Часть V
Глава 1
Выйдя в город на вокзале «Виктория», Отто с удовольствием огляделся вокруг. Старинное здание вокзала было модернизировано и удивляло неординарностью. Станция, построенная в прошлом веке, быстро стала перегруженной, и её непрерывно достраивали: сначала добавляли новые платформы, потом новые терминалы, и, наконец, в 1906 г. перестроили полностью всё здание. В результате получилась странная смесь — разные фасады здания спроектированы четырьмя разными архитекторами. Основной фасад — тот, что с парадным центральным входом, — спроектировал сэр Чарльз Морган, и это самая примечательная часть здания, ярчайший образец эдвардианского барокко. Он построен из красного кирпича, и его замечают все — уж очень ярко выглядит. Другие части здания не менее своеобразные, и там тоже много всего: и итальянские колонны, и французские крыши эпохи Ренессанса, и многое другое. В результате сформировался огромный вокзал. Отто хотел осмотреть фасад этого исторического вокзала, но так толком и не получилось, настолько оживлённое движение вокруг. День подходил к вечеру, а район около вокзала не слишком благополучный, поэтому он решил найти отель. Поскольку знакомых у него в Лондоне не было, и оставаться долго он в этом городе не планировал, то решил остановиться в отеле, о котором слышал от своего знакомого в Вене. Он взял такси и сказал водителю название отеля. Минут через двадцать такси остановилось у входа в отель «Стрэнд Палас».
Отель располагался на одной из оживлённых магистралей Лондона, улице Стрэнд, и занимал грандиозное семиэтажное здание, построенное в начале века. В двадцатые годы отель расширился, и была проведена впечатляющая реконструкция. Новые элементы декора в стиле ар-деко закрепили за отелем статус одного из лучших отелей столицы. Вестибюль украшала галерея фотографий знаменитостей, посещавших отель. Среди них висели портреты Чарли Чаплина, доблестных ветеранов войны, известных политиков, финансистов и писателей. Это было неудивительно, ведь улица Стрэнд, идущая параллельно Темзе и соединяющая Вестминстер с Сити, является центром политической и финансовой власти. Здание Сомерсет-хаус, которое Отто заметил, подъезжая в такси, является всего лишь одной из аристократических резиденций, которые располагаются вдоль улицы. Оно построено в стиле классицизма, занимает целый квартал и является общественным зданием. В нём размещаются различные правительственные учреждения.
Отто снял на шестом этаже одноместный номер с завтраком. Поднявшись на небольшом лифте, он быстро и легко добрался до своего этажа. Номер оказался чистым и тихим. Приведя себя в порядок после долгой дороги, он спустился на первый этаж и не торопясь, с удовольствием поужинал в ресторане рядом с вестибюлем, отведав блюда британской кухни. После этого поднялся в номер и лёг в постель, решив завтра с утра заняться делами.
На следующий день Отто съездил в посольство США и подал документы на получение визы. Он сделал всё возможное, заплатил деньги, но всё равно нужно было ждать не меньше недели. Затем он съездил в агенство по продаже билетов на морские путешествия и узнал расписание лайнеров, отправляющихся в США. Оказалось, что летом купить билет непросто, все места уже проданы на месяц вперёд. Ему посоветовали съездить в порт и попробовать купить билет там. Время поджимало, виза в Англию могла закончиться, да и у нацистов длинные руки, они могли в любой момент разыскать Отто и убить его, поэтому Отто должен был как можно быстрее перебраться в США. Он жил в страхе как нашкодивший щенок. Через десять дней мучительных ожиданий он получил свой загранпаспорт с желанной печатью и уехал из Лондона.
За время пребывания в Лондоне Отто выяснил, что самым большим трансатлантическим портом, осуществляющим круизы в США, является Саутгемптон. Вокзал Ватерлоо, от которого отправлялись поезда до этого города, располагался недалеко от отеля, на другом берегу Темзы. Ранним утром Отто пересёк реку по мосту Хангерфорд по ветхой и опасной пешеходной дорожке рядом с железнодорожным мостом. Пройдя минут пятнадцать, он подошел к зданию вокзала. Оно построено в стиле имперского барокко из портлендского камня. Главный вход представляет собой «Арку Победы», которая является памятником сотрудникам компании, погибшим во время мировой войны. По бокам от неё стоят две скульптуры, изображающие римских богинь: слева, под надписью «1914»,- богиня войны в доспехах, с мечом и факелом, и справа, под надписью «1918», - богиня мира, сидящая на Земле. На вокзале имеется 21 платформа и вестибюль примерно 200 м длиной. В центре вестибюля висят часы с четырьмя циферблатами, диаметр каждого из которых составляет около 2 м. Около часов традиционно толпятся встречающиеся пассажиры. На фасаде, над въездом на главную дорогу, находится большое окно с витражом, содержащим изображение герба компании «L & SWR», окруженное фризом с перечнем округов, обслуживаемых железной дорогой. Герб сохранился в дизайне, несмотря на то, что этот концерн уже не существует. Отто купил в кассе билет на прямой поезд до Саутгемптона. Поезда ходят довольно часто - два поезда в час, но из-за большой загруженности вокзала станция перестраивалась довольно бессистемно, поэтому найти нужную платформу оказалось непросто.
Приехав через полтора часа в Саутгемптон, Отто вышел из вагона и оказался на четвёртой платформе станции, являющейся крайней. С первого взгляда было видно, что станция «Саутгемптон Сентрал» недавно перестроена и модернизирована. Она выходит к морю, чтобы лодочные поезда, соединяющиеся с пассажирскими судами, могли останавливаться на причале. Новые здания вокзала, в основном, построены из бетона в стиле ар-деко. Сохранилась старая башня, на которой находятся большие часы. Вход в кассу находится в середине здания вокзала, под аркадой, которая тянется вдоль большей части его длины. Старая часть здания построена в итальянском стиле. Платформы накрыты плоскими крышами. Отто узнал, что порт находится недалеко, и поскольку багажа у него было мало, а погода хорошая, то он решил немедленно пойти в порт. Ясное тёплое летнее утро располагало к прогулке, и Отто минут сорок прошел, оглядывая окрестности.
Порт Саутгемптона - пассажирский и грузовой порт в центральной части южного побережья Англии. Он находится в 16 км от берега, между слиянием рек Тест и Итчен и началом затонувшей долины шириной в милю, известной как Саутгемптонская вода. Устье залива защищено от воздействия непогоды массивом острова Уайт, что обеспечивает порту защищённое расположение. Дополнительными преимуществами являются: большая населенность и окраинное расположение; близость к Лондону, а также хорошее железнодорожное и автомобильное сообщение с остальной Великобританией, позволяющее обойти загруженный Лондон. По этим причинам Саутгемптон - самый загруженный круизный терминал и второй по величине контейнерный порт в Великобритании. По объёму портовых перевозок Саутгемптон является городом среднего размера во всем мире.
Придя в порт, Отто немного растерялся, потому что это было огромное сооружение из большого количества разнообразных строений и причалов. Сотрудники порта разъяснили ему, куда следует обратиться, и он направился к океанскому терминалу, обслуживающему пассажирские суда. Повсюду толпились люди, разъезжающиеся в разные концы страны и за рубеж. В кассе Отто узнал, что круизные суда ходят два раза в месяц, и на ближайшие рейсы трансатлантических лайнеров свободных мест нет. Можно приобрести билет на океанский лайнер «Куин Мери» английской круизной компании, который отправляется из Саутгемтона в Нью-Йорк через три недели, и то остались только каюты класса люкс. Так долго ждать Отто не мог. Он стал выяснять, какие ещё возможности есть для отправки в США в ближайшее время. Кассир не мог ответить на этот вопрос. Тогда Отто обратился к одному из служащих, и тот ему подсказал, что грузовые суда ходят через море каждый день и капитан может взять на борт около десяти пассажиров. Конечно, условия там гораздо хуже, чем на круизном лайнере, но доплыть можно, если надо срочно попасть в Нью-Йорк. Обрадованный Отто заплатил за такую важную информацию и спросил, где найти корабль, отправляющийся с грузом в ближайшее время. Ему объяснили, где находятся причалы для перевозки грузов.
С большим трудом и с помощью денег, Отто узнал, какое судно готово к отправке через океан. Оказалось, что сегодня ночью отплывает британское грузовое судно «Эдит Морск» с грузом европейского зерна. Ходить пешком в порту не положено, и Отто на специальном автобусе подъехал к причалу, возле которого стояло это судно. Окрашенное в кремовый цвет, с высокими мачтами, плавными, стройными линиями корпуса, оно больше походило на яхту, чем на грузовое судно. Отто пропустили на борт, и он встретился с капитаном. Тот объяснил, что путешествие займёт примерно две недели. Точное время зависит от того, придётся ли судну заходить в другие порты. Капитан спросил о наличии визы у Отто. Получив утвердительный ответ, капитан сказал, что путешествия на грузовом корабле и на круизном лайнере сильно отличаются. Здесь пассажиры не получают никаких развлечений. Изредка им предлагается посетить ужины и коктейльные вечера с капитаном и командой. Путешествие может длиться много дней, а оплата производится за каждую ночь. Грузовой корабль может останавливаться в портах для разгрузки, так как их главная цель - доставка грузов. Остановки могут длиться от 12 часов до нескольких дней. На корабле запрещено в портах покидать борт судна, а в коротких путешествиях во время стоянки в портах может не предоставляться питание. Отто спросил, в какие порты будет заходить этот корабль, и капитан сказал, что планируется ещё один порт, кроме Нью-Йорка, но всё может измениться. Такие условия сильно озадачили Отто, но для него было важно убраться из Англии как можно скорее, и он решил рискнуть. Он сказал, что согласен на такие условия и спросил, есть ли одноместная каюта. Оказалось, что свободна только каюта владельца судна. Она дороже, но зато удобнее и в стоимость входит трехразовое питание в столовой вместе с экипажем. Отто радостно согласился, потому что эта каюта стоила гораздо дешевле, чем каюта класса люкс на круизном корабле. Тогда его предупредили, что на сухогрузе нет врача, поэтому он сам должен заботиться о своём здоровье. Кроме того, он должен учитывать, что грузовое судно - это, прежде всего, промышленное рабочее место, и к нему следует относиться соответственно. «Помните о таких опасностях, как высокие пороги, промасленные палубы, сильная качка, а также сильная жара или холод. Вы должны взять с собой прочную нескользящую обувь, а также тёплую шапку и куртку на случай холодной погоды. Многие моряки всегда носят с собой маленький фонарик, потому что, если вы не находитесь рядом с наружным окном, отключение света означает полную темноту», - проинструктировал Отто помощник капитана. Также Отто получил базовые инструкции по безопасности на судне в случае плохой погоды и пиратской опасности. После этого его пропустили в пассажирское отделение и показали место, где он может разместиться.
В представлении Отто каюта на грузовом судне должна была быть маленькой, тёмной, с откидными койками и металлическими стенами. Поэтому он сильно удивился, попав в огромные светлые апартаменты с большой прихожей, залом, где можно разместить десяток гостей, и просторной спальней. Окна выходили на две стороны - вбок и вперед, а сама каюта располагалась на одном из верхних зтажей палубной надстройки, благодаря чему имелся отличный вид на палубу и океан. В целом, всё выглядело как в приличном отеле. Только каждая мелочь напоминала о том, что находишься на корабле. Во-первых, окна и двери. Все они, кроме межкомнатных, герметично задраиваются. Первая мысль, возникшая в голове: «Я же практически на уровне седьмого этажа! Неужели в океане такие высокие волны?». Позже он увидел, как в плохую погоду ветер заносит с собой мелкие брызги, и если в такой момент окно неплотно закрыто, то возле него образуется лужа. Все полочки сделаны так, что с них ничего не может упасть на пол. Вся мебель, бытовые предметы и даже стулья либо пристегнуты ремнями, либо имеют петли для крепления в случае качки. Отто открыл шкаф, там лежали спасательные жилеты на самый крайний случай. «Надеюсь, что это не пригодится», - мрачно подумал он. Тем временем корабль жил своей жизнью - портовые краны грузили на палубу контейнеры, команда крепила их металлическими растяжками, а Отто смотрел на это в открытое окно, так до конца и не веря в происходящее. Ещё недавно он куда-то торопился, решал сложные и срочные вопросы, а тут вдруг оказался на корабле, где всё идет само по себе, а от него ничего не требовалось, кроме того, чтобы вовремя приходить в столовую.
До ночи ещё оставалось много времени, и капитан разрешил Отто отлучиться с корабля до отплытия. Но за час тот должен явиться на судно. Отто пообещал и пошёл прогуляться и запастись необходимыми вещами. Поскольку предстояло долгое малоподвижное путешествие по морю, Отто решил подольше погулять по твёрдой земле, поэтому дошел до города. Саутгемптон представился ему небольшим старинным городком, который обязан своим существованием порту. Глубина бухты позволила разместить здесь большой корабельный док, к которому могли причаливать гигантские морские суда. Однако ожил город только с приходом железнодорожного сообщения, обеспечившего мощные пассажирские и грузопотоки. Поэтому здесь было много современных построек и мало исторических зданий. Отто бегло осмотрел сохранившиеся фрагменты средневековых стен из нормандского известняка и романскую церковь св. Михаила. Церковь представляла собой каменное здание с широкими арочными окнами и острым высоченным шпилем, увенчанным флюгером с позолоченным петухом. Когда-то он служил хорошим ориентиром для судов. Но эти достопримечательности Отто не взволновали. Он зашёл в ресторан «Нук и Кренни» и плотно поел там, чтобы лучше перенести качку на волнах. Отто съел полный британский завтрак из двух яиц, бекона, пары колбасок и фасоли, запив его чаем. Такая еда была сытной и хорошо успокаивала. После этого Отто прошёлся по торговым лавочкам и закупил плотный свитер, тёплые носки и плед на случай похолодания. Кроме того, он приобрел пару бутылей питьевой воды, пару пачек печенья, копчёную свиную рульку, пару свежих булок и корнуэльский пирог. С двумя сумками покупок он явился на корабль и расположился в своей каюте. Поскольку судно предназначалось для сыпучих грузов, которые засыпались в трюм, каюты находились наверху в надстройке на палубе. Так что ночью могло быть холодно, а днём жарко. Вода могла понадобиться в любой момент. Таким образом, Отто хорошо подготовился: он обеспечился всем необходимым, сильно устал и мог спокойно спать всю ночь. Он лёг и даже не слышал, как судно отчалило от берега.
Утром Отто проснулся от стука в дверь. Оказалось, что у команды завтрак и его спрашивают, будет ли он завтракать. Питание стоило дешевле, чем в ресторане, но недёшево, а оно входило в стоимость проезда, поэтому отказываться неразумно. Отто и не отказался. Его пригласили в офицерскую столовую, и он, быстро приведя себя в порядок, спустился вниз. Помещение столовой оказалось довольно вместительным. Один стол, самый маленький, для топ-офицеров - капитан, старпом, старший механик, 2-й механик. Второй стол - для младших офицеров, третий стол для гостей. Столы прямоугольной формы накрыты клетчатой клеёнкой. Деревянные стулья со вставками синего цвета на сиденье и спинке, по два на каждой длинной стороне и по одному на короткой стороне стола, придвинуты почти вплотную. Разнообразные соусы и специи установлены на столах.
Кормили на судне очень правильно: в семь утра плотный завтрак, в 12 уже обед, а чисто символический ужин накрывали в пять часов. На завтрак подали колбаски с горошком, пирог с ягодами и взбитыми сливками, кофе. Приготовлено очень вкусно, но в меню одно блюдо на всех - что дали то и кушай, не нравится - ходи голодный. Отто всё понравилось.
После завтрака Отто постоял на палубе и познакомился с другими пассажирами. Кроме Отто, на корабле находились ещё несколько человек разных национальностей. Он познакомился со всеми. Выяснилось, что случайных людей на корабле нет - каждый в каком-то роде «звезда». Пожилой Вольфганг – врач из Франкфурта. Раньше Вольфганг работал в организации «Врачи для слаборазвитых стран». Эта всемирная организация была основана в Германии на пожертвования и осуществляла бесплатную медицинскую помощь людям, зачастую беженцам, в странах третьего мира. Врачи работали там во время своего отпуска, бесплатно и с местным медперсоналом. В те времена он объездил половину мира - Африку, Азию. Вольфганг рассказал, как оперировал туземцев подручными средствами, как удалял им зубы десятками без наркоза, как лазил пешком по каким-то джунглям, как сталкивался с разными болезнями. Сейчас он на пенсии и пытается объехать оставшуюся часть мира. Молодая девушка Зара – успешный дизайнер из Эдинбурга. Её работы выставляются по всему миру. В сторонке от всех стоял самый скромный пассажир - Майкл, канадский священник. Он плывёт потому, что ему захотелось снова испытать те чувства, которые переполняли его в молодости, когда он студентом подрабатывал на судне и ходил по Великим Озёрам.
Отто обратил внимание на группу из пятерых человек: пожилой мужчина с женой, молодой мужчина с женой и грудным ребёнком, и молодая девушка. Все они оказались семьёй евреев-беженцев из Германии. Они испугались, услышав немецкую речь Отто, но он их успокоил, сообщив, что является австрийцем, что он не нацист, не антисемит.
Выяснилось, что они из Берлина. Старший был владельцем Дома мод «Салингер и Бед» на площади Хаусвогтейплац. Его жена, сын и дочь помогали отцу, сноха недавно родила.
- Так вас зовут Салингер? - спросил Отто.
- Нет, Салингер – фамилия моего тестя. У него был Дом мод. А я – из нищей семьи, мой отец рано умер, и мать отдала меня в учебу к Салингеру. Я с детства работал. Мои швы были самыми ровными и аккуратными, я быстро шил. Я не видел детства, потому что всё время шил. Когда я вырос, то женился на дочери хозяина. А когда он умер, я стал хозяином, и моё заведение стало называться Дом мод «Салингер и Бед». Моя фамилия – Бед. У нас была приличная, хорошо обставленная квартира и неплохая, довольно обеспеченная жизнь. Отряд штурмовиков выгнал нас из дома по доносу завистливых соседей. Нам не дали взять даже необходимые вещи и отобрали все наличные деньги и ценности. Мои бывшие клиенты собрали средства, и мне с трудом и за огромные деньги удалось купить квоту на переезд в США и добраться до Англии. Но теперь у нас не осталось даже мелочи, и мы уже три дня голодаем.
Мужчина боялся, что они не доберутся до Нью-Йорка живыми, особенно он переживал за сноху и внука. Теперь Отто понял, почему их не было в столовой. Он осознал, что из-за сытной корабельной еды не сможет съесть купленный пирог и предложил его Беду. Тот ответил, что ему нечем заплатить. Отто сказал, что это бесплатно. Бед чуть не заплакал от счастья и долго благодарил. Отто отдал ему пирог и бутыль с питьевой водой.
Незаметно подошло время обеда. Видимо, повар был европейцем. В меню были салат, куриный бульон с кусочком курицы и с гренками, свежая рыба с яично-сырным омлетом, ветчина, фруктовый сок и экзотические фрукты. Порции на грузовом судне кладут богатырские, так что голодным никто не ушёл. За обедом английские офицеры занимали места согласно своему рангу и беседовали о погоде, плавании, китах и разных странах. Позже Отто узнал, что в столовой запрещено говорить о политике, религии и сексе. Разговоры на профессиональные темы также не одобряются. На кораблях Королевского военно-морского флота обязательным является ежедневный тост за монарха, который произносится сидя. Но на гражданских судах тост не произносят. Во время обеда можно было заказать у капитана что-нибудь с корабельного склада. Вот только никто не пойдет в трюм ради одного пакетика сока, поэтому если ты хочешь пива - бери сразу ящик, хочешь курить - бери блок. Зато цены очень вменяемые, так как торгуют здесь для своих, а все товары - беспошлинные. Отто заказал ящик пива и предложил другим пассажирам вместе его выпить. Капитан сказал, что встречаться лучше не в каюте, а в переговорной, которая сейчас пустует. Обычно он общается там с таможенниками, но в ближайший порт судно прибудет ещё нескоро. Компанией пассажиров было решено встретиться в переговорной после ужина.
После обеда Отто опять вздремнул. Проснулся к ужину бодрым и довольным жизнью. На ужин подали свиную отбивную с макаронами и баклажаны с помидорами в чесночном соусе. Ещё были печенюшки, арахисовая паста и разные джемы к чаю. Отто осознал, что снабжение английского флота не зря всегда считалось довольно хорошим. Более того, видимо по организации снабжения провизией Королевский флот стоял впереди всех. Англичанам было хорошо известно: «Голодный моряк – плохой моряк!». Правда, на судне только офицеры были британцами, а матросы – практически все из стран Юго-Восточной Азии.
Вечером все пассажиры собрались в переговорной. В барном шкафчике нашлось всё необходимое для плодотворного общения с таможенниками - бокалы, рюмки, открывашки. Очень кстати. За пивом общение стало лёгким и приятным. Разговор начался с воспоминаний о Саутгемптонском заливе. Майкл сообщил, что средняя дальность прилива в порту составляет примерно 1,5 метра, при этом уровень воды поднимается по 17 часов в день благодаря «двойным приливам». По словам сотрудников порта, эти приливы позволяют крупнейшим контейнерным и круизным судам заходить в порт до 80 % времени суток. Это результат приливного течения через Ла-Манш: прилив на одном конце канала, в Дувре, происходит одновременно с отливом на другом конце, возле мыса «Край земли». В точках недалеко от центра наблюдается сначала одно половодье, когда приливная волна идет с запада на восток, а потом другое, когда она затем идет с востока на запад. Ни один из приливов не такой высокий, как на обоих концах Ла-Манша. Под воздействием пива мало кто понял смысл того, что он сказал. Было ясно только, что это что-то очень умное. Поэтому Отто глубокомысленно заметил:
- Да, это потрясающе интересно!
Зара сказала: - А вы знаете про «Титаник» — британский трансатлантический пассажирский пароход? Это был крупнейший лайнер в мировой истории начала XX века, и он во время первого рейса в ночь с 14 на 15 апреля 1912 года столкнулся с айсбергом и затонул в Северной Атлантике. «Титаник» начал своё плавание из Саутгемптона и должен был приплыть в Нью-Йорк. Он плыл по тому же маршруту, что и мы!
Все согласно закивали и понимающе заохали. Но говорить о грустном не хотелось. Разумеется, появился тост: «За то, что мы не на «Титанике» и летом нет айсбергов!».
На некоторых холодное пиво подействовало как горячительный напиток. Вольфганг заявил, что евреям-беженцам не доехать живыми до Штатов, они сильно истощены. Особенно плохо маленькому ребёнку, и остальные пассажиры должны им помочь.
- Нехорошо будет нам всем, если судно прибудет в Штаты с трупами на борту, - заключил он.
- А что мы можем сделать? – спросила Зара – Мы же не миллионеры, иначе мы плыли бы не на грузовом корабле, а на круизном лайнере.
- Я узнал у капитана, ужин стоит около 3 фунтов на человека, это не сильно большие деньги. Если бы каждый из нас смог оплатить им три ужина на пятерых, т.е. пожертвовать девять фунтов один раз за весь проезд, то это было бы не слишком накладно для нас и спасло бы их семью от смерти, - предложил Вольфганг.
Отто сказал, что уже отдал им свой пирог и бутыль воды. Сегодня он собирается отдать свиную рульку, её вполне хватит на семью в качестве лёгкого ужина. Завтра пусть кто-нибудь другой угостит их чем-то. Но он не отказывается от участия в помощи, и готов оплатить три ужина в назначенный день. Остальные тоже поддержали предложение Вольфганга, и они составили расписание для оплаты ужинов несчастной семье. Расписание передали Вольфгангу, и вся компания дружно выпила за то, что они такие молодцы.
До каюты Отто еле дошёл. Его качало так, как будто на море был сильный шторм. Он упал в кровать и почти уснул, но в дверь постучали. Неугомонный Вольфганг потребовал обещанную рульку. Отто послал его в холодильник. После того, как рулька и булки были изъяты, Отто кое-как встал и запер дверь, чтобы спокойно спать всю ночь.
Следующие дни прошли в таком же режиме. Поначалу качка напрягала Отто. Казалось, что судно борется с огромными волнами, но, если подойти к окну, то волны выглядели не такими уж большими, а океан не сильно страшным. Чем больше корабль, тем меньше его качает. А сухогруз, на котором плыл Отто, был большим и тяжёлым. Поэтому скоро Отто перестал замечать качку и уже не стукался о стены в узких проходах. Жизнь вошла в своё привычное русло. Каждый раз после еды и перед сном он обязательно гулял по палубе. Правда, погода менялась часто и быстро. Утром могло быть тихо и солнечно, а вечером – дождливо и ветрено. А самое частое явление – туман. Во время тумана даже за короткую прогулку можно было промокнуть до нитки. А ещё солёный ветер так начищает лицо, что оно потом долго горит. Матросы при этом, прежде чем выйти на палубу, закутывают лицо полностью и надевают очки. Гулять по палубе интересно и немного страшновато, особенно, если вышел на нос судна и посмотрел вниз. Высоких ограждений на палубе нет, и кажется, что очень легко упасть в волны. В дни, когда не было тумана, Отто нравилось наблюдать рассвет и закат. Это было прекрасное зрелище. Любопытно было узнать, что на судне каждый день переводят часы на час, чтобы они показывали в конце путешествия нью-йоркское время. Временами проводился инструктаж по безопасности. Это не занимало много времени. Пассажирам просто говорили: «Как заорёт тревога - хватайте жилеты и бегом к шлюпке. Это все, что вам надо знать о безопасности». Но команда тренировалась регулярно. Была проведена проверка спасательного оборудования и две учебные тревоги: общая и пожарная. При этом команда судна спускала спасательные шлюпки и репетировала эвакуацию корабля.
К середине плавания Отто осмотрел на судне всё, кроме машинного отделения. Он уже выучил наизусть основные характеристики корабля. Длина сухогруза составляет 121,2 м, ширина - 16,27 м, высота борта - 9,76 м, осадка - от 3,48 до 7,9 м. По конструкции судно - двухпалубное, с баком и надстройкой в средней части, его водоизмещение 10910 т. На нем установлен шестицилиндровый дизель, имеются четыре грузовых трюма, 10 легких грузовых стрел грузоподъемностью: 8х3 т и 2х5 т, а также две тяжеловесные грузовые стрелы грузоподъемностью по 20 т. Скорость судна от 10,7 до 11,7 узлов, экипаж – 38 человек. В машинное отделение ему не хотелось спускаться. Там было слишком шумно и неприятно.
Семья Беда отказалась ходить в столовую, и им приносили ужины в каюту третьего класса, где они располагались. Бед почему-то решил, что ужинами они обязаны Отто и без конца благодарил того при каждой встрече, что сильно напрягало Отто. Однажды Бед сказал, что если бы у него здесь был материал и инструменты, то он сшил бы великолепный костюм для герра Крандля, но проклятые нацисты отобрали у него всё, даже портновские ножницы и иголки. Отто поблагодарил и вежливо отказался. Он стал выходить на прогулки, когда Беда не было на палубе.
Однажды вечером капитан устроил маленький праздник. Оказалось, что по рации передали, что заход в другой порт отменяется, и сухогрузу надо сразу идти в Нью-Йорк. Это было радостное событие и хороший повод для вечеринки. Команда смогла на время отвлечься от служебных проблем, тоски по дому, бесконечной работы и бескрайней глади океана. Пассажиры получили новое развлечение. На палубе установили жаровню, и все смогли полакомиться барбекю. На вертеле был зажарен молочный поросенок, а потом на решётке зажарили омаров, креветки и колбаски. Пили вино и пиво. Было весело и душевно. Все расслабились и просто весело отдыхали.
За бортом заметно потеплело. Туман усилился, но солнце припекало даже сквозь него. В Нью-Йорке 30 градусов тепла, а судно, видимо, уже приближалось. Следующей ночью Отто проснулся от того, что качка прекратилась. Надо же, настолько он успел к ней привыкнуть! Он посмотрел в окно - мелководье, потому и не качает. Туман рассеялся, а на горизонте - Нью-Йорк! Как раз самая красота - только светать начинает. Отто быстро оделся и поднялся наверх поглазеть. А все остальные, собственно, уже там. Первое что видят люди, прибывающие в Нью-Йорк по морю, - статуя Свободы. Ото это знал и ждал, когда же она появится. А оказалось, её давно уже видно, просто она маленькая и сливается с фоном. Кто бы мог подумать, на фото она более величественно смотрится!
В любом порту судно такого размера подобно слону в посудной лавке. Большие корабли способны хоть как-то маневрировать лишь в открытом океане, а в тесном пространстве им приходится пользоваться помощью буксиров. Оказалось, что сухогруз как раз уже пасут двое под американским флагом. Один зацепил судно спереди, другой – сзади и повели в порт. Сразу по прибытии в порт началась разгрузка - тут не теряют ни минуты. Но трап спускать ещё рано - надо дождаться, пока у пограничников начнётся рабочий день. Отто был наслышан про то, как строго паспортный контроль организован в США, но всё прошло совсем по-домашнему. После девяти утра на борт поднялись два офицера, сели на диванчик в комнате отдыха и стали с каждым общаться. «К жене и детям едете? Да что вы говорите, здорово! А машину не стали с собой тащить? Правильно, проще напрокат взять!», - офицер, улыбаясь, отдал проштампованный паспорт.
Здесь также нельзя было ходить пешком в порту - только на машине с пропуском. Дождавшись такси, пассажиры сошли на берег. Для экономии люди пытались скооперироваться, но не тут-то было. Ушлые американские таксисты стояли насмерть, зная, что такси с пропуском – большая редкость в порту. Так что двухминутная поездка за границу порта обошлась в двадцатку долларов каждому. Семейство Беда долго препиралось с таксистом, но Отто не стал выяснять, чем это закончится, а быстро сел и уехал, не дожидаясь, пока они пристроятся к нему. Он понял ещё на сухогрузе, что деньги у них есть, иначе они не получили бы визу в США.
Только оказавшись за пределами порта, Отто понял, что он в Штатах, и успокоился. Взяв такси, он доехал до дома, где жила его бывшая семья. Дети обрадовались, увидев отца, и кинулись к нему с объятиями. Жена, наоборот, была недовольна и сразу стала выяснять, почему не поступили деньги на следующий месяц. Отто сказал, что если его так плохо принимают, то денег не будет. Тогда ему позволили привести себя в порядок после дороги. Дети ушли в школу, а Отто пошел в кафе, где с удовольствием поел. Теперь можно было заняться делами.
Вот что происходило в США незадолго до того, как он прибыл в эту страну. Как и в Европе, в 1932 году короткий период стабилизации экономики Штатов закончился настоящей катастрофой — Великой депрессией. Объём промышленного производства в 1929–1932 годах сократился почти на 50%, производство автомобилей — в пять раз! Работу потеряли 13 000 000 человек, разорились десятки тысяч фермеров, рухнула национальная банковская система. В США, в отличие от западноевропейских стран, отсутствовала система социального обеспечения, и люди оказались с кризисом один на один. Американцы голодали и нищенствовали, а компании нередко уничтожали продовольствие и другие товары, не желая снижать на них цены. Правительство президента-республиканца Герберта Гувера считало, что рынок сам наведёт порядок, и процветание скоро вернётся. Гувер обещал: «Процветание за углом!». По мере разрастания кризиса такой подход у многих стал вызывать ярость. Из-за резкого падения производства и уровня жизни, начались социальные волнения. Возникла опасность прихода к власти диктатора, предлагающего быстрое разрешение всех проблем, как произошло в Европе. Миллионы американцев в эти годы поддерживали движение «Разделим наши богатства», лидер которого предлагал отобрать все частные состояния, превышающие 8 000 000 долларов, и разделить их между бедняками.
На президентских выборах в ноябре 1932 года победу одержал демократ Франклин Рузвельт, провозгласивший необходимость масштабных социально-экономических реформ — так называемого «Нового курса». Став президентом, Рузвельт, или как его сокращённо называли американцы ФДР, начал действовать немедленно. В первые 100 дней по его инициативе Конгресс принял 13 новых законов, а также ряд других мер, резко расширивших государственное регулирование экономики. Термин «Первые 100 дней» с тех пор приобрёл символическое значение — по правилам хорошего тона считается, что нового главу государства нельзя критиковать в первые 100 дней его правления, а следует наблюдать за его действиями и первыми результатами. Реформы способствовали стабилизации экономики. Уровень жизни большинства американцев вырос, повысилась их покупательная способность, а производители получили возможность сбывать больше продукции. Вместе с тем новая модель экономики приживалась с трудом. Все 1930-е годы США сотрясали социальные волнения, а в 1937 году разразился новый кризис, известный как «рузвельтовская рецессия». Реформы наталкивались на ожесточённое сопротивление противников. Некоторые законы Рузвельту не удалось провести, поскольку Верховный суд признал их неконституционными.
В середине 1937 года в американской экономике произошёл резкий спад. Промышленное производство сократилось почти на 30 процентов, а производство товаров длительного пользования упало ещё сильнее. Это обернулось ростом накала в политической жизни страны. Консерваторы заявили, что «Новый курс» препятствует расширению бизнеса. В ответ администрация Рузвельта публично обвинила причиной депрессии власть монополий. В итоге представителей республиканцев в палате представителей и в сенате стало меньше. Соотношение сил между партиями в конгрессе изменилось. Демократическая партия перестала быть в меньшинстве. На её сторону перешли подавляющее большинство рабочих, особенно объединённых в профсоюзы, фермеров, избирателей из средних слоев и интеллигенции. От республиканской партии отошли важные отряды электората, в том числе негритянская община. Такая обстановка царила в США ко времени приезда Отто.
Глава 2
Ник, Ефим и Гела покидали Великобританию. У Гелы было плохое настроение из-за неясности с билетом на лайнер и от беспокойства за мать. Остальные тоже волновались, сможет ли Гела попасть на корабль вместе с ними. Лайнер отплывал из порта днём, но нужно ещё пройти таможенный контроль, поэтому троица путешественников выехала рано утром. Чтобы не блуждать по улицам и станциям метро, взяли такси и, меньше чем за 10 минут, добрались до вокзала Паддингтон. Пока ехали, Ник объяснил, что это название в переводе с англосаксонского языка означает «поселение Падды». Видимо, Падда был уважаемым человеком. Остальные оценили юмор, улыбнулись, и настроение в компании немного улучшилось.
Здание вокзала Паддингтон – выдающийся памятник архитектуры середины XIX века. Именно сюда приехала королева Виктория в своем первом путешествии по железной дороге, чтобы показать пример нации, и поездка ей очень понравилась. На вокзале стоит памятник его архитектору, инженеру-кораблестроителю Изамбарду Брюнелю. Старинные часы на платформе №1 – главное украшение вокзала. Они показывают точное время, чтобы пассажиры не пропустили свой поезд. Гела и Ефим постояли с багажом, а Ник быстро сходил в кассу и купил для них билеты. Поезда до Плимута отправлялись каждый час, ждать долго не пришлось, и вскоре вся троица сидела в вагоне. Ехать надо было более трёх часов, поэтому они смотрели в окно и болтали.
Ник сообщил то, что вчера прочитал в газете интересное сообщение: французский Сенат сверг кабинет Леона Блюма, когда тот попытался ввести валютный контроль. Теперь премьер-министром Франции назначен представитель радикально-социалистической партии Камиль Шотампс. Гела сказала: «Я так и знала, что Блюм долго не продержится. Странно, что его не убили. Наверняка скоро нацисты и во Франции захватят власть». Её спутники придерживались такого же мнения.
За разговором время пролетело незаметно, и компания оказалась на вокзале Плимута. Станция, открытая в конце прошлого века, имела всего четыре платформы: две построенные первоначально и две пристроенные в начале этого века. Она была построена из дерева, а платформы накрыты железными навесами. Это выглядело ужасно, станция явно нуждалась в реконструкции. Приехавшая компания выяснила, что вокзал находится на северной окраине центра города и до порта можно дойти пешком, это займёт не более пятнадцати минут. Тащиться даже с небольшими чемоданами было неудобно, поэтому они взяли такси и быстро оказались в порту. Пока ехали, вся троица с любопытством смотрела в окна автомобиля. Плимут был небольшим городом на берегу моря, но он являлся не только морским портом, но и речным – через него протекали две реки: широкая Теймар и небольшая Плим. Отсюда и родилось название поселения. Плимут означает «устье реки Плим». Ник сказал, что именно отсюда в семнадцатом веке пилигримы отправились в Америку, где основали свою колонию, которая сейчас называется Плимут и находится в штате Массачусетс. Гела успела заметить только фахверковые дома и старые здания эпохи Тюдоров, а ещё прочувствовать телом булыжник, которым вымощены улицы. Вдалеке промелькнул шпиль католического собора.
Войдя в пассажирский терминал, они увидели большую толпу людей около пропускного пункта. Таможенники тщательно проверяли документы, и очередь двигалась медленно. Троица путешественников забеспокоилась, что опоздает на корабль. Гела запаниковала, ведь надо было договориться с капитаном о её поездке. Если же она не попадёт на судно, то рухнут все её мечты о карьере кинозвезды. Ник ругал себя за то, что задержался из-за Гелы, и они с Ефимом не выехали раньше. Изрядно понервничав, они прошли контроль и почти бегом дошли до автобуса, отвозившего пассажиров на причал. Поднявшись на борт судна, все трое долго уговаривали пропустить Гелу. Наконец, помощник капитана привел их к капитану, и они смогли объяснить ему необходимость поездки Гелы и добиться разрешения на круиз на этом судне. Тут выяснилось, что каюта Ника и Ефима находится во втором, туристическом классе, и больше свободных кают в этом классе нет. Есть места в первом классе, но они очень дорогие и пассажиры других классов не могут проходить к каютам первого класса. Это означало, что Гела не сможет переговорить с Майером. Гела была в отчаянии. К счастью, молодой капитан Пьер Торэ, сменивший ушедшего на пенсию Пунье, не устоял перед очарованием красавицы и разрешил ей разместиться в каюте Ника и Ефима, строго предупредив, что не допустит никаких нарушений на борту своего судна. Вся троица дружно пообещала вести себя хорошо. Гела оплатила проезд в каюте второго класса, и они поднялись на свою палубу.
«Норма;ндия» была французским трансатлантическим почтово-пассажирским турбоэлектроходом, спущенным на воду в городе Сен-Назер во Франции в 1932 году. Но только в 1935 году, после отделки и различных испытаний, она отправилась из Гавра в Нью-Йорк. Это было революционное по своим характеристикам судно, поэтому пресса подробно освещала его превосходные характеристики. Пассажиры могли с ними ознакомиться и на борту лайнера, где имелись соответствующие номера газет и журналов. Рекламные проспекты сообщали большое количество информации о судне. При постройке лайнера было израсходовано наибольшее количество заклёпок, когда-либо использовавшееся для постройки судна. Их общее количество составило 12 000 000 штук. Клёпаный корпус «Нормандии» был изготовлен из стали повышенной прочности с применением электросварки в небольшом объёме. Четыре паровые турбины мощностью 34 675 кВт с частотой вращения 2430 об/мин соединялись с четырьмя трехфазными генераторами мощностью по 33 400 кВт и напряжением 5500—6000 вольт. Для привода в движение винтов использовались синхронные двигатели, установленные в корме судна и передававшие на каждый гребной вал мощность 29 400 кВт при частоте вращения 238—248 об/мин. Двадцать девять водотрубных котлов вырабатывали перегретый пар давлением 28 атм и расходовали до 1200 т мазута в сутки. В 1935 году на «Нормандии» установили радиолокационную станцию — первую на транспортном флоте. Поначалу было выявлена сильная вибрация корпуса на больших скоростях, беспокоившая пассажиров, но в начале 1936 года все четыре трёхлопастных гребных винта (весом 23 т каждый) были заменены на четырёхлопастные (весом 27 т каждый). Одновременно была изменена форма гребных валов. Это позволило полностью решить проблему вибрации корпуса лайнера. Правда, «Нормандия» из-за неудачного манёвра в Гавре недавно лишилась одного из своих винтов, но вибрация была в пределах допуска, и судно совершало рейсы без него. Даже трубы подчёркивали уникальность корабля. Наклонённые на 10° в сторону кормы для придания впечатления скорости, они содержали внутри основную массу вентиляционных каналов. Первые две трубы предназначались для отвода дымовых газов от топок котлов, а третья предназначалась для красоты и равномерного распределения сопротивления воздуха по всей длине судна. У лайнера, имевшего двенадцать палуб, была особенная по архитектуре кормовая оконечность, придававшая ему элегантный вид, а также застеклённая прогулочная палуба длиной 290 м, несколько выступавшая за борт судна. Лайнер по сложившейся в то время традиции имел роскошный внутренний интерьер общей стоимостью 55 000 000 $. На корабле имелось 11 пассажирских лифтов, 22 подъёмника для грузов и автомашин. На верхней палубе находились теннисные корты, сад с птицами, магазин и даже католическая часовня. На судне также располагался театральный зал на 380 мест, плавательный бассейн размером 25;5,8 м, оранжерея зимнего сада, гараж на 100 автомобилей. Общий камбуз для всех ресторанов имел длину 50 м, ширину 35 м и электрическую плиту размером 17;2 м. В рекламных проспектах сообщалось, что на судне имеется 847 кают, 320 чугунных эмалированных ванн, 480 душей, 1490 умывальников и прочих сантехнических приборов. Пассажиры для своих нужд могут ежечасно расходовать до 40 тонн горячей, 100 тонн холодной и 300 тонн забортной воды. Для нужд ресторана приобретено 14 570 скатертей, 226 000 салфеток, 150 000 полотенец, 58 860 тарелок и 28 120 чашек с блюдцами. В каждом рейсе пассажиры использовали 38 000 простыней. «Нормандия» являлась самым быстрым пассажирским судном в мире. Её роскошные интерьеры были настолько красивы, что они подавляли людей пафосом и помпезностью. Она была судном для «звёзд» — киноактёров и других знаменитостей. Стоимость кают первого класса и класса «люкс» составляла не менее 22 000 долларов, поэтому они никогда не заполнялись полностью.
Войдя в каюту, Ник, Ефим и Гела убедились, что пресса не зря писала хвалебные статьи про оформление судна. Лайнер имеет свой уникальный стиль, и было очевидно, что на отделку его интерьера были приглашены знаменитые художники. Это чувствовалось даже в дизайне кают второго класса. Пассажирам был обеспечен максимальный комфорт. Однако пассажирам этого, туристического, класса не разрешалось переходить границ своей палубы, а вся красота и роскошь лайнера оказались доступны только для пассажиров первого класса. Гела не собиралась с этим мириться, но пока корабль не отчалил, она не могла ничего предпринять, боясь, что её просто выгонят.
Судно двигалось по маршруту Гавр — Плимут — Нью-Йорк. Перед прибытием в Плимут «Нормандия» прибыла из Гавра, простояла в порту Плимута сутки, и через час после того, как последние пассажиры поднялись на борт, отчалила от пристани. Форма корпуса была идеальной с точки зрения гидро- и аэродинамики. Рыбаки, которые со своих судёнышек наблюдали, как шла «Нормандия», были поражены, что при движении лайнера практически не возникает волн. Судно как бы скользит по воде, даже когда идёт со скоростью свыше 30 узлов. Журналисты не зря писали: «Лайнер «Нормандия» - это юная француженка в бальном платье».
Убедившись, что лайнер уже отошёл от берега и обратно вернуться не сможет, Гела начала действовать. Она пошла к капитану и сказала, что она актриса и певица, может выступать перед пассажирами первого класса и развлекать их во время круиза. Эта работа стоит денег, но она согласна делать это бесплатно, если её и двоих её спутников разместят в одной из пустующих кают первого класса. Капитан развеселился от такой наглости, но понял, что предложение дельное. Каюты первого класса всё равно наполовину не заняты, а это производит неблагоприятное впечатление на богатых клиентов. Если красивая молодая женщина будет дефилировать, да ещё и петь и танцевать перед пассажирами, то это улучшит имидж лайнера. Поэтому капитан Торэ распорядился предоставить Геле с компанией каюту первого класса. Гела и её друзья были в восторге. Они получили бесплатно роскошные апартаменты, могли наслаждаться всеми удовольствиями, предоставляемыми богачам, а кроме того, это было удачное начало путешествия, обещавшее, что им и дальше повезёт.
Компания молодых людей быстро перенесла свои вещи на новое место. Благодаря наличию нескольких спален, они без проблем смогли разместиться в каюте. Но им не терпелось осмотреть судно. Они вышли в коридор и стали рассматривать внутреннее обустройство корабля. Судно было обставлено в стиле ар-деко и действительно, как сообщала пресса, сочетала в себе грациозность яхты с богатством Версальского дворца. Никогда ещё пассажирам не было представлено такого простора и роскоши. Для сверхбогачей на «Нормандии» было приготовлено несколько апартаментов с четырьмя спальнями, гостиной, столовой, четырьмя ванными комнатами и даже с отдельной изолированной площадкой для прогулок на открытой палубе. Здесь были оранжереи, зимний сад с экзотическими птицами, торговый центр, молельни на любой вкус, собачьи каюты и многое другое, в том числе салоны для курения, салоны для игр в карты и специальные дамские салоны. Мир, в который попали пассажиры, отличался изысканным сервисом и откровенной роскошью. Даже общественные помещения лайнера были оформлены как интерьер в самых роскошных отелях или самых дорогих домах. Такое великолепие ошеломляло. Очень легко было попасть под очарование «Нормандии» и потерять чувство места и времени. Атмосфера нереальности ещё больше возрастала от сознания того, что количество обслуживающего персонала превосходит количество пассажиров.
Немного пройдясь по палубе, и успокоясь после нервного возбуждения, троица вернулась в каюту и стала обсуждать корабль. Гела изумленно поинтересовалась, кто же создал такой замечательный и уникальный лайнер. Ник зачитал об этом статью в журнале, лежащем на столе. Этот корабль – детище русского инженера Владимира Ивановича Юркевича. Он происходил из дворянской семьи, закончил Политехнический институт в столице России и работал в конструкторском бюро на Балтийском судостроительном заводе, где трудился над созданием крейсеров и дредноутов. В 1920 году он эмигрировал во Францию. Там Юркевичу удалось устроиться инженером в судостроительную фирму, которая решила принять участие в конкурсе на возведение лучшего пассажирского лайнера. Всего было представлено 20 проектов от ведущих инженеров. Но французские специалисты обратили внимание именно на работы Юркевича. Он предложил революционную форму корпуса с беспрецедентными гидродинамическими качествами. Гела искренне восхитилась умом и талантом русского кораблестроителя и поинтересовалась, не был ли он евреем. Ник сказал, что в прессе об этом нет сведений, а по фотографии не определишь.
Ефим тоже поделился своими познаниями, полученными из газет. Он рассказал, что летом прошлого года, когда «Нормандия» стояла в Саутгемптоне, произошёл довольно курьёзный инцидент. Небольшой британский истребитель-биплан «Флайкэтчер», пилотируемый лейтенантом Г. Хорси, совершая рискованный облёт носовой части «Нормандии» на сверхмалой высоте, зацепился крылом за один из грузовых кранов на баке лайнера. Кран в это время поднимал из трюма легковой автомобиль. Машина сорвалась со строп и упала обратно в трюм, а самолёт перешёл в набор высоты и попал в мощный поток горячих газов, истекавших из передней трубы. Сорвавшись в плоский штопор, «Флайкэтчер» рухнул на полубак лайнера. К счастью, судно не получило никаких повреждений, на его борту никто не пострадал. Остался цел и невредим и незадачливый пилот Хорси. Воздушный хулиган принес извинения капитану Пунье и отбыл на берег на лихтере вместе с останками своей «Мухоловки».
Посмеявшись над чудаком Хорси, они стали продумывать план дальнейших действий. Гела заявила, что вечером они втроём отправятся в танцевальный зал, и мужчины должны по очереди танцевать с нею, чтобы все обратили на неё внимание. Главное, чтобы Майер заметил её успех у публики. Затем они оба должны попросить её что-нибудь спеть. Когда она споёт, они должны наперебой восхищаться и способствовать выражению публикой таких же чувств. Они молодые, умные и талантливые, поэтому должны победить Майера и добиться, чтобы он заключил с Гелой выгодный для неё контракт. Мужчины были благодарны Геле за каюту в первом классе, кроме того они убедились, что это не пустышка, а умная порядочная девушка и хорошая актриса, поэтому с удовольствием согласились поучаствовать в таком спектакле.
Подошло время ужина. Гела одела один из модных нарядов, приобретённых в Париже, припудрила носик, подкрасила губы, сделала маникюр и во всеоружии в компании своих мужчин отправилась в столовую. Главный обеденный салон на 700 посадочных мест имел высоту в три межпалубных пространства. Он был на 16 м длиннее знаменитого зеркального зала в Версальском дворце и сверкал от обилия хрусталя и позолоты. Троица специально немного припозднилась и пришла, когда все пассажиры уже сидели за столами. Гела и Ник старались увидеть Майера, но в таком огромном помещении было невозможно разглядеть каждого сидящего, тем более, что некоторые сидели спиной. Они хотели пройти через весь зал, но стюард усадил их около входа. «Ничего, - решила Гела. - зато Майер обязательно пройдёт мимо нас». Она села так, чтобы видеть всех входящих и выходящих, и чтобы все могли видеть её. Прямоугольные столы разной длины стояли в несколько рядов, накрытые белыми скатертями. Около каждого стола было соответствующее количество удобных деревянных кресел с высокими спинками и подлокотниками. На всех столах имелись вазочки с тремя алыми розочками и наборы для специй. На высоких окнах вдоль всего зала висели вертикальные светлые жалюзи. Украшения в виде картин из медной чеканки при входе в столовую и на противоположной стене являлись настоящими произведениями искусства. В целом зал производил величественное и торжественное впечатление. Несколько стюардов обслуживали посетителей. Они разносили еду и убирали использованную посуду. Еда, как и следовало ожидать, оказалась сытной, вкусной, разнообразной и красиво оформленной. Превосходность лайнера подчеркивалась изысканностью блюд. Гела не могла ни понять, ни произнести их изощренные названия. Даже Ник затруднялся с заказом, приходилось прибегать к помощи стюардов. Те, кто плыл из Гавра, ели заказанные блюда. Новым пассажирам подали одинаковую еду. Кушанья были необыкновенно аппетитными и красивыми. Гела так увлеклась едой, что забыла про Майера, и заметила его, когда он уже проходил мимо их столика, и то только потому, что он остановился от неожиданности, увидев её. Заметив, что Гела на него смотрит, он отвернулся и прошёл дальше. Но Гела всё равно обрадовалась. «Ничего, вы ещё у меня в ногах валяться будете, герр Майер!», - решила она. Поужинав, троица заказала еду на завтра и вернулась в каюту.
Вечером они нарядились и отправились в тот же зал. Он уже был освобождён от мебели и превращён в танцевальный. Теперь это был зал для вечернего бала. Гела в вечернем платье блистала там со своими партнёрами. Все молодые и даже не очень молодые мужчины проявляли к ней своё внимание, но Майера нигде не было видно. Она всё же решила продолжить свой спектакль и, как бы по настойчивой просьбе Ника и Ефима, подошла к роялю и спела песенку из комедии, в которой снималась. Все присутствующие зааплодировали, и Гела наконец заметила среди них Майера. Однако она не подала виду, только шепнула Нику, что можно уходить. Они гордо удалились, хотя публика просила остаться и спеть ещё что-нибудь. Ник и Ефим пошли в бассейн перед сном. У Гелы купальника не было, а покупать на судне она не хотела, поэтому осталась в каюте и стала продумывать, как добить Майера. Она так устала за день, что не заметила, как уснула.
Утром Ник и Ефим сообщили ей, что вчера встретили в бассейне знакомого шахматиста, Самуэля Решевского, с которым Ефим познакомился на турнире в Ноттингеме. Тот едет в Чикаго на чемпионат США. Гела предположила, что он еврей, и попросила рассказать о нём. Ник сказал, что Решевский родился в городе Лодзь Российской империи. В четыре года научился играть в шахматы, и был признан вундеркиндом. В 1920 году его родители переехали в США и стали зарабатывать на жизнь, показывая своего талантливого сына. Самуэль в возрасте восьми лет провёл показательные выступления по одновременным шахматам в Париже. Играя сразу на нескольких шахматных досках со взрослыми опытными шахматистами, он выиграл все партии. Самуэль постоянно участвовал в турнирах и не мог ходить в школу. Из-за этого родителей даже хотели лишить опеки над ним, а самого Самуэля отправить в приют. Его выручил богатый бизнесмен и филантроп Джулиус Розенвальд, который тоже был евреем. Он стал благодетелем для Решевского и дал ему возможность учиться. Самуэль отказался на время от шахматных игр и продолжил учебу. Он закончил Чикагский университет и устроился работать бухгалтером, обеспечивая семью. Решевский не только еврей, но и глубоко верующий иудей. Поэтому он не участвует в турнирах ни в субботу, ни во время основных еврейских праздников. В прошлом году он выиграл чемпионат США. На турнире этого года в Ноттингеме он занял пятое место. С ним плывёт его спонсор Лессинг Розенвальд, сын умершего Джулиуса Розенвальда, тоже бизнесмен и филантроп. Он является одним из организаторов турнира в Чикаго и предложил Ефиму стать судьёй на этом шахматном соревновании. Ефим с удовольствием принял предложение, завтра они должны подписать договор. Гела поздравила Ефима с удачей и сказала, что он теперь должен помочь ей заключить контракт с Майером. Ефим и Ник пообещали сделать всё зависящее от них.
Вечером они опять танцевали на балу. Гела исполнила ещё пару известных песенок, которые пела на вечеринках, устраиваемых Отто. В зале она познакомилась с Решевским и Розенвальдом. Гела представляла себе Решевского с пейсами и бородой, но он оказался вполне современным человеком примерно её возраста. Розенвальд был постарше, повыше и пошире. Они мило пообщались и потанцевали. Новые знакомые тоже способствовали популярности Гелы.
Перед сном, одна прогуливаясь по палубе, поскольку мужчины были заняты шахматами, Гела загляделась на океанские волны за окном. Неожиданно она почти наткнулась на Майера.
- Ах, добрый вечер, мисс Винчур! – ехидно улыбнулся он – Как замечательно, что вы прислушались к моему совету и теперь на вас есть одежда!
Гела с трудом удержалась, чтобы не нахамить ему, и молча, вежливо улыбнулась в ответ.
- Ха-ха! Вы и в самом деле актриса! - рассмеялся Майер. – Однако вы по-прежнему ведёте себя как неразумный ребёнок без помощи мудрого отца. Впрочем, нам всем не помешала бы родительская опека.
Гела понимала, что он прав, но опять промолчала. Они вместе пошли по палубе. Майеру пришлось самому начать деловой разговор.
- Поскольку я всё ещё считаю вас необычайно красивой девушкой, моё предложение о контракте остаётся в силе, - как бы между прочим сказал он. – Вы можете подписать его прямо здесь, на лайнере, и стать членом большой семьи «МГМ»!
- На каких же условиях? - хитро улыбнулась Гела.
- На тех же, что я предлагал вам в отеле, - небрежно ответил Майер. – Зато я докажу вам, что я хороший начальник. Например, я не буду наказывать вас, если вы вздумаете «пошалить» по части секса…. Ну что, мисс Винчур, вы готовы подписать со мной контракт на полгода с жалованьем 125 долларов в неделю?
Гела не выразила никакой заинтересованности. Она задумчиво смотрела за борт на небо, на океанские волны. В небе ярко светила круглая луна, а на поверхности океана сверкало её отражение. Гела подумала, что раньше никогда не видела такой яркой и полной луны на воде. Она решила, что это является хорошим предзнаменованием.
- Я подумаю над вашим предложением, мистер Майер, - произнесла она равнодушным тоном.
- Ладно, - сказал Майер немного обиженно и остановился. – У меня в разработке есть один сценарий. Он о цирке. Я мог бы предоставить вам одну роль в нём. Конечно, не главную, небольшую, но вы сможете проявить свои способности, а это очень важно для начинающей актрисы. К этой сцене ваш очаровательный акцент подошел бы просто идеально!
Гела слегка улыбнулась и пообещала подумать.
Внезапно какая-то симпатичная девушка прошла мимо них, подарив мистеру Майеру нежную улыбку.
- Вот видите, мисс Винчур, - назидательно сказал Майер – Где бы я ни находился, всегда найдутся девушки, которые хотят стать актрисами. А у меня острое чутье на таких, готовых на всё ради карьеры киноактрисы. Стоило мне только щёлкнуть пальцами, как эта девушка уже была бы в моей каюте и осталась бы там на всю ночь. Зато утром она стала бы актрисой, хотя и в небольшой роли, но в нашумевшем фильме. Просто меня такой «кастинг» не интересует. Я всегда ищу актёров для долгого сотрудничества. Но, конечно, я – обычный мужчина, и мне иногда хочется такой женской теплоты, как орхидее лучей солнца.
- Благодарю вас, очень оригинальное сравнение! - иронично оценила Гела.
- Мисс Винчур, - продолжал Майер. – Я хочу предложить вам именно длительные тёплые отношения. Конечно, без всякой «задней мысли». Я никогда не склоняю к сомнительным интригам членов своей семьи «МГМ». Вы станете мне как дочь, с которой я всегда буду рядом, и я лично буду решать ваши возможные проблемы. Это главное, что вы должны сейчас понимать и о чем должны помнить.
- Да, я понимаю, - спокойно произнесла Гела. – Если это на самом деле так, то, наверное, мы сможем с вами договориться.
- Думаю, что за время круиза мы ещё сможем хорошо узнать друг друга, – продолжил Майер, как будто не слыша её. - И однажды вы поймёте, что я порядочный и справедливый человек, который искренне беспокоится о вашем будущем.
Эти слова подкупали своей душевностью. Очень хотелось им поверить. Тут Гела внезапно припомнила его шлепок по своему заду, его нравоучения и грязные намёки, которые делали его обещания несколько сомнительными. Поэтому она не стала продолжать разговор, пожелала Майеру спокойной ночи и ушла.
На следующий день, после завтрака Ефим и Самуэль опять говорили о шахматах. Гела сказала, что тоже играла с отцом в детстве и даже решала шахматные задачи в три хода. Мужчины предложили ей сыграть партию с каждым из них. Гела согласилась из любопытства. Конечно, она проиграла. Чтобы она не сильно расстраивалась, Решевский решил отвлечь её и спросил, умеет ли она играть в диагональные шахматы. Гела сказала, что впервые слышит об этом. Самуэль повернул доску и расставил фигуры по двум её противоположным углам. Он объяснил, что существуют разные варианты этой игры, и предложил Геле попробовать. Она попыталась сыграть, но быстро опять проиграла. Решевский объяснил ей некоторые приёмы в этой игре. Ефим с Ником сыграли раз, но Ник тоже играл впервые и проиграл. Розенвальд начал их утешать. Решевский и Богомазов стали разбирать одну из шахматных партий на прошедшем турнире.
Гела посмотрела на них и вспомнила о евреях-беженцах из Германии.
- Наверное, среди пассажиров третьего класса очень много евреев, сбежавших от нацистов, - сказала она Нику.
- Нет, не думаю. США ещё в 1924 году закрыли двери для иммигрантов, а теперь они тем более не принимают евреев из «Третьего рейха», ведь нацисты выпускают только нищих евреев, а Штатам нужны только богатые люди.
Гела с грустью подумала о маме и тёте Агнесе. Смогут ли они перебраться в США?
- Кажется, русские тоже бегут в Штаты из своей страны. Чем им плохо в России? - спросила она.
- В России были война и революция. Соответственно наступили голод, нищета, разруха. А у людей всего одна жизнь, им хочется жить хорошо и спокойно. Видимо, сейчас США - самая стабильная страна в мире, вот все сюда и едут, не только русские. В Нью-Йорке есть целые районы, где проживают репатрианты из других стран: есть китайский квартал Чайнатаун, есть негритянский Гарлем, есть русский Брайтон-бич. В китайском Чайнатауне даже вывески на китайском. В Гарлем лучше не соваться белому человеку, а в Брайтон-бич, гуляя по пляжу, постоянно слышишь русскую речь.
- Как же русские устраивались в чужой стране, ведь многие оказались без денег? - продолжала расспрашивать Гела.
- После революции 1917 года я с родителями оказался в Париже. Раньше он был местом отдыха русских аристократов, а теперь стал для них убежищем и проклятым местом одновременно. Все устраивались по-разному. Лишь немногим специалистам, врачам, дантистам, адвокатам, университетским профессорам, удалось найти в Париже работу по профессии. Французское законодательство имеет свои особенности и требования к национальной принадлежности. Потомственные князья и прославленные генералы становились таксистами, рабочими на автомобильных заводах, а то и вовсе дворниками и мойщиками посуды. А их жёны – моделями и швеями. Я был знаком с одним бывшим генералом, который обивал стулья в маленькой мастерской около вокзала. Во французской прессе то и дело появлялись статьи с названиями типа «Как разорённые русские зарабатывают на жизнь» или «Княгиня-доярка». В них обозреватели выражали сочувствие и недоумение по поводу «резкой пролетаризации» российской аристократии. Думаю, что и в других странах было то же самое.
Гела ужаснулась при мысли, что если не станет актрисой, ей тоже придётся соглашаться на любую работу.
Ближе к обеду она вышла на палубу. Скромно одетая, она старалась держаться в стороне от Майера и побольше узнать о нём, беседуя с другими людьми. Ей рассказали, что к нему всегда запросто заходит Джуди Гардленд. Даже если у него заседание, он никогда не отказывается её принять. Луис Майер ведёт свой корабль твёрдой рукой. Во времена Великой депрессии другие киностудии теряли деньги и закрывались, и только единственная «МГМ» оставалась на плаву и приносила прибыль. Гела внимательно слушала и делала свои выводы относительно Майера, при этом она ласково улыбалась ему издалека, когда он смотрел на неё. Это дало нужный результат.
Когда «Нормандия» уже приближалась к желанному берегу, помощник Майера срочно пригласил Гелу к нему в каюту. Гела намеренно выждала немного и явилась к Майеру. Он одновременно брился и диктовал что-то своей секретарше.
- Вы, конечно, догадываетесь о том, что я делаю? - спросил он недовольным тоном.
- Нет, я не думаю об этом, - сказала Гела безразлично.
- Я диктую условия нашего с вами контракта, – наконец признался Майер и повернулся к секретарше. -Отдайте, пожалуйста, эти бумаги мисс Винчур. Пусть она ознакомится с условиями. Чтобы вы всё правильно поняли, мисс Винчур, сообщаю вам, что это контракт на семь лет. Согласно ему вы будете получать 500 долларов в неделю, плюс ещё 250 долларов аванса. При этом вы обязаны хорошо выучить английский язык и выбрать себе какой-нибудь приличный псевдоним.
Похоже, что Майер хотел изобразить добропорядочного благодетеля. После того как Гела прочитала документ, он спросил с насмешкой:
- Ну, что, мисс Винчур, полагаю, что вы принимаете эти условия?.
Гела как бы равнодушно повела плечами: - Да, для начала сойдёт….
- Поздравляю! - насмешливо заявил Майер, ополаскивая лицо после бритья. – Ведь для такой молодой девушки и начинающей актрисы вы сегодня провернули очень выгодную сделку!
- Я всего лишь добилась, чтобы меня оценили по достоинству, - невозмутимо сказала Гела.
- Это хорошо, – заключил Майер. – В студии «МГМ» уважают людей, которые знают себе цену. Когда обустроитесь в Штатах, обязательно зайдите в мой главный офис, мы поможем вам подобрать новое достойное имя.
Он пожелал Геле удачи, пожал ей руку и ушёл в другую комнату.
Гела, чуть не прыгая от радости, вошла в свою каюту и сообщила мужчинам радостную новость. Ник едва не пустился в пляс от такого известия. Вот так удача: оба его клиента заключили выгодные контракты на борту лайнера. Это потрясающе! Все трое пребывали в такой эйфории, что заказали шампанское в каюту и выпили по бокалу с небывалым удовольствием.
К вечеру лайнер пришвартовался у пирса 88 терминала пассажирских судов в Нью-Йорке. Этот пирс недавно был специально построен на реке Гудзон для крупных океанских судов и имел длину 340 м. От соседнего причала его отделяло расстояние в 120 м. Пассажиры сошли на пирс и на автобусах доехали до здания терминала. Там все прошли таможенный контроль. Выйдя в город, вся компания облегчённо вздохнула. Они в Штатах!
Терминал пассажирских судов располагается на побережье острова Манхеттен. Это центральный район или, как его называют американцы, «Даунтаун Нью-Йорка». Здесь началась американская жизнь Гелы. Она распрощалась со своей четвёркой мушкетёров, которые так хорошо помогли ей в борьбе с Майером. Они обнялись на прощанье и пообещали друг другу поддерживать добрые отношения и дальше. Гела пожелала мужчинам счастливого пути, они сели в такси и уехали на Пенсильванский вокзал, чтобы оттуда добраться на поезде до Чикаго. Им предстояло пробыть в пути около двадцати часов. Гела тоже взяла такси и отправилась в отель, который ей посоветовал Майер.
Глава 3
Нью-Йорк с его причудливыми небоскребами резко отличался от малоэтажных европейских городов. Такси ехало по надземному шоссе Миллера, достроенному этой весной. Автодорога имела ширину в шесть полос и была украшена крылатыми орнаментами и статуэтками в стиле ар-деко. В качестве покрытия использовались гранитные блоки. Шоссе включало в себя узкие проезды, на которых не могли уместиться грузовики, и острые съезды, которые сразу после постройки дороги требовали переделки, поэтому движение по нему было затруднено. Кругом высились сплошные небоскребы. Они так плотно стояли, что между ними виднелась лишь узкая полоска неба. Гела обратила внимание на небоскрёб в виде утюга. С широкой стороны он выглядел как обычное здание, но если посмотреть на него с противоположного, острого угла, то некоторое время будет казаться, что это не целый дом, а только одна его стена. И таких высоток, занимающих каждый свободный клочок земли, было много.
Гела боялась остаться одна в незнакомом городе, и Ник перед отъездом объяснил ей, что Манхэттен прост как шахматная доска. Он разделён на ровные клеточки прямыми односторонними дорогами. Если двигаться по одной из них, то через каждые 50 метров будут перекрестки с перпендикулярными улицами, заботливо пронумерованными по порядку. Найти угол какой-нибудь пятой Стрит так же просто, как на шахматной доске попасть с Е2 на E4. Из-за огромного количества людей на улицах, которые всё время куда-то торопятся, город похож на муравейник. Вокруг обилие рекламы, от которой голова начинает идти кругом. Гела нетерпеливо ждала, когда можно будет скрыться от этого кошмара. Наконец такси остановилось около входа в отель. «Бродвей Хотель» находился на Вест 101 Стрит в Верхнем Вест-Сайде и располагался в узком, шириной в четыре узкие окна, небоскребе, зажатом между двумя другими небоскрёбами. Типичный вход под козырьком с названием отеля, неширокий проход с диванами. Цены довольно высокие, как и на всё в городе, о чём Гелу уже предупредил Ник. Она сняла номер на одиннадцатом этаже. Лифт легко и быстро доставил её на нужную высоту. Гела ещё никогда не жила так высоко, поэтому сразу подошла к окну. Было странно видеть внизу всё такое мелкое и при этом окна в соседнем доме. Обстановка в номере не была эксклюзивной, но всё необходимое имелось. Гела поставила чемодан в шкаф и пошла на почту, чтобы поскорее обрадовать и успокоить мать. Большое старинное здание почты располагалось в Нижнем Манхеттене, и Гела смогла без труда его найти. Телеграмма, отправленная ею в Лондон, содержала всего несколько слов: «Есть контракт, жди письма». Потом Гела перекусила сэндвичем и кофе в баре около отеля и легла в постель, чтобы завтра с утра заняться делами.
Хеди всю неделю переживала и беспокоилась о дочери. Пришло письмо от Агнесы. Та сообщала, что лечение мужу не помогает. Ему с каждым днём становится всё хуже. Он страшно мучается, не спит по ночам, а когда спит, то стонет. Она из-за этого тоже не спит. Ему прописали обезболивающие таблетки, но у него появилась зависимость от них. Это приводит Агнесу в отчаяние. В Вене с каждым днём всё страшнее, все только и говорят, что скоро Гитлер захватит Австрию. У Хеди сердце сжалось от этих новостей. Она готова была бежать бегом в Вену. Только понимание, что это невозможно, останавливало её. Она почти не выходила из номера и без устали молилась о Геле и Агнесе.
Пришла телеграмма от Гелы. Хеди возблагодарила Святую Деву и немного повеселела. Теперь она была свободнее в средствах и могла позволить себе маленькие радости, например, мороженое или кофе с пирожным. Она сразу же написала письмо Агнесе, чтобы хоть чем-то её утешить и порадовать. Теперь Хеди с нетерпением ждала письма от Гелы с подробностями её победы над Майером.
Утром Гела п роснулась в хорошем настроении, бодрая и спокойная. Снова посмотрев в окно, она решила сегодня посвятить день осмотру Манхеттена. Единственное, что её расстраивало, это незнание языка и американских обычаев, но мушкетёры были уже далеко, а больше никого из знакомых у неё в Нью-Йорке не было. Гела тяжело вздохнула и собралась выйти из номера. Внезапно в дверь постучали. Гела подумала, что это кто-то из обслуживающего персонала отеля. Однако на её приглашение войти, в дверном проёме возник высокий молодой человек приятной наружности, одетый по американской моде. Он представился: «Меня зовут Пит, я приехал по указанию Майера, чтобы помочь вам с обустройством в Нью-Йорке». Гела обрадовалась и впервые с благодарностью подумала о Майере. Они спустились вниз, и Пит повёл Гелу в ближайшее кафе, где они сели за маленький круглый столик и перекусили по-американски, съев блинчики с кленовым сиропом и выпив кофе с живописной картинкой из пены на поверхности. За окном не было слышно уличного шума и можно было спокойно разговаривать. Гела спросила, давно ли Пит в Штатах и чем занимается на студии. Он рассказал, что является коренным американцем, хотя его родители и иммигранты из Польши, работает в отделе рекламы, но сейчас ему поручено помогать ей. После еды Гела сказала, что хочет побродить по Манхеттену, чтобы лучше освоиться с жизнью в Штатах. Пит сказал, что должен сопровождать её, и предложил начать экскурсию с осмотра достопримечательностей Верхнего Вест-Сайда. Они будут общаться по-английски, это поможет Геле лучше усвоить язык.
Они пошли по Манхеттену, попутно осматривая его. Район располагается вдоль западной границы Центрального парка и считается респектабельным местом для проживания. Там много зданий с интересной архитектурой. Гела обратила внимание на лютеранскую церковь «Святой Троицы», затем они прошли мимо церкви «Христа-учёного». Они резко отличались по архитектуре, но между высотных домов обе казались малышками. Наконец Гела и Пит дошли до пятой авеню между Западными 33-ей и 34- ой улицами, и Гела была ошеломлена видом построенного там величественного небоскрёба. Пит сообщил ей, что это здание возглавляет список наиболее популярных памятников архитектуры Америки и считается одной из самых посещаемых достопримечательностей Манхэттена. «Эмпайр-стейт-билдинг» имеет 102 этажа и является самым высоким зданием в мире. Дизайн «Эмпайр-стейт-билдинг» в стиле ар-деко типичен для архитектуры Нью-Йорка, фасад облицован панелями из известняка, добытого в карьере на юге центральной Индианы. В здании 6 514 окон. Декоративные элементы на фасаде почти все геометрические. Они решили подняться на смотровую площадку и вошли в главный вестибюль, расположенный на Пятой авеню с восточной стороны здания. Перед ними оказалось помещение, отделанное двумя ярусами мрамора: нижний - из более тёмного мрамора, верхний - из более светлого мрамора. На полу вестибюля выложен зигзагообразный узор из плиток терраццо, который ведёт с востока на запад. К северу и югу расположены витрины магазинов. В западном конце вестибюля, за стойкой охраны, находится алюминиевый рельеф этого небоскреба. На потолках в вестибюле установлены фрески в стиле ар-деко. Выяснилось, что в здании 64 лифта разной высоты, самый длинный из этих лифтов тянется от вестибюля до 80-го этажа. Гела и Пит поднялись на смотровую площадку на 86-м этаже. Для этого пришлось пять раз стоять в очереди: на тротуаре у входа, у лифта в вестибюле, для покупки билета, у второго лифта и у входа на смотровую площадку. Вид был потрясающий. У Гелы с непривычки закружилась голова, когда она смотрела в окна на панораму города, да и снова стоять в очереди не хотелось, поэтому выше они подниматься не стали. Гела спросила, когда сюда лучше приходить: в светлое или тёмное время суток. Пит сказал, что этот город никогда не спит, но, наверное, лучше подняться за полчаса до заката, чтобы увидеть и дневную, и ночную панораму.
После такого головокружительного зрелища нужно было дать глазам отдохнуть, поэтому они пошли в Центральный парк. Надо было идти по шоссе Миллера, названному в честь главы Манхеттена, затеявшего его постройку. Это впечатляющее сооружение, потому что с одной стороны шоссе – дома; между проезжей частью и пешеходными дорожками под решётками гремит метро; а с другой стороны шоссе - парк. При этом парк располагается ниже уровня шоссе. Пит сообщил, что сверху парк представляет собой ровный прямоугольник, его площадь 340 гектаров. И это при том, что земля здесь безумно дорогая. Парк украшен статуями и длинными скамейками с мемориальными табличками типа: здесь отдыхал такой-то. Конечно, везде толпы туристов. Гела очень устала, и они посидели на скамейке, на которой любил сидеть Миллер. Гела вспомнила Венский лес, свои прогулки с Отто и немного загрустила. Пит сказал, что проголодался и пора подкрепиться. Они зашли в кафе и, расположившись возле столика в виде полки у окна, съели вкусный салат с яйцом-пашот и авокадо, сэндвич с лососем и выпили по чашечке зелёного кофе с оригинальным рисунком на поверхности. Геле стало интересно, как делается узор на поверхности кофе. Она спросила у Пита, и он сказал, что однажды видел, как продавец выдавил на кофе немного взбитых сливок из баллончика, затем тонкой палочкой провёл на пятне сливок несколько линий. В результате получился симпатичный узор. Но он недолговечен, минут через пять растает. После скромного ланча Пит сказал, что теперь он должен заняться своими делами, а Гела может вернуться в отель и отдохнуть. Гела поблагодарила его за экскурсию по Манхеттену, но сказала, что отдыхать ей ещё рано, ведь она должна научиться говорить как коренная американка. Она попросила Пита отвести её в кинотеатр, чтобы она могла посмотреть какой-нибудь голливудский фильм. В Австрии и Германии у неё почти не было такой возможности, в этих странах показывали кино только своего производства. Просмотр голливудских фильмов поможет ей с навыками освоения речи и познакомит со стилем работы американских режиссёров. Пит признался, что и сам хотел предложить ей это, но думал, что без него Геле из-за недостаточного владения английским будет трудно разобрать смысл услышанного, поэтому не стал говорить о кино. Гела уверила его, что ей надо как можно быстрее освоить английский по-американски, поэтому она не должна терять время попусту, к тому же легче научиться плавать, бросившись в воду. Пит согласился, но предупредил, что кинотеатр поблизости демонстрирует только фильмы студии «Уорнер броз.», а фильмы «МГМ» можно увидеть в кинотеатре «Кингс Театр», находящемся в Бруклине, расположенном в получасе езды от Манхеттена. Это менее безопасный район, где ей одной в позднее время лучше не находиться. Гела решила, что язык можно изучать и по фильмам других студий. Пит сказал, что проводит её до кинотеатра и поможет купить билет, а сам поедет по делам. Гела обрадовалась, что сможет посмотреть кино, и они пошли в кинотеатр. По дороге Пит рассказал, что «Театр Стрэнд» был построен в 1914 году как дворец кино. Его строительство обошлось в 1 миллион долларов. Это первый роскошный кинотеатр, построенный только для показа кинофильмов. Позже было построено много похожих кинотеатров.
«Театр Стэнд» располагался на северо-западном углу 47-ой улицы и Бродвея на Таймс-сквере. Он представлял собой большое четырехэтажное здание в классическом стиле с огромной, на всю высоту здания, вертикальной вывеской с названием театра, установленной над козырьком для входа посетителей. Фасад отличался клетчатым парапетом, декоративными карнизами и свинцовыми окнами. На ближайшее время на афише значился фильм «С тех пор как Ева».
- Этот фильм производства не «Уорнер броз.», а киностудии «Космополитен Продакшн»! - заметила Гела.
- Да, эта компания создана газетным магнатом Херстом для продвижения его любовницы Мэрион Дэвис. До него она была хуфером в линии припева, из-за заикания не могла стать даже хедлайнером, а когда в 19 лет стала его любовницей, то превратилась в кассовую «звезду» номер один в Голливуде. Поскольку фильм распространяет студия «Уорнер броз.», то он идёт в этом кинотеатре, - пояснил Пит.
- Пит, умоляю, говорите медленнее, и что такое «хуфер» и «хедлайнер»? - взмолилась Гела.
- Прошу прощения. Это киношный сленг. Хуфер – танцовщица, хедлайнер – ведущая исполнительница», - пояснил Пит.
- А что такое «линия припева»? - снова спросила Гела.
- Этот термин раньше использовали для обозначения хоровода девушек, танцующих «канкан». В современном понимании он обозначает певцов второго плана и танцоров любого пола в мюзикле или музыкальном ревю, чтобы отличать их от ведущих актёров или исполнителей, - ответил её помощник.
Пит помог Геле купить билет в электрическом билетном автомате, они распрощались до завтра и Пит уехал, а Гела пошла в кинотеатр. Помещение оказалось большим, зал рассчитан на 1200 человек. Лестница и бельэтаж выполнены из тасманского чёрного дерева, потолки из декоративных металлических панелей, три гардеробные, захватывающие настенные росписи, а также светильники и фурнитура, произведенные в Австралии. Первоначально он строился как дом немого кино, поэтому был установлен шестиступенчатый театральный орган. Зал оснащён по последнему слову техники, включая атмосферное освещение с регулируемой яркостью и новейшее проекционное оборудование, импортированное из Великобритании. Кинотеатров такого уровня Гела не видела в Европе.
Фильм, который Гела смотрела, был типично американской романтической комедией. Сюжет был незатейливымым, но интересным и приятным для молодых девушек, поэтому фильм имел успех. Главной героине, Мардж надоело то и дело увольняться с работы, чтобы избежать ухаживаний развратных боссов. Она в очередной раз обращается в агентство по трудоустройству и, с удивлением, обнаруживает, что слишком красива для вакантной должности секретаря. Тогда она преображается, пряча свои светлые кудри под тёмным строгим париком, надевает очки и облачается в серое, неприметное платье. Этот маскарад срабатывает. Книгоиздатель Эбигейл нанимает её секретарем к ленивому писателю Фредди. Он не торопится приступить к своему роману, а предпочитает ходить на вечеринки со своей девушкой Камиллой. Эбигейл уже продала права на экранизацию, и крайний срок доставки книги на киностудию быстро приближается. Она считает, что простушка-секретарша помешает писателю отвлекаться. Фредди сначала не слишком доволен появлением Мардж, но потом сдаётся и принимает её. Однако Фредди продолжает уделять слишком много времени и внимания Камилле, а Мардж в него влюбляется. Поэтому Мардж пытается мешать отношениям своего босса с его подругой. Вскоре это обнаруживается, и тогда она увольняется. Однако Фредди решает снова нанять её, и когда он неожиданно появляется в квартире и видит настоящую Мардж, то возникает проблема. Ей приходится пойти на обман и притвориться Сэди, своей соседкой по комнате. Они знакомятся и проводят вместе весь вечер и часть утра. Когда до передачи книги на студию осталось всего несколько дней, Мардж говорит Фредди, что уезжает из города на пару недель, чтобы Фредди сел писать книгу. Но, вместо того, чтобы писать, Фредди отправляется за ней. Камилла узнает об этом и тоже следует за ней. Чтобы Фредди остался в неведении, Мардж ничего не остается, кроме как появиться в отеле, зарегистрировавшись два раза: как секретарша и как Сэди. Она, наконец, получает от него наброски последних нескольких глав, и на их основе сама дописывает окончание романа. Поскольку Фредди отдавал рукопись Сэди, и она не могла передать его Мардж, то он наконец понимает, что это одна и та же девушка. Фредди решает жениться на ней.
Гела хотя и не поняла текст дословно, но общий смысл уловила. И всё же она осознала, как много ей надо выучить, и испугалась. Мэрион так легко произносила фразы, никакого заикания не было слышно, а Гела, не имея заикания, не могла так свободно говорить по-английски. Гела решительно настроилась на освоение языка. «Я должна говорить как американка!», - скомандовала она себе.
И сюжет фильма, и судьба героини показались Геле несколько надуманными. Она не понимала, зачем красивой девушке искать работу, а не богатого мужа. И почему она влюбилась в ленивого писателя, ведь он мало зарабатывает. Однако фильм напомнил Геле о её подруге Ханне, и она поняла, что должна срочно послать той письмо.
Вернувшись в номер, Гела села писать письма. Сначала она изложила все новости в письме маме, потом поделилась своими успехами в послании Ханне. Случилось так много событий, они были очень важными, эмоции переполняли Гелу, поэтому письма получились объёмными. Зато Гела выговорилась, и ей стало легче на душе. Довольная, она легла спать.
На следующий день она отправила письма, и они с Питом опять гуляли по Манхеттену и разговаривали на разные темы, хотя в городском шуме и в толпе людей услышать друг друга было сложно. На этот раз они прогулялись по Верхнему Вестсайду, Верхнему Истсайду и Йорквиллю. Верхний Вест-сайд знаменит своими оригинальными зданиями. Многие из них построены в конце XIX века и выглядят необычно, ведь тогда не было типовых проектов. Жить в этом районе очень хорошо, а гулять приятно. Вдоль главных улиц построены высотные здания, а 4-5-этажные таунхаусы расположены на боковых улицах.
Вот коллегиальная церковь Вест-Энда на углу 77-й улице. Это старейшая протестантская церковь в Америке. Здание обладает живописными качествами готики, которые высоко ценились в конце девятнадцатого века и считались особенно подходящими для церковной архитектуры. Аутентичность повышается за счет выбора длинных, тонких коричневых кирпичей, уложенных в римском стиле, а также щедрого использования клиньев по углам и облицовки из терракоты цвета бафф. Архитектор ещё больше усилил эффект античности, вставив несколько красивых терракотовых панелей с вырезанными гербами церкви и прошлых благотворителей.
А вот знаменитый Апторп. Он назван так по названию фермы, которая располагалась на этом месте. 12-ти этажное здание занимает почти прямоугольную площадку и имеет известняковый фасад, разделённый по горизонтали на три секции. На Вест-Энд-авеню и Бродвее трехэтажные арки в центре фасада ведут во внутренний двор с садом, подъездной дорожкой и входами в квартиры. Апторп состоит из четырех секций, каждая со своим вестибюлем. Здание построено Уильямом Астором, и он управляет этим апарт-отелем, предназначенным для длительного проживания жильцов.
- Что это за домики для гномиков? Что за странные деревянные конструкции, судя по виду, изрядно потрёпанные жизнью? Что они делают на крышах такого современного мегаполиса как Нью-Йорк? - удивилась Гела.
Пит рассмеялся и пояснил: - Это знаменитые водонапорные башни Нью-Йорка, давно ставшие его визитной карточкой! Может показаться, что они давно уже являются пережитком прошлого, но нет, башенки никто и не думает демонтировать, а, напротив, их регулярно обслуживают и создают новые!
- Зачем они нужны Нью-Йорку и почему установлены именно на крышах? -продолжила выяснять Гела.
- Дело в том, что система водоснабжения города - очень старая, и насосные станции для неё не обладают мощностью, достаточной для подъёма воды выше 6 этажа. С возведением более высоких зданий, чтобы решить эту проблему, были построены водонапорные станции. Система работает так: на станциях осуществляется забор воды из скважин, затем после фильтрации с помощью насосов вода доставляется в водонапорную башню, чтобы оттуда уже самотёком распределяться по жилым домам. Для того, чтобы система работала, нужно, чтобы водонапорная башня располагалась выше самого верхнего этажа здания, а какое место подходит для этого больше всего? Верно, крыша! Расположив ёмкость башни на крыше, инженеры решили ещё и проблему распределения воды от одной водонапорной станции ко множеству домов в условиях дефицита свободного места. Бочки собираются по той же технологии, что и сто лет назад: вручную, из деревянных досок, без всякого герметика и покраски – это чтобы исключить попадание едких веществ в воду.
- Но, Пит, не хлещет ли из них, как из дуршлага? - опять спросила пытливая Гела.
- Да, они подтекают первое время после сборки, это так. Но, спустя время, деревянные стенки бочек разбухают от воды, закупоривая таким образом щели.
- Разве нельзя заменить деревянные ёмкости стальными, осовременив тем самым их внешний вид и увеличив их срок службы? - удивилась Гела.
- Можно, но не нужно! Да, стальные ёмкости служат дольше, но нью-йоркские зимы бывают достаточно холодными, и вода в стальной бочке замерзает. Деревянной бочке такая напасть не страшна, - объяснил всезнающий Пит.
Гела обратила внимание на пожарные лестницы, чернеющие на стенах старых домов. Пит сказал: - Для некоторых это - чудовищная деталь Нью-Йорка, а для других - чугунная романтика старого города.
Они дошли до отеля «Ансония» на пересечении Бродвея и 73-й улицы. Это 17-этажное здание спроектировано в стиле изящных искусств и построено как жилой отель Уильямом Стоксом, который назвал его в честь своего деда, промышленника Энсона Фелпса. На протяжении многих лет в «Ансонии» проживало множество дирижёров, оперных певцов, и других известных и богатых людей. Квартирка стоит там недёшево. Отель сменил нескольких владельцев и перестал предлагать гостиничные услуги в начале 1930-х годов.
Затем они погуляли по Амстердам-авеню. Прошли мимо церкви «Святой Троицы». Это римско-католическая церковь на 82-й улице построена в 1910-1912 годах и считается одним из лучших образцов византийской архитектуры в США.
Таким образом, Гела и её спутник догуляли аж до 97-й улицы. Прошли 25 кварталов!
Здесь уже витает дух спального района. Дома обычные, улицы ничем не примечательны. В Вестсайде привлекли внимание эркеры таунхаусов, они почему-то выкрашены в чёрный цвет. Верхний Истсайд считается более дорогим и консервативным районом. Там находятся знаменитые музеи и другие достопримечательности. Благодаря богатым знаменитостям в Верхнем Истсайде появились престижные таунхаусы.
Йорквиль - часть Верхнего Истсайда, но считается менее крутым местом для проживания. Однако в Йорквилле расположен особняк Грейси. Этот двухэтажный деревянный особняк был построен в федеральном стиле и позже отреставрирован. До 1936 года здесь размещался музей города Нью-Йорка, а с 1936 года он имеет статус исторической постройки. Район выходит к реке Ист-Ривер, Геле он показался слишком вялым для Манхэттена. Между Мэдисон-авеню и Парк-авеню они с Питом обнаружили большую синагогу! Подивились на садики на крышах домов, которые любят устраивать жители города. Снова прошлись по Центральному парку. Понаблюдали за резвящимися белочками. Дошли до Эль Дорадо. Здание произвело большое впечатление - великолепный образец ар-деко! Это тоже жилой дом, построен в 1931 году. Пит сказал: «Представляете, какой оттуда вид!». Гела согласилась, что жить в таком доме шикарно. Затем они вернулись в свой Вестсайд. Геле показалось, что он уютнее Истсайда и Йорквилля.
Поскольку эта часть города более тихая, Гела рассказала Питу о вчерашнем фильме, стараясь говорить по-английски, а он её поправлял. Затем Гела стала его расспрашивать о Голливуде, о киностудии и о Майере. Поскольку он работал в отделе рекламы, то многое знал. Он с охотой отвечал на её вопросы, и она постепенно выпытывала у него сведения, которые её интересовали.
Она узнала, что в США большинством патентов на запчасти к киноаппаратуре владеет компания Эдисона. Тот считал, что ему единолично принадлежат права на все кино-технологии. Поэтому пытался выкачать огромные суммы из всех кино-производителей и кинопрокатчиков в пределах Америки. 24 декабря 1908 года в Нью-Йорке полиция прекратила деятельность 500 из 800 кинотеатров за нарушение патентного права. Но уследить сразу за всеми невозможно. Люди Эдисона в давлении на неплательщиков перешли на криминальные методы. В ответ на это студии перебирались в Калифорнию, желая быть подальше от центра страны. Тогда расстояние от Нью-Йорка до Лос-Анджелеса в почти 5 000 км представлялось гигантским, как до другой планеты. Так в октябре 1918-го сделал и Майер, продав все свои кинотеатры, а их было около пятидесяти в Бостоне и ближайших районах.
Голливуд в 1918 году был просто удобной для съёмок деревушкой, вокруг которой формировались американские киностудии. Ещё недавно здесь располагалось тихое частное владение одной помещицы, а теперь возникли павильоны и офисы. Небольшой посёлок Голливуд, возникший на месте испанской колонии, стал популярным. Там Луис и создал свою студию «Майер-Шульберг» и в течение нескольких лет снимал малобюджетные мелодрамы, основной аудиторией для которых были женщины. Почти всё оборудование он брал в аренду. Его партнёром стал Ирвинг Талберг, прозванный вундеркиндом Голливуда за талант вовремя распознать удачный сценарий. Вскоре деревушка стала грандиозной фабрикой грёз, и не последнюю роль в этом сыграл Майер. В Голливуде он каждую минуту использовал на то, чтобы досконально выяснить, как делается кино. Вскоре по Голливуду прошёл слух, что лучшего администратора в кинобизнесе просто нет. И когда магнат Маркус Лоу предложил Майеру возглавить его новую кино-корпорацию, то не прогадал. В апреле 1924 года Луис стал вице-президентом и генеральным менеджером компании «Метро Голдуин Майер» («МГМ»), добавив к названию студии своё имя. Майер предложил в качестве эмблемы голову благородного льва в кольце из киноплёнки, на которой написано: «Искусство ради искусства». Его деятельность вознесла студию на высшую ступень, а эмблема прославила на весь мир.
«МГМ» — это государство в государстве. Там действует даже собственная полиция. Актеров охраняют 550 стражей порядка. Они должны знать в лицо всех и отдавать честь главным «звёздам». Знаменитости — народ избалованный, они вечно влипают в разные истории. Задача местного шерифа — вовремя разузнать о скандале. Для этого в каждом полицейском участке Лос-Анджелеса есть прикормленные сотрудники, которые на месте сглаживают все конфликты. И делают так, чтобы информация не попала в газеты.
Целая группа разрабатывает методы привлечения зрителя к продукции студии. Например, Майер подписал контракт с бывшей женой Чарли Чаплина из-за её фамилии. Давал ей эпизодические роли, а на афишах было громкое имя. И публика делала кассу. Из-за этого у Луиса даже случилась драка с Чарли Чаплином, в которой крепко сложенный продюсер победил щуплого артиста.
На студии работают штатные массажисты, косметологи, дантисты, врачи узкого профиля и целая армия юристов. В павильонах кипит работа. Одновременно снимают 16 – 18 картин. Почти каждую неделю выходит в свет новый фильм. И не только художественный. Майер активно участвует в политических играх на стороне республиканцев, его студия одной из первых начала использовать тогда ещё малоизвестные методы грязного пиара. Он выпускает псевдо документальные фильмы, в них обличает пороки кандидатов от демократической партии.
Художественные фильмы Майер рассматривает как дверь в рай, бегство от действительности. Он - ярый противник реализма и социальных тем. Главным козырем у него стали мюзиклы с налётом гламура, где есть и радужные фантазии, и платоническая любовь, и семейные ценности. С таким подходом категорически не соглашался его партнер Ирвинг Талберг. Он считал, что должны цвести все цветы, а не только райские. Между двумя руководителями давно зрел конфликт. Успех лент, которые курировал Ирвинг, в прокате был более ощутимым. И когда в 1932-м Талберг слёг после сердечного приступа, Майер оттеснил конкурента от управления кинопроизводством, поставив на его место своего зятя, сына выходцев из Киева, Дэвида Сэлзника. Талберг сохранил верность «МГМ» до своей преждевременной смерти в 37 лет в 1936 году.
Гела спросил Пита:
- Трудно ли вам работать с Майером, ведь он довольно грубый человек?
- Да, интеллектуалом его никто не называет. Зато Эл Би умеет убеждать, продавать, уговаривать, как никто другой. Он ничего не боится, напорист как танк, и для достижения цели использует все методы, какие ему доступны. О нём говорят в кинотусовке: «Если Эл Би не пустить в дверь, он войдет в окно; закрыть окно - влезет в дымоход; заткнуть трубу - просто взорвёт весь дом, но своего добьётся...».
- Эл Би? -удивилась Гела.
- Да, так зовут его на студии по инициалам имени Луис Барт, - пояснил Пит.
- Похоже, что американцы не любят длинные слова, - заметила Гела.
- Да, в Штатах много иммигрантов, им трудно выговаривать длинные слова, к тому же американцы – деловые люди, они всегда спешат, поэтому лишнего не говорят, - ответил Пит.
После ланча Гела решила посмотреть фильм студии «МГМ». Для этого надо было ехать в район Флэтбуш в Бруклине. Они сели в машину Пита и менее чем через полчаса приехали в «Королевский театр Лоу». Пит гордостью вкратце рассказал Геле его историю.
Кинотеатр был открыт в 1929 году и, по мнению публики, являлся одним из чудес света. Его дизайн был разработан архитектором под влиянием Версальского дворца и Парижского оперного театра, в стиле французского барокко. Он выглядел как дворец: в золоте, с хрустальными люстрами, с массивными кулисами, с мягкими комфортабельными сиденьями и мраморными статуями ручной работы. Гела поразилась такому великолепию. В этот день демонстрировался фильм «Дама с камелиями» режиссёра Джорджа Кьюкора с Гретой Гарбо в главной роли, произведённый на «МГМ». Фильм снят по одноимённому роману Александра Дюма-сына. Гела обрадовалась, она давно хотела увидеть игру Греты Гарбо. Билеты были дорогими, посещать такой дом кино могли себе позволить только обеспеченные люди. Они купили самые дешёвые билеты и пошли в зал. Пит сказал, что во время просмотра надо соблюдать жёсткий этикет. Запрещается ходить, разговаривать и употреблять пищу. Гела удивилась, но поняла, что, видимо, американцы не сильно культурные люди, раз приходится вводить элементарные правила поведения.
Зал оказался огромным, на 3600 мест. В нём установлен орган работы Роберта Мортона из 23 рядов труб, и до начала фильма на нём играл исполнитель с помощью искусно оформленной консоли с четырьмя ручками. Обивка кресел красного цвета, красные ковровые дорожки на полу дополняли великолепие зала. Они сели на свои места. В назначенное время сеанса погас свет и начался показ фильма.
Похоже, что Грета Гарбо находилась в расцвете красоты и таланта, поэтому она просто сверкала в романтическом фильме. Действие картины происходит в середине XIX века в Париже. В высшем свете столицы часто появляется очаровательная куртизанка Маргарита, известная как «дама с камелиями» из-за пристрастия к цветам. У неё много богатых поклонников, но из-за экстравагантного поведения и доброго сердца она постоянно живёт в долгах. Подруга рекомендует ей сблизиться с бароном де Варвилем, обладателем крупного состояния. Между тем, Маргариту тайно преследует влюблённый в неё молодой человек Арман. Его роль исполняет красавец Роберт Тейлор. Поначалу Маргарита даже думает, что он и есть Варвиль, но, когда Маргариту представляют настоящему барону, выясняется, что это не так. Ей очень понравился Арман, но она всё же становится любовницей Варвиля, тайно поддерживая отношения с Арманом. Состояние здоровья Маргариты ухудшается из-за туберкулёза, но она пытается порвать отношения с бароном и остаться с Арманом. Маргарита тайно продаёт свои драгоценности, чтобы жить на полученные деньги. Любовники вместе уезжают на курорт и недолгое время по-настоящему счастливы. Деньги заканчиваются, и Арман пишет письмо своему отцу, монсеньору Дювалю, чтобы он помог ему материально. Встревоженный отец встречается с Маргаритой и пытается уговорить её расстаться с сыном, так как это может пагубно сказаться на его будущей карьере. Маргарита возвращается с курорта в Париж и пытается порвать с Арманом, но уже поздно. Она вся в долгах, без будущего и с подорванным здоровьем. В финале Маргарита умирает на руках Армана.
Роберт Тейлор был обворожителен. Гела в юности читала книгу «Дама с камелиями», поэтому понимала, что происходит на экране. Пит немного помогал ей, переводя трудные для неё слова. Для Гелы только осталось загадкой, как могла Маргарита в исполнении Гарбо стать куртизанкой - она выглядела слишком умной, слишком утончённой и слишком холодной, чтобы хоть на секунду серьёзно предположить возможность жизни в полусвете. Гела подумала, что она лучше подошла бы на эту роль, но Питу не стала говорить, чтобы не выглядеть завидующей, поэтому просто сказала, что фильм неплохой.
После кино Пит отвёз её в отель. Перед тем как распрощаться, Гела спросила Пита:
- Отели вблизи города, наверное, дешевле, чем в городе. Вы не могли бы мне подсказать, где я могу снять номер за меньшую плату? Здесь мне жить дороговато.
Пит немного подумал и сказал, что за городом, конечно, номера дешевле. Но дорога выйдет дорого. Вот если бы у Гелы был автомобиль, тогда другое дело. Гела сказала, что умеет водить машину, но пока у неё нет денег на покупку автомобиля. Однако Пит каждый день приезжает к ней, он все равно возит её, так может быть он мог бы приезжать за город к ней в отель. А жить здесь ей осталось недолго, потом она переедет в Голливуд. Это было нахальное заявление, и Гела ожидала, что Пит рассердится и откажется ей помочь. Но он работал у Майера и знал, что кинозвёзды капризны, и их капризы надо выполнять. Поэтому Пит сказал, что попробует найти подходящий мотель для неё, а она сможет взять авто на прокат. Гела обрадовалась, и они распрощались.
Глава 4
Приехав на следующее утро, Пит сообщил, что есть неплохой отель «Холланд». Он удобно расположен со стороны Нью-Джерси, рядом с туннелем Холланд, в Ньюпорт-центре Джерси-Сити, что позволяет легко добраться до Нью-Йорка. Там дружелюбный персонал, бесплатная парковка и рядом кафе, где можно перекусить. Гела обрадовалась и сказала, что это её вполне устраивает. Она только спросила, почему отель называется «Голландия». Пит объяснил, что хотя исторически в этом районе жили голландцы, но теперь здесь проживают люди самых разных национальностей и рас, а больше всего белых. Однако название отеля связано скорее с названием туннеля по соседству. А тот получил своё название по имени главного инженера, который руководил строительством.
Оказалось, что Пит снова приехал на машине. Гела, когда-то имевшая шикарные автомобили, ещё в прошлый раз оценила, что машина недорогая, и поинтересовалась у Пита её маркой и характеристиками. Тот рассказал, что взял авто на прокат, что это детище американской компании «Форд». «Форд» - самый недорогой в Штатах, но у него хорошие технические данные. Самый мощный и сложный стоит порядка 850 долларов, при этом его двигатель V8 имеет объём 3,6 л. Автомобиль обладает всеми техническими достижениями в современном автомобилестроении, поэтому широко востребован. Машина Пита является 2-дверным купе цвета «зелёный виноградник». Геле тоже вполне по средствам взять напрокат такой автомобиль. Гела заметила в ответ, что в Нью-Йорке это не имеет смысла для неё, ведь ей надо будет жить в Голливуде, но она подумает над этим. Если она задержится здесь, то, возможно, обзаведётся своим авто.
Пит забрал Гелу с вещами и повёз в мотель. Он предупредил Гелу, что ехать будут по подземному туннелю «Холланд» под рекой Гудзон, открытому в 1927 году и названному в честь главного инженера проекта. Его длина около 3-х километров, а максимальная глубина залегания 28,5 м под водой. Пока ехали, Пит комментировал маршрут на случай, если Гела возьмёт авто на прокат: «По туннелю едем на запад, выезжаем на левый ряд на первом светофоре из туннеля, поворачиваем налево, переходим на следующий светофор. Отель расположен на крайнем правом углу». Поездка заняла около 15-ти минут. Здание мотеля оказалось двухэтажным кирпичным строением и производило нелучшее впечатление. Но номер чистый, недавно отремонтированный, просторнее, чем лондонский, и всё необходимое в нём есть. Небольшое кафе находится снаружи, оно пристроено к стене здания отеля. Самое главное, что стоимость номера гораздо ниже, чем в Нью-Йорке. Гела прикинула, что теперь может на сэкономленные деньги что-нибудь прикупить себе и поинтересовалась у Пита, где можно купить недорогие и приличные одежду и обувь. Он отвез её в торговый центр, где Гела с удивлением обнаружила, что весьма неплохие вещи стоят очень недорого, и купила себе подходящее платье и пару туфель на каждый день.
После ланча они опять продолжили освоение американского разговорного языка.
Гела спросила Пита: - Наверное, вы тоже хотите быть артистом?
Пит честно ответил: - Нет, не хочу. Раньше хотел, поэтому и пришёл на студию, но когда стал работать и увидел, как живут артисты, то сразу расхотел.
Это озадачило Гелу, и она заинтересовалась: - Почему? Ведь жизнь «звёзд» такая шикарная!
- Вовсе нет. У них ужасная жизнь! Студия, вырастившая «звезду», получает полный контроль над её жизнью: ей указывают, как выглядеть, что носить, как себя вести. Студия принимает решения относительно её романов и даже семьи. Такое давление нередко оборачивается трагедиями: жизнь артиста превращается в театр, что не лучшим образом отражается на его душевном равновесии, – серьёзно сказал Пит и добавил - Только не рассказывайте этого Майеру.
Признание Пита расстроило Гелу, и она захотела узнать поподробнее об американской киноиндустрии.
- Пит, вы такой всезнайка. Может быть, вы что-то знаете и о других американских киностудиях. Не могли бы вы рассказать мне о них?
- Я по роду работы должен знать многое о многих. Обо всех киностудиях я, конечно, не знаю, но об основных могу немного рассказать.
«Уорнер броз. Интертейтмен Инк.», широко известная как «Уорнер броз.», – американская студия кино и развлечений со штаб-квартирой в Бербанке, в Калифорнии. Основанная в 1923 году четырьмя братьями Уорнерами, компания зарекомендовала себя как лидер в американской киноиндустрии и является одной из «Большой пятерки» крупнейших американских киностудий. Название компании произошло от фамилии братьев-основателей: Гарри, Альберта, Сэма и Джека Уорнер. В 1988 году их отец, еврей по фамилии Вонсал, эмигрировал в США из Польши, тогда бывшей в составе Российской империи, и поселился в Балтиморе, в Мэриленде. Через год после этого еврейка-мать Гарри, Альберта и Сэма тоже эмигрировала с ними в Соединенные Штаты. Как и во многих других семьях иммигрантов, старшие дети Вонсалов постепенно вместо еврейских приобрели англизированные версии своих имен: Шмуэль Вонсал стал Сэмюэлем Уорнером, Хирш Вонсал стал Гарри Уорнером, а Аарон Вонсал стал Альбертом Уорнером. Младший брат Джек родился в Лондоне, что находится в провинции Онтарио, во время двухлетнего проживания семьи в Канаде. Три старших брата начали с бизнеса кинотеатров, приобретя кинопроектор, с помощью которого они показывали фильмы в шахтерских городках Пенсильвании и Огайо. В апреле 1923 года, с помощью денег, одолженных Гарри его банкиром Мотли Флинтом, они официально зарегистрировались как «Уорнер броз. Пикчез, Инкорпорейтед». Они стали делать успешные фильмы, но вошли в тройку студий-лидеров только, когда сняли бродвейского актера Джона Бэрримора. «Уорнер броз.» была пионером фильмов с синхронизированным звуком. Вначале у них были неудачные попытки, которые принесли убытки. Только когда они сделали следующий шаг и выпустили фильм «Джазовый певец» с Элом Джолсоном в главной роли, к ним пришёл успех. Этот фильм, в котором мало звуковых диалогов, но есть звуковые фрагменты пения Джолсона, стал сенсацией. Он ознаменовал начало эры «говорящих картинок» и окончание эры немого кино. Однако Сэм не позволил братьям присутствовать на премьере, а сам умер в ночь перед показом. Джек стал единоличным руководителем производства. Смерть Сэма оказала большое влияние на эмоциональное состояние Джека, поскольку Сэм, видимо, был вдохновителем и любимым братом Джека. В последующие годы Джек держал студию под жёстким контролем. Увольнение сотрудников было обычным делом. Благодаря успеху звуковых фильмов студия стала ведущей и разбогатела. Они приобрели большой студийный участок в Бербанке и переехали туда из бедного района Голливуда. С 1928 года они стали выпускать полнометражные звуковые фильмы, а также цветные короткометражные мюзиклы, имевшие большой успех. В 1929 году они купили сеть кинотеатров. К 1932 году популярность мюзиклов пошла на спад, и они начали выпускать фильмы ужасов и фильмы о гангстерах. Их даже стали называть гангстерской студией. В 1933 году Уорнер смог наладить сотрудничество с газетным магнатом Уильямом Херстом, продвигавшим свою любовницу Мэрион Дэвис. Но фильмы с Дэвис не увеличили прибыль студии. В 1934 году она потеряла более 2,5 миллиона долларов. Затем дела пошли ещё хуже, и только в 1935 году студия получила прибыль в 670 000 долларов. Они перестали продлевать контракты со «звёздами» немого кино и заменили этих артистов на более подходящих для ролей рабочего класса, но у них было много проблем с цензурой, и они стали снимать исторические фильмы. В последнее время у них «звёздами» являются Бетт Дэввис и Пол Муни. Фильм «История Луи Пастера» прошлого года имела кассовый успех, и Муни даже получил «Оскар» за лучшую мужскую роль в марте этого года. Кроме того, «Уорнер броз.» продвигают музыкальные мультфильмы, созданные на небольших студиях. В их логотипе используется буква «W».
Киностудия «Парамаунт Пикчерз, Инк.» является старейшей в США. Она была основана в 1912 году евреем-иммигрантом Адольфом Цукором. Он родился в Венгрии, в Австро-венгерской империи, а в 16 лет с семьёй эмигрировал в США. Сначала он шил меховые изделия, но уже в 19 лет стал опытным дизайнером и основал свой бизнес. В прошлом году он стал председателем совета директоров. Он произвёл революцию в киноиндустрии, организовав производство, распространение и прокат фильмов силами одной компании. Цукор верил в кинозвёзд, одним из первых девизов его компании был: «Знаменитые актёры в знаменитых пьесах». Он подписывал договора с самыми популярными артистами, среди которых были: Мэри Пикфорд, Дуглас Фэрбенкс, Глория Свенсон, Рудольф Валентино. Благодаря этому студия смогла ввести такое понятие, как «блокирование бронирования», которое означало, что если владелец кинотеатра желает получить какой-либо фильм со «звёздным» составом, то он должен приобрести и менее масштабные картины студии для проката в своём кинотеатре в течение года. Усилиями Цукора киностудия стала распространять фильмы по всей территории, а не только в одном регионе. Во время Великой депрессии он избавился от своих прежних партнёров. Он постоянно расширял компанию, и это привело к тому, что студия стала должником. Теперь студией управляют другие, а он получил пост «заслуженный руководитель в отставке». Киностудия выпускает по 60 - 70 картин в год. Мультипликационное подразделение «Парамаунт» также имеет большой успех благодаря двум основным персонажам: моряку Попаю и сексапильной брюнетке Бетти Буп. На логотипе «Парамаунт» изображено название студии в ореоле из звёзд.
Ещё одна известная американская киностудия «Юнайтед Артистс Интертеймент ЛЛСи», сокращенно называемая «ЮА», была основана в 1919 году. Её создателями выступили знаменитые актёры и режиссёры Чарли Чаплин, Мэри Пикфорд, Дуглас Фэрбенкс и Дэвид Уорк Гриффит. «Звёзды» первой величины были давно и сильно недовольны диктатом со стороны киномагнатов, ориентированных только на прибыль, поэтому решили организовать собственный канал производства, распространения и проката фильмов. Потом состав учредителей всё время менялся, и теперь студия держится за счёт независимых кино-производителей, но её деятельность уже почти прекратилась. Их логотип: аббревиатура и название студии.
Киностудия «Коламбия Пикчерз Индастрис, Инк.» была основана в 1919 году двумя предпринимателями Кон: Гарри и его братом Джеком. Они родились в Нью-Йорке, в еврейской рабочей семье. Отец, Иосиф Кон, был родом из Германии, а мать эмигрировала из Российской империи. К ним примкнул также продюсер Джо Брендт. Значительную часть персонала компании в то время составляли семейство Конов и их родственники. Репутация фирмы была настолько низкой, что первоначальное название студии «CBC» в шутку расшифровывали как «квашеная капуста и солонина» (англ. Corned Beef and Cabbage). В надежде хоть как-то поправить имидж, Кон переименовал её в 1924 году в «Коламбия Пикчерз». Она располагает самым скромным бюджетом. В целях экономии расходов из фильма в фильм кочуют одни и те же декорации. Успех у публики имеют их комедии. Компания также отвечала за распространение серии фильмов Диснея «Глупая симфония» и серии мультфильмов о Микки Маусе с 1929 по 1932 год. Сеть кинотеатров у них незначительна. Логотип «Коламбии Пикчерз» — женщина с факелом в руке, символизирующая США. Она появляется с мерцающим светом за нею. Моделью для неё послужила актриса Эвелин Венейбл. Гарри Кон руководит кинопроизводством компании в Голливуде, а его брат управляет финансами из Нью-Йорка. Братья часто конфликтуют. Гарри не создает свой костяк кинозвёзд, как другие студии. Вместо этого он предпочитает подписывать контракты с актёрами, которые обычно работали на более высокооплачиваемые студии. Гарри известен своим авторитарным и пугающим стилем руководства. Когда он занял пост президента, он также оставался и руководителем производства, сосредоточив огромную власть в своих руках. Он уважает талант независимо от личных качеств актёра, но следит за тем, чтобы его подчиненные знали, кто здесь главный. Самое популярное его прозвище «Король Кон». Кон известен тем, что может весь день кричать и ругать актёров и режиссёров в своем кабинете, а вечером сердечно приветствовать их на званом обеде. Есть некоторые предположения, что он намеренно поддерживает свою репутацию тирана, чтобы подстёгивать своих сотрудников, либо просто потому, что это увеличивает его контроль над студией. Говорят, что Кон принуждает актрис спать с ним в обмен на роли, правда, подобные истории связаны со многими продюсерами в Голливуде. Когда актриса Джоан Кроуфорд подверглась приставаниям Кона после подписания контракта на три картины с «Коламбия Пикчерз», она быстро остановила его, сказав: «Держи это в штанах, Гарри. Завтра я обедаю с твоей женой и сыновьями».
Киностудия «РКО» входит в пятерку лучших студий Голливуда. Она появилась в 1928 году после объединения сети кинотеатров и студии «Кассы фильмов Америки». Контроль над ними осуществляла «РКА» – «Американская радиокорпорация». Эта студия известна рядом мюзиклов с танцором Фредом Астером. Самым известным является их фильм «Кинг-Конг» - американский приключенческий фильм 1933 года о монстрах. Он снят до введения цензуры, установленной «Кодексом производства фильмов». Режиссёр Мериан К. Купер и продюсер Эрнест Б. Шедсака использовали в нём потрясающие спецэффекты Уиллиса Х. О'Брайена. В фильме снимались Фэй Рэй, Роберт Армстронг и Брюс Кэбот. По сюжету гигантская обезьяна по прозвищу Кинг-Конг, захваченная на острове Черепа, пытается овладеть красивой молодой женщиной.
Про студию «МГМ» вы уже знаете. Об остальных мелких студиях я почти ничего не знаю, - закончил Пит свой рассказ.
- Спасибо, Пит. Я поняла, что «МГМ» - не худшая киностудия в США, и мне необычайно повезло, что я на неё попала, - поблагодарила Гела. - А что за «Кодекс производства фильмов»?
- Ещё в 1930 году американской ассоциацией кинокомпаний был принят этический Кодекс. По имени главы ассоциации его называют «Кодекс Хейса». Кодекс ввёл запрет на использование в фильмах сексуального подтекста, ненормативной лексики, употребления наркотиков, проституции, беспорядочных половых связей, абортов, неверности, насилия и гомосексуальности, отношений между белыми и чёрными людьми. Но первое время этот Кодекс часто игнорировался на киностудиях. С конца 1933 года американские католики начали кампанию против безнравственности американского кино. Это оказало сильное давление на студии и заставило их капитулировать перед усилением цензуры, так что с 1934 года положения Кодекса строго соблюдаются, - пояснил Пит.
Сведения, которые сообщил Пит, были очень важны для начинающей актрисы, и Гела высказала свою признательность Питу. Он обрадовался, что его помощь оценили.
Гела решила познакомиться с районом, в котором устроилась, и попросила Пита показать здешние достопримечательности. Пит сказал, что из-за проблем с парковками, здесь лучше пользоваться или общественным транспортом, или ходить пешком. В следующие дни они бродили по Джерси-Сити, и Пит показал Геле статую Свободы, остров Эллис, парк Либерти, театр Лоу – ещё один из кинотеатров-чудес света. Гела узнала, что Джерси-Сити является частью Столичного района Нью-Йорка. Исторически здесь жили индейцы, потом подселились голландцы. Сейчас состав населения разный, по большей части проживают иммигранты из Германии, Ирландии и Италии, но есть и другие народы. Большая часть населения являются комьюти, то есть живут здесь, а работают в Нью-Йорке, поэтому проехать в час пик проблемно, лучше ехать на автобусе или поезде. Поскольку Гела беспокоилась о нацистах, Пит сказал, что мэр Джерси-Сити – демократ, но управляет как король. Он всегда стильно одет, поэтому его называют «Король носовых платков».
Однажды они зашли в торговый центр на Журнальной площади, и Гелу озадачило большое количество одежды огромных размеров, как для великанов. Пит пояснил, что еда в США дешёвая, а работа у многих сидячая или стоячая, поэтому много очень полных людей.
Геле не очень нравилось проживание в мотеле. Вид у здания дешёвый, шум от машин и пьяных компаний мешает спать. Она спросила Пита, нельзя ли найти другой отель поуютнее и потише. Он обещал поискать.
Через день, утром, запыхавшийся Пит сообщил Геле, что он попал в пробку, что ему чуть не разбили автомобиль и что ей пора ехать к Майеру. Гела разволновалась:
- Я же ещё плохо говорю по-английски. Мне нужно дополнительное время, чтобы подучиться и исправить акцент!
Пит ответил на это: - Ничего, у Гарбо и Дитрих тоже акцент, но это только придает им шарм, публике они нравятся.
- Разве Дитрих снимается в Голливуде? - изумилась Гела.
- Да, она в прошлом году заключила контракт с «Коламбия Пикчерс», её гонорар составляет 1950 долларов в неделю. Геббельс предлагал ей за каждый фильм 200 000 рейсхмарок, но она отказалась и подала документы на американское гражданство, - весело сказал Пит.
Гела собрала вещи, они сели в машину и Пит повёз её в главный офис «МГМ» в Нью-Йорке, расположенный в Форт Ли. Пит очень нервничал и всю дорогу что-то рассказывал. Он был не уверен в том, что Гела готова к съёмкам, и старался скрыть это за болтовнёй.
Пит сообщил, что Форт Ли – это городок в штате Нью-Джерси, расположенный вдоль реки Гудзон на вершине Палисейдс. Это линия крутых скал вдоль западного берега нижнего течения реки Гудзон. Скалы поднимаются почти вертикально и имеют высоту от 90 м до 160 м. Форт Ли был назван в честь генерала Чарльза Ли. Во время войны за независимость США Джордж Вашингтон и его войска разбили лагерь на здешней горе Конститьюшн, и Чарльз Ли прославился, защищая Нью-Йорк. Когда-то Форт-Ли был кинематографической столицей Америки. Здесь построили свои студии или арендовали помещение многие киностудии, в том числе и предшественницы «МГМ». Также многие фильмы немого кино снимались здесь. Такие знаменитости, как Мэри Пикфорд , начинали в «Биограф Студиоз», которая располагалась в этом городке. В течение почти двух десятилетий Форт-Ли переживал непревзойденное процветание, но из-за исков Эдисона студии стали переезжать в Голливуд. Там апелляционный суд Сан-Франциско не приводил в исполнение судебные иски Эдисона и его агентов. Более умеренный климат Калифорнии позволил проводить съёмки круглый год и привел к окончательному перемещению к 1930-м годам практически всего кинопроизводства на Западное побережье.
Гелу эти сведения уже мало интересовали, она думала о том, как ничтожно её жалованье по сравнению с Дитрих, а ведь она моложе и красивее. Чтобы не волноваться, Гела старалась переключиться на увиденное за окном автомобиля множество людей, машин, невероятно высоких зданий.
Поездка была недолгой, ведь она проходила внутри одного штата. Когда они вышли из машины, их обступили журналисты, не давая пройти, и стали засыпать Гелу вопросами. Один из них, невысокий шатен средних лет и, по-видимому, уже давно поднаторевший в интервью со «звёздами», представившись обозревателем газеты «Ассошиэйтед Пресс», спросил напрямую:
- Мисс Винчур, как вы считаете, почему фильм «Блаженство» находится под запретом в США? Например, мэр Нью-Джерси поддержал запрет на его показ в кинотеатрах города. А ведь в этом фильме вы исполняли главную роль!
Пит попытался отвязаться от репортеров «жёлтой прессы»: - Прошу прощения, господа, но мисс Винчур плохо понимает английский. Она не согласна с цензорами. А сейчас мы торопимся на встречу с мистером Майером и не можем давать интервью.
Но журналисты загородили проход и не пропускали их. Пришлось Геле прикрикнуть на них, продемонстрировав свой венский акцент: - Что вам угодно, господа?
Они все сразу заговорили, и Гела едва смогла разобрать: - Мисс Винчур, вы будете и в Америке снимать такие же откровенные сцены?
Гела понимала, что это больная тема для Майера, поэтому лучше не говорить об этом, иначе он будет недоволен. Тем не менее, она должна была ответить что-то, чтобы замять эту тему. И она, ласково улыбаясь, сказала:
- О, парни, вы же знаете, что любой мальчик легко может представить понравившуюся актрису голой! Я же вижу, как я, даже одетая, будоражу ваше воображение.
Они засмеялись, понимая, что это правда. Но в их толпе снова раздался вопрос:
- Но почему же запрещают именно ваш фильм, ведь в США множество кинофильмов с голыми актрисами показывают повсеместно.
- Я не понимаю этого, поскольку не вижу в фильме ничего сверх того, что показывают в рекламе, например, средств для тела! Мне кажется, то, что показано в фильме, выглядит ничуть не более откровенно, чем сцена купания в ванне.
Они опять засмеялись, и защелкали фотоаппаратами, снимая Гелу. Один крикнул:
- Мисс Винчур, приподнимите юбку, пожалуйста!
Гела и от этого отшутилась: - Кого интересуют мои ноги, может посмотреть фильм «Блаженство». Однако её озадачил вопрос, который мелькнул в голове: «Откуда журналисты узнали о моём приезде? Об этом знали только я и Майер. Получается, что это он сообщил газетчикам!».
Наконец Пит сумел пробиться сквозь толпу, и они вошли в офис.
Здание и обустройство студии было довольно типичным, но Гела так долго стремилась попасть на американскую киностудию, что невольно испытала чувство благоговения, переступив порог офиса «МГМ». Они дошли до кабинета Майера, но оказалось, что его нет. Секретарь сообщил, что он уехал по срочному вызову в Голливуд и когда вернётся, неизвестно. Тогда Гела и Пит решили ехать за ним на Западное побережье. Они доехали на машине Пита до железнодорожного вокзала, оставили машину на платной стоянке около 7-й улицы и вошли в главный вход здания.
Пенсильванский вокзал – самый загруженный пригородный узел Нью-Йорка, имеет два основных уровня над железнодорожными платформами: верхний и нижний вестибюли, на любой из которых можно подняться на лифтах, эскалаторах и по лестницам. У вокзала несколько входов и невероятная толчея, поэтому легко заблудиться, но Пит быстро провёл Гелу к кассам в вестибюле и выходу на нужную платформу. Они взяли в торговом автомате билеты, теперь Гела стала называть их как Пит – тикетс, и отправились на поезде в Лос-Анджелес.
Поездка в спальном вагоне заняла немного более 70 часов, при этом пришлось сделать пересадку в Чикаго. Гела разволновалась, проезжая Чикаго. Ведь там живёт Ханна, а Геле сейчас так необходимо пообщаться со своей лучшей подругой. Им слишком многое надо рассказать друг другу, и они так близко, почти рядом, но Гела должна проехать мимо и ничего не может узнать про Ханну. Не выдержав, она сказала Питу, что у неё подруга живёт в Чикаго, но она не знает, как её дела. Пит удивился, что Гела не сказала ему об этом раньше. У него есть знакомый фотограф из газеты в Чикаго. Если бы Гела обратилась с этим делом к Питу, то он позвонил бы фотографу, и тот давно узнал о её подруге все подробности. Гела невероятно обрадовалась и попросила Пита навести справки о Ханне. Пит обещал, что позвонит знакомому после приезда в офис «МГМ» и сообщит ей ответ.
Гела давно заметила, что Пит с нескрываемым восхищением посматривает на неё и разглядывает фигуру. Это было неудивительно, ведь он молодой парень, в его возрасте все заглядываются на красивых девушек. Однако Гела немного злилась, что её так бесцеремонно раздевают взглядом. Она даже хотела выговорить Питу, что он ведёт себя неприлично. Остановило её только то, что он очень помогает ей с освоением языка и жизни в Штатах. Теперь Гела так обрадовалась, что он может помочь разыскать Ханну, что простила ему подглядывание за нею.
По дороге Гела любовалась невероятно живописными пейзажами за окном, особенно проезжая оставшуюся часть пути от Чикаго. Поездка из Чикаго в Лос-Анджелес пролегает по маршруту Санта-Фе с остановками в восьми штатах. Виды на «Раскрашенную пустыню», «Красные скалы» Седоны и равнины Иллинойса, Миссури, Канзаса и Колорадо произвели на неё очень сильное впечатление, ведь они всю жизнь прожила в Европе, где ничего подобного не было. Пейзажи, которые она увидела на этом маршруте, были одними из самых впечатляющих, которые она когда-либо видела из поезда. Они резко контрастировали с полями в Европе и небоскребами в Нью-Йорке. При этом поезд «Саутвест Чиф» иногда пересекал весьма негостеприимные ландшафты, которые заставили Гелу поблагодарить железнодорожную компанию за комфорт в вагоне. Настоящим событием в поездке стал перевал Ратон, где поезд поднялся более чем на 7800 футов по пути из Колорадо в Нью-Мексико. Из окна вагона автомобили на соседней дороге выглядели как из окна высотки.
Чтобы не терять времени даром, Гела продолжала своё обучение английскому у Пита. У неё голова разваливалась от обилия новых слов и сведений, но она упорно продолжала набивать свой мозг информацией, прерываясь только на еду. Питаться приходилось в поезде, еда почти не отличалась от той, что Гела ела в Нью-Йорке: сэндвичи на завтрак, салат и макароны с мясом и брокколи на обед. Напитки и печенюшки как в отеле. Поездка обошлась недёшево, но другого варианта не было. Хорошо, что Майер выдал ей аванс.
Когда подъезжали к станции, Пит предупредил: - Лос-Анджелес - один из самых популярных и любимых городов в Штатах. Население здесь всех возможных наций, что вызвало большое разнообразие достопримечательностей и ресторанов. Здесь в изобилии есть пляжи, в том числе знаменитые «Венеция» и «Санта-Моника» с их пирсом и парком развлечений. Голливуд полон звёздных развлечений. Но мы сначала отправимся в офис «МГМ» к Майеру.
Время пролетело незаметно, и они оказались на вокзале «Ла Гранде» в Лос-Анджелесе. Всезнайка Пит объяснил Геле, что станция расположена на пересечении 2-й улицы и Санта-Фе-авеню на западном берегу реки Лос-Анджелес, к югу от виадука Первой улицы, построенного в 1929 году. Эта старая станция уникальна своей архитектурой в мавританском стиле. Сильный ущерб от землетрясения в Лонг-Бич в 1933 году привёл к тому, что в последние годы станция находится в аварийном состоянии. Некоторые части здания, включая купол, пришлось демонтировать для безопасности пассажиров. Уже давно идёт обсуждение проекта постройки нового вокзала, но ввиду наличия двух проектов никак не удаётся прийти к единому мнению. Эта станция использовалась в нескольких фильмах, например, в фильме выпуска прошлого года «Время качелей» с Фредом Астером в главной роли. Он и его партнерша Джинджер Роджерс входят в список десяти самых кассовых «звёзд» и в этом году.
Жизнь в Лос-Анджелесе проходит по тихоокеанскому летнему времени, которое отстаёт от Нью-Йорка на 3 часа. Поэтому, прибыв в 16:00 по Нью-Йоркскому времени, они оказались в 13:00 в Лос-Анджелесе.
Как только они вышли из вагона, к ним поспешно подошли люди в красных шапочках. Так в Штатах обозначают носильщиков. Пит отдал одному из них вещи Гелы, и тот доставил их к стоянке такси. Свободных машин было много, опытный водитель хорошо знал маршрут, они сели и поехали в офис «МГМ». По дороге Пит вкратце повторил свой рассказ о Голливуде. Гела слышала эту информацию от него раньше, в Нью-Йорке, но сведений было так много, да и английский она ещё плохо знала, поэтому с удовольствием послушала снова.
- Голливуд — район к западу от центра Лос-Анджелеса. Первая владелица из американских переселенцев назвала его от слов «holly» - остролист и «wood» - лес, так получилось «Hollywood». Затем она сдала эту землю кинокомпании. Сейчас это место расположения крупнейших киностудий страны. Адольф Цукор, эмигрант из Венгрии, начинавший свою карьеру в качестве подмастерья у меховщика, основал «Парамаунт». Карл Леммлле, эмигрант из Германии, который поначалу торговал одеждой, основал «Юнивёрсал». Братья Уорнер, выходцы из Польши, сначала рекламировавшие велосипеды, основали «Уорнер Броз.». Луис Майер, беженец из России, который раньше промышлял перепродажей металлолома, - один из основателей «МГМ», ведущей студии в Голливуде.
- Интересно, - спросила Гела – кабинет у мистера Майера такой же шикарный, как на борту круизного лайнера или гораздо скромнее?
- О, Эл Би, славится тем, что тратит большие деньги на интерьер студии. Например, в офисе у Уорнера стоят обыкновенные чёрные телефоны, а в «МГМ» - всюду шикарные белые. И вся студия поражает своей роскошью: гигантские кабинеты, только ценные породы дерева, только белая кожа и белые телефоны. Естественно, самый большой кабинет - у Луиса Майера. Кто-то даже придумал шутку: «Чтобы добраться до его стола, нужен автомобиль». Отделка мебели – серебряная: серебряный письменный прибор, серебряный телефон, даже ручки на двери его кабинета – серебряные.
- А зачем же нужны серебряные ручки на двери? - обалдела Гела.
- Кто знает? Может быть для шика, а может из медицинской предосторожности, ведь среди посетителей бывают и больные нехорошими болезнями», - весело изложил свою версию Пит.
Минут через 45 автомобиль подъехал к воротам «МГМ» и остановился. Пит сказал охраннику, что приехала новая «звезда» «МГМ», и она должна встретиться с Майером. Охранник отдал честь Геле и открыл ворота. Они въехали на территорию студии и остановились около здания головного офиса. Оформление помещения действительно выглядело шикарно. Майер был на месте, и женщина-секретарь, доложив об их приезде, пригласила Гелу войти. Пит сказал, что ему там делать нечего, и отправился по своим делам. Гела напомнила ему про Ханну, и он обещал сообщить ей, как только узнает что-нибудь. Хорошо, что Пит заранее рассказал об убранстве кабинета Майера, а то бы Гела разинула рот от удивления. Майер восседал за огромным белым столом как император. Гела побаивалась, что ему уже доложили об интервью, которое она дала журналистам, и ждала неприятного разговора. Но Майер довольно дружелюбно поздоровался с нею. Он начал разговор неторопливым тоном, как бы в раздумье:
- Ваше имя из-за того фильма звучит неблаговидно, и я всё время думаю, какой псевдоним вам подойдёт. Как вы отнесётесь к тому, что вас будут звать Гела Деблан?
Гела была рада, что не получила взбучку и поэтому только пожала плечами.
- Гела Деблан…Мне нравится такое имя. Оно красивое, гламурное…, - продолжал настаивать Майер. Гела опять промолчала. Майер воспринял это как согласие и обратился к ней уже по-новому:
- О, кей! Теперь, мисс Деблан, я вызову одного своего эксперта, и мы проверим, как он отнесётся к этому имени.
Он нажал кнопку на селекторе, и вскоре в кабинет зашёл невысокий молодой человек.
- Дастин, - улыбнувшись, предложил Майер. – Познакомьтесь с Гелой Деблан.
Дастин вежливо поклонился Геле.
- Как вы думаете, - лукаво продолжал Майер. – не следует ли мисс Деблан изменить своё имя?
Сотрудник на минуту задумался, как бы оценивая имя.
- Нет, это имя довольно благозвучно, я полагаю, что его не следует менять, - произнёс он уверенно.
- Согласен! – обрадовано воскликнул Майер. – Гела Деблан – это отличное имя! Верно, мисс Деблан?!
Гела покорно кивнула.
- Но вот какая незадача, Дастин! Я полагаю, что вы можете помочь нам. Дело в том, что мисс Деблан снялась в Европе в некоем фильме «Блаженство». Она в то время была молода и неопытна и дала согласие на съёмки, не предполагая, что в нём будет несколько довольно неприличных сцен. В одной из них она обнажённая бежит по лесу и плавает в озере. В другой сцене, когда её за кадром колют иголкой, она изображает любовную страсть. Но вы же видите, что она вполне приличная девушка, и я полагаю, что вы, как и я, понимаете, что она достойна быть настоящей аристократкой. Выглядеть как леди. Поэтому, отныне, её имя не должно упоминаться в связи с тем грязным фильмом. Никогда, даже в рекламе. Я лично скуплю и уничтожу все копии этого проклятого фильма, какие смогу достать! - воодушевлённо закончил Майер.
- Есть, сэр! Я понял, сэр! - по-военному отрапортовал Дастин.
- Вот, мисс Деблан, - обратился Майер к Геле. – Мы содержим нашу студию в нравственной чистоте, наша репутация по части морали никогда не подвергалась сомнению. Верно, Дастин?
Тот подтвердил слова босса и после разрешающего взмаха руки Майера вышел.
Майер внезапно стал серьёзным.
- Вот что, мисс Деблан, - медленно начал он. - Я попрошу кого-нибудь временно взять над вами шефство. Я не хочу пребывать в излишнем беспокойстве о вас, пока вы не начнёте сниматься. Сначала займитесь работой над произношением. Берите уроки английского, уроки озвучивания с правильной дикцией английского и занятия по актёрскому мастерству. Ели вы желаете танцевать и петь, можете добавить к этому уроки танцев и пения... Хочу сказать вам, что мне не нравится, что вы всё время меняете отели. Для начинающей кинозвезды это выглядит несолидно. Возможно, я найду вам своего представителя, который вам поможет снимать жильё... Также вам скоро понадобится и личное авто. Пока же, для своих передвижений по городу, пользуйтесь услугой такси. То же самое касается и ваших будущих съёмок в фильмах. Помните, в вашем контракте есть пункт о моральном поведении. Поэтому тщательно следите за каждым своим действием, каждым своим шагом. Если у вас возникнут какие-либо проблемы, обращайтесь только ко мне. Я обычно всегда нахожусь в этом офисе. Я всегда выручу вас.
Это было очень дельное и щедрое предложение, но гордыня помешала Геле оценить отеческую заботу Майера. Смерив его взглядом сверху вниз, она пренебрежительно бросила: - До свидания, мой новый папочка! - после чего вышла из кабинета. Это было глупо, и она сразу поняла и пожалела о своей фамильярности.
В запале выйдя из офиса, она оказалась одна посреди улицы, по которой сновали люди и машины. К счастью, Пит неожиданно появился перед ней.
- Я позвонил своему фотографу из Чикаго. Оказывается, он в курсе дел вашей подруги, потому что её муж был очень известен в городе. Она умерла две недели назад от передозировки наркотиков. Старший сын её мужа кремировал труп и развеял прах над рекой. Мой знакомый как раз фотографировал тело Ханны для статьи о происшествиях в городе, так что сведения абсолютно точные. Примите мои соболезнования, мисс Винчур.
Гела расстроилась ещё больше и печально сказала Питу, что её теперь зовут Гела Деблан.
- Вот как? – удивился Пит. – Де Блан – так звали любимую актрису Майера. Он считал её самой красивой женщиной в мире. Она много снималась в немых фильмах.
- А что с нею сейчас? - тут же поинтересовалась Гела.
- Барбара Де Блан – ненастоящее её имя, она умерла в 29 лет от туберкулёза. Она была красивой и доброй, её все любили. Майер устроил ей бурные похороны.
Гела была дотошой во всём, поэтому попросила: - Пит, я хочу узнать о ней как можно подробнее, вы мне поможете?
- Прошу прощения, мисс Деблан, но я возвращаюсь в Нью-Йорк и не могу задерживаться, иначе опоздаю на поезд. Вот уже такси подъехало. Вы можете обратиться в отдел информации в головном офисе студии, его сотрудники быстро предоставят вам любые нужные сведения.
Гела вспомнила о своих вещах, оставленных в приёмной Майера, и озадаченно спросила:
- Кто же мне поможет с устройством в Голливуде? И как вы заказали такси?
Пит улыбнулся:
- Обратитесь к секретарю Майера, она вам найдёт помощника. А такси можно вызвать, позвонив охране у ворот. Охранник пропустит одну из машин, которые стоят возле ограды студии. До свидания, мисс Деблан. Желаю вам удачи и хороших ролей.
Гела поблагодарила Пита за помощь и обняла его на прощание. Пит просиял, ведь очень круто, когда тебя обнимает такая красивая девушка и восходящая кинодива. Он сел в такси и уехал, а Гела вернулась в офис.
Хочу стать звездой. Часть V
© Copyright: Зоя Холодова, 2024
Свидетельство о публикации №224110901255
Свидетельство о публикации №224110901255
Рецензии