Глава 3. Трещины в убеждениях

Беспокойство, словно колючая проволока, обвивало душу.  Ноги сами несли меня к ресторану, где работала Анна.  Сквозь запотевшее стекло я наблюдал за ней:  ее движения, плавные и легкие, как взмах крыла птицы,  резко контрастировали с тяжестью моих последних деяний.  Собравшись с духом,  я вошел.  Мое появление вызвало  волну  неловкого  шепота –  лица  посетителей,  помнивших  недавний  инцидент,  были  напряжены.

Взгляд Анны встретился с моим.  Я предложил ей прогуляться в  ближайшем парке.  На ее лице мелькнуло  сомнение,  борьба  между  любопытством  и  осторожностью,  но  в  конце  концов  она  согласилась.  Выходя  из  ресторана,  я  ловил  на  себе  искоса  брошенные  взгляды  персонала,  напоминавшие  мне  о  обретенной  печальной  известности.

Парк  встретил  нас  тишиной  и  ароматом  цветущей  черемухи.  Анна  с  воодушевлением  рассказывала  о  своем  творчестве,  о  вере  в  возможность  искупления  для  каждого  человека.  Я  слушал,  завороженный  ее  словами,  столь  непохожими  на  мрачную  реальность  моих  последних  дней.  Постепенно,  под  влиянием  атмосферы  покоя,  я  начал  рассказывать  ей  о  своих  переживаниях,  осторожно  опуская  самые  темные  детали.

Наш  разговор  становился  все  глубже,  затрагивая  темы  морали  и  справедливости.  Анна  делилась  историями  о  сложных  клиентах,  с  которыми  ей  приходилось  сталкиваться  в  ресторане,  подчеркивая  их  способность  к  переменам.  Ее  слова,  словно  капли  дождя  на  раскаленный  асфальт,  вызывали  во  мне  сомнения  в  правильности  моих  действий.  Тишина  парка  казалась  зловеще  подчеркивать  мой  внутренний  хаос.

Солнце  клонилось  к  закату,  длинные  тени  ложились  на  аллеи.  Я  все  сильнее  чувствовал  притяжение  тепла  и  мудрости,  исходивших  от  Анны.  Желание  открыть  ей  свою  тайну  становилось  почти  невыносимым.  Анна,  словно  чувствуя  мой  внутренний  конфликт,  пыталась  утешить  меня,  сама  того  не  подозревая,  подрывая  основы  моей  новой  силы.

В  порыве  откровенности  я  чуть  было  не  рассказал  ей  правду.  Слова  вертелись  на  языке,  но  застряли  в  горле  –  я  слишком  ясно  осознавал  возможные  последствия.  Внутренняя  борьба  между  растущим  чувством  к  Анне  и  мнимым  долгом  Жнеца  достигла  апогея,  сковав  меня  параличом  нерешительности.

Расставаясь,  я  чувствовал  грызущее  сомнение  в  правильности  выбранного  пути.  Я  смотрел  вслед  Анне,  исчезающей  в  вечерней  толпе,  и  ее  слова  продолжали  звучать  в  моей  голове.  Повернувшись,  чтобы  уйти,  я  заметил  темную  фигуру,  наблюдавшую  за  мной  издалека.  Понимание  того,  что  я,  возможно,  не  одинок  в  своей  роли  Жнеца,  ледяной  волной  прокатилось  по  спине,  предвещая  грядущие  испытания.