Год 1993-й, март

У руководителей такого рода, как глава администрации района, есть одна особенность: они присутствуют сразу в двух лицах: и как первое лицо района и как руководитель собственно коллектива сотрудников администрации. И здесь всё, как в любом учреждении: приём на работу, увольнения, поощрения, выговоры, больничные, отпуска и т.д.  А ещё – это всегда по преимуществу женский коллектив со своими особенностями и, как оказалось, приметами.
Как-то зашедшая в кабинет управляющая делами несколько озадачила меня вопросом: «Можно мы теперь вернём все цветы на подоконники?» Я ответил: «Конечно же, да!» – И невольно сам задался вопросом. – «А где они были всё это время?!» Одинокий горшок с цветами на несгораемом сейфе я считал необходимым и единственным украшением кабинета. Да и не до цветов мне было. А, оказывается, поскольку в этом кабинете сменился уже далеко не один руководитель района, то с некоторых пор с приходом нового человека стали оставлять на первое время только один цветок: если он чах, то убирали и его, если он хорошо себя чувствовал – возвращали остальные. Поведав эту историю, Маркова с явным удовлетворением отметила: «Вас цветы приняли!»
А ещё администрация – это и своя бухгалтерия, а в бухгалтерском учёте надо каждый месяц закрывать кассу. Не знаю, как поступали мои предшественники, но я с первого месяца, при всём катастрофическом отсутствии времени, садился и проверял эту весьма толстую папку финансовых отчётов. Просто у меня не было привычки подписывать документы не читая, а, уж тем более, финансовые. Не знаю, опять же, догадывалась об этом бухгалтер или нет, только в этот раз я нашёл ошибку: кассиром сведения за этот день были сосчитаны правильно, а бухгалтер одну сумму в отчёте упустила, и пригласил её к себе.
- В отчёте есть ошибка и её нужно исправить прежде, чем я его подпишу.
Реакция первая была ожидаемой.
- Не может такого быть!
- А проверьте кассу ещё раз.
На следующий день бухгалтер торжествующе положила отчёт передо мною.
- Я же говорила, что здесь всё правильно!
- Не торопитесь, ведь, если я укажу на ошибку, вам придётся уволиться.
- Ну и где же она!?
На следующее утро на моём столе лежало сразу два документа: исправленный отчёт и заявление на увольнение.
***
Но это частность. А по большому счёту редкий день тогда не приносил каких-то тревожных новостей. В марте всё чаще из бесед с людьми, из докладов председателя райпо, да просто из собственных посещений магазинов возникала тема серьёзных перебоев с продовольствием. Так, например, сахар практически исчез из продажи, и у многих оставалась надежда только на те самые пресловутые талоны, введённые чуть раньше.
В том числе и поэтому, чтобы как-то придать людям уверенности в том, что они не окончательно брошены на произвол судьбы, мы старались, если была хоть малейшая возможность, учесть их просьбы. ТОО «Светоч», по иронии со своим наименованием располагалось в своего рода медвежьем углу района, в стороне от больших дорог. Раньше этот вопрос не возникал, поскольку с завидной регулярностью ходили пассажирские поезда, в том числе и пригородные, а рядом с центральной усадьбой товарищества находилась станция Скангали. Два таких рейса, связанных с латвийскими городами, отпали сразу, поезда, вдруг ставшие международными, как и транзитный в Калининград, остановок здесь больше не делали, а пригородный поезд руководство Октябрьской железной дороги сочло нерентабельным и отменило.
И я в очередной раз отправился к заместителю начальника станции Гусевой. Если смотреть с точки зрения формальной, решения проблемы у нас родиться не могло, сколько ни сиди напротив друг друга. Но жизнь подсказывала, что в таком случае надо искать что-то из ряда вон. За разговором даже вспомнили замечательный советский мультфильм «Паровозик из Ромашкова». И постепенно, шаг за шагом мы нарисовали ещё одну схему, которую Галина Ивановна подытожила так:
- В отделении дороги теперь и меня, а не только вас, сочтут за сумасшедшую, а потому просить у них вернуть даже укороченный маршрут и даже просто тепловоз для этих целей смысла нет никакого. А вот вагон, полагаю, я выпрошу в исправном состоянии. Здесь меньше тридцати километров, две остановки, думаю, что по часу утром и вечером смогу выделять наш маневровый тепловоз. Конечно, расписание будет не всегда до минуты точным, но выдерживать его постараемся. Не скрою, это будет в ущерб работе станции и сцепщикам не понравится точно, но там люди бедствуют, попробуем.
И оно получилось. Этот неказистый с виду состав, который попутно при необходимости подвозил путейцев на плановые работы, а вечером забирал их, стал своего рода палочкой-выручалочкой, кому-то дав возможность ездить на заработки в Пыталово и наоборот. Дело в том, что в местной восьмилетней школе не хватало учителей, а их коллеги-пенсионеры из райцентра готовы были школу выручить. Да и просто это дало возможность людям решать свои повседневные нужды в райцентре.

***
Спустя два месяца получила своё закономерное продолжение январская акция протеста пограничников со стоянием на рельсах. Из Москвы приехала инспекция генерального штаба во главе с генерал-полковником Николаевым. О том, что они собираются на приём ко мне, командир погранотряда Максимов известил меня заранее.
Если бы не генеральский мундир, описанию Андрея Ивановича подошёл бы старый, но верный штамп из хорошей русской литературы: классический образец интеллигента старой закалки, а не строевого офицера. Николаев во многом личность незаурядная. Сделав блестящую карьеру в армии, он, вместе с этим восхождением, взращивал в себе черты государственного деятеля. Совсем не случайно чуть позже в определённых кругах его будут считать лучшим кандидатом на должность президента.
Но вернёмся в тот памятный март. После дежурного «чай будете?», от которого он не отказался, чем тоже расположил к себе, перешли к главной цели его приезда.
- Я хорошо вижу все недоработки по части вывода войск, понимаю ваши нынешние проблемы, но мы с вами призваны найти решение хотя бы одной – построить военный городок.
- Андрей Иванович, мы сделаем всё от нас зависящее. Не знаю, насколько устроит вас наше предложение, но лучшего, на мой взгляд, просто нет. Ещё в советские годы планировалось строительство новой центральной усадьбы пригородного совхоза с участием белорусских подрядчиков. Объект брошен, но на него сохранилась исходная документация, которую нужно просто обновить, есть дорога, уже пробурена скважина и стоит водонапорная башня, есть рабочая подстанция. Да и до города рукой подать.
- И на каких условиях вы сможете выделить нам этот участок земли?
- Что значит на каких условиях?! Без каких-либо условий. Если площадка вас устроит я завтра же подпишу распоряжение: бесплатно и в бессрочное пользование.
- Не будем терять время. Показывайте.
День для поездки выдался, прямо скажем, самый неподходящий: слякоть, изредка моросящий дождь со снегом, пронизывающий ветер и знаменитая глина в Кострецах, где, если не идёшь, то лучше переминаться с ноги на ногу, а иначе затянет и обувь оставишь. Протерев очки, осмотревшись на местности, Николаев обратился сначала к командиру погранотряда:
- Ну что скажешь, полковник? Будем здесь осенью принимать парад войск пыталовского гарнизона?
- Да ну, это невозможно, нет, - Максимов даже не прибавил полагавшегося «товарищ генерал» и вообще сделал какой-то непроизвольный жест в сторону, вроде «чур меня!»
- А что скажет глава администрации?
- Будем, Андрей Иванович, но при определённых условиях: опережающее финансирование и кадры. Нашим строителям это вообще не под силу, но район успешно использует строителей из Латвии, где тоже кризис отрасли, а люди, работающие вахтовым методом, в большинстве своём русские. Нужно будет значительно увеличить квоту от федеральной миграционной службы.
- Деньги будут. Я сюда смогу перебросить строительный батальон, но не больше. С миграционной службой вопрос решим, пишите официальный запрос.
Максимов, это было видно, смотрел на нас, как на заговорщиков, причём, по недавней аналогии с железной дорогой, на сумасшедших заговорщиков.
Итог стоянию на кострецовском пригорке подвёл Николаев:
- Итак, до осени!