Расскажи мне про любовь... Вера. ч. 6

   Геннадий Николаевич сдержал слово. Устроил во дворец культуры машиностроителей помощником  администратора. Администратор - дама преклонных лет встретила новенькую, как обычно воспринимают чью-то протеже, настороженно. Осторожно вводила в курс дела, стараясь понять, чего можно ожидать от чьей-то пассии. Геннадий Николаевич излишним вниманием не докучал, и наставница, а затем и руководство поняли, что никакая она не пассия и с ней можно не цацкаться.
   Так Вера окунулась в мир искусства - мир веселья, гламура, зависти и обмана. Степень беспринципности, открытость склок, бесцеремонность флирта превзошли все её ожидания. Чтобы отбиться от навязчивых притязаний на «покровительство» со стороны мужской половины коллектива, пришлось раньше времени открыть тайну о беременности. Хотя скрывать и так было сложно.
   Мужики отстали, а руководство, обидевшись, обвинило её в сокрытии при поступлении на работу сведений, препятствующих выполнению должностных обязанностей. Но, чужая обида - не своя.   
   Невзгоды Вера пережила и в положенный срок вышла в декретный отпуск. 
   Роды прошли спокойно, без осложнений. Карапуз на свет явился крикливый, крепкий, до мамкиного молока охочий. Сергей назвал сына Никитой. Судя по всему, с подачи свекрови. Она же милостиво согласилась зарегистрировать внука «по месту проживания родителей», то есть, в "бабушкиной квартире".
   Сергей завершал диссертацию. Возник вопрос, ранее не существенный, а в нынешних условиях безденежья многозначимый: за чей счет патентовать изобретения. Ни у института, ни у изобретателей денег не оказалось.
   Производственникам было не до новшеств. Грянула приватизация. Сильные мира захватили производственные активы, а после накопления капитала, начали передел собственности. Марксисты на словах оказались марксистами на деле: перестав твердить о верности учения Маркса, они ринулись воплощать его в жизнь. Бывшие товарищи по партии как-то сразу превратились в акул капитализма. Однопартийцы рвали друг друга остервенело и беспощадно, невзирая на былые заслуги и ранги, проявляя при этом высочайшее творчество, виртуозную изворотливость и глубочайшее знание процесса. От бывшего лексикона осталось только словосочетание «товарищеская критика». Ею они именовали компромат, выплескиваемый в средства массовой информации при проведении предвыборных кампаний.
   Кандидатская диссертация Сергея пошла по рукам ученых мужей, как того требовал процесс допуска к предварительной защите. Обычная рутинная процедура сбора подписей. Но в новых условиях она оказалась губительной для изобретателей. Изложенные в диссертации идеи вследствие безвластия и беззакония «пошли в массы». Через короткое время присадки уже выпускали отдельные товарищества и фирмы. И хотя, кое-что удалось запатентовать, доказать свои права изобретателя ни будущий кандидат, ни его научный руководитель не сумели. Но история на этом не закончилась. Умирает научный руководитель, и его наследники, решив, что Сергей в тайне получает проценты за использования третьими лицами запатентованных изобретений, потребовали выплатить им полагающуюся долю. Суды они проиграли, но нервы потрепали изрядно.
   Таким образом, надежды на доход от внедрения своих изобретений для Сергея не оправдались. Вера, находясь в отпуске по уходу за ребёнком, получала крохи. Да и то не своевременно.
   Родители-преподаватели, сами оказавшись на мели, помочь могли немногим. Высшее образование в лихие девяностые оказалось не востребованным.
   Верины родители продолжали помогать продуктами. Как-то так получалось, что «поставки» из деревни приходили в двух упаковках, одна из которых, перекочевывала в холодильник Клавдии Васильевны. Ни неприятия, ни слов благодарности по этому поводу она не высказывала.

   На смену перестройке пришли реформы. Москва бурлила народными митингами, шествиями. Периферия наблюдала те страсти-мордасти по телевизору, обсуждая возможные перспективы от "до нас не докатится" до "то ли ещё будет".
   Ведомства освобождались от непрофильных активов, а «непрофильные активы» в свою очередь от неприбыльных подразделений. Учреждения культуры перешли на хозрасчет, т.е. предприятия сняли их с дотации. Они же, в свою очередь, отказали в приюте коллективам художественной самодеятельности, студиям, кружкам и общественным организациям. Свободные помещения заполнили арендаторы - фирмы и фонды разных мастей и направленностей. Соответственно, изменилось и штатное расписание дворца культуры.
   Рабочего места, куда Вера попыталась вернуться через полтора года, уже не оказалось.
   Лето провела с сыном в деревне. Там встретилась с Лёшкой. Вернувшись из армии, бравый дембель-морпех до этого мыкался в городе в поисках работы. Сказал, что приехал домой подкормиться, хотя замученным названный брат отнюдь не выглядел. Вера поняла, что нагрянул он в деревню, узнав о её приезде. Десять дней его «кормления» прожили не как брат с сестрой. Наверное, это и было то самое женское счастье, про которое ей как-то обмолвился Геннадий Николаевич, и о котором втайне мечтает каждая, независимо от семейного статуса, женщина.
   Сергей не почтил вниманием деревенскую родню. Ограничивался междугородними телефонными разговорами, которые Вера заказывала с деревенской почты. Как поняла, дела у него шли из рук вон плохо.
   Вернувшись по осени в город, убедилась, что не ошиблась.
   Наука оказалась не в моде. В одночасье рухнули мечты мужа на карьеру научного работника. Целеустремленность, активность, инициативность, желание во всём быть первым искали выхода. Переговорил с друзьями, как и все кинувшимися «ковать деньгу» всевозможными и даже не всегда дозволенными способами: «А чего ты хотел, Серёга? Всё по Марксу-Ленину - первичное накопление капитала».
   Занялся бизнесом. Ну, не в церкви же успокоения искать… Поначалу дела шли хорошо, пока ещё действовала социалистическая система договорных обязательств, и в умах людей сохранялось чувство ответственности за выполнение данного слова. Но, как-то незаметно и шустро в бизнес влезли «деловые люди» и началось «кидалово».
   Сергей не смог сразу адаптироваться в новом российском бизнесе и крупно погорел на двух проектах. Руку «помощи» протянул бывший коллега отца, занимавший немаловажный пост в новой городской администрации. Предложил перекупить бизнес вкупе с хозяином.
   Конечно, недаром сыпанула манна небесная на голову молодого бизнесмена.
   Дочь благодетеля Марина, бывшая однокурсница, еще в институте положила глаз на видного парня и перспективного студента. Отнюдь не тургеневская девушка, она решила проблему по-деловому. Поведав бывшему сокурснику о «первой любви», подвергла его суровым испытаниям на практике и в теории, то бишь в постели и в понимании сути происходящего.
   Первое испытание Сергей выдержал достойно. А во втором не проявил достаточной твердости - не захотел бросать жену с маленьким сыном. Строгий разговор с Марининым отцом о судьбе бизнеса и его самого слегка поколебал уверенность в невозможности предавать семью ради экономической выгоды, но точку в деле не  поставил.
   Ситуацию разрулила Клавдия Васильевна, пояснив сыну, что он не бросает семью, а продолжает о ней заботиться. Свидетельством тому является то, что Вера с сыном продолжают жить в «бабушкиной квартире», Сергей (алименты, фу, как это унизительно) содержит сына и оплачивает коммунальные услуги. И последнее условие, на котором предложила вопрос сейчас не заострять.
   Никита лет с четырех, пяти будет жить с отцом. Вопрос не обсуждается, так как Вере надо будет устраивать свою жизнь, (она у неё, несомненно, будет сложной), а мальчику нужен отец.
   Такой исход дела устраивал всех, кроме Марины. Ей нужен муж, а не чей-то ребёнок. Но её сомнения улетучились после фразы Клавдии Васильевны: «Мариночка, не волнуйтесь, Никита будет со мной и Вам хлопот не доставит».
   По мнению Клавдии Васильевны плата за «спасение» сына оказалась справедливой. По меркам других предательской? Ну так, пусть заткнутся. Не те времена, чтобы "деревенское быдло" мычало. 
   Новоявленный тесть с минимальными затратами решил проблему долгов и взял несостоявшегося ученого к себе в долю. Сергей стал членом могущественной в крае семьи, владеющей фирмой «Наш дом». И плевать ему на то, что в народе этот семейный клан называют «Casa Nostra»*
   Развод оформили быстро. Свадьбу сыграли в загородном ресторане шикарно, современно и достойно. Сергей ушёл жить к новой супруге.
   Вера осталась одна с маленьким сыном на руках. Бывшая родня решила приватизировать квартиру на Сергея, ибо бабушка до приватизации не дожила. Так и не добившись согласия на прописку, Вера не смогла претендовать на свою долю в «бабушкиной квартире». А Сергею по новому закону половину квартиры пришлось «уступить» Никитке. Добра без худа не бывает. Не став собственницей, Вера прописалась на занимаемой жилплощади по праву матери малолетнего ребенка. 
   - Узнаю, что мужиков домой водишь, и сына отберу и из квартиры высвистну, - подвела итог жилищному спору бывшая свекровь.
   И ни она, ни Вера не ведали, что примерно о том же самом Марина предупредила Сергея: «Узнаю, что к бывшей бегаешь, и бизнес отберу и из квартиры высвистну».
   Итог столь горестным событиям подвела Тамара:
   - А ты чего хотела? Это у вас культурных всё под поэзию завуалировано: высокие отношения, возвышенная любовь, дружба семьями. А для нас «простых» это: банальная групповуха, коленопреклонённая поза и любовники по кругу, соответственно. У медиков ещё практичнее: кровь, гной, кал и никакой романтики. И свадьба у вас, лицемеров - соединение двух любящих сердец, а у нас, банальных - торжественный пуск влагалица в эксплуатацию. Наши отставные майоры да полковники - преподаватели на кафедре военной медицины правильно говорили, что всё начинается с идеалов, а кончается под одеялом. Внимай, подруга!».

   Предстояло срочно решить вопрос с трудоустройством. Куда Вера ни обращалась, всё бесполезно. Попросила помощи у брата. Он, бывший специалист по автоматическим системам управления, тоже «сидел на мели», жил за счет жены бухгалтера-экономиста одной продвинутой фирмы. С золовкой у Веры отношения не сложились. Городская в седьмом поколении дама терпеть не могла деревенских тёлок, пытающихся, как она говорила, любым местом приземлиться в городе.
   Дипломированный «массовик-затейник» никого не интересовал. Брали рабочей в творческие коллективы «за стол» и малый процент с доходов, полученных от выездных концертов. Какие выездные концерты с малым ребёнком на руках!? Выручала сохранившаяся «телефонная точка» - бабушкин городской телефон. Подрабатывала диспетчером на дому в службах такси, информатором в рекламных фирмах.
    Сергей помощью не баловал, но сына одевал и обувал. Свекровь на праздники одаривала внука подарками и вниманием. И на том спасибо. Родители с каждой оказией присылали продукты, как всегда «двумя партиями». Вторую «продовольственную помощь» Вера делила между подругами. В каждом письме родители сообщали, что не бедствуют и предлагали вернуться домой. Но Вера для себя решила безоговорочно – в деревню не уедет ни при каких обстоятельствах.
   Значит, держись, девонька. Скрипи зубами, вой в подушку, но держись.

   Стараниями Клавдии Васильевны удалось определить Никитку в садик. Повезло и Вере, пристроилась в библиотеку родного института. Геннадий Николаевич там уже не работал. Бывшие строгие преподаватели, а ныне заботливые коллеги, наверняка, знали, как его найти. Расспрашивать не стала. Решать свои проблемы вновь за его счёт посчитала неудобным.
   Но судьба опять распорядилась иначе. Столкнулась со своим благодетелем (любовником Вера его даже и в мыслях не называла) лоб в лоб в коридоре главного корпуса. «Плакаться в жилетку» при посетителях не хотелось. Уединились в тесной каморке за кулисами сцены актового зала. Выслушал про её беды-горести. О себе рассказал, что после ликвидации кафедры занимался различными делами, пытался создать что-то своё,  но не удалось вписаться в струю. Сейчас работает в информационно-аналитическом центре референтом и «рубит капусту» на выборах  депутатов.
   - Как говорит директриса нашего центра, жизнь повернулась кардинально и мыслить сейчас надо иными категориями. И вот тебе один пример «кардинального разворота» и «иных категорий». В былые времена, как их некоторые сейчас называют, светлые времена тёмного застоя писательством можно было обеспечить себе неплохое существование. Сейчас всё наоборот – не писателям издательства платят, а писатели издательствам. И реализация тиража – головная боль самих авторов. Если  раньше писателей было мало, то сейчас писать романы готов каждый второй. Благо процесс творчества с появлением компьютеров значительно упростился. А какой автор не мечтает быть изданным? Каждый! И почти каждый готов за это платить. Вот тебе идея. Регистрируешь обычным порядком ООО «Союз писателей», можно даже международный, например, с названием типа «Южная звезда» или «Полярный крест», где учредителем ты сама собственной персоной. Создаёшь или покупаешь писательский сайт в Интернете и раскручиваешь его за счёт авторов. Новоявленные писатели рады любой возможности выложить своё творение хоть куда-то. Привлекаешь их участием в литературных конкурсах. Для них это единственный шанс представить своё творение хоть на чьё-то обозрение, чтобы получить, если не рецензию, то отзыв как минимум. А у тебя судьи, рецензенты, дипломы, звания. Пока эти самые писатели разберутся в действительном положении дел и поймут, что это всего лишь игра в писателей, а судьи и рецензенты - свадебные генералы, дипломы - филькины грамоты, звания - блеф... у тебя уже имидж. Когда одни поймут и уйдут, подрастут другие, тоже готовые за звания биться. Это как круговорот воды в природе, бесконечный цикл. А главное в этом процессе - литературно-издательские проекты. Это когда по итогам конкурса издаётся литературный сборник. Завалят заявками! Когда объявишь итоги конкурса, сообщи, как само собой разумеющееся, что издание за счёт самих авторов. Издать свою книгу не всякому по карману, а в составе группы авторов, посильно многим. Для каждого автора своё произведение, как дитя родное, он его выносил, создал, взрастил. Как родитель считает своего ребёнка вундеркиндом и не стесняется расхваливать его достоинства, так и автор считает своё творение гениальным, и мечтает, чтобы о нём узнал весь мир. И за это он готов платить. Ты как с компьютерами, Интернетом?
   - Бывший научил и компьютер простенький оставил.   
   - У тебя же на рабочем месте есть компьютер. Дело не объёмное. Два, три часа Интернета в день достаточно. Пока потусуйся на писательских сайтах, сама поучаствуй в конкурсах. Присмотрись. С издательствами разобраться помогу.
   Он замолчал, а Вере хотелось ещё многое сказать. Но почему-то вдруг появилась ощущение, что ему это не надо. На прощание приложился щекой к её щеке, обдав забытым уже ароматом мужского парфюма, приобнял слегка и вышел...
   В душе осталось горьковатое чувство очередной потери... и отчуждения.
   Какой союз писателей и, тем более, сайт? И в годы её студенчества, и сейчас большинство институтских парней и немало девушек писали стихи. Выпускались стенгазеты с их «нетленками». Существовали творческие студии, кружки. Кому-то удавалось публиковаться в местных газетах. Но, чтобы союз? Да еще с государственной регистрацией… А на сайт где денег взять. Отшутился, отмежевался…
   А кто на ему? Помог один раз - получил, что хотел. Затем сначала получил, потом помог. В долгу же не остался. Джентльмен, значит.

   Отчаяние и ощущение одиночества, обострялись с каждым днем. Вечером рядом с Никиткой забывалась. А одной в съёмной квартире, и, практически, на чужой кровати снова становилось невыносимо грустно. Серёжа, хоть какой никакой был, но муж, мужчина всё-таки. Он не звонит, не появляется. А Клавдия Васильевна заглядывает иногда. То Никитку из садика заберет на вечер и перед сном приведёт, то на выходные к себе уводит. Сын после таких отлучек про отца рассказывает.
   Значит, видятся они с Сергеем. А свекровь всё чаще заговаривает, что мальчик в таком возрасте с отцом жить должен. Сжимается сердце после таких разговоров. Но, что она может сделать, если сына заберут? Ни жилья, ни работы с хорошей зарплатой. Никитка, так или иначе, на содержании отца находится. 

   И всё чаще снится один и тот же сон. Она идёт по улице. Навстречу шляпы, кепки и лица размытыми пятнами на сером фоне. И вдруг ясно-ясно, словно на цветном фотопортрете, каждая ресничка видна. Глаза... И именно те, «… которые печально искали лето на снегу»**. Мелькнули, обожгли, заворожили. А она идёт своей дорогой, и каждый шаг всё дальше и дальше уносит её, создавая вечность между ней и тем, незнакомым. И вдруг легкое касание руки, и те глаза врываются в твое настоящее. Его взволнованный голос просит разрешить «Сказать одно лишь слово: "Здравствуй". … Мне ничего от Вас не нужно. … Ведь это мой последний шанс»**.

    *Игра слов при переводе с итальянского. «Casa Nostra» - название итальянской семейной мафиозной структуры в двадцатом веке. В переводе на русский означает
«Наш дом».
    **Строчки из песни Юрия Антонова «Не говорите мне "Прощай"».