Екатерининский тракт

Жара в этом году в Зауралье стояла небывалая – под сорок градусов, но никто из обитателей этого глухого края не стонал и не жаловался. Для местности, подобной этой, неделя жары, за все лето, настоящий подарок. Суровый Урал, он по-своему прекрасен и уникальность его проявляется в том, что одни и те же климатические зоны имеют отличные друг от друга природные условия. Это объясняется тем, что горы Урала служат определенным барьером. Исключительное своеобразие Урала относится и к характеру его растительности. Если в Предуралье есть широколиственные леса, то в Зауралье их встретить практически невозможно. Бесконечная и негостеприимная тайга, разбавленная непроходимыми болотами, скальными образованиями и быстрыми речками – все это для изнеженного человека с юго-западного региона России – диковинка. Но есть еще одна особенность этого сурового края. По всему краю разбросаны Зоны и поселки, где отбывают свой срок заключенные и проживают получившие разрешение на вольное поселение расконвоированные. Большинство Зон появились еще при царе, но при советской власти их число умножилось в десятки раз. Многие из нас помнят Фемиду советского периода, когда половина страны сидела, вторая половина их стерегла. Зоны, по обыкновению, располагаются далеко от городов и цивилизации, в прямом смысле слова посреди тайги, в медвежьем углу. В каждой такой местности полно легенд, а легенды как известно, это чаще всего правдивые истории с небольшой долей сказки.
Поселок Пальва, вместе с прилегающей Зоной, находилась в трехстах километрах от города и почти в сорока от ближайшего райцентра. Кроме Пальвы, неподалеку были и еще несколько поселков вольноотпущенных.
Михаил отбывал срок за глупость, сделанную в юности, но советская судебная машина вкатила ему по полной. И вышло так, что за чудесный характер бунтаря парень получил бесплатную путевку в многогранный мир Зауральских лагерей со всеми их прелестями. Шел 1974 год и Мишке оставалось совсем немного до окончания срока. Парень был умный и хваткий, в меру хитер, чем и сумел завоевать не только уважение заключенных, но и умудрился получить относительную свободу от начальника колонии. Начальник умел ценить трудолюбие и смышлёность, а как специалист парень его устраивал, тем более электриков толковых здесь не было. Помимо электричества Михаил разбирался во многих технических вопросах.
Уже полгода Михаил жил в поселке, имел свой небольшой дом и немудренное хозяйство. У него была работа, которая в принципе ему нравилась и ему платили, хоть и небольшую, но все же зарплату. Все это позволяло радоваться жизни даже в таких условиях. Парень умел чинить бытовые приборы, чем снискал любовь местных женщин. Да и в привлекательности ему не откажешь, среднего роста, поджарого телосложения с сильными руками. Зеленые глаза, обрамленные густыми ресницами, делали его красавцем. Так что женским вниманием обделен он не был.
В поселке он много с кем общался, но по-настоящему сблизился только с Толиком Измайловским. Тот был из местных, всю свою жизнь прожил в этих местах. Эти двое очень подходили друг другу по характеру. Михаил умен, изворотлив, по-житейски хитер и до глупости храбр. Ко всему, очень любопытен, все ему интересно посмотреть, пощупать, попробовать. Это обстоятельство в прошлом и привело его на скамью подсудимых. Нельзя сказать, что это сильно изменило Мишкин характер, его любопытство и теперь частенько приводило к серьезным и опасным ситуациям.
Толик же рассудительный, осторожный, спокойный, но в то же время, как и Михаил, любопытный до крайности. Может быть поэтому они и сблизились. В поселке его считали за ученого, может из-за огромного количества книг в избе. При любой возможности Толик скупал книги, подчас без разбора. Что-то покупал, что-то менял, что-то дарили. Многие знали, хочешь сделать Толику подарок, дари книгу и не важно какую, даже словарю тот будет рад. А, сколько местных легенд и историй он знал…
Однажды, душным вечером, Михаил, после работы, приготовил простой ужин из жареной картошки с яйцами и грибами и собрался было поесть и лечь спать, как в гости зашел Толик. Михаил пригласил друга за стол, обрадовавшийся хорошей компании. Как водится, на столе появилось спиртное, Толик принес с собой настойку на диких ягодах. Выпив и закусив, друзья завели неспешную беседу; о погоде, о ценах на продукты, о подвыпившем дядьке Савелии, который свалился с крыльца и сломал себе руку, о возобновленном строительстве БАМа. Однако Михаил скоро заскучал.
– Толян, ну расскажи сказку, какую-нибудь, – попросил Мишка.
– Рассказать можно, да только не сказку. Это чистая правда, да и сейчас это происходит вновь и вновь, – ответил мужчина, разливая настойку.
– Валяй, – согласился Мишка залпом осушая рюмку.
– Как ты знаешь, места эти древние, глухие, много народа здесь пропало и пропадает по сей день. Можно сказать, что кто-то заплутал, а кто-то зверю попался, но не все так просто. Вот этой зимой пропали охотники, да ты их знал – Пашка Шумской и Федька Безглазый. Ушли на охоту и пропали. Ух, как их искали, но ничего. Ни тел, ни оружия не нашли, как в воду канули. Если б заключенными были, то бы беглыми объявили и розыск серьезны был, но они-то местные и не в первый раз на охоту отправились. Здесь они выросли, каждую заимку знали, не раз в поисковых командах были, но пропали. Местные бабки сразу заявили, мол, на тракте сгинули. Понимаешь, почти двадцать лет назад мой отец вот так же бесследно исчез, там, на тракте.
– На тракте? – Удивился Мишка.
– Да, который еще при Екатерине второй строили. Он так и называется «Екатерининский тракт». А еще «Государева дорога», «Великий кандальный путь» или «Дорогой слез и горя». В те времена через всю страну прокладывали дорогу на Колыму, как сейчас на Амуре. Только сейчас строят, по большей части, романтики-энтузиасты и охотники за «длинным рублем», а тогда обычные каторжники. Их и гнали потом по этому тракту. Не все дошли до конца, многие гибли по дороге, ведь среди них были и старики, и женщины и даже дети. Власть никого не делила на богатых и бедных, не смотрели и на происхождение, в кандалах все равны. Тех, кто падал замертво, отстегивали от общей цепи и наскоро хоронили прямо тут же, не отходя далеко, и шли дальше. То есть, весь тракт – это сплошное кладбище.
– Да, я уже слышал об этом. Здесь каждый мальчишка это знает.
– Не перебивай. Так вот, лет семьдесят назад приключилась странность. Оно может и раньше было, только никого не осталось из тех, кто бы помнил стародавние времена. Сам знаешь, как здесь – если кто и знал что, то помалкивал. Но не об том сейчас речь. Недалеко отсюда проходит участок того самого тракта и там, окромя дороги, остались несколько уцелевших, но пришедших в негодность, зданий. Одно напоминает таверну или гостиницу, а второе простой деревянный барак. И там же, в метрах двадцати от тракта вполне современное, добротное, бревенчатое здание. Вот в этом то домике и остановились, однажды, на ночлег охотники из соседней деревни. Дело зимой было. А семьдесят лет назад зимы были о-го-го. Разложились значит они, печку стопили. Поужинали и вроде как спать собрались. В избушке были пара окошек, одно из которых выходило на тракт. Лежат значит охотники, байки травят и вдруг слышат шум снаружи какой-то, как будто голоса мужские. Мужики, а их было трое, замолчали и стали прислушиваться. Голоса грубые такие, а что говорят не разобрать. Следом за голосами они услышали звон цепей, да такой громкий, как будто кто-то ими гремел. Один из охотников, самый молодой прильнул к окошку, выходящему на тракт и стал наблюдать. Сначала был только звук, а через минуту из-за туч вышла полная луна и осветила окрестности.
По тракту клубился туман, и сквозь него охотник увидел людей. Люди шли колонной, руки и ноги их закованы в кандалы, они-то и гремели. Тут же рядом с колонной на лошадях были и конвоиры, они время от времени что-то выкрывали, видно подгоняли несчастных. Одежда на каторжниках обветшала, на ком-то вообще рваные тряпки, а на конвоирах мундиры старинные.
У молодого охотника буквально волосы зашевелились, когда один из стражников повернул голову и уставился прямо на него. В ужасе от отступил назад и наткнулся на друзей, они тоже это все видели. Через некоторое время колона дошла до деревянного барака и скрылась в нем. Постепенно все стихло, только туман по-прежнему клубился.
– Ты, что плетешь? Только подумай, откуда зимой туман?
– Вот то-то и оно. Охотник внезапно сорвался с места и выскочил на улицу. Оставшиеся в избе не рискнули идти за ним, чувствовали, что-то не ладное творится. В окно они видели, как парень побежал сначала к тракту. А потом к бараку. Охотники поняли, что стали свидетелями того, что не предназначено для их глаз. То, что произошло дальше, преследовало их до конца жизни. Их молодой товарищ вдруг остановился, прислушиваясь к чему то, а потом рванул обратно к избе и вид у него был испуганный до смерти. За ним была погоня, его преследовали призрачные конвоиры. Один из них взмахнул кнутом, и охотник упал на снег прикрыв голову руками. Парень лежал на снегу, а к нему приближались мучители, и вдруг все стало полупрозрачным и в миг все исчезло. На глазах мужиков их товарищ просто растворился в воздухе, не стало и конвоиров, и тумана.
Наутро охотники обыскали все вокруг, но ничего не нашли, даже капли крови и обрывка ткани. В деревне им сначала конечно не поверили, но все же охотники были людьми серьезными и уважаемыми и такими вещами не стали бы шутить. Со временем их рассказ подтвердился – многие местные охотники не раз наблюдали эту сцену, но старались не распространяться по этому поводу. Некоторые безрассудные личности испытывая судьбу выходили на тракт и, так же, бесследно пропадали. Все происходит одинаково в каждое полнолуние. Вот и отец пропал там в полнолуние. Был он с друзьями, ходили по ягоды летом, да подзадержались. До поселка идти еще прилично, а уже поздно, вот и решили они заночевать в той избушке. Уже стемнело, и отец немного отстал от друзей и видел впереди только свет в окне старой избушки. Он спешил, как мог, но из-за небольшой хромоты быстро идти не получалось. Внезапно опустился туман и загремели цепи, но отец был уже на тракте и просто не успел. Он исчез на глазах товарищей. Его конечно искали, но безрезультатно.
– Вот такая сказка брат, – закончил Толик с грустью.
Он разлил еще настойки, и они выпили не чокаясь.
– Ты сам-то в это веришь? – Насмешливо спросил Михаил. Он конечно знал, что отец Толи пропал, но обстоятельств не знал.
– Верю, – серьезно ответил тот.
– А давай проверим. Завтра, как раз полнолуние. Ты знаешь дорогу? – С азартом предложил Мишка.
– Дорогу знаю, но может не стоит? – Неуверенно сказал Толик.
– Стоит, стоит, – уверил его друг. – Или ты боишься?
– Не боюсь, а опасаюсь. Я, лет семь назад, сам все видел. Правда испугался и отключился, – добавил Толик смущенно.
– Вот и решено, завтра пойдем посмотрим. – Ответил Миша.
Друзья встретились после обеда и, захватив корзинки, отправились в лес в сторону тракта. Насобирав ягод, а год тот богат был на ягоды и грибы, Мишка с Толиком пошли к тракту. Толик шел уверено среди непролазной чащи, но тут бесконечная тайга расступилась, и они вышли на открытый участок. Впереди виднелась изба, о которой рассказывал Толик, чуть левее старый деревянный барак и еще пара зданий. Подойдя ближе, Михаил стал осматриваться.
– Странно, как-то, тракт совершенно новый, как будто за ним смотрят, – протянул удивленно Мишка. – Да, ты сам посмотри.
Толик был встревожен, однако не мог не заметить, тракт и впрямь был, как новый. Ему, вообще, эта затея уже перестала нравилась.
– Пойдем, барак посмотрим, – предложил Михаил. – Может найдем что интересное.
Товарищи пошли к бараку, не обращая внимания на подступавшие сумерки. Они вошли в барак. Внутри, тот оказался вполне обычным, правда здесь воняло чем-то тухлым, немытыми телами и сыростью. По периметру стояли нары в два этажа и небольшие шкафчики. Всего они насчитали тридцать шесть пар нар и двадцать шкафчиков. Мишка, не скрывая изумления, подошел к ближайшим нарам. Грубое белье, полуистлевшая тряпка заменявшая одеяло, сгнившая подушка. Все это должно было давно истлеть, но нет же. Ситуация казалась нереальной.
– Ты это тоже видишь? Или у меня глюки? – Изумленно спросил Михаил. – Такого просто не может быть. Сюда никто не заходил последние сто лет.
– Я тоже вижу. – Ответил Толик
– Посмотри, – указал на что-то Мишка.
На шкафчике стояла миска с остатками еды.
– Баланда, – тихо прокомментировал Толик. – Невероятно. Они как будто только что ушли.
Друзья вышли из барака и направились к другому зданию. В здании было всего две комнаты, в одной стоял стол и несколько стульев. Мебель выглядела не старой рухлядью, а крепко сколоченной. На столе пыльная бутылка, несколько рюмок и игральные карты. Карты были весьма необычные, такие сейчас не выпускают.
– Смотри, – беря в руки колоду, сказал Мишка.
– Похоже старинные. – Сказал Толик
– Думаешь ценные? – Спросил Михаил, тасуя колоду привычным движением.
– Оставь, – коротко ответил Толик и вышел.
Выйдя из здания, он закурил. Мишка все еще оставался внутри. Тем временем почти совсем стемнело, а Михаил все не выходил. Он бродил по комнатам, поражаясь сохранности предметов.
– Миш, пошли. Темнеет, а нам еще до избы добраться надо. – Громко позвал Толик.
– Иду.
Через несколько минут друзья уже шагали к избе. Они почти дошли, как появился туман и стало очень холодно.
– Быстрее, шевели ногами, – грубо скомандовал Толик. Он был испуган.
Бегом они достигли избы и мигом заперли дверь. Было тихо, казалось слышно, как их сердца стучат с бешенной скоростью. Мужчины подошли к окну. Ночь была ясная и луна светила в полную мощь. Тишина давила физически.
– Фигня, какая-то, – зло бросил Мишка и направился к двери.
– Стой! – Едва успел крикнуть Толик.
Михаил вышел на улицу. Он с наслаждением вдохнул холодный ночной воздух и едва не поперхнулся. В метрах сорока от него по тракту колонной шли люди. Старики шли молча, молодухи рыдали, дети тихо плакали, но все продолжали идти, гремя кандалами. Колону сопровождали конвоиры на лошадях. Все они были какие-то полупрозрачные, можно было сквозь них рассмотреть деревья по обочинам.
– Господи, спаси и сохрани! – Вырвалось у Мишки. Он в страхе отступил к избе.
Вся колона смолкла, и они уставили на Михаила. Двое конвоиров тоже развернулись и посмотрели на незваного гостя. От их взгляда у Мишки все похолодело внутри, а сердце едва не выпрыгивало из груди.
– Сбежал! Беглый! – Разнеслось по округе. Конвоир спешился и направился к перепуганному парню. Мишке было жутко даже смотреть, как полупрозрачная фигура с пустыми глазницами приближается к нему. Отовсюду ему слышался шепот: «беги, прячься, спасайся!». Он не раздумывая кинулся к избе. С трудом открыв дверь, он влетел внутрь. Вдвоем они смогли вставить тяжелый засов в пазы и запереть дверь.
– Я, вроде, слышал, что без приглашения эти войти не смогут. – Неуверенно и тихо сказал Мишка. – Что делать будем?
– Молиться, – тихо ответил Толик.
Друзья стали молиться, читая молитвы, какие знали или помнили, а их было ничтожно мало. Тем временем на улице что-то происходило. Жуткий конвоир позвал своих, и они стали ходить вокруг избы, заглядывая в окна. Мертвые лица скалились и щелкали челюстями. Вскоре они стали ломиться в дверь и окна. В голове то и дело раздавался чужой голос: «пусти нас!», да так жалобно, что они едва не дрогнули. От двери уже летели щепки.
– Как думаешь, дверь устоит? – Спросил Толик.
– Не знаю, – честно ответил Мишка. Он еще никогда не сталкивался с мертвецами, ломящимися в дверь, раньше он считал это сказками. Теперь из-за него и его самоуверенности они в смертельной опасности. И тут он вспомнил о соли. Обычной поваренной соли. Он как-то слышал, что соль не дает нечисти войти и защищает от них. В избе, на полке, стояла початая пачка каменной соли. Он рассыпал соляную дорожку под окнами и перед дверью – хоть какая-то защита.
– На всякий случай, – прокомментировал Михаил.
За дверью раздавались крики и вопли, от которых леденела кровь. Казалось, этой ночи не будет конца.
Вся эта какофония продолжалась почти до утра. С первыми, предрассветными лучами солнца все стихло. Конвоиры и арестанты растворились в воздухе, как будто их и не было никогда. Когда совсем расцвело мужчины вышли на улицу и закурили.
– Я виноват, прости меня, брат. Мы чуть не пропали из-за моей глупости. – Сказал, смотря куда-то вдаль, Михаил.
Толик ничего ему не ответил. Он думал о чем-то своем.
Мужчины по-быстрому собрались и пошли домой. Вот только ягоды выбросили. Их корзины всю ночь оставались на улице у порога избы, а наутро сочные, спелые плоды были найдены гнилыми. Вот и гадай теперь, откуда взялись эти призраки и почему свежие ягоды пропали.
Когда они подошли к поселку, Толик спросил друга:
– Теперь ты мне веришь? – Мишка молча кивнул головой. – И лучше побрей голову.
Простившись с другом, Михаил пришел домой. Едва войдя в комнату, он наткнулся на старое зеркало. Из зеркала на него смотрел абсолютно седой мужчина.

8 января 2018 года