Нанабадский ремонт

Начало повествования: http://proza.ru/2014/11/19/558

Утром за завтраком прошёл слух, что ночью парализовало особиста. Последствия контузии. Многие видели, что выстрел из РПГ разорвался в кроне дерева прямо над ним, но он наотрез отказался улетать в Союз вместе с ранеными и контуженными. Офицер, всё-таки.
А Праса и спрашивать не стали, взяли под локоток и повели как телка...

Правда это или чья-то неуклюжая выдумка - не знаю, но особиста я больше не видел. Хотя после переезда я многих офицеров больше не видел. За те несколько дней, прожитыми мной  на Артходже до дембеля, я даже толком не понял расположение лагеря. Кроме своей новой казармы и территории огороженной колючей проволокой, называемой автопарком больше ничего в памяти не отложилось. Даже столовую не помню...

Так, о чём это я? А, Нанабад...

Прямо с утра прилетели несколько бортов и выгрузили три новеньких двигателя.
Каждому экипажу были выделены помощники из числа отдыхающих пехотинцев и мы всей толпой сидели на броне в парке и ждали когда их привезут к нам. Напротив моей машины, за огромным бруствером, который опоясывал парк, задом к нам, стояли те самые БМ-21, что не давали нам этой ночью выспаться. Три грозных многоствольных монстра.
Прислуга начала процесс заряжания. Несколько бойцов парами  доставали из длинного зелёного ящика такую же длинную  ракету и всовывали  её в ствол. Парни действовали слаженно и довольно таки быстро забили все три сорокаствольные кассеты.
Судя по блестевшим спинам и серьезным лицам заряжающих каждая такая ракета имела приличный вес.

Солнце уже начало припекать, когда в парк заехала ИМРка и грузовик. Из кабины грузовика вышел техник-офицер, прибывший из отряда вместе с двигателями.
Чем-то недовольный водитель-крановщик  ИМРки, зло поглядывая в сторону техника, аккуратно снял с грузовика и разложил агрегаты перед нашими машинами.
Ну с богом...

Сняли броневой лист. Крановщик явно нервничал и несколько раз пытался войти в диалог с техником, но тот только махал рукой и кричал:

-Давай, давай!

Выковыряли эжектор, вместе со всеми радиаторами, воздухоочистителями и бачками. Начали отсоединять многочисленные трубы, трубки  и патрубки, которыми, как артериями, было соединёно сердце машины с его могучим телом. Различные технические жидкости обильно поливали сапоги и выгоревшую х/б.

Эту, выгоревшую до бела армейскую куртку я хотел увезти домой. И сейчас, наблюдая как она покрывается слоем мазуты, понимал, что  вряд ли я её отстираю дочиста, но здесь, в чужом парке, другой сменной одежды у меня не было, а оказаться с непокрытым телом под палящим солнцем очень не хотелось.
Была у меня новая куртка, но совсем новая, выданная незадолго до выезда с Тути и лежащая сейчас в собачнике машины, но не мог же я её одеть для ремонта. В чём тогда в отряде  ходить?
Может всё таки свершится чудо и я отстираю ветеранскую одежду...


Техник в офицерских погонах, перемещаясь от машины к машине, кричал матом. Причины его недовольства были непонятны, но все, опасливо поглядывая на недовольного командира,  очень торопились. А когда руки не были заняты прятались за машину, когда он как метеор, изрыгая очередную порцию нецензурных слов, пролетал мимо.

Тут БМ-21, стоящие за бруствером, начали свою работу. Перед этим не было никаких громких команд и рёв ракет стал для нас полной неожиданностью. Так как машины были повёрнуты к нам тыльной частью, нас заволокло гарью и пылью. Помощники все попрятались, а я выматерившись про себя продолжал гаечным ключом крутить злосчастную гайку где-то под двигателем, потому что выбраться из той позы, которую я принял на тот момент было очень сложно, ещё сложнее было бы потом заново забираться в эту позу, что бы продолжить процесс.

Первая машина отстрелялась. Наступила тишина. На броню вскарабкался один из помощников, голый по пояс. И только я подумал - как его спина еще не сгорела, как  раздался рёв второй БМ-21. Лицо солдатика скривилось в болезненной гримасе  и  он пулей выскочил из чрева машины.

Блин! Что случилось? Вылез следом. Оказалось, что раскалённое металлическое стопорное кольцо тыльной части одной ракет прилетело моему помощнику аккурат между лопаток. Хорошо плашмя. На его крик собралась вся наша ремонтная команда. Фикса всем показывал это кольцо, которое он нашёл на земле, а помощник, извиваясь в попытке увидеть свою спину, всем демонстрировал красный кольцеобразный отпечаток  на спине.
Понимая, что сейчас будет разряжаться третья машина, мы отошли за БМП и переждали этот очень эффектный момент.

Наконец-то все соединения были рассоединены. Настал ответственный момент вытаскивания силового блока из чрева машины. Злой офицер подал команду водителю ИМР, что бы он приступал к работе. Но тут водитель  взвыл:

- Ну, тащант,  я же  гавару  вератёнки нету, - судя по акценту солдатик был родом из Белоруссии,    
-  Как я падымаць буду - тихо не змагу, а быстро буду падымаць - зламаю чаго небудзь.
 
Техник совсем озверел:

- Поднимай! Рассуждает ещё. Потихоньку, потихоньку и вытащишь...

Солдатик, косясь на офицера и беззвучно шевеля губами, полез в люк.
Насколько я понял - «вератёнка» это веретённое масло, коим была заполнена гидросистема подъёмного крана. И недостаточное количество оного очень беспокоило водителя - крановщика ИМР.

Зацепили стропами. Довольно-таки ровненько подняли и аккуратно опустили на землю.
Ну, слава богу! Сейчас нужно располовинить силовой агрегат, отделить старый двигатель  от  коробки передач и присоединить к ней новый.

ИМРка, болтая висящими на крюке стропами, передвинулась к следующей машине, а мы начали отделять двигатель. И когда мы уже почти закончили все манипуляции по разделению силового блока за моей спиной раздался скрежет и истошный крик:

-Стой! Стой!

И следом:

- Тащан, я же гаварыу, гаварыу!

Обернувшись, обомлел - над Шуриковой БМП номер триста двадцать восемь качается на стропах силовой блок с торчащими  искорёженными зелёными трубками.
Шурик, Шурик. Снизу к двигателю подходят две зелёные трубки системы охлаждения. Подлезть к ним очень трудно, а горе-водитель Шурик их, по-видимому, не заметил совсем и могучий кран просто разорвал их. Часть труб поднялась вверх вместе с двигателем, а другая часть осталась на своём месте.
Даже Костя, молодой механик-водитель покалеченой фугасом  БМП номер триста тридцать, у которого этот выезд был первым, справился  с демонтажом силового блока на отлично. А ветеран Шурик не справился, хотя у Шурика этот выезд был тоже первым, ведь до того он был наводчиком-оператором на этой же машине, механиком-водителем он стал после того как штатный механик-водитель, тоже  Костя, уехал на дембель.

Едва не рыдающий Шурик молча смотрел на качающийся на стропах агрегат с торчащими разорванными трубками. Его рот беззвучно открывался и закрывался, как у рыбы вытащенной из родной стихии на сухой песок.
Крановщик поняв, что его вины в происшествии нет, успокоился.
Техник неистовствовал...

Я про себя немного позлорадствовал, дескать теперь этому суматошному дядечке в отряде шею намылят. Мог бы вместо матов подсказать чего-нибудь, помочь. А то только слюной брызжет, мечется как сумасшедший, а толку никакого...

Но это тихое злорадство вышло мне боком.

Трубки срочно, бортом, отправили в отряд на сварку. А у меня во время сборки пролилось масло из нового двигателя на главный фрикцион. Если собирать силовой блок на стенде, то этого бы точно не случилось. Но стенда не было...

Техник тут же заблажил, дескать всё пропало!  Сцепления не будет! Диски сгорят! И вообще в нашей мангруппе вместо водителей одни вредители. Я пытался возражать, но  командир был непреклонен - разбирать и обезжиривать диски фрикциона.

Хрен с тобой, разобрал, обезжирил, но пока я этим занимался Шурик благополучно собрал свой блок. И тут эта сволочь, оттопталась на мне за все свои переживания:

- Свои трубки отдай на 328-ю. А его трубки после ремонта заберёшь себе.

Мне аж плохо стало:

- Как так? Во-первых, мои трубки могут ему не подойти, а во-вторых трубки после сварки уже точно не встанут на место. Но я то всё правильно сделал, Шурик напортачил пусть и расхлёбывает.

Лицо техника начало краснеть:

-Во-первых тебе ещё нужно время для сборки.

Голос начал повышаться и уже был похож на крик:

- А во-вторых 328-я уже готова для установки силового блока на своё штатное место.

До сих пор у меня в душе скребётся эта  пацанячья обида. Зачем я отдал Шурику те злосчастные трубки? Испугался того хрена в офицерских погонах? А может надеялся, что в отряде есть всё таки классные специалисты по ремонту БМП и они пришлют новые трубки? Не знаю...
 Надо было просто упереться и не отдавать. Хоть на гауптвахту, всё равно до дембеля уже совсем немного оставалось.

То что мне к вечеру привезли с ремонта, деталями БМП назвать было нельзя. Отрядный сварщик просто сварил их не глядя. Я так подозреваю, что он был в полном недоумении, когда увидел такой фронт работы. Как можно сварить искореженную трубку системы охлаждения БМП не видя перед собой оригинала?

Оба присоединения к двигателю пришлось осуществлять с помощью дюритового шланга и проволоки. Я до сих пор вспоминаю эту картину с дрожью. В одном соединении шланг был перегнут на девяносто градусов и сплющен. Как там будет проходить охлаждающая жидкость?
А ведь еще нужно вернуться домой, на Артходжу. По жаре. А может нам ещё предстоит зелёнку штурмовать?

В одночасье моя боевая машина превратилась в инвалида. А ведь моей машине всего-то и надо было, что сменить аккумулятор. После многомесячного зимнего стояния в капонире с неотключённым аккумуляторам, батареи наверняка начали сыпаться и попыток завести двигатель была всего одна и то только после того как афганское солнце нагреет машину. В холодное время суток или ранним холодным утром электрических силёнок одной попытки не хватало.

Зачем военно-техническое начальство решило чохом поменять двигатели на всех трёх машинах - загадка.
И ответа я не узнаю никогда...

(продолжение следует)