Кодекс хозяина. 13. Страшно, но азартно

Последняя глава с эпилогом

На следующий день я опоздал на работу. Секретарша встретила меня настороженным взглядом и сразу сообщила с напряжением в голосе: «У вас в кабинете Анатолий. Сидит уже полчаса и курит!».

Я вошел в кабинет и увидел Толика, раскинувшегося в гостевом кресле и курящего сигарету, что я не позволял никому.

- Что случилось, Толя? - мой вопрос исключал лавирование вокруг да около.

- Что-что! - Толик изобразил огромные глаза, наполненные возмущением. - Фишман порет всякую херню.

- Поясни.

- Это насчет тех двухсот тысяч, которые ты просил достать.

- И что за херня?

- Говорит, что могут дать деньги, только надо …это, как его,…войти в долю в компании.

- У кого он собрался брать в долг?

- Не знаю, не говорит. Я и так и сяк, да все никак. Понимаешь, я считаю, что сумма не такая уж и большая. Совершенно не стоит пускать в акционеры кого-то со стороны. Начнутся кадровые чистки и прочее. А нам это надо?

Я слушал Толика и начинал догадываться, о чем он говорит на самом деле. Он исподволь предлагал мне поделиться бизнесом. Несомненно, в этой потехе участвовал и Фишман. Сейчас был именно такой момент, когда можно заставить меня пойти на распил компании. Черти! Они давно вынашивали за моей спиной тайные помыслы. Еще один фронт открыт против меня.

- И что ты думаешь по этому поводу? – поинтересовался я, сдержав позыв начать воспитательную работу в народных выражениях, имеющих мало общего с языком русских писателей серебряного века.

- Думаю, что мы могли бы наскрести деньжат сами и дать тебе в долг.

- В принципе, я не возражаю.

- Я и предложил Фишману такую схему. Но Мишка говорит, что у него дурное предчувствие. Компания в финансовом кризисе и не известно, отдашь ли ты долг.

- Ах, вот как! И что дальше?

- Ну, мол, и было бы неплохо, если бы ты, ну это, поделился бизнесом, - голос Толика понизился почти до хрипловатого шепота.

- Выражаясь менее витиевато, ты хочешь сказать, что Плохиш Фишман выдумал схему американской помощи с разделом моего имущества, а ты, Кибальчиш, выступаешь в виде несогласного с Плохишом посланца? Знаешь, что делают с гонцами дурных вестей?

- Ты меня неправильно понял, Саша! Просто то, что предлагает Фишман, имеет под собой объективную основу.

- Не Фишман предлагает, а вы оба! – я уже еле сдерживал закипавшую ярость.

Толик сник и уперся взглядом в пол.

- Вызови мне Фишмана! - почти прокричал я секретарше по громкой связи.

Через пару минут появился Фишман, основательно взмокший в предчувствии предстоящей разборки.

- Здесь Толик поведал мне трогательную историю о том, как вы собираетесь влезть в мой бизнес.

- Ты нас не так понял, Саша!

- А как надо вас понимать? Почти открытым текстом поставлен ультиматум! – я наседал на двух доморощенных рейдеров, этих мерзких крыс, вскормленных мною и теперь заявивших о своих хотелках на мой мешок сахара.

- Дело не в ультиматуме. Просто фирма сильно захромала, - чувствовалось, что Фишман излагает заранее придуманную заготовку. – Можно, конечно, ее закрыть, тогда все летит к черту и надо начинать сначала. И получится ли?

- Да, да! - подхватил Толик - Мы ведь только нанятые служащие. Как и другие будем искать работу.

- Реально, - голос Фишмана окреп. - У нас нет мотивации бороться за фирму, - Фишман немного помолчал, а потом неожиданно брякнул. – Не жалея живота своего.

Лучше бы он не упоминал свой мягонький животик. Мне очень захотелось прямо сейчас рассказать анекдот про мужика, который из-за солидного брюшка давно не видел своего обожаемого дружка, о чем сокрушался в бане, уминая балык из лососины под шестую кружку пльзеньского пива. Я сдержался и не стал делать аллегорических отступлений.

Я смотрел на Толика и Мишку и вспоминал прошедшие годы. Мне казалось, что они мои самые близкие товарищи, способные вытащить любое безнадежное дело. А они были всего лишь наемными employees. А меня рассматривали, как капиталиста - захребетника. Незримая черта разъединяла нас все это время. И когда пробил час, удобный для атаки, они пошли на абордаж. Им нужен был статус владельцев компании: пыльный и затасканный бренд особой касты людей, уравнивающий в некотором смысле нефтяных олигархов и простых торговцев паленой водкой. Теперь с ощущением предательства со стороны товарищей придется жить до конца жизни. На душе стало мерзко от осознания собственного ничтожества и бессилия!

- Хорошо, расплачусь акциями, – я был поставлен к стенке. - Когда будут деньги, Михаил?

- Сегодня вечером на твоем счету.

- Спасибо, - сухо поблагодарил я без тени признательности.

Толик и Фишман ушли. В кабинете воцарилась звенящая тишина. Только в такие минуты понимаешь, как в жизни необходим близкий человек, способный понять, принять и успокоить . И ради которого стоит жить и терпеть весь этот ворох невзгод и неурядиц.

Вечером я убедился в приходе денег на мой личный счет. Обрадовавшись, я уже было собрался отметить это событие рюмочкой коньяка, как внезапная догадка резанула испугом по моим нервам. Схватив мобильник, я позвонил Алле.

- Сегодня делали крупные платежи? – вместо приветствия обрушился я на Аллу.

- Ну да. Фишман распорядился заплатить какой - то фирме двести тысяч евро с копейками. А ты чего такой взъерошенный?

Я со злостью швырнул мобильник в дальний угол комнаты.

- Случилось что? – пискнул мобильник голосом Аллы и, хрипнув, замолк.

Мне всё стало ясно. Фишман перевел деньги Мирзоева фирме - однодневке, занимающейся обналичиванием, а та, в свою очередь, перевела их на мой личный счет. Теперь возникала сложнейшая ситуация, когда невозможно вернуть деньги нефтяному барону Мирзоеву при разрыве с ним договора, так еще я должен был поделиться акциями своей компании с Толиком и Фишманом, как обещал сгоряча. Бабки вытащили из моего кармана и дали мне же взаймы под ужасающе высокие "проценты". Полный капец!

В такой ситуации рюмки коньяка было явно недостаточно. Дрожащими руками я налил целый стакан, опорожнил его одним махом и громко крякнул. Почти сразу почувствовал, как ко мне возвращается самообладание и решительность. Я включил комп и перевел 200 000 евро на счет Светки. Хоть в одном деле была поставлена точка, а дальше – как бог на душу положит. Мне стало страшно и азартно одновременно, как бойцу без правил перед схваткой.

Эпилог

Толику и Фишману на следующий день я заявил, что они мошенники, и моё обещание относительно акций компании ничтожно. Одновременно настойчиво посоветовал им подыскать другое место работы.

Встреча с Мирзоевым – старшим оказалась приятно - непредсказуемой. Я ему честно поведал всю историю про Светлану и Колю. Мирзоев спокойно выслушал, не перебивая, а потом сказал:

- Почему сразу не обратились ко мне? Здоровье ребенка превыше всего! Я бы профинансировал лечение. А что касается нашего договора, то будем считать вопрос закрытым.

Светлана с Колей уехали на лечение в Израиль. Через пару недель Светлана сообщила, что у Коли страшный диагноз не подтвердился. Но они останутся еще на пару весенних месяцев на земле обетованной отдохнуть от выпавшей на их долю нервотрепки. И добавила извиняющимся голосом, что Коля не мой сын, но она очень благодарна мне за помощь. Как ни странно, я ее понял и простил. И еще я решил, что когда они вернутся, то мы будем обязательно вместе. От судьбы уйти никому не удавалось, а кому удавалось, то ненадолго.

"Теперь, - размышлял я, - когда обстановка немного разрядилась и появилось достаточно свободного времени, стоило закрутить на пару месяцев несостоявшийся когда – то роман с главбухом Аллой". Разгулявшийся на дворе март настойчиво давал о себе знать, задвинув, куда подальше, тягостные думы о долгах перед госбюджетом.

ххх

"Ложь – самое могущественное оружие человека, от которого он никогда не откажется. Поэтому ложь и не входит в список семи смертных грехов..."