случай в полёте

                Ащеулову Владимиру - моему дорогому другу посвящаю.
    

- Ну и мороз! Какая то дурная зима нынче, то оттепель, то давит за тридцатку– кряхтя и попрыгивая на месте, прохрипел мужичок в мохнатой серой шапке, в блестящем новеньком пуховике ниже колен, прошитом квадратами и затертых  стоптанных полусапожках.Он летел в Барнаул, в командировку на какой то уже полумертвый завод. Я ехал домой. Самолёт задерживали часа на 4. Всё это время мы провели рядом в неудобных креслах зала ожидания Домодедово. Посадку на вечерний рейс несколько раз  откладывали, и короткий зимний вечер уже давно перешёл в ночь. И вот теперь уже полтора часа торчим в тесном и морозном «накопителе», ожидая милости в лице суровой толстой тётки в караульных пимах  и синей шинели. Было тесно и , несмотря на мороз, душно. В мерклом,синеватом свете одиноко моргающей и гудящей неоновой лампы, криво висящей под потолком, лица ожидающих посадки выглядели как у заиндевевших арктических покойников, мгновенно застывших насмерть. Холод пробирал уже до костей, ноги подгибались от усталости и финальной беготни по московским магазинам, которые выглядели богато на фоне пустых полок в нашем городке. Приближался 94год.
           Где то стукнула дверь, завизжал снег под колёсами, пахнуло соляровым выхлопом, толпа вышла из оцепенения и , как всегда толкаясь и переругиваясь стала торопливо вываливаться из одной открытой половинки заиндевевших дверей на перон .
     Когда подъехали к привычному «туполю», по трапу уже неловко взбирались закоченевшие фигуры, торопливо заныривая в светящийся салон мимо закутанной в платок переминающийся стюардессы. В нос ударил резкий запах керосина, который чувствовался даже в салоне. Рядом с самолетом суетились техники, натужно гудел желтый зилок, протянув в подбрюшье самолета какие то шланги и кабели.
      Неожиданно быстро все расселись по местам, и измученные ожиданием и морозом пассажиры угомонились. Летал я тогда достаточно часто – 2-3 раза в месяц, и по этому мне показалось, что движки запустились как то криво – не как обычно. Вырулили на полосу- разбежались, отрыв – тряска прошла. В иллюминаторе, как обычно, появились  удалявшиеся и уменьшающиеся фонари на столбах окрестных дорог. С гулом убрались шасси и через несколько секунд два мощных хлопка подряд! через секунду-третий! Свет моргнул и погас, желудок устремился к горлу. Как по команде заорали дети. Россыпь огней в иллюминаторе, уже почти слившаяся в одно поле, стала медленно приближаться.  Самолёт заскрипел и начал опускать нос. Средь нарастающего в салоне шума слышалось прерывистое завывание стартера - один движок запустился, снова вой, переходящий в визг - второй отозвался. На фоне мощного, нарастающего гула подхватил и третий двигатель.Нос  самолета опять стал задираться, а придорожные фонари уже вот они - чуть ниже готового чиркнуть по земле самолёта. Я вцепился в подлокотники кресла, и казалось, чуть их не оторвал и не раздавил приготовившись к удару.  Но ничего, пронесло! Мой сосед даже не проснулся! Почему то не вернулись в Домодедово, хотя всего - то от взлёта прошло несколько минут.
    Через пару часов полёта, где то над Уралом опять встал движок.  Потом еще один. Опять потеря высоты но уже не такая резкая, как на взлёте. Как то запустились, долетели. Прибыли, когда уже было светло. Опоздали часов на 6.
   Выходил экипаж торопливо, в мокрых насквозь кителях, с перекошенными воротниками рубашек и бешеными глазами. На выходе я не торопился и и спросил стоящую  у трапа стюардессу:
       – Что случилось на взлёте?
  Она посмотрела на меня какими то жалобными глазами, пожевала прокушенной губой и сказала:
      - Извините, что не покормили в полёте. Всего вам доброго.
Где то через месяц дорога привела меня в приёмную начальника аэропорта. И между делом я спросил о случае в моём полёте.  И  с изумлением узнал. что никаких лётных происшествий не было! Совсем!
А ещё года через 3-4 случайно разговорился  с таксистом. Он как раз работал  в то время техником в аэропорту. Ну и сказал усмехнувшись:
      – Чудом тогда аэроплан долетел. Командира вскоре списали, второй уволился, а бортача долго таскали, да потом отстали от него.
   Потом мне и самому пришлось полетать, не на «Туполе», а так, на маленькой двухместной пчелке. Много было разных происшествий – как и у всякого пилота – и пожар двигателя, и отказ генератора, и внезапно налетевший шквал . Даже боковое колесо отваливалось на взлете. Но тот полёт в разгар «диких» лет мне запомнился особенно.
      

                с. Логовое  2024г.