Битва с Челориллами. Часть 2

День первый. Катастрофическое утро

Утром я проснулась оттого, что солнце шпарило во все окна. Я зажмурилась и прислушалась. Тихо в доме. Осторожно приоткрыла глаз, затем второй. На стене деревянные ходики мерно щелкали стрелками. Восемь часов! Я растолкала Ларку.

— Отстань, дай поспать…

— Все уехали, пора за кладом собираться.

Оделись мы, как и положено, для дальней прогулки: длинные толстовки и резиновые сапоги. Лара повязала голову цветной косынкой. Я ограничилась бейсболкой, теперь под нее помещались все мои волосы. В карманы распихала очень нужные в походе предметы: дедушкин компас, влажные салфетки, спички. В самый потаенный – бережно уложенный в пакетик, драгоценный листок с картой. Побрызгались жидкостью от комаров, налили воды в пластиковые бутылки и отправились в путь.

За нами увязался Васька. Мы его гнали-гнали, а он ни в какую. Хвост трубой, глаза сверкают, шипит, но не отстает. Пришлось идти втроем.

Старый Лес встретил нас утренней прохладой. Отчаянно пахло сухой хвоей и грибами. Вдалеке куковала кукушка да жужжали бесчисленные слепни.

Вначале все шло, как обычно. Мы шагали по песчаному тракту, который на карте был обозначен сплошной линией. В небе плыл вместе с нами кусок желтого, как сливочное масло, диска. По земле тянулись две тени – длинная и стройная Ларкина, короткая и плотная – моя.

Прошли, скрепя сердца, березняк, обычно полный лисичек. Решили оставить его на обратную дорогу. Перебрались через очищенную от деревьев полосу – просеку. Если доверять карте, скоро должен показаться заветный столбик. От него до Стеклянной Бани рукой подать.

Внезапно мне показалось, что сбоку мелькнул красный платочек бабушки Агаты. Я незаметно оглянулась… Возле дерева стоял маленький горбатый человечек и неподвижно глядел на нас. Я зажмурилась. Когда открыла глаза – под деревом никого не было, только легкая дымка стелилась в воздухе.  Меня охватило неясное чувство тревоги.

— Подожди, я сейчас, — кинула я Ларке и подбежала к краю дороги. А это что? Сердце ухнуло куда-то вниз. На сером, непросохшем после вчерашнего дождя песке, тянулась цепочка растопыренных лап, идущих задом наперед.

Снова те же следы. Кто это, друг или враг следит за нами? Главное, Ларке ничего не говорить, а то закомандует домой.

Мы шли все дальше и дальше, пока не уперлись в засохшее болото. Странный тупик здорово озадачил меня. Может быть, на карте изображена совсем другая местность? Или это вообще дорога-фантом?

Да нет же! Ну конечно! Это то самое грязное пятно в центре карты! Значит неподалеку следует искать квартальный столбик. А от него до крестика, где зарыт клад, рукой подать. Я приободрилась.

Кругом было тихо и прохладно. Солнце заслонили широкими кронами корабельные сосны с непривычно светлыми иголками. Перед глазами возник дедушка. Его губы шевелились. Я уловила: «То, деточка, сосны меловые»!

Так вот они какие!

Я стала лихорадочно соображать. Так, болото нашли, лес белый тоже, потому что вот он, из меловых сосен состоит. Дальше что? Дальше, если верить Алешке, должен быть квартальный столбик.

И тут же взгляд уперся в деревянный столбик, врытый на обочине у развилки двух лесных дорог. С двух сторон на нем были прорезаны цифры: 88 и 89! Круто! Мы вышли на место, обозначенное на карте!

Лара довольно спокойно восприняла грандиозное известие:

— Так мы ведь так и планировали. Не знаю, есть ли здесь клады, а вот панорама для сторис шикарная. Даже комары не кусают. Давай быстренько приступать к сессии.
И протянула, задумчиво вертя крупную светлую шишку:

— Возле этих чудных елочек. Действительно прикольно, как мелом испачканы. Лук получится изумительный. 

Вот черт, я совсем забыла о своем обещании. Но ничего не попишешь, как говорится, уговор дороже денег. Я успела нащелкать штук двадцать кадров: Лара среди берез, Лара, выглядывающая из-за огромного пня, Лара между двух светлых сосен, Лара в живописных зарослях папоротника. Внезапно погода стала портиться. Набежали тучки, стал накрапывать мелкий дождик.

Мы присели на полусгнивший ствол дерева. Сверху нас прикрывал шатер из сосновых крон. Я поглядывала по сторонам, высматривая тропинку, обозначенную на карте пунктиром.

Вокруг все заросло мелким ельником, никаких тропинок не наблюдалось. В какую сторону идти?

— Лерка, смотри! Грибы! — дернула меня за рукав сестра.

Целая цепочка из коричневых боровичков тянулась от бревна в густой ельник. Ларка кинулась их собирать и вдруг исчезла из поля зрения. Я поспешила следом и неожиданно оказалась на маленькой полянке. Наискось полянку пересекала узкая, едва заметная тропка.

— Это наша тропинка! — завопила я. — Брось грибы, пошли скорее клад выкапывать, пока ливень на не начался. На обратном пути дособираем.

Не знаю, сколько времени мы шли, пока тропинка не привела нас к дереву. Но какому! Под самое небо раскинулся дуб-великан, со стволом в несколько обхватов и гигантскими корнями, разбросавшими свои лапы по всей поляне. Явственно запахло Лукоморьем. Если бы из-за толстенного ствола вышел наш Васька на цепи, я бы ничуть не удивилась.

Но Васьки не было. Зато сбоку к стволу прилепился огромный муравейник. А в коре дуба на уровне моих глаз виднелись глубокие царапины. Точно! Это не обман зрения! На стволе ясно просматривался черный крест.

Холодок прополз по спине. Вот он, заветный крестик! Я задрала голову и мгновенно ослепла. Полдень! Ярило! Сердце заходило ходуном от предчувствия удачи.

— Ларка, Ура! Я разгадала карту.

—Да? — безразлично поинтересовалась та, не отрываясь от экрана телефона.

— Этот дуб и есть главный ориентир, — торжественно объявила я, — потому что он помечен крестом и рядом муравейник. Значит, стопудово нужно идти от него на ярило, то есть, на солнце. Там и будет клад!

— Супер, — так же рассеянно прокомментировала сестра. — Давай, отмеряй свои два метра.

Резвой рысью оббежала я дерево. Сначала по направлению к солнцу, потом просто по кругу. Увы, никакой тайник не нашелся. Тогда я принялась ощупывать каждый миллиметр в радиусе двух метров от дуба. И снова ничего. В который раз я вытащила замызганную карту и тоскливо перечитывала свой перевод «древнего шифра».

«В лесе белом от комашника через в сажень…» — Я замерла на полуслове.

Ларка подозрительно уставилась на меня:

— Ты что, Змея Горыныча увидела?

Я застыла, упершись в одну точку.

— Бестолочь я!

— Согласна, но почему?

Я досадливо махнула рукой.

— Помнишь, что было написано на карте?

— Это что, мое домашнее задание такое? Твои глупые карты запоминать?

— Неуместны сейчас твои подколы, — я решила не заводиться. — На карте написано: «В лесе белом от комашника через в сажень на ярило упрешься». Поэтому мы отмеряли одну сажень и все гадали, что за дурацкое «в» рядом примостилось. Правильно?

— Ничего я не гадала. Это ты сказала, – а мне фиолетово: «в» или «пи», главное, чтобы отстала от меня.

– Хорошо, я. — Я терпеливо вела свою мысль дальше.  — Я помнила, что «В» – третья буква в славянском алфавите. Но мы попали в ловушку на этой «В» сажени».

— Да-а? — старшая сестра наконец стала проявлять интерес к нашему делу. — Не пойму, в чем прикол.

— Прикол в римских цифрах!

— Быстро говори, а то прибью, — начала заводиться Ларка.

— Хорошо, объясняю для чайников. В литорею кто-то подмешал римские цифры.

Начертил три черточки, которые обозначают цифру «три» в римской системе счисления, а не букву В. Значит «через III сажень на ярило» означает три сажени, а не одну. Врубилась? Три сажени от дерева! Так..., 2,16 метров умножить на три. Равняется… — 6,48 метров. Придется немного сместить район поисков. 

Послышалось глухое, зловещее рычанье... Меня охватила тревога. Все-таки мы одни в этом подозрительном лесу. Случись что, кого звать на помощь?

— Ты слышишь тоже, что и я? — прошептала Лара.

— Ничего особенного, — попыталась я успокоить сестру. — В природе всегда очень много непонятных звуков. Знаешь, мне пришло в голову…

— Потом! — перебила сестра. — Потом доскажешь свое ценное наблюдение. Пошли отсюда скорее. Лучше грибов наберем на той поляне, от них больше пользы чем от твоих дурацких кладов.

Никакие уговоры не помогли. Противная Ларка решительно отказалась идти дальше. Делать нечего, договорились встретиться у квартального столбика. Дальше пришлось действовать в одиночку.

Клад у Стеклянной Бани

Хорошо, что я заранее выяснила у дедушки, что один мой шаг составляет примерно 60 сантиметров. Веточкой начертила на земле пропорцию, затем пощелкала телефонным калькулятором и получила 11 шагов.

Только отмерила нужные шаги, как вдруг ощутила резкое изменение в природе. Вокруг стояла мертвая тишина. Перестали петь птицы, жужжать оводы, пищать комары. Замерли деревья. Небо заволокло тучами.

Я огляделась вокруг. Со всех сторон меня окружал дремучий лес. Ни один луч солнца не проникал на сырую землю сквозь сомкнутые кроны. Сердце тревожно забилось. Стараясь успокоиться, я присела на вылезший из земли извилистый корень и еще раз оглядела поляну. Глаз внезапно уловил какой-то блеск.

Рельсы! Железная дорога! Две линии посередине высокой насыпи с густыми зарослями крапивы по бокам ровно пересекали поляну, как те пунктиры на карте, и уходили в угрюмо смыкавшийся лес. Судорожно вытащила скомканный листок и еще раз сверилась. Все верно, вот елки, вот крестик, вот два пунктира.

Затаив дыхание, на цыпочках двинулась я вдоль рельсов. Внезапно мне почудилось, что дальние кусты зашевелились. Чей-то взгляд будто пронзил меня насквозь. Чей? Того гнома с перевернутыми ступнями? Мне стало по-настоящему жутко.

Я прошла еще немного, и вдруг рельсы резко оборвались.

Прямо передо мною угрюмо высились зловещие серые руины… Елки-палки, да ведь это и есть та «фабрика стеклянная об одной печи»! которую Кочубей заложил. А место это – таинственная Стеклянная Баня.

Вместо входной двери красовался огромный куст, усыпанный огромными сизыми ягодами. Мы с Ларкой называли такие «волчьими».

Обойдя куст стороной, я забралась в огромный оконный проем и спрыгнула внутрь. При этом со страшным скрежетом раздавила что-то стеклянное и грохнулась на каменный пол, на счастье, устланный толстым слоем известковой крошки.

Смахивая со лба липкий пот и намертво сжав в руке грибной нож, я двинулась вперед, вздрагивая и озираясь при каждом шорохе. Крыша в здании отсутствовала полностью, торчали одни стропила. Сквозняк свободно гулял по огромному помещению. Все кругом было покрыто толстой паутиной, в центре которой сидели гигантские пауки.

Вдруг боковым зрением я заметила какое-то шевеление возле стены. Я резко развернулась и выставила нож. Но это оказался всего-навсего огромный бурый паук, ловко перемещающийся по узорчатой паутине. Снова паук! Осмелев, я подошла ближе.
Передо мной громоздились развалины каменных горнов, на которых обжигали когда-то глину. Паучье логово находилось прямо по центру. Я присела на корточки. Ого! Свитое кружево, оказывается, маскировало вход в темную дыру, уходившую в печь.  Должно быть, именно здесь когда-то расплавляли стекло для шаров.

И тут меня озарила догадка! Здесь! Здесь сто пудов должен быть клад! А если все-таки не клад, а дурацкая шутка? Кита, например. Сунусь сейчас в эту дыру, а там, фантик от конфеты, допустим. Или крыса дохлая. Или, что вероятнее всего, куча битого хлама и птичьего помета с пауками. Бр-р-р-р! И Кит такой выскакивает с телефоном: Бах! Бах! Вспышка и все, ты уже в Тик-Токе с отвратными комментами. Пора убираться подобру-поздорову.

Из угла выпорхнула неведомая птица и с резким криком вылетела наружу.
Эх, была не была! Я подобрала валявшуюся на полу палку, расковыряла паутину и засунула палку в дыру. Сердце бешенно колотилось. Палка уперлась в какую-то преграду. Я изо всех сил надавила, и огромный камень неожиданно вывалился из стены. Я еле успела отскочить, как валун с грохотом грохнулся на землю. Стены задрожали, поднялись тучи пыли, запорошив мне глаза. Зажмурившись, я запустила в отверстие руку, ожидая, что ее точно откусит какая-нибудь тварь. Никто не кусал. Я засунула руку еще дальше, по локоть, пошевелила пальцами. Есть! Палец чего-то коснулся, но зацепить не смог. Я всунула в дыру голову и протянула обе руки. Пальцы нащупали ручку от какого-то предмета. Обдирая ногти и царапая руки об кирпичи, я потянула находку на себя. Не рассчитав силу, я плюхнулась спиной на битые кирпичи, больно ударившись спиной и подняв тучи белой пыли. 

Когда пыль рассеялась, я увидела крепко зажатый в руке, не то саквояж, не то портфель, весь в лохмотьях черной кожи, покрытый пылью и паутиной. Размером с сумку для ноутбука, пузатый, с короткой ручкой посередине.

Клад!!! Я нашла КЛАД, который сама и вычислила! Мои старания оказались не напрасны! Ура-а-а-а!

Решив не терять времени на осмотр содержимого, я кинулась назад на спасительную поляну с дубом, прижимая портфель к животу.

Кругом царила непроглядная темень, как ночью. Как я отсюда выберусь? Снова возникло чувство, что за мною наблюдают.

— Ау! Ау! — вопила я, несясь по рельсам.

— Ау! — еле слышно раздалось в ответ далеко впереди.

Страх немного отпустил. Все нормально, Ларка недалеко, дорогу я запомнила. Вот сейчас проскочу рельсы, за ними дуб-великан из Лукоморья, а там до тропинки рукой подать.

— Ну и чего было бояться, дурочка, — пробормотала я. И тут же замерла.

Поблизости кто-то был. Кто-то неуловимой тенью, без единого шороха, приближался ко мне со стороны лесной чащи. Все ближе и ближе. 

Вот послышался шум раздвигаемых веток и треск раздавленных сучьев. Я обернулась. Что-то темное и косматое стремительно прыгнуло за ствол сосны. Кто это? Медведь? Человек? Ветка?

Из кустов прямо на меня кто-то лез. Я крепко зажмурилась, надеясь, как в детстве, что это мне только кажется. А когда открыла глаза, прямо перед собой увидела косматое низкорослое чудовище. «Черт»! – первое, что пришло в голову. «Черт» имел человеческое подобие. Только лица не было. Голый череп без шеи переходил в плечи. И рта не было. Вместо него дырка. Из единственной пустой глазницы бил узкий красный луч. Зато были длинные клыки. От затылка до стоп существо было покрыто черной и толстой, как лишайник, длинной шерстью. Жуткое существо перемещалось огромными скачками, отталкиваясь от земли всеми четырьмя лапами. Когда оно разгибалось, то сложением напоминало человека, с руками и ногами. Только низкого, мне едва до плеча.

Мой жуткий вопль эхом разнесся по пустынному лесу.

От ужаса у меня точно выросли крылья. Я неслась по лесу, не разбирая дороги, с такой скоростью, с какой не сдавала зачеты по ненавистной физре. С каждым шагом страх мой все усиливался и превратился наконец в безумный ужас.

Вскоре я очутилась в совершенно незнакомом перелеске. На миг я остановилась унять бешено колотившееся сердце. Чудовище, сделав большой крюк, обогнало меня и оказалось впереди. Я снова заорала и сделала попытку оторваться от жуткого упыря, кружа среди деревьев. Но не тут-то было. Ноги не хотели бежать, и тогда я тоже начала делать прыжки. Но прыгала почему-то не вперед, а вверх. Знаете, как это бывает во сне, когда нет сил убежать от погони.

Колючий, лохматый гном навалился на меня сзади, пытаясь дотянуться до саквояжа. Наконец я словно разорвала невидимые цепи на руках и ногах, вскочила, прыгнула и, каким-то чудом отлепившись от уродца, бросилась наутек. И тут же запутавшись в длинных корнях, вылезших из-под гигантской сосны, рухнула на землю, как подкошенная. Саквояж выпал из рук, ударился о землю и раскрылся…

Густой белый дым повалил в небо, мгновенно становясь черным. Раздался мощный взрыв. Сильнейший толчок опрокинул меня на землю. Где-то совсем близко затрещали ломающиеся деревья. Откуда-то из-под земли донесся сильный грохот, похожий на раскаты тяжелого грома. Гул сопровождался пронзительным шипением. Казалось, где-то взрываются гигантские газовые котлы. Над лесом вырос огненный столб, на вершине которого расцвело огромное грибовидное облако. Облако стало окутывать близлежащие деревья, и они мгновенно чернели. То же самое происходило с травой.
Ошеломленная происшедшим, я инстинктивно ухватилась за ствол молодой березы. Гул постепенно затихал. Только вдалеке еще слышался глухой треск и тяжелые удары. Постепенно и они смолкли. Воцарилась полнейшая тишина. Но ненадолго.

С шумом, ревом, завыванием и свистом с неба хлынул ураганный ветер. Он ломал и выкручивал из земли деревья, со свистом несся по лесу, забирая с собой листву и мох, кочки и коряги, птиц и жуков. Солнце провалилось в густую тучу.

Кое-как подхватившись на ноги, я оглянулась вокруг, высматривая Лару. На моих глазах ее голубую толстовку плавно подхватил черный вихрь, ветер и плавно кружа, как в вальсе, потащил за собой…  Не зная, чем помочь старшей сестре, я погнала ее прочь дикими криками:

— Ларка-а-а! Ложись! Падай на землю-ю-ю-ю-ю!

Но было поздно. Слова утонули в шуме налетевшего смерча.

— Л-е-е-е! Не-е-е-е! — донеслось в ответ.

Пролетев несколько метров по дороге в потоке мутного вихря, Лара налетела на сломанное дерево и свалилась, но не на землю, а куда-то еще ниже, потому что голубая куртка внезапно выпала из поля зрения.

Ла-рка-а-а! Ты где-е-е? Ла-рка-а-а! — Теперь я вопила, не переставая, заглушая волны поднявшейся паники. Воздух в легких закончился. Я судорожно вздохнула и тут же закашлялась. Тошнотворная смесь, разлитая в воздухе, моментально наполнила легкие горьким вонючим паром. Стало нечем дышать и я потеряла сознание…

Пришелец из прошлого

…Очнулась я у подножья Белой Горы. Вокруг ни души. И вдруг…

— Эй, девица!

Кто это еще? Я оглянулась по сторонам.

На тропинке стоял незнакомый мальчишка: высокий и худой, светлые волосы заправлены за обруч. Одет как-то странно – длинная белая рубаха и короткие штаны до колен. На ногах причудливые кожаные лоферы.

Наваждение какое-то. Я зажмурилась, надеясь, что призрак тут же исчезнет. Осторожно приоткрыла щелочки. Как бы не так! Незнакомец и не думал улетучиваться, пялился на меня васильковыми глазами. Прищуренный насмешливый взгляд неясно кого-то напомнил.

— Здрава будь!

— Привет! — осторожно отзываюсь.

Странный мальчик смеется во весь белозубый рот, затем опускается на траву и, хлопая рукой по земле, зовет:

— Чего же ты столбом стоишь? Садись.

Я неуверенно опускаюсь рядом.

— Тебя как звать?

— Лера. А тебя?

Незнакомец вдруг страшно взволновался моим ответом:

— Лерия?! Вправду, ты – Лерия?

Прикольно! Никто еще меня так не называл. Супер, сделаю себе такой ник в сетях. А пока прикинусь воспитанной девочкой. Неизвестно ведь, с кем общаюсь.

— Если честно, то не совсем. Вообще-то то я – Валерия. Так меня зовет мама перед разборками. В миру кличут Леркой. А ты кто?

— Я – Илько. Разве ты меня не помнишь?

— Да-да-да… — забормотала я, не зная, как себя вести в такой непонятной ситуации. На всякий случай решила сменить тему. — Как ты сюда попал?

— Никак, я тебя поджидаю, — радостно отозвался мальчик. — Мне необходимо говорить с тобою, особенная девица.

— Да? Ну говори, — великодушно разрешаю я, заинтригованная своей особенностью.
— Вначале нагнись ко мне поближе.

Я послушно подставляю голову. Странный мальчик коротко глянул мне в макушку и с глубоким вздохом отодвинулся.

— Так я и думал. Наконец-то.

Этот удовлетворенный вздох моментально отдается во мне неприятным чувством тревоги.

— Что ты увидел? — шепчу я и на всякий случай ощупываю макушку. Кроме болезненной шишки ничего интересного там нет.

Илько ничего не отвечает. Он сидит на краю горы, опустив голову и глубоко задумавшись. Мне кажется, он чем-то глубоко опечален. Внезапно мальчик вскакивает на ноги и решительно протягивает мне руку:

— Поди за мною. Покажу тебе знамо-что.

Прямо перед нами в землю врос огромный валун. Что-то он мне смутно напомнил. Мальчик легко протискивается между ним и стеной. Я, не так изящно, но тоже пролажу в узкий просвет и внезапно оказываюсь в… пещере.

— Где мы? Куда мы идем? — Мне страшно интересно происходящее, но немного боязно.

— Скоро увидишь и поймешь, — отвечает мальчик, словно прочитав мои мысли. — Не бойся ничего, просто следуй за мною.

Мы карабкаемся по узким крутым ступеням. Пот заливает глаза, становится трудно дышать. Но вот вверху прорезывается свет. Еще пару усилий, две самые высокие ступени, и голова, а следом и вся я оказываюсь на вершине высокой скалы. Где-то внизу раскинулось плоскогорье, утыканное камнями. У меня кружится голова. Я не могу не смотреть вниз, а гляну – в дрожь бросает: высоко.

Илько указывает на самое дно пропасти, где виднеются куски полуразрушенных стен и груды наваленных камней.

— Тысячу лет нога человека не ступала в это место. Попасть туда не просто, но я знаю потаенную дорожку. Вперед!

Между кустарником вьется узкая тропинка, плавным серпантином спускающаяся на дно ущелья. Мы огибаем скалу, цепляясь за выступы острых камней, плотно прижимаясь к холодной мохнатой стене всем телом. Ноги мои подкашиваются, ладони исколоты колючим кустарником, за который я хваталась на поворотах. Илько спешит все дальше, лавируя между грудами камней.  Наконец крутая тропинка приводит нас к реке.

Вокруг сумеречно, но из глаз мальчика выходят как будто лучи, которые освещают всё вокруг, ярко, как маленькие фонарики.

Илько оборачивается ко мне.

— Слушай и запоминай, особенная девица. Ты попала в далекое прошлое. Все, что нас окружает, – это наш мир, только тысячу лет назад. Вокруг цветет жизнь, рождаются и умирают люди и только в этом месте время навсегда остановилось...

Вот это да! Заброшенный мир с обломками жизни, пропавшими людьми и неизвестной судьбой… Но какое я имею к этому отношение? Неприятно засосало в желудке.
— Что же здесь произошло? — подаю я робкий голос.

Над мертвой долиной эхом разносился глухой и печальный голос Илька.

— В те чистые и далекие времена, в Старом Городище в окружении заповедных лесов жили люди-труженики. Они выращивали хлеб, охотились на белок и разводили скот.  Одним летним днем случилась катастрофа. «Адский огонь» извергся на землю и смел все живое. Густые тучи закрыли солнце. Воздух наполнился гарью и копотью. Люди и звери в панике бежали от адской тучи, но никто не спасся.  Все живое было уничтожено в одночасье.

Илько замолкает. Я с грустью гляжу на мертвую долину, на сухое русло реки, на развороченные неведомой гигантской силой груды камней. Значит, в этих развалинах когда-то жило древнее племя, а потом внезапно исчезло в результате жуткой катастрофы. И никаких воспоминаний не сохранились в памяти людей, которые позже заселили эту местность…

— Ты должна разгадать тайну гибели древнего племени. Именно ты, потому что один раз ты уже спасла меня. Пришло время оживить моих соплеменников. ОН верил, что ты придешь, и передал эту веру мне. 

Я вздрагиваю и заглядываю мальчику прямо в глаза.

— Я не знаю, о чем ты говоришь, но я готова. Только не знаю, как?

Илько посуровел.

— Раз в тысячу лет приходит на землю Великое Зло. Ты избрана Высшими силами для борьбы с ним. Когда ты сбросишь с моих соплеменников колдовские чары, восстановится связь времен, люди в прошлом и в настоящем будут спокойно жить еще тысячу лет. Если же ты не сделаешь этого, власть Великого Зла продлится еще целое тысячелетие.

«Я ничего не понимаю», — бился крик в моих глазах. Но голос будто засох.

Илько покачал головой:

— Однако мне пора уходить. Напоследок хочу предупредить, – будь осторожна, Лерия! Труден будет твой путь. Добрые духи помогут тебе. Знаки тайные оставлены в местах заповедных. Но поспеши! Три дня всего есть у тебя на спасение. Запомни, три дня.
 
На моих глазах фигура юноши потускнела, расплылась в сероватый туман и исчезла.
Одновременно в природе все резко изменилось. Только что солнце яростно выжигало долину и плоскую вершину Белой Горы, как небо разом заволокло тучами. Поднялся ураганный ветер. Долину моментально окутал густой туман, быстрый вихрь поднялся в небо, а затем врезался в гору, подхватил меня и понес в даль. По дороге я треснулась об сосну и снова потеряла сознание…

Через полчаса после катастрофы. Черная туча над Старым Лесом

Очнулась я на знакомой лесной просеке возле квартального столбика с номером «88». Что такое? Спала я, что ли? Ничего не помню. «Ларку же унесло ветром!», — молнией пронеслось в мозгу.

— Лар-ка! Лар-ка! — загудела я тоскливо. Вдруг где-то справа и внизу раздалось неясное шевеление. Я в ужасе подпрыгнула:

— Кто это? Лар, это ты? Ты где? Под землей?

— Под какой еще землей? В канаве я. Что ты как сирена воешь? И так глаза все в песке, ничего не вижу, так теперь еще и уши заложило.

Я осторожно скосила глаза и увидела, как прямо из-под земли высунулся голубой капюшон, а следом за ним и сама Ларка, страшно грязная, вся в прилипших листьях. Вместо тщательно уложенных утром волос во все стороны свисали неопрятные космы. Под мышкой она что-то держала.

— Это же мой клад!!! Как он у тебя очутился?

— Сама не знаю — мрачно буркнула моя старшая сестрица. — Помню, что меня понесло ветром, об березу зацепилась и свалилась в канаву. Полежала немного, затем поползла и увидела этот саквояж. На земле валялся. А тут и ты, откуда ни возьмись. Отцепляйся и давай думать, что делать будем.

С большим трудом мне удалось оторвать онемевшие конечности от деревянного столбика. Как куль рухнула я в песок и поползла к Ларке в канаву. Оттуда мы ошеломленно разглядывали то, что сталось со Старым Лесом.

 Голые от корней до верхушек, с почерневшими стволами, деревья, словно после грандиозного пожара. Листья облетели не только с дубов и берез, даже с сосен и елей иголки попадали. Даже мох как будто выгорел и торчал из земли неопрятными темными пятнами. Между черными обрубками стволов прямо на наших глазах вилась неприятная паутина.

Первой опомнилась Лара.

— Еще пару минут просидим и нас паутиной заплетет. Нужно выбираться, но куда?

— Домой! — выпалила я. — Предупредим дедушку, пока он не стал нас разыскивать.
Как угорелые, понеслись мы по просеке мимо вывороченных с корнями сосен, усыпавших землю белыми иголками, мимо столетних дубов, переломившихся пополам и полностью лишившихся листвы.

Когда бежать уже не было сил, решили сделать привал и замертво повалились на обугленную траву. Вокруг стояла непривычная тишина. Ветер стих. Не пели птицы, не жужжали комары и оводы. Несколько минут лежали молча, восстанавливая дыхание.

— Что же это было? Отравляющий газ? Ядерная бомба? Тунгусский метеорит? — мрачно поинтересовалась Лара, озираясь по сторонам. — И откуда оно прилетело? — И тут же подозрительно уставилась на меня. — Признавайся, твоя работа?

— Не знаю, — честно призналась я, быстро ощупывая внутренность саквояжа. Мечтая уже не о сокровищах, а только о том, чтобы это оказалась чья-то злая шутка, и на дне лежала веселая записочка, типа: «Челы, все окей, не парьтесь, через пару мин жиза наладится». И смайлики в придачу.

Но увы. Саквояж был пуст. Ни в одном из трех отделений не было ровным счетом ничего.

 — Так это и есть тот долгожданный клад, о котором ты мечтала?  — тихо проговорила Лара. — Ты этим хотела людей удивить? Лучше бы грибы вместо кладов искали.

Вдруг справа за деревьями мелькнула чья-та тень и донесся звук, похожий на вой. Вскоре он повторился ближе: не то шипение, не то рычание.

— Волки? — с сомнением прошептала Лара.

Что делать? Сказать или скрыть в надежде, что все обойдется?

— Почудилось, — бодренько отозвалась я.

Мы уныло побрели по лесной дороге. Если бы мы только знали, что нас ждет в ближайшие часы, то сделали бы разворот на 180 градусов и сломя голову побежали бы прочь, в чащу к волкам, за кордон, который начинался через три километра, пешком к маме за шестьсот километров, куда угодно, только подальше от того кошмара, в который нам предстояло окунуться.

Только кто бы нас, интересно, предупредил? Разве что воробьи, неведомо как залетевшие в гущу леса и отчаянно чирикавшие...

***

Мы стояли на опушке леса и смотрели на нашу улицу.

— Как пойдем, по улице или огородами? — почему-то шепотом поинтересовалась я.

— По улице, — подумав, ответила Лара. — Если заметим что-нибудь ужасное, кому-то в дом забежим. — Я молча кивнула.

Первым от леса стоял дом Колесовых. В нем давно никто не жил, старики умерли, молодые разъехались. Калитка во двор была открыта.

— Давай заглянем, — уже по привычке шепнула я, — может кто приехал?

— С ума сошла, — шикнула Ларка. — Нашла время по соседям расхаживать. Нам бы до дому благополучно добра… Мамочка, что это? А-а-а-а!

Оглянувшись, я замерла от ужаса. Из открытой калитки дома Колесовых прямо на нас двигался ужасный зверь.

С виду он чем-то напоминал бродячего пса, который жил на нашей улице и частенько кормился остатками наших обедов. Мы звали его Букетом. Но это был не Букет.

Огромная лохматая собака ростом с доброго коня, вся заросшая мохнатой шерстью цвета свежей крови. Нагнув голову, чудовище било о землю длинным, шипастым хвостом и скалило зубы.

Спина и руки у меня моментально вспотели, а лицо наоборот – запылало жаром. Ноги, как гири, тянули к земле, язык прилип к гортани.

Страшный зверь приближался. Еще минута промедления, и наша история закончилась бы, не начавшись. Но тут раздалась писк мобильного в кармане, означавший, что батарея разряжается. Этот простой звук моментально вывел меня из оцепенения.

— Бежим! — Я сорвалась с места и рванула по улице. За спиной раздавался Ларкин топот, а чуть дальше – звериный вой.

Ужас придал силы, пущенной стрелой неслись мы по песчаной дороге. Кровавый «Букет» с ужасающим ревом дышал нам в спину мерзкой вонью и плевал огнем.

— Не успеем. Сворачивай к Оксане, — скомандовала Лара.

Мы синхронно взяли правее и понеслись к соседской калитке. Я вырвалась вперед и уже залетала на крыльцо, как дверь, ведущая в дом, открылась.

— Сто-о-о-й! На-за-а-ад! — Я круто развернулась и, не сбавляя темп, понеслась в обратном направлении. На ходу сбила Ларку, как раз залетавшую на крыльцо. Мы кубарем выкатились на улицу.

— Сумасшедшая! — заорала старшая сестра, держась за ушибленный бок. — Так и убить можно.

— Оглянись назад, — не вдаваясь в объяснения, крикнула я.

— Ой, мамочка! — раздался Ларкин вопль. И было от чего заорать. С крыльца на нас надвигалось мохнатое чудище в майке с лицом соседки Оксаны. Но это была не она.

Это была страшная рыжая обезьяна с клыками во рту и пятачком вместо носа. Обезьяна выставила вперед лапы с огромными когтями и надвигалась на нас, буравя маленькими злыми глазками.

Мы вновь выскочили на улицу. На нас несся, яростно рыча «Букет». Мы припустили вперед. «Оксана» присоединилась к погоне.

— От двоих нам точно не уйти, — на ходу бросила Ларка.

— Давай через болото пробираться, — тяжело дыша, прохрипела я. 

Когда-то давно на нашей улице был небольшой прудик. По краям росли ивы и березы. Постепенно берега заросли кувшинками и камышами, вода покрылась подушкой из сгнивших папоротников вперемежку с кочками старого мха, и пруд превратился в болото.

Но мы знали одну дорожку, по которой можно было безопасно выйти на зады нашего огорода. Ее показал нам Никитка Добрынин, который частенько захаживал на болото половить угрей. Сейчас это был наш единственный шанс.

Чудища уже охватывали нас полукольцом, отрезая пути к отступлению. Мы сделали резкий поворот налево и юркнули между колючих кустов шиповника в узкий проход. Прямо перед нами открылись густо разросшиеся жёлтые кувшинки, покрывавшие вязкую, пахнущую гнилью, воду.

Над болотом колебался и дрожал воздух. Мне казалось, что одиноко стоящие деревца медленно плывут и вместе с ними плывет чёрная пасть хищной трясины, ожидая момента, когда я ступлю туда ногой.

 «Эх, была-не была», — я зажмурилась и с разгона прыгнула на приметную кочку, торчащую чуть в стороне от других. Следом примостилась Лара. Сбавив темп, мы осторожно потянулись между точащими из трясины колышками, огибающими частые лужицы застойной воды. Как эквилибристы, балансировали мы по узкой ленточке твердой земли.

— Ай, — вскрикнула сзади Ларка. Ее ноги по колено были в темной жиже, погружаясь все глубже. Она, как пойманное насекомое, барахталась на одном месте.

— Стой, не двигайся! — заорала я. — Цепляйся за кочки и тянись вон к той березке. Сейчас я ее пригну. — Я в два кенгуриных прыжка домчалась до спасительного островка и со всей силы пригнула молодое деревце.

Ларка ухватилась за гибкие, выскальзывающие из мокрых рук, ветки и выбралась на сухое место.

Впереди показалась спасительная калитка в наш огород, а сзади послышался треск и ужасный хриплый вопль, за ним – страшный заунывный вой. Не помня себя от ужаса, мы, как по команде, оглянулись. В булькающей болотной жиже барахтался «Букет». Зверя все глубже затягивала в свою воронку трясина. Вскоре на поверхности осталась одна голова, затем и она ушла под воду.

— Чвак! — напоследок шлепнула вязкая жижа, и круги воды разошлись по болотной глади.

«Оксана», воя, попятилась назад и через минуту скрылась в «своем» доме.
В тот же момент с болотом стало что-то происходить. Трясина начала подозрительно булькать, морщиться и уменьшаться в размерах. На наших глазах водяная поверхность испарялась и высыхала. Из глубин повалил невыносимый смрад. Еще пару минут – на месте болота осталась белая потрескавшаяся почва, окруженная почерневшими растениями.

Молча смотрели мы на жуткую картину, затем Лара тихо спросила:

— Это были глюки или за нами в самом деле гнались?

— П-похоже н-на то. Жесть что эта тучка наварила. В лесу все деревья и траву выжгла, здесь людей и собак в каких-то чудищ превратила…


Через час после катастрофы. Никита Добрынин по прозвищу Кит

— Эй, есть тут кто живой? — донесся со двора чей-то голос.

— В-в-ы-г-г-ляни, п-п-ожалуйст-т-а, — трясущимися губами прошепелявила Лара. Она сидела на куче проросшего картофеля, обмотавшись дырявым ватным кожухом.

— П-п-ошему я? – прошамкала я из угла. У меня тряслись не только губы. Все тело сотрясала барабанная дробь, изо рта вилась струйка пара, пальцы превратились в ледышки.

— Ну пожалуйста, что тебе стоит? Просто глянь и сразу назад, — убеждала меня сестра. — У меня ноги подгибаются, как представлю, что там те самые, которые за нами гнались.

Я с сомнением посмотрела на старшую сестру. Не припоминаю, чтобы она раньше меня о чем-то просила. В основном, приказывала. Похоже, она и вправду смертельно напугана.

— Ау-ау, челы! Ларка, Лерка! Вы где-е-е-е? — голос приближался.

— Прикол, кто бы это мог быть?

— Да какая уже разница. Все, пропали мы. И почему я с дедушкой в город не поехала?

…После чудесного спасения на болоте мы заскочили во двор и сразу закрыли все крючки и засовы на обеих калитках – на улицу и в огород. Тяжело дыша, мы стояли в пустом дворе. Мне казалось, что в каждом углу притаились новые «Букеты». При воспоминании о его ужасном оскале я чуть не завопила.

— Может это все же глюки? Ущипни меня, — с надеждой обратилась ко мне Лара. Я послушно щипнула ее за бок. Сестра подскочила, как ужаленная:

— Ах ты еще и щиплешься! Мало того, что полную деревню каракатиц назвала, чуть не съели нас, так еще травмировать хочешь!

— Ты же сама просила!

— Ничего я не просила! Отстань от меня! — Ларка возмущенно дернула плечами. — Вот вернется дедушка, все ему расскажу про твои клады дурацкие.

— Давай на чердак рванем? — я попыталась свернуть со скользкой темы.

— А если Они полезут за нами по лестнице, — раскритиковала мой порыв сестра, — куда дальше? В окошко чердачное будем выпрыгивать? На крапиву и бревна? Все равно погибнем, только не в пасти чудовища, а от переломов.

— Погреб! У нас же есть чудный погреб! — завопила я. — Тащи фонарь.

— Хоть какая-то польза от тебя, — проворчала Лара, но послушно принесла из сарая фонарь. Держась за руки, мы спустились в погреб.

Забившись в самый дальний угол, мы тесно обнялись, чтобы было теплее, и обсудили случившееся. Выходило все очень печально. Дедушка уехал в Город на целый день. Мы без спроса отправились в Старый Лес и вместо клада принесли ураганный смерч, который уничтожил пол леса. После этого смерч понесся в село и превратил наших соседей в черт-знает-кого. Теперь свирепые чудовища с шерстью, хвостом и клыками гоняются за нами и хотят съесть.

В этот момент во дворе кто-то со страшной силой принялся колотить в дверь и дико орать. Ничего, пусть орет хоть до скончания света. Даже если сообразит, где мы прячемся, не так-то легко ему будет пробить потолок погреба в два наката бревен и открыть тяжелую дверь, оббитую железом.

Хотя может кому-то еще удалось спастись, и он ищет помощи? Ладно, была-не была. Посмотрю. Приоткрыв дверь на сантиметр, не больше, я приникла к щелочке.

***

Во двое стоял … нет, не призрак, не гном, а самый обыкновенный мальчишка, худой и длинный, как жердь, с двумя руками и ногами, с одной круглой головой, свисающим чубом и стриженым затылком, в довольно грязной белой футболке. В другое время я бы придумала миллион причин, как отделаться от него, но сейчас это был самый желанный гость. Однако осторожность не помешает.

— Кит, это ты?

— Ты что, с дуба упала? Или прикалываешься?

— Ты там один?

— А с кем я должен быть? С Лехой?

Я деликатно, чтобы не спугнуть трусоватого мальчишку, поинтересовалась:

— Из зверей никого не видно?

— Каких зверей? Тараканов? Их тут нет. Жучка только есть.

Раздался заливистый лай Добрынинской собаки.

— Это точно ты? За тобой никто не следит?

— Да я это, я. Совсем поехала ты, Лерка, со своими кладами. А где Ларка? И кто должен следить – камеры?

Не очень-то я жаловала Добрынинского младшего внука. Я злилась, что он вечно припирался некстати и бесцеремонно вламывался в нашу жизнь. С ним невозможно было ни о чем поговорить, потому что его ничего не интересовало, кроме футбола и стрелялок. Пробовала играть с ним в шашки – играл он ровно до первого промаха. Как только ситуация на доске складывалась не в его пользу, он начинал мухлевать, а затем и вовсе сбивал все шашки и заявлял, что он играет в «Чапаева». Если выигрывал, сразу объявлял себя чемпионом и прекращал игру. Переходили на карты – еще хуже! Кит постоянно жульничал, подглядывал в наши карты. Как видите, довольно противный был тип Никита Добрынин.

Лара как-то спокойно находила с ним общий язык, они вполне мирно ворковали, каждый со своим телефоном. Добрынин-младший по возрасту находился как раз между нами: на два года старше меня, Лару, – на год младше. Но так как иных друзей-подружек в Старом Селе не наблюдалось, приходилось мириться с тем, что было.
Но сейчас, повторяю, это был самое родное существо на свете. Какие бы отношения нас не связывали в прошлом, но это был че-ло-век! А не чудище, в которые превратились Букет и Оксана.

Выскочив из погреба-холодильника в теплый двор, мы бросилась на шею парню и накинулись на него с расспросами. И вот что узнали.

В момент, когда смертоносное облако накрыло Старое Село, он со старшим братом был на рыбалке. Пока Алеша мирно удил рыбу в лодке, Никитка решил искупаться. Только он переплыл на другой берег, как вдруг из-за леса налетел черный смерч. Все вокруг потемнело, затряслась земля, затем разом ударили гром и молния. Вода в реке покраснела и загорелась.

Кит в панике завертелся на месте, не зная, что предпринять: возвращаться или оставаться на месте. На счастье, мимо по Реке проплывала лодка. Присмотрелся, – а это их лодка, но пустая. Куда делся брат, – неизвестно. Забрался он скорее в лодку и упал ничком на дно. Так пролежал, дрожа от страха и любопытства, пока буря не стихла. За это время лодку прибило к берегу. Никита выбрался наружу и увидел черную полосу из сгоревших деревьев, уходящую за Белую Гору. По Реке медленно плыли вереницы рыб кверху брюхом.

Ему стало по-настоящему страшно. Пригибаясь и шарахаясь от каждого шороха, добрался он огородами к дому деда. И увидел, как из задней калитки на тропинку выползло ужасное чудище с длинным хвостом, громадными когтями, но почему-то в мамином полосатом сарафане. Кит закричал, страшилище быстро развернулось в его сторону и выпрямилось. Перед ним стояла мама с туловищем отвратительного животного, больше напоминавшего крокодила.

Парень бросился наутек. Что было дальше, он плохо помнил. Опомнился на тропинке, ведущей вдоль огородов прямо к лесу. Дома на этой стороне улицы все стояли заколоченные, без хозяев. Вдруг мальчик заметил поникший красный флюгер, и вспомнил, что здесь живут люди. Залетел во двор и стал звать на помощь.

— Не пойму никак, что за движ образовался? — допытывался Кит.

Мне не особо хотелось посвящать соседа в последние события. Ведь, как известно, гонцов, приносящих дурные вести, сбрасывают в пропасть.  Поэтому я дипломатично отмолчалась, предоставив право оправдываться Ларке.

— У меня для тебя две новости, — объявила соседу сестра. — Первая – Лерка выпустила из найденной сумки дым, который всех, кроме нас, превратил в чудищ. Она решила, что там клад.

— Каких-таки чудищ? Ха-ха! Не зашла твоя шуточка. Вы, по ходу, нудных реалити-шоу навотчились! В нашем селе кроме собак голодных больше никаких чудищ не водится. Или … Я понял! Это квест такой. Мы заперты в ловушке с дикой Чупакаброй. Один путь к спасению — перехитрить зверя, пока он нас не опередил ... — Кит замолк, вид наши каменные лица.

Поскольку я, по-прежнему, молчала, как убитая, Ларке пришлось озвучить подробности.

— Это произошло сегодня утром. И не в компьютерной игре, а в реальной жизни. Лерка потащила меня в вашу дурацкую Стеклянную Баню и вытащила из старой печки столетний саквояж. И тут же уронила на землю. Саквояж раскрылся, из него повалил черный дым и сжег все деревья, а людей и собак превратил в каких-то каракатиц. — Она перевела дух. — Мы сами спаслись чудом.

— Так вот вы где чилили? Я вас утром заприметил, когда вы шмыгнули в лес. Я за вами немного пробежал, потом плюнул и вернулся в симулятор на приставке гонять, пока деда нет.

Да, похоже, все село наблюдало за нашим лесным походом.

—Мы лично от двух еле ноги унесли, — не удержалась и огрызнулась я.

Добрынин метнул ядовитый взгляд в мою сторону.

— А ты чего потащилась с ней? Ведь знаешь же, что из ее затей ничего путного не выходит, — переключился он на мою старшую сестру.

— Не все так плохо, — утешила я. — Есть и хорошая новость. Ты не один, с тобой команда верных друзей. Мы умны и проворны, а значит есть все шансы на спасение! Проявим смекалку, будем смелыми, найдем путь к спасению и уничтожим чудищ.

— Заодно не мешало бы людей назад расколдовать, — пробормотала Ларка.
— Отраву проклятую назад в сумку затолкать и закопать в самой глубокой яме самого дальнего леса, — завершила я список дел. — Вот тогда точно будем считать свою миссию выполненной.
— Какая миссия? Что выполнено? Вы что несете? Значит и моя мама заколдовалась? — опомнился Кит. — Это все ты, дурища, наделала, — и он с кулаками бросился на меня.

Я ловко увернулась и развернулась, чтобы дать обидчику сдачи. И застыла. В воздухе пронесся звук, от которого кожа моментально покрылась пупырышками.

— Ц-ц-ц-ц! — я приложила палец к губам. — Слышите?

— Ш-ш-ш-ш, — в тишине явственно послышался шум и тяжелое шарканье. Затем раздался громкий удар в калитку.

— Гав-гав-гав, мау-мау-мау, —яростно залаяла Жучка.

— Н-н-н-н-н-и-и-а-а! — тягуче заскрипели петли.

Мы замерли в самых нелепых позах и завороженно смотрели, как задвигалась ручка и стал медленно подниматься засов …


Через два часа после катастрофы. Убегаем из дома

За калиткой явно кто-то был. Кто-то пришел сюда, чтобы убить нас. Я схватила первый попавшийся камень. Сейчас, как только он…, оно… покажется..., заору изо всех сил и…, … никто не входил. Пот тек по спине, пальцы, сжимающие камень, онемели.

Снова послышалось шарканье. К нашей неописуемой радости, оно теперь удалялось и скоро затихло. Все же как хорошо, что дедушка поменял этим летом засовы на обеих калитках! Это мог бы понять только тот, кто слышал это ужасное шарканье.

— Может, они совсем ушли, а? — с надеждой проговорил Кит. — Вы сходите на разведку, а я здесь покараулю. Я и так от самой Реки сюда мчался. К тому же обувь у меня неподходящая для беготни, — и гордо продемонстрировал новехонькие белые джоггеры.

Я задохнулась от возмущения:

— Да, круто ты придумал, женщин на верную смерть послать, а самому в сторонке отсидеться.

Ларка промолчала, только осуждающе покачала головой. Тщательно уложенная челка плавно колыхнулась и вернулась на место.

— Ну тогда давайте снова в погреб спустимся, — покладисто предложил Добрынин.

— Знаешь, что, — рассвирепела я. — Можешь залазить и сидеть в нем хоть всю жизнь. Пока в сосульку не превратишься. Без тебя управимся. 

— Не хочешь, не помогай, — дипломатично заметила Лара. — Мы будем выбираться отсюда и живых людей искать. Твоему дедушке потом скажем, где тебя искать. Но не думаю, что это ему пригодится.

— Почему, — заинтересовался Кит.

— Да потому, — отрезала я. — Зря что ли кто-то калитку выламывал. Это был гонец, прощупывал обстановку. Жучка загавкала, значит есть живые. Значит скоро сюда сбегутся все триста сорок шесть злобных чудищ.

— Почему триста сорок шесть, вы их что, уже подсчитали? — упрямился мальчишка.
 
— Ну ты и тупишь! Сколько, твой дедушка говорил, в Старом Селе жителей? Триста сорок восемь. Дедушка в Город уехал, ты – с нами, сколько осталось? Это во втором классе учат, — подколола я противного соседа.

— Не умничай, какая разница, одним больше, одним меньше, все равно нам хана, — угрюмо огрызнулся он.

Разгорающуюся перепалку решительно пресекла Лара.

— Ладно, поможем тебе с передвижением. Лерка, выдай ему наши адидасы!

Я сбегала на веранду и торжественно вручила соседу допотопные кеды. Когда-то они были синие на белой плоской подошве с белым кружком на косточке, но за десятки лет цвета сбились в единый грязный оттенок. К тому же, тяжелые, как булыжники, но, что удивительно, не порванные. Долгие годы они пылились в корзине с обувью под кроватью. Моя сестра их обнаружила, когда мыла пол, ахнула от восторга, вычистила и вручила дедушке для путешествий по сельской местности.

— Вот, спешиал фо ю! Дизайнерский вариант, размер сорок пятый растоптанный.

— Да как в таких шкарах от чудищ убежишь, — растерялся Кит. — До зимы со двора не выйду.

— Тебя же никто не заставляет на скорость в них бегать! — заорала я. — Просто высоко поднимай ноги и переставляй свои копыта по очереди! Не нравится, можешь оставаться здесь, на радость чудищам. Вот уж они попируют. Хотя и без удовольствия. От твоей злобы у тебя и мясо наверняка отравленное…

Сзади что-то громко зашуршало и заревело. Мы разом оглянулись. Шум доносился уже от другой калитки, той, что вела в огород. Следом мы услыхали протяжный тихий свист. Похоже, что нас обложили со всех сторон.

— Е-мое! — запричитал Кит. — Нам хана!

Здесь я была солидарна с Китом в том, что запертая калитка не станет серьезной помехой чудищам.

Прямо на нас из-за забора переваливался кто-то ужасный. Голова, как у медведя, пасть оскалена. Стал выпрямляться, – вместо ног у него мохнатые лапы. А у меня, наоборот, на голове волосы встали дыбом, кожа на теле покрылась пупырышками.
Чудовище распрямилось и прямиком на нас двинулось. Батюшки, а у него одна лапа деревянная. Так это Петька — муж соседки Оксаны! У того вместо правой ноги протез. И футболка его черная. Значит и он, бедолага, превратился! К жене в пару!

Мы разом отскочили в стороны.

Ужасный «Петька» снова свистнул и угрожающе протянул к нам свои ужасные руки-клешни. 

Я завертелась волчком, не зная, что предпринять. И тут я совершила свой первый поступок, который впоследствии привел нас к успеху. В отчаянии кинулась к колодцу, схватила стоящее на краю ведро, быстро пробормотала: «раз, два, три!» и окатила ужасного «Петьку» водопадом воды.

Вначале ничего не произошло. Прошла, казалось, целая вечность, и человек в облике зверя вдруг зашатался и стал пятиться назад к забору. Сделал еще пару шагов и опрокинулся в огород. Застукала деревяшка, звуки стали отдаляться и наступила звенящая тишина.

К Ларе первой вернулось присутствие духа.

— Не знаю, что это было, но оно сработало. Лерке сто баллов за сообразительность. Предлагаю быстро уносить ноги из этой мышеловки. Побежим навстречу дедушкам.

— Я с вами, — решительно заявил Кит. — Один здесь не зависну.

— Тогда набери воды из колодца и разлей по бутылкам. На всякий случай, — распорядилась Лара. — Будет и от тебя польза. А мы пока соберемся.

Через минуту с набитыми рюкзаками мы толпились у калитки. В последний момент я решила захватить с собой и древний диск, но быстро передумала. Мало ли как все обернется, а лишняя тяжесть ни к чему. Вместо этого спешно запихнула в рюкзак электронную книгу. Как оказалось в будущем, это было мое второе правильное действие за последние несколько минут.

Лара тихонько откинула щеколду, и мы вышли на дорогу.

Пустынно и жутко выглядела улица: голые стволы, почерневшая сухая трава. В воздухе клубились рваные огрызки тумана, как бы для того, чтобы прикрыть наш побег. Но на самом открытом отрезке, на футбольном поле, мы неизбежно оказывались на всеобщем обозрении.

Так и случилось. Подбежали две громадные черные курицы и бросились на нас. Жучка громко залаяла. Курицы в ответ закудахтали, распустили крылья... и накинулись на бедную дворняжку. Разгорелось настоящее сражение! Куры наступали, бедная Жучка защищалась лапами и зубами. И вот собака кинулась наутек, позорно скуля и визжа. Черные курицы поскакали следом, потом поднялись в воздух и, сделав круг, полетели по направлению к лесу. За ними по земле с громким мяуканьем несся наш Васька.

Вскоре вся процессия скрылась из глаз. Мы ошеломленно смотрели вслед.

— Курицы летают… — потрясенно проговорила Лара. — Что вообще происходит?

— Знаете, моя бабка говорила, что у черных котов есть кость, которая делает любого невидимым, — брякнул Кит ни с того, ни с сего. — Если задушить и сварить черного кота, а затем проглотить эту кость, человек может сделаться невидимым и проходить сквозь стены. Нам бы сейчас пригодилось.

— Дурак, ничего умнее не мог придумать? — заорали мы в два голоса.

Кит обиженно засопел и зашлепал своими кедами, обгоняя нас.

Около моста притормозили. Было слышно, как внизу под заплесневелыми балками плещется тихая вода.

По верху решили не идти, а свернули на узкую тропинку, ведущую под опоры моста. По торчащим бревнам и камням можно было перебраться на другой берег.

Справа шумела бобровая плотина…

Важное отступление. Экскурсия на бобровую плотину

В Старом Селе протекает неглубокая, но бурная Смородиновая Река. По берегам растут деревья и кусты, сквозь которые вьются тропинки, а сами выходы к Реке заросли камышом. Только в одном месте, недалеко от моста, имелся песчаный выход к воде на радость местной ребятне.

Пару лет назад на речном берегу стали пропадать деревья. Сперва исчезала кора, через пару дней на стволе появлялись странные отметины, – как будто их пилили пилой, а еще через несколько дней от дерева оставался только пенек. За неделю прибрежный лесок превратился в голую поляну, а берег усеяли поваленные деревья. Виктор Добрынин засел в засаду в перевернутой лодке, но никого не поймал, потому что уснул. На следующее утро люди увидели, что с поваленных деревьев таинственным образом исчезли все ветви. Остались лишь голые стволы. Прошло несколько дней, и голые стволы тоже бесследно испарились.

Добрынин со всей строгостью допросил местных жителей, – не вздумал ли кто таким способом тайно заготовить себе дров на зиму. Все поклялись страшной клятвой, что и не помышляли о таком, поскольку у всех под боком Старый Лес – все улицы заканчивались у лесных опушек.

Долго думали-рядили старосельцы, что за напасть случилась с их Рекой. Пока не догадались – у них завелись бобры! Тут же кинулись расставлять на берегу ловушки. Добрынин прочитал длинную лекцию о пользе бобров, но его слушали вяло. Пришлось звать на помощь пограничников. Командир погранотряда доходчиво объявил жителям, что каждый, кто нарушит запрет на отлов бобров, будет арестован. Тут уж народу деваться было некуда, пришлось смириться.

Вдобавок по всему берегу Добрынин самолично расставил таблички с надписью: «Кто на бобра со злом пойдет, к тому штраф домой придет»!

После такого теплого отношения бобры совсем осмелели и выстроили на реке плотину. С одной стороны образовался маленький водопадик, а с другой – стоячее озеро, покрытое ряской и камышами. В нагретой, насыщенной кислородом, воде развелась уйма рыб и лягушек.

Как-то дедушка повел нас на экскурсию по бобровой плотине. С высоты обрывистого берега просвечивало чистое, песчаное дно и было видно, как жирные лягушки громко шлепались одна за другой в воду.

Мы спустились на отлогий берег, уселись на сухой серый песок, и дедушка стал подробно все объяснять: как бобры заготавливают бревна, подгрызая ствол, как укрепляют плотину с помощью веток, камней и глины, как по ночам перетаскивают стройматериалы с берега, а дни пересиживают в норах, прячась от людей.

— Представляете, девочки, бобры – такие же строители, как и мы, — восхищался он.

— Видите в середине Реки груду наваленных веток? На самом деле это не свалка, а бобровый домик, целое инженерное сооружение. Ветки скреплены глиной, а вход сделан такого размера, чтобы попасть внутрь мог только бобр.

Я честно пыталась разобраться в бобровых конструкциях, таращила глаза, но видела лишь бесформенную кучу хвороста. Поэтому я решила самой обойти бобровый дом со всех сторон. Для этого понадобилось сделать двадцать широких шагов в воде.

Дедушка тут же вычислил диаметр. Если шаг человека равен примерно 60 сантиметрам, то размер домика оказался примерно 12 метров. Ничего себе! Почти как наша с Ларкой комната!

Сверху бобрового сооружения зияла дыра. Я подумала, что это и есть вход в домик, но оказалось, что вход вообще не снаружи, а под водой. Но я не рискнула его отыскивать. Чего доброго, нарвусь на злобного бобра, который решит, что мы покушаемся на его добро! Лара мои опасения презрительно высмеяла, но выскочила следом.

— Не хочу, чтобы джинсы намокли, — объяснила она.

Уже с безопасного берега мы продолжили осмотр. Меня сильно заинтересовал один вопрос:

— Дедушка, а как бобры пользуются домиком зимой, ведь вода замерзает? Что, они и лед умеют пробивать? Или прогрызать?

— Все проще, Лерочка, и все подчинено законам ненавистной тебе физики. Как только осенью вода в Реке остывает, верхний ее слой становится легче, чем вода нижних слоев. Холодная и легкая «верхняя» вода плавает над более теплой нижней и образует вместе со льдом защитную подушку, которая не дает Реке промерзнуть. Даже зимой на дне держится плюсовая температура.

— Это же надо, какие бобры умные! Изучили физику и сделали полезные для себя выводы. А я не осилила! — огорчилась я.

— Да, не для средних умов наука, — иронично заметила Ларка, издевательски похлопав меня по плечу.

— Отверстие наверху, которое ты приняла за вход, это вентиляция для свежего воздуха и света, — спокойно добавил дедушка.

Действительно, чудом инженерии, эта бобровая плотина оказалась...

Через три часа после катастрофы. Прячемся в старой грибоварне

…Сзади послышался гулкое шлепанье, как будто отряд детсадовцев дружно плескался в бассейне. Это Кит резко взвинтил темп и обогнал меня на повороте.

— Хана нам, — через плечо крикнул он.

— Что? Что не так? — просипела я. В горле внезапно образовался комок. Шершавый язык распух в сухом рту.

— Глянь назад, – кинул вредный мальчишка и умчался вперед, смачно шлепая огромными кедами по воде.

От тревожного предчувствия заныл желудок. Я зажмурилась. Не больше трех секунд простояла с закрытыми глазами, но они растянулись для меня в вечность. Я успела представить себе все на свете: что у меня выросли за спиной крылья или появился длинный хвост, бьющий о землю шерстяной кисточкой, или я перестала отбрасывать тень и превратилась в квантового вампира, и многое-многое еще. Ничего этого не было. Зато было другое.

По заплывшей кувшинками воде скользили небольшие, размером с указательный палец, ящерицы. Их вытянутые и приплюснутые морды, длинные хвосты, чешуйчатая кожа очень сильно напоминали крокодильих детенышей, только что вылупившихся из яйца, если бы я не была абсолютна уверена, что в наших широтах крокодилы не водятся. Первые «крокодильчики» уже выбирались из воды, усиленно семеня толстыми когтистыми лапками.

Тем временем на меня налетела подоспевшая Ларка.

— Ты, что застряла, — зашипела она. — Вау! Ты тоже видишь это? — сестра внимательно всматривалась в речную гладь.

— Не слепая, — огрызнулась я.

Мы рванули вперед. Но легко сказать – рванули! Почва под мостом была вязкая и каменистая. От вечной мокроты камни стали скользкими с налипшей плесенью. Осторожно пробирались мы по скользкой тропинке, по щиколотку проваливаясь в тягучую жижу. Ноги разъезжались, ухватиться было не за что.

— Дальше некуда бежать. Смотри, — я обреченно махнула рукой.

Целый десант гигантских крокодильчиков высадился на берег, перекрывая нам путь вперед. Впереди несся черный крокодил и щелкал зубами в воздухе.

Не сговариваясь, мы выхватили из рюкзаков припасенные бутылки и щедро плеснули в гаденышей водой. На какую-то секунду главный крокодил застыл, затем вспыхнул и побледнел. Неподвижная голова смотрела на нас немигающими мертвыми глазами, изо рта струился вонючий дым. Остальные рептилии поспешили уползти обратно в Реку.
В воздухе рассеивался мягкий голубоватый туман. Я вытерла струящийся по лицу пот и перевела дух.

На пригорке виднелись остатки неизвестного сооружения. В обычное время его трудно было заметить из-за разросшегося вокруг кустарника. Но сейчас сквозь голые ветки отчетливо просматривалась поросшая мхом крыша.

Мертвая тишина вокруг казалась такой странной и жуткой, а само место таким заброшенным, что мы не сразу решились войти внутрь.

— Такое впечатление, что перед нами дом с привидениями, — с сомнением покачала головой Лара.

Мы осторожно двинулись вперед к зияющей дыре входа. Сердце бешено колотилось, каждый мускул был напряжен, – на тот случай, если вдруг снова понадобится удирать.

Дыру загородила темная масса. Мы в панике шарахнулись вперед, повалив «это» на землю и образовав кучу-малу. «Куча» громко завыла:

 — Вы что, сбрендили? Чуть шею мне не сломали!

Китище?! Где это он пропадал? Интересно, как он с «крокодилами» разминулся?

— Где ты был? Почему не помог? Ты как сюда попал? — одновременно и перебивая друг друга закричали мы, тормоша парня во все стороны.

— Как-как, молча, — пробурчал Добрынин. — Бежал, пока не наткнулся на этот сарай. Вижу – вход завален. Тогда я сзади на крышу залез, там дырка вместо трубы есть, я знаю. Через нее спрыгнул внутрь. Не помог, потому что вход расчищал, чтобы было вам куда прятаться, — отбивался наш трусоватый сосед.

— Так все-таки, что это?

— Как что? — удивился тот. — Старая грибоварня. Вообще-то раньше это было дно реки. Когда-то наша Смородиновая речка глубокая и широкая была. Даже кораблики по ней ходили. Но это еще при Кочубее было, лет сто назад, — неуверенно предположил Кит, видно не полагаясь на свои знания истории. — Когда река обмелела, открылось вот такое непонятное скопление камней. Для жилья местность не подходит, – слишком сыро и подтапливает каждую весну. Вот и решили соорудить грибоварню.

Я с любопытством огляделась по сторонам. Мы находились в заваленном мусором помещением без окон. Потолка тоже не было, он давно обвалился, лишь одна полусгнившая балка, как пушка, торчала из каменной стены. Пол зарос сорной травой, везде громоздились пыльные лохмотья паутины. В дальней замшелой стене виднелась высокая просторная ниша. Должно быть, в ней когда-то была печь для варки грибов.

Мы повалились на грязный пол и после пережитого некоторое время лежали молча. Говорить не хотелось. Из входной дыры падал сумеречный свет. Я думала о том, что нам делать дальше. Как на зло, ни одна дельная мысль не лезла в голову.

Время шло. Постепенно холод от земли стал забираться в организм, скручивая все внутри в ледяные комочки. Зубы выбивали мелкую дробь. Я перебралась повыше, устроившись в той самой полуразрушенной нише, привалившись спиной к стене. Прямо на уровне моих глаз оказалась уцелевшая каменная кладка с отчетливо проступавшими царапинами.

Со стороны входа послышался какой-то шорох и вслед за этим шипение.  Я быстро пощелкала значки телефоном и обернулась.

— См-м-отри-т-т-е! Чт-т-о эт-то т-т-ам-м шевелится? — Кит таращился в проем входа, словно там лежал череп.

Я послушно глянула. Извиваясь по-пластунски между камней, в нашу конуру вползало нечто длинное, толстое, черное. Видимо, оно раньше гнездились в стыках между камнями, а почувствовав присутствие живых существ, покинуло свое убежище и уже приближалось к нашим ногам.

Господи, где же я это видела?! «Это» приподняло свою переднюю часть, покрытую слизью… Нет, не слизью, а чешуей. Небольшими блестящими чешуйками. Беззубые, зато с длинным, тонким и клейким языком...

Точно! В ту ночь перед походом в лес. Когда шел дождь, а за окном шевелился этот гнусный червь.

— Привыкай, дружок, — ехидно хмыкнула я, обращаясь к Киту. — Знаешь сколько их за последние дни вокруг нас ползает? И ничего, живы пока.

— Попробуй привыкнуть, когда такой дракон сунет…

— Интересно, оно ядовитое? — поинтересовалась Лара, брезгливо отряхиваясь. — У, до чего мерзкая тварь…

— Скоро узнаешь, — пробурчал из темноты Кит.

— Дурак! — возмутилась я. — Хоть бы он тебя за язык тяпнул! Вот ни капельки не пожалею…

— И я, — откликнулась Ларка. — И задумчиво добавила: — Вода, вода, святая вода…
 
— Что ты там бубнишь, — вскинулся Кит. — Говори быстро, а то скоро нам кирдык.

— Думаю, что не просто так «Петр» живо испарился, когда мы его водой из колодца окатили. И «крокодилы» тоже. Может они вправду нашей воды боятся? Не зря ее дедушка в лабораторию носил.

Ну конечно! Как я не придала этому значения?

— Да, вода – это покруче любого огнемета будет, — зашелся Кит. — Ларка-водолей против монстров! На ютуб выложу, в миг завирусится.

Ну и как с таким помощничком оборотней одолеть? Ладно, сами обойдемся. Я с надеждой обратилась к сестре. 

— Думаешь, вода поможет? Она целебная? Что ты предлагаешь? Вернуться к нашему колодцу и поливать из него всю эту нечисть?

Та жалостливо посмотрела на меня.

— Дурочка. Я предлагаю срочно бежать к отцу Александру.

За тысячу лет до Катастрофы. Первое Дело Пересвета

Старый Лес гудел и волновался. Ураганный ветер ломал и выворачивал с корнями деревья и кустарники, вздымал мусор в облака, что пух одуванчика. Вырвавшись на просторы, ураган на какое-то мгновение остановился, будто оглядываясь, и с еще большей силой и свистом пронесся по болоту и завихрился круговоротом в сторону Городища…

…До Белой Горы бежал Илько, не останавливаясь. Помнил, что при расставании строго настрого запретил Пересвет оглядываться. На самой вершине не утерпел и глянул вниз. В предрассветном тумане зоркими молодыми глазами разглядел, как ползут по лугам невиданные чудища. Ползут медленно, вразвалку, как ползают в травах большие жуки. Много их ползло, целая армада…

Городища не стало. На месте поселения лежали трупы животных и тела людей. Деревья, обломки изгородей, кучи песка и мусора громоздились среди руин.
Смотрел Илько на свинцовое небо, на жухлую траву, на хмурый, поникший лес, и тоска сжимала его сердце. Неужели все погибли? Почему он не погиб вместе с ними!..

Поплакав и собрав в кулак все свое мужество, Илько двинулся вдоль Белой Горы. Чьи-то ноги ходили тут раньше и обозначили еле видную в траве тропинку. Теперь здесь не шелестела листва, не пели птицы. Зловеще нависала гора над долиной. Повсюду витал тошнотворный запах – запах смерти.

Илько был смелым мальчиком и не свернул со своего пути. Путь его лежал к Реке. Дорога к подножью горы спускалась лестницей, высеченной на крутом склоне утеса. По ней было так трудно передвигаться, что Илько рисковал сорваться при малейшей неловкости и покатиться вниз кубарем. По склонам выстроились таинственные сосны со светлыми иголками, открывая своими гигантскими корнями белые проплешины, заросшие густой травой.

«Все равно дойду», — упрямо шептал мальчик, с трудом продвигаясь вперед. Наконец за поворотом ущелья блеснула вода. Выбравшись на открытое пространство, Илько огляделся… Над головой громоздились скалы. Прямо перед ним плескалась теплая прозрачная вода. Пожалуй, назад будет чуть полегче, он ведь уже запомнил дорожку среди скал.

Здесь он хорошо ориентировался. Где-то здесь, под одним из валунов, было припрятано нехитрое приспособление, сделанное умельцами, чтобы рыбаки, плавающие по Реке, могли собирать валяющиеся на дне раковины.

Снасть состояла из кожаного шлема и длинного камышового стебля. Шлем плотно обтянул голову, прорези для глаз точно стали на свое место. Илько зашел по пояс в воду и лег на поверхность воды. Осторожно опустил лицо с зажатым в зубах стеблем и попробовал подышать сквозь него. В первые минуты воздуха немного не хватало. Быстро приноровившись, мальчик погрузился на глубину. Немного проплыл, пока не нашел нужное место. Илько давно заприметил нагромождение больших камней, под которыми водились отменные раки. Однажды он привел сюда Пересвета, и тот велел зачем-то запомнить этот участок Реки. Вот и пригодилось.

Илько затаился под водным покровом и острым концом висевшего на шее амулета стал быстро выцарапывать на каменной стене одному ему известные символы. Недаром выучил старый знахарь внука грамоте.

Затем забился в густые камыши и переждал до темноты, чтобы в прозрачных водах теплой Реки его не обнаружили, если вздумают послать погоню.

Закончив долгий труд, Илько надел на мокрое тело домотканые портки, заправил за пояс вылезшую рубаху. «Я выполнил Первое Дело», — мысленно обратился он к деду и, представив добрую улыбку Пересвета, улыбнулся. Так сильно захотелось вернуться, что руки сами стиснулись в кулаки, а губы побелели. Но нет, еще рано думать о возвращении. Прочь грустные мысли. Пора идти дальше…

Вечер в доме отца Александра

Я покорно проглотила «дурочку», понимая, насколько права моя старшая сестра. Как такая простая мысль не пришла мне в голову? Местный батюшка, вот кто сможет укрыть нас от нечисти за церковной оградой. Если только его не постигла горькая участь Петьки и Оксаны. Но все равно, это был наш единственный шанс на спасение!
 
…Мы осторожно выглянули наружу, ничего подозрительного не заметив, перебежали дорогу, продрались сквозь колючие кусты и оказались в Кочубеевском парке.

Когда-то парк весь был обнесен крепкой дубовой оградой. За сотню лет доски сгнили, но из шишек наросли новые деревья, и сегодня вход в парк надежно охраняли могучие дубы – потомки старой ограды.

В мгновение ока мы перемахнули дубовый строй. Внутри парк был не менее заросший. С трудом на земле угадывались следы дорожек. Все они вели в еще большие заросли. Мы настороженно оглядывались по сторонам. Казалось, что за каждым деревом притаился мерзкий «Петька»! Нужно срочно найти тропинку в бывший флигель Кочубея, а сейчас молельный дом.

— Кажись эта, — Кит опасливо повертел головой и неуверенно свернул в сторону едва заметной тропки, утопающей в жухлой траве. За ним двинулись мы. Я замкнула колонну. Внезапно Кит на полном ходу затормозил, на него налетела ни о чем не подозревающая Лара. В нее лбом уперлась я, и вся наша троица повалилась вперед:

— Бу-бух! Трах! Ой!

— Что за дурацкие приколы! — возмутилась я.

— Ну и толстые вы, придавили совсем, — потирая рукой спину, буркнул наш проводник, вылезая из-под завала. — Что у вас, глаз нет? Почему не тормозили?

— Да ты первый затормозил без предупреждения.

— Виноват всегда тот, кто сзади.

— Да ладно тебе, драйвер нашелся. Говори, чего застрял.

— Потому что здесь Они! Я же говорил! Я говорил, что Они уже и сюда добрались! Это Их следы, я знаю!

— Где?

Кит ткнул пальцем в неопределенного вида кучку, видневшуюся впереди.

— Ой, мамочки, что это? Шкура какая-то!

— Цвет тебе ничего не напоминает?

На земле валялись останки грязно-рыжей шкурки. Чуть в стороне скрутился коричневый ошейник.

— Рыжая! Эт-т-т-о что-о-о? Эт-т-т-о наша Жучка? А-а-а-а-а!

Как ошпаренные, разлетелись мы в стороны от ужасной находки. Значит, вот какая участь ожидала верную Жучку, когда она унеслась прочь от нашего двора. Быть съеденной ужасными чудищами. Нас ждет похожая судьба?

Объятые смертельным ужасом, мы неслись вперед, не разбирая дороги, пока не уперлись в развалины Кочубеевского имения. В провалах тёмных окон – пустота. Остатки стен покрыты плесенью. У главного входа навалена огромная куча щебня от рухнувших колонн. Именно здесь когда-то жил тот самый Кочубей, который проложил железную дорогу, построил стекольный завод и заложил Старое Село. Из этого дома граф убегал за границу, спасаясь от мести разъяренных крестьян.

Тяжело дыша, мы сгрудились на маленькой полянке. Было душно и безветренно. Поодаль просматривался разрушенный фонтан. Мрачное сооружение с остатками стен, багрово-коричневых, с копотью от пережитого пожара. И вся это композиция производила весьма жуткое впечатление. Отчетливо запахло привидениями.

— Полный трешняк … — опасливо пробормотал Кит и встал между нами.

— Так не пойдет, — сердито сказала Лара. — Такими темпами мы и до завтра не дойдем. Поэтому никто больше не оглядывается, не тормозит. Просто бежим до самого молельного дома. — Она припустила вперед, мы – за ней.

Навстречу нам неслись стремительные свинцовые облака.

Обгоняя на ходу друг друга, подгоняемые ветром, мы домчались до конца дорожки, упирающейся в церковный забор. Калитка у ворот, к счастью, была открыта. Я закрыла ее за собой на тугой крючок. Хлипкая, конечно, защита, но все же.
Резиденция отца Александра находилась в просторном деревянном доме, бывшем в кочубеевские времена гостевым флигелем. Долгие годы в доме располагалась сельская школа. Когда построили новую, дом захирел без присмотра, стал обрастать мхом и гнить. Пока в Старом Селе не открыли церковный приход и не назначили отца Александра местным священником.

Он решил обновить обветшавшее здание. С помощью сельчан заменили гнилые бревна, покрасили фасад, побелили внутренние стены, и дом зажил новой жизнью. Над кнопкой звонка красовалась медная табличка с надписью: «Старосельский приход». В передней части располагался молельный дом, в задней – квартира отца Александра.

***

Не задерживаясь, заскочили мы на крыльцо и позвонили у входной двери.
Минуту спустя массивная дверь отворилась. На пороге стоял отец Александр в длинной темной сутане. Это был высокий человек лет сорока, с округлым добрым лицом, небольшой бородкой клинышком и длинными волосами.

— Зд-р-р-авствуйте-е-е! Мы к вам! Можно? — хором прокричали мы.

— Здравствуйте, дети мои, — приветливо ответил священник, обводя нас внимательным взглядом. — Вижу, что надобность великая привела вас. Проходите. Рассказывайте. Как здоровье уважаемых Николая Романовича и Виктора Сергеевича?

Смущенные таким церемонным приглашением, мы робко протопали за отцом Александром через длинный коридор в просторную комнату, заставленную массивной мебелью. В одном углу помещалась большая печь, наполовину задернутая цветастой занавеской, а посередине стоял круглый стол, заваленный книгами и журналами. Через высокие окна с вымытыми до блеска стеклами просматривался аккуратный садик с яблонями, склонившимися под тяжестью плодов. Дальше угрюмо темнел парк.

В доме кроме нас никого не было видно.

— Матушка с Лилей поехала к родственникам, погостить, — ответил на наш немой вопрос священник. – Так что не стесните. Располагайтесь, отдыхайте.

Мы с наслаждением повалились на стулья. Я вдруг моментально почувствовала жуткую усталость, будто отмахала километров двадцать без отдыха или разгрузила стог сена. Организм требовал передышки.

Отец Александр внимательно смотрел на нас.

— Слушаю, дети мои. Поведайте, какая нужда привела вас в храм божий.

Перебивая друг друга и путаясь в словах, вывали мы батюшке жуткую историю, приключившуюся сегодня в Старом Селе.

— Понятно теперь, отчего тишина такая. И прихожане на вечернюю службу не собираются, — задумчиво проговорил священник, поглаживая свою бородку.

— Видели бы вы, как мутанты нашу Жучку вместе з зубами и когтями  заглотнули. И крокодилы в речке завелись. Скоро и нас сожрут, — брякнул Кит.

— Не впадай в уныние, отроче, уныние – страшный грех, — ласково, но твердо сказал отец Александр и трижды перекрестил бедного Никитку. Тот сразу затих и забился на лежанку.

Отец Александр быстро взглянул на нас.

— Друзья мои, похоже на Старое Село накликали злые силы беду. В этом доме мы под защитой небесных сил. Должны сообща думу думать, как зло искоренить и ближних спасти.

— Да кого спасать, кроме нас никого не осталось! — завопил Кит. — Пока тары-бары будем разводить, и нас слопают в момент. — Он всхлипнул. — Побыстрее нужно сваливать, перехватить дедушек и вместе двигать за подкреплением: в армию, МЧС, в полицию, ну я не знаю, еще куда. Может к колдунам или масонам.

Отец Александр, глядя на наши угрюмые лица, вдруг предложил:

— Не перекусить ли нам?

Предложение было встречено бурей восторга. Оказалось, что все страшно проголодались.

Хозяин достал из старинного резного шкафчика сковородку, поставил на электроплитку, нарезал в нее кусочки сала и залил яйцами. Сало сразу зашипело, зашкворчало. Пока жарилась яичница, Лара помыла под древним железным рукомойником огурцы и помидоры, соорудила бутерброды из хлеба и ветчины. Мы с Китом тоже поучаствовали и расставили стулья вокруг стола. Судя по антикварной обстановке в доме отца Александра, я приготовилась увидеть, как минимум, глиняные миски и серебряные ложки. Но к моему удивлению, отец Александр поставил на стол пластиковые одноразовые тарелки, вилки и стаканчики.

— Один я на хозяйстве сейчас, — смущенно пояснил он, перехватив мой удивленный взгляд. — Экономлю время. Прошу всех к столу, — гостеприимно пригласил он, держа в руке запотевший кувшин с молоком. — Только перед вашим приходом Буренку подоил.
Нас уговаривать не пришлось. Аки коршуны, накинулись мы на угощение. Жизнь понемногу вырисовывалась уже не в таком мрачном свете. После ужина отец Александр предложил нам располагаться поудобнее, а сам перешел в переднюю часть дома, так как подошел час вечерней молитвы.

***

Я сидела на лавке под окном и грустно размышляла о последних событиях. Мысли разбегались в разные стороны и снова сшибались одна об другую.

Вот мы лезем на чердак, я натыкаюсь на сундук в углу, а в нем книга со спрятанной картой. Вот Лара находит стеклянные шары с белыми елками. Затем я расшифровываю значки на карте, определяю местность как Стеклянную Баню и отправляюсь за кладом.
Я отыскиваю заветное место с крестиком, с риском для жизни вытаскиваю из печи проклятый саквояж… И что? Ничего! Кроме огромного черного дыма, который выжег все деревья и всю траву.

Откуда взялся этот дым? Вытек из пепла Мазепиных сокровищ? Но ведь в саквояже их не оказалось. Может, их нашли и вытащили до меня? Но как, если карта лежала запертой в сундуке на нашем чердаке. Нашли случайно, придя за грибами? Увидели, как и я, рельсы, заинтересовались, дошли по ним до стекольного завода и отыскали пролом в печи. Опустошили саквояж и аккуратно поставили на место. Допустим. Но ведь саквояж был весь в пыли и паутине, хотя он мог снова запачкаться, если это случилось давно. И главное, – кто и зачем запихнул в саквояж дурацкий смерч?
Неприятная правда открылась мне в полный рост.

Никакого клада нет! И никогда не было!

А что было? Зачем пустой саквояж так тщательно спрятали, затем карту начертили? Чтобы его обязательно нашли, вот зачем! Ведь не зря за мной следили, в этом я теперь не сомневалась. Кто-то подглядывал за нами на чердаке. Кто-то шел по нашим следам в лесу. Кто-то хрустел ветками за мной на поляне. Но, заметьте, меня не ограбили, найденный саквояж не отобрали! Напротив – дали с ним выбраться из руин. Затем кто-то страшный погнался за мной по лесу, пока я не упала и не выпустила из рук саквояж.

Значит вся эта затея с картой нужна была для того, чтобы я поперлась в Стеклянную Баню, достали из печи и раскрыла саквояж. Значит, «им» нужно было, чтобы этот дым вытек и случился ураган. Вот как-то так. Но остается главный вопрос: для чего???
На всякий случай еще раз осмотрела саквояж. Увы. Он был пуст. Ни в одном из трех отделений не было ровным счетом ничего.

— Все самое ценное ты уже раскидала по лесу, — потролила Ларка, наблюдавшая за моей работой.

Вошел отец Александр, обвел нас внимательным взглядом, затем обратился почему-то ко мне.

— Валерия, дочь моя, по твоим очам вижу, что многое мыслишь об этой истории. Поделись с батюшкой, очисти душу. Хоть и не водит вас дедушка в церковь, господь сам защищает своих рабов.

Я густо покраснела и неожиданно для себя вывалила все: от карты на чердаке до экспедиции в Стеклянную Баню и раскрывшегося саквояжа.

— И вот что странно. В нашем доме жило много поколений, были войны, запустение, ремонты и перестройки. За все время что, никто не выбросил ненужные украшения, не растопил книжкой печь и не обронил из нее закладку? Неужели эти сокровища сохранились случайно? Или … — на меня нашло внезапное озарение, — …их подбросили недавно! Потому что настал подходящий момент?

— Или появились подходящие люди, — уточнила Лара. — Все знают, что у Лерки фишка такая – клады искать.

Я ошеломленно уставилась на нее. Неужели она, как всегда, права?  Впервые я пожалела, что когда-то увлеклась поисками кладов.

— Батюшка, скажите, что Ларка и Лерка чушь несут, — с дрожью в голосе обратился Кит к отцу Александру.

Отец Александр задумчиво прошелся раз-другой по комнате, теребя крест, и медленно, заговорил:

— Чую, отрок, что не просто так события сии стались, а имеют тайный смысл, про что дщери глаголют.

— Дуры, — вскрикнул Кит и, как ошпаренный, выскочил из комнаты.

В открытую дверь ворвался бурный порыв ветра, с треском распахнул окна, со свистом и воем пронесся по комнате. В воздухе закружились валявшиеся на полу клочки бумаги и соломы. Комната погрузилась во мрак. Сверкнула молния, и в белой вспышке мелькнула стоящая на пороге женщина в черном с развевающимися волосами. Плавно пронеслась она по комнате и вылетела в окно. Я щелкнула выключателем и вскрикнула от ужаса.

На пороге стоял смертельно бледный Кит. Глаза его выкатывались из орбит, рот перекосила гримаса. Немного отдышавшись, он завопил:

— Жесть! Всем нам кирдык! Зачем я только с вами сюда поперся? Сидел бы тихонько в погребе, а ночью на заставу бы убежал. Теперь все загнемся!

Мальчишка подскочил к нам, размахивая грязными кулаками. Пришлось потрудиться, чтобы увернуться от его тумаков.

— Успокойся, отрок, — сурово прикрикнул отец Александр. — Подруг защищать надобно, а ты скандалишь весь вечер.

— Какие они мне подруги, так, приезжие. Не хватало еще с девчонками тусить, — пробормотал угрюмо наш сосед.

Священник резко схватил Кита за плечи и легонько встряхнул. — Что случилось?
— Выйдите на крыльцо, сами увидите, — огрызнулся мальчишка.

Мы послушно вышли. По небу ходили свинцовые тучи. Резкий холодный ветер шевелил кроны деревьев за церковной оградой. 

Неясное движение мелькнуло за оградой. В кустах засветились недобрые угольки. Им в такт вторило отвратительное шипение, глухое ворчание и резкое повизгивание.
— Мамочка моя родная, — затихая, всхлипывал Кит. — Сколько их уже расплодилось.
Но сейчас его никто не оборвал, потому что Добрынин был абсолютно прав. Получается, что за несколько часов ядовитая туча успела породить огромное количество свирепых упырей. Которые, похоже, окружали нас со всех сторон…

Три гнома в старинном парке

В глухую ночь в самом укромном уголке парка – среди колон разрушенного фонтана – шушукались Три гнома.

— Ну что ж, — потирая руки, довольно заявил Первый гном, — операция «Пандора» началась. Мы расставили хитрые ловушки, в которые попались глупые и любопытные люди. Они отыскали Великое Зло и выпустили его на волю.

— Вы гений, Ладон, — подлизался Второй гном. — Все ваши задумки срабатывают. Но как вам удалось составить такую правдоподобную карту?

Первый гном самодовольно ухмыльнулся:

— Для этого пришлось вызвать наших агентов из мира людей. Среди них есть умельцы, которые способны смастерить любую подделку.

— Но как распознать их среди обычных людишек?

— Ха! Есть масса примет этой особой породы! Взгляд тусклый, движения вялые. Никого не любят, кроме себя, равнодушны к страданиям других людей, живут ради примитивных потребностей.

Первый гном злорадно потер руки.

— К нашей радости, за много веков бездействия Зло не утратило свою силу, а наоборот, умножило ее во сто крат. Первая порция глупых обитателей земного мира уже заражена. Но это только начало. Миллионы должны погибнуть, а остальные станут нашими покорными рабами. Докладывайте, что вам удалось сделать, — без всякого перехода обратился он к своим подручным.

— Я поселился у нужных нам людей, — похвастал Второй. — Следовал за ними тенью и контролировал каждый их шаг. И сразу докладывал вам, Ладон, — угодливо добавил он и тут же пожаловался: — Труднее всего было совладать со старшей девчонкой. Она постоянно вставляла палки в колеса и почти сорвала наш замысел.

— Я был на подстраховке, — скромно отчитался Третий гном. — Следил за конопатой девчонкой, иногда слегка пугал, чтобы создать подходящую атмосферу.

— Итак, послезавтра наступит Последний День, — подытожил Первый гном. —После него можно ничего не опасаться.

Второй и Третий гномы угодливо закивали головами.

— Есть одна опасность, Ладон, — снова подал голос Второй гном. — Людишки собирают команду из выживших. Вместе они будут намного сильнее, чем поодиночке. К тому же они выбрали недоступное для нас убежище.

Первый гном злорадно улыбнулся:

— Чепуха! Ведь это скопление растерянных, не ладящих друг с другом особей. Вдобавок они смертельно напуганы: непонятные явления… жуткие существа… зловещая погода… впереди неизвестность … Главное, не сбавлять темп и нагнетать напряжение еще больше.

Третий гном угодливо кивнул:

— Не извольте беспокоиться, Ладон. Паника у людей будет нарастать с каждой минутой. От непрерывного страха людишки быстро перессорятся и захотят удрать еще дальше.

Первый гном недобро усмехнулся:

— Чем стремительно приблизятся к своей гибели. Мы же станем вечными повелителями обоих миров! За дело!

Трое гномов разбежались в разные стороны. При этом Первый освещал себе путь единственным глазом, Второй скакал задом наперед, а Третий покачивал огромным горбом.

В старинном парке было по-прежнему сумрачно и сыро…

Тарабарская грамота

В чашках давно остыл чай, в корзинке засохли кусочки батона, подернулся пленкой мед в вазочке. В углу под образами назойливо жужжала попавшая в паутину огромная муха. Все угрюмо молчали.

— Лихую годину переживаем, дети мои. — Отец Александр мерил комнату шагами, задумчиво поглаживая бородку. — На беду, о наших мытарствах никому не ведомо, и на спасение не уповаем.

От того, каким встревоженным голосом он это сказал, у меня все оборвалось внутри. Я-то надеялась, что стоит только укрыться в церкви, и злые чары рассеются, вновь засияет солнышко и все мерзкие твари превратятся обратно в наших непутевых односельчан.

— Ж-з-з-з-з-ж, — билась в окно надоедливая муха. Из-под иконы выполз огромный паук и утащил бедную муху в свое логово. Противное жужжание прекратилось.
Кит в целях безопасности уселся на пол в самом дальнем углу и методично грыз ногти. Закусенец несчастный! Еще вчера я бы ему голову открутила за эту привычку, но сейчас было не до него.

Лара расположилась перед огромным книжным шкафом из черного дерева со стеклянными дверцами. На одной из полок красовалась коллекция старинных вещей. Сестра не спеша перебирала бронзовые подсвечники, резные шкатулки, фарфоровые фигурки и другие винтажные штучки, попутно придирчиво оглядывая себя в стеклянном отражении.

От тревожных мыслей ныло сердце, и чтобы его унять, я решила срочно думать о чем-то другом. О том, о чем мне враз напомнили эти муха с пауком. Только о чем?
Грибоварня! Вспомнив о своей находке, я пулей понеслась к телефону.

— Никак не угомонишься? — скривилась сестра.

— Ларка, слушай, — зашептала я. — Я хочу тебе кое-что сообщить.

— Еще что-то? Остановись, прошу!

— Дурочка, — надулась я. — Я про хорошее.

— Неужели в этом деле есть что-то хорошее?

— Да слушай же. — Я покосилась на закрытую дверь в ризницу и придвинулась ближе к сестре. — В грибоварне я кое-что увидела. Сейчас покажу. — Торопливо включила телефон, с огорчением убедилась, что на нем осталась одна жалкая палочка зарядки, и быстро зашла в галерею. — Смотри.

— Стоило ради этого возиться, — неодобрительно покосилась она на темный орнамент.

— Смахивает на каракули первоклассника. Ты точно все сфоткала? Может еще что-то осталось? Картинка, например? Как всегда, главное пропустила.

— Знаешь, что, — обиделась я. — Пойди сама проверь, если не веришь. Милости просим.

Мы склонились над мерцающим экраном телефона.

— Видишь? Эти значки написаны в линию. Стопудово, еще один шифр. Но уже не такой, как на том диске.

Тут к нам подсунулся любопытный Кит.

— Что это? Фу, тарабарщина какая-то, черт ногу сломит,

— Сам ты черт, — обозлилась я и тут же осеклась. Тарабарщина! Ну конечно же!

— Китище, ты гигант! — Я чуть не бросилась на шею противному соседу. Ошеломленный собственной мудростью Кит принялся внимательно разглядывать источник своей славы.

— Да? И что я такого сделал?

— Ты разгадал шифр! — с чувством произнесла я. — Это и есть тарабарщина, то есть тарабарская грамота! Она же литорея, она же тайнопись, которую широко использовали в древнерусских рукописях, — торжественно возвестила я. — И что это значит?

— Что это значит? — послушно повторил Кит.

— Да то, темень, — не удержалась я, — что в наших руках послание предков! Представляете! Это они придумали тарабарскую грамоту, в которой согласные буквы из кириллицы располагались в два ряда, причем в нижнем ряду буквы шли в обратной последовательности. Смотрите.

Я быстро набросала два ряда букв:

б в г д ж з к л м н п р

y ь ъ щ ш ч ц х ф т с. 

— Примерно так. Чтобы зашифровать письмо, нужно было заменить согласную из верхнего ряда буквой из нижнего и наоборот. Гласные пишут без изменений. Вместо «Б» – «Щ», вместо «Л» – «С», и так далее. Например, слово «князь» после кодировки писалось как «тпяфь», а великий государь — шеситий чолуцамь. Дошло?

— Не-а, не врубился, — Кит покрутил головой.

Тут из ризницы подоспел отец Александр.

— Что у вас стряслось, дети мои?

Волнуясь и путаясь в словах, я быстро пересказала историю находки в старой грибоварне.

— Эх, жаль, что ты не додумалась срисовать их, дочь моя, — с сожалением произнес отец Александр.

— Лерка додумалась их сфоткать, — небрежно обронила Лара. — Покажи.

— Да только расшифровать не может, — наябедничал Кит.

— Расшифровка, отроче, не такое простое дело, как кажется, — возразил священник.

— Во-первых, нужно знать ключ, во-вторых, – нужную азбуку.

Он сощурил глаза:

— Извините, дети моя, зрение подводит в последнее время. И лупа, как на зло, куда-то запропастилась. Но это не беда. Мы ведь сможем этот бесценный фолиант отсканировать и увеличить. — С этими словами он открыл дверь в боковую комнату.
 
Нашим изумленным взорам открылся настоящий офисный уголок с ноутбуком и компактным копировальным многофункциональным устройством. Все эти современные гаджеты уютно громоздились на старом письменном столе, затянутым зеленым сукном, перед которым стояло гигантское кожаное кресло.

Отец Александр смущенно улыбнулся:

— Очень удобно, я вам скажу. Молитвы нужные всегда распечатать можно, и просьбы от прихожан оперативно получать по электронной почте. Да мало ли чего. Только вай-фай не провожу, чтобы на службах никто не отвлекался. Лилия моя заклевала совсем, она на онлайн курсы записалась, ей интернет нужен, так что придется проводить.

— А вы запарольте и никому не говорите, — посоветовал Кит. — Только своим.

— Ага, свои – своим, а те еще своим, и через неделю все село будет в курсе, что в церкви интернет бесплатный раздают, — подхватила я.

— Лерка, не отвлекайся, — строго одернула меня Лара. — Бери свою шифровку.

Через пять минут все дружно рассматривали отсканированный, увеличенный в три раза и распечатанный на лазерном принтере текст: хфъзмедеъоёмцотёъщютчуфацдсю.

— Бегом расшифруй эту тарабарщину и поедем уже пограничников звать на подмогу, — бесцеремонно поторопил Кит.

Я послушно уселась за стол, включила электронную книгу, придвинула блокнот с ручкой и вплотную приступила к изучению тарабарского письма. Скажу вам, что не так просто далась мне дешифровка славянского послания. Замена букв здесь была не простой «верх-низ», а сдвинутой. Например, алфавит могли подвинуть на несколько позиций или поделить пополам, но при этом первую половину писать слева направо, а вторую справа налево, и так далее. Короче, морока еще та. Когда я проверила сдвиг на одну, две, три буквы вправо, исписала пять страниц закорючек и уже собиралась пустить слезу от усталости и отчаяния, четвертый сдвиг вдруг явил моему глазу не очередной набор кракозябл, а вполне читаемый ряд: сръдибабъквитковъхъоупрьтанъ.
Не помня себя от восторга, я легко изложила текст в современном варианте: «среди баб квитковых упрятан». Затем с выражением зачитала его вслух.

— И что? Как была тарабарщина, так и осталась. Типа это нам как-то поможет! — возмутился Кит. — Лерка, как всегда, накосячит, а нам расхлебывать.

— Будь благодарен, отрок, за добро, — осадил паникера священник. — Сея тайнопись, несомненно, скрывает зерно истины. Только правильно растолковать надобно.

— Пока ничего не понятно, — вздохнула я. — Что это такое и где находится?

— Или кто-то специально заманивает нас разными загадочными надписями, — уклончиво выразилась Ларка. — Чтобы Лерка кинулась на поиски этих «баб» и снова во что-то вляпалась.

— И-и-и-и-и! — заскрипела дверь и приоткрылась.

Я автоматически шагнула за отца Александра, Лара – за шкаф. Кит ойкнул и полез под стол…

Хроники Кочубея. Кто такие Челориллы

Дверь открылась шире. На пороге стоял… кот Васька. Но какой! Огромный, ростом с погибшую смертью храбрых Жучку. Разноцветные глаза светились жуткими фарами. Усы топорщились густой щетиной, спина выгнута. Неторопливо прошествовав к центру комнаты, Васька громко зашипел, выгнулся и изготовился к прыжку. Хвостище отбивал мелкую дробь об пол.

Мы молча уставились на кота. Первым пришел в себя отец Александр.

— Брысь, – Васька и ухом не повел. — Брысь, говорю. — С этими словами отец Александр топнул ногой и схватился за веник, стоящий в углу. Васька моментально попятился назад и прыгнул на старинный шкаф из черного дерева. Шкаф закачался, стеклянные дверцы распахнулись, с верхней полки посыпались на пол книги. Васька молнией метнулся к двери и исчез. Вся сцена длилась от силы две минуты.

— Ну и кот, весь в хозяев, — пробормотал Кит, опасливо выглядывая из-под стола.

Священник досадливо пожал плечами и аккуратно поставил веник на место. Затем стал, не спеша, поднимать выпавшие книги и ставить их на место. Внезапно он выпрямился.

— Странно, весьма странно.

— Что, что такое? — мы гурьбой двинулись к нему.

— То, что эту книгу я лично вижу впервые.

Отец Александр держал в руках тяжелую старинную книгу в переплете из темной кожи. Он задумчиво произнес:

— Когда молельный дом восстановили, стал я собирать книги из бывшей библиотеки Кочубеев. У местных жителей в подвалах и на чердаках их много валялось. Я их очистил и поставил в этот шкаф. Сам шкаф покоился на заднем дворе и чудом не пошел на растопку сельских печей. Зимними вечерами читал я спасенные фолианты. Но этой книги среди них точно не было.

— Давайте посмотрим, — загорелась я. — Все шифры и тайные места тут же улетучились из моей головы.

Мы выскочили из-за стола, с шумом отодвинув табуретки. Шестеро глаз, не мигая, уставились на древний талмуд.

Священник осторожно взял в руки книгу. Что-то очень знакомое было в витиеватых завитушках и упрямых «ятях». Эге, да это ведь все та же старославянская письменность. Похожие буквы я видела в подарочном издании «Слова о полку Игоревым», которое мне вручили за первое место на школьной конференции.
— Я могу читать по-старославянски, — гордо произнесла я.

— Конечно, Валерия, дочь моя, прочти нам.

Я схватила драгоценную книгу, и она послушно раскрылась на середине. Полустертые буквицы на пожелтевшей от времени странице выстроились в заголовок: «Хроника рода Кочубеев». Ниже виднелась гравюра с изображениями горилл с человеческими головами.

Собрав в кулак все свои познания, медленно и раздельно произнося каждое слово, как на уроке ненавистной риторики, я принялась читать:

«Повесть о знахаре Пересвете.

Эта легенда на заре времени была известна лишь двум пещерным монахам, а затем, пересказанная многая раз, дошла до составления настоящей хроники. Мой прадед исповедался на смертном одре священнику, разрешив тому описать историю в назидание потомкам.

Легенда сия гласит, что издревле, среди густых северных лесов проживало племя высоких людей со светлыми глазами. Средь них выделялся своей премудростью знахарь Пересвет. Разумел он силы природы, умел предсказывать лихо, знал тайны врачевания, пользовал целительные травы. А еще пошла лесами молва стоустая, что сей знахарь изобрел зелье, снимающее проклятья волхвов и исцеляющее душу. И прозвал его Заговор ото Зла.

За сим легенда глаголит о нашествии чудищ невиданных, ведомых тремя карликами. Откуда явились чудища и куда сгинули – сие не ведомо никому. Но опосля того всякий помин о лесном племени исчез из летописей.

Монахам было ведомо, что Пересвета полонили и пыткам адским подвергли. Но старый знахарь не открыл секрет Заговора ото Зла. Живьем его приковали к цепям в пещере подземной и обрекли на смерть. В муках страшных корчась, Пересвет произнес страшное проклятие. Чрез сорок дней на месте, где замуровали Пересвета, проступил красный крест. Тогда велели карлики вход в подземелье замуровать. Рабы, что камни ворочали, тут же замертво свалились.

Много лет и зим кануло с той поры, но секрет Пересвета не был открыт никем из живших ранее и ныне живущих. Посему считался утраченным навеки.

Пока Мефодий, архидиакон в Путивле, человек, хорошо сведущий в истории темного времени, не подарил прадеду моему некий очень давний свиток, «уверяя, что он схоронен с давних лет в Печерской лавре искусными людьми…» Сей свиток якобы составил знахарь племени северян для князя руссов. Привожу его до слова. Буде кто захочет искать искомый Заговор ото Зла, сряду свободно».

И на следующей же странице:

«Съй глаголъ от Пъръсвъта надёжа князю во славен градъ Путивль.
«Горъсти минулие не сочтъшь, однак горъсти нынъшния горше. Распри минулие не ведай. Понеже страхъ вълик пръдъ лиходъями. Николи ни смий отворяти съй ларъ убо великъ Зло приити въ сємь свътъ, и въ оужаснхъ Чълориллъ стати всъ живъ. Въ Гроумовикъ приимоутъ ;бликъ прежни. Cтанетъ бълои ликъ но мртъва доуша. Три дня и три ночи имаши ти. Путь къ спасению оукажетъ Заговоръ оъ Зла ибо ведомо то токмо мнъ. Аки тъ, герой, поспъши боронити зъмле свое. Аще же нътъ то бъсть Злу до Суднаго дня. Убо чръзъ тъщу лътъ придътъ отпрскъ разумомъ отмъченный коли волитъ истину прознати. Лъта 7 528».

— Лерка, переведи, — сдавленным от волнения голосом прохрипел Кит. Я послушно перевела:

«Послание от Пересвета князю в славном городе Путивле»

«Горести прошлые не сочтешь, однако горести нынешние горше. Распри прошлые не считай. Ибо страх велик пред лиходеями. Никогда не смей открывать сей ларец, не то Великое Зло придет на землю и в ужасных Челорилл превратит все живое. При часе закатном в Громовом дне ударит великий змий и все тяжкие примут облик прежний.  Станет белым лик но мертва душа. Путь к спасению укажет Заговор ото Зла ибо известно то токмо мне. Если ты герой, поспеши защитить землю свою. Если нет, то Злу быть до Судного дня. Чрез тысячу лет придет потомок разумом отмеченный, коли захочет истину прознать. Лета 7 528».

В комнате повисла тишина. Все ошеломленно смотрели друг на друга.

Меня посетило странное ощущение – что-то важное, но тут же забытое, острой иглой сверлило мозг. Комната поплыла перед глазами. В мозгу билось незнакомое, отдающее бедой, слово: «чълориллъ».

Сквозь туман и вату донесся Ларкин чуть охрипший голос:

— Если я правильно поняла прочитанное Леркой, что-то подобное уже случилось в этих краях, раз Кочубей поместил рассказ об этом в свою хронику.

Ее перебил Кит.

— Трешняк полный! Что за глюки? По ходу Чупакабры?

— Не Чупакабры, а Че-ло-рилл-ы, — по складам повторила я.

— Кто, кто??? — надрывался Кит. — Фигня какая-то! Не зашел твой прикол-кх-х-х. — Он внезапно закашлялся, заражаясь всеобщим волнением.

— Прикол? А от кого ты по парку несся, аж пятки сверкали! От зайцев?

— Это что, те монстры с клешнями, которые по селу за нами чилили?

— Да отстань ты, — отмахнулась я. — Надоело объяснять. Напряги извилину.
Младший Добрынин обиженно поплелся на свою лежанку, но даже издали продолжал бубнить:

— Какое нам по ходу до этого дело, если в той писульке стоит семь тысяч какой-то год? Пусть народ через пяток тысяч лет и парится. Нам фиолетово.

Мы втроем вопросительно уставились на отца Александра. Тот на короткое мгновение задумался, а затем взволнованно заговорил, обращаясь ко всем нам.

— Похоже, дети мои, что предсказание древнего знахаря осуществилось. Ведь если перевести старое летоисчисление «от сотворения мира» на современное «от рождества Христова», то «лета 7 528» припадает на… наш год. И значит на нашу землю пришло Великое Зло. И чтобы расколдовать наших близких, нам – потомкам Пересвета, придется сделать то, что не смогли сделать наши предки – отыскать Заговор ото Зла.
 
За тысячу лет до катастрофы. Второе Дело Пересвета

…Раскинулась на пригорке березовая роща, чуть слышно колышутся низкорослые деревца, журчит между зеленых пружинистых кочек родник. Сел Илько на вылезшие из земли коричневые корни, достал хлеб из котомки, отломил кусочек, прожевал. Запил ледяной водой и побежал дальше.

Долог был путь песчаными перелесками, косматыми чащами, топкими болотами. С трудом угадывались тропинки среди тесно стоящих деревьев, высоких колючих кустов. В кожаном кошеле перекатывался высокий горшок с узким горлом, похожий на цветок тюльпана. В точно таком сосуде год назад Илько похоронил прах своего отца. Для этого в священном месте, там, где покоились предки, он выкопал небольшую яму. Сегодня он должен спрятать среди других погребальных горшков этот. Но не с прахом, а с Заговором ото Зла. Над ним трудился Пересвет долгие годы. Знахарь ведал от травников тайны целительства: ему открыто было все – какая трава от чего помогает, от какой шел один цвет, от какой листья или корень, на каком отваре настаивать. Долгие годы собирал он травы и камни по особым приметам, разгадывал тайную «силу». Он перепробовал десятки композиций, смешивал их с настойками змеиного яда, колдовал над добавками, менял состав. Много лет и зим улучшал знахарь силу снадобья, пока не получился чудодейственный сбор. Им стал творить чудеса: излечивать душевные хвори, поднимать падучих, исцелять безнадежных. Бескорыстно врачевал Пересвет всех немощных, а поток страждущих тянулся к нему из-за дальних лесов и все не иссякал…

Наконец Илько вышел на опушку леса и облегченно вздохнул: «Дошел»!
В этом месте надлежало схоронить для потомков смесь чудодейственную. Место назывались капище. Самые первые жители Городища его соорудили по советам древних волхвов. В центре расчищена круглая площадка с оградой из кольев. В ней вытесаны из толстых бревен идолы: Перуна, Рода, Сварога и Ярилы. Идолы, как и полается, повернуты на все сторонам света и напоминают о временах года. Умерших одноплеменников северяне сжигали. Для этого в центре капища стоял деревянный столб, а под ним камень, на котором разжигали ритуальные костры.

Илько стоял у края огромной поляны, утопающей в ромашковых зарослях. Мальчик размотал широкий ремень и аккуратно уложил на землю драгоценный горшок. Поплевав на ладони, он с силой размахнулся и стукнул мотыгой по твердой земле. Рыл без перерыва, погружаясь в землю по мере того, как углублялась яма. Холмики свежей земли высились кругом. Когда поместился в яму по пояс, остановился. Открылся заваленный ход. Раньше здесь была землянка. Ее выкопал прапрадед Пересвета. Позже он переселился поближе к Реке, а землянку со временем засыпало землей и песком. Именно здесь наказал Пересвет спрятать кувшин.

Аккуратно поставил Илько в дальний угол драгоценный сосуд, трижды перекрестил его. Мотыга замелькала вновь, засыпая ход.

— Эй, Дружок, — свистнул Илько, когда работа была окончена. Верный пес вынырнул из-за кустов.

— Ну-ка, давай попрыгаем, — приказал Илько мохнатому другу. И добрый час они обнимались и прыгали, пока не утоптали разрытую землю.

— Второе Дело мы сделали. Теперь в путь, в Путивль, передадим наказ Пересвета и покличем князеву дружину.

Илько споро процарапал на одном из идолов острым камешком знак условленный и шагнул вперед. Но Дружок лапами уперся в грудь, дышал, требуя от мальчика продолжения игры. Он его отстранил.

— Не до нежностей, Дружок. Догонят – не помилуют, — и поспешно зашагал, приминая высокие ромашки…

День Первый заканчивается

— Тик-так, – настенные часы отсчитывали последние минуты уходящего дня.

— Так-так, – барабанил по окнам ночной ливень. Молнии озаряли черный парк зловещим светом. Град бил в стекла, в печной трубе выл и стонал ветер.

— Нехорошая погода, — заметил отец Александр, прислушиваясь к отдаленным раскатам грома. Мы по-прежнему сидели в его уютном доме, надежно задвинув на засовы все двери и закрыв ставнями все окна.

— Ура! Дождь смоет всех Челорилл без всякого заговора! – ликовал младший Добрынин. — Батюшка, — обратился он к отцу Александру, — правда ли, что в Ильин день вся нечистая сила в речках собирается? Того, кто в воду прыгнет, черты утянут на дно. А если не утянут, то потом все равно заболеешь тяжело.

— Не стоит все списывать на злые козни, — спокойно ответил священник. — Просто в августе вода уже холодная, и при купании можно простудиться.

А Ларка добавила:

— Не думаю, что от заразных чертей болеют, а вот от грызения грязных ногтей запросто.

Кит покраснел, но упорно гнул свою линию:

— Еще мне дедушка говорил, что в этот день Илья-пророк по небу в колеснице разъезжает и стрелы пускает в чертей и упырей. Илья как раз послезавтра наступит. Может мы пока спрячемся хорошенько, а потом гром грянет и всех оборотней назад в людей превратит? — Парень с надеждой смотрел на батюшку, как на волшебника.

 — Церковь отвергает языческие традиции, — серьезно, как взрослому, ответил отец Александр. — Но народные обряды не зря пережили века. Зерно истины в древних поверьях безусловно есть. Например то, что в Ильин день оживляется всякая погань. А если уж возникнет в этот день «пожар», зажженный «огнем небесным», то это будет огонь благодатный.

— Какой-такой «небесный огонь»? Я по ходу не врубаюсь. Что, дождь не спасет? Нужно все поджечь? Но тогда и мы сгорим, тут кругом все деревянное, — опять запаниковал Кит.

— Соображать нужно, темень, — я выразительно постучала пальцем по лбу. Видя, как злобно сузились в щелочки Китовы глаза, Лара решила сгладить ситуацию:

— Ник, забей. Конечно, если на оборотней с неба «лечение» обрушится – может помочь. Но это – один шанс из миллиона. Потому как Ильи-пророка не существует, это легенда, а Челориллы – вот они, живехонькие. На каждого из нас по десять штук наберется.

Отец Александр задумчиво мерил шагами комнату.

— Нас всего четверо против полчищ бесовских Челорилл. Три дня нам отпущено на спасение от чар смертельных. Тяжко сие исполнить в столь малом воинстве.

— Давайте позовем пограничников из Ромашково, — вдруг тихо произнесла Лара.

…Ромашково – это малюсенький хутор всего в пяти километрах от Старого Села. Там почти никто не живет, поэтому стоит много заброшенных домов. В одном из них расположился пограничный пост. Потому что до границы всего ничего.

— Идея супер, — с ходу подключилась я. — На посту всегда кто-то дежурит. И рация для связи у них есть. Мне продавщица тетя Таня говорила, что вчера как раз заступил на дежурство Илья. Он у нее в магазине минералку и дыню покупал.

Ларка насмешливо скользнула по мне взглядом и снова отвернулась к шкафу, поправляя рассыпавшийся хвост.

Я покраснела, как рак. То обстоятельство, что моя старшая сестра за последний год превратилась в симпатичную девушку, не давало ей права поглядывать на меня свысока. Я может через три года вообще в первую красавицу превращусь. Как лягушка в царевну, или гадкий утенок в лебедя. Вот выберемся из этой передряги, покажу ей, как насмехаться над младшей сестрой. У меня тоже есть кое-что, что она тщательно бережет от посторонних.

Например то, что она по уши втрескалась в Алешку Добрынина. Этого я не могла никак понять. Как можно выбрать худосочного очкарика с собранным на макушке кнотом, когда есть статный, голубоглазый пограничник, который не сводит с нее нежного взгляда? Да, женская душа – потемки. С другой стороны, я ведь Ларкина сестра. Может Илья погрустит, да и меня заметит?

— Очень своевременное предложение, Лариса, — похвалил сестру отец Александр. Та показала мне язык. — Военная поддержка будет очень кстати. Вопрос в том, кто станет гонцом? — Батюшка обвел нас внимательным взглядом. — Нужен смелый человек.

Я быстро подняла руку. Ларка иронично улыбнулась. Кит, поскольку вопрос не был обращен прямо к нему, хмуро отмалчивался на лежанке.

— Не боюсь я этих гадов, — заявила я, незаметно показывая сестрице кулак. — Мне главное из парка выбраться, а там уже я дорогу знаю.

— Ты, Валерия, молодец! Бесстрашная девочка, вся в дедушку. – Отец Александр внимательно посмотрел на меня и казалось, увидел огромный страх, который я затолкала поглубже и изо всех сил старалась не выпустить наружу.

— Но смелость и безрассудность – разные вещи, — продолжил он. — Одну тебя мы не отпустим. — Отец Александр устремил твердый взгляд на безучастного Кита. — Никита, а ведь ты отлично знаешь дорогу в Ромашково.

Тот насупился и задвинулся поглубже.

— Лерка все это затеяла, — буркнул он. — Вот пусть и чилит.

— Снова за старое взялся? Значит женщины пусть в логово врага отправляются, а сам думаешь на лежанке отсидеться?  — вскипела я.

— Да?! И так всех родных у меня отобрали, а теперь и меня на верную гибель отправляете, — заканючил Кит. Даже всхлипывать по-настоящему начал.

— Ник, — Лара ласково назвала противного мальчишку так, как тот хотел, чтобы к нему обращались. — Что ты токсишь? Мы же хотим твою маму назад вернуть. И всех-всех-всех. Ты можешь стать их спасителем. Не бойся, иди. А я тебе за это дам свой смарт. Сразу за выходом из села есть одно местечко, где ловит сотовая связь, может удастся связаться с дедушками и предупредить их. — Лара вручила растаявшему Киту любимый айфон, хотя в другой ситуации ни за что бы с ним не рассталась.

— Как же мы выберемся, если весь парк кишит этими гадами? Только высунемся, они нам живо головы пооткусывают. — Кит обвел всех подозрительным взглядом.

Мы притихли, с надеждой посматривая на нашего покровителя.

— Вот что, — решительно тряхнул тот головой. — Так тому и быть. Есть один путь, но боюсь рисковать вами, — он с сомнением глянул на нас. — С меня ваши дедушки потом спросят.

— Выкладывайте уже свой варик, — оживился Кит на лежанке.

— Думаю, можно использовать подземный ход, — не спеша проговорил отец Александр.
 
— Подземный ход??! — вразнобой закричали мы. — Какой ход? Где?

— Да, дети мои, — отозвался священник. — В моих владениях имеется настоящий подземный ход. Я его случайно обнаружил.

Меня осенила догадка.

— Может это тот самый, где Пересвета замуровали?

— Молчи уж, — осадила меня нелюбопытная Ларка.

Отец Александр покачал головой и продолжил:

— Все вышло случайно. За домом есть погреб. Я его обнаружил, когда начал облагораживать церковный участок. Выравнивал землю во дворе, копнул лопатой глубоко и… чуть не провалился. Оказалось, что это засыпанный вход в подземное помещение. Но вначале я не спускался туда. Когда матушка появилась, стала она на зиму запасы кое-какие делать. Решил я в погреб пару бочонков с грибами поставить. Принялся освобождать пространство от наваленных камней. Еле сдвинул их в один угол и обнаружил под ними люк. Откинул крышку, а под нею ступени…

— Куда они ведут? — с горящими глазами перебила я.

— …в подземную галерею, — невозмутимо изрек священник. — Позвал Алексея как специалиста по раскопкам. Он предположил, что это ответвление от главного подземного хода. Давным-давно здесь было древнерусское городище. Тогда, вероятно, и был выкопан подземный переход для укрытия при вражеских набегах. Позднее, во времена Кочубея, его могли случайно обнаружить и соорудить подземную галерею для сообщения между домашней церковью и главным домом. В одном месте даже сохранился арочный свод.

— Давайте скорее посмотрим, — я даже подскакивала от нетерпения.

— Остынь, — урезонила меня Ларка. — Не о том думаешь. Сейчас не о тайных подземельях нужно мечтать, а о том, как быстро выбраться из села.

Священник согласно закивал головой:

— Подземный ход выведет вас к разрушенному фонтану в парке. Там наши с матушкой велосипеды стоят. Что ж, дети мои, пока всем отдыхать и набираться сил. Посему на рассвете будем отправляться, — закончил свой рассказ отец Александр.

Утомленная бурными событиями сегодняшнего дня, я тихонько забралась на лежанку и мгновенно уснула…

Голоса на заброшенном кладбище

На окраине маленького хутора в лесных зарослях приткнулось заброшенное кладбище. Его окружала разрушенная каменная ограда, заросшая густым мхом и оплетенная ласточкиными гнездами. Кладбище густо поросло сорной травой, среди которой проворно сновали гибкие змеи. Могильный покой царил в этом жутком и безлюдном месте. Лишь изредка на старые надгробия опускались черные вороны и зловеще каркали, сотрясая густую тишину. Ночью ухали филины, вольно устроившись в ветвях раскидистых деревьев…

На кладбище царила серая ночь. Легкий ветерок шумел над трухлявыми крестами могил. Но вот зашуршала трава, затрещали сломанные ветки. В ночной темноте сверкнули пятеро глаз. Из-под земли донеслись слабые голоса.

— Ладон, есть новости. Люди прочитали древние записи и узнали, что с ними произошло. Теперь они будут настороже.

— Зато теперь мы точно знаем, что Пересвет успел изготовить Заговор ото Зла. Хотя ни он, ни его внук под пытками не признались ни в чем.

— Есть еще кое-что, Ладон. Противная девчонка кое-что смогла расшифровать из найденного. Если сложит все части, то может додумается и до всего остального.
— Ну и что? Пусть себе думает и ищет то, что мы безуспешно искали тысячу лет. Она выполнит для нас самую трудную часть работы.

— Всемогущий Ладон, значит ли это, что мы не чиним людишкам никаких препятствий? Не слишком ли рано мы успокоились?

— Как смеете мне перечить? Операция «Пандора» в самом разгаре. Мы уверенно движемся к полной замене глупых людишек на новую породу бездушных особей. Через два дня мы сможем, не боясь смерти, властвовать над миром.

Голоса перешли на шепот, доносились лишь обрывки фраз:

—  …если и вправду найдет…  наверняка не поймёт… не сможет этим распорядиться.

— …предложим ей вступить в дело.

— …не согласится!

— …бессмертие… можно наобещать… все отдаст, а потом…

И опять неразборчивый шум, перекрываемый вскриками и бранью:

— …рассоединить… обезвредить поодиночке… заманить в ловушку…

— …вытянуть из нее… ключ …ключ …ключ.