Хайакрес. Автор Джейн Эбботт

Хайакрес.
Автор: Джейн Эбботт

Если бы Джон Уэстли в то августовское утро не сбежал намеренно от своего проводника и не заблудился на Кеттл-Маунтин, он никогда бы не нашёл ни Скалу Желаний, ни Ведьмину поляну, ни мисс Джеральд Трэвис.

Даже у мужчины, у которого волосы начали седеть на висках,
бывают моменты самого дикого бунта против власти. У Джона Уэстли было именно так: он проснулся очень рано утром, посмотрел, как солнце
тёплыми лучами освещает его очень уютную комнату в отеле «Уэйсайд», и
вдруг возненавидел врача, который в городе напечатал на листке
бумаги чёткие правила, которым он, Джон Уэстли, тридцати пяти лет,
должен был следовать. Он возненавидел молоко и яйца, которые, как он
знал, ждали его в столовой, и больше всего на свете возненавидел
улыбающегося гида, который провёл с ним вечер накануне, как и все остальные.
вечер, обдумывая приятные и несложные подъёмы, которые не утомят человека,
восстанавливающегося после очень долгой болезни тифом!

 Это было так просто, что было немного досадно, когда он выскользнул из
двери, ведущей из большой солнечной комнаты в задней части отеля, пока
гид ждал его у внушительного главного входа. По маленькой тропинке, которая вела через поле для гольфа отеля вокруг озера,
сияющего, как драгоценный камень, в лучах утреннего солнца, к Кеттл-Маунтин,
Джон Уэстли, чувствуя себя прогульщиком, шёл, как школьник.
Он пошёл по этой тропе. Чувство приключения будоражило его, приятный
лёгкий ветерок, обдувавший его лицо, подстёгивал его. Он остановился у домика,
приютившегося в еловой роще, и уговорил хозяйку завернуть ему обед, чтобы он взял его с собой в путь. Добрая женщина
собрала много обедов для своего мужа, который был гидом (и близким другом
человека, который топтался у входа в отель), и она знала, чего хочет человек,
собирающийся подняться на Кеттл-Маунтин.
 Через три часа Джон Уэстли, очень уставший после подъёма, но не
Ничуть не раскаиваясь в своём непослушании, он наслаждался долгим отдыхом,
а матушка Тилли раскладывала свои припасы на камне у его локтя.

В три часа Джон Уэстли понял, что выбранная им тропа не ведёт обратно в деревню; в четыре он признал, что заблудился. Вся его мальчишеская задорность куда-то улетучилась; он бы обнял своего ненавистного проводника, если бы встретил его на одном из многочисленных поворотов тропы; у него болели все кости, и он не мог выбросить из головы мысль о том, что человек может умереть на Кеттл-Маунтин, и никто не узнает об этом в течение нескольких месяцев!

Он выбирал тропы, которые вели _вниз_ просто потому, что его усталые ноги не могли
подняться ещё на один фут! И он спускался по таким крутым склонам, что
был уверен, что спустился с горы в два раза ниже, чем она была, и
должен был непременно попасть в какую-нибудь долину, но вдруг его
нога поскользнулась на иголках, устилавших тропу, он упал, как
падают на льду, — только гораздо мягче — и покатился вниз, вниз,
ловко огибая повороты, и остановился у поваленного дерева как раз
вовремя, чтобы не врезаться в лестницу из камней, аккуратно
вырубленная природой в склоне горы и ведущая к поросшей травой террасе, открытой с одной стороны на широкую долину и окружающие горы, а с другой окружённой склонившимися, шепчущими берёзами.

Не потрясающий вид на долину и не удар о старое бревно заставили его дыхание прерваться с лёгким удивлением — это было внезапное появление стройного существа, стоявшего прямо на огромном камне! Его первой радостной мыслью было то, что
это был мальчик — мальчик, который мог отвести его обратно в отель «Уэйсайд»,
На юноше были мягкие кожаные бриджи и блуза, свободно подпоясанная на талии, шерстяные гольфы и мягкие туфли из лосиной кожи, но когда он повернул голову, как испуганный олень, на неожиданный звук, то с большим интересом, чем с разочарованием, увидел, что это была девушка!

 «Как поживаете?» — спросил он, потому что по её глазам было ясно, что он помешал приятному занятию. — Я очень рада тебя видеть,
потому что, должна признаться, я заблудилась.

Девушка спрыгнула со своего камня. У неё было очень милое лицо,
которое, казалось, улыбалось от уха до уха.

"Не мог бы ты спуститься?" она сказала снисходительно, как будто она была
хозяйка чайник гор и полянах.

Затем Джон Уэстли сделал то, чего за все свои тридцать пять лет он никогда раньше не делал
- он потерял сознание. Он сделал небольшое усилие, чтобы подняться и спуститься
по каменистым ступеням, но вместо этого скатился бесчувственной кучей прямо к
ногам девушки.

Через несколько мгновений он очнулся и почувствовал, как ему в лицо льётся прохладная вода, а рядом с ним
смотрят встревоженные карие глаза. Ему было очень стыдно, но
он чувствовал себя лучше, потому что поддался!

 «С тобой всё в порядке?»

"Да ... или я буду через минуту. Просто дай мне руку".

Он восхитился ловкостью, с которой она подняла его и прижала к своему стройному
плечу.

"Маленький папа уехал в Роки-Пойнт, но я знала, что делать", - сказала она
с гордостью. "Я полагаю, ты из Уэйсайда?"

Он огляделся. — Где находится Уэйсайд?

Она рассмеялась, показав два ряда крепких белых зубов. — Ну, если
Маленький Папаша путешествует, то это в нескольких часах пути, так что Серебряному Копытцу приходится отдыхать между поездками, а мистер Тоби Чабб добирается туда за час на своём новом автомобиле, когда он _поедет_, но если вы пойдёте по тропе Рассвета
а потом повернёшь у Индейской Головы и снова повернёшь у Ручки Котла,
и попадёшь в Сонную Лощину и на Дьявольский Перевал, и...

Джон Уэстли схватился за голову.

"Боже милостивый, неудивительно, что я заблудился! И где же я сейчас?"

"Ты на другом склоне горы. Малыш-Папа говорит, что если бы можно было просверлить Кеттл насквозь, то вы бы оказались на шестой лунке поля для гольфа «Уэйсайд» — только это была бы чертовски длинная дыра.

Джон Уэстли весело рассмеялся. Он вдруг подумал о том, как тщательно его проводник всегда планировал для него _лёгкие_ походы.

Девочка продолжила: «Но отсюда совсем недалеко до
Саннисайд — там я живу. Малыш-Папа — мой отец», — объяснила она.

— Я бы предпочёл думать, что ты лесная нимфа и живёшь вон в той берёзовой роще, но, полагаю, судя по тому, что твоя одежда выглядит очень по-человечески, у тебя есть обычное имя, данное тебе при крещении?

— Я бы сказала, что есть! — воскликнула девушка с неприкрытым отвращением. — Джеральд
Клей Трэвис._ Я его ненавижу. Почти всех знакомых мне девочек зовут как-то
по-хорошему: Роза, Лили, Клементина. Было бы жестоко называть ребёнка
«Д-ж-е-р-у-л-д».

— Я думаю, это… мило! Это так… необычно. Джон Уэстли хотел добавить, что это подходит ей, потому что она сама необычная, но засомневался: маленькая
 мисс Джеролд могла его неправильно понять. Наблюдая краем глаза за
каждым движением стройной, сильной, мальчишеской фигуры, он подумал, что
она не похожа ни на одну девушку, которую он когда-либо знал, и, поскольку у него было три
племянницы, и у них было так много друзей, что он действительно знал довольно много
о девушках.

"Да, это ... другое", - вздохнула она, не подозревая о мыслях, которые
проносились в голове мужчины. Затем она просияла, потому что даже
смущение от необходимости носить имя Джеролд не могло долго омрачать ее настроение.
"только никто никогда не называет меня Джеролд - я всегда просто Джерри".

"Ну, мисс Джерри, вы даже представить себе не можете, как я рад, что встретил вас! Если бы
я этого не сделал, что ж, думаю, я бы погиб на склоне горы Кеттл
. Я — простой Джон Уэстли, остановился в «Уэйсайде», и я могу поклясться, что никогда раньше не делал ничего настолько глупого, как падать в обморок, только я только что перенёс довольно тяжёлую форму брюшного тифа.

— О, вам не следовало пытаться забраться так высоко, — воскликнула она. — Как только
ты отдохнула, и теперь ты должна поехать со мной домой. И тебе придётся остаться на всю
ночь, потому что мистер Чабб ещё не вернулся из Диртауна, а он не будет
ехать после наступления темноты.

Если бы Джон Уэстли не был так очарован окружающей обстановкой и своим спутником, он, возможно, сразу же попытался бы взять себя в руки и отправиться в Саннисайд. Однако он был вполне доволен тем, что прислонился к огромному камню и «отдохнул».

 «Я пытаюсь угадать, сколько тебе лет. И я тоже думал, что ты мальчик.
 Я рад, что это не так».

— Мне почти четырнадцать, — мисс Джерри гордо расправила плечи. — Наверное,
Я действительно выгляжу как мальчик. Я ношу такую одежду большую часть времени,
за исключением тех случаев, когда я наряжаюсь или иду в школу. Видите ли, я всегда ходила с
Маленький папа на Silverheels, когда ходил навещать больных людей, пока я не вырос
слишком тяжелый и ... и Silverheels стали слишком старыми ". Она сказала это с глубоким
сожалением. "Но я живу ... вот так!"

— И ты бродишь в одиночестве по всей горе?

 — О, нет, только по эту сторону Кеттла. Однажды там, за Сонной Лощиной, пропали проводник и человек из Уэйсайда, и поэтому её называют Дьявольской Дырой. Маленький Папаша заставил меня пообещать, что я никогда не пойду дальше поворота.
с тропы Санрайз. Я бы тоже хотела. Но по эту сторону много весёлых бродяг. Это, — она махнула рукой, — Поляна ведьм, а это, — она кивнула на скалу, к которой прислонился мужчина, — Скала желаний.

 Джон Уэстли, который у себя на родине производил бетономешалки, внезапно почувствовал, что попал в мир грёз.

Он повернулся и посмотрел на скалу — она была очень похожа на множество других
скал на склоне горы, и всё же — в ней было что-то особенное!

 Джерри хихикнула и обхватила своими смуглыми руками обтянутые кожей
колени.

«Я называю всё на этой стороне — никто из Уэйсайда никогда не приходит сюда, понимаешь. Я играла здесь с самого детства. Я всегда притворялась, что в горах живут феи». — Она серьёзно посмотрела на него. «Они _должны_ там жить! Ты же знаешь, что здесь всё _волшебное_!»

Джон Уэстли кивнул. — Я понимаю: ты взбираешься наверх и думаешь, что уже на вершине, а потом оказывается, что есть ещё выше, и ты съезжаешь вниз, и думаешь, что уже в долине, а потом оказываешься на месте — вот таком — и весь мир по-прежнему внизу.

 — Должно быть, было здорово всё это сделать? — глаза Джерри заблестели. — И
повсюду растут такие красивые растения, и цвета такие разные!
 А лесные лощины и овраги — они такие таинственные. Я слышала, как
разговаривают деревья! А ручьи — они не могут быть просто
ручьями, они такие... такие... _живые_!

 — О да, — Джон Уэстли явно был убеждён. «Феи, должно быть, живут в горах!»

 «Конечно, теперь я знаю — мне четырнадцать, — что фей не существует, но притворяться весело. Но я всё равно называю эту скалу Скалой Желаний, и я прихожу сюда, встаю на неё и загадываю желания — только их не так уж много».
«Есть много вещей, о которых ты не просишь Маленького Папу, — знаешь ли, о чём-то большом».

«Мисс Джерри, вы загадывали желание, когда я… пришёл!»

Она покраснела. «Да. Маленький Папа говорит, что я должна быть очень счастливой девочкой, и
я счастлива, но, думаю, у каждого всегда есть что-то по-настоящему большое, чего он хочет больше всего на свете».

Джон Уэстли серьезно склонил голову. "Я думаю, что все так думают, Джерри.
Я думаю, это то, что помогает нам продолжать гонку. Это лишает тебя
желания рассказать об этом?"

"О боже, да!" Затем она рассмеялась. "Только я полагаю, что этого не могло быть, потому что
на самом деле фей не существует".

«О чём ты мечтала?» — спросил он ласково, с глубоким интересом в глазах.


Она замешкалась, её тёмные глаза мечтательно блестели. «О том, чтобы я могла просто идти по этой сияющей белой дороге — вниз, вокруг и вокруг — на другую сторону горы!» Она поднялась на колени и протянула голую руку в сторону долины. «Я всегда этого хотел с тех пор, как Маленький Папаша ездил туда и оставлял меня дома, потому что это было слишком далеко. Я знаю, что всё, что находится по другую сторону горы, — о, сильно отличается от Миллерс-Нотч
и... школа... и... Саннисайд... и Кеттл. — Её голос был жалобным и тоскливым, а глаза сияли. — Я _знаю_, что там всё по-другому. Отсюда я вижу, как проезжают автомобили, и они всегда сворачивают и объезжают гору и никогда не заезжают в Миллерс-Нотч, если только не заблудятся. И все поезда идут в ту сторону, и... и там _должно_ быть по-другому! Это похоже на
книги, которые я читала. Это _мир_... — она опустилась на колени.
"Однажды я пыталась идти пешком, а однажды ехала на Серебряных Копытцах, но, кажется, так и не добралась до настоящего поворота, он был так далеко, и я боялась. На закате я смотрю
Посмотри на цвета и маленькие облачка в небе, они похожи на
замки, и я думаю, что это отражение того, что находится на другой стороне.
 _Это_ то, чего я желала. — Она серьёзно посмотрела на Уэстли.
 — Это ужасно плохо? Маленький папа сказал, что я недовольна, и
 Милая — это её мама — плакала и обнимала меня, как будто была
напугана. Но однажды я просто _должен_ буду пойти по этой дороге.

[Иллюстрация: она указала на извилистую дорогу]

По какой-то причине, которая была выше понимания даже его тренированного ума, Джон Уэстли был глубоко взволнован. Малыш Джерри, дитя
лес-он почувствовал, как ее мать, должно быть, чувствовал! Была загадка, о
девушка, которая провела его любопытство; она может быть ребенок просто
горе людей. Он поднялся со своего места, прислонившись к скале, с
удивительной ловкостью.

"Если ты подашь мне руку, я встану на твою скалу и пожелаю, чтобы твое
желание сбылось, если ты так сильно этого хочешь!" Но, может быть, дитя, ты обнаружишь, что то, что у тебя есть здесь, гораздо лучше, чем что-либо по ту сторону горы. А теперь, может быть, ты проложишь путь в
Саннисайд.

Джерри нетерпеливо бросился вперёд. «И тогда ты встретишься с Милой и
«Маленький папа, большой мальчик и перечница!»




ГЛАВА II

СОЛНЕЧНЫЙ БЕРЕГ


Джерри провела свою новую подругу всего несколько шагов по круто
спускающейся тропе, как вдруг деревья, густо растущие по обеим сторонам,
расступились, и они вышли на поляну, где в буйном беспорядке цвели розы и
мальвы, флоксы, мальвы, петунии и огромные астры с фиолетовыми сердцевинами,
а также кукуруза с золотыми колосьями, кабачки, свёкла и бобы.
Оттуда, увитые плющом, ворота вели на поросшую травой площадку,
окружавшую дом с низкой остроконечной крышей.

— Эй, милая! — крикнул Джерри чистым голосом.

В ответ раздался хор радостного лая. Из-за угла выбежали
сеттер-луизиец и жесткошёрстный терьер, натыкаясь друг на друга в
стремлении добраться до своей хозяйки; в тот же миг дверь, ведущая из
дома в сад, открылась, и вышла стройная женщина.

Джон Уэстли с первого взгляда понял, что это мать Джерри, потому что у неё были такие же
яркие губы, как у Джерри; её волосы, как и у Джерри,
казались отполированными солнцем, но, в отличие от коротко подстриженных
волос Джерри, они мягко завивались на макушке её изящной
головы.

«Это моя мама», — объявил Джерри таким тоном, словно хотел сказать: «Это самая мудрая, добрая и красивая женщина во всём мире!»

Хотя платье, которое было на миссис Трэвис, было выцветшим, поношенным и не отличалось особым стилем, Джон Уэстли инстинктивно почувствовал, что она была необычной женщиной; в её приветствии не было ни капли смущения. Только один раз, когда Джон Уэстли представился, в её поведении
промелькнуло почти незаметное колебание, а затем на мгновение в её глазах
появился испуганный взгляд.

Пока Джерри с ласковым упрёком успокаивал её собак, миссис
Трэвис повёл их гостя к маленькому домику. Она была глубоко обеспокоена его состоянием; он не должен был даже думать о том, чтобы вернуться в Уэйсайд, пока не отдохнёт, — он должен был провести ночь в Саннисайд, а утром Тоби Чабб мог бы отвезти его туда. Доктор Трэвис скоро вернётся, и он будет рад узнать, что они с Джерри приютили его.

 «Мы нечасто встречаем новых людей по эту сторону горы», — сказала она с улыбкой. «Вы нас очень порадуете!»

Джон Уэстли так сильно заинтересовался семьёй Трэвис и их
Необычный дом, спрятанный на склоне горы, казалось бы, в нескольких милях от кого-либо и чего-либо (хотя Джерри указал ему тропинку, ведущую вниз по склону холма к Миллерс-Нотч, школе и маленькой церкви, которая была на милю короче, чем дорога), что он совершенно забыл о тревоге, которая, должно быть, охватила всё руководство отеля «Уэйсайд» из-за исчезновения важного гостя. В тот самый момент, когда он переступил порог залитой солнцем гостиной в коттедже Тревисов,
Обеспокоенный управляющий отелем вызвал по телеграфу самых опытных проводников в штате, чтобы они тщательно обыскали окрестности, и в то же время нью-йоркский журналист, приехавший в «Уэйсайд» на отдых, отправлял своему городскому редактору с городской телеграфной станции самые мрачные подробности трагедии.

Джон Уэстли сразу понял, что Саннисайд — это дом, построенный «от руки»; каждый его сантиметр был продуман с любовью. Окна были вырезаны не по архитектурным правилам, а там, откуда открывался самый прекрасный вид; двери, казалось,
открывался там, где хотелось. Балки низкого потолка и
деревянные панели стен были выкрашены в мягкий коричневый цвет. Повсюду
стоял сосновый запах, как будто ароматные запахи с горного склона
проникли в маленький домик и остались в нём. Комнату венчал
большой камин. Перед ним теперь растянулся огромный мальтийский
кот. И самое удивительное — повсюду были книги, на полках, встроенных во все возможные ниши и углы, на большом столе, на подлокотнике большого кресла, придвинутого к западному окну.

Джон Уэстли с растущим удивлением наблюдал за всем этим, пока миссис
Трэвис не принесла ему бокал домашнего вина. Он с благодарностью выпил его,
а затем откинулся на спинку стула и довольно рассмеялся.

"Я начинаю чувствовать себя, как Джерри, — что Кеттл-Маунтин населена
феями и что я нахожусь в их крепости!"

Но в Джерри, когда она вбежала в дверь с Пепперпотт в руках и
Бигбоем, прыгающим рядом, было мало что от феи. Они грубо разбудили Мальтийскую соню,
Джерри позвал её, а затем растянулся на коврике у камина.

"Успокойся, Пеппер! Поздоровайся с джентльменом, Бигбой. Они очень обижены, потому что я убежала без них," — объяснила она
Джону Уэстли. "Тебе теперь лучше?" — спросила она с лёгкой ноткой собственничества в голосе.

— Да, конечно, и я тоже рада, очень рада, что заблудилась.

 — А вот и Маленький Папа идёт по тропе! Я скажу ему, что ты здесь.
 В любом случае, он захочет, чтобы я привела Серебряные Копытца. — Она в мгновение ока умчалась прочь,
собаки прыгали за ней.

Познакомившись с Джерри и его матерью, Джон Уэстли ничуть не удивился, обнаружив, что доктор Трэвис тоже весьма необычный человек. Он был невысоким, его деревенская одежда свободно висела на худощавом теле, волосы небрежно свисали на воротник, но в его лице было что-то доброе и мягкое, что сразу располагало к себе. Не нужно было смотреть на его пыльный, потрёпанный саквояж, чтобы понять, что он посвятил свою жизнь заботе о других.

Как бы много ни путешествовал Джон Уэстли, за всю свою жизнь он ни разу не сталкивался
с таким интересным событием, как та ночь в Саннисайд.
Поразительным было гостеприимство этих людей, которым, казалось, было совершенно безразлично, кто он такой, — им было достаточно того, что случай привёл его к ним в трудную минуту. Всё, казалось, говорило о том, что миссис
Трэвис, по крайней мере, была женщиной с высшим образованием, но ничто в их простой, приятной беседе не позволяло предположить, что они оба не родились и не выросли на Кеттле. Всё в доме говорило о культурном вкусе, но мягкие кресла, ковры, шторы в мягких тонах были изношены до предела. И
Самым загадочным из всего этого была сама мисс Джерри, которая появилась за ужином в сильно выцветшем, но безупречно чистом клетчатом платье, в чёрных туфлях и хлопковых чулках вместо оленьих шкур и шерстяных носков. Она была очень энергичной маленькой девочкой с бесстрастным выражением лица, которое позабавило Джона Уэстли, и в то же время он задавался вопросом, не связано ли это с обучением в школе Миллера.

Он чувствовал, что миссис Трэвис, должно быть, читает по его лицу охватившее его любопытство. Он не знал, что в глубине её сердца таилась острая боль.
сожалею, что Джерри так дружелюбно принял этого незнакомца — Джерри, который обычно был немного застенчивым! Конечно, она не могла знать, что это произошло потому, что он признался Джерри, что тоже нашёл в Кеттле что-то близкое к волшебству — что он стоял на Скале Желаний и очень серьёзно загадывал желание, и если бы миссис Трэвис знала, о чём он загадал, её сожаление переросло бы в настоящую тревогу!
После того как Джерри с Пеппер ушли спать, а доктор Трэвис с Бигбоем
выскользнули в маленький сарай, Джон Уэстли невольно сказал:
Хотя слова вырвались у него, несмотря ни на что: «Конечно, вы знаете, что я совершенно поражён, обнаружив такое место — здесь, на горе».

Миссис Трэвис улыбнулась, как будто в её голове было много мыслей, которые она не собиралась высказывать.

«Саннисайд кажется вам привлекательным?» У нас нет никакого богатства - как считает мир
, но мы с доктором любим книги и обогатили ими наш маленький
уголок в мире.

- А у тебя есть Джерри.

"Да!" На лице матери мелькнула улыбка, хотя в
ее глазах была тоска. "Но Джерри становится большой девочкой".

"У вас, должно быть, здесь необыкновенно отличная школа". Джон Уэстли покраснел
от смущения, вызванного - как он прямо выразился - "накачкой" матери Джерри
.

Ее объяснение было простым. "Это так же хорошо, как в горных школах. Когда
снег такой глубокий, что она не может идти по тропе, которой я ее научил
дома. Понимаете, я не всегда жила в Миллерс-Нотч — я приехала
сюда незадолго до рождения Джерри.

 — У неё много друзей? — Он вспомнил, как Джерри болтал о какой-то Роуз,
Клементине и Джимми Чаббсе.

 — Несколько, но только те, кто примерно её возраста. И она их перерастает.
ее школа. Миссис Трэвис слегка нахмурила хорошенький лобик. - Это
первая настоящая проблема, которая возникла в Саннисайде за ... очень долгое время.
Жизнь здесь всегда была такой простой. У нас есть всё, что мы можем захотеть съесть, и
практика доктора, хоть она и небольшая, позволяет нам одеваться,
но... Джерри начинает хотеть чего-то большего, чем школа там, внизу,
и эти несколько приятелей, и даже я, могу дать ей это!

Джон Уэстли вспомнил лицо Джерри, когда она загадала желание: «Я хочу пойти по той сияющей дороге — там, внизу, — вокруг и вокруг — на другую сторону».
Он кивнул, как будто понял, что миссис Трэвис имела в виду под «её проблемой». Он также понял, хотя у него и не было собственных детей, почему её голос слегка дрожал.

«Мы не можем помешать маленькой Джерри вырасти и захотеть немного расправить крылья, и всё же — о, мир такой большой и суровый, в нём так много жестокости и эгоизма, так много несчастья! Если бы я только могла всегда держать её здесь, довольную... — она резко замолчала, немного стыдясь своей вспышки.

Джон Уэстли знал, как будто она подробно рассказала ему о себе, что жизнь где-то и когда-то, вдали от тишины Саннисайд, причинила боль этой маленькой женщине.

 «Мы с доктором Трэвисом находим утешение в книгах, — продолжила миссис Трэвис, — а наши соседи, хотя мы и живём довольно далеко друг от друга, — приятные, простодушные люди. Джерри делает всё то, что нравится молодым людям: она плавает в озере Миллера, катается на коньках и лыжах, круглый год бродит по окрестностям Кеттла; она может подзывать к себе птиц и диких белок, как будто она сама дикое существо
сама. Она заботится о своем маленьком саду. И я сделаю все
с ней. Еще она постоянно говорит, как будто какой-то день она сбежала!
Конечно, я знаю, что она не поступила бы именно так, но иногда я задаюсь вопросом
имею ли я право пытаться удержать ее. Я не забыла свои собственные
мечты. Она рассмеялась. «Я, конечно, никогда не мечтала о _таком», — она махнула рукой в сторону тёмной комнаты, — «и всё же, как я обнаружила, это лучше, чем та радужная картина, которую рисовало моё воображение!»

Джон Уэстли пожалел, что не читал больше и не работал усерднее, чтобы добиться своего.
о том, как молодёжь тянется к знаниям, было написано так много, что он мог бы повторить это сейчас, если бы знал всё, маленькой
мамочке. Вместо этого он поймал себя на том, что рассказывает ей о своих трёх племянницах.
Затем миссис Трэвис как бы невзначай заметила:

"Очень приятные люди открыли «Коббл Хаус» на Коббл
Маунтин — мистер и миссис Уилл Аллан. Я познакомилась с ней в церкви. Она... ну, я
сразу понял, что она мне понравится и что она поможет мне.
насчет Джерри. Я...

- Аллан... Уилл Аллан? Да ведь, благослови меня господь, это же Пенелопа Эверетт, та самая
— Лучшая женщина, которую я когда-либо знал! Они родом из моего города. Он вскочил на ноги от восторга.
— Я и не мечтал, что окажусь так близко к ним!
 Я попрошу мистера  Чабба отвезти меня туда завтра.
 Конечно, она тебе понравится.  Она... ну, она такая же, как ты!

ПО ДОРОГЕ В КОББЛ


На следующий день «Летающий день» мистера Тоби Чабба, как доктор Трэвис назвал единственный автомобиль, которым мог похвастаться Миллер, деловито пыхтел по горным дорогам. Джон Уэстли выехал очень рано, чтобы найти своих друзей в
Коббле, а затем ему пришлось вернуться в Уэйсайд, чтобы успокоить расстроенную
менеджер и полдюжины разгневанных гидов, а также собрать свои вещи;
потому что Аллансы не позволили бы ему остановиться где-либо ещё, кроме как у них в
Коббле. Затем, после того как он удобно устроился в свежевыкрашенной и оклеенной обоями гостевой комнате старого каменного дома, который Аллансы перестраивали, он уговорил миссис Аллан вернуться в Саннисайд, чтобы она могла до конца дня лучше познакомиться с Джерри и его матерью.

«Я бы не был так взволнован, даже если бы нашёл золотую жилу на склоне
Кеттла!» — сказал Джон Уэстли своим друзьям. Миссис Аллан, привлекательная
Молодая женщина, привыкшая к тому, что у неё много близких друзей, в глубине души задавалась вопросом, не будет ли ей в Коббле немного одиноко, поэтому она с большим интересом выслушала рассказ Джона Уэстли о Джерри и Саннисайд.

"Я не могу объяснить, почему эта девушка кажется такой непохожей на других, — она такая чертовски естественная! В ней есть какая-то свежесть, как
в этих чистых, прохладных горных ветрах, которые обдувают тебя.

Миссис Аллан рассмеялась над его неуклюжей попыткой объяснить Джерри. Она привыкла
девочкам — она их любила, она понимала, что он пытается сказать.
Он продолжил: «И вот она растёт, спрятанная на склоне той горы, с матерью, которая, я думаю, больше похожа на сестру — она говорит, что катается на коньках и лыжах и делает всё вместе с ребёнком. И самый любопытный
отец — не думаю, что он хоть раз в жизни уезжал из Кеттла дальше, чем в Уэйтаун.
Он сидит там со своими книгами, когда не скачет верхом на лошади к какому-нибудь больному горцу, и он добрейшая, нежнейшая душа, которая когда-либо жила на свете. В этом доме царит особая атмосфера
дом, который отличается от других, честное слово, — напоминает старые
истории о королях и королевах, которые переодевались в крестьян, — простая
еда, всё какое-то потрёпанное, но об этом не думаешь, повсюду
чувствуешь умиротворение и счастье.
Джону Уэстли даже пришлось остановиться, чтобы перевести дыхание. Но он был слишком взволнован и
серьёзен, чтобы заметить весёлый блеск в глазах миссис Аллан.
«Когда я ложился спать, разве эта большая янтарноглазая кошка Джерри не последовала за мной
наверх, в мою комнату, и не растянулась на моей кровати, как
Хотя я и ожидал чего-то подобного! Я никогда в жизни не спал с кошкой в одной комнате, но мне казалось, что будет верхом невежливости вышвырнуть её с кровати! И я не спал так крепко с тех пор, как мне стало плохо, как в той маленькой комнате. Думаю, дело было в сосновом аромате. Мисс Джерри разбудила меня в неурочное время, бросив в окно розу. Это ударило меня прямо в нос. Маленькая негодница стояла там, на солнце, в своих нелепых брюках, с корзинкой ягод в руке — она бежала по тропе за ними.

Хотя восторженный рассказ Джона Уэстли подготовил её к тому, что она
увидит в Саннисайд, через десять минут после того, как Пенелопа Аллан переступила порог, она не смогла удержаться и кивнула ему, как бы говоря:
«Вы были совершенно правы». В таких местах, как Саннисайд, не было места условностям, и через несколько мгновений женщины уже болтали как старые подруги, пока доктор Трэвис своим протяжным голосом объяснял преимущества некоторых теорий посадки растений, на что
Уилл Аллан внимательно слушал, потому что планировал разбить сад в
Коббл, в то время как Джон Уэстли, понимающий лишь время от времени по слову,
пожалел, что посвятил так много времени цементу и узнал больше
о шпинате.

Потом, пока они ехали вниз по неровной тропе обратно к булыжником, Джон
Уэстли потребовал: "честно говоря, ручка Аллан, не кажется ли вам, что есть
Такое тайна и о Трэвис эти люди?"

Она на мгновение замешкалась, прежде чем ответить, а затем слегка рассмеялась.
 «Ты забавный, мужчина, — магия этих гор проникает в твою
кровь! Конечно, нет — они просто очень счастливая семья, которая знает
немногим больше, чем большинство из нас, о том, что действительно ценно в этом мире
. А теперь расскажи мне о своих племянницах - Изобель и этой сумасбродке Джип.
и малышке Тиб. - Она хорошо знала, как любил Джон Уэстли этих троих
девушки и разговоры о них напомнили ей о том, что она знала раньше
дома, до того, как прошлой весной она вышла замуж за Уилла Аллана.

— О, они так же плохи, как и всегда, — сказал он тоном, который подразумевал прямо противоположное. — Изобель с каждым днём становится всё более тщеславной, а Джип — всё более беспечной, а Тибби испортит себе пищеварение, если мать не заставит её
ешь меньше конфет и больше овсянки. Я почти не видел детей с тех пор, как заболел.

"А Грэм — бедный мальчик, застрял среди этих девочек! Должно быть, он теперь в длинных брюках.

"Грэм может сам о себе позаботиться, — рассмеялся дядя. — Хотел бы я, чтобы они все четверо были здесь, со мной! Я хотел взять их с собой, но доктор Хьюитт сказал, что это самый верный путь к гробовщику. Они хорошие ребята, но иногда я задаюсь вопросом...

"Вы необыкновенный дядя, раз так заботитесь о своих племянниках и племяннице."

"Я ничего не могу с собой поделать; я живу с ними с тех пор, как они были маленькими, и это...
как будто они мои собственные. И их отец так часто уезжает, что я
думаю, их мать во многом полагается на меня. Иногда я немного
беспокоюсь — у них самое лучшее образование и всё, что могут дать
молодым людям деньги, и всё же — в них есть какая-то поверхностность,
которая заставляет их... ну, не ценить возможности, которые у них есть.

— Ты говоришь как настоящий учитель, — насмешливо рассмеялась миссис Аллан.

 — Ты забыла, что, когда дядя Питер Уэстли оставил Хайакрс школе Линкольна,
я стала попечителем школы? Это почти так же плохо, как
быть директором. И в этом году я тоже собираюсь принимать активное участие
в жизни школы. Доктор говорит, что у меня должно быть «разнообразие»
интересов, чтобы компенсировать напряжение от производства бетономешалок, и я думаю, что общение с двумя сотнями мальчиков и девочек мне в этом поможет, не так ли?
 Этим летом в Хайакрсе отремонтировали здание и пристроили одну комнату. Там есть двадцать акров земли для занятий спортом на открытом воздухе.

 «Какой замечательный подарок», — размышляла миссис Аллан, вспоминая груду камней и мрамора, которую старый Питер Уэстли построил на окраине своего города.
Он никогда не смог бы извлечь из этого никакой пользы, потому что был
суровым старым холостяком, который терпеть не мог, когда кто-то находился рядом с ним. Ходили слухи,
что он построил его только потому, что хотел, чтобы его дом стоил дороже
любого другого дома в городе; каким бы недостойным ни был его мотив при
строительстве, он навсегда облагородил это место, когда завещал его
мальчикам и девочкам своего города.

«В школе будет возможность компенсировать то, что угрожает Изабель и Джипу, — своего рода взрослость, которую они напускают на себя, — как маскарадный костюм!»

— Мне нравится ваш очень мужской способ описания вещей, — рассмеялась миссис Аллан,
вспоминая собственный опыт, когда она в течение шести месяцев заботилась о своей племяннице Патриции Эверетт. — Это так... _живо_! Маскарадный грим, слишком яркий и длинный, а потом, когда
вы заглядываете под «взрослый» костюм, там всё ещё остаётся маленькая девочка,
которая действительно любит резвиться и заниматься восхитительными
видами спорта, присущими только юности.

Джон Уэстли несколько мгновений ехал в полном молчании, думая о
молодых людях, которых он любил, а потом его мысли внезапно обратились к маленькой девочке, которую он
Она сидела на Скале Желаний, с тоской глядя в мир грёз, который лежал за долиной и горной вершиной.

«У меня есть идея — просто супер!» — воскликнул он, как раз когда «Муха-однодневка»
влетела на поросшую травой подъездную дорожку Коббл-Хауса.




Глава IV

Уэстли


— Джип Уэстли, немедленно слезай с этого стула! Ты же знаешь, что мама не хочет, чтобы ты на нём стояла!

Мисс Джип, испугавшись внезапного появления сестры в дверях, тут же
спрыгнула со своего насеста на изящном стуле с ситцевыми подушками.

"Я просто вешала свой новый плакат, — сердито ответила она. — Тиб,
Убери молоток. Что ты собираешься делать, Изабель? — скорее, спросил Джип.
— Что, чёрт возьми, ты _нашла_ , чтобы делать?

 Из-за того, что мать миссис Хикс была настолько бессердечной, что у неё случился
апоплексический удар, на юных Уэстли обрушилось много душевных страданий.
Миссис Хикс была экономкой Уэстли, и миссис Роберт Уэстли, которая вместе со своими четырьмя детьми проводила август на Кейп-Коде,
заявила, что должна немедленно вернуться домой, потому что уход миссис Хикс
оставил бы дом на попечении двух горничных, которые были
очень новая и очень неопытная. Конечно, было много
возмущений, но миссис Уэстли, на этот раз бессердечная, не обращала внимания на своих обиженных детей.

"Ни кусочка серебра, ничего, с этой рыжеволосой
Лиззи! И в любом случае, до начала занятий в школе осталось всего две или три недели." Что, конечно, было слабым утешением!

— О, я подумала, что зайду и посмотрю, дома ли Джинни.

 — Конечно, её нет. Лагерь «Фэйрвью» не закрывается до второго сентября. Жаль, что я не поехала туда! Где Грэм?

Изабель вытянула свои изящные ножки в кресле с ситцевыми подушками,
которое освободил Джип.

"Он уехал в Хайакрес «Посмотрим, что изменится. Не будет ли забавно ходить в школу в старом доме дяди Питера?»

На мгновение Джип и Тибби забыли о скуке.

"Это будет как в новой школе. Я знаю, что буду скатываться по перилам. Жаль, что я не знала, что Грэм уходит, я бы тоже пошла."

"Барбара Ли займет капитана. Место Рики в спортзале", - сказала Изобель.
далее она проинформировала своих сестер. "Ты знаешь, что она была в команде и в
баскетбольной и хоккейной командах колледжа".

"Давай попробуем попасть в школьную команду в этом году, Изобель". Джип села очень прямо.
— прямо. «Разве ты не помнишь, как капитан Рики говорил с нами в прошлом году
о том, что нужно делать, чтобы укрепить школьный дух?»

Изобель зевнула. «Сейчас слишком жарко, чтобы о чём-то думать! Мисс
Гримболл всегда говорит о школьном духе так, будто мы должны
делать для этого всё. Это мой последний год — я просто посмотрю, что
Изобель Уэстли отлично проводит время, а школьный дух может идти к чёрту!

Джип с завистью посмотрела на свою отважную сестру. Изобель была всем, чем мечтала быть бедная, неуклюжая, темнокожая Джип, — у неё было розовое лицо.
ее светлые волосы, белые, как яблоневый цвет, вились на висках.
и на шее, ее темно-синие глаза были окаймлены длинными черными ресницами;
после долгой практики она приобрела гибкую сутулость, которая сделала бы
состояние артисту кино; она была признанной красавицей
всей школы Линкольна и посетила один или два танца под
сопровождающий из мальчиков постарше.

- А вот и Грэм! - крикнула Тибби из окна. Она высунулась из окна, чтобы поприветствовать
его.

Грэма Уэстли, который из-за необходимости защищаться
В свои годы, занимая незавидное положение между Изабель и Джипом, он
проявил необычайную самоуверенность и был тем, кого его дядя с любовью
называл «совсем ещё мальчиком». Но достоинство его первых длинных брюк
с первого взгляда уступило место мальчишескому озорству на его открытом лице.


Теперь сёстры засыпали его вопросами.

«Почему бы вам не пойти туда и не посмотреть самим?» Но он был слишком увлечён новой школой, чтобы скрывать от нас информацию. Гостиная и старая библиотека были объединены в одно большое помещение для справочной библиотеки; классы были очень весёлыми; бильярдная
здание было расширено и должно было стать залом собраний. Было пристроено крыло
для крытого спортивного зала. Они со Стюартом Кингом забрались далеко в
башню, но комната в башне была заперта.

"Я помню... мама и дядя Джонни сказали, что бумаги и
книги дяди Питера были положены там. Мама не хотела, чтобы они были здесь".

«Разве это не забавно?» — размышляла Джип, балансируя на изножье своей кровати.
"Все ненавидели старого дядю Питера, он был таким ворчливым стариком, и
никто не хотел ехать в Хайакрс, а потом он превратил его в
школу, и мы все полюбили его и сочиняли о нём песни..."

"Дядя Петя и отпраздновать День рождения с развлекательной или
что-то" сломал в Graham. "Может быть, они даже дают нам праздник--в
проявлять уважение к его памяти. Ура старые кости!"

- Грэм, ты потрясающий, - хихикнула Джип.

- Мне все равно. Дядя Питер сам виноват. Если никто в мире их не любит, то это не их вина, а
то, что они никого не любят!

Изобель проигнорировала его философию. «Вы хотите напомнить, Грэм Уэстли,
что мы, будучи внуками дяди Питера и имея его деньги, обладаем
определённым…» — она запнулась, лихорадочно подбирая слово.

- Престиж, - величественно воскликнула Джип. - Я слышала, как мама это говорила. И я посмотрела
это означает авторитет, влияние и власть. Но я не понимаю, как это просто.
так получилось, что мы племянницы дяди Питера...

Временами склонность Джип вникать в суть вещей раздражала ее.
старшая сестра.

"Меня не интересуют словари. Теперь, когда школа будет в
Хайакрсе, мы четверо хотим всегда быть очень осторожными в том, как мы говорим о дяде
Питере, и вести себя там с достоинством...

— _Крысы!_ — презрительно перебил Грэм. — Послушай, Джип, это _мой_ флаг!
После этого началась оживлённая ссора, в которой Тибби, обожавшая Грэма,
приняла его сторону, а Изабель, несмотря на слёзные мольбы Джипа,
отказалась участвовать, так что знамя соскользнуло со стены и оказалось в
кармане Грэма как раз в тот момент, когда в комнату вошла миссис Уэстли.

"Почему, мои дорогие, вы все в доме в этот прекрасный день?"

Миссис Уэстли была пухленькой, ясноглазой женщиной, которая обожала своих четверых детей и наслаждалась их обществом с радостной безмятежностью, за исключением редких случаев, когда она «отвлекалась» на них. В такие моменты она всегда обращалась к «дяде Джонни».

Изабель и Джип почти успели ответить: «Нам некуда идти»,
когда следующие слова матери прервали их жалобу.

"У меня самые удивительные новости от дяди Джонни," — и она показала
толстый конверт.

"О, когда он вернётся?" — воскликнула Тибби.

"Очень скоро. Но как вы думаете, что он хочет сделать — привезти с собой маленькую девочку, которую он нашёл там, в горах, — или, скорее, она нашла
_его_, — когда он сбился с пути. Послушайте:

"'...Она очень необычный ребёнок. И она переросла здешнюю школу. Я бы хотел в качестве стипендии отправить её на год или два
в школу Линкольна. Но есть сложность с поиском подходящего места для её проживания — она слишком молода, чтобы жить в пансионе. Не могли бы вы с девочками потесниться и освободить место для малышки? Я ещё ничего не говорила её матери — и не буду, пока не получу от вас вестей. Но я хочу провести этот эксперимент, и мне очень поможет, если вы напишете и скажете, что моя маленькая девочка может прийти прямо к вам. Я долго беседовал с Джоном Рэндольфом перед тем, как приехать сюда. Мы чувствуем, что школа Линкольна немного отошла от реальности
демократический дух товарищества, который должна поддерживать каждая американская школа
; он предложил определенные стипендии, и это то, что пришло мне в голову
, когда я нашел эту девушку. Изобель, Джип и все их друзья могут
многое дать моей дикой горной девочке - и она тоже может кое-что дать мисс Джип и
Изобель ..."

- Хм, - послышалось подозрительное фырканье Изобель и Джип.

«Жаль, что он не нашёл мальчика», — добавил Грэм.

 С того момента, как она прочитала письмо, миссис Уэстли
думала о том, как помочь Джону Уэстли.  Ей всегда нравилось
делать всё, что от неё хотят, — и особенно дядя Джонни.

"Если бы Джип вернулась с Тибби или…"

"_Мама!_" Джип искренне расстроилась — весной она
получила эту комнату в своё распоряжение и очень её любила.

"А вещи Джип так захламляют мою комнату, — жалобно воскликнула Тибби.

«Тогда, может быть, вы все поможете мне обустроить для неё детскую». Все в доме, хотя малышке Тибби было уже двенадцать лет, по-прежнему называли уютную комнату на втором этаже в задней части дома «детской». Миссис Уэстли любила там шить или читать.
там — для неё это были драгоценные воспоминания; старый книжный шкаф всё ещё был забит игрушками и детскими книжками; у кукол Тибби был свой уголок; на столе в эркере лежали инструменты для рисования Изабель, а на открытых полках были выставлены драгоценные «образцы» Грэма, все аккуратно подписанные и перемешанные с коллекцией военных трофеев. «Починить
детскую» означало бы внести такие изменения, каких дом Уэстли никогда
не видел! Все лица были очень серьёзными.

"Для дяди Джонни это было бы несложно!"

Изобель, Джип, Грэм и Тибби, каждый по-своему, обожали дядю Джонни.
Джонни. Поскольку их собственный отец отсутствовал по шесть месяцев в году,
дядя Джонни часто исполнял двойную роль: отцовского советника и
снисходительного дяди.

"И он был так болен, — добавила Тибби.

"Я могу хранить свои вещи в своей комнате." Грэму эта идея понравилась.

«Полагаю, я могу рисовать в отцовском кабинете — даже если свет там не такой хороший». Изобель, у которой под всеми её маленькими уловками была честная душа, в глубине души понимала, что это не такая уж большая жертва, потому что она уже много недель не брала в руки карандаши для рисования, но она нарочно сделала свой тон жалобным.

— Полагаю, мы всё равно можем там поиграть? — спросила Джип.

— Конечно, можем, — заявила её мать. — Мы поставим ту маленькую старую кровать, что стоит в кладовой.
— Как её зовут? — Джип нахмурилась.

Миссис Уэстли показала на письмо.

«Джерард Трэвис. Какое милое имя! И она твоего возраста, Джип!»

Но Джип не обрадовался этому факту.

Затем миссис Уэстли, довольная тем, что дети, пусть и нехотя, согласились на перемены в их доме, сунула письмо обратно в конверт. «Я сейчас же напишу дяде Джонни», — сказала она и
Она поспешила выйти из комнаты, возможно, немного испугавшись тучи, которая
заметно омрачила лицо Изабель.

"Я думаю, это ужасно," — воскликнула Изабель, когда поняла, что мать её не
слышит.

"Что ты так кипятишься? Как бы тебе понравилось, если бы рядом была
другая девочка?"

— Если бы это был _я_, — высокомерно поправила Джип. — Думаю, может быть, это будет мило.

 — Когда она приедет, тебе не понравится! И, наверное, дядя Джонни будет любить её больше, чем любого из нас. Это ещё больше разожгло ревность бедной Изобель.

«Что ж, я просто не буду обращать на неё внимания, как если бы она была...
«Постоялица!» — у Изобель было очень смутное представление о том, как обычно обращаются с постоялицами.
 «И глупо думать, что дядя Джонни будет любить её больше, чем нас, — она просто бедная девочка, которую ему жаль».

 «Как ты думаешь, горные люди одеваются не так, как мы?» — спросила Тибби.


 «Наверное, нет».Грэм тут же ответил: «Да, глупышка, она наденет козлиную шкуру и будет
повизгивать».

«В любом случае, — Изабель вяло поднялась, — мы не хотим забывать о дяде
Питере…»

«И о нашем престиже, — мучительно перебил Джип. «И мы не можем вести себя ужасно по отношению к ней, потому что это заденет чувства дяди Джонни».

Тибби внезапно увидела светлую сторону этой тучи.

"Послушайте, будет забавно посмотреть, как она не сможет ничего сделать!"

И, как ни странно, такова человеческая природа в раннем подростковом возрасте, что предложение маленькой
Тибби принесло удовлетворение троим остальным. Лицо Джип прояснилось, и она тряхнула головой, словно говоря, что больше не собирается об этом беспокоиться!

«Пойдём, Изабель, я угощу тебя в «Уоде».

«Возьми и меня с собой», — взмолилась Тибби.

Джип заколебался. «У меня всего тридцать центов…»

«Ты всё равно должен мне десять», — настаивала Тибби.

Грэхем, внезапно проявив щедрость, снял напряжение.
высокие финансовые показатели. "О, давайте все пойдем - я постою за вас троих!"




ГЛАВА V

ЖЕЛАНИЕ ДЖЕРРИ СБЫВАЕТСЯ.


Джерри, конечно, никогда не узнает, как тяжело пришлось мистеру Джону
работать, чтобы ее "желание" сбылось. С тех пор она предпочитала думать, что просто стояла на Скале Желаний и загадывала желания!

 Однако она заметила и ей стало немного любопытно, что каждый раз, когда мистер Джон приезжал в Саннисайд, они с её матерью разговаривали вполголоса, так что, даже находясь рядом с ними, она не могла
Она не слышала ни слова из того, что они говорили, и после этих разговоров
её мать была очень бледной и снова и снова без всякой причины
крепко обнимала её и целовала, как Джерри называл, «грустным» поцелуем.

Однажды днём миссис Аллан пришла с Джоном Уэстли, и её
мать, к её негодованию, отправила её в Нотч с посланием для старой миссис Тид, которое не казалось ни капли важным. После её возвращения Джон Уэстли пригласил её взять с собой Бигбоя и Пепперпота на Ведьмину поляну, потому что, по его словам, «ему нужно было кое-что ей сказать!»

День был чудесный. Август разукрашивал своими яркими красками
склоны гор и долины; повсюду было мягкое сияние. Оно
отражалось на оживленном лице Джерри.

Джон Уэстли указал вниз, в долину, где "сияющая" дорога Джерри
убегала и исчезала из виду. Они могли видеть автомобиль, похожий на пятнышко, быстро движущееся
по ней.

«Ваша дорога там, внизу, уходит в сторону от горы и тянется
всё дальше и дальше, а потом, через очень долгое время, приведёт меня обратно домой. Я уезжаю в
четверг».

Джерри разочарованно отвернулся. Каждый день из двух недель, проведённых Джоном Уэстли
Поездка в Миллерс-Нотч принесла ей неизмеримое удовольствие и волнение.

"Миссис Аллан собирается вернуться со мной — она жила в моём городе, знаете ли. Она не была дома несколько месяцев, и я буду рад её компании."

Джерри смотрел на далёкую дорогу. Через некоторое время точек, которые были автомобилями и за которыми она любила наблюдать, становилось всё меньше и меньше.
Дни станут холоднее, начнутся занятия в школе, выпадет снег и
завалит тропы, и она, Милая и Малыш-Папа будут заперты в Саннисаде
на недели и недели. Её лицо омрачилось.

— А теперь слушай очень внимательно, Джерри, и держись за мою руку, чтобы не упасть с горы! Ты идёшь с нами!

Джерри _действительно_ вцепился в его руку так, что стало больно. Она смотрела на него круглыми, удивлёнными глазами.

Он рассмеялся над её недоверием. — Твоё желание сбывается! Ты собираешься
прокатиться вон по той дороге в моем автомобиле, который должен прибыть сюда
завтра, прямо по другую сторону горы, и дальше, и
дальше ... тогда ты останешься на всю зиму с моими племянницами и пойдешь с ними в
школу...

Дыхание Джерри превратилось в возбужденный вздох.

"О, это не может ... быть... правдой! Мама никогда бы мне этого не позволила".

"Это правда! Матери всегда готов сделать вещи, которые
будет лучше для их девочки. Миссис Аллан и я убедил
ее----"

Но Джерри с криком "ура" уже мчалась по тропинке, Бигбой и
Пепперпот следовали за ней по пятам. Она перепрыгнула через маленькую калитку, ведущую в
сад, и, словно маленький вихрь, налетела на свою мать, сидевшую в
качалке на крыльце. Крепко обняв её, она попыталась выразить
безумную радость, и её лицо полностью скрылось в материнских
плечо, чтобы она не увидела быстрых слез, которые застилали глаза ее матери
.

Это было в понедельник - у нее было всего три дня, чтобы собрать свой скромный гардероб
и задать тысячу вопросов, касающихся
девочек Уэстли (Грэм была совершенно забыта) и школы. То есть
были чудесные, долгие разговоры с матерью, сидя рядом с ней, один
руки в ней, - торжественно переговоры, которые должны были задержаться в сердце Джерри
всю свою жизнь.

"Я никогда не хотел делать ничего такого, мамочка, Милая, что сделало бы тебя
хоть самую малость, самую малость несчастной!" Джерри сказал после одного из
во время этих разговоров она вдруг прижала руку матери к своей щеке.

В среду днем она заявила мистеру Джону, когда он приехал из
Коббла, что она «готова». Она сказала это немного задыхаясь — ни один
крестоносец древности, отправляясь в свой священный поход, не испытывал
такого воодушевления, как Джерри!

«Я собрала вещи, починила своё пальто и закончила мамину
куртку, которую начала шить позапрошлой зимой, и попрощалась с Роуз и
беднягой Джимми Чаббом, который ужасно завидует, потому что хотел поехать со мной».
Трой, чтобы работать в магазине своего дяди и говорит, что это заставляет его ума, чтобы
девушка увидела, прежде чем мир 'он делает, но я сказал ему, что он должен держать в
школы, даже если это была только ступень Миллера. И я почистил
Трубки Маленького папы. И я пообещал Бигбоу, Пепперпоту и Соне
, что они все смогут переночевать в моей кровати сегодня ночью. Я боюсь, что Пепперпот — он такой чувствительный — будет ужасно по мне скучать! — Джерри попыталась отогнать эту мысль; она не хотела, чтобы она омрачала её радость.

 В тот последний вечер она тихо сидела на крыльце, подперев голову рукой.
мать и в отца. Не один из них, казалось, хотела
говорить; Джерри был слишком взволнован, и ее мать знала, что она не могла
удержать дрожь от ее голоса. В девять часов Джерри заявила, что ей
просто _ нужно_ лечь спать, чтобы быстрее наступило утро. Она
поцеловал их обоих, снова и снова ее поцеловал мать, затем уходили
с ней домашние животные в ней по пятам.

До поздней ночи её мать сидела в одиночестве на краю крыльца,
глядя на звёзды сквозь пелену слёз и молясь — сначала о том, чтобы
Небесный Отец всегда-всегда защищал её маленького Джерри, а потом
тогда Он даст ей силы отпустить ребёнка на следующий день.

 Когда пришло время прощаться, все старались быть очень занятыми и весёлыми, чтобы
скрыть душевную боль, которая скрывалась за всем этим. Джон Уэстли возился с
чехлами и подушками в большой машине и велел своему шофёру упаковать и
переупаковать чемоданы.  Миссис Аллан и миссис Трэвис обсуждали обед, который
был спрятан в багажнике, как будто это был всего лишь
однодневный пикник. Джерри, забавная маленькая фигурка в
слишком маленьком пальто и осенней шляпке, которую миссис Чабб переделала из одной из своих
мать с осторожной беспристрастностью одаривала последними ласками
Бигбоя, Пепперпота, Сильверхилса, а также своих отца и мать. Затем,
в последний момент, она чуть не задушила мать своими сильными юными руками.

"Мамочка, милая, если ты так сильно меня хочешь, то пришлёшь за мной"
— прошептала она, на мгновение охваченная ужасом от осознания того, что расставание
будет долгим.

Затем, хотя её сердце чуть не разорвалось, миссис Трэвис
сумела слегка рассмеяться.

"Нужна ты нам — конечно, ты нам не нужна! Забирайся, дорогая," — и она
почти поднял девушку в багажник, где миссис Аллан уже была
удобно закреплена.

Но в этот момент Бигбой попытался запрыгнуть в машину. Когда доктор Трэвис
схватил его за воротник, он издал долгий протестующий вой.

"О, Большой Мальчик, он знает!" Позвольте мне еще раз попрощаться, - крикнул Джерри, выпрыгивая из машины.
и, ко всеобщему веселью, обнял собаку.

«Ты должна быть хорошей собакой и очень хорошо заботиться о моём милом и
маленьком папе», — прошептала она. Затем, встав, она огляделась.

"Где Пепперпот?" — с тревогой спросила она. Маленькая собачка
исчезла.

"Он подумает, что я люблю Бигбоя больше, чем его", - объяснила она, когда
забралась обратно.

Машина тронулась по неровной дороге. Джерри обернулась, чтобы помахать; пока
она могла видеть своих маму и папу, она не выпускала из рук свой маленький белый
носовой платочек. Затем она решительно посмотрела вперед.

— Знаешь, — объяснила она Джону Уэстли, сияя глазами, — когда ты чего-то желаешь и желаешь, ты должен наслаждаться этим изо всех сил.

Даже знакомые здания Нотча теперь казались Джерри другими, когда она пролетала мимо них, и она продолжала находить что-то новое повсюду.
образом. Затем, когда они свернули с неровной проселочной дороги на ее "сияющую"
дорогу, которая, конечно же, была шоссе из щебня, она оглянулась назад и вверх
Кеттл, чтобы посмотреть, сможет ли она мельком увидеть Саннисайд или
Поляна ведьм и камень желаний. Они терялись во вспышке зеленого,
и фиолетового, и коричневого.

"Разве это не забавно?" Если бы я был там, наверху, я бы увидел, как ты двигаешься, словно
пылинка! И через мгновение ты бы исчезла за углом. А теперь я и есть
та пылинка, и я не знаю, когда мы дойдём до угла. Но я всё равно
иду!

Затем её радостные размышления были прерваны внезапным и пугающим образом: из густого подлеска на обочине дороги выскочила маленькая собачка и с громким лаем бросилась к автомобилю.

"_Пепперпот!_" — воскликнула Джерри, вскакивая на ноги.

Шофёр резко затормозил, чтобы не сбить собаку. Услышав голос Джерри, маленький зверек радостно запрыгнул
в машину.

"Он бежал впереди — через Дивайд! _О_ — милый," — и Джерри
гордо обнял своего питомца.

Джон Уэстли посмотрел на Пенелопу Аллан, она посмотрела на него, и
Шофёр посмотрел на них обоих — с одним и тем же вопросом в глазах. Однако в голове у Джерри не было никаких сомнений.

"Ему придётся поехать с нами, мистер Джон, потому что я знаю, что он просто умрёт от разрыва сердца, если я... заберу его обратно!"

Затем, встревоженная нерешительностью Джона Уэстли, она убедительно добавила:
— Он очень хороший, никогда никому не мешает и стоит смирно, как только я ему скажу, и я… я…

Никто не смог бы устоять перед мольбой в её голосе.

"Хорошо, Джерри, Пепперпот тоже пойдёт."




Глава VI

НОВЫЕ ЛИЦА


«Ещё десять миль... ещё три мили... ещё пять кварталов», — сказал мистер Джон.
— говорила она время от времени, пока большая машина катилась вперёд, приближая Джерри
всё ближе и ближе к её новому дому.

 За два дня поездки Джерри почти не разговаривала; более того, у неё
не раз перехватывало дыхание.  Каждое мгновение приносило что-то новое, более чудесное, чем всё, что она когда-либо себе представляла.
Больше всего ей нравились города, через которые они проезжали, их жизнь,
суета и неразбериха, спешащие люди, мчащиеся автомобили,
блестящие железнодорожные пути, похожие на натянутые серебряные ленты,
закопчённые фабрики с дымящимися трубами, ряды домов.
по-дружески прижавшись друг к другу.

Джон Уэстли обнаружил, что зачарован, наблюдая за нетерпеливой
настороженностью ее наблюдения. Он жаждал узнать, что происходит в этих ярких глазах.
он попытался изобразить какое-то выражение, но
Джерри повернулся к нему привлекательный вид, который говорит яснее, чем
слова, которые она просто не могла сказать, как замечательно все, казалось,
ее, поэтому ему пришлось довольствоваться просмотром восхищение отразилось в
ее лицо и манеры.

Но когда мистер Джон, оставив миссис Аллан у её брата, сказал
«Ещё пять кварталов», — Джерри в предвкушении схватилась за дверцу машины. В глубине своего богатого воображения она нарисовала мысленную картину того, какими будут дом Уэстли, Изабель, Джип, Грэм и Тибби. Дом, по её представлению, напоминал картины с изображением
замков с башенками; однако, когда она увидела, что он на самом деле квадратный и
кирпичный, с маленькой железной решёткой, окружающей крошечный клочок лужайки,
она была слишком взволнована, чтобы разочароваться.

 Два маленьких резных каменных льва охраняли лестницу с обеих сторон
что вело к большой входной двери; их каменный, невозмутимый взгляд вызвал резкий
рык Пепперпота, который прижался к Джерри.

"Тише, Пеппер," — упрекнул его Джерри. "Ты не должен забывать о манерах."

Когда Джон Уэстли открыл дверь фургона, его разочарованный взгляд
окинул фасад дома. Он ожидал, что эта огромная дверь
откроется и его драгоценные племянницы и племянник выбегут навстречу, чтобы
поприветствовать его.

Он не мог знать — потому что его взгляд не мог проникнуть сквозь
плотные шторы в одном из окон второго этажа, — что за ними
Джип, Грэм и Тибби уже полчаса наблюдали за улицей.
Изобель решительно изображала полное безразличие и сидела, читая книгу,
хотя не раз украдкой поглядывала через плечо Джипа на широкую авеню.

"Вот они!" Тибби первой заметила большую машину.

— Изабель, — закричала Джип, — _посмотри_ на её шляпу!

 — Хотел бы я, чтобы она была мальчиком, — снова простонал Грэм. — Разве дядя Джонни не выглядит
великолепно? Я говорю — давайте спустимся вниз!

 Юные Уэстли заранее договорились не встречать маленькую незнакомку с
каким-либо проявлением энтузиазма.

Тибби приветствовала это предложение. - О, _лет_! - воскликнула она.

Именно в этот момент Пепперпот высказал свое неодобрение по поводу
потрепанных непогодой львов. Грэм и Джип вскрикнули от восторга.

"Смотрите! _Look_ - собака! Ура!"

"Может быть, теперь маме придется позволить нам оставить его", - добавил Грэм. — Ну же,
девочки, — он помчался к лестнице.

Их голоса разбудили миссис Уэстли. Она не ожидала, что дядя Джонни приедет раньше, чем через час. Она выбежала навстречу детям; в её приветствии не было недостатка.

"Джон Уэстли, ты выглядишь как новый человек! А это наша малышка?
Добро пожаловать в наш дом, моя дорогая. У тебя была приятная поездка? Ты оставила
Пен Аллан у Эвереттов? Как она?" Продолжая болтать, одной
рукой держа Джона Уэстли под руку, а другой - Джерри, она увлекла
их в большой холл, а затем в гостиную за ним. Круглые, сияющие глаза Джерри молниеносно окинули взглядом богатую отделку из красного дерева, мягкие ковры, похожие на тёмные лужицы на блестящем полу, длинную гостиную с янтарными шторами и три любопытных лица, уставившихся на неё из-за плеча мистера Джона.

- Джип, дорогая, - Джон Уэстли убрал длинные руки со своей шеи.
- вот тебе близнец. Джерри, этот мальчик - мой племянник Грэм.
он далеко не такой взрослый, каким кажется. А это Тибби!

Джерри сверкнул улыбкой. Они показались ей — эта неуклюжая, худая, смуглая девочка, которую дядя Джонни называл Джип, высокий мальчик с плутоватым лицом и маленькая Тибби, чьи прямые чёрные косы были такими же, как у Джип, а глаза — фиолетово-голубыми, — более удивительными, чем всё, что она видела по пути; они действительно были «лучшими из всех».

— О, — заикаясь, смеясь и волнуясь, пробормотала она, — это просто чудесно
— по-настоящему — быть — здесь. — Под её сияющим энтузиазмом предубеждение детей
растаяло в мгновение ока. Джип дружелюбно протянула руку, и Пепперпот, словно понимая всё, что
происходит, высунул голову из-под руки Джерри и вложил лапу в приветственную
ладонь Джип.

  Все засмеялись — Грэм и Тибби громко.

"Добра _me_--в _dog_!" Миссис Уэсли закричала, бросив испуганный взгляд
к Джон Уэстли.

"Отпусти его", - приказал Грэм, как будто он и Джерри старые
друзья. Джерри положил перечница и четверо детей склонилась над ним.
Пепперпот тут же встал на задние лапы и заплясал от радости.

"Он пробрался через лес и вывел нас на дорогу за много миль от
Нотча — нам ничего не оставалось, кроме как взять его с собой, — прошептал дядя Джонни
миссис Уэстли под прикрытием детского смеха.  — Ради
всего святого, Мэри, пусть он останется.

В доме Уэстли на протяжении многих лет существовало незыблемое правило:
«Собакам вход воспрещён». «Они приносят свои грязные лапы, жирные
кости и всё остальное на ковры и стулья», — постоянно жаловались
хозяева, хотя миссис Уэстли никогда не возражала против характерных следов
грязные башмачки, ни отпечатки липких пальцев на атласной обивке
и она никогда не позволяла художникам замазывать инициалы
, которые Грэм вырезал своим первым складным ножом на одной из широких
подоконники библиотеки. "Когда он станет взрослым мужчиной и уедет из гнезда"
"Это будет у меня", - объяснила она.

"Я не знаю, что миссис Хикс скажет, — довольно беспомощно ответила она,
зная, что, наблюдая за молодыми людьми, у неё не хватит духу выгнать Пеппера из их компании.

 — Послушай, Джерри, — Грэм взял Пеппера за нос, — можно я его возьму?
для моей собаки? Почти все ребята были собаки, но мама----" он взглянул
быстро в ее сторону.

С таким же успехом Грэм могла бы попросить Джерри вырезать часть ее сердца
и отдать его; однако его лицо было таким задумчивым, что она
импульсивно ответила: "Он может принадлежать всем нам!"

- Где Изобель? - крикнул дядя Джонни, оглядываясь по сторонам.

Изобель прислушивалась, стоя на повороте лестницы. Больше всего на свете ей хотелось
сбежать вниз по лестнице и броситься в объятия дяди Джонни. (У него наверняка был какой-нибудь милый подарок
для неё, спрятанное в одном из его карманов.) Но она должна была показать остальным,
что _она_ сдержит своё слово. Поэтому, в ответ на его призыв, она
медленно спустилась по лестнице с улыбкой, предназначенной только для дяди Джонни.

 Джерри подумала, что за всю свою жизнь она не видела никого
более красивого, чем Изабель! Она смотрела на неё, очарованная. На представление дяди Джонни
она ответила неловко, смутно осознавая, что взгляд Изабель был
недружелюбным. Она всем сердцем хотела, чтобы Изабель сказала
что-нибудь приятное, но Изабель, слегка кивнув, повернулась к
дяде.

— Джип, отведи Джерри в её комнату. Грэм, отнеси её сумки наверх, — распорядилась миссис
Уэстли.

— И Пеппера тоже? — воскликнула Тибби.

Но Пеппер взбежал по лестнице, развернулся на площадке и, снова встав на задние лапы, залаял. Даже миссис Уэстли рассмеялась.
— Пеппер сам отвечает на этот вопрос, — сказала она. Она повернулась к
Дяде Джонни. - Если придется выбирать между миссис Хикс и этой собакой, я
ясно вижу, что миссис Хикс придется уйти.

Джон Уэстли заявил, что он не знал, насколько "хорошо" он будет чувствовать себя вам
"домой" снова. Хотя он действительно жил в квартире в нескольких кварталах от отеля,
он всегда считал дом своего брата своим домом и проводил там
большую часть свободного времени. Миссис Уэстли заказала чай. Дядя
Джонни взял Изобель под руку и последовал за миссис Уэстли.
в уютную библиотеку.

Наверху Джерри объявлял, что ее комната просто "замечательная". Она перебегала
от одного окна к другому, восторженно глядя на соседние
крыши домов. Кирпичный двор, обнесённый стеной, с железными воротами, ведущими в переулок, казался ей заколдованным бастионом!

Трофеи Грэма, куклы Тибби, чертежные принадлежности Изабель
исчезла; в одном углу стояла маленькая старомодная белая деревянная кровать; её белоснежное льняное покрывало с вытканными розовыми розами, аккуратно собранными в пучки, придавало ей уютный вид; в глубоком кресле у эркера лежала розовая подушка; рядом с креслом стоял круглый стол; на нём лежали несколько книг Джипа и маленькая корзинка для рукоделия. А игрушки остались в старом книжном шкафу, чтобы, как решила миссис Уэстли, комната выглядела по-домашнему.
выглядит так, будто в нём действительно могла бы жить маленькая девочка! Неудивительно, что
Джерри считал всё это «прекрасным».

Когда Джип услышал внизу звон чашек, они все снова бросились вниз по лестнице, а Пеппер — за ними. Они собрались вокруг дяди Джонни, пили чай со льдом, ели маленькие пирожные с глазурью и требовали рассказать, что он чувствовал, когда понял, что заблудился на той «большой горе». «Они все такие милые и весёлые», — подумала Джерри, и, хотя Изобель не обращала на неё внимания, она, должно быть, была такой же милой, как и остальные, потому что дядя Джонни усадил её рядом с собой и взял за руку. Послеполуденное солнце проникало в длинные
окна, освещая приятным светом ряды книг на открытой
На полках Джерри чувствовала себя как дома; в больших глубоких креслах она ощущала
приятное чувство защищённости.

Именно дядя Джонни после ужина отправил Джерри пораньше спать;
хотя она заявила, что совсем не устала, он заметил,
что с её лица сошла краска.  Джип и Тибби поднялись с ней наверх; Грэм исчез вместе с Пепперпотт.

"Что ты думаешь о моей девочке?" Джон Уэстли спросил свою невестку.
Они вернулись в библиотеку. Изобель села на табурет рядом с дядей
Кресло Джонни.

"Она кажется необычайно милым, веселым ребенком. Но..." Миссис Уэстли
выглядела немного расстроенной. "Джон, может, она не скучает по дому здесь, так далеко
от своих родителей?" Ей было неприятно думать о такой возможности.

"Я думал об этом", - усмехнулся Джон Уэстли. "Я кое-что сказал об этом
ей. Как ты думаешь, что она ответила? Она подождала мгновение, прежде чем ответить мне.
как будто она тщательно обдумывала это. "Ну," - сказала она
- "В любом случае, по дому недолго тосковать, не так ли?" Как будто
это было бы похоже на корь ... или свинку. Для нее это приключение;
она мечтала об этом всю свою жизнь! Затем он рассказал о камне желаний
.

«Говорю тебе, Мэри, в этой девочке есть что-то необычное! Должно быть, в ней горит какой-то гениальный огонёк, который передался ей от родителей-отшельников. Я как никогда уверен, что в этом ребёнке есть что-то загадочное. Я общался со многими людьми, но никогда раньше не встречал такую странную семью — в таком месте». Доктор Трэвис — один из тех смертных, чьи ноги касаются земли, а голова находится в облаках. Миссис Трэвис — культурная, красивая женщина, в глазах которой всегда читается страх. А потом
Джерри — как и они обе, но совсем не похожа на них — витает в облаках,
это точно — девушка, которая во всём видит красоту, обещание и мечту — девушка-мечтательница! О ней можно придумать почти любую историю.

Как и миссис Аллан, миссис Уэстли рассмеялась над энтузиазмом своего зятя.

«Она, наверное, просто здоровая девочка, которую воспитали очень
разумные родители». Её деловой тон заставил Джона Уэстли почувствовать себя немного глупо. «Она милый, жизнерадостный ребёнок, и я надеюсь, что она будет
здесь счастлива».

«Что меня поразило, так это её полное отсутствие стеснительности и вера в
себя. В ней не было ни капли притворства — вот почему я хотел, чтобы она училась в
Линкольнской школе».

«Там на неё никто не будет смотреть — она такая невзрачная!» — выпалила Изабель.

 Её дядя быстро обернулся, удивлённый и немного обиженный её резким тоном.

- Изобель, дорогая... - запротестовала ее мать.

Затем дядя Джонни рассмеялся. "Я скорее предполагаю, исходя из моих наблюдений за
причудами вас, молодых людей, что иногда одна мелочь может сделать
популярной даже "неряшливую" девушку - тогда, если в ней есть нужные качества.,
она может быть лидером. Что это за мода, когда вы все носите эти маленькие чёрные пояски на талии, или эту мышеловку, — она ткнула пальцем в завитки красивых шёлковых волос, закрывавших её уши, — это психология, которая недоступна большинству из нас! Может быть, мой Джерри задаст новый стиль в Линкольне.

Изобель вспыхнула от негодования.

"Ну, я бы _die_ перед _И'd_ похожа на нее!" воскликнула она. "Я собираюсь
кровать". Она чувствовала себя очень Креста. Она хотела, чтобы дядя Джонни сказал ей, что
она хорошо выглядит; на ней было новое платье, а волосы причесаны по-новому
к тому же за лето она выросла. Вместо этого он заговорил
ни о ком, кроме Джерри, Джерри — и о таких глупых разговорах о том, что её глаза сияют,
словно отражают золотые видения внутри! Она ушла, едва
пожелав спокойной ночи.

Дядя Джонни мог бы что-то сказать, если бы мать Изобель
не издала долгий вздох.

"Я не всегда понимаю Изобель, — сказала она. — Она стала такой
эгоцентричной. Я буду рад, когда начнутся занятия в школе". Миссис Уэстли, как и многие другие,
другой озадаченный родитель считал школу лекарством от всех зол.

Джерри и джип были деловито распаковывать вещи Джерри и ставит
их в маленький белый бюро.

"Где Пеппер?" - спросил Джерри с внезапной тревогой. Детей
предупредили, чтобы собачка не путалась "под ногами миссис Хикс". В мгновение ока.
Джерри представилось ужасное видение какой-то жестокой судьбы, постигшей ее питомца.

"Держу пари, что он у Грэма", - возмущенно заявила Джип.

Они на цыпочках прошли по коридору и поднялись по лестнице к двери Грэма. Грэм
лежал в постели и крепко спал; рядом с ним, аккуратно укрытый одеялом, лежал Пеппер. Одна рука Грэма была протянута к собаке.

 Инстинкт подсказал Джерри, что в сердце этого мальчика живёт давняя тоска.
наконец-то он был удовлетворен. И Пеппер, должно быть, тоже это почувствовал, потому что
хотя при виде своей маленькой хозяйки у него по телу пробежала нервная дрожь
, он храбро притворился крепко спящим.

- Пусть он заберет его, - прошептал Джерри.

Но ещё долго Джерри, лежа под розово-белым одеялом, моргала, глядя на маленький кружок света, отражавшийся от электрической лампочки снаружи, и изо всех сил старалась не думать о том, что ей хотелось бы, чтобы Пепперпот была с ней, «чтобы отгонять одиночество». Ночные звуки города жужжали в её ушах. Она решительно считала про себя: «Раз-два-три».
Она считала от ста до единицы и обратно, чтобы прогнать мысли о матери и
Саннисайд из своей головы; затем, когда она почувствовала, как к горлу подступает
рыдание, она услышала, как кто-то скребётся в дверь.

"О, _Пеппер_, я так _рада_, что ты пришла!" Она прижала к себе лохматую
малютку. Она не могла позволить ему лечь на розово-белого, так она
тщательно распределите его на подножку и сложить свою верхнюю одежду для него
спать.

Как волшебно все изменилось, когда лохматый терьер прижался к
ее ногам. Преследующие тени исчезли, рыдания сменились довольным стоном.
Джерри тихонько вздохнула и уснула, вспоминая в своих мыслях смуглое, плутоватое лицо Джипа и страстно желая, чтобы утро наступило
поскорее.




Глава VII

Хайакрс


Старый Питер Уэстли, как говорили сплетники, решил построить
Хайакрс, когда услышал, что Томас Ноулз, его деловой конкурент,
купил роскошный дом на самой красивой улице города.
«Пуф!» — это было любимое выражение дяди Питера, и он так
выдыхал его сквозь свои косматые усы, что это выглядело очень впечатляюще.
"Пуф! _Я_ ему покажу!" На следующее утро он поехал в настоящий
Он затащил ошарашенного брокера по недвижимости в свою машину и
отвёз его на окраину города, где находился прекрасный участок земли,
рекламируемый как «Хайакр-Террас» и продававшийся (с учётом роста
города) по поразительной цене. В агентстве недвижимости
он был разделён на участки под застройку с «ограничениями»,
которые означали, что на участках можно было строить только отдельные
дома. Питер Уэстли
ударил по земле своей тяжёлой тростью и сказал, что возьмёт весь
участок. Продавец недвижимости ахнул. Дядя Питер снова сказал «пуф», и
сделка была заключена.

Затем он созвал архитекторов со всей страны, которые, к его
удовольствию, часами проводили время в офисе Westley Cement-Mixer
Manufacturing Company, пытаясь превзойти друг друга в утончённости и
деликатности. К счастью, он выбрал человека, наделённого как гениальностью, так и
тактом, который, сам того не зная, мог незаметно склонить старого Питера Уэстли
к своему образу мыслей. По плану этого человека новый дом рос
до тех пор, пока не стал совершенным сооружением из камня и мрамора,
окружённым большими деревьями и пологими лужайками. Ходили слухи, что
Хайакрс настолько превзошел перестроенный дом Томаса Ноулза, что
этот бедный джентльмен уволился из загородного клуба «Медоу Брук», чтобы
ему не приходилось проезжать мимо него!

Что заставило Питера Уэстли оставить Хайакрс Линкольну
Никто бы и не догадался, что в глубине его странного старого сердца
таилась привязанность к детям его племянника Роберта, которые исправно навещали
его раз или два в год, но не скрывали, что считают это ужасной скукой.

 «Я думаю, — серьёзно сказала Изабель своей семье, когда они собрались вместе, —
За завтраком, через несколько дней после приезда Джерри, «было бы неплохо, если бы мы с Джип надели чёрное…»

«_Чёрное_…» — воскликнула Джип, в изумлении расплескав какао.

"Да, чёрное. Мы должны были надеть его, когда умер дядя Питер, а теперь, когда мы ходим в школу, это покажет остальным, что мы уважаем…»

Миссис Уэстли рассмеялась, а затем, увидев, что щёки Изабель покраснели ещё сильнее,
успокаивающе добавила: «Ты правильно мыслишь, Изабель, дорогая, но
вряд ли вам с Джипом придётся сейчас надевать чёрное, чтобы
ваше уважение. Я думаю, что каждый ученик Линкольна сможет наилучшим образом добиться этого, создав
репутацию ученого, которая сделает Линкольна известным по всей
стране ".

"Изабель просто хочет, чтобы все вспомнить, она с дядей Петра----"

"Тише, Грэм".Миссис Уэстли был способ сказать "тише", которые расчистили
угрожающую обстановку сразу.

— О, разве это не будет весело? — воскликнула Джип. — Мама, можно мы возьмём
Джерри с собой сегодня утром?

— Но мне нужно воспользоваться машиной…

— Если бы вы, девочки, были мальчиками, мы бы пошли пешком, — вмешался Грэм.

 — Мы можем — мы можем! Это всего две с половиной мили. Симпсон наблюдал за ними со стороны.
— В последний раз, когда мы выезжали, спидометр показывал 100 миль в час.

Грэм вопросительно посмотрела на Джерри, и Джерри, внезапно вспомнив о
многомильном подъёме по горной тропе, по которой она взбиралась, рассмеялась в ответ.

Поскольку за последние несколько дней перед Джерри открылся новый мир, превосходящий любую сказку, ей казалось вполне уместным ходить в школу в здании, похожем на дворец. Она с восторгом думала о новой
школьной жизни, о девочках и мальчиках, которые станут её одноклассниками, о новых
учителях, о новых предметах. Годами, проведёнными в Нотче, она
Она всегда сидела впереди Роуз Смит и позади Джимми Чабба; она перешла от дробей к измерениям, а затем к алгебре, от правописания к латыни, и очертания похожих на крылья ушей Джимми так прочно засели у неё в голове, что она задумалась, не придётся ли ей теперь учиться без них. И сколько она себя помнила, всегда была только маленькая мисс Мастен, которая учила
умножению, географии и алгебре; она и другие дети, которые составляли «продвинутый класс» школы Миллера.
Нотч всегда называл её «мисс Сара». Будет ли в Линкольне кто-нибудь, похожий на мисс
Сару?

Пока они шли, Джип, храбро подстраиваясь под более размашистую походку Джерри,
рассказывала ему «всё о» дяде Питере.

"Он дядя моего отца. Отец моего отца — то есть мой дедушка — был его
младшим братом. Он умер, когда он был еще молодым человеком и дядя Петя
никогда этого не понимал. Мама говорит, что мой дед был единственным человеком, дядя
Питер когда-нибудь любил. Он всегда жил в одном и том же забавном маленьком старом домике
даже после того, как заработал кучу денег, пока не построил Хайакрес. Он был
Он был ужасно странным. Раньше я ужасно его боялась, потому что он всегда
ходил с большой тростью и ужасно на тебя смотрел! Его глаза
буравили тебя насквозь, так что ты холодела и даже не могла плакать. Я рада, что он умер. В любом случае, он был ужасно старым —
или, по крайней мере, выглядел старым. Нам просто ненавистно было ходить к нему. Старый скряга даже не дал бы нам ни одной конфеты.

«Бедный старик», — с таким чувством сказала Джерри, что Джип уставилась на неё. «Моя
мама всегда говорила, что такие люди настолько несчастны, что наказывают себя.
они сами. Может быть, он действительно хотел быть милым, но просто не знал как!
В любом случае, он отдал свой дом школе ".

Если Питер Уэстли, глядя вниз из другого мира, читал что
думал, что в ста молодых сердцах он, несомненно, должно быть находя его награда.

"Вот оно!" - воскликнул Грэм, который шел впереди.

«Школа совсем не похожа на школу», — подумала Джерри, следуя за остальными по просторной территории к зданию.
Она училась в таких красивых комнатах, где солнце, проникающее сквозь длинные окна, обрамлённые ореховыми панелями, играло в косых золотистых лучах.
бары на паркетный пол. Энтузиазм джип, правда, сделано очень все это
реально.

"Вот, Джерри, вот где третья форма обучения номер будет. Смотри,
вот геометрия. класс! О, я надеюсь, нас поместят в один класс.
Пойдем в спортзал. О, посмотри на французскую комнату — разве она не
прекрасна? Деревья за окном отбрасывали зелёные блики на
солнечный свет в комнате. «Мадемуазель скажет: «Юные леди, это
прекрасно!» Разве эти коридоры не чудесны, Джерри? О, я не могу
дождаться начала занятий в школе».

По пути в спортзал, который находился в новом крыле школы
дом, девушки встретили другую группу. Один из них отцепил себя
из оружия, обнимавший ее за талию и закинул себя в джип-х
объятия. Экстравагантность ее демонстрации поразила Джерри, но когда
Джип небрежно представила ее: "Джерри, это Джинни Кокс",
Джерри нашла себе очарован тире и "_camaraderie_" в
манеры девушки.

Были и другие знакомства и радостные приветствия; каждая пыталась рассказать,
какой «восхитительной», «прекрасной» и «шикарной» она считает новую
школу. Как и Джип, никто из них не мог дождаться открытия школы. Затем
Группа прошла мимо, и Джерри, затаив дыхание при первой встрече со своими будущими одноклассниками, запомнила только Джинни Кокс.

"Она самая смешная девочка — настоящий цирк," — объяснила Джип в ответ на вопрос Джерри. «Она всем нравится, и она лучшая нападающая, которая когда-либо была у нас в Линкольне». Всё это было странно для ушей Джерри, потому что в «Нотче» бедного Си Роби всегда называли «самым смешным» ребёнком в школе, а он был «простым». Джерри не знала, насколько ценна хорошая «нападающая» для любой школы, но она сказала себе, что Джинни Кокс ей понравится.

В спортзале девочки обнаружили Грэма с группой мальчиков. Джип
шумно поприветствовала их. Джерри, застенчиво наблюдавший за ними, подумал, что все они очень
веселые мальчики.

"Ты видишь того высокого парня там, внизу?" Джип кивнула в сторону другой группы.
"Это Дана Кинг. Изобель в него ужасно влюблена. Она не признаётся,
но я-то знаю, и другие девочки тоже так говорят. Он старшеклассник.

В этот момент мальчик обернулся. Его приятное лицо сияло от
энтузиазма.

"Давайте, ребята, — крикнул он другим мальчикам, —
давайте поприветствуем старину Питера Уэстли." И они поприветствовали его с
удовольствием!

 «Л-И-Н-К-О-Л-Н! Л-И-Н-К-О-Л-Н!
 Линкольн! Линкольн!
 Ура! Ура! Ура!
 Питер Уэстли! Пи-тер! Уэ-ст-ли!»

 Джерри задрожал до кончиков пальцев. Гип кричал вместе с остальными, как и
Джинни Кокс, который вернулся в комнату. Как весело все это
быть. Дана Кинг вела мальчиков серпантином по всему зданию
; в коридоре очередь разошлась, и появился смеющийся,
протестующий карпентер. Джерри слышал, как постепенно затихают их мальчишеские голоса
вдали.

"Прежде чем мы вернемся, давай поднимемся в комнату в башне". Так она называлась.
дети всегда отдавали предпочтение самой большой из башенок, венчавших
Многоскатную крышу Хайакреса. Лестница вела прямо на нее с
третьего этажа. Но дверь в комнату была заперта.

- Как утомительно! - воскликнула Джип, дергая за ручку. Не то чтобы она не знала
на что похожа комната в башне, но она ненавидела запертые двери - они
всегда вызывали у нее любопытство.

«Это самая красивая комната — из её окон открывается вид на весь город».
Она слегка пнула дверь, которая её раздражала. «Они сложили сюда все старые книги, бумаги и вещи дяди Питера — мама бы не
принесите их к нам домой, понимаете. Я помню, она сказала Грэм, что
ключ был в банковской ячейке. Что ж...
разочарованная, Джип спустилась по лестнице. "Мне всегда нравилась башня"
комнаты, правда, Джерри? Они такие романтичные. Неужели вы не можете просто увидеть
бедную принцессу, которая не хочет выходить замуж за любовника, за которого ей приказал выйти ее отец
, томящуюся там, наверху? Даже прикованную к стене!

Джерри содрогнулся, но картина ему понравилась. Она добавила к этому: "У нее длинные
золотистые волосы, ниспадающие на плечи, и она рвет их в своем
убожестве ".

«И она била себя в грудь и снова и снова клялась, что не выйдет замуж за ужасного злого принца…»

«И отказывалась есть сухой хлеб, который уродливый старый стражник у подъёмного моста просовывал в дверь…»

В этот момент душераздирающей истории две смеющиеся девушки подошли к входной двери. Джип нежно взяла Джерри за руку.
Она забыла о томящейся в заточении принцессе, которую сама же и отправила в темницу,
радуясь яркому солнцу, манящим бархатно-зелёным склонам Хайакрса и новому другу рядом с собой.

 «Я так рада, что дядя Джонни нашёл тебя!»




ГЛАВА VIII

ШКОЛА


В доме Уэстли каждый учебный день всегда начинался с ритуала, который когда-нибудь станет священным воспоминанием для миссис Уэстли, потому что он был связан с драгоценным детством её девочек и мальчика. Грэм называл его «проверкой». Это началось, когда дети впервые пошли в школу: Изабель и Грэм с гордостью учились в «классах», а Джип — в детском саду. Каждое утро мать со смехом выстраивала их в ряд и осматривала. Не раз бедный Грэм заявлял, что из-за его больших ушей мать всегда могла найти где-нибудь грязь; иногда
Изабель отправили причесаться, Джип — почистить зубы, а Тибби — надеть резиновые сапоги. Но после осмотра всегда следовал «на удачу» поцелуй для каждой и песня «до свидания, мама» из счастливых юных глоток.

 Итак, в этот день, который должен был ознаменовать открытие школы Линкольна,
Хайакрс, Джерри, стоял в строю вместе с остальными, и, хотя каждый из них был безупречно готов к первому дню в школе, миссис Уэстли
со смехом потрепала Грэма за уши, с улыбкой вспомнила чопорность Изабель, с любовью пригладила непослушные чёрные локоны Джипа и
глядя на Джерри, она думала о том, что дядя Джонни сказал о ней.
глаза, в которых отражались золотые мечты изнутри. И когда она назвала Тибби
"малышка", никто из них не мог знать, что, когда она посмотрела на них и
поняла, что начинается еще один год, это вызвало легкую душевную боль
глубоко внутри нее.

"Ну разве матери не забавные?" размышляла Джип, пока они с Джерри шли по
улице. Они предпочли пройтись пешком.

«О-о-о», — Джерри пришлось взять себя в руки. «Я думаю, они великолепны!»

«Я имею в виду, они такие _придирчивые_. Когда у меня будут дети, я просто...»
— Оставь их в покое. Мне всё равно, как они будут выглядеть.

— Но тебе-то не всё равно, — рассмеялся Джерри. — Потому что ты их полюбишь. Если бы наши матери не любили нас так сильно, я думаю, они бы оставили нас в покое. Это было бы ужасно!

Накануне вечером Джерри почти не спал от волнения. И теперь, когда великий момент был близок, она была одержима страхом, что «не будет знать, что делать». Страх усилился, когда Джип увлек её в толпу шумных девушек, которые толпились в гримёрках. Затем, когда зазвонил звонок, её поспешно увели.
остальные поднимались по широкой лестнице. Она мельком увидела Гипа впереди,
окружённого приятелями, которые пытались в кратчайший срок поделиться
впечатлениями от прошедшего лета. Она отчаянно искала знакомое лицо.
Она мельком увидела Джинни Кокс, которая улыбнулась ей поверх дюжины
голов, а затем убежала вместе с остальными.

  В актовом зале царила атмосфера веселья. нетерпеливые лица
мальчиков и девочек улыбались преподавателям, сидевшим строгими рядами на
сцене; преподаватели улыбались в ответ. До самого конца звучала волнующая музыка.
Ученица нашла своё место. Затем, как только доктор Кейтон, величественный директор, поднялся на ноги, мальчик, в котором Джерри из своего угла узнала Дану Кинга, выскочил вперёд, взмахнул обеими руками в воздухе, явно призывая: «Давайте, ребята!» — и сводчатый потолок зазвенел от радостных возгласов.

 Доктор Кейтон поприветствовал учеников несколькими приятными словами. Раздались новые возгласы, а затем все запели. Джерри показалось всё это очень забавным. Она
подумала, что «собрать»«Ли» всегда была такой. Она вдруг вспомнила, как
волновалась бедная мисс Сара, если в той душной классной комнате в Нотче раздавался хоть малейший шум.

"Смотри, это новая учительница физкультуры. В конце — Барбара Ли," — взволнованно прошептала
соседка Джерри.

Джерри с интересом посмотрел на неё. Во всём преподавательском составе она не нашла никого, хоть немного похожего на бедную мисс Сару. В школе Миллера, конечно, не было спортзала, поэтому не было и помощника учителя физкультуры. Джерри представлял, что учитель физкультуры должен,
обязательно будь чем-то вроде юной амазонки с сильным, суровым лицом. Мисс
Ли была стройной и походила на одну из школьниц.

Он всегда был обычай в школе Линкольна, на вернисаже, в
назначить новых учеников на попечение старших. Эти задания были
размещен на досках объявлений. Джерри этого не знала: она не знала,
что Изобель Уэстли назначили её «опекуншей». Перед собранием
Изобель прочитала её имя в списках и тут же заявила: «Я просто
_не буду_! Пусть она живёт так, как может». Поэтому, когда собрание закончилось,
Джерри беспомощно плыла по течению, уныло пихая локтями то тут, то там, слишком стесняясь, чтобы задавать вопросы, и отчаянно пытаясь подавить желание сбежать. Она завидовала уверенности, с которой другие, даже новенькие, казалось, знали, куда им идти. Она не видела Джипа после того мимолетного взгляда на лестнице.

 Внезапно чья-то рука коснулась ее руки, и, обернувшись, она увидела Барбару Ли. Добрая улыбка на лице мисс Ли заставила её губы слегка дрогнуть.

"Потерялись, моя дорогая?"

"Я... я не знаю... где..."

«Ты новенькая? Как тебя зовут?»

«Джерард Трэвис».

«О, да. Где твоя опекунша?» — с этими словами мисс Ли подошла к доске объявлений, висевшей в коридоре. Она прочла имя Изабель.

"Тебя приписали к Изабель Уэстли. Странно, что она оставила тебя одну. Пойдём со мной в библиотеку, Джеральд.

Теперь Джерри поняла, почему всем остальным «новичкам» было так легко
найти своё место — у них были наставницы. Она попыталась подавить
лёгкое чувство обиды из-за того, что Изобель её бросила.

 Библиотека, залитая солнечным светом в это золотое утро, была пуста. Мисс
Ли пододвинула два стула к длинному столу.

"Садись сюда, Джерольд. А теперь расскажи мне всё о своей прежней школе, чтобы мы могли
определить тебя в класс." И она ободряюще похлопала Джерри по руке.

 Джерри было очень легко разговаривать с мисс Ли. Она рассказала о работе, которую
выполняла в «Нотче». Мисс Ли слушала с интересом и, ничего не зная о жизни Джерри дома и о его матери, с некоторым удивлением.

"Я думаю, ты мог бы сразу пойти в младший класс, хотя ты..."

"О, разве я не могу быть в комнате Джипа?" — в ужасе воскликнул Джерри.  "Я имею в виду Джипа Уэстли. Понимаете, она единственная девушка, которую я хорошо знаю.

Барбара Ли, несмотря на то, что она старалась выглядеть очень взрослой и
достойной, как и подобает учительнице, хорошо помнила, как много значило в школьной жизни быть рядом со своим «приятелем». Поэтому она рассмеялась, и этот смех согрел сердце Джерри.

"Я думаю, что, возможно, это можно устроить, — сказала она тоном, который указывал на то, что она поможет. — «Мы пойдём к доктору Кейтону».

Даже после долгого разговора с доктором Кейтоном мисс Ли не оставила
Джерри. Когда они выходили из кабинета, она уверенно прошептала
Джерри: «Доктор Кейтон считает, что тебе лучше пойти в классную комнату третьего класса — для
по крайней мере, семестр. Соответственно, она провела ее в один из кабинетов поменьше
. И там Джип улыбнулась и поманила ее к свободному столу
рядом с собой. Но мисс Ли отвела Джерри в свои классы; она представила
ее мисс Бриггс, учительнице геометрии, затем мисс Грей с отделения
английского языка, а затем в кабинет французского и Древней истории
класс. Сбитый с толку, Джерри отвечал на бесчисленные вопросы и регистрировался
ее имя снова и снова.

— Ну вот, дорогая, на этот семестр ты устроена, по крайней мере, — заявила мисс
Ли, когда они вышли из последнего класса. — А теперь возвращайся в свою комнату и
«Сядь за ту парту, которую Джип Уэстли приготовил для тебя».

Приписанная к классам, со своей партой и Джипом под боком, Джерри почувствовала себя настоящей линкольнщицей, и её несчастная застенчивость исчезла, как по волшебству. Во время последовавшей за этим долгой перемены, забыв о неудачных получасах, с зарождающейся уверенностью, порождённой чувством «принадлежности», она искала других «новеньких» девочек. Среди них была Патриция
Эверетт, которая подошла прямо к Джерри.

"Я знаю, что ты Джерри Трэвис. Я племянница тёти Пен Эверетт Аллан. Я
сошла с ума, решив поехать в Коббл-Маунтин. Это совсем рядом с твоим домом, не так ли
это?" Так искренне было ее интересом, что Джерри чувствовал, как будто она была
вдруг окружен богатством дружбы. Патрисия, казалось, знала
всех остальных - почти все они были девочками-скаутами в ее отряде; она
познакомила Джерри со столькими девушками, что бедный Джерри не мог вспомнить ни одной
ни единого имени.

Джинни Кокс, заметив Джерри с другого конца комнаты, бросилась к ней.

- Ты собираешься записаться в баскетбол, не так ли? Конечно, вы правы.
 Подождите здесь, я позвоню Мэри Старр. Она убежала и вернулась, не дав Джерри перевести дыхание.
Она привела с собой высокую девушку с приятным лицом, которая
В руке у неё была маленькая записная книжка в кожаном переплёте.

Она записала в неё имя Джерри и ушла.

"Мисс Трэвис, вы запишетесь на хоккей?" Джерри, находясь в знакомой обстановке,
с готовностью согласилась. Её имя было записано в другую книгу. Её перехватила другая девочка. Она записалась на плавание. Она заметила, что остальные вокруг неё делали то же самое. Патрисия привела к ней девушку, которую она
представила как Пегги Ли. У Пегги тоже был блокнот.

"Вы запишетесь в дискуссионный клуб, мисс Трэвис?" она спросила:
достоинство, что клеветали на нее шаловливый взгляд.

У Джерри перехватило дыхание; она никогда в жизни не участвовала в дебатах, но ведь
она и в баскетбол никогда не играла.

"О, пожалуйста, подпишитесь. Мы все участвуем, и это ужасно интересно," — взмолилась
Патриция. И Джерри подписалась на участие в дебатах.

"Когда же я найду время, чтобы изучать латынь и геометрию? Я знаю, что я
будет глупо в этом", - воскликнул Джерри, в тот вечер, до Уэстли
семья. Она говорила с такой подлинной убежденности, что все смеялись.

Дядя Джонни "заглянул". Ему не терпелось, как будто он сам был школьником
, услышать о том, что пережили дети за день.
Хотя они все говорили одновременно, ему удалось понять почти всё, что они
рассказывали.

"А ты, Джерри-девочка, что ты обо всём этом думаешь?"

Поскольку она чувствовала себя маленькой каплей в очень большой луже, Джерри
просто не могла ничего сказать. Но её глаза сияли. В разговор вмешался Джип. «Джерри могла бы быть младшим, если бы захотела, но она собирается какое-то время пожить в моей комнате. И они записали её на _всё подряд_!»

Джерри, не знавшая традиций Линкольна, не понимала, что это дань уважения.

 Потом она задумалась, когда же, при таком количестве дел, она найдёт время
за Цицерона и геометрию.

"Кто у тебя? Косой?"

"Грэм!" — воскликнула миссис Уэстли. "Я не потерплю, чтобы ты так разговаривал со своими учителями!"

Грэм покраснел; он знал, что в этом вопросе его мать всегда была непреклонна.

— О, мисс Бриггс — она ничего, мне она нравится, но все ребята называют её так.

 — Как ты думаешь, они будут называть мисс Ли прозвищем?

 Джерри показалось, что это было бы кощунством — она была слишком милой!
 Дяде Джону пришлось выслушать о ней всё. Ему было очень интересно, он
не знал, что она достаточно взрослая, чтобы преподавать.

— Но она совсем не похожа на неё, — объяснил Джип.

Затем Грэм неожиданно спросил Джерри: — Послушай, Джерри, кто был твоим опекуном?

Лицо Джерри сильно покраснело. Она поймала на себе вызывающий взгляд Изабель. Она
не хотела отвечать; даже в маленькой школе Миллера Нотч не терпел болтунов.

«С-старшая. Она не смогла меня найти».

Бедняжка Джерри — небрежный вопрос Грэма охладил её энтузиазм. Почему
Изабель не нашла её? С той душевной теплотой, которая была неотъемлемой
частью самой атмосферы Линкольна, почему Изабель в одиночку стояла
отстранённо? Она посмотрела на Изабель — та была так хороша собой, когда оживлённо разговаривала с дядей Джонни. Наблюдая за ней, Джерри подумала, что предпочла бы, чтобы Изабель любила её, а не кого-то из тех милых девушек, которых она встретила в Хайакрсе, — Патрицию Эверетт, Джинни Кокс, Пегги Ли, Кейнет
Рэндольф...

«Я просто заставлю её», — поклялась она, собирая свои новенькие блестящие школьные
тетради. И эта торжественная клятва помогла Джерри преодолеть множество трудностей в
будущие школьные годы.




 ГЛАВА IX

 ТАЙНАЯ ДВЕРЬ


 Новая жизнь Джерри складывалась удачно. Она чувствовала себя увереннее.
как Джерри Трэвис, а не как сказочное существо, живущее в золотом
мире, который она создала вокруг себя, загадав желание на волшебном камне. Она не могла найти ни минуты, чтобы не тосковать по дому; дважды в неделю она писала Милой и Малышу-Папе длинные каракули, которые опозорили бы её в глазах мисс Грей с английского отделения, но выражали такое безмерное счастье и довольство, что миссис Трэвис с небольшим сожалением отбросила опасения, что Джерри будет одиноко вдали от неё и Саннисайдского дома.

 После первой недели учёбы девочки и мальчики привыкли к тому, что
Грэм называл это «копать». Геометрия казалась Джерри не такой уж сложной,
Цицерон был похож на прекрасного старого друга, Джип был с ней на уроках английского и
истории, Джинни Кокс тоже была на одном из её уроков, и Джерри с каждым днём
нравилась она всё больше. Патриция Эверетт учила её играть в теннис, пока не начались
баскетбольные тренировки.

Были приятные прогулки в школу и из школы по городским
улицам, кипучая жизнь которых никогда не переставала восхищать Джерри; весёлые
перемены, когда девочки собирались за длинными столами и обедали; а потом
послеобеденная игра на
Спортивное поле в Хайакрсе.

 Представлял ли себе старый Питер Уэстли, сидя в одиночестве в своём большом пустом доме, как будет выглядеть Хайакрс после того, как десятки юных ног протопчут его бархатистую поверхность? Возможно, ему нравилась эта картина; возможно, даже тогда в его залах эхом отдавались юные голоса;
возможно, он чувствовал, что эти юные жизни, которые переступят порог дома, построенного им, и выйдут в мир мужчин и женщин, будут в каком-то смысле принадлежать ему, у которого никогда не было ни сына, ни дочери.

 Однажды днём Джип и Джерри задержались в школьном здании, чтобы подготовиться к
Урок истории по материалам, которые они должны были найти в библиотеке. Джип
ненавидела учиться; сонную тишину комнаты нарушали
приятные крики с детской площадки снаружи. Она бросила карандаш
и потянулась всем телом.

"О боже, Джерри, давай остановимся. Мы можем спросить обо всём этом у мамы."

Джерри был не прочь поддаться искушению. Ей тоже было трудно сосредоточиться на «Тридцати одной династии».

 Джип наклонился к ней. «Я тебе скажу — давай пойдём на разведку. Там есть комнаты, которые мы никогда не видели».

В течение последних шести месяцев рабочие перестраивали заднее крыло Хайакрса в лаборатории. Перестройка ещё не была завершена. Джип и
Джерри перелезали через материалы, инструменты и небольшие кучки мусора,
заглядывая любопытными носами во все углы. Время от времени Джип останавливался,
чтобы задать рабочему несколько вопросов. Они бродили по подвалу,
где через несколько недель должен был появиться полноценный механический цех и
столярная мастерская. Затем они нашли лестницу, ведущую на верхние этажи,
и взбежали по ней.

 «О, Джерри Трэвис, хотел бы я посмотреть на тебя со стороны», — рассмеялся Гип, когда они
Джерри остановился на третьем этаже.

"У тебя тоже лицо грязное, — возразил он.

"Разве это не весело? Это совсем не похоже на школу, не так ли? Интересно, будут ли они когда-нибудь использовать эти комнаты. Давай поиграем в прятки. Я
закрою глаза и посчитаю до двадцати, а ты спрячешься, и мы не должны издавать ни звука!
Что, знаете ли, очень трудно сделать, когда играешь в прятки.

Очарование Джип — а в этой долговязой девочке было много очарования — заключалось в её неуёмной энергии. Джип была уверена — и все её знакомые знали об этом — что найдёт возможность «повеселиться» самым
Непростые обстоятельства. Никто, кроме Джипа, не мог знать, как весело играть в прятки в коридорах и комнатах третьего этажа Хайакреса — особенно когда нужно было ступать очень тихо и прикусывать
губы, чтобы не издать ни звука!

Настала очередь Джерри быть слепой. Она прислонилась рукой к узкой раме картины с изображением Джорджа Вашингтона, которая висела на стене в повороте коридора. Прижавшись лицом к руке, она
почувствовала, как под её давлением слегка сдвинулась картинка. Испугавшись, она
Джерри отступила назад. Медленно, словно подталкиваемая невидимой рукой, панель
выдвинулась в коридор.

"Джип_..." — воскликнула Джерри так резко, что Джип в мгновение ока
появилась из своего укрытия. "Смотри, что я сделала!" Джерри показалось, что
всё здание может медленно и величественно обрушиться вокруг неё.

"Ради всего святого," — воскликнула Джип, уставившись на неё. Она отодвинула панель. - Это
дверь! Джерри Трэвис, это потайная дверца! Она просунула голову в
узкое отверстие. - Джерри... - она нетерпеливо протянула руку.
- Смотри, это лестница ... потайная лестница!

Джерри просунула голову внутрь. Через щель наверху просачивалось достаточно света, чтобы
девочки могли разглядеть узкие винтовые ступеньки. Они были очень
крутыми и достаточно широкими, чтобы по ним мог протиснуться только один человек.

"Давай, Джерри, давай..."

"Джип, ты не знаешь, куда это тебя заведет ..." Джерри внезапно вспомнил
их бедную принцессу в ее темнице.

— Глупенькая, нам ничего не может навредить! Пойдём. Закрой панель — вот так. Я пойду первой. Она пошла вперёд, а Джерри осторожно крался за ней на цыпочках.

 Дверь наверху поддалась, когда Гип толкнул её, и, к их удивлению,
девушки оказались в комнате в башне.

Это была квадратная комната с покатым потолком и узкими окнами;
в ней не было ничего необычного. Джип и Джерри огляделся
их, слегка разочарован. Возможно, с его подстилки из старого
мебель, сундуки книг, кипы журналов и газет, в мансарде
в каком-то доме. Сквозь запылённые окна тонкими полосками пробивался октябрьский солнечный свет, паутина причудливо свисала
с потолка. Появилось отверстие, ведущее к потайной лестнице.
Внутри комнаты находился встроенный книжный шкаф, на полках которого
теперь была навалена куча отвратительных безделушек, которые миссис Роберт
Уэстли отказалась брать к себе домой.

 «Ну, в любом случае, это весело — иметь потайную лестницу», — решила Джип,
нахмурившись при виде того, что она мысленно назвала «хламом». — Как ты думаешь, зачем дядя Питер его встроил?

Джерри не мог ничего объяснить.

"Может, нам стоило кому-нибудь рассказать?"

Джип презрительно отмахнулся от этой мысли — расстаться со своим драгоценным секретом — и
рассказать всем, что за внушительным портретом Джорджа Вашингтона скрывается _секрет
дверь_? Да даже мама и дядя Джонни не могли этого знать — это был их
собственный секрет!

"Я бы сказала, что _нет_. По крайней мере, — добавила она, — не сейчас. Думаю,
я Уэстли и имею право подняться сюда." Этот аргумент показался Джерри очень убедительным.

«О, у меня есть грандиозная идея», — Джип подтащил Джерри к выцветшему
креслу у окна и плюхнулся в него так сильно, что вокруг них поднялось
облачко пыли. «Давай создадим тайное общество — как ужасные старые
Сфинксы».

В школе Линкольна не разрешалось создавать братства и сестринства, но
Время от времени возникали тайные группы мальчиков и девочек, которые
некоторое время держались вместе, а затем исчезали из школьной истории. Одной из таких групп были Сфинксы. Они были досадливо
таинственными, и ходили мрачные слухи, что их выходки, если бы о них стало известно,
ни в коем случае не получили бы одобрения преподавательского состава Линкольна.
Изобель была сфинксом, самым верным своим клятвам, так что все уговоры и подкуп, на которые только способны изобретательные умы Грэма и Джипа, не помогли вытянуть из неё ни крупицы правды.

 Конечно, Джерри пробыл в Линкольне достаточно долго, чтобы знать всё об этом
Сфинксы. И она знала также, что Джип хотела предложить общество, которое
было бы похоже на Сфинксов только в том, что оно было тайным. Она не могла быть
одной из тех третьеклассниц, не разделяя общего презрения
второкурсниц к Старшим Сфинксам.

"Видишь ли, мы можем встречаться здесь - раз в неделю. И давайте создадим тайное общество, которое будет готово служить Линкольну, рискуя жизнью, — как те тайные группы людей на Юге после Гражданской войны.

Джерри, конечно, заявил, что предложение Джипа было «прекрасным».

«Мы проведём настоящее посвящение, когда все поклянемся в верности
Школа Линкольна навсегда, и у нас будут плакаты, и это будет так весело, что все будут гадать, где мы встречаемся. И у нас будут ужасно смешные вывески.

 «Как мы это назовём?» — спросила Джерри, стыдясь того, что не может предложить ничего для этого плана.

 «Давайте назовём это «Вороны и Змеи» — это звучит ужасно, а мы совсем не будем такими». А ползучая змея — такой ужасный символ, и её легко нарисовать.
— Мозг Джипа работал молниеносно, проявляя инициативу.

 — Кого мы спросим?

Дип назвал несколько имён. Все они были девочками из третьего класса.

— А мы не можем попросить Джинни Кокс?

Джип задумалась. — Нет, — решительно ответила она. — С ней было бы весело, но она слишком дружна с Мэри Старр, а Мэри Старр — Сфинкс. Мы не можем её просить.

Джип, конечно, была права, подумала Джерри, но ей хотелось, чтобы Джинни Кокс тоже пригласили.

— Давай спустимся вниз. О, разве это не весело? Поклянись, Джерри Трэвис, что
даже раскалённые щипцы не заставят тебя выдать наш секрет!

 — Ничто не заставит меня рассказать, — пообещал Джерри. Они
крадучись спустились по лестнице, осторожно вернули Джорджа Вашингтона на
место, на цыпочках прошли на первый этаж и вышли на солнце.

Так зародился тайный орден «Воронов и Змей».
Джип собрала различные символы, впечатляющие своей жутью, и на следующий день во время занятий передала с помощью
шепчущих объяснений и ожесточённого обмена записками приглашения
шести другим девочкам присоединиться к новому ордену. А после окончания уроков
восемь учеников предпочли остаться в школе, якобы для занятий; восемь голов
наклонились над длинным дубовым столом в библиотеке, пока не был
обеспечен безопасный проход в пустынные коридоры наверху. Затем Гип и Джерри
Джип подвела новых Воронов к потайной двери, где могильным шёпотом
взяла с каждого из них торжественное обещание, что они не раскроют
секрет потайной лестницы. Один за другим, затаив дыхание от
волнения, они поднялись в комнату в башне, где Джип с нелепой
торжественностью созвала на первое собрание Воронов и
Змей Линкольнской школы.

[Иллюстрация: ОДИН ЗА ДРУГИМ, ЗАТАИВ ДЫХАНИЕ ОТ ВОЛНЕНИЯ, ОНИ
ПОДНЯЛИСЬ В БАШНЮ]

 Все «Вороны» согласились с Джипом, что их тайное общество должно дать клятву
чтобы защитить и служить духу Линкольна; затем, покончив с этим, они с жаром принялись обсуждать планы «закусок».

«Давайте по очереди приносить еду».

«Как часто мы будем встречаться?»

«Давайте встречаться каждую среду. Мелодия всегда печёт пироги по вторникам, и, может быть, я смогу уговорить её испечь ещё несколько», — предложила Патриция Эверетт.

"И танцевальный класс в спортзале. тогда нас никто не заметит".

"У нас должны быть ножи, вилки и все такое, как в обычном клубе!"

"И президент, и секретарь".

- Я должна быть президентом. Тон Джип был решительным.

Остальные Рейвенс дружелюбно согласились. «Конечно, ты должна быть. И
Джерри может быть секретарём, потому что она помогла найти эту шикарную комнату».

«Девочки, на следующем собрании пусть каждая принесёт нож, вилку, ложку, тарелку
и чашку».

— О, разве это не будет весело? — Ворона крутанулась на цыпочках самым
непарламентским и нептичьим образом.

 — Мы с Пэтом принесём угощение в следующую среду, — заявила Пегги.  — Кто-то
должен начать.

«Если мы решили всё, что должны были решить, то заседание
объявляется закрытым», — и без дальнейших формальностей Джип вкратце изложил
Первая встреча Воронов подошла к концу. После весёлых полчаса они
на цыпочках спустились по тайной лестнице, Джордж Вашингтон вернулся на своё место на стене, а восемь девочек разошлись по домам,
и их сердца буквально разрывались от волнения.

 В тот вечер за обеденным столом Джип, очевидно, тайком подал знак
Джерри. Она опустила одну руку, слегка повернув её по спирали,
и положила на другую руку, переплетя первые два пальца.

"О! О! Это тайный знак, который ты сделала, — воскликнула Тибби.

"Ну, может быть, это", - ответил слуга, положив свою ложку в суп с
предполагалось, равнодушие.

"Некоторые глупые девчонки общество, бьюсь об заклад," поставить на Грэма с мучающей
Грин.

Джип ушел в возрасте, когда дразня Грэма мог потревожить ее.
Она улыбнулась, чтобы показать, как мало ее волнуют его слова.

— Когда-нибудь ты поймёшь, мой дорогой брат, глупы мы или нет, —
ответила она с прекрасным достоинством. — _Мы_ не то общество, которое
организовано просто для _развлечений_! — Это, конечно, было оскорблением в адрес Сфинксов.
Изабель внезапно проявила активный интерес к дискуссии.

— Вы просто подражатели, — заявила она с уничтожающим презрением, которое
заставило Грэма встать на защиту Джипа.

Неудивительно, что Джерри ни минуты не скучал в доме Уэстли!

— Не думай, — бросил он через стол Изабель, — что раз у тебя в волосах волны, то ты — целый океан!

— Забавный малыш, — парировала Изабель, изо всех сил стараясь сдержать гнев.
 — Мама, я думала, ты заставишь Грэма перестать использовать этот ужасный сленг!

 — Это не сленг — это идиоматический английский, — добавил Грэм, озорно улыбаясь матери.  Он усмехнулся.  — Ты бы слышала Дона
Блэк на уроке геометрии. Сегодня урок. Он встал и сказал: "Два треугольника
равны, если две стороны и включенный угол одной равны".
_respectfully_ с двух сторон, и когда мы все смеялись, он обижался, как
кошка!"




ГЛАВА X

ДИСКУССИЯ


"Джип, как ты думаешь, что случилось?" Джерри судорожно сжал
Джип взяла его за руку, когда они встретились за дверью кабинета. Джерри не стал дожидаться,
пока Джип "подумает". "Мое имя выбрано для участия в дебатах - в эту пятницу
вечером! Мисс Грей только что сказала мне. Я занимаю место Сьюзен Мартин.

"Что за забава?.."

Джерри хотел сочувствия. "Совсем не забава! Я напуган до смерти".

Прозвенел звонок, и Джип убежала в свой класс, оставив Джерри сидеть за партой и с тяжёлым сердцем размышлять о стоящей перед ней задаче. Она никогда в жизни не произносила ни слова; с тех пор, как она приехала в Хайакрс, она с восхищением слушала еженедельные обсуждения актуальных тем, завидуя тому, с какой лёгкостью мальчики и девочки в классе участвовали в них. Она задавалась вопросом, сможет ли
она когда-нибудь привыкнуть к большим скоплениям людей настолько, чтобы
разговаривать перед ними. Теперь мисс Грей, размахивая перед её лицом маленькой
Розовая бумажка, которая нанесла весь этот ущерб, подталкивала её к испытанию.

 Однако в простом детстве Джерри, проведённом на тропах Кеттл-Маунтин, было много такого, что придало ей неукротимую храбрость перед лицом любых трудностей. . Настоящего страха — той ужасной паники, которая превращает самое стойкое сердце в трусливое, — Джерри никогда не знала. То, что она иногда называла страхом, было лишь лёгким волнением от ожидания.

.Однажды, когда ей было двенадцать лет, она в одиночку осмелилась подняться на Роки-
Пойнт в поисках первого в этом году земляничного дерева. Наступила весна.
Она добралась до нижних склонов горы, но её мягкая рука лишь слегка
трогала верхний слой льда и снега. Когда она поднималась по тропе,
глухой грохот предупредил её о приближении лавины. У неё была лишь
мгновенная передышка, чтобы решить, что делать: если она вернётся
по своим следам, её наверняка настигнет лавина! Рядом с ней был
высокий скалистый утёс, выступавший из лесистого склона тропы; на нём
она могла бы укрыться. В отчаянной спешке она взобралась на него и, цепляясь за шероховатую поверхность,
увидела, как тонны льда и снега пронеслись мимо неё, сотрясая её укрытие.
выкорчевывая более мелкие деревья, складывая их в фантастические фигуры у
более крепких. Когда Джерри смотрела на это, у неё перехватило дыхание от
восхищения, а не от ужаса; она не осознавала угрозу
Смерти; она видела только, как её любимый Котёл сердито стряхивает
старую Зиму со своих могучих плеч.

Итак, пока Джерри сидела в кабинете, хмуро уставившись в одну точку прямо перед собой, её дух медленно поднимался, чтобы принять вызов дебатов. Всем остальным пришлось пережить то же самое.
"во-первых", легкость пришла к ним только с практикой, напомнила она себе.

Кроме того, было приятно волнующе оказаться после школы в окружении
группы заинтересованных одноклассников, у каждого из которых было свое предложение.

"Просто держите руки крепко за спиной", - предложил один из них.

"Я чуть не задохнулась во время одного из дебатов", - смеясь, вспоминала Пегги Ли.
«У меня во рту была конфета от кашля, чтобы голос звучал ровно, и когда подошла моя очередь, я так испугалась, что не смогла её проглотить, и мне пришлось говорить с этой штукой во рту, и каждые пару минут она выпадала, и
«Чуть не задушила меня! О, это было ужасно. Я не верю в эту историю о
Демосфене и камешке».

«Я бы взяла речи знаменитых ораторов и попрактиковалась в них. Так твои слова будут звучать величественно!»

«Ни на кого не смотри — просто держи глаза поднятыми вверх», — заявила Пэт
Эверетт, чей опыт ограничивался чтением четырёх французских
стихотворений перед комнатой, полной любящих родителей, в школе-интернате
мисс Приндл.

Все эти советы Джерри серьёзно восприняла. Джип вызвался помочь
ей. Джип был гораздо больше озабочен тем, чтобы она занималась искусством
ораторское искусство, чем то, что она должна была привести убедительные аргументы в свою пользу. Из библиотеки Уэстли Джип вытащила книгу «Знаменитые речи знаменитых людей». Свернувшись калачиком в глубоком кресле-качалке в комнате Джерри, она листала страницы.

"Послушай, Джерри, разве это не грандиозно? «Давайте остановимся, друзья, давайте почувствуем
трепет сердца, предшествующий битве, давайте услышим
приказ наступать, давайте увидим яростную атаку, сверкающие
штыки, несущихся лошадей, ослепительное…»

«Но, Джип, это не имеет отношения к Филиппинским островам!»

— Конечно, нет — по крайней мере, всё это про лошадей и штыки — но
вы могли бы сказать: «Давайте сделаем паузу» — и взмахнуть рукой — вот так! Вот,
он снова это сделал, — она провела пальцем по другой линии, — это звучит
прекрасно; так... так вроде бы... спокойно.

Джерри ухватилась за всё, что могло звучать «спокойно». Поэтому, после того как она
собрала аргументы, которые должны были убедить слушателей в том, что Филиппинским
островам следует предоставить независимость, она опробовала их за
тщательно закрытыми дверями, а Джип был строгим и безжалостным критиком.

"Помашите рукой, когда вы говорите: «Давайте остановимся и подумаем…» О,
Это великолепно! Попытайся ещё раз, Джерри, — помедленнее. У тебя всё получится!


Верный энтузиазм Джипа укрепил уверенность Джерри. Для неё это тоже было дополнительным стимулом, ведь дядя
Джонни должен был быть одним из судей. Она хотела сделать для него всё, что в её силах. Школьные недели пролетали одна за другой, и каждая из них была полна радостей, которые Джерри
понимала лучше, чем кто-либо из других девочек и мальчиков. Её благодарность
Джону Уэстли выросла до таких размеров, что ей не терпелось
как-нибудь услужить ему. Однажды она сказала Джипу, что
она хотела бы каким-нибудь образом спасти ему жизнь (предпочтительно, конечно, пожертвовав своей собственной), но, поскольку дядя Джонни, казалось, был чрезвычайно осторожен на дорогах с автомобилями и трамваями, а дом Уэстли был слишком огнеупорным, чтобы в нём мог случиться большой пожар, и в ноябре не могло быть и речи о наводнении, бедная Джерри тщетно ждала своего звёздного часа. Однажды, когда она попыталась рассказать об этом дяде
Джонни, смущённо, словно догадываясь о её чувствах, притянул её к себе.


"Джерри-девочка, ты делаешь достаточно для моих девочек, чтобы они отплатили мне за это"
за всё, что я сделала. Она не могла знать, что всего за вечер до этого миссис Уэстли рассказала дяде
Джонни, как Джип и Тибби перенесли свои парты в комнату Джерри, и добавила:

"Джип и Тибби никогда не ссорятся с тех пор, как появилась Джерри. Она умеет всё сглаживать — думаю, это из-за её жизнерадостности. Джип не такой
поспешный и упрямый, а Тибби уже не плакса, как раньше.

За день до дебатов Изабель попросила Джерри показать ей аргументы, которые она подготовила.

"Возможно, я смогу добавить кое-какие заметки, которые помогут вам," — снисходительно объяснила она.

Бедный Джерри впал в трепет радости за явным интересом Изобель.
Она побежала в свою комнату и взял у нее из стола листы бумаги по
которые были аккуратно написаны каждый шаг своих рассуждений. Она надеялась, что Изобель
сочтет их хорошими.

- Можно мне взглянуть на них в школе? - Спросила Изобель, забирая их.

Джерри согласился бы на что угодно! Весь тот день её сердце согревала мысль о дружелюбии Изабель. Как маленькое облачко, омрачавшее счастье её жизни у Уэстли, было осознание того, что Изабель её недолюбливает; Джип была её тенью, Тибби — её
обожающая рабыня, между ней и Грэмом было осознание того, что они оба разделяли преданность Пеппер. Миссис Уэстли относилась к ней так же по-матерински, как и к своим собственным девочкам, но Изобель все эти недели сохраняла скрытое безразличие и холодность, которые ранили сильнее, чем резкие слова. Теперь, — сказала себе Джерри, — Изобель, должно быть, немного её любит!

 В пятницу вечером Джерри обнаружила, что дебаты Линкольна были популярным событием в школьной жизни. Пришли все девочки и мальчики Линкольна.
На сцене преподаватели создавали впечатляющий фон для
трое судей. Было расставлено шесть пустых стульев, по три с каждой стороны, для
участников дебатов, которые должны были подняться на сцену в конце
соло скрипки, открывавшего программу.

В дальнем конце комнаты Кора Стэнтон, старшеклассница, стояла с Джерри и
мальчиком, который представлял позитивную сторону дебатов. Кора была красиво
одет в голубой тафты, с желтой розой небрежно закреплен в ее
пояс. Её волосы были завиты, и Джерри уловил запах духов.
Затем она заметила изящную маленькую ножку, выставленную вперёд, чтобы лучше показать
Лакированная кожаная туфля и синий шёлковый чулок. Впервые с тех пор, как она приехала в Хайакс, Джерри задумалась о своей внешности.
 Её охватило жгучее чувство стыда, когда она представила, как нелепо будет выглядеть, если подойдёт ко всем в своём коричневом поплиновом платье, которое, как она теперь знала, отличалось от всех остальных платьев, которые она видела в школе. И Джерри не могла выбросить из головы ту блестящую туфлю! Её собственные ноги в прочных чёрных туфлях с квадратными носами
начали приобретать такие слоновьи размеры, что, когда прозвучал сигнал
когда пришло время выступающим идти вперёд, она едва могла тащить их за собой!

 Насколько более весомыми могли бы быть её аргументы, если бы на ней было красивое платье, как у Коры Стэнтон, если бы она могла сидеть в кресле и улыбаться, как Кора Стэнтон, глядя на знакомых девочек, а не скрещивать и разгибать свои ужасные ноги!

После паузы, которая показалась Джерри бесконечной, Кора Стэнтон встала и
изящно поклонилась сначала судьям, а затем зрителям.
Участники дискуссии договорились между собой, на какой позиции они будут стоять в споре
Каждый из них должен был рассказать о чём-то своём: Кора Стэнтон должна была описать условия на Филиппинских островах до того, как их захватили Соединённые Штаты, Джерри должен был показать, что сделали Соединённые Штаты и насколько Филиппинские острова были готовы к самоуправлению, а Стивен Кёртисс должен был завершить аргументацию в пользу положительного ответа, доказав, что для поддержания безопасного баланса сил между восточными странами мира необходимо, чтобы Филиппинские острова были самоуправляемыми.

После аплодисментов, которыми встретили Кору, воцарилась тишина. Джерри сел
откинулась на спинку стула с чувством, похожим на облегчение - все началось. Она
поймала легкую улыбку дяди Джонни, которая придала ей смелости. Она должна
внимательно выслушать то, что сказала Кора.

Но когда Кора, очаровательно непринужденная, заговорила чистым голосом, Джерри
застыл, парализованный бурей изумления, неверия и гнева, которая
нахлынула на нее. Кора Стэнтон слово за словом излагала аргументы, которые она подготовила и записала на этих листах бумаги!

А в первом ряду сидели Изабель и Эми Мазерс, прижимая к губам платки, чтобы сдержать смех.

Бедняжке Джерри было очень легко распознать предательство. Она была слишком
сердита, чтобы чувствовать себя обиженной. И, что важнее всего, она была слишком растеряна,
потому что, когда настала её очередь, что она должна была сказать?

Она лихорадочно искала в своей голове что-нибудь ясное и связное по этой отвратительной теме, но всё, что приходило на ум, было: «Давайте сделаем паузу, давайте почувствуем трепет сердца, предшествующий битве, давайте услышим приказ наступать, дикую атаку…»

Она не услышала ни слова из того, что произнёс первый выступающий с отрицательной стороны, но последовавшие за этим аплодисменты привели её в жалкое состояние.
сознание.

Она каким-то образом поднялась на ноги - ее ступни по-прежнему были вдвое больше, чем у нее.
) - и шагнула к краю платформы. Тысяча черных и белых пятен
которые были глазами, носами и шляпами заплясали перед ней;
она услышала сдавленное хихиканье из первого ряда. И тут из всего этого выплыло
напряженное лицо Джип. Джип встревоженно наклонилась немного вперед.

Джерри судорожно сглотнул. Откуда-то раздался голос, совсем не похожий на её собственный: «Вам показали, что сделали Соединённые Штаты...».
 (нет, нет — это сказала Кора Стэнтон!) «Я имею в виду, что мы должны вернуться (это
это было совершенно ново) для - я имею в виду - идеалы Америки были перенесены
для..." (о, Кора Стэнтон сказала именно это)! Джерри поперхнулся. Из-За
ужас исказил искаженное мукой лицо Джип. Она вздернула подбородок, она должна была сказать
_ что-нибудь_----

"Давайте остановимся (ах, наконец-то знакомая местность) ... Давайте остановимся ..." Последовало
ужасное молчание. «Давайте сделаем паузу и... и... давайте сделаем паузу...»

С последним словом все слова застряли у Джерри в горле! Она судорожно
потянулась обратно на своё место. Если бы они только
рассмеялись — эта толпа в зале. Но эта тишина...

Затем, прежде чем кто-либо успел пошевелиться, Дана Кинг, второй выступающий с
негативной стороны, вскочил на ноги и разразился речью, которая, очевидно,
была направлена на то, чтобы отвлечь внимание от бедного Джерри.
 И что-то в его искренности, в его безрассудном отходе от темы дебатов, чтобы добиться своего,
вызвало всеобщее восхищение. Как человек, очнувшийся от ужасного кошмара, бедная Джерри очнулась
от своего позорного оцепенения; она забыла об Изабель, сидевшей в первом ряду, и
хлопала вместе с остальными, когда Дана Кинг закончила.

Затем она решила оправдаться в ответной речи! В голосе Даны Кинг
она уловила что-то похожее на огонь. Теперь она осознавала, что в комнате
находятся только два человека — Джип и дядя Джонни. Она повернулась,
когда снова встала, чтобы заговорить, и посмотрела прямо на дядю
Джонни. Теперь в её голове не было шума от слов; она просто противопоставила аргументам своего оппонента все те, что подготовила сама, — Кора Стэнтон, которая выучила их в последний момент, как попугай, обнаружила, что в ответ на них она совершенно беспомощна.

Дана Кинг, снова заговорив, упомянула о том, как «убедительно мисс Трэвис ловко опровергла аргументы отрицающей стороны, оставив ему лишь одно предположение, на которое он мог бы опереться», — и тогда Джерри с чем-то похожим на благоговение решил, что он самый милый мальчик, которого она когда-либо знала.

 Когда судьи объявили, что победила утверждающая сторона, раздались бурные аплодисменты. И было немного ворчания по поводу того, что Дана Кинг
«продала» его сторону.

 Джерри, желая скрыть своё унижение, постаралась уйти, не
встретившись с дядей Джонни. Конечно, она не могла ускользнуть от Джипа, который заявил
отважно и дерзко заявила, что она была «великолепна».

Джип не следила за адресом Коры Стэнтон, поэтому не догадалась, в чём дело, а Джерри не могла ей сказать — Джерри не могла никому сказать. Потому что, если бы она сказала, это привело бы к Изабель, а Изабель была племянницей дяди Джонни. В тот самый момент дядя Джонни разговаривал с Изабель и Эми Мазерс в передней части актового зала, и он стоял, положив руку на плечо Изабель.

Но, оставшись одна в своей комнате, бедная Джерри дала волю обуревавшей её страсти. Она яростно сорвала с себя коричневую
Джерри сорвала с себя поплиновое платье и швырнула его в угол.

"Уродливая, отвратительная, мерзкая, старая вещь! Я её ненавижу!" Конечно, она ненавидела не только
поплиновое платье! За ним последовали и ненавистные туфли. "Я ненавижу _всё_ в себе! Я хочу, чтобы завтра никогда не наступило! Я хочу..." Джерри бросилась лицом вниз на кровать.
«Как бы я хотел оказаться дома!»




ГЛАВА XI

ТЁТЯ МАРИЯ


«Письмо от тёти Марии», — объявил Грэм, появляясь в дверях маленькой гостиной своей матери с большим квадратным лавандовым конвертом в руке. Он осторожно держал его большим и указательным пальцами и, насколько
— Я бы посоветовал, мама, надеть мой противогаз, прежде чем открывать его! — сказал он, как можно дальше отведя от себя свой вздёрнутый нос.

Джип и Тибби громко рассмеялись над его остроумием. Миссис Уэстли потянулась за конвертом.


"Бедная тётя Мария, она, должно быть, так рада, что война закончилась и она может получить своё любимое французское саше."

Изабель присела на подлокотник маминого кресла.

"Поторопись, мама, прочитай его."

"Держу пари, она собирается навестить нас," простонала Джип.

"Не жди, что мы будем тратить деньги, сестрёнка! Она никогда не пишет, кроме тех случаев, когда
собирается приехать. Сообщи мне новости, мама; это будет небольшая поездка на
год или больше?

Миссис Уэстли подняла смеющиеся глаза от открытого письма.

"Она говорит, что приедет в следующую среду, чтобы провести с нами несколько дней. Она
очень сожалеет, что, должно быть, это все - она направляется в Нью-Йорк, чтобы
проконсультироваться с известным специалистом по нервным расстройствам. Она передает привет "прекрасным
детям ".

Джерри было очень любопытно - никто никогда не упоминал о какой-либо тете Марии! Поэтому Джип
и Грэм поспешили объяснить, что тётя Мария была не настоящей тётей, а «всего лишь» крёстной Изобель и доставляла неудобства младшим Уэстли.

«Она не дарит нам подарки», — заключил Грэм.

"Она забыла все, что она 'не обещаю И клянусь, когда Изабель
был крещен. Значит, у нее было пристрастие к крестникам; она часто ходила вокруг да около.
Выбирала девочек с голубыми глазами. Она была подругой
Бабушки Дункан, и мама не могла ей отказать. Всего у нее их девять.
и она всегда дарит им одно и то же ".

«И каждый раз, когда вы её видите, у неё новая причуда», — добавил Грэм. «Однажды она была суфражисткой, но перешла на другую сторону, потому что суфражистки не подавали чай на своих собраниях, а антифеминистки подавали. Однажды она строила дом для
«Одинокие женщины», а в другой раз она организовывала бедных продавщиц, которым мало платили, а в следующий раз…

 — Мама, послушай, — вмешалась Изабель. Она взяла письмо у матери и перечитывала его. — Она пишет, что следующей весной поедет во Францию и думает взять с собой одного из своих крестников.
Она изучает французский и хочет, чтобы мы говорили с ней по-французски, пока она здесь
----

- Ну, я думаю, что нет! - Я буду есть на кухне, - пообещал Грэхем.

Джип начала хихикать. "Давай скажем кучу забавных вещей в
По-французски — как когда Сью Перкинс перевела «искусственные зубы молодого человека», и мадемуазель выгнала её из класса.

«Мама!» — Изабель быстро соображала. «Я должна быть той крестницей, которую она выберет». Она не посчитала нужным объяснять семье, как были исключены остальные восемь. — Разве это не было бы чудесно? — Но её прекрасному видению
угрожало озорство, написанное на лицах Джипа и Грэма. — Мама, ты не заставишь детей пообещать, что они будут хорошо себя вести?

 — _Детей_… — фыркнул Грэм.

«— Если они будут вести себя ужасно, как всегда, когда приезжает тётя Мария,
они испортят все мои шансы!» — Изабель была искренне расстроена.

 «Моя дорогая, — рассмеялась её мать. — Не стоит так быстро строить воздушные замки в Испании — или
во Франции. Я не уверена, что разрешила бы тебе поехать с тётей
Марией». Но Джип и Грэм должны пообещать, что будут очень добры к тете Марии.
потому что она пожилая леди...

"Но, мама, она не совсем старая; она просто ... забавная!"

"В любом случае, Джип, она будет нашей гостьей".

"_май_ им пообещай, мама..."

"О, ты думаешь только о себе..." - заявил Грэм.

«Дети, давайте не будем портить эту субботу, беспокоясь о тёте Марии.
Несмотря на то, что иногда она очень старается, я знаю, что каждый из вас поможет сделать её визит приятным, и мы не будем обращать внимания на её маленькие странности.  Кто
хочет поехать со мной на рынок?»

Джип и Джерри с готовностью согласились; Тибби нужно было пойти на урок плавания;
Грэм собирался в Хайакрс на футбольную тренировку; Изабель сказала, что
предпочла бы остаться дома; «одна из девочек» обещала позвонить, объяснила она
несколько уклончиво.

Миссис Уэстли с трудом подавила вздох, скрыв его за улыбкой; Изабель
Живя так далеко от остальных членов семьи, она, казалось, никогда не хотела
участвовать в их делах. Её матери всегда так нравилось брать с собой
старшую дочь, и она не верила, что настанет день, когда Изобель откажется
ехать с ней.

 Проезжая по городу с Джерри и Джипом, миссис Уэстли,
всё ещё думая об Изобель, внезапно повернулась к Джерри.

— Как, должно быть, твоя мама скучает по тебе, дорогой, — сказала она. Джерри был поражён.

"О, ты так думаешь? — с тревогой ответила она.

"Я имею в виду... я просто подумала... материнская любовь — такая ненасытная,
дорогая.

«Ну…» — Джерри, задумавшись, попыталась вспомнить точные слова, которые когда-то использовала её мать. «Когда я была маленькой, мама рассказывала мне историю. Она говорила, что её сердце — это маленький сад с очень высокой стеной, построенной из любви, и что я жила там, счастливая, как только можно быть счастливой, потому что всегда светило солнце, всё было ярким, а стена защищала от всего ужасного. Но в стене были ворота с защёлкой наверху; мне пришлось вырасти, прежде чем я смог поднять защёлку и пройти через
стену, — и она тоже посадила над маленькими воротами красивые цветы, так что
что, возможно, я не найду её! Мне всегда нравилась эта история, но однажды я
спросила маму, что она будет делать, если я найду калитку и выйду из
сада всего на несколько минут, и она ответила, что в саду будет очень тихо,
но солнце продолжит светить, потому что наша любовь будет там. Теперь,
когда я стала старше, я думаю, что понимаю эту историю, и, возможно,
приход сюда был похож на прохождение через калитку. Но если это _действительно_ похоже на сказку,
то мама знает, как сильно я её люблю, так что она не будет _ужасно_
одинока — разве что совсем чуть-чуть.

«Какая прекрасная история», — глаза миссис Уэстли заблестели. «Я бы хотела
— Послушала бы я, как она это рассказывает! Когда-нибудь я хочу познакомиться с твоей мамой, Джерри.

Это была такая приятная мысль — её дорогая мама знакомится с миссис Уэстли,
которая почти так же хороша, как её мама, — что лицо Джерри снова просветлело. Она ответила на пожатие миссис Уэстли нежным прикосновением.

Если не считать первого ужасного испытания в лице своих одноклассниц и
обиды из-за недоброжелательности Изабель, Джерри почти не пострадала от позора
дебатов. И она обнаружила, что девочки не смеялись над ней, а завидовали,
потому что Дана Кинг так благородно пришла ей на помощь!

"Ты бы видела лицо Изобель Уэстли - она была _furious_", - призналась ей Джинни
Кокс. И Джерри не была бы человеком, если бы не она.
Не ощутила мгновенный трепет удовлетворенной мести.

Внимание младших Уэстли было сосредоточено в течение
прошедших дней на приближающемся визите тети Марии. Изобель была очень встревожена
мрачными намеками, которые Джип и Грэм обронили в разное время
. У одного из друзей Грэма была ручная змея, и Грэм попросил одолжить её «только до среды».

«Это укрепит её нервы лучше, чем любой старый доктор», — высокомерно заявил Грэм.

«Мама, ты их слышишь?» — почти со слезами на глазах спросила Изабель.

 Изабель лелеяла радужные мечты; она даже как бы невзначай сказала нескольким девочкам в школе, что «в июне я поеду за границу с моей крёстной, миссис Корнелиус Дринкуотер — вы знаете, её мать была троюродной сестрой маркиза Баланкура, и у семьи есть прекрасный замок недалеко от Ниццы». Конечно, мы будем жить там какое-то время.
Такая маленькая ложь, решила Изобель, никому не повредит! Она лежала без сна ночью, уставившись в полумрак своей комнаты.
Она представляла, как идёт под руку с тётей Марией по длинным коридорам отеля, в Оперу, в маленькие французские магазинчики, едет с тётей
Марией по Булонскому лесу и гуляет по Елисейским полям,
поощряемая восхищёнными взглядами и завистью. И, возможно, через родственников тёти
Марии (в темноте было очень легко представить, что маркиз де Баланкур
существует) она могла бы познакомиться с красивым, отважным молодым человеком.
Француз, который сходил бы по ней с ума, и это было бы так весело.
пишу домой девочкам.----

"Грэм", - голос миссис Уэстли стал очень строгим. "Ты не должна играть
ни единого проступка перед тётей Марией!

"Но, мама, она может оставаться здесь и дальше..."

"Если вы будете очень хорошо себя вести, — миссис Уэстли слегка покраснела, потому что знала, что «покупает» своих детей, — пока тётя Мария здесь, я отведу вас всех в «Страну грёз».

"Мы обещаем! Мы обещаем!" - последовало горячее согласие.

"Я скажу Джо, что мне не нужна его змея", - сказал Грэм.

"Я не буду смеяться все время, пока она здесь", - заявила Джип.

"Мы будем вести себя как ангелы, мама", - хором воскликнули они, и они действительно имели это в виду.

Приезд тёти Марии за час до ужина был просто катастрофой
величественный. Таксист (лёгким усилием воображения легко превращающийся в лакея в форме) выгрузил полдюжины сумок и
коробок; затем из такси вышла стройная маленькая горничная в чёрном
платьице с ковриком под мышкой, корзинкой в одной руке, квадратной кожаной коробкой,
книгами и журналами в другой. Затем постепенно появилась тётя Мария: сначала фиолетовая шляпа, украшенная покачивающимися фиолетовыми перьями, затем очень красное лицо, надменно отвернувшееся от кучера, которого она называла «разбойником». Ящики и коробки из фиолетового бархата свисали и хлопали вокруг неё.
а широкая мантия из горностая, накинутая ей на плечи, придавала ей королевский вид, без которого картина была бы испорчена!

«Разве она не _вели-ко-лепна_?» — прошептала Джип Джерри, когда они заглянули через плечо миссис Уэстли.

Джерри считал тётю Марию очень величественной — она была похожа на герцогиню из «Алисы в Стране чудес», только гораздо более царственной. Ей казалось, что вся семья Уэстли должна была склонить головы до
самого пола, но вместо этого миссис Уэстли самым неформальным образом
обнимала пурпурную и горностаевую мантию!

"----_такой_ шлейф — _позор_ для правительства, но тогда
правительство, я полагаю, разваливается на куски! И этот жалкий
грабитель - таксист! Боже мой! _ - Она вдруг вспомнила свой французский:
"Дорогая моя, милые младенцы!" Она бормотала свои новоприобретенные фразы
с небольшим гортанным акцентом. Она сияла над ним, великодушие (как
стала герцогиня) в каждый кивок фиолетовые шлейфы. Кончиками своих толстых, унизанных драгоценностями пальцев она коснулась щеки Изабель. «Ты как никогда хороша, моя дорогая!»

 «Мы так рады, что вы здесь, дорогая тётя Мария», — ответила
 Изабель, запинаясь.

«Тётя _Мари_, моя дорогая. Я отказалась от доброго имени, которое мне дали при крещении. Нужно идти в ногу со временем, и хотя Мария, возможно, была достаточно хороша для моей прабабушки, мои родители не предвидели, что она едва ли подойдёт _мне_!» — пурпурные складки заметно вздулись. «Перегрин, отнеси мои сумки наверх».

Это явно было больше, чем мог сделать один Перегрин. Это был долгожданный
сигнал к общему наступлению — и не слишком рано; один взгляд на Джипа и
Грэма подсказал, что ещё мгновение — и они бы не выдержали!

Перегрин взял одну сумку, Грэм схватил две, а Джип и Джерри потащили одну
между собой. Процессия поднялась по лестнице в гостевую комнату.
 Джип и Джерри услышали, как тётя Мария позади них объясняла, что на самом деле Перегрина
звали Сара!

«Я изменила её имя — Перегрин гораздо более «шикарная». Я сама учу её французскому.
Через некоторое время она будет похожа на французскую горничную, и у неё будет здравый смысл, присущий уроженцам Индианы, которого нет у этих французских горничных-однодневок. Это _очень_ хорошая идея — _я_ так думаю».

 С тех пор Перегрин для девочек всегда была Перегрин-Сара.

Миссис Уэстли, глядя за ужином на чопорные, серьёзные лица своих детей, не могла сдержать смех. Грэм мрачно уставился в свою тарелку, Джип, безукоризненно одетый, говорил только хриплым шёпотом, а Джерри выглядел немного напуганным — что бы она сделала, если бы герцогиня заговорила с ней? (Не то чтобы это было опасно; тётя
Мария, если не считать фразы «из дебрей наших гор, как интересно»,
почти не замечала её.) Изабель сидела рядом с тётей Марией и была
нервно-внимательна.

Тётя Мария в своём вечернем платье выглядела ещё более «герцогиней», чем обычно. Украшения
Она блистала в пышной копне белоснежных волос, которые, словно корона, обрамляли её голову. (Грэму всегда хотелось ткнуть пальцем в это чудо, чтобы посмотреть, не лопнет ли оно и не расплющится ли, как игрушечный шарик.) Драгоценности сверкали на шнуровке её платья и на пальцах. Она сидела очень прямо, как и подобает даже воображаемой герцогине, и вела беседу. Это было очень легко, потому что все соглашались со всем, что она говорила, заметила Изобель с трогательным энтузиазмом. За своей улыбкой миссис Уэстли
думала о том, что Мария Дринкуотер была очень глупой женщиной!

Тетя Мария проводила большую часть своего времени ругая "правительство". Что было
почему, она объяснила, что она едет во Францию. Чиновники в Вашингтоне
просто сидели там отпуская все к чертям! "_ посмотрите_ на
цены! Нас _крадывают_ рабочие - фактически крадут каждое мгновение
нашей жизни!" Она сцепила руки и трагически закатила глаза
вверх. «Сорочка из китайского шёлка — едва ли годится для
«Перегрина» — _пятнадцать долларов_! А Конгресс только и говорит, что о Лиге
Наций! Ах, боже мой!»

Грэм, уловив мимолетный проблеск смеха в глазах матери,
Он медленно и торжественно подмигнул, а затем снова опустил взгляд на свою тарелку.

"Скажем, что нам нужно заниматься," — прошептал Джип Джерри, когда семья
направилась в библиотеку.  Даже Грэм обрадовался этому предложению.  Когда они
подошли к тёте Марии, чтобы попрощаться, она ткнула каждого из них в щёку.

"Не собираешься подождать, чтобы выпить с нами кофе?  _Так_ разумно — это вредит
здоровью! _Nice_ дети! Bon soir, Editha. Bon soir, Elizabeth.
Как тебя зовут, дитя мое? Жеро? Родственное имя. Bon soir, Graham!"

"Она единственное существо во всем мире, которое называет меня Эдитой и
Тибби Элизабет, — с отвращением воскликнула Джип. — Вот почему я просто не могу её выносить!

Оказавшись в безопасности в комнате Джерри, Джип сбросила с себя «светскую» манеру поведения, сделав несколько сальто на бело-розовой кровати.

"Ура, Джерри, мы не увидим её до завтрашнего вечера!
Перегрин-Сара отнесёт ей завтрак на подносе. Разве Изабель не забавная, когда пытается быть хорошей маленькой крестницей? Ради всего святого, что это такое?

По коридору пронёсся дикий крик, затем из библиотеки донеслись пронзительные вопли!

Из уважения к тёте Марии Пепперпот была заперта в
третий этаж. Он бы счёл разлуку со своими любимыми хозяином и хозяйкой очень неприятной, если бы не обнаружил на столе Грэма коробку с белыми мышами, которую Грэм принёс из гаража днём. Чтобы скоротать время, Пеппер развлекался, мучая пойманных мышей. Когда Грэм застал его за этим приятным занятием, он так поспешно спрыгнул со стола, что коробка упала на пол. Падение разбило коробку; бедные мыши, обезумев от страха, бросились вниз по лестнице и по коридору, Пеппер
в погоне, а Грэм отчаянно пытался поймать их всех. Конечно,
погоня привела прямиком в библиотеку!

 Тетя Мария, испугавшись, уронила драгоценную вазу, которую рассматривала, на пол, где она разбилась на сотню осколков. С
воплем и удивительной ловкостью она взобралась на диван. Мыши покружили по комнате и выбежали через другую дверь,
 а Пеппер и Грэм последовали за ними. В кладовой Грэм поймал Пеппера; миссис
 Хикс с помощью своей метлы поймала двух мышей, но
третья сбежала. Гип и Джерри, стоявшие на перилах, слушали, как
Изобель и миссис Уэстли в библиотеке, прикрыв рты ладонями, чтобы сдержать смех, услышали, как
они пытаются успокоить бедную тётю Марию!

"Мы не обещали, что Пеп будет вести себя хорошо," — проворчал Грэм, когда они заперли
Пепперпота в наказание — и для защиты — в шкафу с одеждой Джерри.

Час спустя Джерри услышал, как Изобель за дверью гостевой комнаты
желает тёте Марии спокойной ночи. Джерри подумала, что она не винит
Изобель за то, что та хочет поехать за границу с тётей Марией; было бы очень
прекрасно путешествовать с такой замечательной леди и с Перегрином! Она надеялась,
что Пеппер не испортила всё!

В доме Уэстли воцарилась тишина. Дверь открылась и закрылась, и по коридору
прозвучали неуверенные шаги. Джерри, полусонный, подумал, что это, должно быть, верная и рассудительная Перегрин-Сара, которая на ощупь пробирается на третий этаж после того, как уложила Герцогиню в постель. Затем тишину пронзил дикий вопль — вопль, который вернул перепуганного Перегрина, Сару, Грэма, который в два прыжка спустился по лестнице, Изабель, миссис Уэстли, Джипа и Джерри к двери гостевой комнаты!

 В центре комнаты, трагически прижав руки к сердцу, стояла
С открытым ртом, готовая снова закричать, стояла дрожащая тётя Мария. Лишённая
королевских атрибутов, она представляла собой жалкое зрелище; на её бюро лежал
снежный пушок, а из-под ночной шапочки, теперь печально съехавшей набок, выбивались
клочья жёлто-серых волос. Её округлое тело было тепло укутано в скромную фланелевую
ночную рубашку с высоким воротом и длинными рукавами. И, что самое странное, её лицо было покрыто квадратиками и полосками пластыря!

"Сара!" (Теперь это был не Перегрин.) "Глупая, стоишь тут как
_идиотка_ — мои нюхательные соли! Неужели _никто_ не вызовет врача? У меня сердце..."
Она снова взвизгнула. - Это проклятое место! Эти... отродья!

- Мария Дринкуотер, ты можешь успокоиться настолько, чтобы рассказать нам, что
произошло? - миссис Уэстли слегка потрясла обтянутые фланелью
плечи.

- _счастливилось_... - рявкнула тетя Мария. «Разве недостаточно того, что моё пищеварение портят собаки, мыши и мальчишки, но — о, моё бедное сердце, — найти _мышь_ под моей подушкой…»

Если бы дети не онемели от вида уродливого морщинистого лица тёти Марии, они бы наверняка закричали! Третья маленькая мышка нашла убежище в постели тёти Марии!

Сапсан-Сара и миссис Уэстли провел большую часть ночи служения
напрасно тетя нервы Марии. На следующий день, неумолимый, она покинула его.
сумка и багажа.

Бедная Изобель, так лопнул прелестный пузырь ее мечтаний! "Мне все равно,
они испортили всю мою жизнь", - причитала она, и глаза ее покраснели от слез.

"Кто все испортил ... кто что-нибудь натворил?" Грэм засмеялся.

"Что все это значит?" - спросил дядя Джонни, вошедший в этот момент.

Джип рассказала ему, что произошло. Она говорила слишком быстро, чтобы допустить какое-либо прерывание.
ее рассказ был похож на рассказ цыганки.

— Дядя Джонни, мы что, нарушили обещание только потому, что бедная маленькая мышка спряталась у неё под подушкой?

 — Если бы не эта несчастная собака… — Изабель увидела возможность для сладкой мести.
 — Мама, почему бы тебе не прогнать её? Ты заставил Грэма вернуть того щенка эрдельтерьера, которого ему прислал мистер Сондерс; я не думаю, что это справедливо — держать у себя эту ужасную старую дворнягу!

Лицо Джерри помрачнело. Грэхем поспешил на помощь Пеппер.

"Он не дворняга — он лучше любого старого эрдельтерьера! В его хвосте больше здравого смысла, чем во всём теле тёти Марии! Если он уйдёт,  я... я... тоже уйду!

— «Дети, — запротестовала миссис Уэстли, поддавшись смеху, который
одолевал её с первой минуты приезда тёти Марии. — Давайте
все будем благодарны Пеппер. Она бедная, глупая, эгоистичная, тщеславная старуха, и если она когда-нибудь снова сюда приедет, я боюсь, что сама не
смогу пообещать вести себя хорошо! Изабель Уэстли, вытри слёзы — ты думаешь,
Я бы позволила своей девочке поехать с ней во Францию? Она может взять с собой ещё восемь своих
крестниц, если они хотят, чтобы она ссорилась с каждым, кто у власти, — я не позволю ей забрать мою девочку. Почему? — спросила она
Она повернулась к Джону Уэстли, и на её лице было очень серьёзное выражение: «Она такая
_пустая_ — человеческая энергия, мозги — да просто дыхание! Как ужасно
стареть и быть такой...».

 Джип украдкой пощипывала свои пухлые щёчки. «Я бы лучше была уродливой,
мама, чем носить эти забавные вещи. _Посмотри_, мамочка, — она подбежала к
креслу матери и коснулась её щеки. - У тебя есть морщинка! Но... Я
люблю это. - Со страстной нежностью она поцеловала это место.

- Когда-нибудь я сама отвезу тебя во Францию, - засмеялся дядя Джонни, похлопывая по щеке.
Рука Изобель.

- А мы можем пойти посмотреть "Страну грез"? - с тревогой спросил Грэхем.

«Конечно, устроим — в честь праздника», — согласилась его мать.




Глава XII

ВЕСЕЛЬЕ


Рождественские каникулы стали долгожданной передышкой от напряжённой учёбы. И в доме Уэстли всё указывало на то, что они будут очень веселиться! У миссис Уэстли было одно нерушимое правило
для своих детей: «Работай, пока работаешь, и играй, пока играешь». Поэтому
они с дядей Джонни за плотно закрытыми дверями планировали всевозможные
весёлые сюрпризы на праздничную неделю.

 Но у Джерри тоже был свой маленький секрет. Она написала
её мать умоляла позволить ей вернуться домой «хотя бы на Рождество». Ей
пришлось написать два письма; первое, с порывом тоски,
звучало так неблагодарно, что она порвала его и написала другое.
Затем она с нетерпением и надеждой ждала ответа.

Он пришёл за несколько дней до Рождества, а вместе с ним — огромная картонная коробка.
Ещё до того, как Джерри открыла конверт, она поняла, что написала её мать. Её губы дрогнули.

"...Нам обоим будет тяжело, дорогая, не быть вместе на
Рождество, но, мне кажется, с твоей стороны было бы неразумно брать на себя эти хлопоты и расходы
о возвращении домой на такой короткий срок. У нас снежная буря, и ты не сможешь расслабиться, как тебе нужно после долгих недель учёбы. Потом, дорогая, мне будет ещё труднее отпустить тебя снова. Я хочу, чтобы у тебя были самые весёлые каникулы, и я буду счастлива, каждый день думая о том, что делает моя маленькая девочка. Я получила такие милые письма от миссис
Уэстли и мистер Джон рассказали мне о вас — это стало для меня большим утешением. Мы посылаем вам коробку с ароматом «Кеттл».
Горько-сладкий вкус, который мы берегли для вас с прошлой осени...

Когда Джерри открыла коробку, комнату наполнил ароматный запах
сосны. В экстазе она прижалась лицом к веткам и с восторгом
вдохнула аромат; ей хотелось плакать и смеяться — как будто
она вдруг оказалась дома. Её разочарование забылось. Она
достала сосну и горько-сладкий миндаль, чтобы поставить их в каждый
угол своей комнаты, но тут её осенила другая мысль.
Если не считать Джипа, вяло тренирующегося внизу, в доме никого не было. Она на цыпочках прошлась по разным комнатам, оставляя в каждой
немного сосны и весёлая гроздь сладко-горького миндаля.

Звонок почтальона положил конец практике Джип, которая
резко оборвалась из-за ужасного диссонанса. Через мгновение она взбежала по лестнице с двумя маленькими
белыми конвертами в руке.

"Джерри, нас пригласили на настоящую вечеринку — к Пэту Эверетту." Она бросила один из маленьких квадратиков на колени
Джерри. «Надеюсь получить приглашения на похороны, как
Изабель!»

Джерри уставился на клочок картона. Радость Джип была в основном
из-за того, что это был первый «настоящий» званый вечер, на который её
пригласили; это была важная веха в её жизни — это означало, что она
очень
взрослый.

"Джеррольд Трэвис, ты совсем не волнуешься! Будет очень весело,
потому что отец и мать Пэт — самые весёлые люди, и там будут танцы, и мальчики, и вкусная еда."

"Я никогда не был на такой вечеринке." Джерри с благоговением поднял открытку.

- О, вечеринка есть вечеринка где угодно, - надменно заявила Джип, исходя из
мудрости своего недавно обретенного достоинства.

- И... мне нечего надеть, - добавила Джерри, кладя карточку на стол.
с едва заметным вздохом.

Лицо Джип омрачилось; это было слишком верно, чтобы оспаривать. Ее собственная одежда
не подошло бы Джерри, но Изабель...

 «Мы попросим Изабель, чтобы она позволила тебе...»

 «Нет, _нет_!» — горячо воскликнула Джерри. Её лицо покраснело. «Не смей
_так_ поступать!»

 Джип выглядел обиженным. — Не понимаю, почему бы и нет, но если ты так хочешь, то
только это испортит всю вечеринку. О, — она вдруг принюхалась.
"Что это за древесный запах? Откуда он у тебя?"

И сосна, и ягоды заставили Джипа и Джерри на мгновение забыть о вечеринке у Эвереттов.

Праздничные забавы начались с соответствующей церемонии, во время которой
все школьные учебники были сложены в большой резной сундук в
библиотека, поворачивая любопытный старый ключ в замке и передавая его
миссис Уэстли. Джерри возражал, но она заметила, что за всем этим весельем
скрывается настоящая твёрдость. «Каждая книга, моя дорогая! Ни один из вас, дети, не должен заглядывать под обложку даже... рассказа, пока я не верну ключ».
Миссис Уэстли ущипнула Джерри за щёку. «Я хочу снова увидеть красные розы, моя дорогая девочка».

В канун Рождества семью ждал приятный сюрприз — неожиданное
прибытие Роберта Уэстли. Джерри немного беспокоился об отце Джипа; было очень приятно, что он так похож на дядю Джонни. Он понравился мне с первого взгляда. Казалось, он прибегнул ко всем возможным уловкам, чтобы добраться из Вальпараисо к своему очагу к Рождеству, но всеобщее ликование стоило того.

  «Это единственное, что компенсирует долгое отсутствие отца».
— объяснил Джип. — Он почти всегда просто заходит и удивляет нас,
принося самые забавные вещи из странных мест.

Рождественским утром Джерри открыла сонные глаза и увидела, как за
окнами кружатся снежинки, почувствовала запах сосны и увидела Джипа
в красном халате у своей кровати.

"Счастливого Рождества!" В ее джип оружия взял на себя содержание ее
собственный рождественский чулок. "Просыпаюсь и вижу, что Дед Мороз тебе принес!"

На столбике кровати висел раздутый чулок; рядом с ним были сложены пакеты странной формы, перевязанные
красной лентой, а в ногах кровати Джерри
лежала огромная коробка.

- Сначала открой это. Что это? Я не знаю. Джип была так взволнована, словно
коробка предназначалась для нее. Джерри развязал шнурок и поднял крышку.
Внутри, под складками папиросной бумаги, лежали два симпатичных платья:
школьное платье из голубой саржи и пушистое, переливающееся вечернее платье; под ними
веселенький свитер и Тэм о'Шантер. На вложенной открытке было
написано четким почерком дяди Джонни: "От Санта-Клауса".

Джерри не знал, что с тех пор, как после бурного обсуждения было
гораздо секрет планирования между дядей Джонни и миссис Уэстли над ней
шкаф. В ту ночь он впервые осознал, что Джерри в
своей странной одежде деревенского пошива была в невыгодном положении среди городских
девочек и мальчиков. Можно сколько угодно спорить о том, что из хороших перьев не
получится хорошей птицы, но дядя Джонни достаточно хорошо знал девичьи сердца, чтобы
Он и представить себе не мог, насколько красивая лента или аккуратное новое платье могут помочь
сохранить собственное достоинство! Он хотел выкупить почти весь магазин, но миссис
 Уэстли удержала его. «Ты можешь оскорбить её и испортить свой подарок, если он покажется ей слишком дорогим», — предупредила она его.

 Джерри слишком мало знал о стоимости материалов, из которых были сшиты её драгоценные платья, чтобы расстраиваться из-за подарка. В восторге она поцеловала
переливающуюся синюю ткань. И Джип закружился в безумном танце посреди
комнаты.

"Теперь тебе осталось только пойти на вечеринку к Эвереттам."

В рождественский день миссис Аллан вошла в дом Уэстли. Они с мужем приехали к Эвереттам на праздники. Она привезла Джерри маленький подарок от своей матери. Это был изящно вышитый комплект из воротничка и манжет. Джерри представил, как её мать в свете лампы в уютной гостиной в Саннисайд втыкает и вынимает блестящую иглу и наслаждается каждым стежком! О, это было намного лучше, чем самый дорогой подарок, который
могли предложить магазины.

В прошлое Рождество Джип и Джерри не могли думать ни о чём, кроме вечеринки у Эвереттов.
Изобель порхала туда-сюда, как красивая бабочка, и делилась впечатлениями.
с энтузиазмом. Она позволила себе покровительственный тон — конечно, она пойдёт к Эвереттам, хотя это была детская вечеринка, и _ей_
там, наверное, будет до смерти скучно.

 Но через несколько часов после Великого события Джипа и Джерри охватило ужасное осознание. Санта-Клаус забыл положить в рождественскую коробку танцевальные туфли!

Две девушки скорбно покачали головами, глядя на три пары туфель Джерри.
туфли с квадратными носками.

"Я просто не могу надеть ни одну из них", - воскликнул Джерри.

Джип не была бы разочарована. - Тогда тебе придется сжать ноги
— Надень мои прошлогодние туфли. Они не очень жмут, и в любом случае, когда начнётся вечеринка, ты их забудешь!

Джерри так сильно хотела надеть новое синее платье, что её уговорили.
 Джип помогла ей надеть туфли, и Джерри прошлась в них, «чтобы привыкнуть».

— «Ну что, сильно болит?» — спросила Джип таким тоном, будто хотела сказать: «Конечно, нет», и Джерри, заворожённая странной девушкой, которую она увидела в зеркале, рассеянно ответила: «О, просто странно!»

В любом случае, поход на «настоящую» вечеринку был слишком захватывающим, чтобы думать о
от чьих-то ног. Джерри двигался как во сне. Как и Джип, она чувствовала себя
восхитительно взрослой. Просторный, старомодный дом Эвереттов был веселым
в одном углу царила праздничная зелень, играл оркестр, Патрисия с ним.
ее мать и старшая сестра так весело приветствовали каждого гостя
чтобы в какой-то момент человек почувствовал, что проведет время наилучшим образом
.

Какое-то время Джерри, очень довольная, шла за Джип среди молодёжи,
обмениваясь весёлыми приветствиями. Затем внезапно ужасные боли
начали пронзать её ноги; они поднимались всё выше и выше, пока не
дрожь пробежала вверх и вниз по ее спине. Бедняжке Джерри было трудно сдержать
слезы, хлынувшие из глаз. Она, прихрамывая, добралась до полускрытого уголка рядом с
оркестром и сняла вызывающие раздражение туфли-лодочки.

Изобель заметила ее в ее укрытии. Изобель не знала о насосах
она думала, что Джерри спрятался там из застенчивости. Пренебрежительное
улыбка, свернувшись ее красивые губы. После дебатов у неё бывали моменты, когда совесть мучила её, тем более что Джерри не рассказал, что произошло; но, как это иногда бывает, после таких моментов она ещё больше ожесточилась по отношению к Джерри. Она была
Она также дико ревновала из-за того, что дядя Джонни подарил Джерри рождественскую коробку; она
подумала, что платья стоили гораздо дороже, чем браслет, который он подарил ей! Поэтому в её голове возник план, которому не должно было быть там места, ведь Изобель, бесспорно, была самой красивой девушкой в комнате и самой желанной партнёршей по танцам.

 Она весело помахала Дане Кинг. Она подумала, что одним выстрелом убьёт двух зайцев, хотя и не такими словами. Ей доставит удовольствие увидеть, как Джерри корчит из себя дурака
она пыталась танцевать (потому что Джерри сказал ей, что она знает только
«старомодные» танцы), и она видела, как Дана Кинг смущается перед
всеми остальными! Изобель так и не простила его за то, что он поддержал Джерри в
тот вечер, когда проходили дебаты.

"Не окажешь ли мне услугу, Дана?" — ласково спросила она. "Потанцуй вон с тем бедным
Джерри Трэвисом. Она ужасно несчастна."

Дана вежливо поспешил сделать то, о чём просила Изобель. Он никогда не разговаривал с Джерри,
но после дебатов, казалось, не было необходимости представляться. Когда Джерри увидела, что он приближается, её лицо залилось краской.
щёки — не от смущения, а потому, что она не знала, что делать со своими босыми ногами!

"Вы потанцуете со мной, мисс Трэвис?"

Джерри поднял глаза, потемневшие от смеха. Она вовсе не выглядела
«совершенно несчастной». "Я... я... не могу!" Она вытянула кончики
босых пальцев. Затем она рассказала ему, что ей пришлось надеть туфли Джипа. «И они так ужасно жали, что я их сняла, и теперь
_ничто_ не поможет мне их снова надеть. Наверное, мне придётся
остаться здесь до конца своих дней».

 В откровенности и простоте Джерри было что-то такое освежающее,
что Дана Кинг с готовностью села рядом с ней.

— Тогда позволь мне сесть здесь и поговорить. Скажи, что с тобой случилось в тот вечер, когда мы спорили? Это были твои ботинки — _тогда_? Ты _мог_ поговорить — я знаю!

Он говорил с такой убеждённостью, что глаза Джерри засияли.

"Нет, дело было не только в моих ботинках. Что-то _действительно_ случилось — но я не могу сказать. Разве это не самая весёлая вечеринка? Я никогда раньше не ходила на такие. Во всём Миллеровом Ущелье не так много людей.

Изобель, наблюдавшая за уголком Джерри, очень разозлилась, когда увидела, что Дана
Кинг задержалась с Джерри. Она гадала, что же такого мог делать Джерри.
Это заставило его так искренне рассмеяться; они вели себя так, словно знали друг друга всю жизнь.

 Как раз в тот момент, когда Дана Кинг спросила Джерри, что бы он сделал, если бы в полночь она оказалась без тапочек, миссис Аллан застала их. _Она_ тоже должна была услышать о тапочках.

«Ты, счастливое дитя, я достану пару туфель Пэт — они подойдут к чему угодно!» Она
вернулась через несколько секунд, и из складок её расшитого блёстками шарфа
торчали два блестящих лакированных носка. Туфли Пэт легко налезли на
опухшие ноги Джерри.

«Ну вот, Золушка, давай пойдём и купим мороженое». И Дана Кинг
провела Джерри мимо танцующих, мимо Изобель и толстого мальчика, чья кудрявая рыжая
голова доходила ей только до плеча, в столовую, где за маленькими столиками
мальчики и девочки поглощали всевозможные лакомства.

Вечеринка была испорчена для Изабель, но не для Джип, которая не только сама отлично провела время, но и была вне себя от радости,
потому что Джерри «захватил» самого популярного парня в комнате.

"Он танцевал с тобой _шесть_ раз — я посчитала! Он пригласил тебя на _ужин_
— Я слышал, как он спросил тебя, Джерри Трэвис, идёшь ли ты на школьную
вечеринку. И почему он назвал тебя Золушкой? — спросил Джип, когда молодые люди
ехали домой.

 Джерри не собирался рассказывать Изабель о позоре с туфлями,
поэтому она уклончиво ответила: «Наверное, потому что это была моя первая вечеринка».
Затем, с долгим счастливым вздохом, она прижалась к плечу Джипа
и стала смотреть, как мимо проносятся уличные фонари. О, конечно же, Скала Желаний
открыла для маленького Джерри чудесный новый мир!

"Ты сказала ему, что это была твоя первая вечеринка?"

"Да. А что?"

— О, ничего. _Я_ не была бы настолько честной, чтобы… я бы
притворилась, что ходила на танцы.

— _Я_ не пойду на «Фролик», — вмешалась Изабель. — Я слишком стара для таких
вещей.

Джип возмущённо выпрямилась.

"Слишком стара для танцев? Что ж, надеюсь, я никогда не стану такой старой, как _она_! — воскликнула она.


"Ты никогда не станешь такой _старой_! — последовал язвительный ответ Изабель.




Глава XIII

Холм Хаскина


— Джерри, это _идеально_! «Иди сюда и посмотри». Джип, дрожа в своей пижаме,
стояла, прижавшись маленьким носиком к холодному стеклу, за которым был Джерри.
 Внизу часы только что пробили семь.

Джерри вскочил с постели одним прыжком. Она заглянула за Гипа по
плечо. Вчерашняя оттепель очень встревожила девочек, но теперь
снег покрылся искрящейся коркой, и раннее солнце холодно светило
на крыши домов.

Это был день резвости Линкольна в середине Зимы.

"Принеси свою одежду в мою комнату, и мы переоденемся перед камином.
У-у-у, разве не холодно? Но разве это не весело? Разве тебе не хочется, чтобы уже было десять
часов? Это будет самая лучшая часть всего праздника!"

Джерри тоже так думал, когда несколько часов спустя они с Джипом присоединились к
большая группа девочек и мальчиков из Линкольна на трамвайной остановке.
Специальный вагон, прицепленный к обычному междугороднему трамваю, должен был отвезти их с санками, лыжами и обедом на Хаскин-Хилл, где всегда проводились зимние школьные каникулы.


С тех пор как Джерри приехал с дядей Джонни в дом Уэстли, он ни разу не видел сельской местности. Пока машина мчалась вперёд, она сидела молча,
не обращая внимания на весёлый шум своих спутников, но её глаза
сияли. Эти широкие, открытые поля с небольшими группами
зданий и холмами вдалеке напоминали ей о доме.

Основатели школы Линкольна хотели прочно утвердить принцип совместного обучения. «Этим молодым людям, — сказал один из них, —
придётся жить, работать и играть в мире, состоящем как из мужчин, так и из
женщин; пусть они научатся работать и играть вместе». Записи в
школьном журнале свидетельствовали о том, что они хорошо работали
вместе, и достаточно было лишь мельком взглянуть на весёлую толпу,
толпившуюся у Хаскина.
Хилл в то праздничное утро узнал, что они тоже хорошо играли вместе.


"Это больше похоже на Кеттл," — взволнованно воскликнул Джерри, потому что в «Хаскине»
Станция, где пикники покидали вагончик, находилась так близко к холмам, что они и впрямь показались Джерри похожими на её любимые горы.
"Но как ужасно называть такое прекрасное место Хаскинс!"

"Оно названо в честь забавного маленького отшельника, который жил много лет — говорят, ему было почти сто пятьдесят, когда он умер, — в маленькой хижине у подножия холма, где мы остановились. Он писал стихи о ветре и деревьях, бродил вокруг и сидел у своей двери, играл на скрипке и пел написанные им стихи.

— Тогда его можно было бы назвать как угодно, — заявил Джерри, восхищённый рисунком Джипа, — если бы он делал такие прекрасные вещи! Давайте назовём его Поющим холмом.

 Запах сосны в морозном воздухе и осознание того, что её новый свитер и шапочка были такими же красивыми, как и самые красивые вещи в мире, превратили Джерри в другого Джерри. Она также чувствовала, что здесь, на
открытом воздухе, она в своей стихии; знакомство с этими видами спорта, которые были её зимним развлечением с самого детства, придавало ей уверенности, которая поднимала ей настроение.

Благодаря долгим часам, проведённым за игрой с Джимми Чаббом, она могла управлять
санями-бобом увереннее, чем кто-либо другой; Барбара Ли,
выглядевшая как школьница в ярком красном шарфе и кепке, заявила, что не доверит свои драгоценные кости никому, кроме Джерри!

 Утро пролетело незаметно; только чувство голода заставило
девочек и мальчиков прервать веселье. Они собрались перед живописной старой хижиной у большого костра, на котором двое старших мальчиков жарили бифштексы для бутербродов. Из огромного дымящегося котелка доносился восхитительный запах супа.

— Представляете, Изобель говорит, что она слишком _стар_а для всего этого веселья, — воскликнула Джип,
стоя в «очереди за едой» с тарелкой в руке.
"Да многие из этих девочек и мальчиков старше её! Проблема
с Изобель в том, — и в её голосе послышалась презрительная жалость, — что она
боится испортить причёску!

Катание на лыжах было сравнительно новым видом спорта для мальчиков и девочек из Линкольна.
 Лишь немногие из мальчиков достигли в нём хотя бы относительного мастерства, но
многие говорили о том, чтобы создать команду и победить заклятого врага Линкольна —
Южную школу. Пока молодые люди обедали, они разговаривали.
перешел к этому.

"Однако у нас нет никого, кто мог бы прикоснуться к Эрику Хансену - он научился кататься на лыжах.
Я думаю, он катался на лыжах в колыбели", - заявила Дана Кинг, задумчиво нахмурившись
на длинный холм, который тянулся вверх от того места, где они были сгруппированы.

Утром Джинни Кокс надел лыжи Грэм Уэстли и,
после многочисленных падений, успехов в один захватывающий спуск. Она заявила остальным, прожёвывая огромные куски сэндвича, что это было самое захватывающее, что она когда-либо делала, а Джинни, как все знали, делала много чего!
 Джерри, сидевший рядом с ней, тихо согласился, что катание на лыжах — это очень
захватывающе. У Джинни немного вскружилась голова от того единственного момента победы
когда она стояла раскрасневшаяся - и выпрямившаяся - у подножия холма, пытаясь
казаться равнодушной, пока мальчики со смехом поздравляли ее с
ее за ее подвиг, так что теперь она обратила веселый взгляд на Джерри.

- Ты умеешь кататься на лыжах? В ее голосе прозвучала насмешка. Джерри
кивнул. «Тогда я _осмелюсь_ предложить тебе попробовать это с _самой вершины_!»

Склон холма Хаскина был разделён дорогой, которая петляла по нему.
Из-за крутого спуска в верхней части и из-за того, что уровень
На этом участке дороги склон был слишком крутым, чтобы кому-то это понравилось. Только один или два мальчика пытались спуститься на лыжах с самого верха, и их постигла унизительная неудача.

Джерри посмотрела на вершину холма. Тон Джинни подстрекал её. Она также осознавала, что после вызова Джинни воцарилась тишина — остальные ждали её ответа.

«Если кто-нибудь одолжит мне свои лыжи…» — она постаралась, чтобы её тон был небрежным.

"Джерри Трэвис, ты бы никогда так не поступил!"

"Возьми лыжи Даны Кинг. Они лучшие."

"Самые лучшие… — скомандовала Джинни.

"Можно я воспользуюсь твоими лыжами, Дана?"

- Позволь ей воспользоваться твоими лыжами, Кинг.

- Джерри, не надо!.. - взмолилась Джип.

Джерри поставила тарелку и чашку. Мисс Ли была в маленькой хижине, поэтому
она не знала, что происходит. Девочки и мальчики столпились вокруг.
Джерри наблюдал за ней смеющимися глазами. Никто из них не поверил, что у неё хватило смелости принять «вызов» Джинни Кокс.

Но когда она очень спокойно взяла лыжи Даны Кинг и начала подниматься по склону в одиночку, их веселье сменилось удивлением, а затем и тревогой.
Джерри казался совсем маленьким, когда она поднималась по склону, образованному дорогой.

«О, она упадёт ещё до того, как доберётся до прыжка — там ужасно круто», — утешал один мальчик, говоря о страхе, который был в сердце каждого.

"Если она покончит с собой, ты будешь её убийцей, — страстно воскликнул Джип, обращаясь к
Джинни Кокс.

Джинни очень жалела, что дала этот глупый, хвастливый
обет — заставить кого-то другого сделать то, что она сама боялась попробовать!
Она очень любила Джерри. Краска сошла с её лица; она крепко сжала
руки в кулаки.

Тибби начала истерически плакать. Одна из старших девочек заявила:
они должны были позвать Джерри обратно. Мальчики кричали, но Джерри, едва расслышав их, лишь махнула рукой в ответ.

На вершине холма Джерри обернулась и посмотрела вниз на длинный спуск.
Она каталась на лыжах по многим тропам Кеттла, но ни на одной из них не было таких сложных «прыжков», как этот. Однако, не растерявшись, она сказала себе, что ей нужно лишь «не терять голову». Она поправила лыжи, затем осторожно попробовала вес своего шеста, чтобы почувствовать его баланс. Она начала медленно продвигаться вперёд, не сводя глаз с узкой лыжни перед собой.
Она слегка согнула колени, наклонив стройное тело вперёд. Лишь на одно мгновение она увидела группу внизу, неподвижно стоявшую,
охваченную беспокойством, — затем их лица размылись. Резкий ветер,
обдававший её лицо, молниеносная скорость заставили Джерри вздрогнуть
каждой клеточкой своего тела; её разум был сосредоточен только на одном —
на том моменте, когда она должна будет прыгнуть! Это произошло инстинктивно: она приготовилась к прыжку, выпрямилась, подняла руки, запрокинула голову — словно птица в полёте, она пролетела двадцать футов
она летела по воздуху... её лыжи коснулись покрытых снегом следов, её тело
сложилось вдвое, наклонилось вперёд... затем, под незабываемые крики
мальчиков и девочек, она легко и грациозно скользила вниз по склону.

Джинни Кокс первой подбежала к ней. Она обхватила её руками и
чуть не задушила в страстных объятиях.

"Ты _чудо_! О, если бы с тобой что-нибудь случилось..."

Мальчики громко и щедро хвалили его.

"Теперь мы нашли того, кто сможет одолеть Хансена," — крикнул один из них.
 "Давайте сразу бросим вызов Саут-Хай!"

«Кто бы мог подумать, что такой маленький ребёнок, как ты, сможет это сделать!» — воскликнула Дана
Кинг с забавной откровенностью, но она смотрела на Джерри с таким искренним
восхищением, что его слова утратили всякую остроту.

Джерри, конечно, не мог знать, что в одно мгновение она стала
«личностью» в школе Линкольна. Дядя Джонни в тот день в библиотеке Уэстли
очень верно подметил, что обычно именно какая-нибудь неожиданная мелочь
определяет стиль или делает человека лидером. Он, конечно, не предвидел
этого эпизода с Хаскинс-Хилл, но знал, что Джерри
решимость, с которой она улыбалась, и вера в себя, которая никогда её не покидала,
не могли не подкупать.

"Давайте, ребята, давайте _мы_ попробуем. Мы не можем позволить маленькой мисс Трэвис
победить нас," — предложил один из мальчиков.

Все согласились с ним. С полдюжины взяли в руки лыжи. Но
Джерри поднял руку, как будто отдавая приказ, — Джерри, который до этого момента был для них всех как маленькая мышка!

"О, ребята, _не_ пробуйте. Если вы не очень хорошо катаетесь на лыжах, такой прыжок
очень опасен. Я катаюсь на лыжах всю жизнь и тоже прыгал, но никогда не прыгал так высоко, как сейчас, и... и я был маленьким
испуганный - тоже!" И, поскольку Джерри теперь был "человеком", они послушались. Она
говорил с подкупающей скромностью тоже не на всех с высокомерием
что происходит часто с успехом и никогда не может быть терпимо
коллег-студентов.

- Мисс Трэвис права, ребята, - вмешалась Дана Кинг. - Давайте научимся кататься на лыжах.
немного лучше, прежде чем попробуем этот прыжок. В эту самую минуту мы начнём готовиться к окончательному разгрому Южной школы! Можешь взять мои лыжи, Джерри. Пойдём, Джинни, в лыжную команду Линкольна! — Он первым поднялся на холм, за ним последовали несколько мальчиков, Джинни Кокс и Джерри.
с румянцем на щеках, который появился не только из-за зимнего воздуха; теперь она «принадлежала» этому месту, она была не просто скромной ученицей, идущей по неизведанным тропам, — она была одной из тех избранных, как Джинни и Дана Кинг, которым была дарована драгоценная привилегия хранить лавры школы Хайакрс!




Глава XIV

ПРИЗ


«Доброе утро, мистер Уэстли!»

Приглушённый голос Барбары Ли остановил Джона Уэстли, когда он стремительно
мчался по школьному коридору.

"О, доброе утро, мисс Ли." Если бы случайный солнечный луч не упал
прямо на неё,
В тот момент, когда Джон Уэстли увидел, как мисс Ли повернула к нему своё раскрасневшееся лицо, а вьющиеся концы её светлых волос заблестели, он мог бы пройти мимо. Но вместо этого он резко остановился и уставился на мисс Ли.

"Я заявляю, что трудно поверить, что вы выросли! И стали учительницей! Я мог бы почти ткнуть вас в подбородок, как раньше. Полагаю,
Если бы я когда-нибудь попыталась это сделать, у меня были бы большие неприятности.

 «Ну, — на её лице появилась озорная улыбка, — не думаю, что это когда-либо делали с кем-то из преподавателей. Я не знаю, какое за это наказание. В любом случае,
Я так стараюсь всегда помнить, что я уже совсем взрослая,
что с вашей стороны нехорошо даже намекать на то, что у меня это плохо
получается.

«Я думаю — судя по тому, что говорят мои девочки, — что у вас здесь, в Хайакрсе,
всё получается просто замечательно».

«Это мило с вашей стороны — и с их!» Интересно, смогу ли я соответствовать тому, кем они меня считают
. Лицо мисс Ли было очень серьезным; теперь она была действительно взрослой
.

"Мисс Ли, вы можете уделить мне полчаса?" Я направлялся в кабинет доктора Кейтона
, когда...

"Вы чуть не сбили меня с ног!"

"Да ... я подумал, что вы один из школьников ..."

— Мы можем пойти в мою библиотеку или в мой кабинет.

— В ваш кабинет, конечно. — Джону Уэстли было очень любопытно увидеть
«кабинет» мисс Ли.

Он выглядел так же по-деловому, как и его собственный. Стол с плоской столешницей, ряды папок, книжный шкаф, заполненный книгами с грозными названиями, и три стула с прямыми спинками у стены создавали впечатление строгости. Две вещи привлекли внимание Джона Уэстли:
ваза с цветущими нарциссами и картина с изображением сэра Галахада.

"Я привезла это из Парижа," — объяснила Барбара Ли. "Я часами стояла перед ней.
Я был в Лувре, смотрел, как какой-то неопытный молодой художник рисует её, и... я _должен_ был её купить. Казалось, что он вложил в неё что-то большее, чем было даже в оригинале, — своего рода свет в глазах.

— Странно... — Джон Уэстли задумчиво смотрел на картину.
"Эти глаза похожи на... Джерри Трэвиса!"

— Да-да! Я никогда не задумывался, почему, но что-то знакомое в выражении лица этого ребёнка не давало мне покоя.

Хотя Джон Уэстли приехал в Хайакрс в то утро по важному делу и под влиянием внезапного порыва попросил мисс Ли дать
Он дал ему полчаса, чтобы он мог поговорить с ней, он должен был рассказать ей о Джерри и о том, как он нашёл её стоящей на Скале Желаний,
представляющей себе чудесный мир, полный надежд, который лежал за её горой.

"Её мать дала железную клятву, что всегда будет держать девочку здесь, на Кеттле. Ничто на земле не могло удержать этот дух.
Она одна из тех, кто борется за мир во всём мире.

Барбара Ли сама не так уж далеко продвинулась по жизненному пути, но
в её голосе слышалась тоска.

"Нет, таких людей нельзя останавливать. Они всегда должны идти вперёд,
стремясь получить всё, что может дать жизнь. Но звёзды так далеко!
 Иногда даже самые отважные духом впадают в уныние и довольствуются более близкой целью.

 Джон Уэстли, сидевший на краю письменного стола, внезапно наклонился вперёд и мягко повернул лицо мисс Ли к себе. В этом импульсивном движении не было ничего оскорбительного; его лицо было очень серьёзным.

— Дитя, ты разочаровалась? Ты начала взбираться к звёздам — и тебе пришлось остановиться — на полпути?

Девушка смущённо рассмеялась. — О, у меня были очень большие мечты — я
Они у меня до сих пор есть. И у меня была прекрасная возможность, но я отказалась от неё, потому что мама хотела, чтобы я была дома. Она нездорова, поэтому я согласилась на эту должность.
Она коротко рассказала свою историю, но её глаза говорили больше, чем слова, о разочаровании и самопожертвовании.


— Что ж, мама всегда на первом месте. И, может быть, есть другой путь к звёздам, Барбара.

Между ними повисло минутное молчание. Джон Уэстли был первым, кто
нарушил его.

"Мне нужен ваш совет, мисс Ли. Я верю, что ты ближе к сердцу
эти молодые люди здесь, чем кто-либо другой. Я что-то в моей голове
но я не могу просто взять и изменить его. Я хочу создать для Линкольна что-то вроде стипендии,
которая не будет основана на книгах.

"Проблема в том, — продолжил он, — что в каждой школе есть настоящие
учёные — мальчики и девочки, чьи умы прекрасно развиты и
обучены, — и что ещё? Как правило, всегда — измождённые тела,
физические данные, которыми пренебрегали и которыми жертвовали в борьбе за знания. Какую пользу миру могут принести их умы? Я обнаружил — и многие мужчины и женщины попадали под моё наблюдение, — что хорошо обученный ум бесполезен
Земная ценность для его владельца или для остального мира не имеет значения, если у него нет хорошо обученного тела.

«Это мой нынешний бизнес, — рассмеялась мисс Ли. — Я должна с вами согласиться».

«Поэтому я хочу учредить здесь, в Хайакрсе, своего рода ежегодную награду для ученика, который показывает лучшие результаты в учёбе и играх».

"Это будет великолепно!" воскликнула Мисс ли, с энтузиазмом.

"Ты поможешь мне?" Джон Уэстли спросил с неуверенностью в
школьник. "Не скажете ли вы мне, нелепы ли некоторые из моих идей ... или
невозможны?" Он взял со стола один из заточенных карандашей и
составлен стул. "Послушай-ка----" и он приступил к наброскам плана
он имел в виду в течение длительного времени.

Неделю спустя ученикам школы было объявлено о присуждении премии Линкольна
. Конкурс был настолько удивительным и необычным, что школа
буквально гудела от комментариев по этому поводу; работа на день была заброшена.
Поскольку награда представляла собой значительную сумму денег, которую можно было потратить на образование
, большинство учеников отнеслись к ней очень серьезно.

«У Джинни Кокс больше всего шансов, потому что у неё всегда самые высокие оценки
и она участвует во всех соревнованиях».

— Дело не только в командах, — возразила другая девочка, изучая один из листочков бумаги, на котором были напечатаны правила соревнований. — Дело в количестве часов, проведённых в спортзале или на свежем воздухе. И вы получаете баллы за выполнение упражнений и за то, что каждый день проходите милю пешком. И за то, что спите с открытым окном! _Легко!_

"И за то, что выпиваю пять стаканов воды в день", - засмеялся другой.

"И за то, что ем овощи каждый день. И за то, что выпиваю стакан
молока".

"Это меня отпускает. Я просто ненавижу молоко.

— Конечно, я тоже. Но разве ты не выпила бы его ради такой награды, как
_эта_?

— Послушайте, девочки, вы не можете пить чай или кофе, — вмешалась другая.

"И вы получаете балл за девять часов сна каждую школьную ночь! Это
поймает Сельму Роджерс — она говорит, что занимается до половины двенадцатого каждый
вечер.

— Полагаю, именно поэтому она и была учреждена.

 — И ещё один балл за внешний вид — и поведение в школе и за её пределами! Послушайте, я думаю, что человек, придумавший эту награду, был настроен против всех нас...

 Патриция Эверетт возмущённо возразила: — Вовсе нет! Мисс Ли, и
она, председатель комитета по наградам, сказала, что цель награды — воспитать ученика в духе Линкольна, чьё физическое развитие идёт в ногу с умственным.  _Я_ думаю, будет весело попробовать, хотя есть овощи будет намного хуже, чем играть в «Цезаря» на мосту!

 Джерри Трэвис тоже решила побороться за награду. Она с большим интересом прочла правила соревнований; это была бы отличная возможность заставить маму и папу гордиться своей девочкой. И это не должно быть слишком сложно — если бы она только могла привести себя в порядок.
Ежемесячная оценка по геометрии! К своему большому удивлению, она пережила
страшные экзамены в середине зимы, хотя по геометрии и «еле-еле», как
весело описывал свои собственные успехи Грэм.

 Джерри обнаружил, что Джип тщательно изучала правила — Джип, которая и не мечтала о какой-либо награде! Но бедную Джип они немного пугали; как и Пэт Эверетт, она ненавидела овощи и презирала молоко; в её платье всегда было что-то не так: болтающийся шнурок, порванный подол, оторванная пуговица. Но если можно было заработать очко за
Исправить эти мелкие недостатки так же, как в химии или высшей математике, — разве это не стоило
попыток?

"Кто бы мог подумать?" — спросил Джип у Джерри и Грэма.
Имя «друга» Линкольна, вручавшего награду, тщательно скрывалось.

Никто из младших Уэстли не подозревал дядю Джонни, который сидел с ними рядом
и, не краснея, с немалым удовольствием выслушивал их
разнообразные комментарии.

"Что ж, я попробую", - согласился Грэм. "А кто бы не захотел? Даже толстый
Слоун говорит, что собирается, а он просто ненавидит переезжать, когда у него нет
кому! Но _ пять сотен долларов_ за то, чтобы почистить зубы и пройти пешком
милю...

- И хорошо выступить в Цицероне, - лукаво добавил дядя Джонни.

- Как ты думаешь, Кора Стэнтон будет выделяться по внешности?
потому что она красится и пользуется губной помадой? - спросила Джип, лукаво взглянув на нее
в сторону Изобель, которая стала огненно-красной. — Я _знаю_, что она это сделала, потому что Молли
Гастингс подошла и нарочно поцеловала её в щёку, и она сказала, что почувствовала вкус — ужасно!

— Кора — очень глупая девочка. В любом случае, если она будет соблюдать правила конкурса, ей не понадобится никакой искусственный румянец — у неё будет румянец от природы
«Эти деньги ничего не могут купить!»

«Что ж, я не собираюсь беспокоиться из-за этой дурацкой премии», — заявила
Изобель. «Убиваться до смерти — нет уж, спасибо! Я даже не хочу поступать в колледж. Если ты богат, глупо тратить четыре года на это смертельное заведение — некоторые девушки говорят, что там нужно очень усердно учиться». Эми Мэзерс собирается выйти замуж в следующем году, и я тоже хочу.
Изобель говорила быстро и дерзко, заметив внезапную суровость,
промелькнувшую на лице дяди Джонни.

Миссис Уэстли начала говорить, но дядя Джонни сделал едва заметный
жест рукой.

В его памяти всплыли те полчаса, что он провёл с Барбарой Ли, и
то, что она сказала: «Звёзды так далеко!» Её лицо было
освещено тоской; теперь он с удивлением осознал, что на лице Изабель
было лишь эгоистичное, мелочное тщеславие — его Изабель, которая
была такой красивой и многообещающей, для которой он
думал только о самом благородном.

Но хотя он видел, что мечты, которые он построил для Изабель, оказались под угрозой, он твёрдо верил в добро, которое, по его мнению,
в девочке; вот почему он поднял руку, чтобы остановить импульсивные слова,
которые дрожали на губах матери, и смягчил свой тон.

"Строить планы, не сказав ни слова матери — или дяде Джонни? Но ты приедешь к нам, моя дорогая, и будешь благодарна за наши советы. Я не верю, что просто танцы удовлетворят мою девочку — даже если они удовлетворят Эми Мазерс. А
после того, как они закончатся, что тогда? Будешь ли ты действительно немного отличаться от
другой девушки, потому что «открылась»? Что ты скажешь о том, чтобы снова заняться
рисованием и через несколько лет поехать учиться в Париж?

Вызывающий блеск в глазах Изобель медленно сменился недоверием.
восторг. Дядя Джонни продолжал::

"И даже дизайнеру по интерьеру нужно учиться в колледже".

"Джон Уэстли, ты просто чудо", - заявила миссис Уэстли после того, как молодой
люди ушли наверх. "Вам бы следовало иметь полдюжины подростков
свой собственный!"

Он уставился в огонь, возможно, видя в пляшущих языках пламени какие-то видения.
"Хотел бы я. Я думаю, что это величайшая вещь на свете! Сделать из мальчика или девочки хорошего, полезного мужчину или женщину — это лучшая работа, которую мы можем выполнять на этой земле!"




Глава XV

Купидон и компания


 «Комендантский час возвещает о конце дня,
 Мычащее стадо медленно бредет по лугу...»

 нараспев проговорила Джип. Затем она резко замолчала, поняв,
что мисс Грей не слышит ни слова из того, что она говорит!

 Мисс Грей попросила Джип прийти к ней после школы. Был прекрасный зимний день, и друзья Джип играли в хоккей на маленьком озере. Джип
с негодованием посмотрела на мисс Грей.

"Пожалуйста, просмотрите три страницы, мисс Уэстли," — сказала мисс Грей, протягивая Джип
книгу. И теперь, стоя между ними, мисс Грей
Она смотрела на заснеженные склоны школьной территории, не слыша
ни единого слова, и вытирала настоящие слёзы с бледно-голубых глаз!

Маленькая мисс Грей в течение многих лет приходила и уходила из Линкольна так незаметно, что никто не обращал на неё особого внимания. Она почти не производила впечатления, когда переходила из класса в класс. Как учительница она никогда не сердилась, не была требовательной, редко хвалила и ещё реже ругала. Она больше походила на бесшумную, безупречную машину, чем на человека.

 До этого момента Джип никогда не замечал, что у неё голубые глаза — очень
красивые голубые глаза, окаймленные длинными темными ресницами. Никто не мог их видеть
потому что она была близорука и носила большие круглые очки в стеклянной оправе,
но теперь она сняла их, чтобы вытереть слезы. Джип,
увлекшись своими открытиями, открыто уставились на него.

Джип сердце никогда не подводило, чтобы выйти на униженных и угнетенных,
зверя или человека. Теперь она вдруг увидела в Миллисент Грей, бывшей учительнице английского языка на втором курсе, привлекательную, но очень потрёпанную женщину с вытянутым лицом овальной формы, на котором читалось чувство голода.
волосы действительно было бы очень красивой, если она не крутить его так
туго. Она была не так стара, как джип думал, что она была. И ее
слезы были очень трогательными; она шмыгала носом и искала в кармане
носовой платок, который, вероятно, был в ее сумке для вязания.

- Т-этого будет д-достаточно, мисс Уэстли, - сумела вымолвить она, продолжая искать.
Принюхиваясь.

Но Джип стояла как вкопанная.

— Мне жаль, что вам плохо, мисс Грей. Не хотите ли взять мой носовой платок? Он чистый, — и Джип с гордостью достала из кармана своей блузки сложенный квадратный лоскут ткани.

«Вы не поверите, что именно это могло открыть шлюзы разбитого сердца», — воскликнула она позже, обращаясь к Джерри и Пэт Эверетт и чувствуя себя очень важной из-за своего поразительного откровения.

 «Кто бы мог подумать, что мисс Грей может выдавить хоть слезинку», —
 рассмеялась Пэт, на что Джип осуждающе покачала головой.

«Учителя — тоже люди, и у них есть сердце, Пэт Эверетт, даже если они _учителя_. И романтика приходит и к ним тоже. Мисс Грей очень красива, если присмотреться к ней повнимательнее, и она молчит, потому что в её груди разбито сердце».

Сочувствующий Джерри счел описание Джип очень замечательным. Пэт была менее
тронута.

- Что она тебе сказала, Джип?

Джип заколебалась, что сводило с ума. "Ну, я полагаю, он давал ей
на платочка делали ее сломать и я не верю, что она думала, что я
пришли прямо сюда и сказать вам, девочки. И я рассказываю тебе об этом только потому, что думаю, что мы можем ей помочь. После того, как она взяла носовой платок и вытерла нос, она взяла меня за руку, крепко сжала её и сказала, что надеется, что я никогда не узнаю, что такое одиночество. А потом
Я спросил её, есть ли у неё кто-нибудь, и она ответила, что нет — ни одна душа во всём мире не
заботится о том, жива она или умерла. Разве это не ужасно?
 И она сказала, что у неё нигде нет дома, она просто живёт в ужасном старом
пансионе. Ну, она начала вести себя более жизнерадостно, и я
побоялся, что она достаточно оправилась, чтобы сказать мне, чтобы я продолжил сканирование,
поэтому я набрался смелости и прямо спросил её, был ли у неё когда-нибудь
любовник...

"_Джип Уэстли_..." — закричала Пэт.

"Ну, не было смысла ходить вокруг да около, и я знал, что мы захотим...
Я как-то читала, что мужчины — причина большинства душевных терзаний, поэтому я
спросила её...

«Что она сказала? Она не разозлилась?»

«Нет, я думаю, она была рада, что я спросила». Может быть, если бы у вас не было семьи и вы жили в большом пансионе, где вы не могли бы ни с кем поговорить, кроме как о погоде, рагу и тому подобном, вы бы даже хотели довериться мне. Она просто покраснела и выглядела очень мило, но ужасно грустной. Она сказала, что у неё был очень, очень дорогой друг — было ясно, что она имела в виду любовника, — но всё это в прошлом, и он забыл
она. Я предполагаю, что я должен был сказать ей, что она лучше любить
и потерять, чем вообще никогда не любить вообще, - но я просто спросил ее, если он
был красив, что было глупо, потому что она подумала бы он был, если бы он был как
невзрачная, как все".

- И так оно и было?

«Она сказала, что он был выдающимся — прямой нос, твёрдый подбородок и
чёрные волосы с белой прядью, идущей прямо посередине, как у чёрно-белого сеттера Ли,
по-моему. Девочки, разве это не ужасно — день за днём
жить с сердцем, холодным, как камень, и без любви и без учёбы в школе?»

Каждая девушка, чья собственная жизнь была наполнена любовью, выглядела так, будто ей было очень жаль бедную маленькую мисс Грей.

"Давайте сделаем что-нибудь, чтобы она была счастлива," предложила Пэт.

"Как вы думаете, мы могли бы найти этого мужчину? Должно быть, они поссорились, и, может быть, если бы он знал..."

«Не может быть, чтобы было много мужчин с седыми прядями в волосах, и если мы попросим других девушек помочь нам, то, возможно, присмотревшись повнимательнее, мы сможем его найти».

 «И я тоже подумала, что мы могли бы через несколько дней отправить ей цветы без имени и без указания, откуда они. Она будет
ужасно взволнована и любопытна, а через неделю или около того мы сможем отправить ещё
несколько...

 — А цветы не очень дорогие? — вмешался Джерри. Джип
поняла её беспокойство: у Джерри было очень мало денег на расходы.

"Я знаю — мы с Пэт купим цветы, и, может быть, кто-то из остальных
поможет, а ты, Джерри, напишешь к ним стихи.

Хотя обычно Джерри считала написание стихов самой пугающей задачей, она была рада всему, что могла сделать, чтобы помочь мисс Грей, и охотно согласилась.

Пегги Ли тоже присоединилась к ним, и на следующий день заговорщики
Они отправились в цветочный магазин. Они были встревожены, но не
сбиты с толку непомерно высокой ценой на цветы; они презрительно
отклонили предложение флориста о «симпатичном» маленьком растении
примулы — они в равной степени пренебрежительно отнеслись к гвоздикам. Патриция предпочитала розы, и когда флорист предложил им по сходной цене несколько увядших
Леди Урсула, она хотела купить их и положить в солёную воду на ночь, чтобы оживить. В конце концов они остановились на букетике фиалок,
который, к сожалению, опустошил их несколько кошельков. И Джерри привязался к ней
стихи, старательно напечатанные красными чернилами на листе лазурно-голубого блокнота.
— Голубой — это для духа, знаете ли, а красные чернила — это кровь сердца.
 Послушайте, девочки, разве это не слишком прекрасно для слов? — Джип трагическим голосом
прочитал:

 «Я ищу лишь любви к тебе,
 Я не прошу ничего большего,
 Только для того, чтобы служить тебе снова и снова,
 И греться в твоей улыбке.

 «Только для того, чтобы слышать твой нежный голос в моих ушах,
 Хотя твои слова не обращены ко мне,
 Только для того, чтобы видеть свет любви в твоих глазах,
 Любовь вечности.

"Они _прекрасны_, Джерри! И так печальны тоже."

— Они похожи на любовников? — с тревогой спросил Джерри.

 — _Именно_, — торжественно заявил Пэт.  — О, разве не забавно будет посмотреть, как она
открывает его?  И она, конечно, подумает, что это от черно-белого мужчины.

 — И каждый из нас должен поклясться, что будет следить за этим существом.

«Подумайте об этом, девочки, — если бы мы могли снова сделать мисс Грей счастливой, это было бы то, о чём мы могли бы вспоминать, когда станем старушками.  Мама однажды сказала мне, что то, что мы делаем для других людей, чтобы сделать их счастливыми, возвращается к нам с процентами».

 На следующий день на уроке английского четыре девочки сидели очень скромно
в последнем ряду их взгляды были прикованы к своим книгам. Когда в настоящее время есть
постучали в дверь (джип было тщательно просчитано прибытия
посланник), Пэт Эверетт воскликнул: "Господи, помилуй" вслух, и Джерри
уронила книгу на пол. Но их волнение прошло незамеченным;
Внимание мисс Грей было приковано к маленькой квадратной коробочке, которую
ей принесли.

Джерри на мгновение охватила паника. Она нацарапала в верхней части страницы своего
учебника: «А что, если она злится?» На что Джип ответил: «Если бы
твоя жизнь была пустой, разве ты не ухватился бы за крошку?»

Лишь на мгновение машинная точность урока английского
нарушилась. Мисс Грей развязала шнурок и заглянула под крышку. Девочки,
наблюдавшие за ней с задних рядов, увидели, как румянец залил её лицо от
макушки до корней волос, а затем исчез, оставив её очень бледной. Затем:

 «Пожалуйста, продолжайте, мисс Чейз».

 Когда урок закончился, даже у Джип не хватило смелости задержаться и
посмотреть, как мисс Грей открывает коробку. «Она может тебя заподозрить», — предупредила Патриция.
Но на перемене она бросилась к девочкам, и её глаза сияли.

"_Джерри! Пэт!_ Она _без ума_ от них! Я зашла после третьего урока
и притворился, что ищу свою книгу. Фиалки сидели на
ее стол, и она была несколько из них закреплены в ее старой камео PIN--и
она посмотрела _different_--уже! Давайте сохраним наши добрые дела! Давай
поклянемся, что не оставим камня на камне, чтобы найти черно-белого
человека!




ГЛАВА XVI

В ПОЧЁТ ШКОЛЕ


«О, я _устала_ от зимы! Я бы хотела быть каннибалом, живущим на тропическом острове и питающимся кокосами».

«— Ты имеешь в виду миссионеров», — рассмеялась Изабель.

 Вирджиния Кокс перекинула коньки через плечо; Изабель, Дорри Карр и
она сама покинула озеро последней. Территория школы была
пуста.

"О, посмотрите, кто-то слепил снеговика", - воскликнула Джинни, когда они шли
по территории. "Слушай, вот это снежок, который нужно упаковать! Давай закончим!
произведение искусства". В ее энтузиазме по поводу своего предложения ее скука была
забыта. — Я знаю, давай превратим его в снежную леди.

У Джинни были ловкие пальцы. Её карикатуры, почти всегда высмеивающие преподавателей или одноклассников, были знаменитыми. Если бы в её рисунках было больше доброты и правды,
Она была так красива, что могла бы стать великим художником или скульптором.

Теперь она лихорадочно работала, вылепливая из огромных кусков снега, которые приносили ей другие,
живую фигуру.  Когда она отошла назад, чтобы полюбоваться своей
работой, в её голове промелькнула озорная мысль.

"Девочки, это будет мисс Грей! И мамы есть старая веселая
лаванда крючком шаль как и то, что Мисс Грей надевает, когда холодно,
что мотыльков, даже не ест. И я могу сшить шляпу, похожую на ее ужасное
шапо, которое достали из "ковчега". И очки тоже ...

Изобель и Дорри радостно рассмеялись.

"Как ты можешь доставлять их сюда?"

"О, я найду способ!" Джинни всегда могла! "Как ты думаешь, этот нос достаточно курносый?"
"Как ты думаешь, этот нос достаточно курносый?" Она ловко прижала его с каждой стороны пальцем, затем
быстро провела им вверх. - Разве так не лучше?

Ее спутники заявили, что сходство идеальное - насколько Сноу могла это сделать
.

«И я могу найти двух союзников с голубыми стеклянными глазами». Находчивости Джинни, очевидно, не было конца. «Вот погоди и увидишь, что будет утром».

Ночью Король Зимы злонамеренно помогал Джинни в её работе, потому что
Перемена в его настроении покрыла всё сверкающей корочкой — и
особенно маленькую снежную леди, которая неподвижно стояла на небольшом возвышении
возле главного входа в школу.

 Ученики, прибывшие в Хайакрс на следующее утро, в изумлении протирали глаза. Все без труда узнали учительницу английского в этой забавной фигуре, закутанной в шаль, с огромными очками, обрамляющими круглые голубые глаза, затенённые шляпой, которая была почти точной копией той потрёпанной шляпы, которую мисс Грей каждое утро вешала на
ее вешалка в раздевалке. Но было что-то в щегольском
наклоне шляпы, который так странно контрастировал со строгими
очками и тонким, заиндевевшим носом, что это придавало снежной леди
внешний вид ошеломлял и делал ее очень забавной.

Все в рамках школьной сессии групп школьников собрались у окон,
смеется. Много размышляя относительно того, кто построил snowlady;
трое маленьких первокурсников, которые начали работу, которую закончила Джинни,
были категорически не согласны с тем, что это сделали они. Постепенно поползли слухи, что это сделала Джинни Кокс.

"Мы могли бы это предвидеть", - засмеялись некоторые, считая Джинни очень умной.

Затем по тем невидимым коммуникационным каналам, которые передают новости
по школе быстрее, чем может распространяться пламя, разнесся слух о том, что
назревают неприятности. Один из наблюдателей сказал Дорри Карр, что мисс
Серый имел истерике в офисе; что, в самую их гущу, она
написал ее отставки и то, что после первого периода, не
Урок английского языка был проведен!

Другой добавил, что Барбара Ли успокоила мисс Грей нашатырным спиртом и что доктор Кейтон отказался принять её
в отставку, и кто-то слышал, как он сказал, что виновный будет сурово наказан.

Проделка Джинни начала принимать серьёзные масштабы. Джинни была скорее безрассудной, чем злой; ей и в голову не приходило, что она может обидеть маленькую мисс Грей. Но она и не была храброй — у неё не хватило смелости подойти к мисс Грей и извиниться за свой беспечный, необдуманный поступок.

В течение нескольких лет в Линкольне существовало одно устоявшееся наказание: у нарушителей отбирали «привилегии», срок наказания зависел от тяжести преступления. И «привилегии»
включал в себя многое - посиделки в кабинете, общение с другими учениками
на переменах в столовой, участие в школьных соревнованиях по легкой атлетике. Это
система имеет все положительные моменты суспензии с добавлением укуса
имея постоянно в опале парад перед глазами всего
школа.

"Если Джинни Кокс раскроется, она не сможет участвовать в матче против "Саут Хай"
", - вертелось на нескольких языках.

Джип, под глубоким впечатлением от критичности ситуации, вызвал
заседание Воронов. Ее лицо было очень трагично.

"Для девочек-это шанс для воронов что-то сделать для Линкольн
Школа! У нас не было ничего, кроме сплетен и веселья, и теперь у нас появилась возможность проверить нашу преданность.

Ни один из ничего не подозревающих Воронов не догадался, что задумал Джип!

"Джинни Кокс действительно слепила снежную бабу — Изобель видела её. Но если она сдастся,
её отправят в Сибирь!"

"Что ж, это будет ей уроком. Ей не нужно было выбирать бедную маленькую
мисс Грей, чтобы посмеяться над ней.

Джип нахмурилась из-за того, что её перебили. «Конечно, нет. Мы всё знаем о
мисс Грей и сочувствуем ей, но Джинни — нет. И, в любом случае, дело не в этом. Я говорила о преданности Линкольну».
тон очень торжественно. "Позор ... вечный, вечный, черный позор
угрожает самим основам нашей родной школе!" Она помолчала,
красноречиво.

"На следующей неделе, во вторник, наша женская баскетбольная команда из Линкольна играет с нашим
смертельным врагом, Южной средней школой. И что будет без Джинни Кокс? Кто
еще _ может делать корзины так, как умеет она? Поражение — бесславное поражение станет нашей печальной участью… —
Её голос оборвался на всхлипе, который эхом отозвался в сердце каждой Рейвен.

"Я забыла об игре! _Как_ жаль!"

"Почему Джинни не могла об этом подумать?"

"Может, Док. Кейтон просто разрешит ей сыграть один раз."

— Не он — он как железо. Разве он не отправил Боба Морели на три дня в лазарет прямо перед игрой в День благодарения, потому что тот встал в классе Цезаря и переводил про «Чесночные войны»?

Джип почувствовал, что настал подходящий психологический момент для удара.

"Никогда прежде в истории нашего тайного ордена нам не предоставлялась такая возможность послужить нашей школе..."

— «Что мы можем сделать?»

«Один из нас может принести себя в жертву на алтаре верности…»

Её смысл, лишённый красноречивых слов, медленно доходил до шести умов! Ропот протеста грозил перерасти в рёв. Джип поспешно
Она отбросила свою изящную речь и смиренно взмолилась:

«Это так мало для одного из нас по сравнению с тем, что это значит, и если бы мы этого не сделали, а Южная школа нас победила, мы бы страдали от угрызений совести гораздо сильнее, чем если бы просто приняли наказание Джинни за неё.
В любом случае, что значило наше торжественное обещание? Ничего?» Мы -
славная компания! _ Я_ совершенно не прочь занять место Джинни Кокс, но я
думаю, что у каждого Ворона должен быть шанс, и мы должны тянуть жребий ...

"Да, это был бы самый справедливый способ", - согласился Пэт Эверетт таким тоном, который
наводил на мысль, что только что кто-то умер.

«Я всегда во всём вытягиваю несчастливое число», — вздрогнула Пегги Ли.

"Значит, на этот раз их будет два, потому что я тоже всегда так делаю, — простонала
сестра Рейвен.

"Сделаем это, девочки? Докажем всему миру, что мы, Рейвен, можем
пожертвовать чем угодно ради нашей школы?"

«Да-да», — глухо донеслось из парализованных глоток.

В гробовой тишине Джип и Пэт приготовили семь листков бумаги. Шесть из них были
пустыми, а на седьмом Пэт нарисовал длинную змею с поднятой головой, готовую
нанести удар. Листки были аккуратно сложены и брошены в шляпу Джерри.
Джип поставил шляпу в центр комнаты.

«Пусть каждая из них поднимется с крепко зажмуренными глазами и вытянет бумажку. Тогда
не открывайте их, пока не вытянете последнюю». Они все согласились — если
им придётся это сделать, то пусть церемония будет как можно более
мучительной!

 Напряжение было таким ужасным, что скрип половицы заставил Воронов подпрыгнуть;
 грохот ставни где-то в другой части здания чуть не вызвал панику. После паузы, которая показалась им часами, каждая Рейвен
сидела с белым конвертом в дрожащих пальцах.

 «А теперь, раз-два-три — _откройте_!» — воскликнула Гип.

Ещё мгновение тишины, резкий вдох, шуршание бумаги,
а затем: «О, я нашёл!» — воскликнул Джерри тонким испуганным голосом.




Глава XVII

ПОЗОР


«Молодой человек или девушка, построившие снежную бабу, которая стояла на
школьной площадке вчера утром, немедленно пройдите в мой кабинет».

Тон доктора Кейтона был очень ровным; он мог бы попросить владельца какой-нибудь потерянной вещи подойти и забрать её, но каждое слово вонзалось в сердце бедного Джерри Трэвиса, как острый нож.

Она сидела в шестом ряду; это означало, что, чтобы добраться до той дальней двери,
она, должно быть, столкнулась лицом к лицу почти со всей школой! Ее глаза были опущены, а
губы сжаты в тонкую синеватую линию. Она услышала тихий
шепот со всех сторон. Выше ее шаги, казалось, упасть в тяжелых,
гулким стуком.

Не один из Воронов смел взглянуть на бедного Джерри, каждый дивился ее
мужество, каждый почувствовал в своем сердце, что у незадачливого скольжения снизились до
Много _her_ она никогда бы не поступила так же, как у Джерри----

Затем любопытные взгляды инстинктивно устремились на Джинни Кокс — Джинни, которую
несправедливо обвинили её одноклассницы. Но Джинни в тот момент не было
Она лежала в постели, закутавшись в тёплое одеяло, с грелкой у ног и пакетом со льдом на голове.
Её встревоженная мать суетилась вокруг неё с медицинским термометром в одной руке и бутылочкой с касторовым маслом в другой,
жалея, что не может поставить диагноз странным симптомам Джинни, и гадая, не стоит ли вызвать врача!

У Джерри тоже была тяжёлая ночь. Дома, в своей комнате, красноречивые аргументы Джип, казалось,
потеряли часть своей силы. Джерри упорно продолжала
видеть сложности в том, что выпало на её долю.

"Это притворство, — возражала она.

"Причиной оправдывает это!" - воскликнул джип, стремительно. "Во всяком случае, я не
полагаю, доктор Кэтон будет наполовину так сильно на вас, как бы он на
Джинни Кокс. Это твой первый проступок, и ты можешь притвориться, что искренне сожалеешь.

"Как я могу притворяться, что действительно сожалею, если я ничего не сделал?" причитал Джерри.

"Ты _have_-вы должны притворяться. Тем труднее будет тем благороднее ваша
жертвы будут. И в один прекрасный день все будут знать, что вы сделали для
честь школы и будущим поколениям----"

"А я так старался на премию Линкольн!" Настоящими слезами соскочил с
Глаза Джерри.

«О, ты можешь работать усерднее, чем когда-либо, и победить, несмотря ни на что», —
утешила Джип, которая искренне верила, что Джерри может всё.

"И я не могу играть в хоккейной команде на межшкольном матче на этой
неделе!"

«Конечно, это тяжело, Джерри». Джип не хотела слушать
дальше — её собственная уверенность могла пошатнуться. «Но ничто не имеет значения, кроме матча с Южной школой. _Вот_ почему ты это делаешь! Теперь, если ты хочешь просто сдаться и опозорить «Воронов», а также школу, — ладно! Только… я рассказал Джинни».

 «Я сделаю это», — неуверенно ответил Джерри. Но ещё долго после ухода Джипа
погрузившись в сон без сновидений, она лежала с широко раскрытыми глазами, пытаясь представить себе этот
внезапный и неприятный опыт, с которым она столкнулась. Вся её жизнь до того момента, когда она в автомобиле мистера Джона
кружила вокруг своей горы, направляясь в мир грёз, была такой простой,
такой свободной от каких-либо сложностей, которые не могли бы быть
мгновенно решены с помощью «Милого», что теперь, в замешательстве, она
чувствовала себя одинокой и тосковала по Саннисайду и материнским советам. Блеск её новой
жизни, какой бы счастливой она ни была, приподнялся, как занавес, и обнажил
В жуткой ночной тьме поразительные контрасты — суета и
многолюдность городской жизни на фоне мирной тишины
горы Джерри. Там, в прошлом, было так легко, подумала Джерри, сразу понимать, что правильно, а что нет; не было никаких неопределённых требований к преданности маленькой старой школе в Нотче — нужно было только усвоить урок, и всё; даже в её играх там не было той яростной радости соперничества, которую она познала в Хайакрсе!

 И мама, с удивительной мудростью, так близко подвела её к Богу и
Он научил её понимать Его любовь и Его гнев. Джерри уткнулась лицом в подушку. Разве Бог не простит ложь, совершённую ради чести школы? Разве Он не знает, как нужна Джинни в качестве нападающей в команде «Линкольн»? Это была смущающая мысль. Джерри со стыдом призналась себе, что на самом деле она мало думала о Боге с тех пор, как приехала к Уэстли. Каждое воскресенье она ходила с остальными в
большую, тускло освещённую, сводчатую церковь, но думала о художниках,
которые нарисовали прекрасных цветных святых на витражах, и о
пронзительная органная музыка, а не о Боге или о том, что говорил священник. Дома она всегда сидела в церкви между матерью и маленьким окошком,
через которое сквозь гигантские сосны виднелось голубое небо с
туманной вершиной горы. Когда можно было видеть это, вдыхать
сосновый запах и слышать поверх гула голоса проповедника
чистую трель птицы, можно было почувствовать себя очень близким к Богу,
который создал этот чудесный, прекрасный мир и вложил эту сладкую
трель в горло маленького крылатого создания.

Затем слова Джипа стали для неё насмешкой. «Ты можешь отступить — если захочешь!» О,
нет — она не сделает этого — сейчас; она не будет трусихой, она доведет дело до конца; она примет вызов, чего бы это ни стоило, она будет отстаивать честь школы — _своей_ школы (она произнесла это тихо) превыше всего!

 Джерри никогда в жизни не подвергалась суровому наказанию; она сидела очень прямо
тихо сидя в кабинете доктора Кейтон и ожидая окончания собрания, она с нарастающим любопытством размышляла о том, как это будет выглядеть. В любом случае, _ничего_
не могло быть хуже, чем выйти из комнаты на глазах у всех этих
на мальчиков и девочек.

Но Джерри обнаружил, что кое-что _есть_! Барбара Ли вошла в комнату,
выглядя удивлённой, разочарованной и несчастной.

"Джерри, — воскликнула она, — я не могу в это поверить."

Джерри хотелось выкрикнуть правду — это было несправедливо. Мисс Ли села
рядом с ней.

«Если вам нужно было над кем-то посмеяться, почему вы не выбрали меня — кого угодно, только не бедную маленькую мисс Грей! Я думаю, если бы вы знали, какой несчастной и... и
_убогой_ была жизнь бедной мисс Грей, как много лет ей приходилось ужиматься, экономить и отказывать себе во всех маленьких радостях жизни, чтобы
Позаботьтесь о её матери, которая была беспомощной инвалидкой, и вы пожалеете, что хоть в малейшей степени усугубили её несчастье.

«Я бы ни за что на свете не причинил ей боль», — выпалил Джерри. Разве она не знала о бедной маленькой мисс Грей больше, чем даже Барбара Ли?

«Тогда почему…» — но в этот опасный момент в комнату вошёл доктор Кейтон.

Приговор Джерри был очень простым. Она слушала, опустив глаза.
Она должна была на неделю лишиться всех школьных привилегий; в течение этого времени она должна была
сидеть за столом в кабинете, обедать за этим столом в одиночестве,
она не должна доли в любом из школьных мероприятиях до конца
подвеска. Она должна извиниться перед Мисс Грей.

В наказание Джерри был элемент новизны, который смягчил ее
Стинг. Это было очень легко извиниться перед Мисс Грей, отчасти потому, что она
был действительно невиновен, а отчасти потому, что свежий букет фиалок красовался
Мисс Грей стол, к которому Джерри внес свой вклад тридцать четыре цента.
Затем ей передали послание от Воронов.

 Ты _замечательна_! Мы гордимся тобой. Не падай духом. Благословенна
 участь мученика, когда он страдает за честь.

 «Вороны».

 P. S. Выходя из класса, я услышал, как Дана Кинг сказал другому мальчику, что он не верит, что это сделал ты, — что ты защищаешь
 КОГО-ТО другого!

 Твой обожающий Джип.

 Кроме того, Джерри нашла кабинет очень интересным местом. Никто не смотрел в её сторону, и она могла спокойно наблюдать за происходящим.
А на второй день дядя Джонни «случайно»
подошёл и ущипнул её за щёку. Дядя Джонни не знал о её позоре; по молчаливому
соглашению дома об этом не было сказано ни слова.
Доктор Кейтон, раздражённый и недовольный, сухо объяснил, зачем пришёл Джерри. Дядя Джонни попытался сделать серьёзное лицо, но его глаза
заплясали. Он подмигнул Джерри поверх лысой головы доктора Кейтона.

 Дядя Джонни приехал в Хайакрс, чтобы обсудить планы по строительству крытого хоккейного катка. По разным причинам, о которых он совершенно
не подозревал, ему нравилось "смешивать" школьные интересы с требованиями
своего бизнеса. Он задержался в офисе на полчаса, разговаривая,
пока Джерри разглядывал его затылок и широкие плечи.
Перед уходом он подошел к ее уголку.

«Мой дорогой ребёнок», — начал он суровым тоном. Он наклонился к Джерри так, чтобы
доктор Кейтон не слышал, что он говорит. У попечителя были привилегии!

"Я бы не дал и цента за жеребёнка, который никогда не сбивался с рыси!"
Если бы Джерри действительно был виновен в каком-либо проступке, это было бы
очень деморализующе. Но это было не так, и она смотрела, как дядя Джонни выходит из комнаты, с обожанием в глазах.

 Джерри тоже почувствовал себя вознаграждённым, когда Джинни Кокс вернулась в школу.
 Она полностью оправилась от потрясения, которое заставило её дрожать и
В тот первый день, когда она лежала в лихорадке в постели, она вернулась в более приподнятом настроении, чем когда-либо, и заявила многим, что считает мисс Грей «дурочкой» за то, что она подняла такой шум из-за маленькой шутки, а некоторым сказала, что со стороны Джерри было правильно взять вину на себя, чтобы она могла сыграть в матче против Южной школы. Но её веселье скрывало первое настоящее смущение, которое она когда-либо испытывала, потому что Джинни, которая всегда, благодаря своему своеобразному обаянию, основанному на чувстве юмора, доброте, неизменной приветливости и удивительной ловкости во всех видах спорта, требовала к себе рабского почтения
Она привыкла получать подарки от своих школьных товарищей и раздавать их
им, но теперь ей было ненавистно принимать их даже от Джерри, очень, очень
великого! И Джерри почувствовал смирение, которое вызвало это смущение.

Джинни поджидала Джерри по дороге домой из школы. Джерри тщательно соблюдал условия своего «приговора»: каждый день сразу после окончания
уроков она шла домой одна.

«Джерри, я… у меня не было возможности сказать тебе… о, какой ты замечательный», — слова Джинни звучали неуклюже; она знала, что они никак не выражают того, что она должна была сказать.

Джерри не хотел, чтобы Джинни его благодарила. Она честно ответила: «Я не
хотела этого делать. Мне пришлось — я вытянула неудачную карту, понимаешь. А ты
был нужен в команде».

 «Всё так запутано и неправильно. Можно я пойду с тобой?
Кто бы мог подумать, что из-за этой глупой снежной бабы поднимется такой шум!

«Доктор Кейтон говорит, что бездумность всегда порождает невнимательность, а
невнимательность развивает эгоизм, эгоизм подрывает дружеские отношения, а дружеские отношения — это основа духа
Линкольн", - цитирует Джерри, и голос его в точности как Доктор Кэтон, что оба
девочки рассмеялись.

"Он мертв, верно", - ответила Джинни, с свойственной ей прямотой. "Я
просто хотел развеселить окружающих и заставить их думать, что я был ужасно умный
и это было просто откровенное самомнение и эгоизм. Я предполагаю, что это
как я делаю большинство вещей. Что ж, я усвоил урок. И нет ничего, чего бы я не сделала для тебя, Джерри Трэвис. Если в пятницу вечером я не сыграю в баскетбол лучше, чем когда-либо в жизни, ты можешь растоптать меня, как грязь. В голосе Джинни слышалась скромность, и это было приятно.
наверняка никогда раньше там не звучало!

Но самая тяжёлая часть наказания Джерри наступила, когда остальные, без неё, отправились на игру против Южной школы с синими и золотыми
цветами Линкольна, привязанными к их рукам. Это обещала быть самая
захватывающая игра сезона; если бы Линкольн смог победить Южную школу,
он выиграл бы межшкольный кубок.

Увы, пришлось прибегнуть к ещё одному обману, чтобы объяснить, почему
Джерри осталась дома. Джип объявил, что у Джерри болит голова, и
миссис Уэстли очень забеспокоилась — у Джерри никогда ничего не болело.
больно! Она пошла в комнату Джерри, уложила ее в постель и села рядом.
на край кровати нежно погладила виноватый лоб Джерри.

"Когда я прохожу через это и я никогда, никогда наврать кому-либо или
ничего", - пообещал Джерри в ее сердце, как она извивалась под любящим
сенсорный.

Два часа спустя Джип на цыпочках подкралась к своей двери, тихонько приоткрыла ее и заглянула внутрь.
Джерри, ожидая её, резко выпрямился. Джип запрыгнула точно в центр
кровати.

"Мы _победили_! Мы _победили_! Но, о, _Джерри_, это был писк! Честное слово,
моё сердце ещё не бьётся как следует. _Связано_, Джерри, — в
Половину. Потом Мафф Боулинг из «Саут Хай» забросила две великолепные корзины — они были
_великолепны_, даже если она их забросила! Наши девочки вели себя так, будто они
просто дурочки, но разве они не проснулись? Вы бы видели, как они
_тогда_ пасовали. Честное слово, Мидж Филдинг была _повсюду_! Поймала
высокий мяч и передала его _под_ — глазом не моргнёшь! И, о,
Джинни — она была _одержима_. Она могла забросить мяч _куда угодно_.
 И, _послушай_, Джерри, у них оставалось _всего две минуты_ игры, если они
не забросят _ещё один_ мяч, а потом Джинни _упала_ — _плашмя_, Джерри, с мячом
Юная защитница «Саут Хай» _прямо на её груди_ и её запястье согнулось под
ней — и она вскочила, как _молния_, и лицо у неё было белым, как та
простыня, — и _она забросила мяч в корзину_! _И мы победили!_ И Джип, сделав долгий,
ликующий вдох, опустила подбородок на колени.

"Значит, они все радовались за Джинни?"

"Я должна так сказать". С долгим зевком Джип распрямила ноги. "Я мертва.
Я иду спать". Она повернулась к двери. "О, послушай, я совсем забыла.
Джинни просила меня передать тебе, что причина, по которой она так играла
сегодня вечером, заключалась в том, что она продолжала думать о тебе и о том, что ты для нее сделал
и она хотела доказать, что достойна этого. Джинни — хорошая девочка,
не так ли?




Глава XVIII


«Вороны» чистят башню


«Вороны», которые теперь пользовались уважением среди учеников Линкольна
из-за страданий Джерри, о которых через несколько недель стало известно почти всем в школе, кроме, конечно, преподавателей, решили принять в свой круг новых членов. Это
потребовало тщательно продуманной церемонии посвящения и особенно
продуманного угощения.

 «Давай уберёмся в комнате на чердаке», — предложил однажды Джип.
в уме. "Я не имею в виду подметать, скрести или что-то в этом роде - потому что
пыль и паутина делают это намного романтичнее. Я имею в виду просто засунуть
вещи подальше. Нам понадобится больше места.

Джерри согласился. Поэтому они вдвоем оттолкнули Джорджа Вашингтона в сторону и поднялись по
маленькой лестнице. Резкий ветер завывал в комнате башни, издавая
странные, завывающие звуки.

— Не правда ли, сегодня днём здесь жутковато? — прошептал Джип. — Давай поторопимся.
 Вот, я дам тебе эти книги, а ты сложишь их вон в тот угол.

Джип швырял книги, как будто они были кирпичами. Джерри подхватывал их.
она относилась к ним более внимательно. С самого детства её приучили уважать любую книгу; те, что были дома, казались ей почти частью её дорогой мамы и маленького папы; эти принадлежали Питеру Уэстли. Должно быть, он много читал«Она подумала, что книги были
потрепаны по краям, а страницы замяты. Она заглянула в одну или две из них.
Питер Уэстли, избегавший общения со своими собратьями-смертными,
сделал их своими друзьями.

Джип догадалась, о чём думает Джерри.

"Эти книги выглядят такими сухими и унылыми — совсем как дядя Питер,"
воскликнула она, бросая одну из них.

Джерри наугад открыл его.

"О, это не то! Послушайте, разве это не прекрасно?

 "Теперь утро, её розовые шаги в восточном климате,
 Продвигаясь вперёд, осыпают землю восточными жемчужинами...

— Это напоминает мне о восходе солнца на Роки-Пойнт. Часто Маленький Папа берёт меня с собой, и мы спим там всю ночь, закутавшись в одеяла.

 — Я бы хотела так же, — с тоской вздохнула Джип. — Я ненавижу просто делать то, что делают все остальные.

 Джерри удивлённо посмотрел на неё; ей и в голову не приходило, что Джип может завидовать её детству на Кеттле!

«Может быть, когда-нибудь ты сможешь навестить меня в Саннисайд». Её глаза засияли при этой мысли.
«Разве ты не любишь поэзию?» Она снова прочитала:

«Если случится так, что лучезарное солнце с прощальной нежностью
 Простирает свой вечерний луч, поля оживают,
 Птицы возобновляют свои трели, и блеющие стада
 Свидетельствуют об их радости, что холмы и долины звенят----

"Это похоже на то - на закате - на поляне ведьм", - медленно произнес Джерри.
Она закрыла книгу. "Я думаю, что в Питере Уэстли, должно быть, было что-то хорошее,
раз ему это понравилось. Раньше в Нотче жила старая-престарая леди в
забавном маленьком домике; я всегда притворялся, что она — старая
Хаббард, которая жила в шкафу. Джимми Чабб бросал яблоки на
её крышу, чтобы она выбежала и погналась за ним. Но её сад был
Самая красивая из всех, кого я знаю, — мама часто просила у неё семена. И она разговаривала со своими цветами — иногда, когда мы прятались за изгородью рядом с её домом, мы слышали её. И мама говорила, что в её душе, должно быть, есть что-то прекрасное, раз она так заботится о цветах. Возможно, то же самое было с твоим дядей Питером и его книгами.

 Джип нахмурилась, словно изо всех сил пыталась представить это возможным.
Она подняла огромную Библию и задумчиво протёрла её носовым платком.


"Я не знаю... я слышала, как дядя Джонни однажды сказал моему отцу, что дядя
Питер был тверд как скала, когда дело доходило до заключения выгодной сделки, и он
никогда никому не давал ни цента. Мама говорила, что богатство, которое приходит вот так,
приносит только несчастье, и она сожалела, что у нас есть хоть что-то из этого ...
Джип рассмеялась. "Деньги - забавная штука. Не важно, сколько пособие
отец дал Грэму или мне, что мы никогда бы не было и я не знаю, где он
идет. А у Изабель всегда много всего. Может быть, она станет такой же, как дядя
Питер... — в голосе Джип звучал ужас.

 Джерри сидела на столе, держа на коленях огромную Библию. Она смотрела
в пыльное окно.

«Она не будет такой, как он, потому что ей не придётся так усердно работать, чтобы заработать деньги, как ему! Мама говорит…» Джерри всегда говорил «мама говорит», как будто это была драгоценная, неоспоримая мудрость. «Мама говорит, что иногда, когда человек сосредотачивается на чём-то одном в этом мире и постоянно думает об этом, он убивает в себе всё остальное. Разве это не кажется ужасным? Не наслаждаться всеми прекрасными, веселыми
вещами в мире?

Философия Джерри была выше практического ума Джип. - Что бы ты сделал?
если бы у тебя было много-много денег, Джерри?

Это был потрясающий вопрос, и Джерри часто задавала его самой себе. Она быстро ответила:

"Я бы продолжала ходить в школу, пока могла бы. А потом я бы объездила весь мир — Японию, Сингапур, Индию, Нил, Венецию, Швейцарию, Гибралтар... — она запнулась, пытаясь описать земной шар. — О, везде. Я бы хотел увидеть
всё.

Сколько юных сердец мечтало о таком приключении!

"И всё же, — продолжил Джерри, — если бы у меня в руках было всё золото мира, я не думаю, что смог бы заставить себя уехать так далеко от
Милая, и папочка, и собаки, и... и Саннисайд!

- О, - Джип быстро преодолела такое препятствие. "Если бы у тебя было все золото в мире
, ты мог бы забрать их с собой".

В этот момент они вздрогнули от громкого удара в холле под ними
. Библия упала на пол. Каждая девочка инстинктивно захлопала в ладоши.
она прижала руку ко рту, чтобы сдержать крик. Потом они рассмеялись.

 «Как ты думаешь, что это было? Прислушайся, я слышу шаги». — Гип говорил
загробным голосом.

 «Они уходят, — с облегчением прошептал Джерри. — Боже, как это было
напугал меня! Джерри наклонился, чтобы поднять бедную Библию. С ее страниц
упал длинный конверт. Он лежал, белый и гладкий, адресной стороной
вверх, на пыльном полу.

- Смотри, Джип... Письмо! Оно, должно быть, было в этой Библии.

Джип осторожно взяла конверт.

- Оно адресовано отцу! Его никогда не вскрывали. Выглядит так, как будто это
только что было написано! Джерри, это почерк дяди Питера!"

Джерри уставился на конверт - за исключением того, что письмо было прижато.
очень плоское, оно действительно выглядело так, как будто его только что написали.

- Разве это не жутко? Джип поежилась. - Ты веришь в привидения? _Может_
Дядя Питер Уэстли приходил сюда и написал, что ... просто... может быть, прошлой
ночью_?

Это была ужасная мысль - Джерри старался не думать об этом. Но из-за
воющего ветра это казалось возможным!

«Что мы будем с этим делать?» — Гип положил его на стол.

 «Давай положим его обратно в Библию» — это казалось безопасным местом — «и заберём домой. . Может быть, в нём есть важное послание, которое кто-то должен увидеть! . Но я бы хотел, чтобы мы никогда не приходили сюда сегодня днём».

 «И посмотри, как темно — уже поздно». Давайте оставим эти другие вещи
уходи. - Голос Джерри, выдававший ее нетерпение покинуть комнату в башне, заставил
Джип почувствовать себя еще более жуткой, чем когда-либо.

Каждый взял углу призрачные конверт и сунул его между
страницы Библии.

"Есть ... что сейчас достаточно безопасно. Мы можем нести его по очереди". Девочки
поспешно надели верхнюю одежду. Затем, ни разу не оглянувшись,
они на цыпочках спустились по узкой лестнице. Но, к их изумлению, панель
у подножия лестницы не поддалась. Тщетно они толкались, и
прижались плечами к массивному дубу. Задыхаясь, Джип села
на Библию.

- _Что_ мы будем делать?

— Нам придётся позвать кого-нибудь, потому что мы не можем открыть другую дверь.

— Тогда Старый Ворон узнает наш секрет, — запричитала Джип.

— Но мы не хотим оставаться здесь на всю ночь!

Джип бросила быстрый взгляд на потайную лестницу, ведущую в комнату с привидениями.

— Нет-нет! Что ж, давайте покричим вместе.

Они кричали и кричали изо всех сил своих юных лёгких.
Но Старый Ворон, который на самом деле был мистером Альбертом Кроу, много лет проработавшим уборщиком в школе Линкольна, ушёл десятью минутами ранее, в своём воскресном костюме, на ежегодный банкет Ассоциации уборщиков, а его помощник
Он сделал последний обход школы, так что крики девочек
бесполезно эхом разносились по опустевшим коридорам Хайакреса.

Джерри в изнеможении прислонился к стене.

"Не думаю, что это поможет — нас не услышит ни одна душа."

"Что же нам делать?" снова спросил Джип — Джип, который обычно был таким находчивым.
«Если бы мы только не нашли то старое письмо, мы бы никогда не подумали о
призраках и не возражали бы против того, чтобы запереться в комнате на башне».

Джерри нервно рассмеялся. «Джип, может, ты не знаешь, что сидишь на Библии!»
Джип вскочил.

— Не думаю, что тут есть над чем смеяться! Не надо мной, я имею в виду, но... но
придётся провести там всю ночь!

Джерри начал подниматься по лестнице.

"Давай, — подбодрила она. — _Я_ не боюсь. Если там есть призраки, я хочу их увидеть.
Джип последовал за ней с Библией. Комната в башне была окутана тенями в быстро сгущающихся сумерках. Девочки попытались открыть каждое из маленьких окон, но, как они ни старались, они не поддавались.

  Джип обречённо села на подоконник. «Мы просто будем сидеть здесь, пока нас не спасут. Только никто не догадается, где мы».

«Я думаю, это грандиозное приключение», — храбро заявила Джерри.

 «Если бы мы только не начали думать о призраках! В любом случае, их никогда не увидишь — только почувствуешь. Это ветер? Сядь поближе ко мне,
Джерри».

 Джерри села очень близко к своей подруге, и они взялись за руки; так было легче
переносить ужасную тишину.

— Я проголодалась, — прошептала Джип через некоторое время. Затем, через мгновение: — Ты что-то слышала, Джерри, — как будто долгий-долгий вздох?
Джерри кивнула, и Джип, дрожа, придвинулась к ней.

"Конечно, — пробормотала она, понизив голос, как подобает воспитанной девушке.
Комната с привидениями. «Ты не боишься, потому что не знал дядю
Питера. Если бы я боялся его при жизни, то…»

«Тс-с-с!» — скомандовал Джерри. Призрак дяди Питера мог быть совсем рядом и услышать их! Слова Джипа звучали не очень уважительно.

Джерри пытался говорить о повседневных вещах, но это было бесполезно — какое
значение имел цвет нового свитера Сью Нокс, когда сам воздух был пронизан
духами?

"_О-о-о!_" Джип в ужасе вцепилась в Джерри. "_Что-то_ схватило меня за локоть..." Её голос был едва слышен. "Джерри, я _не вру_"
Клянусь своим сердцем! Длинные, костлявые пальцы, совсем как у дяди Питера, когда он
чувствовал себя... О-о-о!"




ГЛАВА XIX

ПИСЬМО


«Я не понимаю...» — миссис Уэстли подняла встревоженный взгляд от своей
тарелки с супом. «Джип _всегда_ звонит! И _оба_ они...»

- Я видела, как Пегги Ли и Пэт Эверетт возвращались домой от портнихи, и
ее с ними не было, - сказала Изобель. - Но с ней все в порядке, мама.

"Случаются такие ужасные вещи ..."

"Хотел бы я посмотреть, как кто-нибудь попытается похитить _Gyp_", - засмеялся Грэм. Затем он
вскользь добавил: «На озере в Хайакресе лёд треснул
сегодня. Полагаю, катание окончено.

- Грэм! - воскликнула миссис Уэстли, вскакивая на ноги так стремительно,
что ее стул с грохотом опрокинулся назад. Ее лицо было смертельно бледным.

Грэм, напуганный своим неосторожным замечанием, быстро подошел к ней.

"Мама, я не хотел тебя напугать! Почему-то есть только один шанс из ста, что девочки были на льду. Если бы они катались на коньках, _кто-нибудь_ из нас увидел бы их!

"Где же они?" простонала мать. "Они могли пойти на озеро--потом--и не знать--и провалиться--и--никто
бы-знать----" она вздрогнула; лишь огромным усилием она могла сохранить
слезы.

"Мама, пожалуйста, не волнуйтесь", - молила Изабель. "Давайте обзвоним всех до единой"
девушек, и тогда мы их обязательно найдем".

Ни одна из них больше не хотела ужинать. Они пошли в библиотеку, и
Грэм начал обзванивать школьных друзей Джипа — это был утомительный и
разочаровывающий процесс, потому что каждый из них сообщал, что не видел ни Джипа, ни Джерри с начала учебного года.

"Я этого не вынесу! Мы должны что-то сделать..." — миссис Уэстли вскочила на ноги.  "Грэм, позвони дяде Джонни и скажи, чтобы он приехал _немедленно_."

Что-то от матери тревоги влияет Изабель и Грэм. Грэм
голос был очень серьезным, как он умолял дядя Джонни, которого он нашел в его
клуб, прийти "сразу". Затем он обнял мать за плечи
как будто хотел, чтобы она знала, что он сделает для нее все на свете
.

Дядя Джонни выслушал историю исчезновения Джип и Джерри
с очень серьезным лицом. Он заставил Грэма дважды рассказать, как в тот день на озере треснул лёд, распугав катающихся.

"Во сколько это было?"

"О, рано. Около трёх часов. Нас было всего четверо или пятеро.
— на озере. Понимаете, тренировка по хоккею закончилась.

— Но я помню, как Джип сегодня утром говорила, что у неё будет ещё один
каток! — внезапно воскликнула Изабель.


— Прежде чем мы сообщим об этом в полицию, Мэри, мы съездим в Хайакрс, —
сказал дядя Джонни. И мысль о том, что он там может найти, заставила миссис
Уэстли ухватиться за спинку стула, чтобы не упасть. «Пойдём со мной, Грэм.
Изабель, останься с мамой».

Грэм пошёл в гараж, чтобы выполнить указания, которые дядя Джонни
шепнул ему на ухо. В этот момент Барбара Ли, с которой Изабель
связалась по телефону, торопливо вошла в дом.

"Я немного поговорила с девочками после закрытия школы. Они
стояли возле двери библиотеки. На них были пальто и шляпы ". Ее
Отчет был тревожным.

- Можно мне пойти с вами? - спросила она Джона Уэстли. Он повернулся к ней... Что-то
в ее лице, в ее спокойных глазах заставило его почувствовать, что если там, в Хайакресе,
он найдет то, о чем молился, что, возможно, не найдет - она будет нужна ему.

— Да, я хочу тебя, — просто ответил он, немного удивляясь тому, что в этот тревожный момент он испытывает такое абсурдное чувство облегчения от того, что она рядом.

Они уехали, оставив в багажнике два длинных шеста и моток верёвки. В
библиотеке Изабель сидела, держа мать за руку, и хотела сказать
что-нибудь, что согнало бы бледность с лица матери. Но
её огорчение уступило место маленькой ревнивой мысли о том, что дядя Джонни
сказал _ей_ оставаться дома, а потом забрал Барбару Ли! И она
тоже задавалась вопросом: если бы пропала она, а не Джип, стала бы мама так же
переживать?

В этот момент миссис Уэстли обняла её и прижала к себе.

"Я просто должна чувствовать, что ты, дорогая, в безопасности здесь, со мной, иначе я не смогу...
— Это — ожидание.

 * * * * *

"Джерри! Смотри! Эта вспышка — она появляется — и исчезает!" — голос Джип, едва слышный,
доносился до Джерри.

 Девочки прижались к маленькому окошку в комнате на башне. Джип была почти в истерике;
Джерри уже насмотрелась на призраков. Джип почувствовала, как тонкие пальцы схватили её за локоть, за плечо — даже за лодыжку. Кто-то дышал ей в ухо. Джерри тоже призналась, что слышала прерывистое дыхание из угла комнаты рядом с потайной дверью. И там постоянно кто-то постукивал! И что-то
засмеялась - ужасным, тонким, призрачным смехом, хотя Джерри потом сказал
что, возможно, это был ветер.

Джип тоже видела белые фигуры, плавающие снаружи. Дядя Питер
привел с собой закадычных друзей-духов! И теперь призрачная вспышка света----

"Джип ..." Джерри внезапно заговорил вслух. "Это - _flashlight_! Смотрите,
кто-то размахивает им на ходу. _О_----" Вдохновившись на действие, Джерри
схватила огромную книгу и швырнула её в окно. "_Помогите!
Помогите!_" — закричала она сквозь разбитое стекло.

 Испуганные дядя Джонни, Грэм, Барбара Ли и помощник уборщика,
тот, кого они разбудили, остановился. Грэхем, уронив моток веревки,
взволнованно указал на башню.

"Смотрите - они в комнате в башне! _ Ну что ж, я never_ - - - -", что башни
номера и его тайны должны оставаться под замком был
жалоб на Грэма.

- Крикнул дядя Джонни девочкам; огромное облегчение, нахлынувшее на него,
заставило его голос вибрировать от радости. И в свете электрической вспышки
он увидел, что глаза Барбары Ли блестят чем-то подозрительно похожим на слёзы.

 «А теперь — спасать пленённых девушек», — рассмеялся он, повернувшись к инженеру.

Маленькой компании потребовалось всего несколько мгновений, чтобы добраться до третьего этажа.
Затем сверху донёсся жалобный голос.

"Если вы просто прикоснётесь к Джорджу Вашингтону с левой стороны
рамы, он сдвинется... и..."

На мгновение Джон Уэстли, уставившись на панель, задумался, не сошёл ли он с ума, или это Джип и Джерри...

"Мы проникли... этим путем", - объяснил голос. "Вы не можете открыть другую дверь!
И, пожалуйста, поторопитесь - здесь ужасно темно и...". -----------. - "Мы вошли... этим путем", - объяснил голос. "Вы не можете открыть другую дверь!"

Правда озарила Грэхема. "Из всех _things_! Потайная дверь!" - крикнул он
. Он уперся плечом в огромную коробку с книгами, которая была
придвинул поближе к картине, пока ее можно было распаковать. - Помоги мне.
сюда! - взволнованно скомандовал он.

Они все подчинились ему, даже Барбара Ли, рядом с дядей Джонни, пихают
вся сила ее мускулистыми руками. И дядя Джонни начал
тихо посмеиваться.

- Бесы, - пробормотал он. - Заперты в своем логове.

Убрав коробку в сторону, Грэм нажал на левую часть панели, и она распахнулась перед его изумлёнными глазами, обнажив
бледного Джипа, стоявшего в узком проёме, и Джерри, стоявшего рядом с ним.
 Их большие испуганные глаза моргали в свете фонарика.

Дяде Джонни удалось обнять их обоих сразу. Он благоразумно не стал
спрашивать, что случилось, потому что видел, что они вот-вот расплачутся. Барбара Ли
тоже обняла их, и помощник уборщика, у которого была своя девушка,
и который, как он потом сказал, «вырос на целый год» (хотя тогда он был
высотой в шесть футов), просиял, как будто тоже хотел их обнять.
Грэм взволнованно раскачивал панель взад-вперёд и с тоской смотрел на тёмную узкую лестницу.

"Как ты её нашёл? Она ведёт прямо в комнату в башне? Ты был
страшно? - спросил он.

- Я проголодалась, - заявила Джип.

- Давай послушаем обо всем по дороге домой, - предложил дядя Джонни. "И
мы вернем Джорджа Вашингтона на место - нет смысла сообщать об этом
всей школе". Его слова были адресованы Грэму и
уборщице. «Ну-ка, девочки, что это у вас там?» Джерри взял в руки огромную Библию.

 «Это... письмо, которое мы нашли... в Библии...»

 «Так вы принесли её целиком?» — рассмеялся дядя Джонни.  «Ведите нас, мисс Ли».

 В машине Джипу пришлось объяснять, что такое полюса и
верёвка. Когда она услышала об их страхах, её лицо омрачилось.

"О, как, должно быть, волновалась мама!" Когда автомобиль остановился у тротуара, она выскочила из него и бросилась в дом, прямо в объятия матери. Миссис Уэстли услышала, как остановилась машина, и неуверенной походкой подошла к двери.

— Мама, я не хотела, чтобы ты волновалась — ни за что на свете! Но мы ничего не могли с этим поделать.

 Когда девочки были в безопасности дома, ужасные страхи, которые мучили их, показались очень глупыми. Вся семья слушала с большим интересом
пока Джип рассказывала о том первом дне, когда они с Джерри обнаружили
тайную лестницу, и о последующих встречах Воронов в комнате в башне.

"Пожалуйста, дядя Джонни, заставь Изабель и Грэма пообещать, что они никому не расскажут! Это должно быть нашим, потому что мы нашли это, и мы Уэстли, —
умоляла Джип.

"Что вообще заставило Питера Уэстли построить секретную
лестницу в своем доме?" - спросила миссис Уэстли Джона Уэстли. "Кто когда-нибудь слышал
о такой вещи в наши дни?"

"Это совсем неудивительно, если вспомнить, как настойчиво он всегда
Он избегал людей. Он спланировал это как способ скрыться от всех — даже от слуг. Представляете, как он ухмыляется из этих окон, глядя на уходящих гостей? Несомненно, я и сам не раз уходил после того, как его слуга говорил мне, что его не найти.

— Я думаю, это восхитительно романтично, — воскликнула Изабель, — и у меня есть такое же право использовать его, как и у Джипа.

 — Девочки мои, боюсь, это дело придётся передать попечительскому совету. Помните, дядя Питер отдал Хайакрс школе Линкольна — мы ничего не можем с этим поделать.

 — Там было темно? — спросил Грэм.

Джип посмотрел на Джерри, а Джерри посмотрел на Джипа. Каким-то образом они мысленно договорились ничего не говорить о призраке дяди Питера. Здесь, в освещённой мягким светом тёплой гостиной, эти странные голоса и липкие пальцы казались нереальными. Однако было письмо — Джип потянулся за Библией.

"Мы просматривали кое-какие книги и нашли это". Осторожно держа
конверт между большим и указательным пальцами, она протянула его
Дяде Джонни.

Он прочитал адрес, снова и снова вертел конверт в руках.

"Как странно - его ни разу не вскрывали. Оно адресовано Роберту. Я
отдаю это вам. - Он протянул листок миссис Уэстли.

Она взяла его с некоторой неохотой, как Джип. - Это почерк дяди Питера.
но каким свежим он выглядит. Оно датировано за два дня до его смерти,
Джон! Полагаю, он вложил его в Библию, и его так и не нашли. Она
разорвала конверт и разложила листы. «Это и тебе, и
Роберту — прочтите это».

 Мои дорогие племянники:

 Я скоро перейду за реку, и я рад этому, потому что я
старик, я прожил свою жизнь и больше ничего не могу сделать, и мне лучше
покончить с этим. Но я хотел бы прожить достаточно долго, чтобы
 Исправьте несколько ошибок. Я имею в виду то, что я сделал,
особенно одну вещь. В последнее время я не могу обрести душевный покой.
 Я пытался найти его в Библии, но, хотя там много говорится о
прощении, я не могу понять, что должен делать человек, который почти всю жизнь ждал этого. Я всегда был твёрд как камень;
 Я думал, что мужчина должен зарабатывать деньги, но теперь всё это кажется бессмысленным. Зачем вам деньги, когда вы состаритесь, если вас будет мучить совесть?

 Прямо сейчас я бы отдал всё, что у меня есть, если бы мог загладить свою вину перед молодым человеком за то, что я с ним так подло поступил. Поэтому я пишу это, чтобы попросить вас сделать это за меня, и тогда, я думаю, мне будет легче — где бы я ни был.

 Полагаю, ни один из вас не знал, что именно сделало цементный завод Уэстли
 успешным; он был близок к провалу. Когда мы только начинали, Крейг Уинтон, молодой, симпатичный парень, пришёл ко мне с изобретённым им механическим устройством, которое, по его мнению, было необходимо для нашей бетономешалки. Мы нуждались в этом — я знал
 Я сразу понял, что это изобретение — то, что нам нужно, чтобы наш бизнес стал успешным; без него все деньги, которые другие акционеры и я вложили в дело, были бы потеряны. Я предложил молодому человеку ничтожную сумму, а когда он отказался её принять, я отпустил его. Наши инженеры усердно работали над его идеей, но не смогли её реализовать. Через несколько месяцев он вернулся. Он выглядел больным, потрёпанным и подавленным. Я сказал ему, что мы не дадим ему ни цента
больше, что я не думаю, что его изобретение нам сильно поможет, и я
 я позволил ему уйти. Директора были готовы заплатить ему любую сумму, но я сказал им, что если мы подождём, то он вернётся и отдаст нам вещь, или я не умею читать по лицам, потому что в глазах этого парня было что-то вроде отчаяния. Хотя директора много говорили о неудаче, я решил, что стоит рискнуть, и заставил их ждать. Я был прав — молодой Уинтон вернулся, выглядя ещё более потрёпанным, чем обычно, и взял то, что я ему предложил, — немного меньше, чем я изначально рассчитывал. И я
 заставил его подписать бумагу, в которой он отказывался от всех будущих претензий на патенты или
акционеров фирмы. Это маленькое изобретение принесло нам все наши
деньги. Но в последнее время я не могу выбросить из головы глаза этого
парня — они были странными, светились, как будто в них что-то
горело, а в тот последний раз в них было такое выражение, как будто
там что-то умерло.

 Я слишком стар, чтобы предстать перед всем миром с этим, но я хочу, чтобы вы нашли Крейга Уинтона и отдали ему или его наследникам сто тысяч долларов, которые, как я подсчитал, составят примерно его долю
 от прибыли, если бы я заключил с ним честный контракт. Когда он пришёл ко мне, он жил в Бостоне. Я всегда смеялся над людьми, которые говорили о чести в бизнесе, но теперь, оглядываясь назад, я думаю, что, возможно, они были правы, а я ошибался...




Глава XX

Семейные советы


Дядя Джонни отложил письмо Питера Уэстли. Все замолчали;
 казалось, будто к ним обратился голос из какого-то другого мира. Миссис Уэстли вздрогнула.

"Как же я ненавижу деньги," — импульсивно воскликнула она. Затем, сама утешаясь и
Роскошь комнаты, словно упрекая ее, добавила: «Я имею в виду, мне неприятно думать, что там, где наживаются большие состояния, так много людей разоряются в процессе».

Грэм хмуро смотрел на письмо.

"Конечно, ты собираешься выследить этого парня?" — с тревогой спросил он, и его щеки залились тусклым румянцем. "Разве это не так же плохо, как воровство?"

— «Может быть, он уже мёртв, и теперь уже слишком поздно», — воскликнул Джип, который считал, что всё это полно чрезвычайно интересных возможностей.

 «Дядя Питер теперь не может защищаться, Грэм, так что давай не будем осуждать его за то, что он сделал. И я не думаю, что могу как-то повлиять на это».
это имеет значение до тех пор, пока твой отец не вернется домой.

- О, Джон, я знаю, он захочет исполнить желание своего дяди Питера! Вам
не нужно ждать, слишком много времени уже потеряно, - настаивала миссис Уэстли.

Грэм стоял перед камином, спиной к пламени. Это
поразило дядю Джонни и его мать, что в стройной, прямой фигуре появилась новая мужественность
.

«Я хочу помочь найти его. Когда ты знаешь о таких уловках, обмане и... и несправедливости, ты ненавидишь попытки заработать деньги. Я
думаю, что в этом мире всё должно быть поделено поровну, и у каждого должен быть равный шанс».

Джон Уэстли положил руку на плечо мальчика. «Настоящее правосудие — самое трудное, что можно найти в этом мире, сынок. Но всегда помни об этом и заботься о правах других людей, тогда ты никогда не совершишь ошибок, которые совершил дядя Питер».

 «Бедный старик, всё, что его волновало в жизни, — это деньги, а потом, в старости, они не принесли ему радости — только мучения». И он убил в себе всё, что могло бы принести ему хоть немного счастья!
Я рада, что вы с Робертом не такие, как он, — добавила миссис Уэстли.

"Я тоже, — воскликнула Джип так горячо, что все засмеялись.

- Как вы находите людей? вмешалась Тибби, которая изо всех сил пыталась
понять, о чем идет речь.

- Это будет чем-то похоже на иголку в стоге сена. Бостон большой город
и многое может случиться за ... дай-ка вспомнить, это было, должно быть, пятнадцать
лет назад.

- Ты наймешь детективов? Джип трепетала от желания помочь
выследить таинственного Крейга Уинтона.

«Я не хочу; я всегда как-то недоверчиво относился к детективам, но, возможно, нам придётся. У нас так мало зацепок. Я завтра соберу Стивенса и
Мюррея — может быть, они смогут рассказать мне больше о
— Я куплю патент. И попрошу Уоткинса порекомендовать надёжного
бостонского адвоката. — Голос дяди Джона звучал так, будто он был
серьёзен.

 Изабель ничего не сказала во время этого маленького семейного совета. Она вдруг
подняла голову, и её глаза потемнели от неодобрения.

"Если мы отдадим этому человеку все эти деньги, не станем ли мы бедными?"

Что-то в её тоне заставило остальных слегка вздрогнуть.

«Моя дорогая…» — возразила её мать.

«О, ты бы продолжала обманывать его — как дядя Питер! Это на тебя похоже — только о себе и думаешь», — с отвращением обвинила её Грэм.

- Тебе нужны испорченные деньги? - величественно воскликнула Джип.

Лицо Изобель вспыхнуло. - Ты отвратителен, Грэм Уэстли. Я не люблю
деньги немного больше, чем ты - _you_ ты бы визжал, если бы не смог купить
этот новый мотоцикл, поехать в лагерь и потратить все деньги, которые у тебя есть. И я
думаю, что это глупо - выслеживать его после стольких лет. Он, наверное,
изобрел множество вещей с тех пор и не нужны деньги, и если он
Не ... ну, изобретатели всегда бедны, как ни крути." Изобель попыталась объяснить
ее логика казалась остальным такой же разумной, как и ей самой.

"Бонни, дорогая..." - Так называл ее дядя Джонни в детстве.
в детстве он давно им не пользовался. "Есть две причины
почему мы должны выполнить пожелание, выраженное дядей Питером в этом письме.
Первая - потому что он _has_ попросил об этом. Он думал, что он будет иметь время, чтобы дать
письмо к нам сам, - возможно, расскажите подробнее об этом. он не
мечтают, что он будет находиться в течение двух лет в Библии. Другая причина в том, что это благородный поступок, и он касается не только чести дяди Питера, но и чести твоего отца и моей — твоей матери,
твой, Грэм, и даже маленькой Тибби. Мы бы сделали это, даже если бы это стоило нам последнего цента. Но этого не будет...

 — О, дядя Джонни, ты замечательный... — Грэм вдруг отвернулся к огню, чтобы скрыть свои чувства. — Когда я вырасту, я хочу быть таким же, как ты, и как отец.

Изобель не позволила бы убедить себя принять точку зрения своей семьи. В её сердце всё ещё жила обида на то, что дядя Джонни взял Барбару Ли с собой в Хайакрс, а её оставил дома. И было глупо с их стороны так волноваться и делать такие
суетились из-за Джипа и Джерри — они могли бы догадаться, что с ними всё будет в порядке. Когда она увидела, как дядя Джонни усаживает Джерри рядом с собой на кушетку, она возненавидела его!

 Миссис Уэстли последовала за Джоном Уэстли в маленькую комнату, которую всегда называли «отцовским кабинетом».

 — Разве не интересно будет найти этого Крейга Уинтона? — спросил Джип остальных. «Разве это не интересное имя? Может быть, у него будет много
детей. Я надеюсь, что среди них будут девочки». Джип в предвкушении
обняла себя за колени. «Если они будут ужасно бедными, то будут похожи на
«Найти фею-крестную. Подумайте, что они могут купить на эти деньги!»

 «Я надеюсь только на то, — голос Изобель звучал жестоко и ясно, — что дядя Джонни не захочет больше приводить сюда девушек из благотворительных организаций!» Она встала и, не глядя ни на кого из них, вышла из комнаты.

 Джип открыла рот, чтобы заговорить, но быстро закрыла его. Что бы она ни сказала, она инстинктивно понимала, что это только усилит боль, которую причинила ей Изабель. Она даже не могла обнять Джерри за шею и прижать к себе, как ей хотелось, потому что выражение лица Джерри
запретил это. Это было очень страшное выражение, думал, джип, немного
глаза испуганные-Джерри горели с такой яростной гордостью и были еще так
больно!

Через мгновение Джерри медленно произнес: "Я ... я иду спать". Джип хотела, чтобы
Грэм что-нибудь сказал, а Грэм хотел, чтобы Джип что-нибудь сказала
и оба сидели, лишившись дара речи, пока Джерри выходил из комнаты.

— Как думаешь, нам стоит рассказать маме? — приглушённым голосом спросила Джип.

 — Н-нет, — Грэму была ненавистна сама мысль о том, чтобы сплетничать. . — Но Изабель — ужасная
снобка. . Она встречается с Корой Стэнтон и Эми Мазерс. Подумать только
это немного успокоило Грэма и Джип.

"Ну, я не знаю, что будет делать Джерри, — уныло вздохнула Джип.

 Дверь в комнату Джерри была закрыта, и у Джип не хватило смелости открыть её. Она прислушалась — изнутри не доносилось ни звука. Она вошла в свою комнату и медленно разделась, смутно предчувствуя, что что-то произойдёт.

В комнате Джерри не было слышно ни звука, потому что она стояла,
застыв у окна, и горящими от гнева глазами смотрела в темноту. Её прекрасный, счастливый мир, который, как она думала, был полон
Доброта и дружелюбие внезапно перевернулись с ног на голову! «Девочка из благотворительной
организации…» Она не знала, что это значит, но это заставило её подумать о
бездомных, безымянных, нелюбимых сиротах — без матери, без отца,
зависящих от щедрости мира. Она поднесла руку к горлу — «девочка из
благотворительной организации» — разве её любимый Саннисайд с Милым и
Малышом не был богаче и прекраснее всего на свете? И разве она не всегда была такой?
Однако, как в тумане, она увидела себя в странном коричневом платье, которое казалось очень милым в «Занозе Миллера», но
Забавно, если сравнивать с красивыми, простыми платьями из саржи, которые носили другие девочки в Хайакрсе. Возможно, они все думали, что она «девочка из благотворительной организации», беспризорница, которую привёл сюда дядя Джонни. Конечно, её одноклассницы принимали её во все свои игры, но, возможно, они жалели её, и, в любом случае, это было после того, как дядя Джонни подарил ей рождественскую коробку...

Она посмотрела на своё платье — это было школьное платье, которое лежало в коробке.
Возможно, ей не стоило брать его — взяв его, она могла
стать девушкой из благотворительной организации. Ей не следовало приходить сюда.
кому-то стоило денег отправить её в Хайакрс и кормить её; и
часто миссис Уэстли давала ей что-нибудь, но она ничего не могла
вернуть!

 В ярости Джерри расстегнула и сорвала с себя рождественское платье.
 С крючка в шкафу она сняла презираемое коричневое
платье. Тогда она думала только о том, как бы разобрать свои вещи, но, пока она собирала немногочисленные пожитки, в её голове созрел план уехать — куда угодно. Она поедет к Барбаре Ли, пока мать не пришлёт за ней!

 Затем дверь медленно открылась. На пороге стояла Джип в своём красном
халат. Было не так темно, и Джип видела, что Джерри была одета в своё старое коричневое платье и держала в руке шляпу. В один прыжок она оказалась рядом с подругой и крепко схватила её за руку.

"Джерри, ты _не_ уйдёшь! Ты _не_..."

"Я... должна... Я _не буду_ такой, как...

"Ты _не такая_, как Изабель! Она ужасна... она завидует тебе, потому что Дана Кинг и... и _все_ считают тебя самой популярной девочкой в Линкольне. Пегги Ли сказала, что слышала, как толпа девочек говорила об этом... что это потому, что ты всегда со всеми вежлива и...
вы любите все делать-я не _let_ вы идете!" Что-то было
очень упрямый в темный джип на лице, Джерри хотела бы она не пришла. Просто
раньше казалось так легко ускользнуть к Барбаре Ли, а теперь----

"Мне не следовало приходить сюда. Я не должен был позволять вам всем..."

Джип слегка встряхнула подругу.

«Джерри Трэвис, дядя Джонни привёз тебя, потому что сказал, что ты можешь
многому научить Линкольнскую школу, а также Изабель и меня — о, что-то такое — мама
прочитала это в его письме — я помню. Он сказал, что это что-то вроде
стипендии. И я слышал, как мама сказала ему в тот день, когда я дразнил её, чтобы
она разрешила мне подстричься коротко, как у тебя, что она была бы готова позволить мне всё,
если бы я научился быть таким же жизнерадостным, как ты, — я слышал её, потому что
прислушивался, чтобы понять, разрешит ли она мне. Так что ты _переплатил_ за всё. Это нечто большее, чем просто _деньги_! Ты слишком гордая, ты гордее самой Изобель...

Джерри уронила шляпу на кровать. Джип восприняла это как многообещающий знак и
крепко обняла Джерри за плечи.

"Если ты уйдёшь, это разобьёт мне сердце, — заявила она. — Я люблю тебя
больше, чем любой мой друг, которого я когда-либо знал, — больше, чем кто-либо, — кроме моей семьи, конечно, а их я люблю по-другому, так что это не считается. И мама тоже тебя любит, и Тибби, и дядя Джонни. И если ты
прямо сейчас не скажешь мне, что не уйдёшь, я пойду прямо к
маме, и тогда нам придётся рассказать ей, какой противной была Изабель, и это
сделает её несчастной. И я не шучу.

 В этом не было никаких сомнений. Заключительный аргумент Джипа сломил решимость Джерри уйти. Нет,
она не могла; как сказала Джип, если она уедет, миссис Уэстли и дядя
Джонни должен знать почему. Она не могла сделать ничего, что сделало бы их хоть немного несчастными. Это было бы плохой благодарностью. Возможно, Джип тоже был прав — что она слишком гордая! Конечно, её мать никогда бы не позволила ей прийти, если бы это могло хоть немного унизить её.

 Джип быстрыми пальцами начал расстёгивать пуговицы на коричневом платье. «Давайте просто
покажем Изабель, что нам всё равно, что она говорит. Я думаю, что это из-за ужасных
Коры Стэнтон и Эми Мэтерс она так себя ведёт. Они ужасны! Эми Мэтерс красит волосы перекисью, а Кора Стэнтон изменила
на экзамене по геометрии — все так говорят — я знаю, что мы сделаем, Джерри,
там осталось несколько кексов, я видела их в кладовке — давай тихонько спустимся
и возьмём их — и устроим шикарное застолье. — Говоря это, она
подхватила тёплую куртку Джерри и накинула её на себя.

Преданность Джипа очень успокаивала бедного расстроенного Джерри, как и
предложение угостить его кексами. Но на полпути вниз по лестнице Джерри
остановился и трагически прошептал Джипу на ухо:

 «Дип, мы не можем их есть! В нашей школе нельзя есть сладкое между приёмами пищи!»
И при мысли о школе мир Джерри внезапно снова стал на свои места.

"Ну что ж..." — Джип хотел бы предложить пропустить этот момент. "Вместо этого мы можем
съесть крекеры с арахисовым маслом."




ГЛАВА XXI

БЕДНАЯ ИЗОБЕЛЬ


Суровый март сменился вялым апрелем, днями проливных дождей с редкими
проблесками тёплого солнца. На фоне грязных сугробов, упорно державшихся в укромных уголках, виднелись зелёные островки травы; кое-где поднимал свою яркую головку крошечный фиолетовый или жёлтый крокус; несколько смелых малиновок начали вить гнёзда и,
Сидя на голых ветках и дрожа от холода, они отважно пели о приближении весны.

 Были и другие признаки смены времён года: шарманщик катил по улице свою повозку, нищие пели, маленькие суетливые фигурки мелькали на роликовых коньках, в рваных карманах бренчали монетки, а мальчики и девочки из Линкольна в Хайакрсе переключились с баскетбола и хоккея на плавание и школьные спектакли.

Изабель Уэстли была выбрана на роль Гермии в «Сне в летнюю ночь».
Её семья разделяла её радость — они чувствовали, что
К ним пришло великое признание. Джип и Джерри, в частности, были
невероятно взволнованы. Джерри, которая за всю свою жизнь была в театре всего
дважды, считала Изабель гораздо более замечательной, чем величайшую из
когда-либо живших актрис. Обе девочки сидели и восхищённо слушали, пока
Изабель репетировала перед ними свои реплики.

Миссис Уэстли, которая так и не избавилась от любви к любительским постановкам,
одобрила планы Изабель по поводу её костюма. Другие девочки,
объяснила Изабель, тоже делали свои костюмы, но костюм Гермии должен был быть особенным
Хорошо, так почему бы мадам Сили не сшить его? Мадам Сили сшила его.
Изабель терпеливо стояла перед длинным зеркалом в примерочной модного
портного, пока сама мадам, стоя на коленях, прикалывала, откалывала и снова прикалывала мягкие складки розового атласа, из-за которых лицо Изабель над ним казалось розовым.

— Можно подумать, что весь мир вращается вокруг твоей старой пьесы, — воскликнул
Грэм беззлобно. Он попросил разрешения воспользоваться машиной, чтобы
вывезти «толпу приятелей» и посмотреть, не завелась ли где-нибудь
вудс и миссис Уэстли объяснили, что Изобель должна была сходить на последнюю примерку
остановитесь у парикмахера, чтобы примерить парик, а затем отправляйтесь в
"Олдинг" подойдет к паре тапочек.

"Подходит", - засмеялась в ответ Изобель, ее глаза сияли. Она была очень счастлива,
а когда она была счастлива, она была веселой, добродушной Изобель и очень
красивой Изобель. На протяжении всего учебного года она страдала из-за того, что её одноклассники
добивались успеха в различных школьных мероприятиях. Джинни Кокс была заметна во всём и на всех мероприятиях
Кроме того, Пегги Ли играла в хоккей и баскетбол, Дорри была в
хореографическом кружке, Пэт Эверетт была лейтенантом в своём отряде скаутов, Кора Стэнтон
была редактором школьной газеты, Шейла Куинн была старостой класса, даже Джип был запасным игроком в школьной баскетбольной команде, и
Джерри — с того дня, как она съехала с Хаскин-Хилл на лыжах, она
прокладывала себе путь во всё (так думала Изобель); она
играла в хоккейной команде и «подменяла» игроков в баскетбольной команде
второкурсников, и была уверена, что её выберут в команду по плаванию. Хотя
Изобель презирала все эти занятия, потому что они были «неинтересными».
По её мнению, в глубине души она завидовала девочкам, которым они нравились. Но теперь её тщеславие было удовлетворено: кто угодно мог играть в баскетбол, кататься на коньках или плавать, но никто не мог быть Гермией, которой собиралась стать она! Мисс Грей похвалила её за то, как она сыграла эту роль, и по её глазам Изобель поняла, что та увидела в ней.
Зеркало мадам Сили.

А Дана Кинг играл Лисандра — он был прекрасным афинским юношей. Изабель
теперь могла позволить себе забыть о том, что затаила на него обиду.
после рождественской вечеринки. Он выглядел таким взрослым, что ей было приятно немного стесняться его, как будто она только что с ним познакомилась, — забыть, что они были одноклассниками с детского сада. Она прочла восхищение в его глазах. Что он подумает, — сказала она себе с лёгким трепетом, — когда увидит этот нежно-розовый костюм?

"Изобель Уэстли, какая забава - каждый день репетировать!"
- воскликнула одна из группы девушек, окруживших ее.

"Лисандр каждый день ходит домой с Гермией?" - спросил другой с
многозначительным смешком.

«Расскажи нам всё об этом», — уговаривала Эми Мазерс. «Это слишком романтично для чего-либо другого».

 Изобель покраснела, рассмеялась и оттолкнула их. Она знала, что они все ей завидуют, — она _хотела_, чтобы они ей завидовали. Она знала, что любая из них с радостью поменялась бы с ней местами. Даже Джип и Джерри вздохнули и
попросили маму помочь им придумать какой-нибудь спектакль, в котором
они могли бы принять участие. Джип попросил мисс Грей разрешить ему
помогать в гримёрной, даже если он будет просто передавать баночки с
кремом и краски. А Джерри поручили
Особая задача заключалась в том, чтобы вытолкнуть Пака, у которого, к сожалению, помутился рассудок, на сцену, когда прозвучат
сигналы.

[Иллюстрация: ГИП, ДЖЕРРИ, ТИББИ, ДАЖЕ ГРЕЙМ, НАБЛЮДАЛИ ЗА ПОДГОТОВКОЙ ИЗОБЕЛ
К РЕПЕТИЦИИ В ПОЛНОМ ОБЛЕЧЕНИИ]

Пьеса должна была состояться в субботу вечером. В пятницу вечером была назначена
генеральная репетиция. Костюм Гермии был закончен и лежал
во всей своей восхитительной красоте на кровати в гостевой комнате. На
полу из-под него выглядывали тапочки, сшитые на заказ.

"На фоне этого все остальные будут выглядеть дешевками", - заявила Изобель, трепеща от
красивого зрелища.

Миссис Уэстли выглядела обеспокоенной. С того самого момента, когда она поддалась уговорам Изабель, её терзали сомнения. Изабель сказала, что другие девочки сами шьют себе костюмы. Она знала, что преподавателям не нравится любая экстравагантность или большие траты на школьные мероприятия. Не лучше ли было помочь Изабель сшить что-нибудь простое и красивое дома? Затем, когда она увидела раскрасневшееся, счастливое лицо Изабель,
сияющее красотой, она подавила свои сомнения.

"Гордыня предшествует падению, дочь моя. Позаботься о том, чтобы твой костюм
«Это не заставит тебя забыть свою роль», — рассмеялась она. В конце концов, Изабель была
такой красивой, что всё равно затмила бы остальных, даже если бы её костюм был
таким же невзрачным!

 Джип, Джерри, Тибби и даже Грэм следили за тем, как Изабель готовится к генеральной репетиции. Джип откинулась на пятки и заявила, что Гермия
«достаточно хороша, чтобы её съесть». Джерри тоже так думала, но у неё не
хватило смелости сказать это вслух. Грэм сидел на краю кровати и отпускал язвительные замечания по поводу «тряпок» девушек, но в его глазах читалось гордое восхищение, а в кармане он хранил билет на первый ряд.
он купил его у другого парня по завышенной цене. Изобель готова,
все они весело втиснулись в автомобиль, стараясь не раздавить
розово-розовое убранство, и умчались в Хайакрес.

Изобель, кто любит драматические ситуации в реальной жизни так же хорошо, как в
понарошку, собираясь спрятать ее сиянием, пока ее первое появление
на этапе, когда она заставляла их всех, а особенно, Лизандр,
с ее ослепительной красотой. Она стояла в тени кулис, закутавшись в пальто. Кроме Джерри, ожидавшего, чтобы исполнить её скромную просьбу
Она была одна. Она с улыбкой слушала непрекращающуюся болтовню в гримёрке. Она слышала, как мистер Оливер, костюмер, отдавал резкие приказы. Что-то было не так с занавесом. Она быстро шагнула вперёд, чтобы посмотреть, в чём дело; высокий каблук её атласной туфельки зацепился за верёвку, свисавшую со сцены, и она упала на колени. Думая только о том, как бы спасти атласное платье, она резко откинулась назад.

«О, Изобель, ты не ранена?» — Джерри тут же оказался рядом с ней.

«Н-нет, только…» — Изобель удалось подняться на ноги, но она покачнулась.
с головокружением прислонившись к подпорке сцены. "Кто бы ни оставил здесь эту старую веревку!
На них нужно сообщить!" Она сердито посмотрела на беднягу Джерри, как будто
вина должна быть на ней. - Я... я испортила свое платье, - всхлипнула она.

Джерри осмотрел атласную юбку. - На ней нет ни малейшего пятнышка, Изабель.
Но вы уверены, что не ранены? Пожалуйста, попробуйте пройтись.

Именно этого Изабель и не хотела делать, потому что колено
ужасно болело. Затем она снова услышала голос мистера Оливера. Занавес
был поднят; через мгновение...

"Оставьте меня в покое! Вам бы только _понравилось_, если бы я не могла идти дальше..."

"Изобель! А, вот и ты". Дана Кинг высунул голову из-за угла.
Изобель позволила своему плащу упасть на пол. Белизну ее лица
добавлено приятный эффект. "_Whew!_" Лисандр свистнул. "Класс!
Скажи, ты _great_! Пошли, старина Оливер закатывает истерику.

Под тревожным взглядом Джерри и восхищённым взглядом Даны Кинг Изабель смогла выйти на сцену. Так или иначе, она отыграла свою роль — Изабель знала, что плохо, потому что мистер Оливер снова и снова заставлял её повторять реплики, а однажды в отчаянии остановил представление.
спросите её, не больна ли она, и не хотите ли вы, чтобы мисс Ли сыграла её роль.
 Изабель не собиралась никому отдавать свою роль; она стиснула свои маленькие белые зубки и продолжила.

 Вернувшись домой, она отказалась от горячего какао, которое миссис Уэстли приготовила для неё, и поспешила в свою комнату, сославшись на усталость. Она сидела, съёжившись в своём халате, с бледным напряжённым лицом, пока не услышала шаги девочек на лестнице. Тогда она позвала Джерри.

"Закрой дверь, — прошептала она, не здороваясь. — Я хочу, чтобы ты пообещал не рассказывать маме или… или кому-нибудь, что… я причинила себе вред. Я
Я не сильно поранилась, и, в любом случае, я буду играть в этом спектакле,
_даже если умру_! — Изобель с трудом сдерживала слёзы.

Джерри был полон сочувствия.  «Я никому не скажу, Изобель, если ты не хочешь.  И дай мне посмотреть на твоё колено — это ведь твоё колено, да? Я много знаю об этих вещах, потому что папа-малыш — врач, понимаешь. Джерри
опустился на колени рядом с креслом Изабель и осторожно отодвинул халат.
— О, Изабель! — тихо воскликнула она. Колено сильно опухло, а кожа
побледнела. — Это выглядит… может, тебе стоит…

Изобель отпрянула от нее. - Если ты собираешься поднимать шум, можешь идти
спать! Но если ты что-нибудь знаешь ... О, это больно ... ужасно...

Не сказав больше ни слова, Джерри отправилась за горячей водой и полотенцами. Половину ночи
она просидела у кровати Изобель с тяжелыми от сна глазами, терпеливо
накладывая упаковку за упаковкой. Постепенно боль утихла, и Изобель
погрузилась в сон.

Весь следующий день тайна Изабель тяжким бременем лежала на совести Джерри;
вместе с ней он испытывал неуверенное восхищение стойкостью Изабель. Но Джерри
сомневался, что она, даже если она и была Гермией, которой была Изабель,
надеть розовое атласное платье — она хотела этого настолько сильно, что молча терпела боль.

 Изабель умоляла позволить ей весь день лежать в постели и «отдыхать», и
мать охотно согласилась, принося ей еду в комнату и болтая с ней, ничего не подозревая, пока она ковырялась в том, что было на
подносе.

 Джерри помог Изабель одеться. Боль, вызванная попыткой встать на больную ногу, прилила к щекам Изабель, и под её красивыми глазами пролегли крошечные пурпурные тени, так что она стала ещё прекраснее, чем накануне вечером. Это осознание, шёпот восхищения
Волнение, охватившее переполненный зал, зависть, которую она прочла на лицах других девушек, робкое мальчишеское удивление в пристальном взгляде Лисандра — всё это помогало ей переносить агонию до самого конца, когда она внезапно рухнула в протянутые руки Лисандра! В последней сцене было что-то от реальности, чего никто не ожидал; ни у кого не хватило духу опустить занавес; девочки и мальчики бросились на сцену.

Грэм и Дана Кинг отнесли Изобель в пустой класс, где она быстро пришла в себя. Первым, что она почувствовала, был сильный запах.
она была рада, что спектакль закончился и она может рассказать о своём
повреждённом колене. Джерри уже сделал это, немного смутившись,
и дядя Джонни поспешил за врачом. Изобель посмотрела на свои
смятые розовые юбки с чем-то похожим на отвращение и крепко
сжала мамину руку. Грэм каким-то далёким голосом уверял её, что
может отнести её к машине, не причинив ни малейшего вреда! А Дана Кинг через равные промежутки времени спрашивала
тревожным голосом, не стало ли ей лучше. О, как было приятно, что они
все беспокоятся — это облегчало боль...

...Ей нравились веселые яркие огни плавание вокруг нее и
быстрые шаги и приглушенные голоса.... Миссис Хикса маленькие круглые глаза
мигая, смотрел на нее ... ощущение мягких простыней и холода доктора
прикосновение к ее бедному, распухшему колену ... качающиеся предметы перед ее глазами
и далекий гул голосов, которые на самом деле были очень близко, и крошечная
звездочка света над размытым пятном в другом конце комнаты ... миллион
звезд... скользкий вкус лекарства, которое кто-то ей дал... и
всегда крепко-крепко сжимающие её пальцы матери...

«Это очень серьёзно», — раздался тихий голос, который не мог принадлежать доктору, потому что _он_ говорил низким басом... потом она уснула...




 ГЛАВА XXII

Джерри добивается своего


Бедная, милая Гермия — за часом триумфа последовали трудные дни.
Пока вся школа гудела от восхищения её великолепным костюмом, атласными туфлями на серебряных каблуках, её красотой и тем, что она действительно сыграла так же хорошо, как Этель Бэрримор, она лежала неподвижно на своей белой кровати и позволяла одному доктору за другим «делать что-то» с её бедным телом
колено. Были консультации и рентгеновские снимки, и все это время
старый доктор Бауэрман, который лечил ее во время эпидемического паротита и кори, продолжал
говоря при каждом удобном случае, сводя с ума покачиванием своей лысой головой: "Если бы
ты только не был таким дурачком, чтобы ходить по нему!" Наконец,
после того, что показалось Изобель излишней суетой, был вынесен вердикт
- во впечатляющей манере "теперь ты будешь делать, как я тебе говорю"; она сказала
порваны мышцы и связки колена; некоторые были растянуты, но незначительно.
были повреждены нервы; она должна очень тихо пролежать в постели несколько недель.
а затем ... возможно----

«Я знаю, что он имеет в виду, — вскричала Изабель в порыве страха, — он имеет в виду, что тогда он сможет сказать, смогу ли я когда-нибудь снова танцевать!» Эта мысль была настолько ужасной, что матери с трудом удалось её успокоить.

 «Если ты сделаешь то, что он тебе говорит, ты снова начнёшь танцевать в кратчайшие сроки», — заверил дядя Джонни. «Доктор Бауэрман хочет напугать вас, чтобы вы были осторожны».

Первая неделя вынужденного покоя прошла очень приятно;
мама наняла жизнерадостную медсестру, которая оказалась отличной
Компания; каждый день после уроков кто-нибудь из девочек забегал к ним по дороге домой со школьными сплетнями и вопросами, от которых Изабель никогда не уставала: каково это — упасть в обморок прямо в объятия Даны Кинг? Дядя Джонни приносил забавные подарки, цветы, книги, головоломки;
Джип неутомимо передавал послания Эми Мазерс и Коре Стэнтон и обратно.

Но дни шли, и эти приятные маленькие радости покидали её одну за другой. Мама решила, что в няне нет необходимости — не нужно давать
лекарства, — и вместо неё наняли гувернантку, которая приходила каждый
утром. Её школьные подруги устали от подробностей несчастного случая с Изабель
и от ограничений, связанных с её розово-белой комнатой; в школе
их внимание привлекали другие вещи — открывался новый клуб верховой езды,
и проходили вечеринки для старшеклассников; у них не было ни минуты,
и они умоляли Джипа передать Изабель, чтобы она пришла поиграть —
они «ужасно» сожалели и забегали бы, когда могли.
Джип и Джерри тоже плавали каждый день после обеда, готовясь к весенним межшкольным соревнованиям по плаванию. Для маленькой затворницы тянулись долгие часы; она лелеяла не очень приятное убеждение, что с ней плохо обращаются.
заброшенный. Она утешала свою израненную душу мрачными мыслями о том, что после долгой жизни, проведённой прикованной к постели, в конце она испытает отчаянные угрызения совести из-за своей эгоистичной, бессердечной семьи; она отказывалась радоваться словам доктора о том, что она идёт на поправку и скоро будет так же бодра, как и раньше, — хотя он всегда добавлял: «Ты этого не заслуживаешь!»

Однажды днём, через три недели после несчастного случая, Изабель в четвёртый раз за пятнадцать минут посмотрела на свои
маленькие настольные часы. Бесконечная
Стук дождя по стеклу делал день особенно утомительным.
По предписанию врача её мать уехала в Атлантик-Сити на недельный отдых,
оставив её на попечение миссис Хикс. Эта дама
унесла свой поднос с обедом, заявив, что «никому не угодишь,
мисс Изобель, и если мисс Изобель что-нибудь понадобится, она может
позвонить», и Изобель мысленно решила, скорчив рожицу вслед уходящей
фигуре, что скорее умрёт, чем попросит старую Хикс о чём-нибудь! Было только половина третьего — через час
прежде чем пришла Тибби, или Джип, или Джерри. Какой это был день?

 Когда каждый день проводишь в одной маленькой розово-белой комнате, это нелегко
запомнить! Четверг — нет, среда, потому что миссис Хикс сказала, что
кухарки нет...

 Внизу открылась и закрылась дверь. Из коридора донеслись шаги; быстрые,
тяжелые, они прошли мимо ее двери.

— Гип! — позвала Изобель. Ответа не последовало. Кто-то двигался в детской; значит, это был Джерри, а не Гип.

"Джерри!" Ответа по-прежнему не было. Джерри был слишком занят, перебирая содержимое ящика комода, чтобы услышать. Она нашла шапочку для купания
за которым она охотилась, и направилась по коридору. Внезапное, жалкое, прерывистое рыдание остановило её бегство.

Когда она заглянула в комнату Изабель, та лежала, уткнувшись лицом в подушку.

"Изабель..." Джерри быстро подошла к кровати. "Что-то случилось? Что не так?"

"Я... я бы хотела... умереть!"

— О, _Изабель_!

 — А ты бы не закричала, если бы тебе пришлось лежать здесь изо дня в день, беспомощной калекой, и быть совсем одной?

 Джерри оглядел тихую комнату. В ней было что-то очень одинокое — и этот стук дождя...

 — Разве миссис Хикс не...

— О, — _Хикс_. Она просто тряпка! Вы все бросаете меня на слуг, потому что я не могу двигаться. Никто меня не любит. Я... я бы хотела умереть.

 В словах Изобель Джерри почудилось что-то очень страшное. Что, если её желание сбудется прямо сейчас? Что, если она вдруг перестанет дышать, и будет слишком поздно загадывать желание обратно?

«О, не говори так больше, Изобель. Можно я останусь с тобой?»

Изобель подняла благодарное лицо с подушки, и сердце Джерри
тронулось. Конечно, бедная Изобель была одинока, и они с Джипом _были_
эгоистично пренебрегала ею. Даже если Изобель была ей не очень-то нужна, она, несомненно, была бы лучшей компанией, чем... никто. Она сунула шапочку для купания в карман и медленно сняла пальто и шляпу.

 

 — Ты не против, если я останусь? — спросила Изобель умоляющим голосом. Джерри мог бы вполне обоснованно ответить: «Я против». Я не могу остаться; сегодня во второй половине дня
соревнования по плаванию между школами, и я опаздываю, потому что
зашла домой за шапочкой, — но она была так взволнована тем, что
Изабель хочет её — _её_, — что забыла обо всём остальном.

— Конечно, нет. Это ужасно и глупо — лежать здесь весь день. Тебе почитать?

— О, нет, после того ужасного учителя я не хочу смотреть на книги!

— Давай придумаем что-нибудь весёлое — и другое. Хочешь поиграть в путешествие? Это игра, которую придумали мы с мамой и младшим папой. Это очень весело. Мы выбираем какое-нибудь место и говорим, что едем туда. Мы составляем расписание поездов и пароходов и решаем, что возьмём с собой — конечно, понарошку. Потом мы читаем в путеводителях всё об этом месте и прекрасно проводим время — почти так же хорошо, как если бы мы действительно
Поехали. Прошлой зимой мы путешествовали по Шотландии. Это помогло скоротать долгие вечера, когда мы были заперты в Саннисаде. У Папочки-малыша есть страсть к расписаниям, и он никогда в жизни никуда не ездил — кроме как на игру.

 — Как весело, — воскликнула Изабель, приподнимаясь на подушках. За несколько недель до этого Изабель бы посмеялась над таким «детским» предложением. — Куда мы пойдём?

 — Я всегда хотела поехать в Венецию. Мы добрались до Неаполя, а потом
у внука Лизы Слоан началась скарлатина, и Малыш-Папа спустился и
остался с ним. Я бы с удовольствием жил во дворце и путешествовал на маленьких лодках.

"Тогда мы поедем в Венецию и проедем через Милан и Флоренцию.
 Джерри, в отцовском столе лежит куча расписаний и папок, которые он собрал весной, когда планировал поездку за границу. И ты можешь взять в библиотеке одну из книг Стоддарта — и Бедекера тоже. Нам нужно много одежды — в Италии тепло. Принеси тот каталог из «Альтмана», который лежит на мамином швейном столике, и мы выберем несколько новых платьев. Как здорово!

Джерри с энтузиазмом отправилась за всем, что им было нужно для «игры». Она села на
другую сторону кровати Изабель и разложила вокруг себя книги.
Сначала они должны были выбрать из цветного каталога подходящие платья
и тёплые накидки для путешествия на корабле; затем им нужно было
составить расписание отплытия и забронировать каюты.  В атласе Джерри
прочертила от города к городу маршрут их путешествия, медленно читая
в «Бедекере», что они должны увидеть в каждом городе. Она читала путеводитель так, что
Изабель всё замечала. Было приятно задержаться во Флоренции; Джерри
Он только что предложил отложить поездку в Венецию на несколько дней,
и Изабель решила отправить в Америку за тем бледно-голубым свитером в горошек,
потому что он так чудесно сочетался бы с итальянским небом и пастельными
тонами старинных флорентийских зданий, когда их прервали Джип и дядя Джонни.

Джип была настоящим вихрем ярости, её глаза сверкали, щёки
пылали красным под смуглой кожей, каждый спутанный чёрный волосок на голове
встопорщился. Она обвиняюще посмотрела на Джерри.

"Так вот ты где!" Её слова звучали пронзительно. "Здесь — дурачишься"
«Ты плыла с Изобель, и ты позволила «Саут Хай» обогнать нас на два очка! Ты
_знаешь_, что была единственной девочкой, которая могла обогнать Нину Шарп в плавании брассом. Они взяли Мэри Рид, и она была как _камень_. А ты на днях проплыла под водой тридцать восемь гребков. Я видела тебя — я
считала. А девочка из «Саут Хай» доплыла только до _двадцати_! — Это всё, что тебя волновало.

Джерри повернулась, немного напуганная. Ей было ужасно жаль пропускать соревнования по плаванию — они были таким новшеством в её жизни, что вызывали у неё восторг, — но она и представить себе не могла, что из-за неё
Если она не появится, Линкольн может проиграть! Она очень робко посмотрела на Джип.

"Изабель была одна..."

Джип набросилась на сестру.

"Ты самая эгоистичная девушка из всех, что когда-либо жили на свете, Изабель Уэстли, и
тебе становится всё хуже и хуже. Ты никогда ни о ком не думаешь в этом мире, кроме себя! Ты бы никогда так сильно не повредила колено, если бы
не хотела спасти своё драгоценное старое платье и не сдалась бы,
позволив Пегги Ли занять твоё место! Может, ты и одинока, и тебе надоело лежать здесь,
и все сожалеют об этом, но это не повод для твоего
Держать Джерри здесь, когда она так нам нужна, — и она ещё и пропустила всё веселье!

Изобель откинулась на подушки. Она была не ровня своей возмущённой сестре. И она была в ужасе от своей эгоистичной бездумности.


«Я не знала — честно, Джип. Я думала, что матч был в четверг...»

«Так и было». _ Это_ четверг, - презрительно.

- О, сегодня _ свадьба_. Разве сегодня не среда? Миссис Хикс сказала, что кухарки нет дома
и...

"Как будто календарь вел повар! Сестра племянницы сестры повара была
сегодня замужем, и она перенесла выходной. Если бы ты подумал о ком-нибудь другом
----"

Джерри взял ситуацию под контроль.

"Это моя вина, Джип. Я мог бы сказать Изабель, но... я не сказал. Я как бы поняла, что чувствовала бы себя, если бы мне приходилось день за днём лежать в постели, когда все остальные так хорошо проводят время, и... ну, соревнование по плаванию не казалось и вполовину таким важным, как сделать Изабель счастливой, и... я не верю, что это было так! — в голосе Джерри звучала торжествующая уверенность, порождённая благодарной улыбкой, которой Изабель одарила её.

 Джип с отвращением повернулась на каблуках. Из дверного проёма, где дядя Джонни
наблюдал за этой сценой, донеслось хихиканье. Когда Гип вошёл
высокомерно выйдя из комнаты, он подошёл к Джерри и положил руку ему на плечо.

"Всё в порядке, Джерри-малыш. Есть разные виды победы, не так ли? А теперь беги и помирись с мисс Цыганкой, а я пока познакомлюсь с моей Бонни — я не видел тебя целых четыре дня." В его кармане подозрительно зашуршала папиросная бумага. Одной рукой
медленно вытащил маленькую синюю бархатную коробочку, которую вложил в пальцы Изобель
.

- О, дядя Джонни! Внутри лежал изящный браслет, украшенный мелкой
бирюзой. Совершенно неожиданно глаза Изобель наполнились слезами.

- В чем дело, котенок?

«Это прекрасно, только… только… все слишком добры ко мне… я
думаю… я… такая, какой меня назвал Гип!»

В прошлом у Изабель было всё, что позволяло ей ожидать, что дядя Джонни
будет яростно отрицать правдивость её слов и уверять её, что никто не может сделать для неё достаточно. Она
_хотела_, чтобы он это сделал. Но, увы, она прочла по его лицу, что он тоже считает, что Джип был прав.

"Изабель, дорогая, я думаю, мне следует попытаться заставить тебя кое-что увидеть — ради твоего же блага. Ты когда-нибудь представляла себе битву, которая идёт в
человеческая кровь всё время — крошечные воины, постоянно борющиеся, одни — за то, чтобы убивать, а другие — за то, чтобы жить? Такая же борьба идёт и в нашей душе. Каждый из нас рождается с множеством хороших качеств; они — наше наследие, и мы сами виноваты, если не сохраняем их. Я не имею в виду внешние проявления, дорогая, — например, твои золотистые волосы и небесно-голубые глаза, — я имею в виду то, что внутри, то, что растёт и формирует нашу жизнь. Но они должны бороться за жизнь. Если тщеславие и эгоизм возьмут верх, куда они тебя приведут? Ну, — сказал он.
— Я не могу объяснить тебе, что я имею в виду, лучше, чем просто указав на бедную старую тётю Марию! — рассмеялся он.

Изобель отвернулась; он не видел, как она восприняла его неуклюжую маленькую лекцию.

"Она — жалкая трата Божьей хорошей глины, вылепленной однажды так, как Он хочет для Своих детей, но что она сделала? Она прожила — никто не знает, сколько
лет, — только для того, чтобы кормить своё тело и прославлять своё гнездо; она
выросла _внутри_, а не _снаружи_; она никогда не задумывалась о том, чтобы
сделать этот мир или кого-то в нём хоть немного лучше, потому что жила в нём
IT. Она крадет у Бога. И что это сделало - тщеславие, которое много лет назад
взяло верх над всеми хорошими качествами в ней. Бедняжка... Когда-то она была
молодой, хорошенькой девушкой, как ты...

Изобель раздраженно дернула головой. Синяя бархатная коробочка лежала заброшенной на
покрывале.

- Я думаю, с твоей стороны ужасно читать мне нотации, дядя Джонни. Мама и
папа...

Дядя Джонни хитро улыбнулся, глядя на детское личико.

"Мамы и папы иногда не видят вещей так же ясно, как простые дяди, потому что они так близки к ним. И, Бонни, дорогая, это потому, что мы все так сильно тебя любим! Позволь мне сказать тебе ещё кое-что — это не
или лекцию. Это маленький случай, который произошел, когда ты был ребенком.
и я никогда его не забуду. Я не видел тебя, пока тебе не исполнился год.
Когда ты родился, я был за границей, учился. Когда я поднялся к тебе в
детскую в тот первый раз и посмотрел на тебя, я подумал, что ты самая
замечательная вещь, которую когда-либо создавал Бог. Ты лежала в своей маленькой белой кроватке
и смотрела на меня своими круглыми голубыми глазами, а потом улыбнулась и
протянула крошечную ручонку. Я не смела дышать. И
всё вокруг тебя было таким идеальным — белая эмаль, синее, жёлтое и
Розовые птички, белочки, собачки и другие зверушки, нарисованные на ваших стенах, —
последнее слово в детской мебели и туалетных принадлежностях. В тот самый день
мой друг попросил меня помочь отвезти сирот города на ежегодную
прогулку. Я был рад сделать что-то для кого-то — понимаете, с появлением
новой племянницы я чувствовал себя так, словно плыву по воздуху. Они набились в мою машину
детьми всех возрастов, а потом в последний момент кто-то втиснул
маленького человечка на переднее сиденье между двумя подростками —
бедняжку с большими круглыми голубыми глазами, как у тебя, и
ее лицо было перекошено огромным шрамом в том месте, где она получила ожог. Я
всю поездку не мог видеть ничего, кроме этого маленького личика - и
в моем сознании всегда были твои голубые глаза и улыбка с ямочками.
Я хотел сделать через всю дорогу и поскорее вернуться в свой
питомник, чтобы увидеть, если вы были правы. Но я остановился на
приют, чтобы спросить о бедный малыш. Её нашли в грязном подвале, где она была брошена, — вот и всё, что они знали. И это всё, что они знали о ней?Возраст? Лишённая всего, кроме души, с которой она могла бы бороться в этой жизни, и к тому же ужасно изуродованная. Я спросил, что они делают с такими детьми, и мне ответили, что они будут держать её у себя до четырнадцати лет, а потом научат какой-нибудь работе — вероятно, домашней — и она сможет сама себя обеспечивать. Да поможет ей Бог — четырнадцать лет, чуть младше нашей Джип! Я вернулся к твоей матери. Её не было, и я поспешила в твою детскую. Твоя очень
профессиональная няня подумала, что я сошла с ума. Я выпроводила её. Я взяла тебя на руки.
руки. Я должен был обнять тебя, чтобы почувствовать, что ты цел и невредим и у тебя есть все, что тебе нужно
руки и ноги, а твое лицо не наполовину обезображено шрамами. И
сидя там, я как бы разговаривал с Богом - я умолял Его позволить тебе сохранить те
благословения, которые у тебя были в тот момент, и сделать тебя достойным их. Ты красивая девушка, Изобель, и у тебя есть все преимущества, которые могут дать тебе любовь, мысли и деньги, но... и тётя Мария была красивой в твоём возрасте, до того, как стала тщеславной и эгоистичной...

 «Дядя Джонни, я давно знала, что ты меня не любишь!
 Вот почему я была так зла на Джерри. Ты любишь её...»

«Бонни!» — дядя Джонни обнял её. Он слегка встряхнул её.
"Глупая девчонка! Теперь я люблю тебя так же, как любил того крошку-ребёнка.
 Я всегда любил тебя больше, чем кого-либо из остальных, и я очень их люблю. Но ты была первой — самой замечательной из всех."

"Но ты бы хотела, чтобы я был ... как Джерри?"

"Да", - ответил он очень решительно. "Я хотел бы иметь тебя - такую, как ты"
девушку, которая идет прямо, с высоко поднятой головой - и видит большие перспективы - и
растет навстречу им ".

- Ненавижу паиньки, - вздохнула бедняжка Изобель.

— Я тоже! — рассмеялся дядя Джонни. — Но ты же не можешь ненавидеть девушку, которая
предпочла бы сделать кого-то другого счастливым, а не выиграть в плавательном
матче?

 — Н-нет, и я бы не стал винить Джерри, если бы она просто радовалась,
видя меня несчастным, — я был с ней так груб. И она тоже не пай-девочка! Она просто...

- Самая обычная, неиспорченная, счастливая девушка, которая всегда была так занята мыслями
обо всем остальном, что у нее никогда не было ни минуты подумать о себе.
Теперь, чтобы показать, что ты прощаешь мои лекции за два пенни, ты позволишь мне
поужинать с тобой без твоего подноса? И что ты делаешь с этим
книги? И ты знала, что доктор Бауэрман разрешит тебе попробовать костыли в
воскресенье?

Два часа спустя, когда Джерри, немного смущаясь, на цыпочках вошла в комнату Изабель, чтобы пожелать ей спокойной ночи, Изабель импульсивно притянула её к себе и поцеловала. Она хотела рассказать Джерри о том, что дядя Джонни заставил её почувствовать и увидеть, но не могла подобрать нужных слов и
Джерри хотел сказать ей, что она ни за что на свете не променяла бы тот весёлый день, который они провели вместе, ни на один матч по плаванию, но _она_
не могла подобрать нужных слов, поэтому они просто поцеловались, и каждый из них
задавался вопросом, почему она так счастлива!

— В воскресенье я буду ходить на костылях, Джерри.

— О, здорово! Пройдёт совсем немного времени, и ты вернёшься в школу,
Изобель.

— Спокойной ночи, Джерри.

— Спокойной ночи, Изобель!




ГЛАВА XXIII

ТРЕТЬЯ СКРИПАЧКА


— Привет! Это ты, Джип? Мне нужен Центр 2115, пожалуйста. Это дом мистера
Уэстли? Это _ты_, Джип?.... Это Пэт Эверетт.
_Послушай_... — взволнованно донеслось из трубки, хотя Джип прислушивалась изо всех сил. — Мы с Пег нашли _черно-белого человека_!

Впоследствии Джип заявила, что это заявление вызвало у нее трепет в сердце.
ее пальцы на ногах! Она немедленно подозвала Джерри, которого застала переводящим
Латынь со словарем на коленях и грозно нахмуренным лбом, и
они вместе поспешили к дому Пэт. Был мягкий майский вечер - воздух
был наполнен гортанным щебетом малиновок, деревья выгибались перистыми дугами
зелень на фоне сумеречного неба. Пэт и Пегги сидели с непокрытыми головами на
ступеньках дома Эвереттов, ожидая их. Великолепное благоухающее цветение
жимолость касалась их плеч. Более идеальной обстановки для завершения их заговора было невозможно найти
.

Пэт сразу же приступила к своему рассказу.

«Мы с Пег возвращались из книжного магазина Далтона и налетели на мужчину — он снял шляпу, потому что было жарко, и обмахивался ею. Мы оба увидели это в один и тот же момент, развернулись, схватились друг за друга и чуть не закричали».

 «А потом что? Почему вы не схватили его?»

«Как будто мы могли бы притронуться к совершенно незнакомому человеку! В любом случае, мы должны быть тактичными. Но я уверена, что это он — у него была белая прядь, которая спускалась с передней части лица. И он был очень красив — по крайней мере, мы решили, что он был бы красив, если бы мы были такими же старыми, как мисс
Грей. _Я_ думал, что он немного… о, великоват.

«И подумать только, как мы его искали, а он был прямо здесь…»
Джип понял, что у Пэт не было джентльмена в кармане.

"Но как мы его снова найдём?"

«Мы последовали за ним — он вошёл в здание Морзе и поднялся на лифте, и мы собирались войти за ним, когда кто-то вышел из лифта, и это был не кто иной, как доктор
 Кейтон, и он был так удивлён, увидев нас, что мы замешкались, и старый лифтер захлопнул дверь у нас перед носом. Но мы спросили мужчину, который стоял там в форме, вроде главного уборщика или кого-то в этом роде, не он ли это.
У джентльмена в чёрном пальто, шляпе и с лавандовым галстуком был офис в этом здании, и он сказал: «Да, седьмой этаж, 796». Он ухмыльнулся нам, но мы держались с достоинством, и Пег записала это на клочке бумаги, и мы ушли. Теперь нам остаётся только пойти и увидеться с ним, и Пэт в экстазе удовлетворения обхватила свои тонкие колени.

Девочки задумчиво смотрели на толстую малиновку, которая клевала траву в
поисках позднего ужина. «Просто пойти и увидеться с ним» было не так просто для
заговорщиц, как это звучало, слетая с губ Пэт.

«Кто пойдёт?» — Джип задал вопрос, который был у каждого на уме.

"Возможно, если бы мы пошли все четверо, это было бы слишком, так что давайте бросим жребий,
чтобы двое из нас..."

«О, нет!» — в ужасе воскликнул Джерри.

Остальные рассмеялись. «Будет справедливо, если мы не будем включать Джерри в жеребьёвку».

— Я пойду, — величественно воскликнул Джип, — если Пэт или Пегги пойдут со мной и будут говорить за меня.

 — Что мы будем говорить? — Теперь, когда «Вороны» приблизились к осуществлению своих планов, они немного нервничали.

 — Я знаю… — озадаченное выражение лица Джипа волшебным образом разгладилось. «У мамы есть пять
билетов на завтрашний концерт Филадельфийского симфонического оркестра — я попрошу её
Давайте пойдём и пригласим мисс Грей в качестве дуэньи. Тогда мы напишем записку и скажем этому мужчине, что если он пойдёт на концерт и посмотрит на третью ложу слева, то увидит даму своего сердца, которая была верна ему много лет, несмотря на множество других поклонников. Мы напишем это, чтобы он оценил, что получает. Будет гораздо проще написать это, чем сказать.

— Гип, ты чудо, — воскликнули остальные, вдохновлённые на действия. — Пойдём и напишем записку прямо сейчас.

«Вороны», которые теперь собирались в доме Пэта Эверетта, пренебрегали мисс Грей
в последнее время. На смену фиалкам пришли гвоздики, а затем — одна-единственная роза. Пэт
даже поэкспериментировала с букетом вечных цветов, который она нашла в одном из универмагов. Прошло несколько недель с тех пор, как они что-то посылали. По этой причине небольшое чувство вины добавило энтузиазма
в их планы.

  Миссис Уэстли была в восторге от желания Джипа послушать концерт и пригласить мисс Грей на вечеринку. И лицо мисс Грей вспыхнуло от искреннего удовольствия, когда Джип пригласил её.

 «Всё готово», — Джип постучал по столу, обращаясь к Пэту Эверетту, и Пэт,
загадочно кивнув, вытащила из кармана уголок бледно-голубого конверта
.

Сразу после закрытия школы Джип и Пэт в сопровождении Джерри и Пегги Ли
следовавших за ними по пятам, чтобы поддержать их мужество, быстро пошли в центр города
к зданию Морза. Если возникнут сомнения в правильности своих действий
пробрался в один из четырех головах, они были быстро развеяны--для
ради настроения. Конечно, было бы неприятно встретиться лицом к лицу с этим
чужаком, но любой кратковременный дискомфорт — ничто по сравнению с тем,
что их поступок может означать долгие годы счастья для бедной, изголодавшейся маленькой
мисс Грей!

Чтобы избежать косого взгляда лифтера, девушки поднялись на шесть пролетов
на седьмой этаж. Пэт принесла письмо. Джип согласилась войти первой.

"746...748----" прочла Пэт.

"Это другой коридор". Они вернулись по своим следам на другую сторону
здания. «784-788-792…» — Джип вслух повторила номера офисов. «7-9-6! _Уилбур Стрэтман, гробовщик!_»

 «Пэт Эверетт!» — Джип схватила подругу за руку. «Гробщик! Я
_не_ пойду туда ни за какие мисс Грей в мире!»

Пэт охватил такой приступ хихиканья , что она с трудом сдержалась .
говорю, даже шепотом. "Разве это не забавно? Мы должны войти.
Девочки ждут - мы никогда не услышим, что это было в последний раз!" Он не может похоронить
нас заживо. О, д-боже... - Она прижала носовой платок к губам и
прислонилась к стене.

«Если мисс Грей нужен гробовщик, она может его взять! Что касается меня, я бы
подумал, что она предпочла бы полицейского или... или дворника! Пойдёмте...»
Лицо Джипа комично вытянулось от отвращения. Она повернула ручку
двери.

 Худая женщина с грустным лицом сказала им, что мистер Стрэтмен в своём кабинете.
Она с любопытством посмотрела на них и кивком головы указала им на дверь
через маленькую калитку. Когда Джип дрожащими пальцами открыла дверь
внутреннего кабинета, мужчина с заметной седой прядью в волосах
спустил ноги со стола, бросил сигару на подставку для ручек и
потянулся за пальто, лежавшим на другом стуле.

 «Это... это мистер Стрэтман?» — спросила Джип,
жалея, что её язык прилип к нёбу.

 Он кивнул и стал ждать. Эти молодые девушки не были, как обычно, его
клиентов, наверное, у них была какая-то подписка на заготовки с
их. Он настороженно наблюдал.

- Наше поручение ... это личное, - запинаясь, пробормотала Джип, которая видела, что Пэт была
— Я не могу говорить. — Это… это личное. Мы пришли, по сути,
по собственной воле… она ничего об этом не знает…

 — Она? Кто?

 — Мисс… мисс Грей. — Джип дико огляделась. О, она всё испортила! Почему Пэт не показала письмо, а стояла как истукан?

Будучи гробовщиком, мистер Уилбур Стрэтмен встречал множество женщин, которых
никогда не запоминал. «Хм, мисс Грей, конечно», — кивнул он. Ободрённый,
 Джип продолжил, желая поскорее покончить с этим испытанием.

"Она ужасно несчастна. Она была верна тебе все эти годы
и она жила в маленьком пансионе, и работала, и работала, и
не хотела выходить замуж ни за кого другого, и...

Инстинктивно защищаясь, мистер Стрэтмен поднялся на ноги и
медленно попятился к двери. Очевидно, эти две молодые женщины были
совершенно безумны!

"Мне очень жаль мисс Грей, но... что я могу сделать?"

— О, разве ты не можешь жениться на ней _сейчас_? Она всё ещё очень красива... — Джип дрожал, но не сдавался. Пропасть была прямо перед ней — ей нужно было
прыгнуть!

 Гробовщик остановился в своём намерении сбежать, чтобы посмотреть на неё, а затем
Он рассмеялся громким, хриплым смехом, от которого у Джипа по коже побежали мурашки.


"Кто бы мог подумать! Предложение по доверенности! _Ха! ха!_ Я
занимаюсь _похоронами_, а не _женитьбой_! Ха! Ха! Неплохо! Я не
знаю вашу мисс Грей. Даже если бы я захотел, я не могу уйти от своей сварливой жены
и шестерых детей дома!

Пэт яростно потянула Джипа за рукав. По спине Джипа пробежал холодок,
словно холодный поток воды.

"Я не понимаю, чего вы добиваетесь, мисс как-вас-там, но
вы не на той скамье. Насколько я помню , я никогда не был знаком с мисс Грей
и я думаю, кто-то над тобой подшутил.

Пэт внезапно обрела дар речи - тоже в самый последний момент, потому что ее парализовало.
испуг прикончил бедняжку Джип.

"Мы, наверное, ошиблись, Мистер Stratman. Нам очень жаль, что
побеспокоил. Мы ищем определенного ... участника, у которого ... у которого есть ...
седая прядь ... в волосах ".

«Ого, — гробовщик хлопнул себя по голове. — Так вот в чём дело, да? Что ж, я всегда говорил, что с этим я многого не добьюсь,
ведь это всегда будет меня выдавать, но я никогда не думал, что это
подвергнет меня каким-либо предложениям!» Он снова рассмеялся,
повторяя слова Пэта.
подумала она с отвращением. Она высоко подняла голову и подтолкнула
Джипа к двери. «Мы попрощаемся», — надменно заключила она.

"Послушайте, ребята, а вы вообще кто такие?" Его тон был совершенно непрофессиональным.

"Необязательно раскрывать нашу личность," — и, крепко держа Джипа за руку, Пэт поспешно удалилась. Оказавшись в безопасности в коридоре, они
обнялись, разрываясь между слезами и смехом.

С отвращением и разочарованием, смешанными в
одну кучу, Вороны решили тогда же позволить любви идти своим слепым, ошибочным путём.

"Мисс Грей скорее умрет старой девой, чем я когда-либо встречусь с другим подобным существом"
- поклялась Джип, и Пэт повторила ее слова.

- В любом случае, никто никогда не получает благодарности за вмешательство в дела других людей,
- предложила Пегги Ли.

- Самое время сказать нам об этом, - раздраженно парировала Джип.

В тот вечер мисс Грей, очаровательная в мягком лавандовом платье из жоржета,
которое её умелые руки сшили и переделали, гадала, почему её четверо юных подопечных
были такими угрюмыми. Больше всего на свете она любила симфонический оркестр. Она откинулась на спинку кресла, стоявшего рядом с
края коробки, и, удовлетворенно вздохнув, и посмотрел на ее программу. Все
что ей больше всего понравилось, Шопена, Сен-Санса, и Вагнер-Зигфрид смерти.
Джип, глядя на счастливое предвкушение своей компаньонки, позволила себе прошептать
сожаление.

- Разве она не прелестна сегодня вечером? Если бы только этого ужасного существа не было
" Обстановка была бы идеальной для развязки. Она
Покорно откинулась на спинку стула, подавляя зевоту. Взрыв
Аплодисментов ознаменовал вступление оркестра. Там была обычная
задвигались стулья и ныть строк. Потом вдруг Мисс Грей
Она перегнулась через перила, бессвязно восклицая, и судорожно сжимала и разжимала руки.

Громкий удар тарелок заглушил её замешательство.  Четыре девушки уставились на неё круглыми глазами.  Они не верили, что мисс Грей способна на такое волнение!  Что же _всё-таки_ произошло...

— Старый друг, — прошептала она, то бледнея, то краснея. «Очень дорогой… старый друг! Третья… скрипка… — она
слабо прислонилась к барьеру ложи. Девочки посмотрели вниз, на
оркестр. Там, под рукой дирижёра, сидел третий скрипач — и
Белая прядь волос, словно молния, пробежала от его лба к угольно-чёрным
волосам!

 Словно удар током, четыре девушки выпрямились и напряглись.
Их взгляды, полные смысла, перебегали от одной к другой. Джип,
вспомнив момент доверия между ней и мисс Грей, взяла мисс Грей за руку и
ободряюще сжала её.

Ни одна из них не услышала ни ноты чудесной музыки; каждая готовилась к тому моменту, когда программа должна была закончиться. Их ложа находилась совсем рядом с маленькой дверью, ведущей за сцену. Джип почти подтолкнул мисс Грей к ней.

- Конечно, ты увидишь его! Харри._ Ты так мило выглядишь ... - Джип
была так взволнована, что не совсем понимала, что говорит.
"О, Харри!_ Возможно, ты никогда больше его не увидишь".

Затем они быстро и на цыпочках последовали за маленькой мисс Грей.
Хотя всё произошло не так, как каждая из них в глубине души планировала, это
всё равно было приятно! В холодной пустой передней комнате за сценой,
услышав странный звук позади себя, чем-то напоминающий его имя, третий скрипач
отложил свою скрипку в футляр и обернулся.

"_Милли_," — воскликнул он, и его лицо вспыхнуло от радостного удивления.

- Джордж... - мисс Грей сдержалась, беспомощно переплетя пальцы.
трепещущие. "Я... я подумала ... когда ты прислал ... цветы ... и
стихи ... что, может быть, ты ... тебе все еще небезразличен!"

Всего на мгновение озадаченное выражение омрачило лицо мужчины - затем видение
в дверном проеме четырех предупреждающих рук заставило его быстро воскликнуть:

— Разве я не говорила тебе, Милли, что никогда ни за кем другим не буду ухаживать?

«Он сразу же схватил её в объятия», — наперебой объясняли четыре языка, когда на следующий день самопровозглашённый комитет по романтике отчитался перед
другие «Вороны». «Конечно, он не знал, что мы подглядываем. Он не из тех, по кому я бы сходила с ума, но он намного лучше того гробовщика! И когда мы шли домой, мисс Грей рассказала нам об этом. Из этого получился бы отличный фильм!» Ей нужно было содержать мать, а он не зарабатывал достаточно, чтобы заботиться о них обоих, и она не позволяла ему ждать всё это время; она сказала ему, чтобы он нашёл кого-нибудь другого. Но, видите ли, он не нашёл. Разве любовь не забавна? А потом, когда её мать наконец умерла, она была слишком горда, чтобы сообщить ему, и, наверное, не знала
где бы он ни был, или, может быть, она думала, что он сделал то, что она ему велела, и женился на ком-то другом. И она всё время верила, что он посылал ей эти цветы — я полагаю, по этому методу О, я _надеюсь,_ что она наденет фату и позволит нам быть подружками невесты!

Но маленькая мисс Грей этого не сделала. Несколько недель спустя, в безупречном синем дорожном костюме из саржи, с букетиком розовых роз, приколотым к поясу, она выскользнула из своего унылого пансиона и встретила своего третьего
скрипачка в убогой, неромантичной гостиной в отдалённом доме священника; полная жена священника была её подружкой невесты — вот вам и благодарность!




Глава XXIV

Планы


«О боже, как ужасно быстро летит время. Кажется, совсем недавно мы строили планы на зиму, а теперь вот уже миссис Хикс о
новых летних чехлах для мебели, а Джо Лэйни хочет знать, будут ли
делать ремонт, а я ещё не подумала о летней одежде — и с этими двумя
подрастающими девочками! Полагаю, если мы поедем на море, нам
тоже нужно будет что-то забронировать...
и миссис Уэстли заключил ее стенаниями, со вздохом, который пришел от нее
очень пальцы.

Джон Уэстли, из глубин великого вооруженных кресло, где он
потянулся, засмеялся на ее серьезное лицо. Но выражение его лица
отражало правду того, что она сказала.

"Мы живем в такой спешке, Мэри. Почему бы вам не покинуть морской берег и
не найти тихое место - подальше от этого потока? Что-то вроде Кеттл.
Упоминание о Кеттл внезапно заставило его вспомнить о Джерри.

"Ну, моя девочка Джерри почти закончила первый класс. Что дальше?"

Миссис Уэстли отложила вязание. "Да, что дальше?" — спросила она.

«Почему-то я не могу представить, что Джерри вернётся в «Зазубрину Миллера»
и... останется там...»

 «Вот именно — я часто об этом думал. Мы поступаем с девушкой по-доброму?» В конце концов, Джон, довольство — это самое важное в этом мире, и, возможно, мы причинили боль дорогому ребёнку, приведя её сюда и позволив ей попробовать... что-то в этом роде.

Джон Уэстли с удивлением посмотрел на пухлое, доброе лицо своей невестки. У неё было самое доброе сердце в мире, но она не понимала, что даже в
Миллер, Нотч и Саннисайд, и вообще...

— Разве удовлетворённость, Мэри, не зависит от чего-то внутри нас, а не от нашего окружения?

Она задумчиво кивнула.

"И я думаю, что моя девочка из Кеттла будет довольна где угодно.
Она быстро здесь освоилась. Я говорила о ней с доктором Кейтоном. Он
говорит, что она поразительно увлечена своей работой. Полагаю, это связано с тем, как она жила там, в Саннисайд. Но что может дать ей школа в
Миллерс-Нотч сейчас?

"А что может быть у девочки, живущей в таком маленьком месте, после
школы? Я признаю, что удовлетворённость зависит от нашего душевного состояния, но
окружение человека влияет на это состояние души - вот и все! Как может
девушка быть счастлива, если она знает, что она намного превосходит умственно
все, что составляет ее жизнь? Джерри будет расти женственности в ее
маленький горный аул--выйти замуж за какого-нибудь аборигена и----"

Дядя Джонни проигнорировал фотографии.

"Мы обе себя практически на каждом шагу, Мэри. Разве места не являются
на самом деле большими или маленькими, какими мы их воспринимаем? Если вы думаете о
Миллерс-Нотч и Кеттл по данным переписи населения, то они _маленькие,
но, возможно, если смотреть на них с другой точки зрения, они большие — очень
большие, а наши города — маленькие. Если вернуться к Джерри, то, когда я думаю о ней, я всегда вспоминаю то, что сказал Барбаре Ли: ничто на земле не может сковать такой дух — она была одной из крестоносцев мира. О, молодость! Если ничто не испортит мою Джерри, она всегда будет идти вперёд с высоко поднятой головой! Но _ это_ то, что заставляло меня волноваться,
не раз, во время моего "эксперимента". _ Подвергали ли мы девочку
опасности быть избалованной? Не испортят ли наши маленькие поверхностности, настолько укоренившиеся,
что мы их не осознаем, ее великолепную простоту? Я не
Я не знаю — я не могу сказать, пока не увижу её снова в Кеттле — в той обстановке,
подобной которой я больше нигде не встречал. Если она не будет прежней
Джерри с сияющими глазами и немалой мудростью, почерпнутой из книг и
общения со школьными друзьями, это будет на моей совести — если она останется прежней,
что ж, зима была очень полезна для всех нас! Когда я увижу её и посмотрю, как она там, — я пойму. И это подводит меня к тому, ради чего я на самом деле пришёл сюда, — Джон Уэстли достал из кармана письмо. — Я получил весточку от Триммера, бостонского адвоката. Он нашёл следы Крейга
Уинтон, выпускник Бостонского технологического института. Он жил в скромной квартире в бедной части Бостона, но, похоже, у него был довольно широкий круг друзей-интеллектуалов. Некоторые из них предоставили достаточно фактов, которые можно собрать воедино, чтобы доказать, как я думаю, что этот парень — тот, кого мы ищем. Он был изобретателем и обладал очень блестящим умом, но был непрактичным — старая история — и отчаянно бедным. Он
женился на единственной дочери химика, жившего в Кембридже. Его
здоровье пошатнулось, и он вместе с женой уехал за город
где-то... После этого его бостонские друзья потеряли его след. Позже один из них
получил письмо, в котором сообщалось о рождении сына ".

"Как интересно! Роберт будет дома через две недели, и тогда мы сможем договориться
об урегулировании.

- Но, Мэри, поиски еще не закончились. Он уехал из Бостона в
"деревню" - это очень расплывчато. И мне не нравится тон триммер
общение. Он советует отказаться от продолжения дела. Он говорит, что
были предприняты достаточные усилия, чтобы соответствовать духу письма, оставленного
покойным Питером Уэстли...

- Вы не уроните его, хорошо?

- На самом деле нет. Я телеграфировал ему, чтобы он подключил к делу всех людей, которых он сможет найти.
И я собираюсь проделать кое-какую работу за свой счет.

- Ты?

"Да, у меня есть собственная подсказка". Он засмеялся, складывая письмо и
убирая его.

"Правда, Джон?"

— Да, глупая зацепка, я едва ли могу рассказать об этом такому человеку, как
Триммер. Это всего лишь пара глаз...

— Полагаю, если вы, как и все остальные сыщики, не расскажете мне больше
ничего, — сказала миссис Уэстли, гадая, действительно ли он говорит серьёзно. — Когда и где вы начнёте свои поиски?

"Я бы хотел начать с этого момента, но так получилось, что я подумал, что мог бы отвезти
Джерри домой, а потом я смогу провести проверку своего эксперимента ".

"Отвезите Джерри домой ..." - его слова достигли ушей молодых людей,
вошедших в зал. Был вечер пятницы, и они были в кинотеатре.
кинофильмы.

"_ кто_ отвезет Джерри домой? Ты, дядя Джонни? Можно мне тоже пойти?
О, пожалуйста, _пожалуйста_… — Джип умоляюще бросился к нему.

"О, я бы хотел, чтобы девочки тоже пошли, — добавил Джерри.

"Почему бы и нет? — дядя Джонни повернулся к миссис Уэстли.  — Тогда вам не пришлось бы
беспокоиться за одежду и гостиницы на берегу моря! И
Миссис Аллан там на булыжник с достаточно большой дом для
десятка----"

"Но они должны остаться в Саннисайде", - запротестовала Джерри, ее лицо пылало.

Теперь в глубине ее сознания всегда были неотступные мысли о доме.
Она считала дни в своём маленьком календаре; в яркой красоте, которой весна украсила город, она видела лишь
гордое представление о том, каким должен быть её любимый Кеттл; она собирала фиалки
на склонах Хайакреса и мечтала о цветущих гепатоках в
Ведьмина поляна и милые, залитые солнцем уголки, где рос кровавый корень, и нежная, распускающаяся красота берёз, которые росли вдоль тропы, ведущей к
Котлу. Она с болью в сердце тосковала по своему маленькому саду — по
запаху свежевскопанной земли, по первой клубнике, по аромату сирени, которая росла под её маленьким окном, по
чистому, прохладному, пахнущему травой ветру долины. И всё же её сердце разрывалось при мысли о том, что те самые дни, которые она считала в своём календаре, означали приближающуюся разлуку с Джипом и одноклассниками
Хайакрс — сам Хайакрс. Она должна была уехать от них всех и от всего, что они делали, и со временем они бы забыли о ней, потому что ничего не знали бы о Саннисайд. И вот, совершенно неожиданно, появилась новая и прекрасная возможность — оставить Джипа дома с мамой и Маленьким Папой, спать в крошечной комнате под фронтоном, ходить с ней по тропам, работать в саду, играть с Большим Папой, делиться всем самым ценным
радости Кеттл означали связь; после этого не могло быть настоящей
разлуки.

 И она тоже хотела, чтобы Изабель была рядом.  Между двумя девочками возникла чудесная связь.
понимание. Изобель была благодарна, что Джерри не унизил ее,
упомянув о дебатах или многих других мелких подлостях, в которых она
была виновата; Джерри был рад, что Изобель не разгребла их - это
было намного приятнее просто знать, что теперь она нравится Изобель. Изабель была
очень разные девушки, так как ее случайно-возможно, один дядя Джонни,
знал, почему. Она вдруг решила, что она хочет _did_, чтобы перейти к
колледж. За неделю до этого она «с трудом сдала» вступительные экзамены в колледж.
Экзамены она сдала на удивление легко, чего не заслуживала
откровенность. А после колледжа она планировала изучать дизайн интерьера.

Все удивлялись, почему они раньше не подумали о таких замечательных планах на лето.
Миссис Уэстли собиралась поехать с Тибби к кузине Марсии в
Оушен Пойнт в штате Мэн - "там достаточно тихо"; Грэм собирался в лагерь для мальчиков
в Вермонте, а Изобель и Джип могли делить свое время между
Саннисайд и Коббл.

— Мы не спрашиваем разрешения у миссис Трэвис, — рассмеялась миссис Уэстли.

 — О, она бы _хотела,_ чтобы они были там, — с уверенностью воскликнул Джерри.

 — И в любом случае, если она будет хмуриться, мы переедем в Уэйсайд, а мы знаем, что
что-то среднее, не так ли, Джерри?

"Послушай, Джерри", - Грэхем подумал, что настал психологический момент высказать просьбу.
он уже некоторое время вынашивал ее в своем сердце. "Ты
позвольте мне взять перец в лагерь? Много ребят у собак, но ни одна из них
такие же умные, как Пеп".

Джерри не смог ответить ни на минуту. На ее фотографии возвращения домой,
Пеппер сыграл свою роль, но это была ещё одна связь —

 «Конечно, ты можешь взять его с собой. Ему понравится быть с тобой».
Она давно смирилась с тем, что Пеппер будет делить свою привязанность с Грэмом.

"О, я думаю, это самый замечательный план из когда-либо придуманных", - восторженно воскликнула Джип.
Джип, которая вместе со своей матерью посетила несколько самых
фешенебельных летних и зимних курортов. "Я хочу спать на... где это
это, Джерри ... и встретить восход солнца. Как мы вообще будем существовать, пока не закончатся занятия в школе?
"

"Экзамены помогут нам в этом", - засмеялась Изобель.

"И день занятий, и начало занятий. И кто получит премию Линкольна
?"




ГЛАВА XXV

ПРЕМИЯ ЛИНКОЛЬНА


"Кто получит премию Линкольна?"

Этот вопрос вертелся у всех на устах в Хайакрес. Этот интерес соперничал с
Даже волнение, связанное с выпускным вечером и его почестями, с приёмом выпускников, с самим выпуском. Оно омрачало привычную тревогу, которая всегда следовала за экзаменами. Все знали, что борьба близка к завершению; никто не мог предположить, кому достанется эта честь, потому что, хотя один ученик был мастером в тригонометрии, он мог с треском провалиться на простом задании по составлению упражнений или по питью молока.

«Я ела шпинат, пока не почувствовала себя коровой на пастбище, —
 с отвращением заявила Пэт Эверетт, — и что с того? Ведь я получила всего восемьдесят пять баллов по английскому!»

— Но подумай обо всём железе в твоём организме, — утешила Пегги Ли. — Я надеюсь, что
Джерри получит приз, но я боюсь, что он достанется Джинни Кокс. Она набрала
_девяносто девять_ очков в Цицероне. Хотела бы я иметь её мозги...

— И её удачу! Джинни сама говорит, что это удача — в половине случаев.

«Посмотри, как она выкрутилась из той передряги прошлой зимой», — сказала другая
девочка.

«Рейвенс», которые были в группе, вдруг переглянулись.

«Будет нечестно, если Джинни получит награду», — промелькнула у них мысль.

Результаты конкурса были объявлены за день до Дня знаний.
Последний день экзаменов. Большая группа мальчиков и девочек, с нетерпением
ожидавших их, толпилась и толкалась у доски объявлений в коридоре, пока
Барбара Ли прикрепляла их к стене. Любопытный нос Джип
прижался к белому листу.

"_Вир-джи-на Кокс!_" — громко прочитала она. — Джеральд Трэвис _отстал всего на два балла_! И Дана Кинг на третьем месте...

У Джерри к горлу подступил комок. Она надеялась... она осмелилась
подумать, что выиграет! Она была рада болтовне, которой могла
прикрыть своё замешательство; она храбро пыталась
она постаралась скрыть разочарование, когда вместе с остальными повернулась, чтобы
поприветствовать Джинни.

Похвала мальчиков и девочек была искренней и тёплой. Если кто-то и
удивился, что награду получила Джинни Кокс, а не Джерри Трэвис, то это было тщательно
спрятано.

"Мы знали, что никто не сможет победить тебя, Кокси."

"Это было в девяносто девятом в старом Цицероне."

"Ура Джинни!"

Дана Кинг подхватила крик. "Линкольн-Кокс! Линкольн-Кокс!"

Все это время Джинни Кокс стояла очень тихо, на ее лице горел румянец, но в глазах было
огорчение. Джинни Кокс, которую видели ее одноклассники.
известная годами, приняла бы сердечные поздравления в смеющейся, небрежной манере "почему-вы-удивлены"
джинни Кокс, которую
Джерри мельком увидел это тем зимним днем, перед баскетбольным матчем.
был искренне смущен таким поворотом событий. Она и не мечтала, что сможет победить.
это были те девяносто девять в "Цицероне".

«Джинни Кокс, ты совсем не выглядишь счастливой», — обвинила её одна проницательная
одноклассница.

Увы, Джинни не хватило смелости очистить свою измученную душу
исповедью прямо там, на месте; она попыталась заглушить тихий голос совести.
совесть; она отчаянно пыталась быть самой собой, вызывая
восхищение своих одноклассников, как делала это снова и снова. Она
ответила с неловкой улыбкой, которая предназначалась Джерри и Дане Кинг:

 «Мне не хочется проигрывать таким, как Джерри и Дана. Это так близко…»

После чего взволнованные молодые люди снова закричали «Трэвис» и снова
«Кинг». Толпа постепенно расходилась; маленькие группы, взявшись за руки,
взволнованно переговариваясь, выходили через большую дверь на весеннее
солнце. В самом воздухе чувствовалось воодушевление, говорившее о том, что
школьные дни закончились.

В одной из таких групп были Джинни Кокс, Джип, Джерри, Пэт Эверетт, Пегги
Ли и Изабель. Между ними возникло напряжение. Изабель нарушила его.

"Джинни Кокс, у тебя не больше прав на эту награду, чем у меня! Ты
_знаешь_, что ты слепила снеговика, а Джерри взял вину на себя, чтобы ты могла
поиграть в баскетбол. _Она_ победительница!"

Все удивлённо обернулись на Изабель, защищавшую право Джерри, и поразились искренности на её лице.

"О, не надо," взмолился Джерри. "Я _рад_, что Джинни выиграла."

Джинни топнула ногой. "Я _не_ рада... лучше бы я не выигрывала. Я и представить себе не могла, что выиграю.
бы... честно. Что за бардак! Я бы хотел просто повернуться и рассказать им всем
об этом, но у меня не хватило духу! Я просто желтый ". Это - от
Джинни Кокс, непобедимый нападающий! Затаив дыхание, девочки остановились там, где и были
на травянистом склоне недалеко от входа в Хайакрес. Над ними раскинулся огромный
вяз, и сквозь его мерцающую зелень на лицо Джинни Кокс упал солнечный луч,
добавив огня в её суровый взгляд.

«Девочки, — она властно раскинула руки, — я не знаю, что
_вы_ думаете, но _я_ думаю, что Джерри Трэвис — лучший в Линкольне!
Она заставила меня появиться перед ней, как старый испорченный медный грош.
Год назад я мог бы получить эту старую Награду, не моргнув глазом
даже ресничкой, но просто _знание_ ее делает это ... невозможным! Теперь - что
нам делать?"

Протест Джерри - немного дрожащий, потому что она была глубоко тронута
Неожиданная похвала Джинни была заглушена общим согласием и
громким одобрением слов Джинни.

"Я знаю ..." - заявила Изобель, чувствуя, что, поскольку она была старшеклассницей,
она должна распутать этот клубок. "Давай расскажем дяде Джонни все о
Дядя Джонни, к которому с младенчества обращались с каждой болью, с каждой проблемой,
согласился.

Остальные тоже согласились. «В любом случае, он попечитель», — объяснил Джип, хотя никто из них не знал, какое отношение попечитель имеет к этим сложным вопросам школьной чести.

И, как будто дядя Джонни всегда появлялся из-под земли в тот самый момент, когда его девочки нуждались в нём, он подъехал по извилистой дороге на своём красном родстере. Они окликнули его. Он резко остановил машину.

"Дядя Джонни, мы хотим, чтобы ты кое-что решил за нас! Пожалуйста, выйди
и подойди сюда."

Он смотрел на серьезные лица. Какой трагедией было затенено обычное
радость последний день в школе? Он пусть приведет его в старый вяз.

- Если вы, пожалуйста, сядете и ... и представите, что вы не... наш дядя, а
что-то вроде... судьи ... и послушайте, мы вам расскажем.

- Боже мой, - слабо пробормотал дядя Джонни, садясь на откос.
«Это вредно для ревматизма и для серых брюк, но я послушаю».

Изобель начала рассказ с того, как они лепили снеговика; Джип подхватил его.
Драматично, с красноречием, напоминающим ту встречу
Вороны когда злополучный жребий выпал на долю Джерри, она объяснила, как
"ради чести школы" Джерри взял на себя наказание Джинни.
Пегги Ли прервала ее, чтобы сказать, что, по ее мнению, мисс Грей подняла ужасный шум из-за пустяков.
Но Джинни быстро заставила ее замолчать. Затем история
дошла до получения Премии.

"Два очка - Джерри нужно было всего два очка. И она потеряла десять в наказание за снеговика. Разве ты не видишь, что она на самом деле победительница?

 Дядя Джонни выслушал эту историю с напускной серьёзностью; в глубине души
его мучило желание рассмеяться. Но он не мог обидеть этих
девушки так всерьез вознамерилась сохраняя безупречные что чисто белые, что они
называется честью. "Ох, молодежь-молодежь!" - подумал он, любить их больше
их драгоценных серьезностью.

"И ... это _such_ путаница, мы не знаем, что делать. Если бы я знал, кто это сделал
премия дана, я пойду прямо к нему," воскликнула Джинни смело.

Дядя Джонни расправил свои безукоризненно выглаженные серые брюки и положил соломенную шляпу на траву.

"Если это хоть как-то поможет, то я — это он," — объяснил он, слегка смутившись.

"Ты? Ты? Правда, дядя Джонни?" — раздалось взволнованное хором.

— Да, я, — с явным пренебрежением к грамматике. — Я-то и виноват во всей этой морковной истории, — он ущипнул Джипа за щёку. — Но ты всё перепутал.

 — Но мы должны были выиграть тот баскетбольный матч, — воскликнул Джип, — и мы не смогли бы, если бы Джинни не играла.

— Да, — вы должны были выиграть баскетбольную игру, — кивнул он с разумной
оценкой.

"Видите ли, Линкольн получил кубок за серию."

"И Джерри заплатил за это — да."

"Ради чести школы!"

"Тогда, боюсь, это последний платёж. Понимаете, девочки, всё, что мы делаем, —
неважно что, — чревато последствиями. Если бы я должен был
Подойдём вон к тому озеру и бросим в него камешек — что мы увидим? Маленькие
круги, расходящиеся всё шире и шире — всё дальше и дальше. Это похоже на
жизнь — наши повседневные действия — это множество камешков — мы должны
принять эти круги. Иногда это трудно — но, думаю, Джерри видит правду.

Судя по выражению лица Джерри, она не сомневалась, что дядя Джонни говорит правду.


"Но я не возьму его — это будет нечестно." Это была новая Джинни.
 "Значит, он достанется Дане Кинг."

"Да, он достанется Дане Кинг." Теперь дядя Джонни говорил серьёзно. "Джинни
Вы не должны были принимать жертву Джерри. Девочки, есть одна простая
вещь под названием «правильно», которую мы находим в наших сердцах, если
ищем её. Она лучше даже драгоценной чести вашей школы — и, Джип, вы
говорите очень искренне, когда говорите, что это то, что вы всегда должны
отважно защищать. Теперь, если вы позволите мне рассказать эту вашу историю комитету, я думаю, всё можно уладить, и мы все будем чувствовать себя лучше.

«И я рада, что это Дана Кинг», — воскликнула Пегги Ли. «Гарретт сказал, что ему пришлось отказаться от своих планов поступить в колледж следующей осенью, и он ужасно
— Он разочарован, и теперь, может быть, ему не придётся…

Джерри и Джинни взялись за руки и пошли прочь вместе с остальными.
Дядя Джонни. Тень рассеялась — в юности солнце всегда так радостно светит из-за
маленьких облачков — и девочки с радостью отправились навстречу
интересам момента: классной речи, классному подарку, классной песне,
выпускному платью Изабель, букетам старшеклассников — сотне
волнующих вещей, связанных с гордым классом девочек и мальчиков,
которым через несколько дней предстояло навсегда уйти из школьной
жизни — выпускникам.

Дядя Джонни смотрел, как его девочки присоединяются к другим и уходят лёгкой
походкой, высоко подняв головы. Он усмехнулся, хотя за этим усмехом скрывался лёгкий вздох.

"Док, дружище, ты был прав — общение с этими юнцами сделало меня на десять лет моложе."

Повернувшись, чтобы войти в здание, он встретил выходящую Барбару Ли. Он
внезапно вспомнил, что дело с премией связано с
Барбара Ли — так или иначе, в последнее время он почти всегда обращался к ней за советом! Она с улыбкой вернулась с ним в свой кабинет. Он рассказал ей о том, что сказали ему девушки. Она слушала с торжествующим видом.

«Я _знала_, что Джерри Трэвис этого не делал. Но, о, разве они не забавные?»
Однако по её тону было понятно, что эти «забавные» девочки были ей очень дороги.
 «Когда я уеду из Линкольна, из моей жизни исчезнет кое-что очень важное».

«Что ты имеешь в виду?» — резко прозвучал голос Джона Уэстли.

— Конечно, ты не слышал. Мне сделали замечательное предложение от крупной экспортной компании в Сан-Франциско. Это та же фирма, в которую я собирался пойти прошлым летом — до того, как приехал сюда. Видишь ли, путь, который я выбрал, чтобы подняться к звёздам, не был полностью связан с физической подготовкой. Мой последний год в
В колледже я специализировалась на экспортной работе. Она меня завораживала — это такой _растущий_ бизнес, такая сложная работа, и она ведёт в новые и неизведанные области. В ней есть элемент авантюризма... — её глаза заблестели. — Я проведу год в главном офисе, а потом меня отправят в Китай — потому что я говорю по-китайски.

Джон Уэстли уставился на неё — она казалась такой хрупкой девочкой.

"И маме сейчас намного лучше, так что нет причин, по которым я не могла бы
поехать."

Хотя они ещё не уладили вопрос с премией, она вполне
говоря это, она невольно протянула руку, и Джон Уэстли взял ее
обеими руками.

"Я надеюсь, что это ... дорога к звездам". Что не правильно звук
поздравительные, поэтому он добавил, запинаясь: "я рад, - если вы хотите перейти. Но
что мы будем делать без тебя здесь?"




ГЛАВА XXVI

Начало


«Выпускные вечера, — заявила Джип, умудрённая пятнадцатилетним опытом, — похожи на свадьбы — такие же плаксивые».

«Что ты знаешь о свадьбах, малышка?» — спросил Грэм.

«Полагаю, я была на пяти, Грэм Уэстли! И кто-нибудь всегда плачет на них. Например, когда кузина Алисия Стоу выходила замуж, она плакала».
сама!

"Ты плакала, мама?" - с любопытством спросила Тибби.

Миссис Уэстли рассмеялась. "Я плакала, правда. И я плакала на выпускном.
Той весной только двенадцать из нас окончили
Академию мисс Оливер, и никто из нас не поступил в колледж, так что, как вы понимаете, это действительно было
концом наших школьных дней. Я была очень счастлива, пока всё не закончилось. Потом, я помню, когда я шла по проходу в своём платье из органди — мы тогда тоже носили платья из органди, девочки, — с большим букетом розовых роз в руке, и все улыбались и кивали нам, на меня нахлынуло это чувство.
раш сказал, что мои школьные годы закончились и что они никогда не вернутся.
И я заплакала - в течение очень плаксивых получаса, больше всего на свете мне хотелось
снова стать маленькой девочкой, у которой все детство было впереди. Я боялась...
смотреть вперед, в жизнь ..."

"Но там был отец - вы знали его тогда, не так ли?"

Приятный румянец залил щеки миссис Уэстли. «Да, там был отец. Я
сказала, что плакала всего полчаса. Через два года я вышла
замуж — и снова плакала. Конечно, я была очень, очень счастлива, но я знала, что навсегда прощаюсь со своим детством».

- Мама... - запротестовала Изобель. - Ты заставляешь меня чувствовать себя ужасно грустной. Вчера мне
хотелось плакать, когда Шейла Куинн выступала на уроке.
упражнения. Разве она не была прекрасна, когда сказала, что школа Линкольна
дала нам наш щит и нашу броню и что мы всегда должны жить, чтобы быть
достойными ее доверия! Я трепетала до кончиков пальцев на ногах. Но если это заставляет кого-то плакать оттого, что он
женат_...

«Дорогая, — миссис Уэстли взяла Изабель за руку, — мы покидаем наше детство и снова становимся девочками, возможно, со слезами на глазах, но впереди нас всегда ждёт удивительная взрослая жизнь. Я думаю, что даже умирая
должна быть такая же радость. И хотя мы проливаем слезы по молодости,
мы с нежностью откладываем их в сторону, это слезы счастья - слезы, которые подслащивают и
укрепляют дух ".

- Что ж, я рада, что у меня впереди еще два года в Хайакресе, - воскликнула Джип,
с жалостью глядя на задумчивое лицо Изобель.

— И я рада, — медленно добавила Изабель, — что решила поступить в колледж. Должно быть, ужасно осознавать, что учёба закончилась. Я бы ни за что не поменялась местами с Эми Мазерс. Так глупо слушать, как она рассказывает о том, что собирается делать следующей зимой, — такие _пустые_ вещи! — Изабель, в свою
Она забыла, что всего несколько недель назад хотела сделать то же самое, что и Эми Мазерс!

 «Что ж, — Грэм развёл руками, — в школе всё в порядке, но я очень рад, что начались каникулы».

 Пока они разговаривали, Джерри сидела очень тихо. Для неё школьные занятия были источником сильных чувств. Она думала, что всю свою жизнь будет стремиться отплатить сполна за то вдохновение, которое она получила в школе. Она не задумывалась об этом в таком ключе, пока не услышала Шейлу Куинн.
пока Дана Кинг не произнесла пророчество от имени класса, пока Джинни не прочитала школьное стихотворение, пока Пегги Ли не вручила школе подарок от класса.
 Юная выпускница предыдущего класса поприветствовала гордых выпускников.
 Доктор Кейтон вручил награду Линкольна — Дане Кинг. Когда он объявил, что из-за ошибки в записях награда досталась Дане Кинг, а не мисс Кокс или мисс Трэвис, по залу прокатился ропот.
Джерри села рядом с Джинни, и, пока доктор Кейтон говорила, она сжала руку Джинни так, словно хотела сказать: «Если бы я могла сделать всё заново, я бы
«Сделай то же самое!» После этого Дана Кинг тепло пожал ей руку и
заявил, что «не может понять, как ему так повезло, и это очень много значит для него, потому что это сделало возможным поступление в колледж».

Джерри казалось, что они все стоят на большом сияющем холме, от которого расходятся
тропы — манящие, привлекательные тропы; это драгоценное слово «колледж» —
Изобель, Дана Кинг, Пегги Ли шли по этой тропе; Шейла Куинн собиралась учиться на медсестру. Эми Мазер
выбрала более цветущий путь. Будет ли её счастье более продолжительным, чем
красивые цветы, которые манили её? Собственная тропа Джерри была крутой, узкой,
маленькой и вела прямо от Хайакресса, но она вела в
Саннисайд! Поэтому, несмотря на лёгкую боль, которая охватила её, когда она подумала, что очень скоро ей придётся навсегда покинуть Хайакресс, она испытала огромную радость от того, что через несколько дней увидит свою драгоценную Милую, а Джип и Изобель будут с ней.

Вся семья была в волнении из-за церемонии вручения дипломов. Грэм должен был
встретить выпускников; студенты должны были пройти строем, девушки
в белом, с гладиолусами, юноши с белыми розами в руках.
лацканы их пальто.

Миссис Уэстли осмотрела своих детей сияющими глазами.

"Вы похожи на самые красивые цветы, которые когда-либо росли," — воскликнула она срывающимся голосом, как это делают матери в такие моменты. "Я бы хотела обнять вас всех, но это ужасно вас испачкает."

"Слава богу, мама, ты не нашла на мне ни _капли_ грязи," — воскликнула
Грэм, чьё румяное лицо сияло после дополнительной «праздничной» чистки,

 «Я в порядке, мама?» — спросила Изабель, кружась в своём пушистом белом
халате.

 Вбежал дядя Джонни. Он был очень элегантен в новом фраке и
цветок в его петлице. Он тоже очень нервничал, потому что должен был сообщить
адрес дня. Он вытащил из кармана маленькую коробочку.

"Маленький подарок на выпускной для моей Бонни". Это была булавка-ободок
с сапфирами. Он прикрепил ее к мягким белым складкам
ее платья. "Ты знаешь, Изобель, что символизирует кольцо? Вещи
вечные - непреходящие - никогда не заканчивающиеся. Это похоже на мою веру в тебя. — Он
поднял милое, раскрасневшееся, счастливое личико и поцеловал его. — Ну же,
все готовы?

Если бы они не были так взволнованы выпускным, то, должно быть,
Я заметил, что в поведении дяди Джонни появилось что-то новое —
некое захватывающее дух воодушевление, которое испытываешь, когда готовишься
к великому подвигу.

Он _действительно_ решился на что-то. Накануне, когда он
готовился к вступительной речи, его преследовали всевозможные мысли —
мысли о Барбаре Ли. Те полчаса, что он провёл с ней в её маленьком кабинете, когда она сказала ему, что уезжает, открыли ему глаза. Он воскликнул: «Что мы будем делать без тебя?» На самом деле он имел в виду: «Что я буду делать без тебя?»

Абсурд — он пытался рассуждать обо всём этом спокойно — абсурд в том, что эта девушка, которая знала китайский, стала необходима для его счастья!
Как, чёрт возьми, это произошло? Но на это нет ответа, а он был не в том состоянии, чтобы рассуждать; она уезжала, а он не мог
_позволить_ ей уехать.

И всё это время он бормотал что-то о верности (Джон
Уэстли выиграл несколько ораторских конкурсов в колледже) его мозг
смиренно вопрошал: «Будет ли она смеяться над таким старым холостяком, как я, если я ей расскажу?»
Он ненавидел своё отражение в зеркале, обрамлённое волосами над ушами
с плотно обрезанные седые волосы. Тридцать шесть лет; он не думал
это очень старый до сих пор; контрастировали с великолепной молодости Барбара Ли
казалось бы девяносто.

"Я все равно скажу ей", - таково было его окончательное решение; она была на пути к "звездам".
но он хотел, чтобы она знала, что он любит ее всем сердцем.
сила и постоянство, еще большие для его тридцати шести лет.

С трибуны он смотрел на море серьёзных молодых лиц — и
видел только одно. Он стоял перед ними всеми, говоря с искренностью
и красотой мысли, которые были вдохновлены — не отдельной группой
Выпускники слушали его с горящими глазами, но Барбара Ли сидела с восторженным выражением лица, которое, казалось, отделяло её и его от остальных и сближало их.

 «Верность» была его темой: «Верность Богу, верность высшим идеалам, верность своей стране, своим ближним».

Когда он закончил, в зале поднялся шум, который всегда
возникает при сильном волнении. Затем кто-то запел, и чистые
ноты сопрано поплыли по комнате, смешиваясь с весенней радостью. Воздух
был наполнен ароматом цветущих деревьев.
большая комната была украшена; через высокие окна проникала свежесть.
Снаружи был июньский мир. Это был день, час, священный для обрядов молодости.
Не один мужчина и женщина, немного потрепанные жизнью, сидели там с
благоговением в сердцах к этим молодым людям, которые, сильные
обещаниями своего времени, стояли у старта----

Затем школа спела свою Alma Mater - старшекурсники исполнили
первые два куплета, выпускники - последний. Дорогие, знакомые
ноты зазвучали с более искренней, смелой интонацией — один голос, более чистый, чем
остальные, внезапно задрожал от волнения.

— Разве это не было _прекрасно_? — воскликнула Джип, когда зрители медленно двинулись за выпускниками. — Невозможно было _понять_, кто из них лучше, и это было _грустно_, не так ли? Разве дядя Джонни не был _великолепен_? А разве девочки не выглядели прекрасно? Ты знаешь, Шейлу Куинн
просто стошнило от ее платья - оно было таким простым - и она выглядела такой же прелестной, как
все остальные. О, боже, _think_ как бы вы себя чувствовали, если бы мы были
окончания. Но я надеюсь, что наши открытия будут как приятно! Есть
Барбара Ли, давай трахнем ее - подумай, как _чудесно_ было бы, если бы она уехала.
А Дана Кинг как раз ждет тебя, Джерри... - Джип прекратила свою вспышку гнева.
подбежав к мисс Ли и обняв ее за плечи своими длинными руками.

Джон Уэстли передовые на них--со странным новым взглядом до сих пор в его
глаза.

"ГИП ... Ты мну розовость Мисс ли". Он пытался сделать свой тон
свет. - Не зайдете ли вы на минутку в библиотеку, мисс Ли? — Я хочу, чтобы ты нашла для меня одну книгу, — его взгляд умолял. Немного удивившись,
Барбара Ли ушла с ним.

"Ну, я никогда... — с отвращением заявил Джип. Затем, в порыве гнева,
Прощаясь с некоторыми из своих школьных подруг, она забыла о дяде Джонни и
Барбаре Ли.

Джон Уэстли чувствовал, что в библиотеке будет совсем пусто. Стоя
у окна, через которое лился июньский свет, он неловко и искренне
рассказал Барбаре Ли обо всём, что было у него на сердце.
В его голосе, когда он признавался ей в любви, было столько смирения, что
уголки её губ тронула нежная улыбка.

— «Я хотел, чтобы ты знала», — просто закончил он. «Не думаю, что то, что я могу предложить, найдёт место в твоём сердце рядом с твоим великолепным
мечты ... но я хотела, чтобы ты знал, что у вас есть----"

"Там больше, чем _one_ путь к звездам - - - -" - прервала она, поднимаясь
горящими глазами в его.

Джип попрощалась со всеми, кого смогла коснуться пальцем. Потом она
вспомнила о дяде Джонни.

- Ты все еще думаешь, что они в библиотеке?

Они с Джерри на цыпочках прошли по коридору и заглянули в дверь. К
их смущённому удивлению, дядя Джонни и Барбара Ли стояли,
сцепив руки, и смотрели в окно.

 Джип кашлянул — это был очень забавный кашель.

"Ты... ты нашёл свою книгу, дядя Джонни?"

Дядя Джонни повернулся — и даже не покраснел.

"Привет, Джип!" (Как будто он никогда раньше её не видел!) "Я не нашёл
книгу, потому что на самом деле мне нужна была не книга. Но я нашёл то, что хотел. Что бы вы сказали, Джип и Джерри, если бы я сказал вам, что ваша
Барбара Ли никуда не денется?"




ГЛАВА XXVII

КРЕЙГ УИНТОН


«Ка-а-а-а-а-а-а» — эхом разносилось по лесистым склонам Кеттла. Испуганные птицы взлетали с верхушек деревьев, маленькие дикие зверьки прятались в подлеске, но в беззаботном серебристом звоне этих веселых голосов не было ничего тревожного.

Джерри вёл Изобель и Джип вниз по тропе от Роки-Топ. Корзинки,
свисавшие с их плеч, напоминали о весёлой прогулке. Изобель
и Джип были одеты в рубашки цвета хаки и короткие юбки; волосы
Изобель были просто зачёсаны назад и перевязаны ярко-красной лентой;
 щёки Джип были загорелыми до красноты, на фоне которой ярко
краснели её губы. Джерри была одета по-мальчишески, в том же наряде, в котором Джон Уэстли застал её.
Трёх более счастливых и весёлых девушек нельзя было найти во всём мире.


Прошла неделя — неделя ежедневных чудес — с тех пор, как девушки приехали.
В Саннисайд с дядей Джонни. Для Джерри возвращение домой было даже более приятным, чем она могла себе представить. И то, что её драгоценная мама была «такой же, как всегда», как она прошептала, крепко обнимая её, развеяло небольшой страх, который её мучил.

"Почему, дорогая, ты думала, что я буду другой?"

"Я не знаю----" у Джерри были цветные, но затянул застежку ее
оружие. "Это было так ужасно долго! Я думал, может быть ... я и забыл----"

И Маленький папа ничуть не изменился, ни дом, ни сад, ни
Большой Мальчик - вообще ничего, обнаружил Джерри во время возбужденного обхода. Старая сирень
Кусты были в полном цвету, сирень цвела, в углу у еловой калитки ещё
росли нарциссы; глянцевые, колючие листья
отмечали ряд лука, который всегда рос там, где она его сажала, —
маленький папа посадил её семена; солнце косыми золотисто-коричневыми
полосами падало на голый пол знакомой гостиной с низким потолком,
освещая рыжеватым светом корешки знакомых книг.
Её маленькая комната была такой же, какой она её оставила. О, какое это было чудо, какая это была радость —
вернуться! Как всё было бы по-другому, если бы там _было_
измениться. Что, если Милая — она бросилась сломя голову, чтобы снова обнять свою маму.

 Потом было весело повсюду водить Джипа и Изабель. Они были искренне очарованы всеми её любимыми местами; магия Кеттл
овладела ими так же, как она овладела дядей Джонни в тот день, когда он сбежал от своего гида. Каждое утро они вставали с первыми птицами и отправлялись по
тропинке, чтобы вернуться с сокровищами Кеттла: дикой клубникой,
триллиумами, цветами дикой смородины, влажными молодыми папоротниками.
Вместе эти девочки привнесли в тихий Саннисайд веселье, которого он раньше не знал.
Для миссис Уэстли после одинокой зимы это было всё равно что яркое летнее солнце, внезапно прорвавшееся сквозь серую пелену.

 И Джерри пришлось рассказать матери обо всём, что произошло за зиму. Она приберегала всё это для тех моментов, когда они с
матерью уединялись, чтобы побродить вместе; ей было легче
разговаривать с матерью наедине, и к тому же она хотела, чтобы
только мать знала о многих вещах — о большинстве из них она,
конечно, написала, но ей нравилось обдумывать всё это заново —
те первые дни в школе,
занятия, учителя, «Рейвенс», баскетбол и хоккей, и тот незабываемый день на Хаскин-Хилл, вечеринка у Эверетта, две «настоящие пьесы», большая сводчатая церковь, где из скрытых труб лилась музыка, — она молчала только о дебатах и о том бурном вечере, когда она выбросила свою «благотворительную» одежду. Школа, школа,
школа; миссис Уэстли, внимательно слушая и с грустной улыбкой глядя на свою взрослую дочь, мысленно проживала с ней каждое событие, счастливое или трудное, радуясь, что они у неё были. И всё же в её глазах застыла печаль.
тайные расспросы. Джерри, наслаждаясь своим счастьем, не
понимала, что мать следила за каждым её движением с мучительным
страхом, что её Джерри могла измениться. И она _действительно_
изменилась; она выросла, хотя по-прежнему была прямой, как одна из
молодых елей Кеттла; пережитое зимой оставило свой след на её
солнечном лице в виде новых твёрдых губ и задумчивости в сияющих
глазах.

«Будут ли эти новые друзья, Джерри, эти прекрасные времена, которые ты провёл, заставлять тебя
меньше любить Саннисайд или быть недовольным здесь?» — спросила её мать.
прервала она поток откровений, чтобы сказать:

Джерри уставилась на неё с таким изумлением, что мать рассмеялась,
нервно рассмеялась, и поцеловала её.

"Потому что, моя дорогая, помни, что ты всего лишь Джеррольд Трэвис из Кеттл-Маунтин,
и твоя жизнь должна проходить здесь. О, моя драгоценная, я благодарю Бога,
что ты вернулась!" — добавила она с такой силой чувств, что Джерри
потряслась и растерялась.

— Ну что ты, мама, честное слово, я никогда не был так рад, что я всего лишь Джеральд Трэвис, и я бы ни с кем не поменялся местами, только… — и Джерри не смог закончить, потому что не знал, что именно он хотел сказать.
хотела сказать она. Она была странно встревожена. Неужели мать завидовала ей
в те счастливые недели, что она провела в Хайакрсе? Неужели она чего-то боялась? И
была ли она той самой Джерри, которая загадала на Скале желаний, чтобы просто
_увидеть_ мир, лежащий за её горой? Разве она не хотела снова уехать — когда-нибудь, в колледж? И что бы сказала её мать, если бы она ей об этом рассказала?

Джерри удалось отогнать эти мучительные мысли, пока они с девочками бродили по Кеттлу. Конечно, на лице, которое она подставила ласкающему горному ветерку, не было ни тени, а в голосе
Они прокричали «Ка-а-а-а-а» и засмеялись, когда эхо ответило им.

 С Ведьминой поляны, где тропа спускалась между белыми берёзами, девочки быстро побежали, перепрыгнули через маленькую калитку в еловой роще и, смеясь и задыхаясь, ввалились на веранду бунгало прямо в объятия дяди Джонни!

Дядя Джонни остановился в Кеттле только для того, чтобы высадить своих девушек
и их багаж, а затем поспешил в Бостон, чтобы посоветоваться с
адвокатами, которые разыскивали Крейга Уинтона. Он не ожидал, что вернётся
три или четыре недели. "Не раньше, чем я выкину это из головы", - сказал он.
объяснил Изобель и Джип.

Изобель, хотя теперь она смотрела на это под другим углом, все еще считала, что это
очень глупо продолжать поиски этого Крейга Уинтона. Бостонцы
сообщили, что их поиски привели их к глухой стене и что
нет смысла тратить на нее больше денег. Но, несмотря на это,
дядя Джонни упорно шёл по какому-то своему следу и
тратил драгоценное время вдали от Барбары Ли. И Изабель, и Джип,
считавшие, что ни одна женщина в мире не достойна дядю Джонни,
теперь он пришел к счастливому убеждению, что небеса сотворили его по образцу
Барбара Ли создана специально для удовольствия дяди Джонни. Они телепортировались на
взаимодействие с такого утверждения, что даже дядя Джонни, кубарем в
любовь, как и он, выросла немного смущен своим энтузиазмом. Джип тоже
примирилась со школьной библиотекой как с местом для предложения руки и
сердца и заявила, что отныне библиотека в Хайакрсе будет занимать
в её сердце особое место, а не просто «комнату, от которой болит
голова». Но обе девочки были возмущены тем, что дядя Джонни
с радостью оставить избранницу и отправиться на поиски, которые казались такими бесполезными! Это противоречило всем их представлениям о романтике.

 Что-то в лице дяди Джонни и его неожиданное появление вызвали возглас у каждой из девушек. Почти в один голос, не поздоровавшись, а лишь крепко схватив его за плечи и руки, они воскликнули: «Ты нашёл её? Ты приехал погостить?»

Он на мгновение замешкался и вопросительно посмотрел на миссис Трэвис.
И тут девочки впервые заметили, что миссис Трэвис очень
бледная, с горящими тёмными глазами на фоне белой кожи, словно она была сильно взволнована, и крепко сжимающая спинку стула. Она кивнула Джону Уэстли.

"Да, мои поиски завершены. Видите ли, у меня была правильная зацепка, хотя это было всего лишь упоминание о паре глаз. Помните, в письме дяди Питера
 говорилось о глазах Крейга Уинтона? «Они светились, как будто внутри у них был огонь». Ну, вы когда-нибудь видели такие глаза? Я видел — только там, где у Крейга Уинтона они были печальными от разочарования, эти глаза светились от чистой радости жизни...

— _Джерри?_ — перебила Джип странным, сбивчивым голосом.

 — Да, Джерролд.

 — _О-о-о!_

 Девочки уставились на Джерри, а Джерри уставился на Джона Уэстли. Неужели он просто
шутит? Как такое возможно? Она повернулась к матери. Мать снова кивнула.

«Да, дорогая, ты — Джеральд Уинтон. Но мы дали тебе имя твоего отчима — он был так добр к нам!»

В этот момент невероятного удивления преданное маленькое сердечко Джерри
стремительно обратилось к Маленькому Папочке.

"О, даже если он и есть мой отчим, я всё равно его люблю!" — воскликнула она,
жалея, что его нет рядом и она не может его обнять.

«Видите ли, начав с этого конца, я ускорил поиски. Однако мне немного помешало то, что здание окружного суда в Уэйтауне, где хранились записи о рождении Джерри и смерти Крейга Уинтона, сгорело несколько лет назад вместе со всем содержимым. Но я наткнулся на старого чудака, который когда-то был почтмейстером в Уэйтауне, и он рассказал мне за несколько минут больше, чем все бостонские детективы за несколько месяцев. Я поехал в Бостон, чтобы поговорить с теми старыми друзьями, которых нашли тамошние адвокаты, а потом вернулся.

На лицах всех присутствующих читалось недоумение. Джерри нерешительно положил
вопрос, который был в голове у каждого.

"Но, мама, почему ты никогда не рассказывала? Тебе было... стыдно?"

Лицо ее матери залилось краской. Она шагнула вперед и положил
умоляя силы на Джерри. "О, нет, - _но_!" - плакала она. "Вы не должны
думаю, что ... никто не должен. Он - твой отец - был самым прекрасным человеком, который когда-либо жил
. Но он заставил меня пообещать, когда ты была крошкой, что я
постараюсь защитить тебя от горечи мира, которая
разбила его сердце. О, он умер с разбитым сердцем, сломленным духом.
Он жил своими мечтами, его изобретения были частью его самого - как и его
Правая рука! Когда они потерпели неудачу, он жестоко страдал. Потом у него появилась рука, которая, как он знал, была хорошей. Но... — она резко замолчала, вспомнив, что эти люди были Уэстли. — Но он никогда не мог быть счастлив. Он не был практичным или... или разумным. Его мозг изматывал его тело — он всегда, всегда работал в одном направлении. А перед тем, как он... умер, он, кажется, боялся, что ты вырастешь и станешь таким же, как он, — марионеткой, которую воры будут грабить и обирать, — говорил он. После его... смерти мы остались в хижине доктора Трэвиса, где он приютил нас и заботился о нас
твой отец. Он переехал в деревню, но, о, он был так добр к нам!
мы! Когда два года спустя я вышла за него замуж и мы построили этот дом, я поклялась
что сохраню для тебя только благословенный покой Саннисайда. Поэтому я
никогда не рассказывал тебе о твоем собственном отце и тех ужасных годах бедности.
Но мне не было стыдно!"

Джерри, не зная точно, почему, положил одну руку на плечо ее матери
в защитной манере. "Бедная, храбрая милая", - прошептала она, укладка
прижавшись щекой к руке матери.

Изабель и Джип хранили молчание из-за тревожащего чувства неловкости.
То, что это должен был быть отец Джерри, которого их дядя Питер
«обчистил», — ужасное слово, которое невольно сорвалось с губ миссис
Трэвис, жгло им уши! Но внезапная радость наконец-то развязала язык Джипу.

"О, _Джерри_, разве не _захватывающе_ думать, что мы повсюду охотились,
и всё это время это был _ты_! Я рада, потому что это вроде как делает тебя родственником. И её логика была настолько натянутой, что все
рассмеялись.

 

 «Я бы предпочла, чтобы деньги достались тебе, а не кому-то другому», — добавила Изобель. Деньги — Джерри об этом не подумал! Её лицо покраснело, а затем побледнело.

— О, я не хочу этого, — воскликнула она. — Вы так много для меня сделали.

 — Дорогая моя, — голос дяди Джонни был очень деловым. — Ты не имеешь права отказываться, потому что это было подарено умирающим человеком, чтобы купить спокойствие в его последний миг на земле. А теперь позвольте мне
посмотрю на тебя, Джери-девочка". Он наклонил ее подбородок и изучал ее лицо.
Затем он взглянул одобрительно ей тонкий длина, улыбается своей мальчишеской
одежда. "Я думаю, мой эксперимент не повредит вам", - сказал он, хотя не
там знали, что он имел в виду.

Вечером было очень интересно--почему бы ей не быть, когда Джерри нашел
горшок с золотом на конце радуги прямо у неё на коленях?
Дядя Джонни остался на ночь; нужно было починить шину, прежде чем он отправится домой.

"Помнишь, что ты сказал однажды, Джерри, когда я спросил тебя, что бы ты
сделал, если бы у тебя было много денег?" — спросил Джип, когда они сидели на веранде и смотрели на звёзды. — И ты сказала, что будешь ходить в школу столько, сколько сможешь, а потом…

Джерри внезапно выпрямилась на ступеньке, где она сидела, свернувшись калачиком.

"О, — воскликнула она, и её голос зазвенел от восторга, — теперь я могу вернуться в
Хайакрс…"

Затем, в самый момент экстаза, она была странно встревожена быстрым прикосновением руки матери к её плечу.




Глава XXVIII

История её матери


Через некоторое время после того, как она уснула, Джерри внезапно проснулась с тревожным ощущением, что она кому-то нужна. В тот же миг она услышала звук, который заставил её быстро опустить босые ноги на пол и встать, прислушиваясь. Под её окном послышался тихий шаг —
лёгкий вздох.

В мгновение ока Джерри сбежал по узкой лестнице, мимо открытой двери
комната, где храпел Маленький папа, выходила на другую сторону веранды. В
тусклом свете луны, низко висевшей в дуге иссиня-черного
неба, Джерри разглядела фигуру своей матери, стоявшей возле грубой
скамейки, с которой открывался вид на долину.

"Мама!"

"Джерри, детка, и босиком!"

"Я услышал тебя здесь. Не слишком ли поздно? Тебе не спится?
Мама, посмотри на меня", - потому что миссис Уэстли отвернулась.
"Мама, дорогая, почему ты выглядишь такой ... как бы... грустной?" В голосе Джерри звучал
упрек. "Мы так счастливы теперь, когда мы вместе, не так ли? И это
«Будет здорово, если у нас будет много всего, и Маленькому Папочке никогда не придётся
волноваться и…»

Миссис Трэвис внезапно подняла руку и приложила её к губам Джерри.
"Дитя, я не грущу. Я всегда боролась с глупыми страхами, которые преследовали меня с тех пор, как ты была совсем маленькой девочкой. Когда-нибудь, когда ты станешь матерью, ты поймёшь, что я чувствовала — как
я боялась этого момента! Как часто я сидела с тобой и смотрела, как птенцы малиновки впервые вылетают из гнезда, и смеялась
над суетливой матерью-малиновкой, которая ворчит и беспокоится на соседней ветке...

«Но, мама, ты всегда говорила мне, что малиновка-мать выталкивает«Вытащи птенцов из гнезда, чтобы они знали, что могут летать!»

Миссис Трэвис молча приняла упрек. Джерри взяла мать за руку. Мать крепко сжала ее руку.

 «Джерри, дорогая, я никогда не рассказывала тебе о себе, потому что не могла этого сделать, не рассказав тебе о твоем отце. Я была очень одинокой маленькой девочкой; у меня не было ни братьев, ни сестер, ни близких родственников. Моя мать
умерла, когда мне было восемь лет, и меня воспитывала экономка — добрая душа. Мой отец, как вы знаете, был профессором химии в Гарварде.
и он был странным человеком, и его друзья тоже были странными — не из тех, с кем приятно проводить время молодой девушке. Но я очень любила своего отца
и была довольна своей простой жизнью, пока не встретила Крейга Уинтона. Он
так сильно отличался от всех, кто когда-либо переступал наш порог,
что я сразу же влюбилась в него. Мой отец скоропостижно скончался, и Крейг
Уинтон попросил меня выйти за него замуж. Это было безумное безрассудство — у него не было ничего, кроме его изобретательного гения, и ему не следовало обременять себя домашними обязанностями; они всегда были — такими, какие есть, — как
Ужасное бремя для его духа. Но мы были счастливы, о, мы были _счастливы_ по-
настоящему, чудесным, невероятным образом. Иногда нам не хватало еды, но он
всегда так верил в то, что собирался сделать, что _это_ каким-то образом
помогало нам держаться. Но когда его вера начала угасать — это было ужасно.
Как будто какой-то скрытый яд убивал его прямо у меня на глазах.

— Что убило его веру? — с любопытством спросил Джерри.

 — Потому что он перестал доверять своим ближним. Тот второй визит к Питеру
Уэстли... — миссис Трэвис заговорила быстро, чтобы скрыть свою горечь. — Он был
он был так уверен, что то, что он создал, было хорошим — у изобретателя всегда, моя дорогая,
иррациональная любовь к тому, что он создал, — и чтобы это
отвергли! Он был сверхчувствительным, сверх... во всём. Потом моё здоровье
пошатнулось. Полагаю, я просто не ела достаточно, чтобы у меня были силы
справляться с умственным напряжением, под которым мне приходилось жить, — а
ты приближалась. После своего последнего визита к Питеру Уэстли он вернулся с
небольшими деньгами, но выглядел подавленным, сломленным человеком —
его горечь помутила рассудок. Он сказал, что пришёл ради моего здоровья
со мной, но я знал, что он хотел уйти от мира, который ненавидел, и скрыть свою неудачу! Твой Маленький Папа приютил нас. Он сразу понял, что твой отец был очень болен, и привёз его в свою хижину здесь, на Кеттле. Но даже здесь твой отец страдал, а после твоего рождения он боялся за тебя. Он был одержим мыслью, что тебе предстоит прожить всю жизнь...

— Как ужасно, должно быть, тебе было его жаль, — робко прошептал Джерри,
пытаясь сделать так, чтобы всё это казалось правдой.

 — Мне было жаль его, дитя, не потому, что он был так разочарован, а потому, что
потому что у него не было сил справиться с этим. Я не верю, что Бог
создал его таким; я думаю, что он слишком многим пожертвовал ради своего
гения. Мир, в котором мы живём, требует от нас так много —
таких разных вещей, что, если мы хотим соответствовать всему, мы не можем развивать одну сторону своего ума и пренебрегать другой. Я рассказываю тебе всё это, Джерри, чтобы ты понял, что я чувствовал — по отношению к тебе. В
те месяцы после смерти твоего отца я словно оцепенела — я жила
здесь, потому что мне больше некуда было идти. Постепенно моя благодарность Джону
Трэвис проникся настоящей любовью — не такой, как я испытывала к твоему отцу,
но такой же глубокой. И годы, которые я прожила с ним здесь,
были очень счастливыми — как будто мой бедный маленький кораблик нашёл
спокойные воды внутреннего ручья после того, как его носило по бурному морю. И
я пыталась убедить себя, что в этих спокойных водах я всегда смогу
_сохранить_ тебя, что ты вырастешь здесь и, возможно, женишься
на ком-нибудь… — она рассмеялась. «Матери всегда мечтают о будущем, дорогая.
Но когда ты подросла, я поняла, что это будет непросто.
Ты так быстро переросла всё, что я могу тебе дать, — или что может дать тебе кто-либо — здесь — ты стала такой любопытной, твой разум всегда тянется вперёд. Что здесь, что там, что это, где то — такие вопросы всегда у тебя на языке! И ты очень похожа на своего отца.

Джерри слегка вздрогнула, возможно, от ночного воздуха, каким бы тёплым он ни был, возможно, от мысли, что она похожа на бедного, бедного Крейга.
Уинтон, который совсем не был похож на настоящего отца.

Через мгновение мать закутала её в мягкую шаль, которую держала в руках.
Что-то в любящем прикосновении её рук разрушило чары нереальности,
в которых пребывал Джерри.

 «Я не понимаю, мамочка, — прошептала она, прижимаясь к нему, — если ты
чувствовал себя так — _так_ — и переживал, почему ты позволил мне уйти?»

- Потому что, дитя мое, - в голосе ее матери было что-то торжествующее.
- какое-то внутреннее чувство заставило меня поверить, что, хотя ты и похожа на свою
отец, и веди себя во многом как он, у тебя есть натура и характер
вполне по-вашему. Я пытался избавиться от страхов, которые у меня были и которые я называл
себе глупыми и болезненными. Аргументы Джона Уэстли помогли мне. Я
Я сразу понял, что он был родственником Питера Уэстли, который
убил твоего отца, но я был уверен, что он ничего об этом не знает, и я был
рад; полностью похоронить прошлое — единственный способ навсегда
похоронить горечь, которая убила твоего отца. И когда Джон Уэстли
предложил дать тебе год на учёбу, я подумал, что это справедливо! Я
знал школьную жизнь в большом городе, где у меня было много одноклассников, и я
несколько лет жил в тени великого университета, хотя жизнь
в нём коснулась меня лишь косвенно, и когда появилась возможность, я
Я хотел, чтобы у тебя был такой же опыт; я чувствовал, что это может решить проблему, с которой я столкнулся. И я сказал себе, что уверен в тебе,
что ты можешь уехать учиться, отправиться куда угодно, а потом вернуться и
быть моей прежней девочкой! Джерри, эти люди были очень, очень добры к тебе;
из чистой щедрости они дали тебе очень много, чувствуешь ли ты теперь,
когда знаешь правду, какую-то горечь по отношению к ним?

Джерри никогда не связывал дядю Джонни и миссис Уэстли, ни
младших Уэстли, ни их очаровательный гостеприимный дом с Питером
Уэстли она представляла себе по ярким описаниям Джип. И еще,
вспоминая трогательное одиночество последних дней старика, она не чувствовала
ничего, кроме жалости.

"О, нет", - ответила она мягко, решительно. "В любом случае, он компенсировал
все, что он сделал, когда подарил Линкольну "красавицу Хайкерс".
Школа, - добавила она преданно.

Затем Джерри замолчал. «Я была уверена в тебе», — эхом отозвались слова матери.
 Разве в те месяцы, проведённые в Хайакрсе, она не увидела больше, чем могла себе представить её мать? Обещание того, что может дать ей колледж, — новые миры, которые нужно
покорить?

«Мама, я... я всё та же девочка?» — медленно произнесла она.

 «Нет, Джерри, и именно с этим я боролась здесь — в одиночку.
 Потому что я понимаю, что только из-за эгоизма я боялась перемен!  Эгоизма матери!  Я знаю, что ты должна расти и двигаться вперёд, даже если оставишь меня позади, дорогая. Это должно быть моим самым заветным желанием». Но, о, моя дорогая, я понимаю, что чувствует бедная мать-малиновка,
когда выталкивает своих птенцов из гнезда! Разве ты не думаешь, что она
ненавидит пустое гнездо так же сильно, как любая мать-человек? Ты не думаешь?
помнишь ту историю, которую я использовал, чтобы сказать вам, когда вы были достаточно малы
обниматься всю себя на коленях? Как твоя и моя любовь была
красивый, солнечный сад, где ты обитал, и сад был очень
высокой стеной вокруг него?"

"Я люблю эту историю, mamsey. Однажды я рассказала это миссис Уэстли, и ей тоже понравилось
. А ты говорила, что в стене были ворота с защёлкой, но защёлка была довольно высоко, так что, когда я был маленьким, я не мог её найти!

«А потом ты подросла, и твои пальцы дотянулись до защёлки — ты хотела открыть её, чтобы выйти и посмотреть, что там снаружи. Я сделал
маленький сад, такой красивый, каким я его себе представляла, и там было очень солнечно, а стена была такой высокой, что защищала от всех бед, но ты так сильно хотел открыть ворота, что я знала, что должна тебе позволить!

«А потом я уехал в Хайакрс…» — вставил Джерри, которому эта история нравилась так же сильно, как и всегда.

«И я была одна в саду, который создала наша любовь, но я не была одинока — я _не_ буду одинока, потому что, куда бы ты ни пошла, ты моя девочка, и я люблю тебя, а ты любишь меня! _Ничто_ не может этого изменить. И я оставлю ворота открытыми — они всегда будут открыты!» — она произнесла это медленно; её история была закончена.

Лицо Джерри преобразилось. «Ты хочешь сказать… ты _хочешь сказать_», — тихо произнесла она, — «что… если я захочу вернуться… в Хайакрс… ты _позволишь мне_? Я _смогу поступить в колледж_? О, мамочка, ты замечательная! Матери — это самое прекрасное, что есть на свете. И ворота всегда будут открыты, чтобы я могла вернуться?» И ты не будешь одинока, потому что я всегда буду любить тебя больше всех на свете. А когда я вырасту и больше не буду ходить в школу, мы будем путешествовать, правда? Ты, я и Малыш-Папа, правда, мамси?

— Да, дорогая, — но глаза матери улыбались в темноте — она
думала о пустом гнезде.

Джерри прижалась щекой к маминой руке. Она глубоко вздохнула.

"Мир так прекрасен, не так ли? Ужасно думать о ком-то в этом мире, например, о моём отце, который так сильно сосредоточился на чём-то одном, что
не видит всего остального, что он мог бы сделать! Я никогда не буду такой! И это ужасно, — она с грустью нахмурилась, глядя на залитую звёздами долину, — думать о девочках, у которых нет матерей и которые не могут ходить в школу. Да я самая, самая богатая девочка в мире! — Затем она покраснела. — Я не имею в виду эти деньги, мама, я имею в виду тебя
и — Саннисайд, и Кеттл, и просто зная о — нашем саде!




ГЛАВА XXIX

СКАЛА ЖЕЛАНИЙ


Три девочки сидели на Скале Желаний, постукивая каблучками по её
мохнатому боку. И перед ними простирался мир. Это был конец
знаменательного дня — знаменательного, потому что было решено так много
важных и приятных вещей! Сначала дядя Джонни сказал, что «уладит» с
миссис Уэстли вопрос о том, чтобы Изабель и Джип остались в Кеттле ещё на месяц,
а потом миссис Аллан приехала из Коббла и объявила, что собирается устроить вечеринку, и её гостями будут Пэт Эверетт,
Рене Ла Ду и ее брат, и Пегги, и Гаррет Ли, и Гаррет Ли
собирался взять с собой Дану Кинг. А Джерри и дядя Джонни уговорили
Маленького папу согласиться на автомобиль.

"Ты можешь оставить Silverheels просто для развлечения и работы в автомобиле, и
потом мы сможем поехать в Cobble, и в Wayside, и ..."

Маленькому папе сначала не понравилась эта мысль. Каким-то образом пригнать в Саннисайд пыхтящий, воняющий, фыркающий автомобиль казалось оскорблением для покоя, красоты и простоты его маленького уютного дома. Но когда Джерри стал умолять, и даже миссис Трэвис признала
это было бы неплохо, и это напомнило бы ему, что Сильверхилс стареет, — он
сдался, и дядя Джонни пообещал немедленно заказать его — он знал
именно такого, который взберётся на Кеттл и будет работать так же просто, как
швейная машинка.

Но лучше всего было то, что с самого рассвета было «решено», что Джерри
должен вернуться в Хайакрс —

— Ущипни меня, Джипси Эдит Уэстли, ущипни меня как следует! — воскликнула она, сидя между Джипси и Изабель. — Я не верю, что это я. И что я действительно возвращаюсь в Хайакрс! Я не могу быть Джеральдом Клэем Трэвисом, который раньше
Я сижу на этом камне и смотрю, как маленькие точки движутся по этой серебристой ленте дороги внизу и исчезают за горой, и ненавижу их, потому что _они_ могут уйти, а _я_ не могу. Но раньше было весело притворяться, что я знаю, каков мир на самом деле.

Изобель с любопытством посмотрела на Джерри. "Ты ведь никогда нигде не был?"

"О да, в книгах я был повсюду. Но это не то же самое, что побывать в этих местах и увидеть всё своими глазами.

Джип уважительно провела пальцами по грубой коричневой поверхности
огромного камня.

"Как вы думаете, это действительно «камень желаний»?"

— Боже, нет. Но когда я была маленькой, я часто играла здесь и
представляла, что здесь живут феи — феи папоротников, травы и деревьев. Мы играли вместе. А когда я подросла и начала желать того, чего здесь не было, я приходила и рассказывала об этом феям, потому что не хотела, чтобы об этом узнала моя мама, и, в любом случае, просто рассказывать о них было так же приятно, как и иметь их. Поэтому я стала называть этот камень своим камнем желаний.
 Иногда желания сбывались — когда они были совсем маленькими.

«Что ж, это забавно, если это не какая-то магия, которая заставила дядю
Джонни заблудился на Кеттл-стрит и упал прямо здесь, на поляне, когда ты загадывала желание! И твоё желание _сбылось_. А если бы он не упал, ты бы никогда не приехала в Хайакрс, и мы бы, наверное, никогда не нашли ни потайную лестницу, ни Библию, ни письмо, и не узнали бы, что ты на самом деле Джеральд Уинтон. О, в этом есть магия!

Ни Изобель, ни Джерри не ответили и даже не улыбнулись — в конце концов, у этой странной Силы, которая управляет
мелочами, формирующими нашу жизнь, есть не одно название!

"Итак, девочки, давайте загадаем желание, каждая из нас! Большое-пребольшое желание!
Здесь так тихо, что можно подумать, будто вокруг прячутся феи. Я загадаю желание первой.

Джип вскочила на ноги и встала точно в центре плоской вершины
скалы. Она торжественно вытянула руки вперёд и вверх. Она откашлялась, чтобы издать подобающе погребальную
ноту.

"Я бы хотела, - нараспев произнесла она, - я бы хотела попасть в баскетбольную команду Линкольна
Я бы ужасно этого хотела. Я бы хотела сдать вступительные экзамены в
колледж.--Мне все равно, насколько сильно. Я хочу закончить
колледж без "срывов". Тогда я желаю, чтобы у меня был отличный
Мне предложили шикарную должность, от которой я откажусь, потому что
высокий мужчина с вьющимися жёлтыми волосами и проникновенными, говорящими серыми глазами
сделал мне предложение. Тогда я выйду за него замуж, рожу шестерых детей и
привезу их жить в горы. Тогда, — она перевела дыхание, — если я не слишком многого прошу, я хочу, чтобы мои волосы стали вьющимися.

— Я всё запомнила? — с тревогой спросила она, спрыгивая со
скалы. — Кто следующий?

Джерри вежливо помахал Изобель, чтобы она поднималась.

Изобель рассмеялась, пытаясь сформулировать всё, что она хотела пожелать.

«Я просто хочу быть самым известным декоратором в стране. Я хочу, чтобы
ко мне со всей страны приезжали женщины и умоляли меня украсить их дома.
 И если женщины будут злыми и некрасивыми, я покрашу всё в розовый, чтобы их развеселить, а если они будут самодовольными и тщеславными, я покрашу их дома в унылый серый, а если они будут слишком легкомысленными, я покрашу всё в духовный голубой.
О, это будет _весело_! И я хочу поехать в Париж учиться, как только
закончу колледж, и я не хочу выходить замуж ещё очень, очень
долго, может быть, никогда.

Настала очередь Джерри. Изабель и Джип отошли в сторону. Глаза Джерри были
сияя — было забавно притворяться, что, может быть, призрачная, туманная Судьба
ждёт там, в долине, чтобы услышать, о чём они говорят!

"Я бы хотела — о, кажется, будто возвращение в Хайакрс — это всё, чего
кто-либо может пожелать! Я хочу ходить в школу как можно дольше, а потом я хочу объехать весь мир, а потом я хочу учиться на врача, как Маленький Папа, и заботиться о больных людях, и лечить их, чтобы они могли радоваться жизни. И я хочу выйти замуж за весёлого мужчину, который всегда выглядит молодо, любит собак, у которого светло-каштановые волосы, очень прямой нос и...

- Джерри Трэвис, это так похоже на Дану Кинга! - с упреком воскликнула Джип.

Джерри покраснел. - Ничего подобного! Я имею в виду... Разве не может быть
здесь много мужчин со светло-каштановыми волосами и прямыми носами - сотни
их? И в любом случае, - вспыхнул лояльный, - Дана Кинг _ _ самый милый мальчик
Я никогда не встречала таких, как ты!

«А он считает, что ты самая милая девушка», — рассмеялась в ответ Джип. «Я знаю, он сказал об этом Гаррету Ли, а Гаррет сказал Пегги. Так что…»

«Ты прервала моё желание, и я не знаю, на чём остановился», — упрекнул её Джерри. «О, больше всего на свете я хочу, чтобы я всегда могла быть с тобой, где бы я ни была
я, вернись в Саннисайд, к Милой, к Малышу-Папе и… в мой сад!
 Вот, я загадала всё!

 Издалека доносился слабый звон колокольчика, пел дрозд, солнце,
опускаясь к лесистому гребню противоположной горы, отбрасывало
золотистые блики на долину и склон. Воздух был наполнен сонным жужжанием и шорохом крошечных невидимых созданий, берёзы, окаймлявшие поляну, склонялись и шептались. Три девочки сидели молча, глядя в долину, и каждая представляла себе своё золотое будущее. Но задумчивость омрачала сияние лица Джерри. Вчера она
Она была просто Джерри Трэвис из Кеттла, а теперь стала другой Джерри. На одной из страниц своей жизни, открытой перед ней, она увидела трагедию разочарования, угасшей надежды, поражения — её собственный молодой, неустрашимый дух кричал, что ничего из этого не должно войти в её жизнь! Или, если это случится, она должна быть сильной, чтобы встретить это...

 Джип встрепенулась. Для неё золотые чары были разрушены. Она зевнула и
потянулась.

"Разве школа не забавная? Ты думаешь, что ненавидишь её, а потом, когда наступают каникулы,
ты продолжаешь думать о том, чтобы вернуться. И ты забываешь о геометрии и Цезаре
навсегда и пытаешься их забыть, а потом первым делом думаешь о том, что будешь делать в следующем году, кого возьмёшь, какие придут новые девочки и какая у нас будет команда! Нам просто _нужно_ подготовить нападающего, который будет так же хорош, как Джинни, когда она закончит учёбу, и я считаю, Джерри Трэвис, что ты _тот самый_.

Джерри и Изобель тут же очнулись от своих мечтаний.

"Интересно, кто займет место мисс Грей ... и Барбары Ли ..."

"И, о, - Джерри обнял их обеих. "Я буду там!" Я буду там! Мне
было неприятно думать о том, что все это будет происходить без меня. Это сломало бы
«О, сердце моё! Милый старый Хайакрс!»

 «К твоим золотым источникам мудрости,
 Alma Mater, направь наш путь...», —

 тихо пели молодые голоса.

 * * * * *

 Джейн Эбботт

 «Счастливый дом»

 Роман

«В том, как миссис Эбботт разворачивает своё повествование и развивает свои идеалы женственности, есть что-то от Луизы Мэй Олкотт; что-то освежающее и воодушевляющее для читателей, пресыщенных романами, которые в основном посвящены разоблачению мерзостей». — _Boston Herald._


ИСТОРИИ ДЛЯ ДЕВОЧЕК

КЕЙНЕТ

«Кейнет» — это живое творение, в котором заключён настоящий дух
молодость. Книга представляет особый интерес для девочек, но когда она попадает в руки взрослому человеку
, следует одно занятие под лампой для чтения с
"finis" в конце ".--_Buffalo Times._

ЖИВОКОСТЬ

"Миссис Эббот серьезно относится к написанию своих историй, и стандарты, которые она
устанавливает в действиях своих персонажей, должны помочь сформировать суждения
и идеалы тех, кто читает ее книги ". --_христианский мир усилий._


«Высокие холмы»

«Пронизано духом юности и написано в радостном ключе,
характерном для предыдущих рассказов миссис Эбботт и вызывающем симпатию
автор с её растущей армией юных читателей. — Бруклин
«Стандартный Юнион»._