Игра и Игроки, продолжение 4

1994 год, начало лета, нашего военного «партнера» Славу Пыру убили на
Таганке, застрелили через лобовое стекло, а за несколько месяцев до этого в начале апреля застрелили у Краснопресненских бань Отарика.
Команда, которая осталась за Пырой, не имела сильного авторитетного лидера, обычные дворовые бандиты, не умеющие чётко и ясно выражать свои мысли, и проводить переговоры.
Нас начали выдавливать и отжимать с рынка параллельные конкурирующие группировки, а наша ослабевшая «крыша» ничего не могла с этим сделать.
Мы упускали, теряли, проигрывали одно дело за другим, срочно нужно было что-то менять и мы поменяли.
Инициатором кардинальных перемен был мой друг Олег Зайцев, он в то время управлял Московским банком Городского Строительства.
Олег уже вышел с минимальными потерями из-под одной очень могущественной полувоенной группировки и сумел сохранить свои деньги, и свой банк.
Для начала нам нужно было определиться с новой «крышей», а затем уже как-то мягко расставаться со старой.
После смерти Пыры, после массового каждодневного отстрела в Москве, не было смысла связываться с преступниками, и мы решили искать защиты и поддержки у силовых структур, у правоохранительных органов, которые к этому времени только начали подниматься с колен и набирать силы.
Нам быстро повезло, через одного знакомого Лужкова мы вышли на группу молодых парней, офицеров ФСБ, отчаянных, смелых, решительных, ответственных, дисциплинированных, пробежавших, прострелявших во всех горячих точках нашей планеты.
Это была сплочённая единица, команда, державшая в страхе всю бандитскую Москву.
Проблемы с безопасностью и бандитскими разборками быстро разрешились,
мы полюбовно расстались с Люберецкими и двинулись на космической скорости дальше, к мерцающим звёздам, дорогою круглосуточного счастья.
Несмотря на внешние значительные победы сердце моё разрывалось на две полярные части, с одной стороны многоуровневое материальное благополучие, некоторая известность, комфорт, громадная квартира в Брежневском доме на Кутузовском с окнами на Москва-реку, усадьба на берегу нежной реки, с другой — сознание Бога.
Конфликты в семье, жена никак не могла понять безумные, безрассудные, опрометчивые порывы моего изнемогающего сердца.
«У нас уже всё есть», говорила она, «мы можем жить счастливой беззаботной жизнью, а ты кроме работы никуда не ходишь, лежишь на полу, слушаешь своё радио (она имела ввиду радио Кришналока) и читаешь Индийские книги».
Игра приобрела совсем другую форму, по прежним правилам я уже играть не мог, новая жизнь начинается именно с того момента, когда для старой уже нет места на поверхности земли, десять тысяч сто пятьдесят девять, десять тысяч сто шестьдесят, десять тысяч сто шестьдесят один, десять тысяч сто шестьдесят два, десять тысяч сто шестьдесят три, десять тысяч сто шестьдесят четыре.

Шримад Бхагаватам книга 2, глава 2
И вернув себе не видоизменённое состояние душа срывает с себя покров приобретённой самости, который следом растворяется во всеобщем совокупном веществе.
Лишь отбросив чуждую, приобретённую природу частица сознания способна соприкоснуться с запредельной прекрасной Действительностью и выразить себя в полной мере.
Кто единожды испробовал мёд служения всеблагой Красоте, тот не обольстится более отравою внешнего призрачного мира.
Для души, заблудшей в дебрях суетного мира, нет более надежного способа вырваться на свободу, нежели бескорыстное служение высшей Истине, милосердному Вседержителю.
Всякий зрящий в своё сердце да увидит единую Душу мироздания, внемля слову о Истине и оглашая Истину ты всегда прибудешь подле Неё.
Тот, чьи уста однажды коснулись мёда повести о Владыке сердец никогда не прельститься мерзостью стяжательства и тщеславия.
Узревшему Господа на лотосе своего сердца нет пути обратно во мрак корысти, ибо рабство Любви сладостно необычайно!

Проносятся годы один за другим, словно вражеские пули над уже поседевшей головой, в тумане времени рассеиваются дни, из уголков моей памяти постепенно растворяются и исчезают прошедшие события, позабытые лица, имена, голоса, трагедии, злоключения, расстановки, разыгрываемые за карточным столом моей судьбы.
Ещё несколько шагов назад и один шаг налево, в неприветливую совецкую действительность, уже в далёкое прошлое.
Не только мы с Борей нашли золотую эластиковую жилу и начали её разрабатывать, претворять и распределять среди нуждающихся масс.
В городе Энгельсе на заводе «Химволокно» некий Сергей по кличке Буржуй(фамилию его я уже не помню) открыл цех по производству эластика.
Высокий, грузный, полноватый, он выглядел лет на десять старше своего возраста, но мы были с ним примерно одногодки.
Серёга был прирождённый производственник, мыслил очень масштабными и нестандартными категориями.
Он первый, из тех кого я знаю, взял в СберБанке кридит под пять процентов годовых и открыл внушительное, и высокодоходное предприятие.
Эластик у него получался очень тяжёлый и какой-то скользкий, но спортивные костюмы, которые они делали, продавались более чем хорошо, не было никакой конкуренции.
Однажды осенью 1987 года мы случайно встретились с Буржуем в Красноармейске на заводе по производству эластика(75 километров от Саратова), он не покупал на фабрике ткани, но намеревался приобрести аналогичное оборудывание и внедрить их технологии в своё производство.
Я знал, что Серега играет в деберц, но на катранах я его никогда не видел, мы разговорились о работе и я ему предложил: «Отпусти свою машину, поедим на моей до Саратова и заодно обсудим по дороге совместное сотрудничество.»
Буржуй отпустил машину, а я сказал своему водителю: «Скорость максимум сорок километров.»
За десять-пятнадцать минут мы обсудили все наши очень важные дела и перешли ко второму этапу совместной деятельности, начали играть в деберц на заднем сиденье.
Когда мы доехали до Саратова с Серёги уже было 8000 рублей, он вышел из машины и сказал мне: «Надо было мне идти пешком и дешевле, и для здоровья лучше!»
Прошло несколько лет и уже в Москве я встретил Буржуя в спортивном зале, в World Class е, он, как и я, переехал в Москву и дела у него здесь тоже пошли, он был очень удачлив, большие, большие деньги.
Некоторое время мы общались, а потом Серёга внезапно пропал, в World Class он не появлялся, я никак не мог до него дозвониться, жена его искала повсюду и только через несколько месяцев я узнал, что его тело нашли в чемодане, без головы, расчленнёное и расфасованное по целлофановым пакетам.
Определили по наколке на плече, новые надёжные партнёры его и убили.
Как я остался жив в этой кровавой мясорубке до сих пор не могу понять, думаю, что Господь для чего-то меня хранил.
У смерти нет правил, десятки моих друзей, товарищей и знакомых безвременно канули в неистовую реку времени, полегли в этой чудовищной, обагрённой кровью, войне, длинный список уже всеми позабытых имён.
Девяностые, мы не успевали хоронить друг друга.

Шримад Бхагаватам книга 5, глава 9
Случилось, что однажды главарь шайки разбойников решил умилостивить богиню Кали, дабы она наградила его сыном.
Он собрал сообщников и велел найти им животное или человека с животными наклоностями.
Тем же днём разбойники поймали бездомного бродягу и начали было приготовления к жертвенному таинству, как тот незаметно ускользнул из их рук.
Главарь распорядился вернуть беглеца, но его и след простыл.
На обратном пути в лагерь преследователи очутились на рисовом поле и увидали на пригорке юродивого, сторожившего урожай от диких кабанов и оленей.
Разбойники сразу поняли, что сама судьба послала юношу исполнить роль жертвы.
О нём никто не спохватится, да и сам юродивый не будет против доставить удовольствие Матери мира.
Обрадованные подарку судьбы они связали Бхарату и приволокли к главарю, тот тут же распорядился начинать обряд заклания.
Бхарату отмыли от грязи, обрили, облачили в новые одежды, надели на него украшения и венок из душистых цветов, умастили кожу благоухающими маслами и нанесли на лоб священный знак из сандаловой глины.
Затем досыта накормив пленника злодеи повели его к жертвеннику и под бой барабанов, и гудение рожков затьянули хвалебные песни великой  Богине, и принялись предлогать Ей благовония, светильники, гирлянды, жаренные злаки, молодые пальмовые побеги, плоды и цветы.
Закончив приготовления они усадили жертву пред изваянием всеблагой заступницы, Кали.
Разбойник, подрядившийся буть жрецом в шайке, под звуки заклинаний занёс над головой пленника остро заточенный меч, главарь уже предвкушал, как великая Матерь насладится жертвенную кровью и хмельная одарит его всеми благословениями.
Жажда обогощения лишает человека разума, ожесточает сердце.
Писания гласят: дабы умилостивить полубогов должно совершать жертвоприношение.
Но, ослеплённые алчностью разбойники решили принести в жертву духовное лицо, того, кто призван совершать священные таинства.
Нет греха более тяжкого, чем убийство брахмана, ибо он любимое чадо Создателя.
От брахмана зависить благополучие мира, потому убийце брахмана не может быть оправдание, кара за тяжкий грех настигает душегуба немедленно.
Матушка Кали недопустила, чтобы Ей в жертву принесли слугу того, кому Сама Она поклоняется.
Неожиданно Её изваяние раскололось на части и из него, исторгая ослепительное сияние появилась Сама Великая Богиня.
Она свирепо сверкнула глазами и хищно оскалила кривые зубы, глаза Её налились красной медью, а дикий хохот поверг разбойников в оцепенение.
Казалось гнева Матушки хватит на то, чтобы уничтожить целую вселенную.
В следущий миг Она метнулась с жертвенника в толпу своих почитателей и принялась обезглавливать их тем самым мечём, коим они собирались убить иродивого юнца.
Отрубив головы злодеям, Кали стала жадно, точно сладкое вино, пить горячую кровь, брызжущую из их шей.
А затем торжествующая Кали закружилась в бешенной пляске, пиная словно мечи головы казнённых.
Кара сия ожидает всякого, кто осмелится понять рука на святого.
Кто осознал свою истинную суть, тот разрубает в сердце своём узы призрачного мира, не скорбит ни о чём и никому не причиняет зла даже в мыслях.
Такая отрешённая душа непристанно пользуется покровительством Всемогущего Спасителя.
Дабы защитить раба Своего от злодеев, Господь вечно держит наготове Свой карающий круг Сударшану, или нисходит к хулителю в обличии неумолимого времени.
Кто вручил сеебя воле Всевышнего, тот всегда остаётся невозмутим, даже в миг смертельнойц опасности, когда на головою его занесён острый меч смерти.
Воистину, рабу Всесильного не ведом страх!

Некоторое отступление от основной темы, после расстрела Пыры и Шмидта на Таганке освободившийся престол занял Вячеслав Салаватулин, по кличке Морда, правая рука Пыры.
Морда был лет на десять старше Пыры и имел за плечами внушительный уголовный бэкграунд, но не смотря на своё богатое уголовное прошлое он не был прирождённым харизматичным лидером, как его блистательный и выдающийся предшественник.
Под его непосредственным руководством крепкая военизированная группировка начала постепенно ослабевать, терять былую силу и распадаться на несколько самостоятельно действующих звеньев.
За деньгами Морда методично и своевременно приезжал каждое первое число к нам в офис, но обратной связи от него не было, а именно разрешения стратегических вопросов и конфликтных ситуаций с параллельными недружественными структурами.
В переговорном процессе он был очень слаб, не уверен, некомпетентен и крайне нерешителен.
Одновременно с этим мы начали сотрудничать с офицерами ФСБ, молодыми дерзкими полковниками и подполковниками, и я ждал удобного случая, очередного провала со стороны Морды, чтобы как-то помягче, деликатней расстаться с ним и его командой.
В это самое время в Москве появились первые фитнес клубы, самым престижным был World Class, находившийся недалеко от Французского посольства.
Там собиралась вся серебряная, золотая и бриллиантовая молодежь Москвы: бизнесмены, знаменитые артисты, политики, лидеры преступных группировок, богатые, успешные, смелые, решительные, зарабатывающие легкие и быстрые деньги девяностых.
В World Classе я познакомился с тридцатипятилетним парнем, его звали Андрей N.
Я не знал чем он занимался, но деньги у него были очень большие, мало того, он был в прошлом физиком-ядерщиком и даже защитил диссертацию по своей предыдущей учёной деятельности.
Андрей был заядлым рыбаком и как-то напросился ко мне в Завидово половить рыбу.
В это самое время между мной, Серёжей Булатниковым и Борисом Шишкиным проходил закрытый дружественный турнир по деберцу в моём загородном доме.
Мы, давнишние друзья, никогда не играли между собой на деньги, но выясняли за карточным столом интеллектуальные, умственные и творческие преимущества друг друга.
Вернувшись с реки, Андрей некоторое время внимательно смотрел на нашу игру и спросил у меня сколько стоит одна партия.
Я ему ответил: «Мы не играем по многу, всего пятьсот долларов за партию.»
Андрей: «А мне можно влезть в игру?»
И он стал играть с нами, время шло, дело было уже к ночи, и мы кое-как втроём, по очереди выиграли у него шесть тысяч долларов.
На удивление, Андрей считал, как компьютер, как вычислительная электронная машина, без всякого опыта он каким-то непостижимым образом запоминал все карты, и нам, профессионалам, давал очень чувствительный и усиленный отпор.
Все устали от многочасовой баталии, и я предложил закончить игру, но Андрей отчаянно рвался в бой.
Последним его оппонентом был я, мы сражались всю ночь и уже к утру я выиграл у него сорок тысяч долларов, и это мне далось совсем нелегко, но Андрей не успокаивался и просил меня продолжать, и продолжать играть.
Я сказал ему: «Давай сначала рассчитаемся, а затем в любое время скрестим наши шпаги.»
Мы договорились, что через день в спортивном клубе он мне отдаст деньги, но Андрей в назначенное время не пришёл.
Я позвонил ему, и он мне сказал, что хочет отыграться, я ему: «Отдай деньги и я всегда в твоём распоряжении.»
И мы договорились встретится на завтра в Олимпийском днём в определённое время.
Мы хотели поехать на встречу втроём, я, Боря и Сергей, но вдруг в какой-то момент я почувствовал что-то неладное и подозрительное, поэтому попросил Бориса остаться в офисе.
Мы с Сергеем уже в холе гостиницы, справа нам навстречу идут несколько парней, явно не астрофизиков - интеллектуалов и мыслителей.
Я говорю Сереже: «Это по нашу душу, надо валить отсюда.»
«Наше дело правое, мы выиграли и по любым законам имеем право получить своё», отвечает мне Сергей.
В это время, с другой стороны, появляется наш знакомый Андрей и с ним ещё несколько человек определённой внешности с набором специфических антропометрических характеристик.
Парни нам предлагают спустится с бар, расположенный на минусовом этаже.
Один из бойцов спрашивает: «Вы кто такие, кто ваша крыша и вообще откуда вы такие шустрые нарисовались?»
Сережа, сто пять килограмм боевого веса, который мог легко пробить рукой металлический гараж, а головою стену в два с половиной кирпича, внезапно сдулся, как проткнутый гвоздём воздушный шарик.
Парень продолжает: «Мы позавчера за двадцать пять тысяч убили пятерых человек, а вы хотите отнять у нас наши деньги. Это наш человек» он указал рукой на Андрея, «и деньги он зарабатывает для нас.»
Он смотрит мне в глаза и говорит: «Бери пятёрку за расчёт и вали, иначе вы отсюда не выйдите.»
Я говорю ему: «Наших сорок тысяч, дайте хотя бы десять, и мы уйдем.»
Он достаёт из сумки упаковку долларов, отсчитывает нам десять тысяч, и мы расходимся.
Да, девяностые, необузданные и исступлённые, было весело, жарко и порой очень нелегко, ряды военных безбашенных парней, которых я знал и с кем пересекался, скоропостижно поредели как минимум на восемьдесят-девяносто процентов.
Где они? Их лица остались навсегда молодыми, красивыми и решительными, но только запечатлёнными на холодных гранитных обелисках.
Могилы легендарных героев девяностых поражают своей невиданной роскошью и непревзойдённым великолепием, скульптурные и архитектурные шедевры современности, классическое наследие чудовищной эпохи.
Безвозвратно ушедшие, закопанные, погребённые, завёрнутые в молчаливый саван, как вам спится в сыром подземном ложе?

Шримад Бхагаватам книга 5, глава 13
Свет видывал немало храбрецов, сильных, смелых, решительных, под стать боевым слонам, что силою своего подвига сокрушали огромные вражеские полчища.
Многие из тех героев остались в памяти людской как мудрые, справедливые правители, преданно служившие своему народу.
Все они полагали, что земля, по которой они ступают своими могучими стопами, воистину принадлежит только им.
Славные витязи бились  друг с другом насмерть за комья земли, считали борьбу эту смыслом своей жизни и погибая становились этой самой землею, за которую предстояло умирать следующим поколениям храбрых витязей!