращение, абсолютно честное и непосредственное, но как ты говорил тогда, на собрании, реабилитация одного рабовладельца это первый шаг к реабилитации самого рабовладения! Оказывается, и в рабстве можно было жить неплохо, а те, с кем плохо обращались, выходит, сами виноваты! Да что говорить, ко мне же пять деревень сами пришли в крепость проситься обратно! Но это еще не так критично… Потом, если новое правительство наделает ошибок, - а оно наделает ошибок! – все больше людей начнут с ностальгией вспоминать добрую старину. Обязательно появятся какие-нибудь художники и писатели из народа, которые начнут писать картины о деревне, о старых временах, о добрых и сытых крестьянах, о красивой и утонченной господской жизни… Появятся красивые пасторальные пейзажи, на которых будут изображены добрые веселые крестьяне, пусть и с дырявыми штанами, на фоне божественной природной красоты. Природа, деревенские домики, крестьянки, веселые и довольные крестьянские ребятишки и даже невольничьи ребятишки бегут на реку… Благодать! Никто не нарисует Ули, которую жестокий барин приказал повесить над огнем, или порку в сарае, или как пьяный, спятивший от безнаказанности граф насилует двенадцатилетнюю девочку Илзе, или раба, которого приковали за шею к стене без хлеба и воды… Может, будет один-два правдолюба, но это будут редкие явления… На горе и боль ценителям искусств смотреть скучно… Пройдет еще пара десятилетий, а может, и меньше… Появятся первые повести, пьесы, романы, в которых аристократы-негодяи предстанут перед нами не негодяями, а государственниками и страдальцами за народ, причем каждый барин со своей правдой, со своими мотивами... А садизм и психическую неполноценность начнут объяснять тяжелым детством, психологическими травмами, детскими обидами, так что преступники предстанут не такими уж и преступниками, а жертвами, чье горе посильнее, чем у жертв реальных, жертв их произвола!

- Но очень часто так и бывает! – попытался уточнить Тимофеев.

- Ну, так я тогда вообще имею право людей на улицах резать! – сказала Стелла. – Меня и били, и насиловали, и ребенка у меня из живота выбивали… И да, никто не скажет о самом главном наркотике – всевластии! Уж я-то знаю, о чем говорю! Знаешь, как пьянит?!

- Не знаю и знать не хочу! Наша власть – народная!

- Прекрасно! Однако, - продолжаем дальше! – Стелла прошлась, как царица, мимо лежащего на ложе Тимофеева. – Пройдет еще несколько десятилетий, и многих, кто помнит, что такое на самом деле рабство и крепостное право, уже не будет. Зато будет множество тех, кто будет спекулировать на этой теме и зарабатывать деньги, да и просто захочет представить новый взгляд на мир... Короче, у кого-то будет нижнее место чесаться! Появятся новые романы, пьесы, фильмы о добрых и справедливых господах, которые только и мечтали о благе своего народа каждый день, аж кушать не могли! Появятся бесчисленные произведения о любви благородного господина к нежной рабыне, о романтической любви госпожи и служанки, - как же не эксплуатировать тему «сестер по любви»?! И такого бреда будут террабайты! Аристократы будут все чаще и чаще представать как ловкие, умные и обаятельные миляги, а мы, земляне, как тупые и злобные злодеи! Обязательно напишут какую-нибудь слезливую историю или снимут фильм-бестселлер о умной, образованной и одетой по последней моде молодой, веселой и умной рабыньке с модельной прической, которой у нее по определению быть не могло. О том, как ее любит всей своей непорочной душой какой-нибудь благородный молодой виконт, как он желает свадьбы с ней, и как чести ее чистой и непорочной возлюленной, чистой как горный снег, угрожает какой-нибудь благородный злодей. Но я уверена, злодей будет красивый и жутко обаятельный, краше положительного персонажа. И именно по нему будут течь молодые девчонки! Этов то то время, когда на самом деле даже принадлежность к разным ступеням дворянства являлась непреодолимой преградой для счастья молодых, а уж свадьбу господина и рабыни даже в глупом сне представить было бы невозможно! И вот пришли земляне-завоеватели, и все порушили! Нас будут потихоньку ненавидеть и считать кровожадными захватчиками, а про отношения господ и холопов будут снимать комедии, оперетки, и все будет казаться таким смешным, таким безоблачным, таким наивным… Зачем мы от такой жизни отказались, вон, господа-то какие обаятельные милашки! И совсем не злые! А захватчики со звезд заставляют железки какие-то бесполезные производить, учиться, работать… думать… А можно было жить, как в водевиле! И вот прошло пятьдесят лет, а, может, и меньше! Те, кого мы свергали и уничтожали, из чьих рук вырывали еще живых замученных людей, предстанут на экране, как мудрые государственники, смелые предприниматели, честные милосердные хилликианцы и высокоморальные святые люди, цвет нации, которых оклеветали кровавые захватчики! Наши корабли будут при посадке в фильмах и проивзедених разрушать целые города, а наши воины — грабить, убивать и насиловать тысячами! Потомки рабов, уже сытые, холеные, с высшим образованием, будут рассуждать о каком-нибудь «Золотом веке Хилликии», который был безжалостно прерван инопланетными оккупантами, а нас они будут ненавидеть и презирать! А моя фамилия так и вовсе станет символом жестокости, вероломства и предательства!

- Это уже перебор, милая! — мотнул головой Тимофеев. - Есть же архивы, документы, письменные показания...

- Толпа не любит архивы, муж мой! — сказала обеспокоенная Стелла. — Толпа любит
шоу, кино и слезливые романчики! И это я тебе описала естественный ход вещей, не направляемый организованной силой! А если учесть, что дети и родственники фигурантов уголовных дел будут стремиться обелить своих ненаглядных, да еще и демонизировать нас, процесс ускорится в разы! Увидите, потомки той же Фирне или Селине с нас еще компенсацию будут требовать для господ Жю Гвидо или Жю Верне, и будут называть наших детей «проклятыми оккупантами»! И если это совпадет с очередным периодом либерализации на Земле, вот тогда нам мало не покажется! Вплоть до распада Федерации..!

- Я не верю в это! — решительно заявил Тимофеев. — Да и десятки лет не такой уж большой срок. Еще будут живы свидетели этого ужасного режима, да и своим детям, я думаю, они расскажут, что они пережили. Стелл, вот честно, ты сама можешь представить, что кто-то захочет восстановить рабство для себя и своих детей?! Я сейчас про низшее сословие. Неужели ты думаешь, что твои соотечественники настолько безнадежны?

- Я тебе больше скажу, - неизлечимо безнадежны! — призналась Стелла, опускаясь перед Василием на колени в позе восточной одалиски перед султаном. — Я знаю женщину, которая до сих пор любит свою Госпожу, несмотря на то, что она била ее, унижала и отняла мужа. Но она благодарна ей за заботу и самые сладкие минуты в ее жизни! И таких множество! Для целого поколения, которое привыкло стоять на коленях, которое впитало покорность к господам с молоком матери, свобода и демократия это испытание похуже рабства! Они не понимают, как можно не иметь над собой Верха? Это как без крыши над головой! Раб не хочет свободы, он хочет доброго и богатого господина, у которого можно будет работать как можно меньше, а выгоды иметь как можно больше! А сейчас тысячи людей окажутся просто беспомощными, выброшенными на обочину жизни. Они никогда не станут свободными в душе! И я думаю, что их дети тоже, те, кому сейчас больше трех лет. Внуки — возможно! И мы для них не освободители, мы для них просто новые господа! Кстати, одна из них тебе известна и она очень рада, что обрела нового хозяина!

- Кто? — не понял Тимофеев. — Ули? Моане? Фирне?

- Некая Стелла, мой господин! — Жю Сет, стоя перед Тимофеевым на коленях, пала ниц на пол, ее тяжелые груди всколыхнулись… - Помнишь, ты говорил, что вне службы ты главный? Я согласна. Мне иногда нужно показывать власть, Василий. Иначе я начинаю кричать, вести себя, как стерва, доводить мужа, пробовать границы дозволенного… Это не потому что я не люблю тебя, это генетика такая… Когда я горяча, не бойся меня… Бойся, когда я отстраненно-холодна.

- Инструктаж получен, где расписаться, товарищ подполковник? – кивнул Тимофеев, глядя на дрожащие груди старшей по званию взглядом падишаха.

- Да пошел ты! – Возмущенная Стелла вскочила на ноги, встав фертом и глядя на майора со злостью. – Я ему тут душу раскрываю, а он все стебется! Шут! Надоел уже! Знаешь, иногда бывают моменты, когда твой циничный юмор неуместен! Повзрослей уже, пожалуйста!

- А кто тебе сказал, что это юмор? – ответил Тимофеев, прямо в глаза разъяренной княгине. – Я не знаю этих ваших средневековых тонкостей, и знать не собираюсь! Я в ваши игры не играю! Я человек простой, - либо мы друг друга любим, либо маемся дурью! Я достаточно четко обозначил границы?!

- В этом доме не только ты обозначаешь границы, мальчишка! – рявкнула Стелла, потемнев от гнева. – Я, на секундочку, Черная Ведьма Королевства, и ментально я старшего любого из вас! Даже старше твоего деда! И требую уважения!

- А что ты минуту назад говорила про главенство мужа?

- Забудь! – воскликнула Стелла, скрещивая руки на груди, делая ее визуально еще пышнее. – Я передумала! Передумала, понял?!

- Ага! – Тимофеев вдруг посмотрел на нее почтительно, удивленно, вожделея свою гневную жену, будто увидел ее в первый раз. – Стелл?! Можешь еще раз накричать на меня?!

- Зачем? В смысле?! Тебе что нравится, когда я на тебя ору?!

- Я сам не знал… - развел руками Тимофеев. – Слушай, ты такая прекрасная, когда гневаешься! И… такая возбуждающая, такая сексуальная… Стелл, я тебя люблю! Я тебя, по-моему, опять хочу! Любимая, ты очаровательна сейчас! Подойди ко мне!

- Тимофеев, ты что, мазохист?! – Обескураженная Жю Сет сделала шаг назад, прикрывая область груди ладошкой. – Тебе нравится, когда на тебя кричат?! Хватит на меня так смотреть?! Тимофеев, не вздумай! Не вздумай, я сейчас из окна выпрыгну! Тимофеев, я живой человек! Есть всему предел!

- Там антигравитационные уловители стоят, поймаем! – Василий решительно спрыгнул на пол и погнался за Стеллой. Та взвизгнула и попыталась сбежать от молодого насильника, но Тимофеев оказался проворнее. Он поймал скандалистку, подхватил ее на руки и принялся жарко целовать.

- Хватит! – Жю Сет принялась вырываться из его объятий. – Я не могу больше! Ну, прости, Васенька, я дура! Я больше никогда не буду кричать на моего дорогого супруга!

- Да я не против! – Василий Ильич поднял барахтающуюся и визжащую Черную Ведьму и понес ее в сторону ложа. – Кричи, любимая, сколько хочешь! Я только «за»!

- Прекрати! Майор Тимофеев, отставить! Все, хватит, отпусти меня! Подожди, давай серьезно поговорим! Как ты думаешь, вот эти мои размышлизмы стоит отправить рапортом руководству? В конце концов, это прогноз развития ситуации на долгосрочную перспективу.

- Я думаю, руководству не нужно, - Василий отпустил свою добычу, которая тут же отбежала и спряталась. – Какие у тебя факты? Это то же самое, что мы на кухне включим мента-кайф и разговоримся о судьбах мира. А ты поговори об этом с моим дедом. В неформальной обстановке, вот как со мной. И с дедушкой моим лишний раз подружитесь, и доведешь ему свои соображения, и мнение его узнаешь! Может, он что-нибудь толковое подскажет? И вот у него спросишь, как быть в данной ситуации.

- Наверное, ты прав… - Стелла вновь обрела свой царственный вид, правда, на всякий случай решила закрыться одеялом, как римская патрицианка тогой. – А вот что касается серьезных дел и заботы о семье, Василий… У нас с тобой уже двое детей, из них одна взрослая, Силве, которая сама уже матушка. И плюс еще двое на подходе… Так вот… Мы должны сделать так, чтобы наши дети и наши внуки, которых мы застанем, оставались на плаву при любом, даже самом пессимистическом сценарии. Они дети двух миров, Василий! И Таня! Она моя племянница, продолжательница моего дела… Мы должны сделать так, чтобы никто, никакой враг, никакая революция или война не могли навредить им, ни на Земле, ни на Гуриаси, ни на Болхиа! Они будут и дворянами, аристократами в дворянской иерархии Хилликии, и достойными служащими на Земле, и образованными, умными людьми. Я когда-то была бездетной, а теперь у нас с тобой целый клан! И этот клан должен только разрастаться и обрастать новыми связями и мощностями! И в этом клане, Васенька, не должно быть своих и чужих. Все должны стоять друг за друга крепко, и обиду одного нашего родственника, сына, дочери или внука все остальные должны воспринимать, как личную обиду. У нас и другие родственники есть… Мой кузен Хорсе со своей новой княгиней Изуми и их японской диаспорой… Лилия и ее дети… Моане и Лан… Да-да, и Лан тоже… Не два даже, а три мира объединила наша любовь! И твои родственники мне тоже не чужие… Познакомь меня с ними. У нас будет одна огромная общая семья на три мира, которая, как солнце будет согревать всех наших потомков.

- Я согласен с тобой, Стелла, - согласился Тимофеев. – Признаюсь, я и правда иной раз чувствую себя рядом с тобой, как мальчишка-несмышленыш. Ты правда очень мудрая женщина. Правда, будто бы не из нашего мира, не из мира людей, а откуда-то … ОТТУДА, сверху! Стелла, ты ангел!

- Спасибо, любимый… - легонько улыбнулась Стелла. – Мне очень приятно слышать такие слова… И еще… Я чувствую какую-то страшную угрозу, нависшую над Болхия, над «Зарей»… Я пока не могу понять, какую… Но что-то очень страшное… Что-то атакует «Зарю» одновременно с трех сторон: из-под земли, с моря и из космоса… Мне сон был… Или просто бред какой-то, я не знаю… Может, просто никак не отойду от сражения с Выроком!

- Чисто логически – вряд ли… - ответил Тимофеев. – Кто? Зидоисты разбиты, империя Гуэннохорро разгромлена, пауки если только… Но их создатель, Вырок, убит! Да и сейчас на Болхиа находятся военные контингенты со всей Федерации. Даже если некто атакует «Зарю», - а смысл?! Даже уничтожение нашей базы ничего не даст гипотетическому противнику, - он тут же схватится с остальными войсками, а на Болхиа выдвинутся части регулярной армии и флота. Любое вторжение противника станет для него самоубийством. Прошел момент для атаки, еще год назад. Я так думаю…

- Да, наверное, ты прав… - задумчиво сказала Стелла. – Наверное, я еще душой в посольстве, в Киллибуре… Хрень всякая в голову лезет… Слушай, давай уже собираться! Нас гости ждут, сегодня же второй день свадьбы! И сегодня ночное перемирие! Я не сомневаюсь в твоей мужской силе, но давай ты не будешь тратить ее всю и сразу, ладно?! Пощади старушку, никуда она от тебя не убежит!

- Хорошо, - согласился Тимофеев. – Но у меня есть одна просьба! Я с уважением отношусь ко всем твоим родственникам…

- И я к твоим! – воскликнула Стелла. – Что тебя смущает?!

- Меня смущает, чтобы никто не появился из твоего прошлого! – заявил Тимофеев. – Твоих женщин я еще худо-бедно пережить могу, но, надеюсь, никто из твоих прежних мужей не появится на горизонте?

- Ах вот ты к кому ревнуешь, к моему прошлому? – усмехнулась Стелла. – Один уже покойник… Второго увела моя лучшая подруга… А третий, действительный, ты! И, надеюсь, последний! До самой смерти! Я обещаю тебе, клянусь, что никто из прошлых мужчин не взволнует мое сердце! Но и ты знай! Я очень ревнивая! Твоих девок это тоже касается! Потому что если я узнаю, что ты без моего разрешения смотришь на молодое мясо, - берегись, Тимофеев! Немного на свете людей, которые пережили мой настоящий гнев!

- Отлично! Вот и договорились! – Нагой Тимофеев поднялся с постели, и Стелла картинно прикрыла глазки ладонью. – Я в душ, и собираемся, да?!

- Нет, сначала я! Мне нужно больше времени! Женщины же дольше собираются! И сегодня я надену один из своих торжественных нарядов! Все, я побежала. Я быстро!

Василий пожал плечами, а довольная Стелла взяла свою сумочку направилась в ванную.

Она посмотрела на себя в зеркало, поправила волосы, придирчиво осмотрела кожу на животе, посмотрела, не появились ли морщины на веках, под глазами… Потом улыбнулась сама себе, погладила свои налитые груди, погладила свой живот, в котором зрели две новые жизни.

- Рамла! Матушка! – Стелла посмотрела наверх, на потолок, в сторону небес. Она будто получила возможность, где над крышей небоскреба «Платов» разгоралось золотистое Солнце Земли. – Видишь ли ты свою дочь! Твоя дочь, дочь рабыни покорила три мира! Три мира во имя твое! Могла ли ты представить такое?! Скоро ты вновь появишься на свет! Ты получишь новое воплощение через мою дочь! Я назову ее Рамлой! Ты родишься на русской земле от землянина, впитаешь не только мои гены, но и силу русского народа, всех их предков! И Кати тоже! Ты станешь моей дочерью и унаследуешь силу двух наших народов! Тебе больше не придется гнуть спину на жестокого хозяина! Теперь и это твоя Родина, Россия! Вся Земля-Куали станет твоей Родиной через твоего отца! А Хилликия и Нуакши станет твоей Родиной через меня! Я не была самой примерной дочерью, но Божья благодать коснулась меня, и я стала такой, как ты хотела! Ты была бы довольна, гордилась бы мной! Я тебя жду! Приходи поскорее, Рамла Васильевна, и брата своего тоже поторопи! Я вас очень жду! Как бы мне хотелось познакомить тебя с моим любимым! Он бы стал тебе, как сын! Я его очень люблю, матушка! Я счастлива! Я абсолютно счастлива!

Размечтавшись и пустив слезу от умиления, Жю Сет включила воду и начала, было, прихорашиваться. Но в этот момент в дверь постучал Тимофеев:

- Стелл, иди сюда срочно! Гуриасс на связи!
- Какого черта, Тимофеев! — возмутилась Стелла. — Я тут уединилась, если ты не возражаешь! Кто, Хорсе и Изуми? Спроси в чем дело?! Я перезвоню.

- Нет! Тут двое благообразных старичков тебя ждут! Говорят, что графиня и граф Жю Клидат! Дама - седая темнокожая женщина в вечернем платье и при ней низенький сухонький старичок! Говорят, что они твои родители!

- Ой, господи! — испугалась Стелла, у которой в момент чуть ноги не подкосились. — Я не могу! Скажи, что я не могу!

- А они очень тебя требуют! Нормальные люди! Со свадьбой нас поздравили, хотя меня сначала приняли за твоего слугу! Я им пояснил, кто я… Они так обрадовались! Давай, Стелл, поторопись! Хорошие люди, неудобно обижать!

- Хорошо… - деревянным голосом ответила Стелла, слыша, как надрывается ее сердце, как оно хочет вырваться из грудной клетки. — Матушка Богородица, защити меня!

Она тяжело вздохнула, всхлипнула от внезапно нахлынувших воспоминаний из тех времен, когда она была еще маленькой девочкой Унитой. Как будто и не было этих тридцати последних лет… Надела халат из ванной… Постаралась взять себя в руки…

А потом все же вспомнила, что она уже не маленькая девочка, что она сама мать и бабушка, которая помнит все материнские ошибки, всю ее неприязнь, и точно знает, как воспитывать детей не надо. И сейчас перед своими официальными родителями предстанет не маленькая обиженная девочка-»сухое дерево», а продолжвтельница жизни, продолжательница своего рода. И смотреть на свою мать-предательницу она будет на равных. А может, и сверху вниз. И Стелла даже в теории не могла представить, что когда ее дочь станет взрослой, она укажет ей на дверь и бросит на произвол судьбы. Что бы она не совершила!

Поправив халат, будто форму, Стелла Жю Сет выдохнула, ее лицо приняло официально-ледяное выражение… Перекрестившись, она почти строевым шагом вышла из ванны, будто шла на великий бой.

- Здравствуй, Унита! — услышала она позабытый голос из другой Вселенной...


ПОЯСНЕНИЯ И РАСШИФРОВКИ - *

«...Так сказал один из политиков Темновековья...» - Уинстон Черчиль.

«Кирхен, кюхен, киндер?» - «Церковь, кухня, дети» (нем.), добродетели немецкой женщины в патриархальной Германии 19-20 веков.