Сны

Как-то в один из будних дней я ехал в электричке за город. В вагоне было немноголюдно. Я сидел у окна и просматривал газету. Вместе со мной на скамье сидела бабушка и разгадывала кроссворд. Скамья напротив нас была пустая. В соседнем пассажирском отсеке перед нами ехало трое молодых ребят и пожилой мужчина. Молодые ребята постоянно о чём-то говорили и мешали мне читать. С какого-то момента, я опустил газету и стал смотреть в окно…

- На днях мне приснился сон, – рассказывал один из парней, – как будто я был в каком-то музее. Ходил по просторному залу, рассматривал экспонаты. Подошёл к большому, красочному, прекрасно изданному альбому с надписью «Боккачо. Декамерон» и только хотел его раскрыть, посмотреть в нём иллюстрации, как тут же проснулся – моя жена меня разбудила. Музей с большим залом вмиг сложился и улетел, а я ощутил себя лежащим на кровати, не солоно хлебавши.
Мне было так жаль, что я не увидел иллюстраций в книге-альбоме; иллюстраций, выполненных не кем-то, а мной, именно мной, потому как сон мой, а каких либо иллюстраций к «Декамерону» я не видел. Так что моё подсознание должно было постараться. Не сомневаюсь, что оно выступило бы достойно. Оно может, я знаю. Я помню, мне как-то приснился сон, будто я ходил по залам какой-то картинной галереи и в одном из залов увидел много разных портретов писателя Александра Грина. Очень разных. Грин был изображён с разных ракурсов и в разных стилях. Все картины были выполнены очень хорошо. Проснувшись и частично помня свой сон, я подумал – как же так? – во сне я видел портреты писателя, которых наяву не видел. Откуда же они взялись? Их могло выполнить только моё подсознание. Наше подсознание, помимо всего прочего, ещё и – настоящий художник!
Да-а, несказанно жаль, что и альбом, и музей исчезли. Такая досада. Попаду ли я ещё когда-нибудь в такой музей?

Второй из парней сказал:
Мне тоже снятся сны. И сегодня снился. Но я их совсем не помню. Помню только, что они точно были. Засыпаю сразу, сплю крепко, не до снов, не тот случай, чтобы помнить сны.
Была у меня ещё в детстве такая фантазия о неком устройстве, которое могло бы записывать сны человека. Вечером закрепляешь его на голове, а утром снимаешь, подключаешь к телевизору или монитору и смотришь свои сны. Вот посмотреть бы. Вот книга о человеческой природе. Впрочем, когда-нибудь и до такого устройства дойдёт очередь.
Кстати, то, что ты назвал подсознанием, правильно называть сверхсознанием. Не всякое не-сознание это подсознание, есть ещё и сверхсознание. И то из не-сознания, что связано с творческими процессами в мозге, называют сверхсознанием.

- К чему эти тонкости, эти условности – подсознание, сверхсознание, – отозвался первый. – Важно, что есть сознание и есть не-сознание. И то, что не сознание, я называю подсознанием.

Третий сказал:
- Я тоже всё, что не сознательное, называю подсознательным. Хотя, то, что я иной раз называю подсознанием, правильно было бы назвать сверхсознанием. Но я уже так привык. И тоже не вижу в этом особой необходимости. Так вот подсознание человека – это не только великий художник, но это также и великий мудрец. Я тоже расскажу вам как-то приснившийся мне сон. Раз мы уж заговорили о снах. –
В том моём сне был вечер или просто было как-то сумрачно. Я шёл по улицам города, думал о чём-то своём и делал записи. Записывал приходившие мне в голову мысли; записывал новые или уточнял ранее записанные – находил более точные и лаконичные формулировки. Так сказать, оттачивал фразы, шлифовал текст. И был очень рад тому, что у меня, в конце концов, получалось.
Потом на одном из домов, среди разных фасадных и рекламных вывесок, я увидел надпись, – очень интересную, верную и красиво выраженную мысль. Такой замечательный афоризм. И подумал, что было бы совсем не лишним добавить его к моим записям. Но он не мой, а чей-то, а чей – не известно. Но я и его записал. Потом я стал переходить какую-то площадь и вдруг проснулся.
Оказалось, что всё, что было, был сон, и он закончился. Я старался вспомнить прочитанный на доме афоризм. Но, несмотря на то, что он только что звучал во мне, не мог его вспомнить. Я помнил из него только отдельные слова. Но связь слов распалась, а какие-то из слов были утеряны…
И тогда я подумал, что всё, что было в моём сне – и те мои записи, над которыми я так старался, которым был так рад, и тот афоризм на доме – это всё моё, мной созданное и для меня очень дорогое. И теперь всё это безвозвратно потеряно. Потеря большая и невосполнимая. Мне было очень жаль потерянного. «Жаль» – не то слово…
А потом я сказал себе – вот я подумал что всё, что было в моём сне, мои записи, афоризм на доме это всё моё – мои слова, мои мысли; я этого – автор. Но так ли это? Это всё – моего подсознания, это оно – автор. Я – это моё сознание, а моё подсознание – это, как будто, тоже я, но и не я.
Моё подсознание это – бОльший творец, бОльший художник, бОльший мудрец, чем я. И я не раз в этом убеждался. И что было в моём сне – это было моего подсознания, и оно не захотело делиться со мной своим. И это – его право…

После того как рассказчик замолчал, пожилой мужчина, сидевший рядом с ребятами, сказал:
- Так уж вышло, что я оказался невольным слушателем вашего разговора. Позвольте и мне принять в нём участие, – и, не дожидаясь согласия ребят, продолжил:
- Человеческое бессознательное это – не только большой художник и мудрец, но и ещё провидец.
В прошлом году мне приснился сон, как мы с одним моим давним хорошим приятелем смотрели в магазине ему костюм. Он как-то почти сразу выбрал чёрный, строгий костюм. Я советовал ему взять серый или коричневый, а то чёрный уж больно какой-то мрачный. Но он захотел именно чёрный. Надел его и смотрел на себя в большом зеркале. Сам по себе костюм был хороший, ткань добротная и пошит аккуратно. Но он был ему маловат. И я об этом ему сказал и просил примерить другой. Да, думаю, он и сам это видел, а может, нет, считал, что костюм ему по размеру. Но поскольку продавец молчал, то, я полагаю, что всё-таки я был прав. Честный видать был продавец – правду не сказал, но и обманывать не стал. А мой приятель всё разглядывал себя в зеркале в этом костюме и никак не хотел его снимать. Тогда я спросил продавца, есть ли ещё такой же костюм, но размером побольше. Продавец сказал, что нет, что он вообще последний. И я опять стал просить своего приятеля, померить ещё какой-нибудь костюм. Но он меня так и не послушал, купил себе именно этот. Так он ему понравился. Именно такой, он посчитал, был ему нужен.
Вот такой сон. А через месяц с небольшим этот мой приятель умер. Для всех очень неожиданно. Не болел, на здоровье не жаловался. А так раз – и умер. Никто и подумать не мог. И хоронили его в этом чёрном костюме.
Мне потом, на похоронах его коллега по работе рассказал, как он умер. Пошёл мыть руки, помыл, приходит обратно, открывает дверь комнаты, где они размещались, ещё шаг вперед сделал и тут же упал. Ишемическая болезнь сердца. И ведь не старый был – три месяца назад шестьдесят лет отметил, на пенсию вышел…
Вот. Со смыслом, оказалось, был сон. Но я тогда разве ж мог об этом подумать? Хотя, честно говоря, мелькнула у меня тогда мысль, что какой-то странный сон и он неспроста. Но мелькнула и мелькнула. Потом, ей во след, ещё столько разных других мелькало…

- Любопытно. – сказал первый из парней. – Таинственна и загадочна человеческая природа. ВелИка тайна есть.
- Но не все сны с какой-то такой вот подложкой, – сказал второй.
- Да, тут надо ещё почувствовать, что тот или иной сон неспроста, и постараться понять, о чём он, к чему он – добавил третий.

- И ещё, – опять заговорил пожилой мужчина, – наше бессознательное наш верный помощник в поиске нужных нам решений. Это, я думаю, каждый не раз отмечал. А бывает, что оно может подтолкнуть человека к изменению его жизни.
Я расскажу ещё один свой сон. Он приснился мне много лет назад и сыграл большую роль в моей жизни. Вскоре после этого сна я изменил свою жизнь. Не знаю, насколько верно я сейчас его вспомню. Но как вспомню.–
Я был в пригороде. Дня два или три. Не знаю, зачем я там был и что там делал. Возможно, я там был на каком-то выездном семинаре по работе.
Это было довольно живописное место. На высоком холме – двух- и одноэтажные симпатичные, деревянные домики. Что-то вроде детского лагеря. Помню, с одной стороны этого лагеря был крутой спуск и внизу шумела речка.
Уже было объявлено об отъезде, и я ходил, осматривал территорию этого лагеря. Если я действительно был на семинаре, то я должен бы быть в группе, но я почему-то был один. Но это не важно.
Осматривая территорию, я увидел одноэтажный домик, где питались дети – столовую. Тут же была и кухня. Но пищу почему-то готовили прямо на улице. Пищу готовили сами дети под руководством и присмотром взрослых женщин, надо понимать, их наставниц. Я прошёл это место, уже стал отходить от него, и вдруг обернулся. А обернулся я на какие-то нарастающие сзади меня звуки. Обернулся и вижу, прямо на меня несётся молодая, резвая лошадь. Она пронеслась совсем рядом со мной – снег брызгами из-под копыт…
В том моём сне времена года были как-то перемешаны, то было лето и движение воды в реке, то зима и снег, потом опять лето. Непонятно. Когда на меня мчались лошади, была зима.
В общем, промчалась одна лошадь, а за ней тут же мчится другая. Потом ещё сразу две. Так быстро и так близко от меня. И я повернул обратно – не захотел, чтобы из-за моей спины совсем рядом со мной проносились эти буйные лошади. Я стал возвращаться. И тут вдруг ещё одна лошадь ветром пронеслась мимо меня, едва меня не задев. И где-то за мной, похоже, упала. Видимо, поскользнулась, что, учитывая её лихую прыть, было совсем не мудрено. Упала и, надо полагать, сильно поломалась, поскольку падение на такой скорости неминуемо должно было повлечь серьёзные травмы. Но я иду и не оборачиваюсь, как будто, не слышу, не понимаю, что произошло. Не хочу лицезреть эту картину и не хочу напрягать себя хлопотами об упавшей лошади. Думаю, здесь немало людей, есть, кому ей помочь…
Тут я замечу, и вы об этом также сегодня говорили, что сознательное и бессознательное в человеке – это разное, это два разных человеческих «я». Тесно связанных между собой, но разных. Сознательное – это природа в человеке обогащённая знаниями, социальным опытом, нормами и правилами поведения. Бессознательное же – это исходная, изначальная человеческая природа с наследуемым ей; часто дикая, животная, эгоистичная. И поэтому мы иной раз можем видеть себя в своих снах несколько другими, можем поступать в своих снах так, как никогда не поступили бы наяву. Это с одной стороны. А с другой, бессознательное каким-то образом, какими-то незримыми нитями, путями связано со многим в этом мире, с высшим и таинственным в этом мире, и потому есть природа творческая, суть художник, мудрец, подсказчик, провидец и прочее. Но это – к слову. Такое отступление.
Так вот я иду и думаю, что там, за моей спиной, молодая лошадь, похоже, упала, и, если так, то, скорее всего, сильно поломалась. Но я не оборачиваюсь, иду дальше. Потом всё же оборачиваюсь и вижу, что эта лошадь цела и невредима, и идёт за мной. Рядом проходящие с ней люди её гладят, мол, какая хорошая молодая лошадка. И я потом тоже её глажу. И вижу, что она как-то жмётся ко мне. И вдруг она исчезает и появляется девочка лет шести-семи. Будто лошадь вдруг обернулась девочкой. И у девочки что-то вроде ранца за спиной. Как будто она с занятий идёт. И уже почему-то лето. И девочка одета по-летнему. Я смотрю на неё – такая милая, хорошая девочка. Мне ещё подумалось, похоже, она танцами занимается.
Находящиеся рядом с ней люди, о чём-то её расспрашивают. И выясняется, что она ничья, что у неё нет родителей. И все удивляются и начинают говорить, что ей нельзя быть одной, что ей обязательно надо обратиться за помощью. А она соглашается и говорит, что ей об этом уже говорили и даже на бумажке записали фамилию человека, к кому посоветовали обратиться. И она достает эту бумажку, разворачивает её и читает… мою фамилию.
Сначала она произносит её немного исказив. И меня это настораживает. Но почти тут же она произносит её правильно. И меня это ошеломляет. Моя первая мысль – не признаваться, что это моя фамилия, что это я тот человек, к которому ей посоветовали обратиться. А она вдруг говорит, что ей ничего такого особенного не нужно, ей только нужно, чтобы у неё просто кто-то был.
И я в резких, беспощадных словах уличаю себя в эгоизме и индивидуализме, в том, что я – больше сам о себе, сам для себя. И думаю, что, может, поэтому и живу как-то не так, как-то серо и блекло, не выразительно.
И я быстро и всё больше проникаюсь тем, что я ей нужен, именно я, что она пришла ко мне, что она нуждается во мне. И что я сам, может, ещё больше, нуждаюсь в ней. Что мне протянута рука. Рука спасения. Что эта девочка протянула мне свою руку. Не я протянул ей свою, а она мне свою. Что она явилась, чтобы меня спасти. Чтобы я изменил свою жизнь. Чтобы я стал для других. Чтобы я был там, где я действительно нужен, рядом с теми, кому я нужен, кто во мне нуждается.
И с этими мыслями я проснулся.

Вот такой был мне сон. И после этого сна уже через несколько дней я окончательно решил для себя, что должен работать с детьми. Они нуждаются во мне, а я нуждаюсь в них.
Учитывая моё, на то время, место работы, это было возможно. Но я также понимал, что одно дело хотеть работать с детьми, быть им нужным и совсем другое дело быть таким, что я ещё должен стать таким. Душевный соответствующий настрой у меня был, но я ещё должен был иметь определённые знания, для начала – хотя бы самые необходимые. И я этим занялся. Я поставил себе это задачей.
После того сна я, не сразу, но уже скоро ушёл со своей работы – она не приносила мне удовлетворения. И потом девять лет проработал в детском доме. Хоть и не имел педагогического образования. За это время было две реорганизации. После второй, сменилось руководство, требования к персоналу, и меня сократили. Главным образом, по причине отсутствия у меня профильного образования.
Сейчас я работаю на другой, уже не так тесно связанной с детьми, работе. Но я очень рад, что эти девять лет были в моей жизни. Они изменили и меня и мою жизнь. Я помню всех своих ребят. Со многими из них у меня и сегодня очень хорошие, доверительные отношения.
Вот такой был мне сон, вот такое проявление моего бессознательного. Он был не единственным, но решающим моментом, чтобы мне изменить мою жизнь…

Мужчина умолк. Молчали и ребята. Электричка замедляла ход, приближаясь к моей станции. Я начал собираться, готовиться к выходу. А мужчина вдруг опять стал говорить:
- Сознательное, бессознательное – это для человека одна из самых больших тайн. Сознательное, сознание это и есть душа человека. Сознание – это не материальное в человеке. Материя в человеке, материальное в нём, в течение его жизни непрерывно меняется, обновляется, а его сознание только прирастает, развивается. И выходит, что сознание человека есть своя природа, нечто самостоятельное в человеке, отдельное от материального в нём…
Что такое душа человека? – Это такая особенная природа в человеке, им нажитая и наживаемая. Взрощенная на неком исходном, данном ему в наследство, создаваемая, строимая им под влиянием внешней среды. Постоянно прорабатываемая, преобразуемая, преображаемая…
Корни и крона. Чувствующий разум. В конечном счёте – результат жизни человека; собранный им урожай, увязанный в последний сноп…

Электричка остановилась. Мне надо было выходить. Как же жалко мне было выходить, но я встал и пошёл к выходу. Так для меня и закончился этот неожиданный и довольно любопытный разговор. Я потом не раз его вспоминал. А теперь вот ещё и записал, как он мне запомнился…

2013 г.