Пролог
«Война – это великое дело для государства, это почва жизни и смерти, это путь существования и гибели. Это нужно понять.»
Сунь-Цзы «Искусство войны»
«У каждой истории есть свое начало и свой конец. Так уж устроен этот мир, где суть ценностей строится на двоичной системе исчисления. Все остальное это лишь тень от их проекции. И это не изменить, не оспорить и не переделать себе в угоду. Конечная точка начала всегда будет в конце. В конце пути, в конце жизни, в конце всего».
Сейчас подумала об этом и мне стало страшно, так страшно, как никогда до тех пор. Что если конец моей истории будет и моим концом. Не таким, как я планировала, а именно моим. Совсем скоро наступит осень — но она будет не для меня. Созреют в саду, около нашего еще не существующего дома, мелкие, но сладкие яблоки — но я их не попробую, не пройдусь по узким и старым улицам, не обниму вековое дерево, не пробегусь по утренней росе, не услышу шороха осенних листьев под ногами, не признаюсь еще раз такому родному для меня человеку, что люблю его. Миллион несказанных слов, тысяча пропущенных рассветов, сотня непрощенных врагов, десятки не встреченных друзей. Одна непрожитая до конца жизнь. Моя жизнь. Разве этого мало? Нет — это слишком много чтобы выйти из-под контроля «долго и счастливо» и исчезнуть, как будто меня не существовало вовсе. Черт побери, это моя история и конец ее я придумаю сама.
Шум двигателя заставил меня отложить блокнот и карандаш на пассажирское сиденье. В десяти метрах от меня, в облаке пыли остановилась патрульная багги. Вы еще кто такие?
Пулемет наверху рамы был направлен на мою машину. Человек сидящий за ним чувствовал себя уверенно, а четкие, доведенные до автоматизма движения не оставляли сомнений, что стрелять ему приходилось, и не раз. Водитель, напряженно глядя в мою сторону и не глуша двигатель, остался на месте, а из багги выскочили два автоматчика со старенькими М-16, оружие серьезное, но требующее ласки и ухода. Пять столетий, конечно, могли отрицательно сказаться на их работоспособности, но раз их держали в руках, значит не для того, чтобы попугать. Бойцов было определить сложнее, одеты так себе, (у одного даже сапоги отличались) на лицах маски, на глазах защитные очки. Они могли, конечно оказаться людьми Саддаха, это его территория, но у меня с ним была договоренность.
Пока я размышляла один из автоматчиков, который в разных сапогах, взяв меня на прицел, опустился на колено, а второй подбежал к моей машине и громко хлопнув по капоту что-то прокричал. Его жест стволом автомата «выходи» я поняла лучше, чем слова. Ладно, выйдем пообщаемся с местным населением. Показав через лобовое стекло свои руки, я, кивнув, медленно открыла дверь машины и так же медленно выбралась наружу. Солнце только поднялось из-за дюны, освещая унылый ландшафт разрушенного города, почти полностью засыпанного песком. Через час здесь будет как на сковородке.
- Руки за голову, - парень, что приказал мне выходить был явно на взводе.
- Может объясните в чем дело? – Мой спокойный голос вывел его из себя еще больше. Он явно был под каким-то наркотиком, слишком дергано и нагло себя вел, с такими вести переговоры себе в убыток. – У меня договор с вашим Претором. Он заверил, что…
- Закрой пасть, сука, - рявкнул он, держа меня на мушке и одновременно осматривая салон моей машины. Ничего, вернее никого, не найдя он радостно крикнул своим компаньонам. – Парни, она одна. Вот это пруха.
- Урей, узнай кто она, - крикнул второй парень с автоматом.
- Заткнись, Яха! Мне насрать кто она и откуда. В кое то веке Превеликий послал нам удачу, и я ею воспользуюсь, даже если все демоны Махреба встанут у меня на пути. Да за такую красотку на рынке в Джавахети нам целую гору лееров отсыпят. Держите ее на прицеле. – Урей убрал автомат за спину и вынул из ножен на боку кукри. Ох, зря он это сделал, ох зря. – Ну-ка, куколка покажи себя.
- Но Саддах… - в голосе Яхи послышались нотки неуверенности.
Я, скрестив руки на груди, спокойно ждала разрешение внутреннего конфликта. Теперь, когда стало понятно чьи это люди, мне это даже доставляло удовольствие.
- Саддаха здесь нет. Я как-нибудь найду аргументы чтоб его задобрить.
Да, наркота парню видимо совсем отключила мозг. Претор Саддах, лидер Пустынных Рейдеров Западного Порубежья не отличался, от множества ему подобных главарей, вспыльчивым нравом и жестокостью, но люди, которые его огорчали, исчезали навсегда.
- Что стоишь? Раздевайся. Хочу оценить нашу находку во всей красе, так сказать. – Урей стянул вниз маску и снял очки. Редкая растительность на лице не скрывала его глупой улыбки, а в расширенных зрачках читалась похоть.
Неопределенно пожав плечами, я сняла куртку и бросила ее на капот. Мои глаза неотрывно следили за каждым из бойцов сквозь полуопущенные веки. Расстегивая рубашку, я, как бы невзначай бросила взгляд на Урея. Его пристальный взгляд направленный в обозначившийся вырез говорил о том, что наживка пришлась по вкусу. Кокетливо откинула косу назад, и она, упругой плетью цвета меди, ударила меня по спине. Пора.
- Хочешь потрогать? – Улыбка у меня на лице и томный взгляд довершили дело. Рыбка заглотила крючок.
Урей сделал судорожное глотательное движение. Предвкушая неземное наслаждение, он решительно направился ко мне. Грубейшая ошибка с его стороны. Теперь он оказался на линии обстрела между мной и командой прикрытия. Его рука потянулась к моей груди, но вместо мягкой, податливой сладости пришла острая, пронзающая мозг боль. Порыв Ветра Ломает Дерево. Никто не заметил моих движений, последствия их почувствовал только Урей. Его правая рука повисла плетью вдоль тела, выбитый плечевой сустав скорее всего горел огнем. Удар, как я и рассчитывала, развернул Урея на пол оборота, всю остальную работу за меня доделали рефлексы – его левая рука метнулась к месту боли. Мне осталось только, без особых усилий, зафиксировать ее. Теперь он душил сам себя одновременно выполняя роль шита. Нож из его руки чудеснейшим образом оказался между глаз пулеметчика и тот, ничего не поняв, исчез внутри багги. Автомат болтавшийся за спиной Урея теперь перешел в мое личное пользование и думаю, что против этого не помогли бы никакие аргументы.
- Бросьте оружие и ложитесь лицом вниз, может быть останетесь живы, - я могла бы для убедительности выстрелить очередью в воздух, но шум мне был совершенно не нужен, эти шакалы и так переполошили всю округу. Пока они выполняли мою команду я, насколько могла ласково, шептала на ухо рычащему и шипевшему от боли Урею. – Давай, миленький, не подведи меня. Не вздумай упасть в обморок иначе случится худшее из того, что вы можете себе вообразить. Если понял меня просто кивни, а не скрипи зубами. Сами виноваты. И веди себя тихо.
Кивок последовал незамедлительно. Хорошо. Наконец-то он был в состоянии соображать.
Солнце уже начало припекать, и рубашка у меня на спине стала пропитываться потом. Да, день обещал быть жарким. Нужно было заканчивать этот спектакль.
- Насколько я поняла вы люди Саддаха. Почему напали на меня, он приказал или по собственной инициативе? - Мой подопечный дернулся. – Урей стой, как стоишь, вопрос был не к тебе, с тобой мы уже поговорили.
- Не убивай нас, госпожа, - заговорил лежащий на песке водитель. Яха лежащий рядом старался кивать, насколько это было возможно, после каждого его слова. – Я Харик, племянник Саддаха. Мы простые разведчики, патрулируем окрестности и ищем древние артефакты. Мы уже дней десять не были в Крепости и не знали о ваших с претором договоренностях.
- Я же пыталась объяснить.
- Это Урей, он…
- Я поняла. – Ткнула Урея коленом в зад. – Ну, что сын шакала? Наверное, думал, что со всеми долгами рассчитаешься. «Звездная пыль» стоит недешево.
Он что-то пробубнил и, как-то резко, обмяк. Я не стала ему препятствовать. Сдернула с его плеча автомат, а самому позволила упасть, пользы от него уже не было, как и необходимости прикрываться им. Все противники лежали у моих ног без оружия. Я какое-то время еще размышляла и наконец сказала:
- Ладно, парни, можете ехать. В происшедшем виноваты вы и думать, как утрясать вопрос с убитым и покалеченным тоже придется вам. Вы могли это остановить, но предпочли пойти на поводу у некомпетентного человека. Вы не только сами облажались, вы подставили под сомнение слово вашего сюзерена, данное им третьему лицу. Убить вас было бы не самым плохим решением, но я не стану этого делать. Не сегодня. Надеюсь никогда вас больше не увидеть. Надумаете вернуться в живых не оставлю никого. Ангел никому не дает второго шанса, так что вам повезло.
При последних словах, лежащие на песке бедолаги вздрогнули, переглянулись и недоуменно уставились на меня. На лицах у них, даже через маски, читался страх. Если уж быть до конца откровенной, то они были в ужасе. Не от моих угроз, нет. Мое имя, вот что их испугало. Конечно они меня не знали, но слышать обо мне им явно приходилось и не раз.
- Вы меня услышали?
- Да, госпожа, - они вскочили, как по команде и с опаской подошли забрать начавшего приходить в себя Урея. – Извини, госпожа, если бы мы знали…
- Пошли прочь.
Подхватив своего незадачливого товарища и затолкав его в багги, они собрали разбросанное оружие и через минуту машина, оставляя за собой клубы пыли, на предельной скорости неслась на восток, туда, откуда взошло безжалостное солнце. Я стояла и смотрела им вслед, пока пыль не стала оседать, оставляя после себя только колышущуюся дымку нагретого до предела воздуха. Наконец я, устав от лицезрения пустоты, повернулась и взяв с капота свою куртку забралась в еще прохладный салон своего джипа. Вытерев тыльной стороной ладони пот со лба, я с минуту сидела неподвижно, переосмысливая случившееся, а затем, улыбнувшись какой-то своей мысли, потянулась за заскучавшим блокнотом и карандашом.
«В «пустой земле» не место героям во плоти, здесь нужно быть бескровным камнем, ибо только камням удается стать частью пейзажа. Как-то по-другому и не скажешь. Хотя, может быть я не совсем понятно выражаюсь и в моих словах кому-то померещится завуалированный подтекст – это не так. Я прекрасно понимаю, что на основании опыта сотен поколений выразить свои мысли довольно сложно и дано не всем. Лишь единицы способны четко и целостно поделиться своей точкой зрения на, казалось бы, простые вещи. А, впрочем, и им это удается, наверное, только потому, что они не задумываются над собственной нелогичностью, или, вернее, не боятся оставить незаполненными логические дыры, которые пытаться выразить простым и понятным языком совершенно бессмысленно. Я это понимаю и не стремлюсь к тому чтобы мои записи расценивались, как какие-то научные изыскания, это всего лишь то, что сидит во мне и постоянно ищет выход наружу, в поисках своей свободы, а как это воспринимать упирается в вопрос выбора.
Да. Свобода, вот о чем я люблю размышлять, хотя это понятие в больше степени субъективное. Слово «свобода» лишь указатель на нечто, которое каждый человек наполняет собственным содержанием. Однако если слово имеется, значит у него просто обязан быть смысл. И этот смысл есть - это слово для внутреннего употребления. Только внутри мы можем быть свободны! Свободны от навязчивых мыслей, которые стирают границы между гармонией и хаосом, от страха, что пожирает наши чувства, как хищный зверь, превращая нас в бесхребетное стадо, от ненависти и зависти, которые камнем висят на наших шеях, не давая возможности расправить окостеневшие крылья и полететь.
Посмотрите, как прекрасен восход солнца. Распускающийся цветок дарит вам красоту, наполняя каждую секунду огромным потоком энергии. Настолько огромным, что пытаться поделиться им будет похоже на попытку расплатиться стаканом воды за выпитое море. А вся Вселенная - это распускающийся цветок сюжетов, который у нас есть уникальная возможность наблюдать. И в этом есть свобода. Свобода и жизнь, без всего, что калечит нас, превращая наше существование в ад на земле. И ведь от нас требуется самая малость, принимать красоту момента, время от времени подставляя горшок к солнцу или обеспечивая полив. И эта свобода настоящая и одинаковая для всех, кто желает её приобрести.
На память мне пришла одна история, больше похожая на легенду или притчу, кому как удобней ее воспринимать: «Один человек совершил преступление. Его поймали и привели на суд к королю. За его деяние полагалась смертная казнь, но король предложил ему самому выбрать свою судьбу: либо быть повешенным, либо попасть за большую, черную, страшную стальную дверь. Преступник подумал и выбрал виселицу.
Когда на шею ему накинули петлю, он вдруг сказал:
- Мне стало любопытно: что там, за той дверью?
Король рассмеялся:
- Да вот, понимаешь ли, забавная штука получается. Я всем предлагаю этот выбор, и все выбирают виселицу.
- А за дверью-то что? - допытывался преступник. - Я все равно никому не скажу, - добавил он, указывая на петлю.
Помолчав, король ответил:
- Там свобода. Но люди так боятся неизвестности, что предпочитают ей веревку.»
Все дело в вопросе выбора и в четком представлении того, чего ты хочешь.»
* * *
- Валькирия, ответь Страннику. Приём.
Видимо я заснула. Звук радиостанции вернул меня к действительности. Все еще находясь во власти сна я непонимающе вертела головой. Всё тело затекло, липкий пот неприятно проступал сквозь одежду, было трудно дышать и это не отпускало меня в реальность, создавая ощущение близкое мухе, запутавшейся в паутине.
- Валькирия, как слышишь меня? Приём.
Я инстинктивно протянула руку в сторону откуда шел голос и взяла с приборной панели радиостанцию.
- Слышу тебя, Странник, - сказала я, щелкнув переключателем и голос мой рассмешил меня, окончательно расставляя всё на свои места. – Как обстановка? Прием.
- Цель проследовала мимо меня, минут через тридцать – сорок встречай. Колонна из трех броневиков. Мишень во второй машине. Как поняла? Прием.
- Поняла тебя, Странник. Три машины, цель во второй. Прием.
- Не лезь на рожон, мы движемся следом, так что прикроем в случае чего. Прием.
- Принято. Отбой.
Я открыла дверь и выбралась из духоты автомобильного салона. Несколько раз присев, разминая затекшие конечности, я отстегнула с ремня фляжку и глотнула живительную влагу. Вода была теплой, но и то хорошо, что она была. С пустыней шутки плохи и бороться с ней бесполезно, потому что пустыню никогда не победить, как бы ты не старался. Все, что ты можешь это только сопротивляться, обманывать и притворяться, чтобы в конечном итоге незаметно стащить у нее свою же собственную жизнь, которую, как она себе вообразила, уже заполучила.
Солнце уже было высоко и жарило немилосердно. Унылый пейзаж дополнился появившимся как будто из ниоткуда перекати-полем. Он, подгоняемый ветром, прошуршал мимо меня оставив на песке замысловатые следы, похожие на древние иероглифы, но и они тут же исчезли заметенные рыжей пылью.
Я очень люблю открытые пространства. И не имеет значения, что это – равнина, степь, пустыня или море. Ощущение безграничности и величия, которое приходит, когда ветер хозяйничает, не встречая преград на своем пути, когда свет не искажается тенью, рождает чувство полной свободы. Наверное, пришло время рассказать о ней.
Часть первая. Путь к Свободе
«Согласно «Законам войны», первое – длина, второе – объем, третье – число, четвертое – вес, пятое – победа. Местность рождает длину, длина рождает объем, объем рождает число, число рождает вес, вес рождает победу.»
Сунь-Цзы «Искусство войны»
Гексаграмма 1 (Цянь)
Творчество: «Большие возможности хороши, когда ими пользуются»
Свист ветра в ушах. Раньше я часто слышала этот звук, но не придавала ему какое-то значение. Это было скорее дополнением к гамме других звуков, более важных, своего рода фоновым сопровождением к основной партии. Тогда он звучал односложно, всего пара нот, то сейчас он уже походил на мелодию, перебивая все остальные звуки, кроме, разве что, монотонного стука в висках, который, казалось, задает ритм этому странному мотиву. С каждым шагом музыка становится все громче и четче, наращивая звук и убыстряя темп. Ноги несут сквозь пространство, оставляя лишь шипящий след в воздухе. Прерывистое дыхание. Только бы хватило сил. Кровь вперемешку со слезами течёт по щекам. Осталось чуть-чуть. Совсем чуть-чуть. Я должна добежать! Должна! Руки касаются гладкой стеклянной поверхности. Прыжок. Скрип старого ржавого каркаса. Резкий вздох. Свет луны бьёт в глаза. Переводя дыхание оглядываюсь назад. Никого. Улыбка впервые за несколько дней появилась на моих губах. От напряжения рана в боку вновь открылась, струйка крови потекла по моему бедру. Неважно. Отрываю еще один кусок ткани от своей рубахи и зажимаю им рану. Еще одна небольшая перебежка. Успела. Хрип сменяется кашлем. Снова усмехаюсь и ложусь спиной на бетонную плиту, и она пронизывает меня кладбищенским холодом.
Если ты не управляешь ситуацией, то ситуация управляет тобой. Для меня эта позиция предельно ясна и понятна. Я не искала виноватых в произошедшем, ведь все, что случилось, есть правильно и не требует объяснений или разграничения на хорошо или плохо. Жизнь такая, какая она есть и другой у меня уже не будет.
Однажды, будучи еще маленькой девочкой я гуляла по лесу со своим отцом и увидела такую картину. Одна мошка, из тех, что кружились вокруг меня, попала в паутину. Попала и попала, но мне стало интересно, почему она не двигалась. Когда же к ней подполз паук, почти наступив на нее, она вдруг сделала усилие и вылетела. Что это? То ли, паук сам снял паутинку, которая держала муху, наступив на одну из ее нитей, то ли это провидение свыше, но муха выжила потому, что не дергалась, когда оказалась в паутине. Я поведала об этом отцу, а он посмеявшись потрепал меня по голове сказал: «Все наши беды – это результат неправильных действий. В каждой нелепой ситуации нужно сохранять выдержку и ясный ум.» Выдержку и ясный ум. Много лет спустя Хранители учили нас чему-то подобному. Теперь я думаю о том, что, если бы мои действия не были столь выдержанными может все сложилось бы иначе. Да, скорее всего, я была бы уже мертва, но, возможно, были бы живы люди, которые мне не безразличны. Никчемные мысли. Теперь уже не важно, как бы это было. Все сложилось так, как сложилось и это единственная правда в данной ситуации.
Гексаграмма 2 (Кунь)
Исполнение: «Пока успех не наступил, можно извлечь пользу даже из его ожидания»
Каждая история должна с чего-то начаться, каждая история должна иметь свое окончание и в каждой истории есть то, что нужно рассказать и то, о чем лучше и не вспоминать. Эти грани слишком иллюзорны и каждый пункт можно смело поставить под сомнение на право существовать где-нибудь еще кроме твоей головы. Если следовать этой теорией, тогда и рассказывать вроде бы не о чем. Странное дело, но от таких мыслей становится грустно и смешно одновременно. Такая вот дилемма. Интрига во всей своей красе. Обычный конфликт с внутренними демонами обычного рассказчика. Но если копнуть чуть поглубже, то суть вопроса крутится вокруг одной точки. Все не важно в этом мире, кроме важного, но и важное тоже не важно. Блуждая по многочисленным уголкам своей памяти я так и не смогла определить, что же для меня важно. Жизнь? Борьба за выживание? Смерть? Любовь? Нет ответа. Все это важно и не важно одновременно, потому что не имеют под собой никакой основы. Бесхребетность наших действий и бездействий иррационально законам Вселенной, в которой мы заключены, как в сфере, без права выбора и без права прекратить эту абсурдную во всех отношениях игру, в которой на кону только два призовых сектора – это жизнь и смерть. Делайте ваши ставки. Не важно, что выпадет. В конечном итоге проигрываю все. Истинно ли такое суждение, но это точно тот крест, который изначально был уготован человечеству. Пытаясь определить и объяснить природу протекающих в мире процессов, мы раз за разом направляем свой взор на осмысление запредельного. Человечество в любом случае осознает всё, что ему положено знать, но будет ли это мирным пониманием или горьким сожалением на руинах очередной исчезнувшей цивилизации. Кто знает...
Истории о конце света имеются практически во всех мифологиях, у всех народов. Людям всегда было любопытно — что там, за тёмным занавесом. Тем более что окружающая жизнь, как я и говорила, наглядно убеждает любого здравомыслящего человека: вечности нет, всё конечно! В религиозных системах понятие «постапокалипсис», как правило, отсутствует напрочь. Ну какая там может быть жизнь после Рагнарёка или Армагеддона? О существовании на развалинах цивилизации люди задумались всерьёз лишь после начала того, что произошло почти пять веков назад. День Огненных Стрел стер с лица Земли прошлую цивилизацию и основал совсем другой, новый мир.
«Чем гуще трава, тем легче косить.» Эту фразу сказал Аларих, легендарный готский вождь, заставивший содрогнуться гордый Рим. В ядерной войне жители всех без исключений крупных городов стали этой самой травой. Около семидесяти процентов населения Западной, Восточной Европы и Северной Америки составляли жители крупных городов и их пригородов. Основной удар пришелся именно в эти районы. При обмене массированными ядерными ударами они были обречены на немедленную смерть. Численность людей, испарившихся, сгоревших, погибших при завалах или нахватавшихся смертельной дозы облучения исчислялись семизначными цифрами. Не мне судить тех, кто мастерил своими планами машину разрушения, их давно уже нет в живых, так же, как и того, что она должна была разрушить.
Многие города превратились в пыль, погрузились на дно новых морей или стали безликими островками посреди бескрайних пустынь. Выжили в основном страны третьего мира, но и здесь были потери среди населения. Небольшой пустяк, как разгерметизация военных лабораторий, производящих бактериологическое оружие. Какой-то очередной супергрипп, в сотни раз смертоносней печально-известных испанки, холеры и чумы, оказавшись на воле, прошелся хорошо отточенной косой по областям далеких от всеобщего хаоса.
История тысячи поколений превратилась в прах в одно мгновение. А серия последовавших за этим катаклизмов навсегда изменили эту планету. Теперь здесь все по-другому. Другие страны, другие города и другие мы – люди. Старый мир рухнул, а остатки разрозненных, но уцелевших народов начали строить новый храм жизни на его костях. Лучше бы они этого не делали. Почему? Не спрашивайте меня, на этот вопрос вам не ответит никто. Начало было положено уничтожившим три четверти населения планеты концом. Беспрецедентный случай в беллетристике. Хаос, ложь, смерть. Все вернулось на круги своя.
Никогда не верьте тем, кто говорит, что войны сейчас нет. Особенно если это говорят люди, наделенные властью. Вся история существования человечества написана лязгом мечей и брони, свистом стрел и пуль, грохотом бомб и снарядов. Война настолько прочно вошла в нашу жизнь, что ее смело можно считать одним из атрибутов всего человечества, проявляющегося в различных аспектах его бытия. Война есть всегда, каждый день, каждый час, каждую минуту. Даже если вам кажется, что все хорошо: светит солнце, поют птицы, все вам улыбаются – не верьте – это ловушка, расставленная реальностью с целью заполучить вашу жизнь. Война не прекращается ни на миг, потому, что, если это произойдет – мир рухнет. Она у нас в крови. Мы так запрограммированы. Дряхлая старуха с косой, как прежде, вершит судьбами людей. Ее воинственный клич стучит набатом в нашей груди, течет по нашим жилам, пропитывает нас воздухом, которым мы дышим. Мы рождаемся с одной мыслью – убивать. И не важно кого. Посторонних или себя. Цель у каждого своя.
Война прочно укоренилась в нашем сознании. Прочно и надолго. И что самое интересное, никто не хочет вспоминать почему так произошло. Может быть потому, что любой военный конфликт, так же, как и предательство начинается с доверия, а первопричину всегда стараются забыть.
А ведь наша жизнь с этим могла бы измениться. Однако постоянная борьба за выживание наложила свой отпечаток на последующие наши поступки и действия. Снова Страх. Снова Война. Снова Смерть.
Инфраструктура худо, но бедно была налажена. Не в один день, мы же не боги, но была. Новые города создавали альянсы, превращаясь в последствии в республики или государства. Но их было немного. Самые большие были Союз Свободных Городов и Новая Республика, но основную территорию заселяли Рейдеры. Небольшие военизированные кланы, не подчинявшиеся никому кроме своего, избранного большинством голосов, Претора. Они создавали свои, временные, альянсы, нанимались в качестве военной силы в те или иные государства. Чем занимались кроме этого? Да, всем помаленьку, что приносило доход их общине. В основном войной, но помимо этого: грабежи, работорговля, раскопки древних мегаполисов на предмет ценных артефактов.
Нет сомнений, человечеству очень повезло, что оно вообще смогло уцелеть в результате катаклизма. И что самое удивительное у него сохранились хоть какие-то знания. Многие библиотеки уцелели, а это кладезь информации. Не стали воспоминанием, сродни легендам или чем-то фантастическим автомобили, самолеты, оружие и системы связи. На складах уцелевших военных баз этого добра было завались. Альберт Эйнштейн как-то сказал: «Я не знаю, с каким оружием будет Третья Мировая война, но я точно знаю, что Четвертая Мировая будет с камнями и палками». Увы, но он ошибался. Хотя прогноз был весьма оптимистичный.
А вот теперь, я думаю, стоит перейти к главному. Теперь стоит начать мой рассказ.
Меня зовут Элен Уайт. Вернее – звали когда-то. Может быть сто лет назад, может быть тысяча. Время не соизмеряется только бегом секундной стрелки по циферблату часов. Отголоски того далекого навсегда умерли вместе с этим именем. Эта история не про Элен, хотя отдельные моменты ее жизни тоже будут время от времени всплывать по ходу моего рассказа. Эта история про Ангела. Теперь меня так все зовут. И это ее, или если хотите, моя история.
Я родилась и жила с родителями в Вэйленде, небольшом шахтерском городке на севере Союза Независимых Городов. Теперь его больше нет. Название, как и сам поселок стерли с лица земли. Но не из моей памяти, хотя я приложила немало усилий чтобы забыть. Забыть можно многое, но не то, что раз за разом целенаправленно бьет по больному месту. Я знаю, что такое боль, знаю, как с ней бороться, но та боль физическая. Против душевных мук спасения нет. Не придумали и вряд ли когда придумают.
Я помню дом, в котором мы жили. Он стоял почти в центре поселка на пересечении двух главных улиц и поэтому около него всегда было многолюдно. Помню сад за нашим домом. Мне нравилось гулять там ранней весной, когда деревья были в цвету, как будто укрытые белой дымкой. После долгой зимы сочетание белого с зеленым смотрится очень колоритно. Я помню отца. Цвет его кожи казался темнее, чем был на самом деле. Это, скорее всего, сказывалось постоянное нахождение в шахтах. Угольная пыль впиталась в каждую его пору. Помню, как он брал меня на колени, нежно называя Принцессой. Чего я не помню, вернее помню, но смутно, так это маму. Помню глаза цвета утреннего неба и ярко рыжие волосы, спадавшие ей на плечи струящейся медной волной. Помню каждое утро она расчесывала мои непослушные и такие же ярко-рыжие кудри. Но вот лицо, жесты, голос, как не стараюсь не могу вспомнить. Мне было всего девять лет, когда их казнили, как одних из лидеров сопротивления. Хотя это больше походило на убийство. В один из вечеров вооруженные люди выгнали их из дому на улицу и два скорых выстрела сделали меня сиротой.
Что стало со мной? Со мной обошлись не так просто. Детский Пансионат, как назывались концлагеря для детей расположенные по всей территории Новой Республики, открыл передо мной свои клыкастые двери. За ними борьба не прекращалась ни на миг. За кусок хлеба, за глоток воды, за обрывок одеяла. А ведь было бы за что. Игра не стоила свеч. Каждый десятый отправлялся на местный погост, где его закапывали, как собаку, без надгробий и траурных речей, а те, кто доживал до совершеннолетия, заканчивали свою жизнь либо на рудниках, либо в Домах Развлечений, либо на фронте. Итог был неизменен – смерть. Лишь один шанс из тысячи мог что-то изменить в этой цепочке. И кто бы мог предположить, что этим шансом для меня станет окружная тюрьма города, название которого стерлось из моей памяти, куда меня везли, чтобы переправить в один из таких Домов. Мне не сообщили в какой и зачем. А тех, кто знал, больше нет.
Поездка была долгой и скучной. Человек, везший меня, огромный амбал с бледной, как у снеговика кожей и красными, воспаленными глазами, обменялся со мной всего двумя-тремя словами. Когда мы наконец приехали он довольно грубо вытащил меня из машины и повел в сторону огромных железных ворот. В тот день бушевала метель. Мелкая снежная крупа больно била мне по лицу, а потоки холодного ветра пронизывали насквозь мою потрепанную одежду. Постучав он долго ждал пока караульный впустит нас. Наконец послышались ленивые шаги и сонный голос произнес:
- Кого еще черт принес посреди ночи и в такую погоду?
- Открывай лежебока. Доставка цыпленка под белым соусом, - усмехнувшись сказал мой конвоир и, посмотрев на меня, добавил: - Немного худощав, но вы и так здесь зажрались.
В открывшемся смотровом окне показалось заспанное лицо часового.
- А, это ты, Хэнк. Чего так поздно? Начальник уже спит.
- Ничего, оформите завтра. Я правила знаю. Принимай мерзавку, и я поехал.
Он протянул в окошко бумагу.
- Элен Уайт, двенадцать лет, - пробормотал охранник, посветив фонариком и утвердительно кивнув, открыл калитку пропуская нас. – Добро пожаловать в Ад, милая!
- Я уже там была, козел, - сквозь зубы пробормотала я.
- Малышка с норовом, - ухмыльнулся часовой. – Ну, ничего, там, куда она отправится её быстро научат манерам. Отведешь девчонку сам, мне отлучаться не положено.
- Спасибо, милый! – слащавым голосом произнес мой провожатый и подтолкнул меня в сторону двери рядом с будкой караульного.
- Иди к черту!
Мы спустились вниз и, пройдя по полутемному коридору, остановились у железной решетчатой двери, около которой, играя в карты сидели еще два охранника. Они недовольно посмотрели на нас.
- Что, еще одна? – Спросил один из них, откладывая карты и вставая со стула. - Слишком рано их везете. Мы ожидали не раньше, чем через пару дней. Корми их теперь.
Он еще раз бегло осмотрел нас и документы, недовольно посмотрев на своего напарника, добавил:
- Если узнаю, что ты подсмотрел мои карты до пенсии будешь туалеты мыть.
Отперев дверь, охранник сделал мне широкий, приглашающий жест.
- Ладно, давайте, оставляйте свою посылку. Гарантирую, скучно ей здесь не будет.
Ощутив очередной тычок в спину, я вошла в еще один коридор. По обеим сторонам были бронированные двери камер. Охранник повел меня по коридору. Было холодно, но гораздо теплее, чем на улице и это был явный плюс. Развешанные на большом удалении друг от друга лампы светили тускло и света почти не давали. Наши шаги гулким эхом отражались от бетонных стен. Мальчишеский голос остановил нас около одной из камер.
- Начальник, принеси воды.
- Я тебе не обслуга, а ты не в отеле, - раздраженно ответил охранник. – Утром принесут. Потерпишь.
Выразительные глаза, отливавшие янтарем, уставились на меня из-за решетки дверного окошка.
- Привет! – Сказал он дружелюбно и улыбнулся.
- Привет! – Улыбнулась я в ответ, впервые за несколько лет.
- Разговорчики, - охранник снял с пояса дубинку и ударил по двери камеры, затем железной хваткой взял меня за плечо. – Шевелись давай, я не собираюсь полночи с тобой нянчится.
Моя камера была следующей по коридору. Охранник долго гремел ключами отпирая ее, несколько раз выругался, но все же открыл. Новым тычком он впихнул меня вовнутрь.
- Ваши апартаменты, мадемуазель. Горничные объяснят, что здесь и как.
Дверь за мной тут же закрылась. Лязгнул замок и торопливые шаги стали удаляться. Меня тут же обступили мои «соседи», по несчастью. Я инстинктивно напряглась, в ожидании худшего, но, как оказалось, совершенно напрасно. В их лицах не было угрозы, только любопытство.
Одну из них звали Мишель. Юркая, маленькая, с копной коротких черных волос и довольно милой мордашкой. Еще год или два, и она станет просто красавицей. Легкий туман в ее черных глазах создавал впечатление, что они светятся счастьем и задором, но я увидела в глубине их неукротимый ураган. Наши судьбы были чем-то похожи, может быть поэтому мы с ней практически сразу сблизились.
Она переезжала с родителями на побережье океана из бедного провинциального городка. Ее отчим получил должность смотрителя порта. В машину, на которой она вместе с семьей ехала угодил потерявший управление реактивный снаряд. По счастливой или еще какой случайности Мишель тогда в машине не было, она была в туалете придорожного кафе, но ее отчим, мать, маленький брат и немногочисленные посетители забегаловки погибли. Спустя несколько дней скитаний по автострадам ее подобрал военный патруль, а дальше все просто, как дважды два – Детский Пансионат, но не тот в котором была я, и теперь вот эта тюрьма. Она сразу накинулась на меня с вопросами и не перебивая выслушивала мои ответы.
Вторую девочку звали Грейс. Она была полной противоположностью Мишель. Настоящее дитя войны. Замкнутая. Каждое слово приходилось вырывать из нее клещами. Она тоже была очень красива, но совершенно другой красотой, в отличии от Мишель. В меру пухленькая, с курносым носиком, с роскошными светлыми волосами, и глазами цвета еще не поспевших яблок. Единственное, что бросалось в глаза – это шрам на правой щеке, но он ее не портил, а создавал, своего рода, антураж, привнося в ее облик какую-то загадочность. Как, в последствии оказалось, загадка действительно была. Никто бы из нас и не подумал, что до нашей встречи она убила около сотни человек. Но об этом я узнала спустя много лет.
Метель не утихала до середины ночи, но здесь ее завывания практически не было слышно. Камера была небольшая, но сухая и не слишком холодная, а это уже немаловажный факт. Про обстановку тоже ничего нельзя было сказать плохого: две двуярусные кровати, грубо сколоченный стол и пара скамеек – максимум минимализма, но жить можно. Неплохо они отстроились за последнее время.
Вот так мы, по какой-то нелепой случайности, оказались рядом. Улыбнулись, назвали себя, ткнув пальцем в грудь, поболтали и легли бок о бок. Тесновато, но так было теплее.
Странная встреча для детей, по стечению не знаю каких обстоятельств, оказавшихся на самом дне. Дальше падать уже было некуда.
Гексаграмма 3 (Чжунь)
Начальная трудность: «Когда бушует ураган, нет смысла с ним бороться – разумнее укрыться и переждать»
Многие скажут, что незачем так подробно описывать такие обычные и знакомые всем вещи, но именно в них, за ними и между ними прячутся те пути, которые ведут нас к достижению наших целей. Хотя все это на самом деле ерунда. Мой путь никуда не ведет, потому что он начинается и заканчивается прямо здесь, на этой холодной бетонной плите и все мои попытки что-то изменить в своей жизни только подтверждают правильность этой теории. Я все чаще задумываюсь о том, почему мы одни вещи понимаем лучше, а другие хуже? Почему способность понимать не зависит от объекта нашего понимания? Почему к одинаковым вещам мы относимся по-разному, а к разным – одинаково? Не задумывались? А почему мы не задумываемся? Потому что в мире нет остановок и передышек, лишь наше подсознание заставляет нас считать, что тот мир, в котором мы обитаем – это очень спокойное место, и просто местами что-то кое где у нас порой не срастается. Все очень просто, есть нечто, охраняющее себя, – некая структура, которая организует стабильность нашего мирка, который представляет собой нечто похожее на многогранно-усеченный осколок кристалла, в то время, как мир, окружающий нас, является идеальным шаром - perfectum sphaera. Мое нынешнее, как я понимаю, положение навязано мне извне определенными силами, можно называть их дьяволом, порождением тьмы, духом сомнений и насмешки или еще как-то, не в том суть. Не нужно искать следы божественного или дьявольского провидения в аспектах нашего прошлого и настоящего. Ничего подобного там нет и быть не может. Все это постоянно присутствует здесь, в нашем дыхании, в нашем взгляде, движении, в нашем мировоззрении. То, что случилось со мной, с нами – это целенаправленное нападение, которое позволило нападающему незаметно для нас пользоваться благами наших знаний, наших слабостей. А как же иначе, ведь мы заражены всеми этими неустойчивыми процессами, которые в купе называются жизнью. Спасти нас могло только контроль и дисциплина, которые должны были заставить нас уделять этому миру адекватное количество внимания вне зависимости от направления моего или наших жизненных путей. Однако независимо от этого такие пути чреваты самозаблуждением, так как рациональность следования по ним можно выследить или увидеть лишь снаружи, сторонним взглядом. Что и произошло, в конечном итоге.
Крик совы заставил меня насторожиться. Так Охотники подавали друг другу сигналы. Они уже близко, но недостаточно. Еще можно передохнуть и собраться с мыслями. Кинжал, тем не менее, с тихим шелестом пополз из голенища моего сапога, готовясь змеей впиться в тело врага, когда настанет время. Тёмный силуэт, стрелой пронёсшийся по пустырю, залитому лунным светом заставил меня сосредоточится. Но, нет. Еще далеко. Еще можно отдохнуть…
Гексаграмма 4 (Мын)
Недоразвитость: «Когда вокруг туман, тщательно проверяйте то место, куда хотите поставить ногу»
Этой ночью, а потом и в большинстве последующих мне снился странный сон. Мне казалось, что я нахожусь в холодной пустоте, наполненном белым туманом. В молочно-призрачном нигде. Холод проник в меня настолько, что все тело выкручивало в жутких судорогах. Мне необходимо выбраться отсюда или я простужусь, — эта мысль настойчиво стучала в моей голове. Странно, но другой голос вовсе не хотел покидать это затуманенное место. Вторая часть меня считала, что мне лучше всего побыть здесь еще немного. Потому что я пожалею, если уйду отсюда. Потому что здесь безопасней и кроме, как насмерть замерзнуть мне ничего не угрожает. Я пыталась спорить, как могла, но мое второе я было неумолимо.
Из этого неопределенного состояния меня вывел далекий звериный вой. Он сопровождался необычайно злобным, хриплым рычанием. Всякий раз, когда животное продолжительно завывало, казалось, что оно вот-вот захлебнется. Я была абсолютно уверена, что уже слышала этот вой, но было бы лучше, намного лучше, если я никогда не вспомню, где или что случилось тогда. Эти протяжные звуки заставили меня вздрогнуть и вывели из оцепенения. Моя вторая половина, заткнувшись, отступила. Я пошевелилась — сначала левой ногой, потом правой, бедрами, руками — и внезапно я поняла, что мне лучше будет видно в тумане, если я открою глаза. То, что я увидела, оказалось не туманной пустотой, а широким, заснеженным полем. Я наконец поняла, что холодно оттого, что на мне ничего нет, а тело ломит потому, что снежные хлопья облепили меня белоснежным, ледяным коконом. Никакого намека на пустоту или туман. Реальным были лишь поле, метель, темная полоска леса вдалеке и леденящий душу вой, переходящий в хриплое рычание. Сейчас волк был ближе. Я, также, заметила, что ветер усилился. Он бушевал, шумя в соснах, растущих на склоне горной гряды, со свистом гнал мелкую снежную пыль сквозь одинокие вешки засохшей прошлогодней травы. Вой волка на короткое время пропал, но я чувствовала стремительное приближение зверя. Это молчание, по крайней мере, дало мне время для того, чтобы здраво мыслить, но оно оставило неприятный металлический привкус во рту. Я побежала. Ноги по колено проваливаются в холодные сугробы. Я бегу к темной полосе леса. Мне было холодно, но я уже не обращала на это внимание – меня подстегивал страх, потому что за мной черной кляксой бежит огромных размеров волк и я знала, что рано или поздно он меня догонит. Ветер, стальными иглами стегая по моему телу и путаясь в волосах цвета меда, шептал мне проклятья. Погоня продолжалась несколько минут, но мне казалось, что я бегу уже вечность. Вот и долгожданная стена леса, мне осталось сделать с десяток шагов, и я спасена, но тяжелый удар сбивает меня с ног, а жаркое дыхание обжигает мою спину. Внезапно наступила тишина. Рычание волка, прерывистый стук густой крови в моих висках, даже ветер умолкли, по крайней мере на время. Тишина была такой вязкой и ощутимой, как навеки покинутый всеми дом. И тогда заговорил голос, не принадлежащий никому. Он шел отовсюду: «Тот, кто познал мир, нашел труп, а тот, кто нашел труп – недостоин мира.» Ужас, который я испытала при этих словах был многократно сильнее того, что я пережила, убегая от волка. Сердце мое замерло, а холодный пот, моментально покрывший мое тело, тут же превратился в ледяную корку. Не помня себя от страха, я поворачиваю голову и вижу звериную пасть, полную острых зубов. Она нависает надо мной, но в мир реальности меня возвращает не странный голос и не ощеренная пасть, а улыбка. Волк, глядя на меня своими желтыми глазами, улыбался.
Мир сновидений, так же иллюзорен, как и вся окружающая нас Вселенная. Суть не в том, что ты видишь или не видишь, а как ты это воспримешь. Горящая свеча в разных зеркалах светит по-разному. И мое дело идти к свече, а не блуждать в отражениях. В момент пробуждения я понимаю, что волк, лес, и снежное поле, и, даже, ветер – это и есть я.
Дикий крик, ужасный грохот и скрип – будто кто-то стальным когтем вёл по стеклу. Потом – удар. Пол дрогнул – и всё затихло. На короткое мгновение. Затем раздались хлопки выстрелов. Мы молчали. Просто не было сил говорить. Все были напуганы. С каждым мгновением выстрелы становились громче. Затем снова тишина и через какое-то время раздался щелчок замка в нашей двери. Мы не сговариваясь вздрогнули и в ожидании развязки сгрудились в одну кучу. Однако ничего страшного не произошло. В проеме открывшейся двери стоял мальчишка, который просил у охранника воды.
- Живы? Давайте выходите отсюда, - голос его был напряжен, но полон твердой решимости.
В конце концов, пересилив страх, мы, в полном молчании, вышли из нашей импровизированной клетки. Свет в коридоре погас окончательно, но там, где раньше была общая дверь что-то горело. Едкий дым постепенно заполнял коридор, застилая обзор и перехватывая дыхание. Я случайно столкнулась с еще одним мальчишкой. Он что-то невнятно пробурчал и схватив меня за шиворот потащил к выходу. Остальные, как привязанные следовали за нами. Решетка двери была изуродована до неузнаваемости. За ней в лужах собственной крови лежали наши охранники. Оба были мертвы. Кто-то из нас вскрикнул от неожиданности, кажется это была Мишель. Справившись с нахлынувшими на нас ощущениями нереальности происходящего мы, стараясь не задеть мертвых и не шуметь, двинулись по коридору в направлении выхода. Кто нас вёл? Никто не смог бы уверенно сказать это. Возможно, все тот же случай? Обломки лестницы, каменно-стеклянная крошка, куски железа и бетона. Где-то здесь была будка караульного. Мы прошли сквозь обрушенные наземь ворота и повернули за угол. Искорёженный, расплющенный автомобиль лежал на боку. Дым тонкими струйками поднимался вверх. Битое стекло казалось льдом в свете уцелевших фонарей. И люди. Много людей. Кто-то сидел, уткнувшись головой в колени, кто-то свешивался из разбитых окон здания, кто-то распластался на снегу – будто спали. Мы подходили к каждому, заглядывая в лица. Эти глаза еще долго будут преследовать нас по ночам. Остановившийся кукольный взгляд, кровь, текущая по лицу, рукам, телам. Всюду кровь. Много крови.
Мы шли мимо рваных отверстий в заборе, как во сне. Около главного административного здания было еще хуже. Основной удар пришелся туда. Мы сначала осторожно переступали через окровавленные трупы, потом побежали. Быстрее. Быстрее. Прочь оттуда.
Пока мы бежали я сумела рассмотреть наших спасителей. Тот, который открыл дверь нашей камеры был худощав, высок. Я сразу обратила на него внимание, еще тогда, когда он поприветствовал меня через решетку своей камеры, и очень часто во время бега посматривала в его сторону. Он не пытался с нами заговорить, но я чувствовала, что он ловит каждый наш вдох. Как же он был хорош, с черными волосами, пересечёнными пепельно-седой прядью, огромными, как два кусочка застывшей смолы, глазами и улыбкой. Вечной улыбкой. Но всегда разной.
Второй был поменьше ростом, но казался старше. Кудрявый, статный, темноволосый, смуглолицый и зеленоглазый мальчуган. Он постоянно подгонял нас. За мимикой его лица было невозможно уследить, она менялась ежесекундно. Я еще подумала, что он бы мог стать неплохим актером, где-нибудь в театре.
Когда мы запыхавшись остановились отдышаться у обломка стены я, набравшись смелости, проговорила:
- Спасибо!
- Пока не за что. Поблагодаришь, когда выберемся отсюда. - Сказал тот, первый и вновь загадочно улыбнулся.
- У тебя есть имя? – спохватившись я поправилась. – Как тебя зовут? Меня Элен. Это Мишель и Грейс.
- Тень. А тот гениальный взломщик откликается на имя Райт. Это он открыл двери камер. Как он это делает, не представляю.
- Тень? – удивилась я. – Но это же прозвище. А имя?
- Тень. Так меня зовут.
- Что это было, ребята? – Подала свой голос Мишель.
- Не знаю, - неопределенно пожал плечами Тень, - может Рейдеры, а может, что похуже. Какая теперь разница. Ладно побежали дальше.
И безумная гонка продолжилась. Вскоре мы выскочили на дорогу. Как мы нашли ее неважно, главное вовремя. Раздался взрыв. Стекло и обломки стен брызнули во все стороны – всё взлетело на воздух. И маленькие красно-черные кусочки. Оторванная кисть упала в метре от нас. Пыль, дым и тишина. Всё произошло слишком быстро. Кто-то словно вытащил карту из карточного домика – и из нашей жизни, пустив всё к чертям…
Вот так мы и встретились, в продуваемом всеми ветрами здании бывшей окружной тюрьмы. Я, Грейс, Райт, Мишель и Тень. Пятеро маленьких, белых и пушистых. Такими мы казались снаружи, но внутри нас, ждали своего часа голодные демоны. У каждого свои, но такие похожие друг на друга. Тогда нам было лет по двенадцать. Еще не оперившиеся птенцы, не знавшие о жизни ничего и одновременно знавшие о ней слишком много. Наши судьбы на долгие годы очень тесно переплелись. Случайно, как все думали. Но со стороны могло показаться, что нас специально собрали здесь вместе. Но кто это мог сделать? Зачем? Если бы мы знали это тогда. Но в то время это было не важно, мы просто пытались выжить.
Гексаграмма 5 (Сюй)
Необходимость ждать: «Иногда лучшее действие – это выжидание»
Подсознание пинком возвращает меня к действительности. Я, что, заснула? Если да, то сколько я спала? Минуты? Часы? Видимо я вконец вымоталась. Хуже всего то, что я ничего не вижу. Протираю глаза. Нет, эффект тот же. Через секунду понимаю - это просто луну скрыли облака. Плохо. Еще не совсем точно осознаю, что именно плохо, ведь по сути воспринимаемое нами не есть истина, а только отражение реального. Мы, как рука в перчатке, ощупываем все вокруг, но осязаем только перчатку, не более. За ощущением другое ощущение, за слоем – другой слой. Нельзя отделить то, что мы чувствуем от нас самих или от ощущаемых нами предметов, если так будет понятнее - наблюдение от наблюдателя. То, что не дает мне покоя это не какой-нибудь слой абстрактного восприятия, что является следствием до предела натянутых нервов и усталости. Это что-то другое, никак не вяжущееся с повседневностью окружающей нас, каждое мгновение, действительности.
Тишина. Непроницаемая, обволакивающая все мое естество тишина. Ни шума ветра, ни стрекот цикад, ни пения птиц. Как такое возможно? Нет ответа, но у каждого непознанного процесса есть своя суть, содержание и форма.
В конце нашего обучения мне довелось несколько суток сидеть в наблюдении. Скорее всего это была очередная проверка на вшивость. Задание было проще некуда, нужно было устранить какую-то шишку в политических кругах Союза Независимых Городов. Просидели, конечно, в пустую, но не в этом суть. В напарники и проводники мне достался парень по прозвищу Тишина. У него, как оказалось, и фамилия была под стать – Сайленс, Бишоп Сайленс - так его все и звали. Толковый малый, как мне тогда показалось, ветеран, но с небольшой червоточинкой. Все то время, что мы провели в засаде он не затыкался ни на секунду, постоянно что-то рассказывал. О местах где он побывал, о женщинах с которыми спал, о своих многочисленных родственниках и многом другом. Большинство историй, на мой взгляд, были чистой воды выдумкой, настолько неправдоподобно они звучали, но я старалась не придавать этому значения.
- Слушай, детка, это, конечно, не мое дело, но глядя на тебя не скажешь, что ты такой крутой боец, как тебя описывали. И выражение лица такое, что тебе чертовски неприятно всем этим заниматься. Представляешь? Я понимаю, конечно, жизнь не сахар, сам из таких. Чего лыбишься? Ты вообще можешь себя поставить на мое место? Нет. То-то. Поэтому не можешь понять, как тяжело жить, когда тебя постоянно заставляют делать то, что ты не хочешь: есть то, что тебе приготовят, а не то, что тебе хотелось бы поесть, постоянно чинить технику, которая все равно не сегодня завтра развалиться, идти туда, куда тебе идти совершенно неохота. Представляешь? Я вот тебя понимаю. А как же иначе, с моим-то жизненным багажом. А ты лежишь тут и лыбишься, как кукла бестолковая. Ну давай, давай, вспомнишь мои слова, когда аукнется. Жена моя тоже рот до ушей делала, мозг вынесет своими попреками и потом ходит довольная. Тебя вот, как зовут? Ангел? Хм, круто. А ее Марж. Как будто зуб без наркоза выдираешь. Какими нужно быть родителями, чтобы так своего ребенка назвать. Слава богу, не довелось мне с ними встретится. Она же у меня сирота. У меня-то хоть мать есть. Была, то есть. Отец правда сделал ноги, когда я родился. Сама, говорит, нагуляла, сама и воспитывай. Представляешь? И ушел. Да, я не виню его. Его жизнь – это его жизнь. Так вот, о чем это я? Ах, да. Накой я на ней женился? Была бы красавицей писанной, вот, наподобие тебя, а так, ни кожи, ни рожи. Маленькая, толстая, прыщавая, вдобавок еще глаз левый косит. Не поймёшь, то ли на тебя смотрит, то ли намекает отойти в сторону. Мне и брат тогда сказал: «Ну и дурак ты, Бишоп.» А что я мог поделать – любовь зла. Да он сам не большого ума, как оказалось. Женился на местной проститутке. Но та, правда, красивая. Да. Что есть, то есть. Я сам к ней часто заглядывал, поэтому знаю, что говорю. В общем в один прекрасный день, лучше и не скажешь, я подумал нафиг мне эта любовь в таких убогих пропорциях и убег, как мой папаша. Ага. Представляешь? К нам в поселок как раз человек приехал на военную службу людей нанимать, так я записался потихоньку и вот теперь я здесь. Воюю, не горюю. Представляешь? А что? Сыт, одет, да и в финансовом вопросе никаких проблем. Вот, только, когда стреляют хоть опять в бега подавайся. Я жутко боюсь, когда стрельба начинается. Пару раз даже обделался, ни при тебе будет сказано. А что, все мы люди. Против естественных надобностей не попрешь. Но это ладно, можно потерпеть. Я стрельбу имею в виду. Но самый главный плюс, ты, не поверишь. Какие здесь женщины! Сами к тебе в койку лезут. Геройские парни у них на вес золота. Не далее, как три дня назад, ко мне в баре подошли три красотки. Жена моего брата, ну, та, что проститутка, им в подметки не годится. Короче подошли и без всяких шуры-муры, игриво так: «Красавчик, развлечься не желаешь?» Представляешь? Я красавчик! А, что развлекся, конечно. Грех бы был не развлечься. Я вот сейчас на тебя смотрю – ты тоже знойная красотка. Прямо мне под стать. Ты, кстати, не по этому делу? Я, ежели что и жениться могу. Вот только со своей разведусь, если жива еще. Все честь по чести. А не хочешь, так у меня деньги есть, не обижу…
Все что было сказано до этого, я старалась пропускать мимо ушей, но в этот момент я не выдержала и спросила его какого черта он мне все это рассказывает. Ответ был односложный: «Не люблю тишину.» Я узнавала у ребят, оказывается он малость контуженный – попал под раздачу в Нуарском наступлении. Теперь мелет, не переставая всякую чепуху. Я потом сожалела о своей несдержанности, но… Потом он много еще чего болтал, но я уже не обращала внимания.
Совсем недавно я встретила его вновь в одном из баров вблизи Перса. Во время одного из моих заданий у меня сломалась машина на окраине города и в течение нескольких часов мне пришлось оставаться здесь, пока длился ремонт. Недалеко от автомастерской была небольшая гостиница, но пригород всегда действовал на меня удручающе, а мальчик-ремонтник сказал мне, что в соседнем здании есть бар, и, когда я зашла туда перекусить, то обнаружила, что там имеются столики снаружи на улице. Они довольно красиво располагались под низкой кирпичной аркой - довольно необычно для такой глуши. Снаружи было прохладно и там были свободные столики, я предпочла занять один из них, чем сидеть в душном помещении. Входя я заметила, что за одним из столов расположилась небольшая группа, судя по всему военных. Они пили пиво, смеялись и что-то громко обсуждали. Вернее, говорил один и этот голос был голосом Бишопа, уж я-то ни с каким другим его не спутаю, а то, что он рассказывал мне очень сильно не понравилось.
- Парни, вы не представляете, сколько дьявольского было в этом ангеле. Уж не знаю, чему ее там обучали, но потрахаться она была не прочь. Я даже описать не могу, что она вытворяла! За двое суток, пока мы сидели в засаде, она из меня все соки выжала, но с таким мастерством, что я, в принципе, не жалею. Представляете? Дааа… это вам не дешевые деревенские шлюхи, у которых только деньги на уме…
Я была тогда не в духе, а он меня так и не узнал. Кончилось все тем, что я сломала ему нос, а может быть что-то еще. Двум его собеседникам тоже досталось неслабо, незаслуженно, но нечего было влезать в драку. Вот такой небольшой конфуз вышел. Сейчас это вызывает лишь ироничную усмешку, но лежа здесь, на холодной каменной плите я понимаю, что начинаю ненавидеть тишину, так же, как и Бишоп. Есть в ней что-то неопределенное, а неопределенность – это плохо.
Крупные капли упали на бетонное основание. Вот и конец затишью. Тучи принесли то, что должны были принести – дождь. Перекатываюсь к дыре в плитах, змеёй соскальзываю внутрь. Непогоде наплевать на то, что мы называем зоной комфорта. Хотя в моем случае о комфорте лучше не говорить. Скоро начнётся буря…
Гексаграмма 6 (Сун)
Суд: «В споре рождаются лишь новые споры»
Они ждали нас стоя на достаточном удалении от руин тюрьмы, как будто зная, что мы выйдем прямо на них. Четверо мужчин, как четыре Всадника Апокалипсиса. Высокие, с черными косами, в черных военных костюмах, высоких сапогах. Повязки, скрывали их лица. Видны были только глаза. Серые, мертвые – они парализовывали наши чувства. Никто не в силах был пошевелиться. Потом нас перекинули через плечо и унесли в предрассветный сумрак зимнего леса. Там, на небольшой опушке стоял фургон, тоже черный, под цвет одежд своих хозяев. Свалив нас, как мешки с навозом на заднее сиденье, они, ни слова не говоря окольными путями выехали на дорогу и растворились в белом облаке снежной пустыни. Это были наши будущие учителя. Хранители. Почему никто из нас раньше не спрашивал – что Они хранили? И разве можно сохранить что-то, убив одной акцией сотни людей?!
Нас привезли в какой-то поселок. Сгрузили на его окраине, во дворе огромного старого замка. Окруженный неприступными стенами внутренний двор был вымощен камнем и создавал ощущения какой-то сказочной идиллии, только сказка была не слишком добрая. Теряющаяся в наполненных снегом облаках башня донжона казалась жилищем злого колдуна. Мы огляделись. Эта крепость, насквозь пропитанная тенями прошлого и висящие над ней серые облака, была последним, что мы увидели глазами детей. Следующие несколько лет прошли для нас без лучей солнца. Под землёй. Под толстым слоем бетона и стали. В Убежище.
Никто не мог потом вспомнить, как мы оказались в центре большого зала, напуганные и беспомощные. На равном удалении, вокруг нас, стояли Хранители. Они молча рассматривали свою добычу. Нам было трудно понять для чего мы здесь. Наконец Они заговорили. Негромко, почти шепотом, но мы все слышали. Каждое слово. Кто из Них говорил осталось загадкой, но казалось, что говорили все четверо, одновременно. Голоса, умноженные акустикой этого помещения, создавали волшебный и пугающий эффект присутствия. Казалось сами стены, пол, потолок, колоны посредством звуков проникали в самые глубокие уголки нашего сознания. Мы молча внимали Им.
- Забудьте, кем вы были раньше. Прошлое – прошло. Только начиная с этого момента все ваши действия и поступки будут иметь какой-то смысл. Для чего? Это вы узнаете, получив те знания, которые Мы вам дадим. Пройдя посвящение, вы подтвердите, что Наши старания были не напрасны. Здесь, в этих стенах вы станете другими. Не только физически, но и духовно. В пределах мира, находящегося за этими стенами, существует момент выбора между темным и светлым. У вас такого выбора не будет. Вы должны принять только один закон. Закон Истины. Ибо он основа всего сущего. Все, что случается является непреложной Истиной. Выживает сильнейший – это Истина, но сильнейшим становится лишь тот, у кого есть Цель. И если вы будете внимать нашим наставлениям, то Результат не заставит себя ждать.
Дальше дни, недели, месяцы, годы слились в один фрагмент, наполненный светом, тьмой изматывающей, не прекращающейся ни на миг болью. Мы учились защищаться от всего – от ударов, взрывов, обвалов, летящих ножей и стрел, от километров воды и земли над головой.
- Цель и Результат – в сущности обозначение одного и того же. Но на деле все обстоит совершенно иначе. Результат есть конечная точка на пути к Цели, а Цель есть задача, поставленная для достижения Результата. Запомните, Цель и Результат – это две крайние точки, между которыми лежит выбранный вами Путь. Именно так, поскольку никто кроме вас не в состоянии связать ваши желания с реальностью.
Мы учились убегать и преследовать – быстрее луча света, быстрее ветра.
- Но следуя к намеченной Цели вы никогда не сможете к ней приблизится до конца. Вам всегда будут мешать обстоятельства, о которых вы не знаете. Поэтому, чтобы достичь желаемого вам нужно стремиться к еще большей Цели. Таковы побочные эффекты Бесконечности. Как только вы приближаетесь к горизонту он тут же отодвигается на расстояние вашего приближения. Чтобы увидеть что-то пред собой нужно видеть то, что находится вокруг вас. Иными словами – чтобы познать малое нужно познать все.
Мы учились управлять чужим разумом, учились подчинять себе волю своих будущих жертв, дознаваясь до нужной нам истины любыми средствами и избавлялись от слоев души, от одного за другим.
- Однако на выбранном вами Пути вы не должны делить мир на абсурдное и принимаемое. Так же, как обычные люди делят его на неизвестное и известное. Если видишь обозначение главного, то в этом и заключена Истина. Возьмем, для примера, обычный нож. Оружие. Но с его помощью можно выполнить и много другой работы, не связанных с убийствами. Да, хотя бы, почистить овощи или рыбу для обеда. Не важно, что им можно делать, важно в чьих руках он находится - убийцы или повара. За все в ответе рука направляющая. Старайтесь ясно и четко формулировать вашу мысль и в любом описании сосредоточить внимание на ней сомневающихся.
Особое внимание уделялось изучению языков и традиций окружающего нас мира. Это было сложно, но, как оказалось, возможным.
- Не каждый, способен извлечь максимум пользы из открывшихся вдруг Истин. Мы говорим о пользе, как о превращения информации в Знание. Поверьте, это не так сложно, как кажется на первый взгляд. Просто для извлечения такой пользы необходима полная сосредоточенность, то есть взаимодействие тела и ума. Направьте энергию от тела к уму, и вы получите основу для анализа, обратный путь даст вам навык обобщения. Согласование этих процессов есть прямой путь к получению Знаний. Тот, кто способен преобразовать информацию в Знание может извлекать опыт из чего угодно.
Мы изучали основы паранормального – и смогли применять всё это вживую.
- Мы видим страх в ваших глазах. Знания, которые вас так пугают, просто отражают вашу внутреннюю суть. Оцените источник вашего переживания, и страх исчезнет сам собой. Каждому, кто ступил на Путь Призраков это должно быть известно. Призрак независимо от обстоятельств движется от теории к практике, от абстрактного к конкретному, от начального к конечному. Этот мир с его незыблемыми законами всегда будет опорой для вас. Знания, которыми Мы делимся пугают вас и одновременно делают вас сильными. Старайтесь извлекать пользу из всего, что вас окружает, ничего не отбрасывая, и вы станете непобедимым.
Нас учили управлять временем, и мы достигли в этом успеха.
- Работая над этим никогда не забывайте о Времени. Ваш смертельный враг – это Время. Ваш друг и спаситель – это Время. В бою небольшая заминка может означать переход через черту между жизнью и смертью. Минута, потраченная впустую в процессе обучения, наградит вас тем же результатом. Ваши действия должны контролировать протекающее мимо вас Время, чтобы стать фундаментом вашего величия. Но ваша мысль всегда должна опережать ваши действия - это Путь к Бессмертию. Замешкаетесь на мгновение, и вы умрете.
Мы постепенно покрывали сердце броней, и оно со временем превратилось в кусок стали, но что-то человеческое, сродни маленькой искорке, продолжало в нем теплиться, иначе мы превратились бы в обычные машины для убийств.
- У вас есть на этот счет сомнения? Тогда ответьте: - Смерть есть, и Смерти нет. Кто найдет в Наших словах противоречие? Молчите? Значит вы уже мертвы. В них нет противоречий. Человек живет один раз, его Познания – не умирают. Все зависит от того, кем вы себя считаете – смертными людьми или бессмертной и хорошо отлаженной системой Знаний? Подумайте об этом, когда вам самим придется убивать. А убивать вам предстоит очень часто. Но над этим еще нужно поработать.
Мы учились убивать – и глушить свои чувства и совесть.
- Убийство человека требует особого, тонкого настроя. Каждому щенку ясно, что для убийства нужно прежде всего Хладнокровие и Ярость. Есть такие, кто будут вас уверять, что для того чтобы спокойно и хладнокровно убить, необходимо перестать видеть в жертве человека. Все это чушь. Ярости и Хладнокровия недостаточно, если жертва не принимает боя, а обнимает ваши колени и молит о пощаде. А теперь послушайте, что на самом деле важно. Способность убить откроется вам с готовностью умереть. Пока вы не познаете Смерть у вас не будет власти над Жизнью.
Мы мечтали о свете – и в конечном итоге прозрели, погрузившись во тьму. С болью, с кровью – но прозрели.
- И запомните последнее. Путь, который вам предстоит пройти, к которому Мы вас готовим – это Путь Призраков. Его можно сравнить с походом в лес. Те, кто идут в лес за шишками, грибами и ягодами – точно не Призраки. Призраку просто интересно, а что там, за теми деревьями, но, когда он достигает их, его интересует уже другое. В ваших силах разделить мир, который вас окружает, на Отрицаемое и Принимаемое. Чем меньше Неизвестного, тем вы Сильнее. Сила не в оружие и умении владеть им, хотя вам не обойтись без этого, Сила в Знании.
Мое личностное существование в процессе постижения всех этих премудростей было очень похоже на навязчивый сон, в сумерках недомолвок которого легко затеряться. Горе и счастье слишком быстро меняются местами, не давая опомниться и подумать о том, есть ли он вообще смысл моего, нашего существования. Однажды мне все же предстоит понять, что наличие смысла жизни подразумевает совсем другой сценарий моих решений и действий, но изменить я уже ничего не смогу – что выросло, то выросло. Поэтому будет лучше, если я смогу попытаться понять это как можно раньше. Мир неизменен, в нем всегда все правильно и каждый из нас, как бы он не старался, в конечном итоге умрет. Что нам проку, если сказать, что наш опыт никуда не исчезнет, а перейдет из одного состояния в другое? Мы приговорены к смерти от рождения. Тогда в чем смысл моей жизни для меня, как для Личности? Неужели в том, чтобы помечтать о светлом будущем, построить настоящее из стандартного набора псевдоценностей, вспомнить на досуге прошлое, затем подрыгать ногами и задубеть? Кто это придумал? Может быть это Боги написали такой сценарий? Если нет, значит я имею право пытаться найти сценарий существования, в котором есть смысл для меня, для всех нас. Нам внушали, что поиск такого сценария есть Путь Знания. Этот постулат можно принять, как один из вариантов дальнейшего развития событий, ведь не обязательно быть жертвой жизни, не разумея, что и откуда появляется, и куда уходит… Черт!
Многое можно понять, переосмыслить и пометить карандашом, чтобы потом вернуться к этому моменту и переосмыслить все по-новому. И раз за разом разграничивая шаблоны «до» и «после» понимаешь, что совершенного учения никогда не было, нет и не будет. Каждое учение, заключенное в статус мудрости, берет свое начало в потоках лжи и реках крови. Вроде бы, на первый взгляд все кажется простым и ясным: голодаю – становлюсь здоровой, обливаюсь холодной водой – могу спать на снегу, делаю упражнения – становлюсь сильной и красивой, ничего этого не делаю – становлюсь, просто, красивой. Однако при детальном рассмотрении все оказывается несколько сложнее, точнее, настолько сложным, что поначалу выразить это в словах не представляется возможным.
С годами мы стараемся иносказательно говорить о простых, но сложных вещах, о тех, которые на первый взгляд кажутся очевидными, но при ближайшем рассмотрении уже кажутся невероятными, а по сути, являются необходимыми чтобы не сдохнуть на полпути к чему-то ради чего стоит жить. В одном я согласна с Хранителями: поиск делает нашу жизнь осмысленной, целенаправленной, ибо он является составляющей смысла жизни. Почему? Потому что неважно, куда ты движешься, если твоя цель – движение. Ибо движение в любую сторону ведет к Свободе.
Гексаграмма 7 (Ши)
Войско: «Побеждает лишь тот, кто не останавливается на достигнутом»
Шорох ткани по камню, как порыв ветра, на секунду раздался в тишине. Совсем тихо. Но не настолько, чтобы я не услышала. Идиот. Я не так сильно ослаблена, чтобы потерять слух! Преследователь был один, по крайней мере я ощутила присутствие пока одного человека. Скорее всего это кто-то из Следопытов – особая каста Охотников. Их обучали с младенчества. Навыки сродни тем, что прививали нам, но их специализация — это преследование. Выследить, загнать и, по возможности, ликвидировать. Такова их задача, таков их путь. Иного выбора никто не давал. Каждый, кто попал в Орден Призраков, уже не принадлежал себе. В нас это вбивали кнутом и пряником, но меня уже тошнит от радужных и светлых учений, где ничего не надо делать, ибо всё уже есть, нужно только раствориться в правильности выбранного кем-то пути и тащиться по нему веки вечные. Наши учителя, конечно, все правильно говорили, но настроение после того, как понимаешь истинную цель учения приводит к странным результатам. «Если вы будете идти только одной ногой, далеко ли вы уйдете?» Это их слова. Это, своего рода, девиз Ордена. Все правильно - слишком легко быть мудрым и мертвым, воздержавшись от обета Ордену или, напротив, оставаться живым тупицей преданно служа своим хозяевам совместно с собратьями, по несчастью. Я никого не виню и не обвиняю. Все мы не без греха. Кто в этом виноват? Орден? Нет, конечно, не он. Сами виноваты, но время работает не на нас и поэтому за сроком давности дело прекращено и спокойно покоится на полках наших душ. Теперь никто не виноват, все правы, и каждый несет свою правоту, как флаг. Полуистлевшие и больше похожие на обрывки савана штандарты. Их сотни, тысячи и у каждого свой. Флаги ложных истин и попранных надежд, будь они прокляты.
Снова шорох, уже ближе. По спине знакомо поползли мурашки. Нет. Не сейчас. Крылья спасут, лишь если их немного залечить. Я сама этого не сделаю. Значит мое спасение только в моих руках и… Где же Тень?
Гексаграмма 8 (Би)
Приближение: «Учитесь действовать сообща»
Нас лишили прошлого. Нашего будущего. Наших имен. Мы стали Безликими. Обучение шло своим чередом. Выматывающие занятия не оставляли нам времени на то, чтобы подумать о истинной цели нашего присутствия в Убежище. Мысли только об одном человеке не давали мне соскользнуть в пропасть безумия. За это время я слишком привязалась к Тени. Я с жадностью ловила каждый его взгляд, каждое его слово. Была ли это любовь? Возможно. Мне не с чем было сравнивать, но жить я без него не смогла бы это точно. Часто его отстраненная холодность выбивала почву у меня из-под ног и тогда весь мир виделся мне в черно-белых тонах, но посмотрев в его глаза, я понимала, что это все напускное, что он тоже испытывает ко мне далеко не дружеские чувства, просто очень тщательно их скрывает. Я его не винила за это – мужчины, что с них взять - чувства напоказ - это не про них.
Хочется добавить, что мы не были одиноки здесь. Народу тут хватало. Ассоциировать можно с небольшим муравейником. Трудно сказать сколько человек здесь находилось - несколько сотен или тысяч. Кто-то постоянно сновал мимо, выполняя какую-то свою работу. Кто-то тренировался с нами в зале, правда под патронажем других учителей. Хранители занимались только нами.
Время от времени занятия прекращались, но отдыха, как такового, не было. Нас приводили в комнаты, похожие на операционные или лаборатории, расположенные еще глубже под землей, (мы иногда просто удивлялись, сколько еще подземных уровней и тайн скрывает Убежище) заставленные разными приборами и оборудованием, назначение которых мы не знали. Здесь какие-то люди в белоснежных комбинезонах под руководством Хранителей проделывали с нами не совсем понятные действия. Лишь после мы поняли, что были объектами для экспериментов и наши, схватываемые на лету знания, и растущий с каждой тренировкой боевой опыт, всего лишь последствия инъекций, операционных вмешательств и ритуальных обрядов. Именно этим объясняется то, что мы запоминали все, чему нас учили, тут же анализируя полученную информацию, становились быстрее, сильнее и умнее любого из людей.
После одного из посещений такой комнаты я в состоянии прострации зашла в комнату к Грейс. Мне было очень плохо, но ее... Я видела, как ее выносили из лаборатории. Ее пустой, совершенно стеклянный взгляд мне не понравился. Все мои внутренности выворачивало наизнанку, а мозг отказывался давать объективную оценку состоянию. Сквозь шум в голове я услышала тихий стон за ее дверью. Я вошла, как мне это удалось до сих пор остается загадкой, настолько посторонние мысли переполняли меня. Я что-то сказала, а может мне это показалось. На скомканной постели лежал человек, внешностью и манерами двигаться, напоминавшим Грейс. Сквозь густую пелену тумана я услышала звуки, похожие на человеческую речь.
- А, это ты?
- Я не помешаю? - Слова сами собой складывались в предложения, но, казалось, я не управляю этим процессом.
- Нет, заходи, - голос был настолько тих, что я еле разобрала, что она сказала.
- Хреново выглядишь.
- Я не специально. Эти патологоанатомы скоро доконают нас всех, - голос Грейс был вымученный, но вкрадчивым и не терпящим возражений, впрочем, как всегда.
- То, что не убивает, делает нас менее смертными. Ты молодец. Мне тоже сегодня досталось, но тебе, насколько я вижу, перепало больше.
- Спасибо за сравнение. Ты, что-то хотела?
- Нет, ничего особенного, просто хотела узнать, как ты себя чувствуешь, – меня прямо ломало от боли, но я была еще в состоянии не показывать это.
- Как видишь.
- Ясно, - разговор явно не клеился. – Ну, ладно, я пойду. Держись.
- Элен, - впопыхах произнесенное мое имя заставило меня остановиться на полпути к двери.
- Что?
- На днях я подслушала разговор медсестры, помнишь, такая смазливая блондиночка, с нашим эскулапом. Все эти эксперименты… В общем… - Грейс немного замялась, раньше за ней такого я не замечала. – Они говорили про какой-то проект… «Мотылек» кажется. Ты, что-нибудь знаешь про это?
- Нет, а что это?
- Не знаю, но они говорили, что «она активна, но еще не готова морально». «Она», понимаешь. Если это не я, то выходит ты или Мишель.
- Может они про других говорили, - я пожала плечами. Надеюсь она не заметила, как я покраснела. – Мало ли здесь других подопытных.
- Исключено. Эти занимаются только нами.
- Давай потом поговорим об этом, - попыталась я сменить тему.
- Хм… Ясно, - на губах Грейс заиграла знакомая мне улыбка. Она откинулась на подушку и удовлетворенно закрыла глаза. – Потом, так потом.
От Грейс ничего не утаишь, не спрячешь и не заставишь свернуть от намеченной цели. Она все для себя поняла.
- Я пойду, - я снова попыталась ретироваться.
- Подожди, - она открыла глаза. – Еще они говорили, что мы не сможем иметь детей.
- Грейс, не будь сукой, - пустая, бессмысленная злоба зловонной волной захлестнула меня. - Я тут думаю, как бы нам не сдохнуть, а ты предлагаешь заботиться о возможности завести потомство?
- Разве тебя это не заботит?
- А должно?
- Думаю, да… Ты… мы, созданы для продолжения рода, а нас насильно лишают этой возможности. Не сегодня, так завтра нас не станет и что останется после нас? Ничего. Даже эманации наших поступков в далеком прошлом будут не важнее легкого ветерка в жаркую погоду. Наша жизнь умрет вместе с нами.
- Так откажись от экспериментов и умри намного раньше.
- Какая же ты тварь! – в сердцах выкрикнула Грейс. Я видела, как слезы тонкими ручейками побежали по ее щекам. - Элен, пойми…
- Грейс, давай позже поговорим об этом. Ладно? Мы сейчас не в том состоянии что бы что-то переосмысливать.
- Хорошо. Как скажешь.
Какое-то время Грейс молчала, а я стояла, опустив голову пытаясь справиться со своим гневом, а потом снова заговорила.
- Когда-то, очень давно, жила одна маленькая девочка, - странные интонации в ее голосе заставили меня, превозмогая боль, повернуть голову. Слезы уже высохли и в голосе появилась привычная жёсткость, но глаза ее были полны боли. – Она любила читать сказки, писала стихи и верила, что все в этом мире, наполненным яркими красками, существует для нее. Наивная дурочка. У нее были родители: мама работала врачом, а отец постоянно пропадал на заводе. Просто идиллия, да? Но, как оказалось, хорошее не длиться вечно. Война перевернула всю ее жизнь с ног на голову. Отец погиб во время бомбежки, а она с матерью и другими беженцами покинули зону боевых действий. Спустя какое-то время они остались одни, без крыши над головой, без средств к существованию. Наконец, после длительного скитания и ночевок в стогах сена, они вышли к небольшому, домов пятнадцать-двадцать, поселку, стоявшему в самом центре непроходимого леса. Ни дорог, ни связи с внешнем миром, ничего из этого. Сначала на них смотрели косо, но потом, все же, разрешили остаться. Их поселили на отшибе, в доме, не слишком приятной на вид, вдовы. Дня не проходило что бы она не ворчала на девочку или на ее мать. Как позже выяснилось это была религиозная община. Целая деревня помешанная на вере в какого-то древнего бога. Они долго склоняли двух страниц к принятию их традиций и обрядов, но по каким-то причинам мать была против. Девочка часто читала в ее глазах боль обреченности и предпосылки скорого и жестокого конца. Ее сожгли, как ведьму спустя несколько дней. Девочка пыталась вступиться за нее: кусалась, лягалась, кричала проклятия, но что мог поделать маленький ребенок против разъяренной толпы фанатиков. Избив до полусмерти, ее оттащили в лес и бросили умирать. Но она не умерла. Она просто не могла себе этого позволить. Жажда отмщения жгла ее изнутри. Тогда она поклялась, что отомстит. Она отомстила. Во время вечерней молитвы она подперла дверь церкви и подожгла ее. Сгорели все, сто с лишним, человек. Мужчины, женщины, дети. Никто не выжил. Но облегчения ей это не принесло. Потом были опять скитания по лесу. Вскоре она набрела на, одиноко стоявшую, хижину охотника. Обходительный, на первый взгляд, мужчина накормил ее, переодел в добротную одежду, вместо ее рванья, а потом… А потом он посадил ее на цепь, как собаку и в течении нескольких месяцев избивал и насиловал. Она терпела, закрывшись наглухо в свою раковину, а как-то ночью убила его, прирезав его же собственным ножом, пока он пьяный спал, забыв посадить ее на цепь. Тогда девочка поклялась во второй раз, что никогда, ни при каких обстоятельствах не позволит себе иметь детей. Такой мир их недостоин. Затем опять были скитании по лесу, схватки с дикими зверями. Во время одной из схваток волчица когтем задела ей правую щеку. Остался шрам, но она носила его с гордостью. Волчице повезло меньше. Лес все не кончался. То ли был такой огромный, то ли девочка просто ходила кругами. Новую встречу с людьми она восприняла не так радушно. Женщина и девушка, собирая грибы, наткнулись на нее, спящую под елью. Она убила и их. Ничего не разобрав спросонья девочка всадила женщине нож охотника в сердце, а девушке перерезала горло, потому что та начала кричать. Во время погони, девочка поклялась в третий раз, что никого больше не убьет. Ее поймали. Не сразу, но поймали. Хотели сразу же повесить, но взявшийся неизвестно откуда служитель закона забрал ее и отвез в ближайшую окружную тюрьму. Там я поняла, что не смогу исполнить последнюю клятву. Жажда крови была слишком сильна. Тогда в тюрьме. В ту ночь. Я стояла над вами и решала каким способом мне это сделать. Потом начался обстрел. По счастливой случайности или по чьему-то провидению мне не дали в ту ночь нарушить этот зарок. И вот теперь, спустя столько лет, я понимаю, что вторая клятва была ошибкой. Мне уже шестнадцать, я не знаю, что меня завтра ждет, а если конец, то мне хотелось бы верить, что часть меня еще существует: смеется, плачет, влюбляется. Но Богам на это наплевать. Слова сказаны и назад их не вернешь.
– Грейс… - слезы раскаянья и жалости к этой девочке душили меня.
– Все в порядке. Иди.
Я молча кивнула, повернулась и вышла, тихонько затворив за собой дверь. Мне стало не по себе. Хотя больше мы не говорили с ней по этому вопросу, я знала, по сути, она была права. Вмешательство в нашу природу было сродни убийству. Каждый раз оказавшись на столе в медблоке мы умирали, а вместо нас воскресали другие мы, со способностями отбирать жизнь, но не дарить ее. Эволюционный коллапс с каждым разом, все настойчивее, требовал своего выхода на свободу. В этом было наше наследие. Это было наше детище, которое в нас зачали те, кто не ведал жалости. Результат не заставил себя долго ждать.
Мы рано научились отбирать жизнь у других, но, когда работаешь командой об этом не задумываешься. Ветераны уже не задирали нас, шестнадцатилетних юнцов. Чтобы они это поняли было достаточно всего одной демонстрации наших навыков. Это случилось после одного из «показательных выступлений», как это назвали Хранители.
Мы столкнулись в одном из коридоров Убежища. Чуть больше дюжины матерых убийц и пятеро подростков. Они шли нам навстречу, играя мускулами и глядя на всех, как на потенциальных жертв. Они чувствовали свою силу и упивались ей.
- Отошли в сторону, щенки, - процедил сквозь зубы один из них, по-видимому командир группы.
- С каких это пор падальщики указывали, что делать хищникам? – Грейс никогда за словом в карман не лезла.
Предводитель сдвинул на кончик носа темные очки и долго, не моргая смотрел на нас, а затем направил свой гнев на ту, что осмелилась перечить ему.
- Ты, что-то сказала, сучка?
- Я сказала, что шакалы, вроде тебя, должны знать свое место.
- Остра на язык, да? Советую поработать им там, где ему самое место и если мне понравится, то я позволю одному из своих парней отрезать его и повесить себе на шею.
- Очень мило, - Грейс все больше входила в раж. – Хотя, я бы твой язык просто выкинула в выгребную яму. Черви любят копаться во всяком дерьме.
Могучая рука схватила Грейс за горло и прижала со всей силой, на какую только была способна, к стене, решив показать ей место девушек в этом мире. Его глаза пылали гневом, глаза Грейс излучали спокойствие.
- Теперь ты не такая крутая, верно? – проревел солдат.
- Я – нет, они – да, – прохрипела Грейс.
Нас словно подорвало изнутри. Того парня собирали по частям. Тень постарался над этим, а мы ему не мешали. Два пальца левой руки лишили вожака зрения, а правая в это время вырвала ему гортань вместе с языком. Грейс в это время ударила его коленом в пах. Беспомощно хрипя и разбрызгивая вокруг себя фонтаны крови, грозный вояка рухнул к нашим ногам. Он одновременно лишился зрения, голоса и репродуктивной функции, но осознать это уже был не в состоянии по причине смерти. Его дружкам повезло больше. Тем солдатам было простительно, ведь они тогда еще не знали, кем нас готовили. Но за знания им пришлось заплатить болью. Целый взвод, как потом мы узнали, из группы «Тайфун», квалифицирующихся на специальных операциях в условиях затяжных военных конфликтах, были размазаны по узкому коридору.
Несмышлёные щенки постепенно превращались в волков. Мы взрослели телом и духом. Но во внешнем облике изменения претерпела лишь я одна. Грейс была права, это я была проектом «Мотылек».
Крылья за моей спиной очень тяготили меня первое время. Сначала на спине появились наросты, но врачи, тщательно осмотрев меня, сказали, что это нормально и беспокоится не о чем. С каждым днем наросты увеличивались пока не приобрели форму крыльев. Перьями, иссиня-черной окраской, они обросли несколько дней спустя. То, что я сильно комплексовала это мягко сказано. Я была в панике, считая себя уродом, выродком, недочеловеком. Хотела их отрезать, но в одиночку мне с этим было не справиться. Меня постоянно обкалывали какими-то успокаивающими и внушали, что это нормально, что так и должно быть. Первый, пробный, полет был очень болезненный, мне как будто спину разрубали топором, но потом ничего, привыкла, правда спина болела после каждого полета. Фигура моя не изменилась, крылья очень эргономично складывались за спиной не стесняя движений, издали даже их можно было принять за великолепно выполненную татуировку. От ребят я все-таки слишком долго это скрывала, боясь, что остальные станут меня ненавидеть за то, что я стала другой, не похожей на них. Но истина вскоре вылезла наружу. В одном из учебных боев я забылась и расправив крылья взлетела под восхищенными взглядами Тени, Райта и Мишель. Грейс просто усмехнулась и сплюнув, молча отошла в сторону. Краем глаза я заметила, что Хранитель, присутствовавший на тренировке, удовлетворенно кивнул головой.
- Сколько ангелов смогут танцевать на кончике меча?
Я удивленно посмотрела в глаза Хранителю, в серых зрачках которого плясал огонь отраженных светильников, но, поклонившись, сочла за лучшее промолчать. Тогда я была только на пороге ответа на этот вопрос.
Гексаграмма 9 (Сяо-чу)
Воспитание малым: «Когда не время мечтать о великом, выигрывает тот, кто умеет довольствоваться тем, что есть»
Ну, вот и мой противник, теперь я его вижу. В провале коридора мелькнула тень. Незаметная для простого глаза, благодаря темному времени суток и слишком одинокая для этого забытого места. Нужно отдать ему должное – действует он профессионально. В окончательной развязке, я думаю, никто из нас сомнений не питает. Здесь уже Смерть в своем праве, и она уравнивает все за что мы так трепетно цепляемся в надежде выжить. В сложившейся в данный момент ситуации шансов у нас пятьдесят на пятьдесят, Смерть заберет или его, или меня. Вопрос только в соразмерности платы за любой из исходов. Победит он, и жизни лишусь только я. Если удача улыбнется мне, то жатва будет богаче. Ради таких моментов и стоит жить. Разве нет? Однако время еще не настало.
Перемещаюсь в одно из бесконечных помещений и замираю, пытаясь успокоить биение своего сердца. Звук его, как мне кажется, эхом раздается по всему корпусу. Создается ощущение, что все тяготы и невзгоды разом навалились на меня. Пусть так. Никто не говорил, что будет легко, и порой мне кажется, что я просто люблю препятствия. Они делают из меня, что-то значащее, что-то, что кардинально изменит бурлящую вокруг меня жизнь. В худшую или лучшую сторону я не знаю, мне не дано это предугадать, но последствия будут преследовать меня все отпущенное мне время.
Бесшумно поднимаюсь, по стене и переползаю к верхнему краю прямоугольной дыры. А как иначе назвать отверстие для несуществующего окна? Зигзаг молнии перечеркивает своей ломаной, огненной чертой темный небосвод. Капли дождя вмиг пропитывают насквозь мою одежду. Влага приносит холод, а холод просто не позволяет расслабиться, не дает забыть об уязвимости наших телесных саркофагов.
Зависаю, прижимаясь щекой к кирпичной стене. Это мне знакомо. Но ситуация требует незамедлительной развязки. Разожми я руки и все закончится, потому что любое взаимодействие образует следствие, которое, по непонятным никому законам, уравновешивает причину. Бред, конечно, но выходит, что причина отрицает сама себя через следствие. И, вот я – причина всего происходящего, пытаюсь привести следствие своих действий хоть к какому-то знаменателю. Глупо это осознавать, но Вселенная смеется надо мной, а Боги, если они существуют, замерли в ожидании финала.
Гексаграмма 10 (Ли)
Наступление: «Смелость вдвойне хороша, если она осмотрительна и разумна»
Наша подготовка подошла к концу совсем неожиданно. Мы тянулись к знаниям и хотели знать еще больше, но мы уже впитали все, что знали наши учителя, или Они позволили нам так думать. Бесконечными тестами и серией показательных боев мы подтвердили свое право быть наравне с теми, кто считался лучшими. Но лучшими все-таки были мы.
Мы вновь стояли в центре огромного зала, там, где очутились впервые по приезде в Убежище. С одной только разницей – мы были не малолетние сосунки, а Призраки – прошедшие все, что выпало на нашу долю во время обучения. Мы стали одним целым, одним сердцем, одним мозгом, одним механизмом.
Хранители, как и тогда, стояли вокруг нас. Такие же безликие и таинственные. Как и тогда их голос кружил вокруг и одновременно был внутри каждого из нас сгустком регулируемой ими материи.
- Все, что Мы вам дали и все, что в вас теперь есть все это Правильно и Справедливо, иначе бы этого не было. Ваша задача теперь основывается на том, чтобы расставить все эти Знания по местам так, чтобы каждая из крупиц гармонично вписывалась в систему вашего саморазвития. Но Мы не советовали бы вам искать Истину в Наших наставлениях. Они не для поиска Истины. Истина откроется вам в свое время. Мы не учителя. Да и нет на самом деле никакого учения. Это всего лишь несколько советов, представленные на ваше усмотрение. Не стоит считать их навязыванием Наших взглядов. Мы просто довели до вас один из многочисленных примеров, как можно гармонировать с Миром. И эти основы даны вам для создания вашего собственного мнения. Смысл же скрыт в каждом из вас. Но есть, и другая сторона сказанного, она доступна не каждому. Она заложена в том, чтобы вы поняли и осознали удачность выбранного вами Пути, потому что без удачи Путь невозможен. Пока вы будете сбрасывать удачу со счетов, как значимый фактор, вы не продвинетесь ни на шаг. Запомните - Путь один, потому, что Мир, в котором мы с вами находимся тоже один и Истины, которыми Мы с вами поделились являются Истинами в любом уголке этого Мира. Важно то, что какой бы Путь вы не выбрали – это будет Путь Истины. Остальное не важно.
С этими словами факелы вспыхнули ярким, ослепительным светом. Мы зажмурились, все еще находясь во власти полумрака. Голоса зазвучали громче и громовыми раскатами придавали еще большую торжественность проходящей церемонии.
- Сдувая пепел разрушения со страниц, которым не одна тысяча лет Мы обращаемся к словам, что безмолвно лежали веками. И Они оживают под Нашими взглядами. От прикосновений Наших рук Они срываются со страниц, срастаются, текут, восполняя по крупицам следы утерянных знаний, тех, что сгорели в огне истребления. И эти маленькие крупицы защищают и превозносят Орден Ночных Призраков. Вы и есть эти крупицы. Вы наш оплот и наша надежда. Вы, опираясь на знания, и советы, которые получаете от нас, в силах приблизить тот день, когда Мы сможем обрести мир на этой планете. На этом построена Цель нашего Братства. Только Мы, все вместе, способны сделать это. Вы уже доказали, что имеете право вступить в Орден Ночных Призраков. Ваш приход был предсказан, много лет назад, еще до вашего рождения и Мы ждали вас. В предсказании так же сказано, что с вашим приходом Орден поднимется на небывалую высоту или будет уничтожен. Верховный Совет проголосовал за ваше обучение и посвящение, ибо сегодня Орден слаб, как никогда. Вы наша последняя надежда. Отныне вы Призраки. Все, что от вас требуется – это беспрекословно выполнять волю Верховного Совета. Теперь вы одни из нас и неповиновение карается смертью.
Затем мы выбрали себе оружие – каждый свое:
Красавица Мишель - искусно владела мечом, и не потому, что так же в совершенстве пользовалась гипнозом и телепатией. Она бесподобно фехтовала и не прибегая к этим особенностям. Я была единственной, кто мог сражаться с ней на равных. Великолепная скьявона - обоюдоострый меч с защитной «корзиной» на эфесе, и дага были ее выбором. Очень опасная красота, для тех, кто с ней не знаком.
Грейс, вооружилась парой стилетов. Также, она еще издали присмотрела для себя лук, а теперь нежно гладила его тугие плечи. Зная ее пристрастие к химии и биологии остается только гадать, какой гадостью будут смазаны лезвия стилетов и наконечники ее стрел. Этот факт можно оставить без комментариев. Кто комментировал в живых не остался.
Райт – в маскировке ему не было равных. Мастер перевоплощения и подчинения своей воле. Легко мог определять состояние души человека. Скрытность было его коньком. И совершенно естественно, что его выбор пал на небольшой арбалет, и на целую кучу метательных ножей и дротиков.
Тень – настоящая машина смерти. Мы его за глаза так и звали – Последней Тенью. Лучший среди нас. Мог убить кого угодно и когда угодно. Но не только это было его главным качеством. Он мог лечить. Любые раны под его руками затягивались за несколько часов, кроме смертельных. Хороший навык, если учесть количество полученных нами ран в процессе обучения. Не говоря ни слова, он взял кхопеш .
Настала моя очередь. С тех пор, как все узнали о моей крылатости, ко мне прицепилось прозвище Ангел. Я сняла со стены пару отличных катан с системой ремней для ношения их за спиной. Я была благодарна Мишель, что она оставила их для меня. Я видела с каким обожанием она смотрела на это произведение искусства.
Никто из нас не выбрал огнестрельное оружие, хотя его было вокруг очень много. Использование такого оружия мы считали недостойным. Оружие слабаков без чести и совести, как говорили наши учителя. Мы сделали свой выбор, хотя владели любым видом оружия в совершенстве. Мы стали Призраками – охотниками за Жизнью.
Гексаграмма 11 (Тай)
Расцвет: «Удача идет к тому, кто сам идет к ней»
Все люди, без исключения, ищут счастья. Абсолютно все. Ищут, но почему-то, по непонятным никому причинам, не находят. Что это? Происки древних богов или глупые шутки судьбы? Есть что-то бессмысленно-фатальное в этом вопросе. А может все намного проще, может и нет его? Но тогда к чему такие сложности? К чему эта морковка, подвешенная перед носом, везущего повозку, осла? И переосмысливая первопричины вопроса напрашивается другой вопрос – ведают ли люди, что представляет собой счастье? По сути должны знать, раз всю свою жизнь проводят в его поиске. Так что же это? Здоровье, которое так хрупко и нестабильно, а в причине его расстройства виноваты мы сами? Дети, многие из которых являются пустым сосудом, не способным ничего привнести в породившее их общество? Деньги, не дающие ничего, кроме сиюминутного комфорта и миража получаемых удовольствий? Вот и получается, что мы ищем не зная, что, не там и не так, из-за ущербности своих желаний, из-за неверного представления о том, как нам жить. Однако можно подойти к этому вопросу другим путем. Несчастье человека заключено в двух вещах: в неизбежной смерти и в глубоком невежестве. Такова непреложная правда жизни со всеми ее завуалированными аспектами, что, по сути своей, являются начальной и конечной инстанцией в понимании значения того, что мы никак не можем отыскать.
Хранители, во время нашего обучения, часто просили охарактеризовать счастье в нашем понимании. Мы не могли. Счастливы ли мы были? Этого уже никто точно не скажет, потому что то, наше, прошлое не соизмерить с настоящими событиями. Сейчас, я с уверенностью могу сказать, что я счастлива. Счастлива, стоя здесь, в продуваемом всеми ветрами полуразрушенном заводском комплексе. Счастлива, слышать дыхание, с присвистом вырывающегося из легких Охотника за стеной. Счастлива, после стольких боев остаться в живых, теряя друзей. Счастлива, осознавать, что не все они канули в небытие, что еще остались те, ради кого я обязана быть счастливой, несмотря ни на что. Это чувство дает мне силы и не позволит сгинуть без вести в предстоящей мясорубке.
Гексаграмма 12 (Пи)
Упадок: «Прислушиваясь ко всем, доверяйте только себе»
Спустя какое-то время, после посвящения, нас отправили на первое задание. В небольшой военный городок, в заводском комплексе которого шла разработка нового оружия. Кому-то из союзников Ордена позарез нужна была технология этого вооружения. Когда поставлена задача все мысли только о ее успешном выполнении. Не важно какой кровью.
Впервые мы действовали самостоятельно. Чтобы беспрепятственно проникнуть в город мы применили план Райта. Передвижная театральная труппа подозрений не вызывала и прикрытие было отличное. Два дня ушло на подготовку, а через неделю ярко раскрашенный грузовик остановился на центральной площади Леонса. Вечером был аншлаг. И дебют прошел просто великолепно, во всех смыслах этого слова. Мишель исполняла какие-то старые баллады, а Райт и Грейс ей аккомпанировали.
Я и Тень в это время действовали на заводе. Мы беспрепятственно миновали патрули. Незримо скользя по темным улочкам города, мы почти до самого завода слышали музыку, доносившуюся с площади, а чистый голос Мишель создавал ощущения близкие к эйфории.
Дорогая сестра, почему ты плачешь?
Всем людям снятся плохие сны.
Люди совершают ошибки.
Дорогая сестра, не плачь.
Пожалуйста, не плачь.
Божественно, но восторгаться не было времени, нужно было выполнить задание. С заводской охраной проблем не возникло – никто и пикнуть не успел.
- Административный корпус, скорее всего, вон то, единственное приличное здание, - предположил Тень, осторожно усаживая поверженного караульного за турель пулемета.
- Прикрой меня, я туда.
Тень молча кивнул и двинулся вслед за мной к обозначенному строению. На втором этаже, несмотря на позднее время, горел свет. Скорее всего, в ту комнату мне и нужно. Внутрь я вошла одна. Удивленный охранник на входе попытался встать, но тут же осел с ножом в сердце. По лестнице, бесшумной молнией, я поднялась наверх и остановилась возле двери, через щель которой сочился свет. Мысленно просканировав комнату, я выявила присутствие двух человек, не военных. Хорошо, но не настолько чтобы расслабляться – оставалось самое сложное. Двое мужчин, одетых, как медики, в белые халаты, спустя несколько секунд, были привязаны к своим стульям и с ужасом наблюдали за мной, пытаясь что-то сказать. С кляпами во рту им это не удавалось.
- Тссс, - я приложила палец к своим губам.
Не знаю, что на них лучше подействовало, мое красноречие или пистолет с глушителем, который я направила в их сторону, но они, как по команде замолчали.
- Вот и чудно. Не буду тянуть кота за интересные части тела, поэтому перейду сразу к делу. Мне нужен опытный образец и вся документация по проекту «Хамелеон». Пока вы не начали опять мычать, скажу, что я получу их в любом случае и лишь от вас будет зависеть, как это будет – быстро и по-хорошему или долго и по-плохому. Так же добавлю, что для этого мне не нужны двое. Достаточно одного. И вот, как мы поступим, первый кто кивнет проходит в финал, проигравший выбывает.
Они кивнули оба и одновременно, но в живых я оставила того, что постарше. Его соперник продолжал сидеть, но откинувшись назад и с пулевым отверстием во лбу, а из ствола моего пистолета медленно тянулся сизый дымок.
- Добро пожаловать в финал! А вы боялись. Теперь я вытащу кляп, а, чтобы вы не наделали необдуманных глупостей, сделаю вам один укольчик, он оградит меня и вас от ошибок.
По его щекам текли слезы, зрачки были расширены, сердцебиение зашкаливало, а на брюках расплывалось неприятное мокрое пятно. Ужас поработил его, а в таком состоянии люди себя уже не контролируют. С вероятностью девяносто процентов он бы мог закричать, а мне пришлось бы его убить, что осложнило бы поиски. Поэтому небольшая доза стабилизатора позволила мне спокойно завершить дело.
- Итак, - сказала я, вынимая кляп, - где бумаги и образец?
- В сейфе, у вас за спиной. Кто вы?
- Не нужно задавать вопросы, на которые никогда не получите ответы. – Я подошла к сейфу. – Какой код?
- Послушайте… - мне не понравился тембр его голоса.
- Код! Быстро! – Пистолет вновь смотрел в его сторону.
- 9345383487.
Я быстро ввела номер. Внутри сейфа сухо щелкнуло и дверь медленно открылась. Вытащив довольно объемную папку и мельком пробежавшись глазами по бумагам, я удовлетворенно запихнула ее в рюкзак. Туда же отправился небольшой кейс, внутри которого лежал микрочип.
- Это все? То, что надо? – Мужчина обреченно кивнул. – Благодарю за сотрудничество.
Он хотел что-то сказать, но пуля в голову поставила точку в его жизни. Закинув рюкзак за спину, я вышла из комнаты. Мне не было его жаль, как, впрочем, и всех на этом заводе. Работа, есть работа и здесь ничего не поделаешь, и работа должна осуществляться по параметрам полезности или бесполезности, а не по параметрам нравится - не нравится. Живые могут поднять шум, а это повлечет за собой еще большее количество жертв, а может и провал всего задания. Повседневные дела рождаются одно из другого и подкрепляются внутренним диалогом, который затем превращается в командира ваших последующих действий. Я это знала и просто следовала этим не сложным, но выжигающим что-то внутри, правилам.
- Как все прошло? – Тень ждал меня у ворот.
- Нормально. Уходим.
- В подсобке нашел взрывчатку. Контора через пару часов взлетит на воздух. Времени больше, чем достаточно чтобы покинуть город. Это их немного отвлечет.
Я посмотрела на него и улыбнулась. Его ответная улыбка заставила мое сердце забиться быстрее. Да, детка, что ни говори, а любовь никогда не считалась с обстоятельствами. Нужно с этим что-то решать, и как можно скорее, иначе я с ума сойду.
Расчет Тени был верен. Взрыв на заводе дал нам небольшую фору. Противнику было не до нас, а когда они, сопоставив детали, все поняли, мы были уже далеко. На организацию погони тоже ушло немало времени. Только ближе к вечеру мы заметили пыль на дороге. Нас догоняли два броневика. Остановив грузовик в небольшом лесочке, мы рассредоточились.
- Так, давайте разберемся с ними по-быстрому, - сказал Тень, вылезая из машины и передернув затвор автомата. – Все знают, что делать, действуем, как на тактических учениях. Без самодеятельности. Ангел, как будешь готова, начинай. Возьми Грейс для поддержки.
- Эй, я вам не партнер по танцам, - Грейс сплюнула на землю и, натянув тетиву на лук, поправила колчан со стрелами.
- Потом разберемся, ладно? – Тень повернулся к Райту и Мишель. Они ждали команды, хотя уже знали, что нужно делать. – Я - справа, Мишель – слева, Райт, зайдешь с тыла. Все. Без суеты. Работаем.
Когда солдаты, а их было не меньше двух взводов, вышли на небольшую опушку они слегка опешили от увиденного. Мне было смешно наблюдать за их реакцией, но смеяться в открытую я не посмела, это могло спровоцировать их на необдуманные действия, все-таки около трех десятков стволов автоматического оружия были направлены сейчас в мою сторону. Но видимо они не ожидали вместо сопротивления лицезреть девчонку, сидящую в одиночестве на стволе поваленного дерева и невозмутимо жующую травинку. Такое замешательство не позволило им сразу нажать на спусковые крючки.
- Вы кого-то потеряли, парни? – Я слегка щурилась от лучей заходящего солнца.
- Кто вы такая? – Седой капитан вышел вперед и вытерев пот с высокого лба дал солдатам сигнал взять меня в кольцо.
- Видимо та, за кем вы гонитесь, - спокойно сказала я, с ленцой наблюдая за перемещением людей в камуфляже.
- В таком случае мы вынуждены вас задержать.
- На каком основании?
- Вы подозреваетесь в шпионаже, убийствах и в совершении диверсии на вверенном мне объекте в Леонсе.
- Да, неужели? – Мой игривый тон не понравился капитану, и он поднял руку, призывая солдат быть максимально внимательными.
- Вот что, девочка, давайте без глупостей иначе нам придется открыть огонь, и вы прекрасно знаете, чем это может закончится для вас, – капитан оглянулся вокруг. – Где остальные?
- А это имеет какое-то значение для вас? – Солдаты обступили меня со всех сторон. – У меня есть встречное предложение.
- Какое? – Капитан начинал нервничать.
- Сложите оружие, садитесь на свой транспорт и уезжайте, тогда никто из вас не пострадает.
- Значит не договорились, - ухмыльнулся капитан. – Капрал, кончайте эту ****ую су…
Договорить он не успел. Расправив крылья, я взлетела вверх. Пистолет, в мгновении ока перекочевавший из набедренной кобуры мне в руку, изрыгнул кусочки свинца. Капитан и пара солдат за его спиной рухнули как подкошенные. Почти одновременно с ними упал капрал со стрелой в сердце – Грейс никогда не промахивалась, а автоматные очереди с трех сторон внесли панику в ряды противника. Я отлетела поближе к деревьям, продолжая время от времени прореживать ряды солдат. Потеряв больше половины личного состава, они немного пришли в себя и теперь отчаянно отстреливались, однако исход боя уже был предопределен.
Недаром говорят, что праздновать победу в то время, когда бой еще не закончен чревато поражением. Удар в грудь, перехватив дыхание, отбросил меня к старой осине. Я безжизненно сползла по шершавому стволу, пачкая его своей кровью и жадно ловя ртом воздух. Грейс что-то крикнула и подбежав ко мне с удвоенной скоростью посылала стрелы в сторону врагов. Кроны деревьев с едва проявившимися зелеными листочками бесшумно качались над моей головой. Постепенно небо, деревья и трава приобрели ярко карминовый оттенок. Кровавые пузыри, неприятным звуком уже лопались на моих губах, когда Тень подбежал ко мне и, прикрыв собой от случайных пуль, начал процесс восстановления. Я думаю, что мне не показалось, его глаза были мокрыми от выступивших слез. Я пыталась что-то сказать, но потом прекратила свои попытки, и я с чувством того, что это конец, отключилась.
* * *
Мелкие, холодные капли, постепенно возвращая к жизни, падали мне на лицо. Было не понять, что это дождь или слезы? Я с трудом открыла глаза и первое, что я увидела обеспокоенное лицо Мишель. Моя голова покоилась на ее коленях, а тело болезненно сотрясалось на каждой кочке под размеренное урчание уставшего двигателя грузовика.
- Как ты себя чувствуешь, подруга? – В голосе Мишель чувствовалось нескрываемое участие. Она безуспешно старалась укрыть мое лицо от весеннего дождя.
- Бывало и лучше, – слова, еле слышным шепотом сорвались с моих покрытых кровавой коркой и обветренных губ. От их движения корка болезненно лопнула, и струйка крови, смешавшись с дождевой водой, затекла мне в рот, немного смягчив пересохшее горло, но не принеся облегчения.
- Попей, – струя живительной влаги влилась мне в рот. Я жадно пила пока мой желудок не начал урчать от переизбытка влаги. – Вот и хорошо!
- Что со мной? Где мы?
- Тебя ранили, – Мишель пыталась поправить мои слипшиеся от пота волосы. – Пуля прошла навылет, по чистой случайности не задев сердце, но пробито легкое и сломаны пара ребер. Тень тебя подлечил немного, но и его возможности не безграничны. В принципе, рана уже, практически, затянулась, внутреннего кровотечения нет, а ребра срастутся через какое-то время. Можно сказать, ты в рубашке родилась.
- Скажешь тоже, по мне, как будто танк проехался.
- Через несколько часов будем в Убежище, там тебя подлатают как следует.
- Можно еще воды?
- Потерпи немного, через несколько минут дам тебе еще глоток.
- Я же выпила уже, наверное, ведро воды.
- Не говори глупости, ты сделала два глотка, не больше.
- Черт! Как же мне хреново.
- Это нормально, главное, что ты жива, - Мишель несколько раз стукнула по обшивке кабины.
Грузовик снизил скорость и вскоре остановился. Звук открывающихся и закрывающихся дверей кабины очень болезненно отозвался в моей голове. Я непроизвольно поморщилась, когда прохладная рука Мишель коснулась моего лба. Легкая вибрация кузова и широко улыбающееся лицо Райта возникло в поле моего зрения.
- Эй, с возвращением! – Я взглядом поблагодарила его.
- Как она? – Голос Тени в отличие от Райта был серьезен.
- Нормально, - Мишель слегка улыбнулась. – Жить будет.
- Пусть только попробует не выжить, - игривый голос Грейс, казалось придал мне сил. – А если еще раз на рожон полезет я ее сама пристрелю.
- Ладно тебе, Грейс, все же обошлось, - Райт продолжал улыбаться. – Грейс прикрывала тебя, когда… в общем, когда тебя подстрелили. Ее тоже зацепило, поэтому она бесится.
- Я бешусь? – Грейс уперла руки в боки и скривила лицо в показном негодовании. – Да, я в ярости. Кому я теперь нужна с дыркой в ноге.
- Мне нужна… то есть нам, - Райт уже в открытую смеялся. Я тоже попыталась улыбнуться, но улыбка получилась вымученной.
- Хватит вам, - сказал Тень, не сводя с меня взгляда. – Нашли время. Поехали. Потерпи, мы уже почти приехали.
- Хорошо, - он слегка поморщился, услышав мой тихий шепот.
Я заметила краем глаза, как они с Мишель обменялись обеспокоенными взглядами, затем Тень спрыгнул с кузова. Мишель вновь поднесла фляжку к моим губам. Сделав пару глотков, я с блаженством закрыла глаза и через несколько секунд опять погрузилась в небытие.
Гексаграмма 13 (Тун жэнь)
Единомышленники: «Одному муравью никогда не построить муравейник»
Он делает шаг. Другой. Всё ближе к стене. Вот он заряжает арбалет – болт наверняка начинен какой-нибудь дрянью, наши химики никогда не оставляют жертве шанса. Я слышу его сквозь стену. Вот он прислоняет к плечу арбалет. Я готова. Кинжал в моей руке замер в предвкушении крови.
«Раз,
Два,
Три,
Четыре,
Вы мишени в старом тире…»
Слова детской считалочки огненными буквами выплыли из моей памяти. Тот, кто ударил первым, проигрывает, в любом случае, потому, что он открыл кредит насилия, сделал себя доступным и уязвимым – не для противника, а для некоторых уравновешивающих сил. Настоящий боец обычно претендует на право второго удара, и тем самым увеличить шанс падение противника, а может подставить вторую щеку, но я не из таких.
Арбалетный болт со свистом унесся в темноту в дюйме от моего виска. Свист лезвия в ответ. Удар. Уход в сторону.
«В вас начнут сейчас стрелять –
Раз,
Два,
Три,
Четыре,
Пять…»
Удар сапогом по запястью – арбалет на полу, плечо стрелка в крови. Стиснув зубы, подхожу к нему – бедняга замер на коленях, держась за рану.
«Понаделают в вас дыр, разукрасят этот мир…»
Совсем мальчишка, лет семнадцать-восемнадцать, не больше. Кровь потоком хлынула из перерезанного горла.
Когда мне исполнилось семнадцать я убила тех, кто насиловал раненную девушку, решив использовать ее до конца, прежде чем добить. Давно это было, но я помню каждое мгновение того дня. Я сопровождала Хранителя в сражении за небольшой городишко с глупым названием Эйфак. Я не принимала в нем участие, я просто находилась рядом. После боя я потеряла Хранителя из виду и случайно оказалась на узкой, темной улице. Как такое могло случиться, я не могу с уверенностью сказать, но думаю это было частью обучения. В тупике грязной подворотни я заметила движение. Восемь солдат столпились под вывеской кожевенника над телом женщины, лет двадцати. Взглянув на нее у меня комок подкатил к горлу. На ней не было живого места. Она была вся в крови и казалось, что с нее сорвали не только одежду, но и кожу. Она умирала, а эти ублюдку продолжали ее насиловать.
- Оставьте девчонку, – слова сами собой вырвались на волю, а рука потянулась к стилету у меня на боку.
Монстры в человеческом обличие, как по команде повернулись в мою сторону. Один из них, видимо вожак, с усмешкой направился в мою сторону.
- Парни, да у нас тут все только начинается, - он был самоуверен. Самоуверен и глуп. – Эй, Рой, а ты переживал, что тебе достанется трахать дохлятину. Такой сучки хватит на всех, и она еще будет просить пройтись по второму кру…
Докончить он не успел. Стилет с легкостью вошел в его горло и фонтан крови забрызгал мое лицо, когда безжизненное тело рухнуло в лужу нечистот. То, что произошло дальше, невозможно описать простыми словами. Темная субстанция вихрем закружилась в замкнутом пространстве и через пару секунд еще семь трупов плавало в собственной крови, а над умирающей девушкой склонился Хранитель. Я видела, как губы ее шевелились, пытаясь что-то сказать, но слов я не слышала. Затем Хранитель кивнул и ударом ножа прервал ее земной путь.
- Пошли, - его голос вывел меня из ступора.
- Что она сказала?
Молчание в ответ и пристальный взгляд.
- Что она сказала?
- Теперь это не имеет значения.
- Я хочу знать…
- Ничего. Она сказала, что не хочет жить. Я не смог ей отказать. Каждый умирает той смертью, которую придумает для себя сам. Пошли, нас ждут.
«Раз - Луна глядит в окно, заколочено оно.
Два - стучится в дверь тревога, Ангел Смерти на пороге.
Три - начнет своё веселье - жизнь со смертью нераздельна.
На четыре будет боль - он сыграет свою роль.
Пять - и сказка станет былью - были всем, а стали пылью.»
Отсчет еще не закончился, он только начался. По странной иронии судьбы, смерть стала мне лучшей подругой, хоть я этого и не хотела.
«Раз, два, три, четыре, пять,
Ангел будет убивать.
Посчитает ваши души, будет каждый обнаружен.»
Тот, один из восьми, мой первый, был ублюдком, которым нет места в этой жизни. Он считал себя властелином Вселенной, которому дозволено все. Он ошибался. Охотник, уже не помню который по счету, лежащий сейчас у моих ног был другой, но мыслил так же.
«Шесть, семь, восемь, девять, десять,
Смертью всех уравновесит.»
Он зря посмотрел мне в глаза, в них не было того, что бы гарантировало ему «долго и счастливо.»
Гексаграмма 14 (Да-ю)
Обладание великим: «Успевает тот, кто не торопит события»
«Даже перед лицом неизбывной боли, которая кажется невыносимой, даже перед лицом неизбывной боли, которая выжимает последнюю каплю крови из твоего истерзанного сердца и оставляет глубокие раны в твоем воспаленном сознании, жизнь все равно продолжается. И сама боль, казавшаяся неуемной, притупляется и отступает.» Я не помню, где и когда я прочитала эти строки, но они были неотъемлемой частью моего сознания все время моего выздоровления. Жизнь продолжалась. Почти месяц я провела в лазарете, под присмотром медиков. Колдовали они надомной долго и тщательно. Сначала постельный режим, пилюли, уколы, капельницы, затем режим восстановления, или как объяснил мне доктор Айзек (кстати, очень хороший человек, любой мой каприз сводил к шутке, а делал все, как того требовалось для моего скорейшего выздоровления) – необходимый после тяжелого ранения процесс реабилитации.
Первое время я просто гуляла на свежем воздухе по двору крепости. Весна была в полном разгаре, и погода поэтому стояла чудесная. В одну из таких прогулок я повстречала странного человека. Он сидел на гранитном валуне посреди небольшого сада, разбитого неизвестно кем на заднем дворе крепости и любовался заходящим солнцем. Я хотела потихоньку ретироваться, но его голос заставил меня остановиться.
- Сколько раз смотрю на закат, - произнес он, не меняя позы и не поворачиваясь ко мне, - и каждый раз воспринимаю его по-разному. Нет одинаковых закатов, одинаковых восходов, одинаковых судеб.
- Кто вы? – Осторожно спросила я.
- На протяжении многих лет я всякий раз задаю себе этот вопрос, но ответа так и не получил. Никто.
- Так не бывает.
- Милая девочка, - он наконец повернулся ко мне, и я увидела его лицо, которое чудесным образом показалось мне знакомым. Он не был стариком, но и молодым его назвать тоже было опрометчиво. Его глаза, находящиеся на лишенным морщин лице, казались глазами старика, и казалось судьбы тысячи поколений пульсировали в них синим оттенком, - Бывает. Бывает и не такое. Как вы себя чувствуете?
- Спасибо, уже лучше. Доктор сказал…
- Не верьте докторам, они все лжецы и лицемеры, - легкая улыбка тронула его тонкие губы. - Слушайте себя. Ваш организм никогда вас не обманет. И берегите крылья – это самое лучшее, из того, что вы могли получить от жизни. Не беспокоят?
- Нет, только после полетов болит спина.
- Это нормально. Основная нагрузка приходится на позвоночник и грудную клетку. Обещать, что боль пройдет не буду, но со временем вы привыкните. Научитесь распределять эту нагрузку равномерно.
Солнце зашло за крепостную стену, и мужчина, поднявшись с камня, пошел по тропинке к замку.
- Простите, - сказала я ему вслед, - ваше лицо мне кажется знакомым. Мы не встречались раньше?
- Может – да, а может и нет, - проговорил он, замедлив шаг. Затем остановился и пристально глядя мне в глаза добавил: - Не совершайте того, о чем вам придется пожалеть. За любым необдуманным шагом последует расплата. Прощайте.
Вскоре он скрылся, оставив меня в одиночестве недоумевать по поводу этой странной встречи.
За то время пока я зализывала раны мои товарищи по оружию, если можно так выразиться, дважды получали задания и планировали вооруженные вылазки, уже без моего участия. Один раз устранили лидера рейдерской группировки, затем взорвали мост, замедлив тем самым переброску войск противника. В свободное время они все или по очереди посещали меня, желали мне поскорее встать в строй, говорили, что отряд осиротел без меня. Дежурные фразы, но я была очень признательна им за участие, но в то же время испытывала чувство злости. Злости на себя. Надо же было так подставиться. Я тут прохлаждаюсь, а они рискуют жизнью, и я ничем не могу им помочь.
Тень вел себя довольно странно во время посещений: на мои вопросы отвечал односложно, стараясь не смотреть мне в глаза. Я жадно ловила каждое его слово и пыталась заглянуть в глаза, надеясь увидеть то, что меня беспокоило больше всего на свете, но он как будто отгородился от меня. Я думаю, что это связано с моим ранением – он винил себя в происшедшем, а у меня не находилось слов, чтобы убедить его в обратном. Как объяснить ему, что есть другая рана, совсем не связанная с тем боем, и она никогда не зарастет, что края ее никогда не зарубцуются, а будут вечно кровоточить? А вот в этом уже его вина, вернее не его, а наша, но я не сужу его за это – скорее благодарна.
По-настоящему продолжительный разговор с ним у меня состоялся в один из дней. Я упражнялась на площадке башни донжона, ведя бой с воображаемым противником. Доктор уже разрешал мне проводить более жесткие тренировки, дабы обрести прежнюю подвижность. «Хуже не будет, это я тебе, как врач говорю.» Солнце теплыми лучами грело мою кожу, а легкий ветерок ласково гладил меня по слегка вспотевшим волосам. Тень неожиданно появился в отверстии люка, когда я провела серию ударов по несуществующему врагу.
- Привет! – Сказано это было несколько смущенным тоном, но зная характер Тени я не удивилась.
- Привет!
- Смотри не переусердствуй.
- Врач обещал, что это меня не убьет.
Тень подошел к краю башни и долго, задумчиво смотрел вдаль ничего не говоря. Молчание несколько затянулось.
- Как у вас дела? – попыталась я как-то возобновить диалог.
- Нормально. Ребята пошли отдыхать после вылазки, а я решил навестить тебя.
- Все целы? – обеспокоенно спросила я, пытаясь заглянуть ему в лицо.
- На этот раз обошлось без разбитых коленок.
- Ты, наверное, устал, но молодец, что пришел.
- Хотелось тебя увидеть. Смотрю, выглядишь, как новенькая.
- Еще пара дней и вернусь в строй.
- Да…
Он опять замолчал. Разговор не клеился и я, кажется, догадывалась почему.
- Тень.
- Что?
- Ты мне глубоко не безразличен, - язык был, как из ваты, но я знала, чувствовала, что должна с ним поговорить,- хотя я о тебе практически ничего не знаю. Ну, в смысле, до того, как мы встретились. Кто ты, откуда, что это за дурацкое прозвище? Извини!
- Не извиняйся, все нормально. Когда-нибудь я расскажу тебе все, но не сейчас, не сегодня. Прости, но я должен сначала разобраться в себе, в своих чувствах.
- Чувствах? – Мой вопрос слегка смутил его.
- Да.
- Тебе когда-нибудь было страшно?
А вот это, казалось, поставило его в тупик. Он слегка вздрогнул, как от разряда электрического тока. Затем собрался и, тяжело сглотнув, проговорил совершенно чужим голосом.
- Я боюсь потерять тебя. Боюсь, что не успею прийти на помощь, когда ты будешь в ней нуждаться.
Если бы он знал, какое наслаждение мне доставили его слова. Если бы он испытал половину того чувства, что называется счастьем, то все бы случилось именно сегодня, возможно в эту же самую минуту. Мне бы нужно было сорваться с места, прижаться к нему, покрывая его лицо своими поцелуями, сладкими от моих чувств к нему и солеными от моих слез радости. Мне бы спросить любит ли он меня. Но я – проклятая нерешительность - сдержала свой порыв и задала совершенно другой вопрос:
- А за других ты разве не боишься?
- Конечно… - он слегка осекся на полуслове. – Конечно боюсь, но с тобой… С тобой это по-другому.
Он снова замолчал и смущенно отвернулся.
- Как это, по-другому? – осторожно спросила я, заранее зная ответ.
- Я боюсь на вас всех. За всех вместе и за каждого в отдельности. Вы моя семья и, возможно… другой у меня может и не быть, но ты… С тобой все иначе. Понимаешь?
- Не совсем, - солгала я, отлично понимая, что он имел в виду.
- Я не смогу жить, если тебя вдруг не станет, - это он произнес совсем тихим голосом, опустив голову вниз и теребя руками пуговицу на своей куртке, но я слышала каждое слово. – Извини, мне надо идти.
Он сказал то, что хотел сказать уже давно, а я услышала то, что желала больше всего на свете. И прежде чем я что-то успела ответить он, смущенно улыбнувшись, исчез в провале люка, оставив меня наедине с моими мыслями.
Купаясь в эйфории своих эмоций, близких к помешательству, я, впервые за долгое время, блаженно ощутила, что я жива. Теперь уже все было не важно. Теперь моим миром безраздельно правила любовь. Жизнь, смерть, кровь отошли на второй план, но не исчезли, не растворились в безвестности – лишь затаились, ожидая своего часа. Этот час непременно наступит и ничто не встанет на его пути. Просто не посмеет. Любовь, в окружении хаоса, чаще всего имеет привкус пепла и тлена. Я сделаю все возможное, чтобы этого не допустить. С этого момента началась моя битва. Не за Орден, не за чьи-то амбиции приоритетов той или иной враждующей стороны, а за то, что было дорого для меня, то, что еще способно было сделать из меня человека.
Да, мы слишком рано почувствовали запах крови и дыхание смерти. Мы полюбили жизнь и отдались смерти. Мы впустили в себя и то и другое. Мы стали одной боевой группой – и нас пятерых порой хватало на масштабную операцию. Нас не пугало ничего. Кроме потери друг друга.
Мы стали свободными. Или нам просто разрешали так думать. Именно тогда, на одном из заданий, я лишилась невинности. Слишком рано это произошло или поздно – не знаю, смотря по каким меркам судить. Нам было уже по восемнадцать. Тень стал первым – и последним мужчиной в моей жизни. Так же, как и я для него – первой и последней женщиной. Не знаю, как, но Хранители узнали тогда о нас, и жестоко наказали, мотивируя тем, что любые проявления чувств, не относящихся к общему делу, делают нас слабыми. Нас приковали цепями к столбу во дворе и целую неделю, держа на хлебе и воде, избивали до потери сознания.
Мы усвоили и этот урок. Удивительно. Нас продолжали учить и после посвящения. За нами наблюдали. Нас боялись. Нас пытались подчинить. Но в нас уже складывалось собственное мнение. Мы научились не доверять никому, кто не состоял в нашем отряде. Мы стали братством в братстве. Совершая крупномасштабные операции, мы прикрывали в первую очередь друг друга. Потом вместе зализывали раны.
А мы с Тенью продолжали любить друг друга. Тайком, как нам казалось, но думаю, что остальным все прекрасно было видно. Они выгораживали нас, как могли. Тень, несмотря ни на что, заботился обо мне. Несколько раз он выносил меня на руках из боя – и никто не мог его зацепить, настолько быстро он двигался. Он оставлял меня в укрытии и возвращался в бой. Мстить. А потом исцелял меня – он мог это делать. Благодаря ему я всё еще жива. Да и остальные не пережили бы всех своих ран.
Мы стали подозревать, что звание Призраков всего лишь маска. Ведь, по сути, мы оставались детьми – жестокими и своенравными. Нас мастерски использовали. Мы изучали этот мир, но не знали правды о нём. То, что нам говорили Хранители, было не всей правдой, но возможности проверить у нас не было. Пока не началась новая война.
Гексаграмма 15 (Цянь)
Смирение: «Неразумно спорить с Судьбой»
Я медленно передвигаюсь по огромному залу главного заводского цеха. Вокруг меня железные остовы замерших в тишине мрака станков и прессов. Как будто полчища диких зверей, уснувших в ожидании особой команды, которая пробудит их и тогда они взвоют тысячами голосов и огрызнутся своими железными клыками, привнося в мир что-то важное, наполненное смыслом, из посеянных вокруг сорняков хаоса. Это ли не жизнь? Жизнь, смыслом которой всегда есть и будет процесс устремления разума к бесконечно удаленной цели.
А пока, то, что я вижу лишено какой-либо логики. Здесь сейчас нет смысла, а жизнь, не имеющая смысла – это жизнь под анестезией.
Дождевая вода стекает из провалов в крыше и скапливается в небольшие лужицы на бетонном полу. Стараюсь обходить их, чтобы не оставлять следов. Натыкаюсь в темноте на железные бочки, судя по глухому звуку – полные. Принюхиваюсь и улавливаю едковато-терпкий запах. Скорее всего, какой-нибудь растворитель или краска. Это не важно. Бочек много и то, что в них наверняка подвержено горению. Оглядываясь, достаю из карманов две пластиковые взрывчатки и укрепив их между бочками, щелкаю тумблером. Красные лампочки тусклым светом подмигнули мне. Все будет хорошо. Успокаиваю себя, хотя моему положению сейчас не позавидуешь. У меня нет уверенности, что моя дорога через иллюзорные болота, буреломы и камни, есть единственно правильный путь, но это лучше, чем упасть и лежать в ожидании прихода спасительной команды с названием «Смерть». Сравнение мне показалось настолько смешным, что я невольно улыбнулась. Как-то в одной из библиотек мне попалась на глаза древняя книга. Страницы ее настолько истлели, что казалось рассыплются у меня в руках. Содержание было мне не совсем понятно, больше похожее на сказку, но слишком заумную. Однако несколько цитат я запомнила. В одной из них ученики спрашивают у своего учителя, кажется звали его Иисус: «Скажи нам, каким будет наш конец?» На что учитель ответил: «Открыли ли вы начало, чтобы искать конец? Ибо в месте, где начало, там будет конец. Блажен тот, кто будет стоять в начале: и он познает конец, и он не вкусит смерти.» Сейчас я была в месте, где все началось. Мое первое задание. Я чудом выжила, выполняя его, а теперь этот полыхающий город и полуразрушенный завод требуют уплаты по всем счетам. Что же, я готова, а вот готовы ли эти стены принять плату?
Я перехожу в другую комнату. Прислоняюсь к стене. Боль, острым стилетом, резанула по всему моему телу. Рана на боку снова открылась. Рубаха намокла от крови. Плохо, но надо терпеть. Надо ждать, а ожидание порой хуже смерти.
Гексаграмма 16 (Юй)
Вольность: «От свободы до своеволия – один шаг, ведущий в пропасть»
Как только долги за «грехи» прошлого уплачены, Вселенная автоматически начинает выставлять нам новые счета. Это одна из ловушек, в которую мы постоянно попадались, не в силах что-то изменить. Законы Ордена насильно вводили эти постулаты в наше сознание, в нашу повседневную жизнь, запирая Демонов Слепого Повиновения в той же комнате, в какой были заперты мы. И нам приходилось с ними сосуществовать. Это было слишком легко – куда труднее начать всё сначала, идти дальше по собственному пути, ориентиры которого были скрыты за семью замками.
В один из вечеров, наслаждаясь предзакатной прохладой, мы собрались во дворе крепости. Райт и Тень, смеясь и гримасничая, сражались на палках, а я, Мишель и Грейс, наблюдая за ними, сидели на пустых оружейных ящиках и тихо беседовали. Вернее, разговаривали только мы с Мишель, Грейс делала вид, что заинтересована нашей беседой, на самом деле думала о чем-то своем.
- Ну, нельзя отождествлять начало и конец, - я тряхнула головой, и мои, заплетенные в тугую косу, волосы перекатилась ко мне на грудь. – Тем более утверждать, что это есть одно и то же. Они же рассматриваются с совершенно разных сторон. Со стороны нового и старого.
- Согласна, - Мишель пристально посмотрела мне в глаза и улыбнулась. - Конец старого и начало нового - это разные периоды времени. Но это, если говорить только о процессах. На самом деле, они разделены между собой границей. Граница же отделяет новое от старого, но не входит ни в одно их них. Она входит в то целое, что составлено из старого и нового. И потому целое намного больше этих двух основополагающих точек.
- Ты это серьезно? - я, в замешательстве, развела руки в стороны. – Тебе не кажется, что мы идем не самым оптимальным путем для решения этого вопроса. Мы изначально застряли, рассматривая сложные случаи смены старого новым и пытаемся на этих примерах осмыслить суть этой смены. Вместо того чтобы, наоборот, сначала на самых простых примерах разобраться, а потом идти к сложным. Поэтому, я предлагаю, тема однозначно очень интересная, действовать именно так: идти от простого к сложному. Как это делается всегда и везде.
- Давай попробуем, - кивнула головой Мишель.
- Замечательно. А для этого, перво-наперво, неплохо бы рассмотреть начало и конец одного предмета мысли. Периода, скажем, или вещественного объекта. Да вот, хоть дороги. А потом, уже, перейти к сочетанию конца старого с началом нового. То есть, взять более сложных случай – двух предметов. Так, я думаю, методически будет верно.
- Именно здесь и совершается ошибка, поскольку нет и не может быть частного без общего. Любой объект, который рассматривается сам по себе не может иметь начала и конца, он абстрагирован и потому абсолютен.
- Я думаю, ты не верно меня поняла, – я, улыбнувшись, повернула голову к Мишель и прищурилась от луча заходящего солнца. – Ну, это же так просто. И почему, собственно, он должен быть абсолютен? Всё в мире относительно…
- Конечно, давай приплетем сюда еще старика Эйнштейна. – Мишель, тряхнула своими черными локонами, и они довольно мило обозначили контуры ее лица. – Пойми, для большинства это просто аксиома, очень многие так говорят, а некоторые даже понимают, что это означает - слишком умным быть не запретишь.
- А разве это плохо? В принципе, все очень складно и просто. Границы зла определяют относительно границам добра и наоборот, яркость света соизмеряют с плотностью тьмы, и наоборот. Что скажешь, Грейс?
- А? Что? – Грейс как бы вырвали из другой реальности. – Да, конечно. Вот только мало кто осознаёт, что не всё из того, что мы привыкли сравнивать и сопоставлять, относительно. Мишель права, вокруг нас есть и абсолютные вещи.
- Например? – я была немного заинтригована.
- Например сама относительность, - невозмутимо ответила Грейс, все еще витая где-то в облаках.
- Ты шутишь?
- Нет. Абсолютно все в этом мире относительно, - что-то похожее на улыбку обозначилось на ее губах.
- Черт, с этим уже не поспоришь, - и мы все вместе рассмеялись.
В этот момент во дворе появился Хранитель – сгусток темной материи в последнем отблеске заходящего солнца.
- Идите отдыхать, завтра предстоит работа.
Нас не нужно было просить дважды. Как по команде, оставив свои дела, мы направились к двери.
- Постойте, - мы замедлили шаг и в недоумении уставились на Хранителя. Его взгляд был непроницаем. Совершенно невозможно было предугадать, что последует дальше.
– Ты, - он указал на Мишель, - отправляешься в Сьюпорт - столицу Конфедерации. Будешь наблюдать за перемещением войск. Устроишься диспетчером в порт, наши люди тебе помогут. Вы, полетите с ней, будете прикрывать ее первое время. Высадитесь на заброшенном аэродроме в сотне километров от города, как добраться до него решайте на месте, но, разумеется, не все скопом. Через месяц вернетесь обратно. Считайте это небольшим отпуском для себя. В открытые конфликты не вступать, мне ваши трупы не нужны. Все. Вылет завтра утром.
Итак, нас заслали шпионами на территорию противника, впервые оставив на свободе на столь длительное время, видимо, полагая, что мы достаточно покорены. Задача была слишком проста для таких, как мы. Это, как езда на велосипеде, у которого чего-то не хватает, и вроде ездить можно, но так, без удовольствия, и устаешь от этого сильно, и велосипед портится еще больше. Если не направлять свой потенциал куда нужно, то он обязательно зацепится за что-то ненужное. Это, конечно, образное сравнение, но в итоге так все и получилось.
Как и говорил Хранитель, нас высадили на заброшенном аэродроме, где-то на границе горной гряды и лесного массива. Добравшись без приключений до ближайшего населенного пункта, мы посадили Мишель на рейсовый автобус до Сьюпорта, Грейс с Райтом отправились туда же автостопом, а мы с Тенью, купив подержанный мотоцикл, мчались по автостраде, рассекая воздух, навстречу чему-то новому, доселе неведомому. К худу это было или к добру мы узнали позже, а пока наслаждались свободой.
Тень и я поселились в гостинице на набережной, с романтичным названием «Корсар». Романтики нам хватило с избытком. Мы подолгу не выходили из номера, окунувшись в свою любовь и в переполнявшие нас эмоции. Редкие свидания в Убежище были лишены самого главного – ощущения защищенности от внешнего мира, нам постоянно казалось, что за нами наблюдают. Здесь мы знали, что были одни и это придавало взаимоотношениям легких шарм вседозволенности и мы упивались этим, не в силах насытиться. Позже, вымотанные и счастливые, мы гуляли по городу, посещали музеи, время от времени встречались в кафе с Грейс и Райтом. Грейс жила в мотеле, а Райт снимал комнату и временно устроился охранником в ювелирную лавку – наверное, он нигде не пропадет. С Мишель мы виделись редко и встречи эти были скоротечными. Она работала в порту и это, вкупе с заданием, отнимало у нее практически все свободное время. Мы только знали, что у нее все хорошо и что кой какие сведения она уже переправила Ордену. В этот раз она работала одна и нам было неловко от такого расклада, но вмешиваться было нельзя – только наблюдать и подстраховывать, что мы и делали в меру своих возможностей.
Время, проведенное среди людей стало накладывать на нас особый отпечаток. Восемнадцать лет – время для поиска ответов на вопросы. Из газет мы узнавали о тех наших операциях, которыми мы так гордились. Воссоздавая истинные причины событий, мы всё меньше верили Хранителям. Вкус настоящей свободы был очень сладок, к такому мы не были готовы. Оценивая, как живут нормальные люди, мы постепенно осознавали, в чём мы выиграли и что потеряли. Вот тогда мы задумались – что за твари нас вырастили? Кто они?!
Последней каплей в наших изысканиях оказалась обычная книга. В одной из библиотек мы нашли старинную рукопись про некий Орден Ночных Призраков. Его основателем был полковник Мартин Олдридж, до Ночи Огненных Стрел служивший морским пехотинцем. В момент всеобщего конца он исполнял обязанности куратора службы безопасности в научно-исследовательском центре, который располагался глубоко под землей в районе бывшего Пакистана. Многоуровневое сооружение «Убежище» практически не пострадало от катаклизма, поэтому, когда дым и пепел рассеялись вместе с прежней жизнью и наступило Время Искупления. Он решил посвятить свою жизнь чему-то большему, чем сражаться с другими выжившими за кусок хлеба. Как бывший военный, он знал, что хрупкий мир, который он установил огнем и мечом в цитадели, недолговечен. Придут другие, возможно, вооруженные лучше, чем его люди и тогда жалеть, о не предпринятых попытках спастись, будет некому. Вокруг Убежища стали возводится стены. Сначала хрупкие, из песчаника, но спустя годы на месте входа в подземелье высился настоящий замок. Естественно, все эти годы шло обучение бойцов, а уцелевшие ученые, делали из них настоящие машины для убийств.
Жизнь на континенте постепенно налаживалась. Строились новые города, образовывались новые государства. И только Убежище отстояло свою независимость. Орден не подчинялся никому и жил по своим законам, скорее он подчинил себе все вновь образованные конфессии. В руках Ордена оказались ниточки, за которые удобно было дергать. Политика всегда нуждалась в тайных силах, которые были неотъемлемой частью в их играх. Именно таким тайным силам, отводили большую роль в разделе сфер влияния. Боевики Ордена, которые называли себя Призраками, выкрадывали детей и обучали их «мастерству». После завершения обучения их выпускали на «работу». Естественно Орден получал за это огромные деньги. Но это было не главное. Вскоре уже трудно было сказать кто кем манипулирует. Мир развивался и Орден все больше распускал свои корни по стране. Обычная история – кто сильнее, тот и правит.
Мы, читая об этом, с ужасом осознавали, что были, есть и будем лишь марионетками в этой бесконечной игре – устрашающими псами, которых отзывали по свистку.
Я на сто два процента уверена, что те, кому доводилось побывать в ситуации в которой оказались мы, читая эту книгу и пытаясь сорвать с себя маски, которые на нас надели перед давно вышедшей из моды, премьерой, хоть раз в своей жизни пробивались сквозь, воздвигнутую неизвестно кем, стену вопросов: «Где я?», «Что делать?», «Кто в этом виноват?» Проведя уйму времени в поисках достойных ответов никто из них, естественно, не стал бы заморачиваться над другим, не менее ценным, и никогда не утратившим свою актуальность, но, по странным стечениям обстоятельств, отошедшим на второй план, вопросом. Попробую слегка визуализировать выше сказанное. Представьте, хотя бы на мгновенье, что в одно прекрасное утро, проснувшись вы не можете с уверенностью сказать, кто вы и что было раньше. Да и вообще, было ли это «раньше». Но и это еще не все. Кроме той неприятности, что приключилась с вашей памятью, вы еще абсолютно слепы и глухи, мало того, по причине беспамятства, вы даже представления не имеете, что на свете существуют такие органы восприятия. И вот, погрузившись в ничто, всё, что вы можете это мучительно осознавать, что надо что-то сделать. Что-то! Сделать! Вот только что? И тут, совершенно случайно, на помощь вам приходит спасительная мысль, не пугайтесь, она приходит ко всем попавшим в неординарные ситуации, и выражается она в следующем: Практически, Никто Ничего Ни о Чем Не Знает. С одной стороны, всё верно, но это только эффект поверхностного восприятия событий. На самом деле всё намного сложнее, однако не на столько, чтобы засунуть ствол себе в рот и нажать на курок. Не настолько. Просто в этот момент вы начинаете понимать, что попали в силки, расставленные вашими руками. С этого момента начинается отсчет, в котором фигурирует ось изначальных координат из приведенных выше шаблонных восклицаний. Решить эту задачу и выбраться из пут практически невозможно. Невозможно без, того самого вопроса, что пылится за кулисами вашего эго: «Кто я?» В нем заключены все ответы. Почему мы можем одно и не можем другого? Где предел ваших возможностей? Должны ли вы покорить все горы сразу, или забраться только на ту одну, на которую вам нужно влезть? И, вообще, нужно ли вам на нее лезть? Это и есть шпаргалка. Точка пересечения всех линий ваших удач и поражений. Просто? Как бы не так! Многие выбирают пулю в голову или петлю на шею копанию в себе. Всё простое до омерзения сложно. Главное решиться на это или хотя бы сделать выбор. Как это не банально звучит, но мы делаем выбор только один раз. Один шанс, чтобы оценить и сделать свой следующий шаг. Другой возможности выбора после этого просто не существует. Ни завтра, ни через год, не в этой реальности.
Гексаграмма 17 (Суй)
Последование: «Рано или поздно рассеется любой туман»
Я поднимаюсь, по стене выбираюсь на крышу – на свежем воздухе сражаться проще. Все, дальше идти некуда, да и сил у меня практически не осталось. Мечи за моей спиной, и парочка несбыточных желаний давят на мои тело и дух непомерной ношей - хочется пить и оказаться подальше от этого места, но кого интересуют мои желания. Никого. Да, и глупо желать больше того, что я имею. То, что я добралась досюда уже можно считать чудом, подвигом. Хотя с моей точки зрения слово «подвиг» не совсем подходит для мастеров своего дела. Нельзя просто так одну вещь назвать двумя именами. Это просто непрактично в условиях дефицита слов и вносит путаницу в оценку чьих бы то ни было способностей. Но не называть вещи именами тоже нехорошо, получается, их как бы нет. Никто не припишет героических качеств кузнецу, который выковал чуть больше подков вместо обычной своей нормы. Вот если бы он проделал то, что выпало на мою долю, без тренировок и подготовки – вот это можно было бы считать подвигом. Или, если бы, мне пришлось выковать хотя бы одну подкову – вот это был бы подвиг. Любая мера познается в сравнении.
Дождь почти закончился. Предрассветные звезды сквозь прорехи облаков еще продолжают посылать свой холодный свет в никуда. Снова слышу крики совы – сигнал Охотников. Наверное, нашли мертвого Следопыта. Громкий хлопок и яркая вспышка - уменьшенная копия зарницы - пронзили темноту. Зрелище с крыши завода было просто бесподобным - яркий всполох освятивший чью-то смерть и снова темнота для оставшихся в живых. Так и есть - нашли Охотника. Сработала граната, которую я положила под тело мертвого парня. Хочется верить, что число моих преследователей уменьшилось. Только вот насколько? Моя вера, в данной ситуации, опирается только на надежду, а надежды у меня практически не осталось. Я их наверняка разозлила. Теперь они не станут осторожничать, а навалятся всем скопом. У тех, кто не знает жалости и живёт во тьме, весь смысл существования сузился на одной маленькой точке – на мне. Они пойдут на все, лишь бы уничтожить меня. Моя же задача, хоть и не вполне выполнимая, помешать им сделать это. Слышатся разрозненные голоса. Они охватывают кольцом, разрушенный завод, отрезая мне пути отхода. Глупцы. Я не собираюсь больше бегать. Я встаю на колени и закрыв глаза, пытаюсь привести в надлежащий порядок свои мысли. Они не должны мешать мне в предстоящем бое. Боль чуть утихла. Посижу еще минуту, а потом займусь своим телом. Умереть, как загнанный зверь – не моя мечта. Бой будет на моей территории и на моих условиях.
Гексаграмма 18 (Гу)
Исправление порчи: «Чтобы изменить свое будущее, иногда бывает достаточно разобраться в прошлом»
Я не знала какие мысли крутились в головах других членов нашего маленького отряда, но по их напряженным лицам понимала, что информация, которую мы почерпнули в библиотеке, всех выбила из колеи. Даже Райт был не в своей тарелке, он все пытался шутить, но шутки его были слишком натянуты и скабрезны, чего раньше за ним не замечалось. Еще, эта комета, что появилась на небосводе несколько дней назад. Ярко-алый росчерк на небе, под стать моменту, придавал неопределенную зловещность происходящему сейчас и тому, что могло ожидать нас в ближайшем будущем.
Люди в городе тоже вели себя странно. Повсюду сновали военные. За последнее время их количество сильно возросло. Бесконечные патрули держали нас в постоянном напряжении. Временами возникали стихийные митинги, где ораторы, в грязных балахонах и с безумным блеском в глазах, возвещали о новой войне, близком конце света и о божьей каре за грехи всех и каждого. Отряды усиления из разгоняли, но через какое-то время они собирались вновь. Масло в огонь подлила казнь, как мы поняли, лазутчика. Молодого парня повесили на главной площади. Тревогу у нас вызвала не сама казнь, а внешность казненного. Даже сквозь ссадины и кровоподтеки я четко разглядела знакомые черты лица. Я его видела раньше и не где-нибудь, а в Убежище. Что он здесь делал? Выполнял какое-то свое задание или был связным у Мишель, а может шпионил за нами. Этого я уже не узнаю. Я тогда почти запаниковала, мне представилось, что и Мишель вот так же, сломленную и покалеченную пытками повесят прилюдно на потеху толпе. Тень тогда еле меня успокоил. В конце концов в городе был введен комендантский час. Угнетало еще то, что наш отдых подходил к концу и нам пора было возвращаться в Убежище. Впервые неполным составом. Мишель же оставалась здесь, в чужом городе. Совершенно одна. Без поддержки и какой-либо связи с нами, а может быть и с нашими «хозяевами».
Последний вечер мы провели в одном из местных баров. Собрались все, даже Мишель, выкроив время, пришла проститься. Что удивительно, она явилась не одна. Ее сопровождал молодой человек по имени Шон. Высокий, смуглокожий, с коротким ежиком черных волос. Его открытый взгляд карих глаз, волевой подбородок и четкая, хорошо поставленная речь тут же расположили к нему всю нашу компанию. Он охотно поддерживал беседу, но взгляда не спускал только с Мишель. Я старалась не подавать вида, что меня что-то тяготит, в принципе, не только я. Улучив момент, я незаметно ткнула ее в бок и тихонько прошептала на ухо:
- У тебя все нормально?
- Да. Что-то случилось? – Мишель меня сразу раскусила, она это могла.
- Неделю назад повесили человека, он не с тобой работал?
- Ах вон ты о чем! Нет, я его не знаю.
- Хорошо, - кивнула я.
Не скажу, что я ей поверила, но ее ответ немного снял груз с моего сердца. С одной стороны, врать мне Мишель не было никакого смысла, но есть правда, которая никому не приносит пользы. Нечестность – это, по сути, намеренное искажение ситуации, не важно в чьем восприятии. Поэтому ложь всегда имеет право быть потому, что, повторюсь, не важно чье, восприятие почти всегда кривое, само по себе, исказить его правильной нечестностью можно в правильную сторону – ближе к реальности. Как говорится: «сказка ложь, да в ней намек».
- Твой знакомый глаз с тебя не сводит, - сказала я еще тише, пытаясь заполнить возникшую паузу. - Следует ли из этого то, что я думаю?
- Шон хороший парень, - так же тихо ответила Мишель. – Скорее всего, он в меня влюблен. Я? Не знаю. Он мне нравится. Очень. Большего я пока сказать не могу.
- Где ты его нашла?
- Мы работаем вместе. Он заместитель начальника охраны порта.
- Ого! – Я чуть не присвистнула от неожиданности. Потом обратилась к Шону, сидевшему напротив нас. – Шон!
- Да? – Парень, в этот момент пивший пиво, поставил кружку на стол и посмотрел на меня.
- Я понимаю, что мы еще мало знакомы, но не могли бы вы выполнить мою просьбу?
- Конечно.
- Вы не могли бы пригласить мою подругу на танец?
За столом наступила тишина, а Шон и Мишель не сговариваясь переглянулись.
- С удовольствием!
Они пошли танцевать. Вставая, Мишель больно ткнула меня в спину. Я посмотрела на нее с наигранным укором, а он на меня с улыбкой готовой растопить самое холодное сердце.
Потом мы продолжили грустно веселиться: пили пиво, ели креветки, которых здесь было в изобилии, танцевали и просто беседовали. Но тень тревоги постоянно висела над нами. И голову даю на отсечение, что это чувствовала не одна я. Бескомпромиссная баба по имени Разлука ледяными тисками сжимала наши сердца, погружая яркие краски летнего вечера в осенние полутона.
Райт слегка перебрал и в конце отвел меня на балюстраду, где гневно шипел мне в лицо:
- Мы же профессионалы, Ангел. Скажи, разве я не прав.
- Прав.
- Тогда ответь, какого черта мы тут делаем?
- У нас… У Мишель здесь задание, мы ее прикрываем.
- Задание? Чушь! С этим заданием справился бы любой молокосос. На него же посылают высококлассных убийц. Что-то здесь не сходится.
- Все сходится. Пошли за столик. Ребята нас потеряют.
- Нет, подожди! – Он схватил меня за руку. - Ответь мне. Где тут логика?
- Логика в том, что ты, в данный момент, пьян.
- Я не пьян, я встревожен. Чувствую аукнется нам еще эта поездочка.
- Какого черта, Райт, ты о чем?
- О чем? – Его взгляд мне не понравился. – За что они его? Он же был классный парень.
- Кто он? – Я уже начала терять терпение. - Говори конкретней.
- Бадди, вот кто. Настоящий мастер перевоплощения и маскировки. Он тоже был здесь, а ведь мне до него расти и расти. Матерый волчище, хотя, в принципе, безобидный парень, мухи не обидит, а они его, как убийцу какого… Прилюдно…То ли еще будет… Они ведь и нас так могут… Верно ведь. Но не сейчас. Еще не сегодня…
Он всхлипнул и затих.
- Райт, - он разрывал мне душу на части своей тирадой, а я не знала, что ему ответить и, единственное, что смогла выдавить из себя, - говори тише, здесь люди кругом.
Он оглядел мутным взглядом пространство вокруг нас и, приложив указательный палец к губам, нетвердой походкой двинулся в зал. Я последовала за ним, поддерживая его время от времени. Всю дорогу он бормотал одно и то же:
- Еще не сегодня! Еще не сегодня! Еще не сегодня!
В принципе, не так уж он был не прав. Какой смысл посылать волков стеречь овец? Я сама задавалась этим вопросом, но до недавнего времени отгоняла его прочь. Но, видимо, настал момент, когда уже все четко осознавали, что Судный День близок.
Солнце скрылось за импровизированной стеной из близко стоящих к друг другу домов, но темнота еще не накрыла город своим покрывалом. До начала комендантского часа оставались считанные минуты и нам пора было расходиться. Прощались без лишних слов. Они были не нужны, они и так не смогли бы передать те чувства, что были в наших глазах. В какой-то момент мы с Мишель оказались в стороне от наших товарищей.
- Вот и все, подруга, - сказала она, обнимая меня за плечи. – Береги себя.
- Ты тоже, - слезы отчаянья навернулись у меня на глазах. – Скоро увидимся.
- Хотелось бы надеяться, - слова прозвучали не слишком оптимистично и тон ее голоса мне не понравился.
- Что передать в Убежище? – Отогнав неприятные мысли, спросила я.
- Передай, что я полна решимости довести все до конца, - сказала она и нотки упрямства, граничащие с вызовом, заставили меня вздрогнуть.
На какое-то время я задумалась. Обернувшись посмотрела на стоящих в отдалении Грейс, Тень, Шона и на еле державшегося на нетвердых ногах Райта и наконец задала вопрос, который жег меня изнутри:
- Правильно ли то, что с нами происходит? Я не жалуюсь, просто у меня такое чувство, что нас засасывает трясина, а выбраться из нее шансов с каждым разом все меньше и меньше.
- Я не ничего не скажу за прошлое, мы стали теми, кто мы есть сейчас, - она не смогла сдержать улыбку, но глаза были полны грусти, - но начиная с этого момента все будет по-другому и чертовски правильно. Иначе быть не может, раз мы доросли до таких вопросов.
Я молча кивнула. Думаю, что последнюю фразу слышали все, так как они подошли, чтобы поторопить нас. Мы посмотрели друг другу в глаза и крепко обнялись. Все вместе. Одним нерушимым объятьем. Шон стоял в сторонке, не мешая нам наслаждаться последними мгновениями. Потом мы разошлись, каждый в свою сторону, каждый со своими мыслями, со своей правдой.
Мой мир рассыпался на осколки. Осколки прошлого, настоящего. Осколки жизни, которые с остервенением, против моей воли, полировали мои принципы, возможности и поступки своими черно-белыми волнами. Отсутствие четкого представления будущего рвало меня изнутри, последними словами Мишель. Я чувствовала себя зверем, попавшим в ловушку, человеком, оказавшимся на развилке, которая не отмечена ни на одной карте. Начиная с этого момента все могло сложиться совсем по-другому, останься мы с Мишель и надев на себя личину отступников и предателей - став изгоями. Мы же предпочли плыть по течению, поддавшись постулатам самого страшного врага - псевдоясности. Нет, она не потому враг, что враждебна, – она просто недостаточно истинна. Вот поэтому проблема сомнений и выбора остается. Я не смогла тогда сразу определить, достигла я ясности или нет. У меня и теперь, спустя годы, нет в этом уверенности.
Гексаграмма 19 (Линь)
Посещение: «Находясь на вершине, действуйте!»
В начале любых дел, не важно каких, необходимо убедиться, что есть настрой делать это. Полезно останавливаться в середине любого поглотившего вас дела для переосмысления и для того, чтобы разобраться в своих чувствах. Если дело не спорится, возможно, лучше сделать это в другой раз. Всегда нужно понимать, когда необходимо преодолеть нежелание, а когда целесообразней послать все к чертям и отложить. В силу этих особенностей необходимо ставить такие вопросы, как нужно мне это или не нужно, несмотря ни на что. Различение должно осуществляться по параметрам полезности или бесполезности, а не по параметрам нравится или не нравится. Нужно помнить, что разрушение старых привычек и создание новых всегда связана с усилием, которое неприятно. Такова наша природа. Это и есть та ловушка, в которой мы все находимся. Приятно то, что умеешь, потому и делаешь то, что умеешь, вызывая закостенение энергопотоков. Перенастройка и анализ ситуации всегда актуален, потому что большая часть энергии, в той или иной ситуации, обычно расходуется на разнообразные действия: на оценку своих возможностей, на понимание задачи, на распределение своей энергии на это действие, на расчет действий и определение средств действия, мнение, суждение, впечатление, а также на вторичные явления: эмоции, чувства. Адекватность здесь в том, чтобы тратить на все эти действия как можно меньше энергии при условии одинаково эффективного результата, или уметь из двух зол выбирать меньшее.
Дождь прекратился и тучи отступили, открывая чистоту неба. Луна, усиливая свет далеких звезд, улыбнулась мне своим холодным, белым светом.
Но это ненадолго. Уже видны первые признаки наступающего утра, признаки нового дня. Что он принесет? Уж точно ничего плохого. Вам, когда-нибудь приходилось наблюдать за восходом солнца? Думаю, что, да. Это хорошо делать на открытой местности. Поле или луге. Однозначно не здесь, среди развалин. Разрушения создают эффект дисгармонии и хаоса, окружающего нас пространства. Сейчас еще не пришло время. Ещё звёзды и луна в своем праве. Ещё слишком темное небо, а солнце только начинает появляться из-за горизонта. Скоро, совсем скоро, появится маленький его язычок. И небо начнет изменяться. Всё больше и больше выходит его диск из-за горизонта. Его лучи словно щупальцами трогают края, убегающих вдаль, холодных облаков. Еще минута. Всего лишь только минута и начнется новый день. Начало новой жизни и, наверняка, для кого-то этот восход будет последним. Так нужно мне это или нет? Видимо да, раз я стою здесь. В противном случае все закончилось бы намного раньше.
Мои преследователи уже близко. Чёрт. Они, не таясь, поднимаются ко мне. Значит, дело дрянь. Их слишком много, либо… Либо с ними кто-то из Хранителей. Достаю мечи Холодный блеск звёзд отражается на лезвиях. Знакомый азарт наполняет тело, гонит по сосудам кровь. Закрыть глаза? Стоит ли? Это уже ничего не изменит. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Размеренное дыхание успокаивает сердцебиение и вливает остатки сил в мое тело. Зрачок расширяется, скрывая радужку. Я вижу всех. И чувствую их чувства. Это – ненависть? Не думаю. Безразличие? Возможно. Страх? Точно нет – страх убивает чувства. Или все же… сожаление? Да, сожаление, что скоро все закончится. С ними Хранитель. И не один! Все четверо. Скверно. Очень скверно.
Гексаграмма 20 (Гуань)
Созерцание: «Когда нельзя выиграть битву, можно попробовать выиграть время»
Добро и зло. В эти постулаты издревле верили люди. А есть ли они на самом деле? Большинство думают, что добро и зло это вполне одушевлённые существа. И никто не пытается отрицать это. Но, если разобраться, самих зла и добра на самом деле нет, есть только точки зрения. Ведь по сути, добро и зло – это чисто человеческие или лучше сказать очеловеченные понятия. Какой сейчас дует ветер, злой или добрый? Довольно глупый вопрос, правда? Но если он сдул нашу шляпу в лужу или задул мусор в глаза, мы, как правило, можем сердиться на него и считать злом. Получается, добро есть то, что нам нравится, а зло – то, что не нравится, то есть чисто субъективные понятия. А это значит – опять ложь самому себе. Привычка делить мир пополам развилась в ходе эволюции, в целях способности к выживанию. Почему вообще существует такое деление? Зло есть зло, а добро есть добро, и что это идет от законов природы. Но то, что зло для одного вполне возможно будет добро для другого. Почему? Да потому, что деление на зло и добро бывает правильным и неправильным. Неправильное деление мира осуществляется в уме, да, именно в нашем уме, при достижении корыстных целей. Как же осуществить переход с вредного деления мира на полезное? Ну, тут нет ничего сложного. Следует добиться того, чтобы то, что вы считаете злом, было абсолютно бесполезным, а добром – исключительно то, что является полезным. Зло – то, что уводит нас от цели, добро – то, что ведет к ней. Другого нет и быть не может. При понимании этого все встает на свои места: и корыстные побуждения, и насильственные действия отлетают сами, как шелуха. В формуле безупречной жизни нет места корысти и насилию. Почему? Все просто - по закону Кармы.
Шли ли мы к своей цели возвращаясь в Убежище или напротив удалялись от нее, этот вопрос в то время казался нам дилеммой. О рациональности или иррациональности можно судить только сейчас, спустя время. Мы в силах были просчитать во что выльется совокупность наших и чужих действий с вероятностью до девяносто процентов, но заглянуть в будущее не может никто. На тот момент, как я уже говорила, мы плыли по течению. Мы просто выполняли приказ.
На деньги, что заработал Райт, был приобретен старенький фургон и, теперь, сотрясаясь всем своим естеством на каждом ухабе, он упорно вез нас в крепость. Возвращались мы все вместе, устраивая ночевки в разрушенных постройках или просто под открытым небом. Разговоры не клеились. Никаких обсуждений, споров, просто набор дежурных фраз. По-настоящему, за все время пути, у меня состоялся только один длительный разговор. С Райтом.
На одной из ночевок мы остановились в лесу. Нашли небольшую полянку и, наскоро поужинав и обосновавшись, отправились спать. Дежурили, как и всегда, по очереди. Мне не спалось. Мысли, шелест листьев и звуки цикад не давали мне погрузится в сон. Тень тихо посапывал, укрывшись с головой в одеяло. Через час была моя смена дежурить. Я тихонько вылезла из-под импровизированного навеса и стараясь не шуметь пошла к костру у которого нес вахту Райт. Грейс спала после дежурства метрах в десяти, привалившись спиной к необъятному вязу. Он помахал мне рукой и жестом пригласил присаживаться.
- Не спится?
- Ни в одном глазу, - я села рядом с ним и протянула руки к теплу костра. – Иди поспи, я подежурю, мне все равно не уснуть.
Он кивнул, но так и остался сидеть, глядя на догорающие ветки. Время остановилось, может на пару секунд, может на целую вечность. Наконец он произнес:
- Как думаешь, придется нам еще когда-нибудь, вот так, спокойно посидеть?
- Не знаю, - сказала я немного подумав. – А ты как считаешь?
- Думаю, если придется, то не скоро, - блики костра отражались на его лице. – Мы слишком увязли в обстоятельствах, которые нам пока неподвластны.
- Не могу с тобой не согласиться, - я пристально посмотрела ему в глаза, в которых отражался, а мне казалось, что горел огонь. – Райт?
- Что?
- Я о тебе ничего не знаю. Ну, о твоей прежней жизни.
- Ты имеешь в виду пока мы не встретились?
- Ага.
- Тебе не понравится мой ответ, - он смущенно отвернулся. – Я был вором.
- Что? – Я чуть не поперхнулась от неожиданности. – Вернее, хм… кем?
- Вором, - сказал он совершенно спокойно, как будто речь шла о чем-то обыденным. – Самым настоящим. Одним из лучших на побережье.
- Да, ну! Расскажи. Жутко интересно.
- На самом деле ничего интересного здесь нет. Обычная судьба несмышлёного юнца. Ну, может не совсем обычная, но сути это не меняет, - он посмотрел на меня, потом улыбнулся. – Ладно, слушай. Зная твой характер, чувствую, ты теперь не отстанешь. Сам виноват – проболтался. Я сколько себя помню странствовал по миру в составе цирковой труппы, мои родители были фокусниками. У отца был номер, где его связывали цепями, замыкали их замком и погружали в резервуар с водой. Через минуту он должен был освободиться и предстать перед публикой живой и здоровый. Это был коронный номер нашего цирка, и толпа всегда приходила, в основном, именно на него. Все было хорошо, пока в один, не скажу, что прекрасный день, отец не смог открыть замок и утонул. Скандал был ужасный. Через неделю после похорон исчезла моя мать. Как мне потом объясняли, что она сбежала с местным начальником полиции. Поначалу я не верил конечно, но проверяя реквизит отца, я обнаружил, что замок, который использовали в его последнем выступлении бы другой модели, а за подготовку реквизита всегда отвечала моя матушка. Тут у меня в голове перемкнуло, пазл сложился не в ее пользу. По-моему, выходило, что она нарочно убила моего отца, чтобы сбежать к какому-то…
Райт замолчал, видимо, вновь соприкоснувшись с трагедией тех дней, начал погружаться в себя.
- И, что ты сделал? – Попыталась я вернуть его назад.
- А? Начал изучать строение замков. Неправдоподобно звучит, да? Но так оно и было. Через каких-то полгода я мог открыть любой замок без особых усилий. Мне пророчили великое будущее, но в дело вмешался опять-таки случай. К директору нашего цирка, как-то пришел один щеголь, весь набитый леерами и предложил ему довольно солидную сумму за меня. На мое счастье, я был неподалеку и слышал весь разговор, а поскольку я никогда не мечтал стать игрушкой для сексуальных утех толстосумов, долго не думая, я собрал свои манатки и исчез в неизвестном направлении. Я конечно понимаю, что сложись все иначе я был бы сыт, одет и полностью обеспечен… Что ты смеешься? Ну, не мое это, ни тогда, ни сейчас. Я долго скитался тогда, пока не познакомился с Тенью.
- С Тенью? – Я была шокирована.
- Да. А почему ты удивляешься? Разве он не рассказывал?
- Нет, он вообще не рассказывает о своей прошлой жизни.
- Вот, черт! Выходит, я опять проболтался.
- Так, давай рассказывай дальше, иначе, ты меня знаешь. Живой не слезу.
- Это да. Ладно. Он тогда состоял в одной из группировок, что не брезгуют экспроприацией чужого имущества. Им позарез нужен был высококлассный взломщик. Не знаю, к худу это или к добру, но тут подвернулся я. Поначалу все шло хорошо, удачные вылазки, богатая добыча, но однажды все пошло не так, как планировалось. В одном из домов, где мы решили поживиться, нас поджидала засада, как будто они знали, что мы придем. В общем, кого пристрелили, кто дал деру, а нас с Тенью скрутили и после долгих разбирательств мы оказались в тюрьме. Ну, в той, самой.
- Во, дела! И какой он был тогда? В смысле Тень, до тюрьмы?
- Да, в принципе, такой же. Красив и отчаян.
- От девчонок, тогда, наверное, отбоя не было.
- Скажешь тоже. Он и не смотрел на них никогда. Я сначала думал, может он из тех, из других, больше по мужчинам… Пока в тюрьму не попали, и он тебя не увидел.
- Меня? – Хорошо, что была ночь и мой яркий румянец скрыл полумрак.
- А то, кого же. Он мне весь мозг потом вынес, все тебя обсуждал, говорил, что ты идеальна.
- Так и сказал?
- Угу.
- Слушай, Райт, ты часом не врешь?
- Когда это я тебе врал?
- Сейчас, - я стараясь сдержаться от смеха, сделала серьезное лицо.
- Ладно, ладно, не говорил он так, но разговор о тебе не прекращался пока бомбежка не началась. А потом, когда мы выбрались из своей камеры, подбежал к вашей и убедил меня потратить драгоценное время, чтобы выпустить вас.
Я молчала, боясь вспугнуть этот момент и смущенно закрыла глаза. Рассказ Райна мне многое дал в плане мотивации. Может я повторюсь, а если нет, то открою для вас что-то новое - объяснение есть способ показать слушающим многомерное на плоскости. Задача в том, а задача довольно таки непростая, чтобы сделать это адекватно. Иными словами, найти такую точку зрения, с которой проекция будет выглядеть наименее искаженной, иначе объяснение превратится в ложь – смешение ненужных уровней на одну плоскость. Райт с этим справился, потому что для людей, осознание которых практически полностью сосредоточено в уме, а взаимообщение занимает большую часть жизни, слова, умение говорить играют огромную роль. Слова – лишь инструменты, и для беседы с вами выбраны вашим собеседником не потому, что они хороши, а потому что со времен Вавилонской башни это почти единственная нить, связывающая людей в отсутствие нити Божественного духа. Райт своими словами вернул меня в изначальное состояние. Я ощущала, сейчас, себя наивной дурочкой. Дурочкой, которой нужны были доказательства, того, что уже доказано, и не раз. Правы те, кто утверждают, что женщины любят ушами. Тысячи раз правы. Слова Райта затронули такие струны моей души, что хотелось прямо сейчас сорваться с места и утопить моего мужчину в океане нашей любви, без права на помилование.
Открыв глаза, я поняла, что Райт ушел, а я осталась в одиночестве, как всегда, наедине со своими мыслями. Порой мне кажется, что не я держу их на коротком поводке, а они, обмотав меня цепями и замкнув свои звенья на замок, от которого нет ключа, топят меня в резервуаре наполненным мною же созданными образами. И тогда мне стало страшно.
* * *
Еще только начало светать, когда заявились гости. Я как раз пошла будить Тень – последняя вахта была его. Они вышли из-за деревьев, человек десять, не меньше, все вооруженные и молчаливые. Я успела кинуть палку, что была у меня в руке, под навес, где спали Райт и Тень.
- Вы кто? – Ответа на мой вопрос не последовало.
Попыталась отойти к костру, для лучшего обзора, но десяток стволов посоветовали мне этого не делать.
- Может поговорим, прежде, чем кто-нибудь ненароком нажмет на курок?
- Мы люди Претора Харди, - вперед с «ремингтоном» наперевес вышел солидного вида мужчина, с копной седых волос, выбивавшихся из-под высокой шляпы, и такого же цвета густой бородой. – Я его представитель, а вы находитесь на его земле, на земле Рейдеров Рыжих Каньонов. И я задам один вопрос, какого черта? Предупреждаю, если ответ мне не понравится, мы откроем огонь.
Боковым зрением я уловила, что Тень вышел из-под навеса, да и Грейс была на ногах. Райта нигде не было видно. Где же он? Если, где-то неподалеку шанс еще есть, а так расклад не в нашу пользу, да и оружия у нас не было никакого, за исключением ножей. Стараюсь прощупать его сознание, но видимо последствия бессонной ночи не дают мне настроится. Ничего, только жажда власти и похоть.
- В чем дело? – Опять подал голос бородач. – Ты же хотела поговорить. Давай, говори или язык отсох? Вот, что детки, подходите, не бойтесь, встаньте все вместе у того пенька и держите лапки на виду, чтобы я их видел.
- Претор Харди не далее, как вчера дал нам разрешение пройти по его землям, - я старалась, чтобы мой голос звучал убедительно. – За это было заплачено в полном объеме и нам было обещано, что чинить нам препятствий не будут.
Мы, подняв руки сгрудились около трухлявого пня, а переговорщик, зорко за нами наблюдая, теребил волосы на своей бороде и, как будто что-то обдумывал. От меня не укрылся тот факт, что на заднем плане, где стояли вооруженные люди возникла какая-то суета.
- Вот, что я скажу вам, леди, - наконец подал свой голос бородач. – Претор Харди уже полгода не встает со своей постели и естественно не в состоянии разговаривать, поэтому все вопросы решаю я, а вас я не помню. Ну, что, попалась, сучка. В общем так, вы, девочки, медленно подошли сюда, а щенок пусть стоит, как стоял. Я ясно излагаю?
Мурашки побежали по моей спине, как всегда перед тем, как расправить крылья. Я хотела что-то сказать, но тут заметила, как к главарю подходит один из его людей. Хозяин «ремингтона» тоже это заметил.
- Что тебе, Барри?
В полумраке сверкнуло лезвие и бородач, охнув, стал заваливаться на землю.
- Барри умер минут двадцать назад, - сказал Барри голосом Райта.
Скинув с себя куртку и шляпу, перед нами предстал действительно Райт.
- Ну, что замерли? – Голос его на удивление был спокоен. – Собирайтесь, поехали от сюда. Отдохнули, черт побери. Одна с вопросами лезет, остальные храпят без задних ног. Вам жить надоело?
Гексаграмма 21 (Ши-хо)
Стиснутые зубы: "Глядя на грозу, не забывайте о солнце, которое скоро покажется из-за туч"
Замираю прислонившись к обломку стены, бывшим когда-то вентиляционной шахтой. Просто, чтобы не обошли со спины. Усмиряя пульс, задерживаю дыхание… И в внутри себя слышу музыку. Музыку души, как назвали бы ее исчезнувшие давным-давно из нашего, такого непостоянного, мира романтики. Именно она переполняет, дает силу, вдохновляет на непредсказуемые поступки, лечит и убивает. Именно убивает. Но не сейчас. И не меня. Меня невозможно убить, как и вдохновить или сподвигнуть сделать необдуманные шаги. Я далека от этого. Все, что я слышу в ней это сплетение нитей истинной природы, которые, по сути своей, являются линиями возврата назад к тому, кто я на самом деле есть. Я вечна и поэтому обречена на созерцание изменений, происходящих вокруг меня. Тысячи столетий и миллионы поколений проносятся у меня перед глазами, как живые. Прошлое, настоящее, будущее. Мне подвластно все и тем не менее я являюсь рабой смотрящих на меня, наполненных жаждой познания глаз. Сама того не сознавая я в ответе за них. За их мысли, поступки, тревоги, бесконечные депрессии, психические заболевания, убийства, ненависть, жадность, нищету, войны и разрушение окружающей среды. Все ипостасьи человеческих чувств и поступков, на которые они способны, являются отражением моих внутренних страданий. И это исключительно продукт моего существования, которое, по какой-то нелепой случайности, немыслимо отделено от других, таких же как я, и от самой жизни. Однако, в отличие от существ подобных мне я понимаю, что все, что я из себя представляю и всё, что мне нужно, существует прямо сейчас. Я далека от того, чтобы быть в бесконечном поиске себя, стать кем-то ради сиюминутных амбиций. Что-то найти, что-то потерять. Зачем? Иллюзия поиска истины, любви, радости, мира находится вне меня и одновременно наполняет все то, чем я дышу. Такое ощущение, что я смотрю на мир через зеркало. Это так естественно наблюдать за всем через призму двойственности. Зеркальное отражение противоположно реальности. Оно объединяет в жизни, казалось бы, несопоставимые вещи. Добро – зло, правду – ложь, любовь – ненависть, черное – белое, жизнь – смерть. Да, я вижу истину, как свое собственное отражение во всех существах (не важно, разумны они или нет) во всех вещах. Это настолько глубоко впиталось в меня и настолько превосходит все то, что я могла бы испытать за одну коротенькую жизнь, что оно меняет мое восприятие существования в один миг. Но этот миг тянется целую вечность. Не берусь судить, что это и есть состояние окончательного мира, свободы и того, что люди называют «Сатори», но я, та, кто это переживает день за днем, знаю, что никакое возможное определение или мысленная концепция не могут вместить в себя этот опыт. А музыка продолжает звучать, где-то за гранью восприятия окружающей меня вселенной. Тихо. Размеренно. Без каких-либо намеков на подчинение себе. Мы с ней одно целое. Она – это я. Я – это она. Может быть поэтому я живу так бесконечно долго. Так долго, что я потеряла счет рассветам, дающим жизнь новому дню. Я потеряла счет дням медленно, но неотвратимо гаснущих закатами, лишь только по моей воле. Но воля эта настолько эфемерна, что я уже давно осознаю ее простым инструментом. Настолько простым, что я перестала придавать этому какое-то значение. Все идет своим чередом: день – ночь, лето – зима. Я лишь созерцаю, изредка внося свои незначительные коррективы. Мечи в моих руках, как две реки. Я смотрю. Смотрю на размеренное движение этих рек из бесконечности в бесконечность. Нескончаемый поток чистой, искрящейся на солнце всеми цветами радуги энергии дает мне право встретить еще один день. Я начинаю день, а день начинается во мне с первородным правом на контрамоцию. Колесо времени продолжает свое вращение с тихим шорохом легкого ветерка. Именно эта музыка звучит во мне и вокруг меня, наполняя жизненной силой бесконечность. Я – это она. Она – это я. Так было, есть и будет. Вечно.
Раз.
Два.
ТРИ!
Все, пошло движение. Нападающие, человек тридцать, завывая от ярости и нетерпения, ломают свой строй и бросаются на меня беспорядочной толпой, желая поскорее со мной расправиться. А толпа по определению уже менее опасна, чем хорошо сработанное построение, так что шансы на успех у меня повышаются. Намного ли?
Мы бьёмся молча. Без криков. Ибо крик отбирает силы, мешая думать и действовать… Лезвия стальным щитом скрывают меня от врагов. Сколько их уже упало? Сколько упадёт еще, прежде чем я уроню клинки? Хранители все еще не принимают бой. Ну что ж. Тем хуже для меня. Ждут, когда я устану. Уклоняюсь от прямого удара. Резкий поворот. Дикий взгляд, кровожадный оскал. Кто-то роняет оружие. Удар. Еще удар. Глухие падения мертвых тел на бетон. В глазах время от времени темнеет. Предел уже близок, но настоящий бой еще впереди.
Гексаграмма 22 (Би)
Убранство: «Труднее всего быть честным с самим собой»
Через два дня мы въехали в ворота крепости. И что нас там ждало? Ничего. Полное равнодушие. От нас даже не требовали никаких отчетов о поездке, а должны были, какое никакое, а задание. Складывалось такое ощущение, что все обо всем уже знали, знали даже больше, чем мы сами. Нам вновь давали какие-то поручения, а мы исполняли, без особого рвения, но исполняли, убивая, выслеживая, вынюхивая. Работа, есть работа.
И вот, спустя два с половиной месяца после нашего возвращения Хранители снизошли до нас, почтив нас своим присутствием. Был теплый сентябрьский день. Кучевые облака пытались закрыть от нас солнце, но, как-то у них не очень получалось, а может они и не особо хотели этого. Видимо у них тоже своя работа. Мы как обычно находились во дворе крепости. Тихо, молча грелись на солнце. Центральные ворота открылись и вошли Хранители, как обычно во всем черном и с повязками на лицах. Вошли, остановились, посмотрели на нас и о чудо, не стали нас подзывать, как было прежде, а сами подошли к нам. Потом присели на свободные оружейные ящики. Мы напряженно ждали продолжения. Продолжения не было несколько минут. Они просто сидели и молча нас разглядывали. У меня внутри засвербело от нехорошего предчувствия. Я хотела уже сама задать вопрос, но они меня опередили.
- Завтра у вас задание, - опять было непонятно, кто из них говорил. – Скажем сразу, без обиняков, такого у вас еще не было. Поэтому отправитесь не одни. С вами будет группа поддержки.
- Поддержки чего, - я не смогла удержаться.
- Не перебивай, - я осеклась на полуслове. – Рота из группы «Тайфун» будет оказывать вам поддержку и прикрытие. Думаем накладок не будет, места вам знакомые. Спокойно делаете свою работу и возвращаетесь. Цель и инструкции получите по прибытии на место. Все ясно?
- Разрешите вопрос? – Видимо не только меня одну что-то не устраивало. Грейс даже встала и вытянулась как по команде «смирно».
- Нет, не разрешаю. Мы спросили, вам все ясно?
- Так точно.
- Вот и отлично. Всем отдыхать. В 6:00 вылет.
Что за чертовщина здесь творится? Зачем нам прикрытие если дело плевое. Да еще и целую роту. Хватило бы отделения, ну, в крайнем случае взвода, но почти сто с лишним человек… Мы что должны отвоевать целый континент. Что-то здесь не сходится. Не для нас ли эта рота «прикрытия»? Чую, дело дрянь, а где подвох убей не скажу пока не последует нового шага. Потому что не имеет никакого значения, куда направлен первый шаг, если цель – научиться ходить. Есть нерешаемые математические задачи, которые всё же можно решить, намеренно используя ложные предпосылки. В пустоте, в которую нас поставили, нет точек отсчета, тут все гладко, не придерешься, тут всё – равно. Только наша точка зрения, не важно, моя, Тени, Грейс, Райта в состоянии преобразовать любую точку в точку отсчета. Например, почему мы должны быть уверены, что будет так, как сказали Хранители? Ни в чем нельзя быть уверенным; лично я верю сейчас только в то место в болоте, на которое сейчас наступаю. Если бы не это, мы были вынуждены хаотично хвататься за всякое дерьмо, плавающее вокруг. А его вокруг плавало вагон и маленькая тележка.
Место, куда нас высадили, было действительно знакомое. Это лесистая местность между Леонсом, где мы так неудачно дебютировали и Сьюпортом, где осталась Мишель. К нам подошел командир роты прикрытия, довольно импозантный и подтянутый мужчина, но шрамы на лице и отсутствующий взгляд портили первое впечатление.
- Назовите себя, - тон мой был груб, но в пределах разумного, военные такой любят.
- Капитан Янсон, мэм. Цель в двухстах метров на северо-запад. Небольшое строение. Цели две.
- Зачем тогда вы здесь? – Я не скрывала своей неприязни.
- У меня есть приказ, я ему следую, если вас что-то не устраивает…
- Хорошо, хорошо. Не путайтесь под ногами. Если, что-то пойдет не так, то ваш выход. Вы поняли?
- Но… - я с вызовом посмотрела ему прямо в глаза. – Так точно мэм.
- Вот и чудно, - меня прямо распирало от моей значимости, целая рота мужланов встают на цыпочки по моему щелчку – это дорогого стоит. Вот, только, не вышло бы нам это боком.
Мы двинулись в лесополосу. Я, Грейс, Тень и Райт впереди, прикрытие сзади. Тихо, без шума и пыли. Через минуту из-за деревьев показалось строение. Мы залегли на достаточном удалении.
- Что-то я не помню здесь такой халупы, - шепотом сказала я лежащему радом Тени.
- Мы сюда не забредали, - так же одними губами ответил он. – Проезжали мимо этого лесочка чуть западнее и тем более ты тогда в отключке была.
- Ясно. Дай бинокль.
Тень протянул мне оптику. Приложившись к окулярам, я отчетливо увидела строение: небольшая хижина, ветхая, но вполне еще надежная. Скорее всего избушка охотников или контрабандистов. А вот то, что я увидела дальше, мне выжгло мозг напрочь.
- Тень, глянь сам, у меня сейчас припадок случится. Это что Шон? Мы что его ликвидировать должны? Подожди, но амбал говорил цели две… Мишель? Мы должны убить Мишель?
Тень долго вглядывался, поворачивая бинокль то вправо, то влево.
- Что ты молчишь?
- Ты права. Там Мишель. Что будем делать?
- Черт, - я ударила что есть мочи кулаком по рыхлой земле. – Теперь ясно зачем это прикрытие. Это проверка. Еще одна и на этот раз последняя. Если мы ее… их не убьем в расход пустят нас всех.
- Что будем делать? – Настойчиво повторил он.
- Предупреди пока ребят, я подумаю.
Тень поспешно отполз, но его место занял капитан.
- Почему мы медлим? У меня приказ.
- Черт побери, Янсон, вы прикрываете, так идите прикройтесь. Если еще раз появитесь здесь без моего приказа отдам под трибунал. Вам ясно?
- Но ведь… - он прямо стушевался весь, а такой большой мальчик.
- Капитан, какое слово в моих двух предложениях показалось вам незнакомым?
- Вас понял мэм! Извините мэм!
Декорации те же, смена актеров. Тень вернулся, но ничего утешительного он не принес. Райт рвет и мечет. Грейс на вид, вроде спокойна, но кто знает, что твориться у нее в голове. В бинокль вижу какую-то суету около домика. Видимо Мишель что-то почувствовала.
- Ну, что? Бунт? – Спросила я обреченно. – С сотней шавок справиться тяжело, но при желании можно. Я пойду, поговорю с Мишель. Попридержи этого олуха, насколько возможно.
- Хорошо, - кивнул Тень.
Я встала в полный рост и пошла к строению. Это увидели все. Райт, Грейс, Мишель. Издали я помахала ей рукой. Надеялась на ответный жест, но его не последовало. Она просто стояла и ждала, опустив руки. Боковым зрением, я видела, как капитан рванулся к Тени и брызгая слюной, что-то пытался доказать. Что делал Тень я не видела, но раз он обещал, то сделает все, как надо.
Я шла вперед, разведя в стороны руки. Густая трава хорошо пружинила под моими ногами. Легкий ветерок шевелил мои волосы, пели птицы, с деревьев уже начали опадать пожелтевшие листья, но я этого не замечала. Все мое сознание заполнило напряженное лицо Мишель. Подойдя к ней, я остановилась и опустила руки. Молчание. Пауза длилась нескончаемо долго, никто не хотел нарушать вербальность контакта.
- Привет! – Сказала я наконец еле слышным шёпотом.
- Привет! – Эхом повторила она. – Вы…
- Подожди, Мишель, - перебила я ее. – Дай мне сказать вначале.
Она молча кивнула.
- Нас… Ребята все здесь, и… еще кое кто... В общем, нас послали ликвидировать вас, - она напряглась. – Кто цель мы узнали только сейчас. Ну, ты сама знаешь, карты вскрывают в самый последний момент.
- И что, вы намерены делать? – Она пристально на меня посмотрела.
- Если честно, то не знаю. Там за нами рота прикрытия, но я думаю, что это скорее рота зачистки. Если мы не сделаем свою работу, то они сделают свою.
- Да, выбор у вас небогат, - ее насмешка мне не понравилась.
- Подожди судить. Объясни, почему ты? Почему ты здесь?
- А это имеет какое-то значение?
- Конечно. Если мне придется здесь сдохнуть, то я хочу знать ради чего.
- Ради вас и меня и Шона. Разве этого мало? Тот последний разговор в Сьюпорте, помнишь, что ты спросила, а я ответила?
Я кивнула и подняла глаза, в которых уже невозможно было сдержать слезы, на Мишель.
- Ты была права насчет того казненного, он был мой связной. Не знаю, что он рассказал на допросе, но на следующий день Шон пришел меня арестовывать. Тогда он сделал свой выбор, иначе меня бы уже повесили, как того парня. Вас тоже объявили в розыск, но к тому моменту вы уже покинули город. Пришлось бежать и нам. Вот и вся история.
- Но почему ты не вернулась в Убежище?
- Зачем? Чтобы потом вот так, терзаться в раздумьях убить мне лучшую подругу или похоронить всех разом. Орден, как паразит, который не остановится пока не опустошит жертву до конца. Я не хочу быть этой жертвой.
- Я…
Хлопки выстрелов не дали мне договорить. Черт! Неужели началось?
- Ангееел! Бееегиии! - Голос Тени был полон отчаянья.
Я повернулась к Мишель. Она была бледна, но полна решимости.
- Хватай Шона и дуйте от сюда, - прокричала я, увлекая ее за угол дома.
К нам уже бежали Райт, за ним Грейс. Тень, замыкая движение, отстреливался. Из дома выбежал Шон с двумя автоматами, но шальная пуля впечатала его в стену дома. Он упал, поднялся и снова побежал. Мишель вырвалась от меня и бросилась ему навстречу.
- Давайте все в лес, - кричал Тень, время от времени стреляя в пустоту деревьев, которая изрыгала в ответ шквал свинца. – Райт и Грей справа, я слева, Ангел забирай Мишель и Шона бегите вперед по лощине, в паре миль есть старая водокачка, если успеете будете жить. Встретимся там.
Началась гонка. Беспощадная, изнуряющая, жестокая.
Гексаграмма 23 (Бо)
Разрушение: «Когда от ветра ломается могучий дуб, гибкая ива – всего лишь гнется»
Великие деяния заключены не в том, чтобы быть сильным или доказывать, что Вселенная принадлежит каждому человеку, каждому в отдельности и всем вместе, а в том, чтобы правильно употреблять свою силу на благо этой вселенной. Парадоксов множество, но только бы выбрать верное решение и не отступать от него, несмотря ни на что. Вопрос в том, какой выбор верен.
Крыша завода завалена обездвиженными телами моих преследователей, мои сапоги скользят в лужах крови, я еле стою на ногах и хриплое дыхание увеличивает шансы на скорый конец. Но это еще не все. Четыре тёмные фигуры Хранителей взлетели в воздух, отбросив плащи и открыв лица. Значит, сейчас я их увижу. Забавно. За долгие годы мы ни разу не видели их лиц полностью. Кривые улыбки глубоко ранят мою самооценку. А, что я хотела? Счастливые концы бывают только в глупых книжках. В жизни все иначе. Они выросли передо мной стеной, как восемь лет назад, но теперь в их взглядах смертельная угроза, а не любопытство. Сразу посыпались удары. Я еле успеваю отражать их и изворачиваться. Черт. Черт! Черт! Меня теснят к краю, заставляя прыгнуть вниз. В лучшем случае переломаю себе ноги. Не дождётесь!
Звонко лязгнула сталь, лезвия мечей протяжно заскрежетали, застонали, как смертельно раненные звери, что выискивают, куда нанести последний удар клыка. Четыре фигуры, цвета черного мрамора, и моя, цвета морской волны метались по крыше, играя серебристым сиянием; оно вспыхивало меж нами, мерцало в предутренней дымке, разбрасывая искры, гудело набатным колоколом. Человеческий глаз не смог бы уследить за быстрым полетом клинков, движениями рук, незаметным поворотом кисти; да и лица сражавшихся не привлекли бы внимания ни знатока, ни жадного до крови ротозея. Нападавшие, с твердо сжатыми губами, казалось неподвижным, и лишь четыре пары зрачков, горевшие серым огнем, оживляли их лица; другого... Моего… Другого просто не было.
Шло время. Пятеро бойцов, кружились в стремительном танце; пять стихий, неразличимых человеческим взглядом.
С первого касания клинков мне стало ясно, что поединок сей проверка, а не игра. Смертельная проверка! Успеет ли мой меч или слепой случай остановить выпад, нацеленный мне в горло или в сердце? Да и захочет ли? Хранители были безупречны. В принципе, как все учителя, а учителя должны побеждать или умирать; тут не было иного выбора.
Хранители, с которыми я обменивалась яростными ударами, были быстрыми, как всплеск молнии. Нечеловечески стремительными! Прежде мне не удалось бы справиться с таким темпом; но теперь поток Силы, падавший сверху, с небес, поддерживал меня, а мои клинки, раскрывшись двумя стальными веерами, хранили от ран. От серьезных ран, но не от царапин, которых было уже получено немало.
Удар. Отбиваю. Шаг в сторону... Правый клинок идет вверх, левый - прямо от бедра, в грудь одного из Хранителя. Выпад, обманный финт, лязг металла. Сверкающая полоса проносится над моей головой, срезая прядь волос.
Выпад. Еще один. Прыжок! Оба клинка идут вперед словно бивни нападающего слона, сверкающий веер раскрывается перед ними... Удар! Лезвие звенит, обрушившись на подставленный мной эфес. Руки слабеют всё больше. Молниеносным ударом меч Хранителя пробивает мою защиту. Я едва увернулась. Шквал ударов справа, свист летящей цепи, нацеленный мне прямо в грудь. Да меня просто обездвижат и прикончат, как шавку!
Хранители казались неутомимыми. Да, они превосходно владели оружием! Они били из любого положения, с левой и правой руки, с поразительной точностью посылая меч в любую уязвимую точку тела. На моем теле багровели царапины, кровь сочилась из ранки в бедре, алыми точками пятная мою одежду; клинки противников серебристыми всполохами мелькали перед глазами. Из последних сил парируя их атаки, я, словно в танце, провела их по кругу - раз, другой, третий. Потом мне стало некогда считать.
Отбив очередную атаку, я стремительным нырком ушла в сторону, затем резко выпрямилась. В следующий момент мой меч грохнул о клинок одного из нападавших, скользнул вдоль лезвия, змеей метнулся к горлу; выпад был опасен, почти неотразим, и противник, похоже, это понял. Защищаясь, он подставил рукоять второго меча, чтобы ослабить удар - и я, торжествующе взревев, пнула врага в колено. Хранитель отпрянул, приоткрывая бок.
Укол! Прямо под ребра, в желудок и печень! Достала? В его глазах недоумение. Быстро дернув меч на себя, я не сомневалась, что лезвие вышло на ладонь из спины Хранителя. После такой раны дорога одна – в Ад. Меч, а затем мертвый Хранитель падают на бетон. Одним меньше. Но осталось еще трое. И вновь сталь лязгнула о сталь.
Гексаграмма 24 (Фу)
Возврат: «Самый короткий путь не всегда самый быстрый»
Когда отсутствует право выбора все, что мы можем - действовать как воины, потому что действовать как ослы – это не выбор вовсе. Действовать без решения – это выбор осла. Но если ситуация заставляет действовать, не давая возможности для принятия решения, в тех случаях, когда мы не располагаем средствами для принятия решения, мы делаем всё, что возможно сделать, и оступаемся, предоставляя решать все провидению. Это и есть решение воина.
Темнота, холод и боль. Боль телесная, но на ментальном уровне эта боль совсем нестерпима. Неужели опять этот сон? Нет, ощущения совершенно другие. Я с трудом открываю глаза. Тусклый свет освещает убогие серые стены. Штукатурка большей частью осыпалась от времени, обнажая старую каменную кладку. Передо мной стоит полусгнивший стол, в углу какое-то тряпье. Ах, это моя одежда. Теперь понятна причина холода – я полностью раздета, руки связаны и подняты вверх. Я не могу их опустить, а ноги почти не касаются пола. Меня подвесили, как свиную тушу на скотобойне. Как я здесь оказалась? Я помню, как мы бежали. Я, Мишель, Шон. Потом вспышка боли и темнота.
- Ну, наконец-то вы пришли в себя, - я вздрогнула от неожиданности, попыталась определить откуда шел голос, но потом различила очертания человека, сидящего за столом.
- Кто вы? – Еле слышно прошептала я.
- Я, Гарри Харрис - майор госбезопасности Союза Независимых Городов. Признаться, давно хотел с вами познакомиться, - он подошел ближе и пристально посмотрел мне в лицо. – Довольно милая мордашка, идеальная фигурка, если бы… Красота и уродство в одном флаконе.
- Где остальные? – Я старалась не думать, что меня сейчас оценивают, как рабыню перед покупкой на черном рынке.
- Вы о ваших друзьях? – Голос человека был вкрадчив и полон сочувствия, но я знала – это все напускное, вести допросы нас тоже учили. – Они здесь, правда не полностью.
- Что? – Я не верила своим ушам.
- Вот это, если я не ошибаюсь, поправьте меня, Мишель, - он поднес к моему лицу, держа за волосы, женскую голову.
Черные волосы, застывшие черные глаза, полуоткрытый рот. Хотя лицо было густо покрыто запекшейся кровью, но это она, без всякого сомненья. Не может этого быть. Как? Все это мне начало казаться дурным сном. Мне захотелось проснуться, но, к сожалению, я не спала. Рвотные спазмы заполнили мой рот отвратительной субстанцией, и она выплеснулась наружу, едва не обрызгав мундир… язык не поворачивается назвать его человеком.
- Что же вы так неосторожны, подождите, не растрачивайте свой пыл и, не вздумайте упасть в обморок, у меня для вас еще один подарочек. А вот это, по всей видимости, Шон. Не плохая коллекция, не правда ли?
Еще одна голова, на этот раз мужская смотрела на меня тусклым, безжизненным взглядом. Я пытаюсь отвернуться, но не могу, руки не дают мне это сделать, тогда я просто закрыла глаза, но это не помогло. Предательские слезы текут по моим щекам.
- Ваши крылья спасли вас, а то у меня было бы три головы, но похвастаться было бы не перед кем. Настоящих ценителей, кроме вас, здесь нет.
- Что вы хотите? – Открыв глаза, я снова вижу лицо, но теперь оно живое – лицо человека, с которым я уже встречалась когда-то давно. – Убьете меня теперь и добавите мою голову в свою коллекцию?
- Мог бы, как бы мне этого не хотелось. Да, мог, но не буду. Более того, я вас отпущу. А, что, к вам у меня нет никаких претензий. Предатель и дезертир со своей подругой шпионкой понесли наказание, мне этого вполне достаточно. Конечно и за вами числятся кой какие делишки, но это же такая мелочь.
- Я не совсем понимаю, - мысли начали путаться у меня в голове.
- Хм, я думал вы умнее. Ну хорошо. Видите ли, леди Элена, не удивляйтесь, я знаю, ваше прежнее имя. Мы встречались раньше, в Вэйленде.
- Что? – Я, кажется начала вспоминать. – Подождите, тот лейтенант, который убил моих родителей, это вы?
- Ну, теперь уже майор. Убил я тогда только вашу мать. Ваш отец жив, здоров и поныне возглавляет Верховный Совет Ночных Призраков. Мартин Олдридж и смерть совсем несовместимые понятия.
- Моего отца звали Кирк Уайт, вы что-то путаете.
- О, у Мартина множество имен и столько же жизней.
- Но, почему? Как такое возможно?
- Вопрос неправильный, но я попытаюсь вам объяснить. Пять веков назад, после катастрофы, о масштабах которой сейчас можно только строить догадки, Мартин основал Орден Ночных Призраков. Впрочем, эта информация вам знакома, но в ней вы, наверное, усмотрели некоторые нестыковки. Хм. Понимаю ваше недоумение. Вы скажете, что так долго не живут и, я с вами, конечно же, соглашусь, но эксперименты, над которыми Мартин работал, продлили ему жизнь, можно сказать, до бесконечности. Последние годы своей жизни он искал крылатых людей.
- Таких, как я?
- Да, именно, но нашел только вашу мать. Не удивляйтесь, ваша мать тоже могла летать.
- Но…
- Не перебивайте меня. Вы думали, что ваши крылья появились искусственным путем? Чушь. Если бы такое было возможно все бы уже давно летали.
- А как же я…
- Естественным путем. Спасибо генам вашей матери. Крылатые женщины, как не парадоксально это звучит, тоже могут рожать. Единственная проблема состояла в том, что ваша мать была последней из крылатых.
- Откуда они… То есть, мы появились?
- Не знаю. Могу только сказать, что к настоящему времени всех крылатых людей перебили. Осталась только ваша мать, а после ее смерти вы уникальны в своем роде. Еще один повод вас не убивать. Вы спросите, зачем было убивать вашу мать? Отвечу. Она что-то узнала про вашего отца, и он испугался, что она исчезнет вместе с вами. Небольшая спецоперация и Мартин избавился от непокорной супруги и оставил вас мотивированную и под тщательным наблюдением.
- Так вот кто был тот человек в саду! Но его лицо…
- Обычная пластика.
- Я убью его, - гнев во мне так и кипел.
- Что вы там бормочете? Хотите убить своего отца? Ах, дети, дети – неблагодарные созданья. Впрочем, об этом я и хотел с вами поговорить. Я долгие годы выполнял приказы от вашего Ордена, в обмен получая жалкие объедки со стола Верховного Совета. Пришло время, когда многим бы было лучше, если бы Орден Ночных Призраков исчез. Ваша команда на это способна. Мне собственно и делать ничего не надо будет. Я просто вас отпущу. За вами идет охота, рано или поздно они вас найдут, а я куплю попкорн, займу место в первом ряду и полюбуюсь кто кого вперед. Уж извините, ставок делать не буду, я не настолько азартен.
В это время в помещение вошел другой военный. Встав по стойке «смирно» он доложил:
- Капитан, в западном секторе обнаружено движение. Их очень много. Будет ли приказ атаковать.
- Отставить, капрал. Передайте приказ сниматься с позиций. Мы уходим.
Ни слова больше не говоря, капрал отдал честь и вышел, а майор снова повернулся ко мне со своей, обычной, слащавой улыбкой.
- Маленький штришок, - с этими словами он воткнул мне нож в бок. Я от неожиданности чуть не вскрикнула. Горячая струйка побежала по моему бедру. – Это чтобы ищейки след не потеряли. И еще, я заметил, что ваши крылья сильно повреждены – летать вы точно не сможете, поэтому я оставлю вам ваше оружие, ну и от себя пару взрывчаток, может пригодится. Развлекайтесь. Да… Вы девушка умная и сильная, так, что попытайтесь сами себя развязать. Прощайте.
С этими словами он, захватив головы моих друзей, вышел, оставив меня в одиночестве. В помещении повисла гнетущая тишина, только слабые шлепки капель крови о бетонный пол издавали хоть какие-то звуки. Меня душили слезы. Слезы, обиды, боли, унижения и страха. Если человек ведет себя так, будто он полон сил, он становится полным сил; если как мешок с навозом – то соответственно. Нам постоянно вбивали в наши головы, что существует обратная связь между настроем и ощущением, что мы должны вести себя так, будто мы знаем всё, даже если не знали ничего, и так, будто ничего не случившись, чувствовать при этом, что случилось многое. Бодрость – хорошее подспорье в борьбе против чувства жалости к самому себе. Тот, кто не жалеет себя, способен на гораздо большее. Эти мысли приводят меня к одному знаменателю – надо выбираться, нюни распускать буду потом.
Я смотрю по сторонам и замечаю поперечную балку в полутора метрах от меня. Точно такая же, как и та, к которой крепится крюк, на котором я вишу. Думаю, я смогу ногами зацепиться за нее. Раскачиваюсь. Толчок – мимо. Раскачиваюсь снова. Толчок. Есть! Одна нога зацепилась. Только бы не соскользнула. Осторожно заношу вторую ногу. Отлично! Фиксирую обе ноги на балке ближе к коленным сгибам – так удобней и не свалюсь, когда освобожу руки. Нужно передохнуть. Хотя бы минутку. Веревки на запястьях натянулись, боль адская, но я потерплю. Еще чуток и попробую освободиться. Напрягаю мышцы бедер, живота и спины. Из раны в боку в потолок брызнул фонтан крови. Это нормально. Еще немного усилий. Все. Свободна. Отпускаю крюк, по инерции, маятником, смещаю тело, высвобождаю ноги, и я уже стою на холодном бетонном полу. Сорвать веревки дело пары секунд. Торопливо подхожу к своей одежде, грудой, сваленной на полу. Отрываю от рубашки полосу и пытаюсь себя перевязать. Сука, майор, когда-нибудь я тебе глотку так же перережу. Получается плохо, но на первое время сойдет, чтобы остановить кровь. Торопливо одеваюсь: брюки, рубашка, куртка, сапоги. Закрепляю на спине мечи. В дальнем углу вижу два изуродованных тела. Слезы навернулись у меня на глазах. Мишель. Шон. Неимоверным усилием беру себя в руки. Оплакивать буду потом – сначала нужно выбираться из этой патовой ситуации. Собираюсь уходить, но вижу на столе пару брикетов пластиковой взрывчатки, пульт дистанционного управления и гранату. Лишним не будет, рассовываю все это по карманам. Все. На выход. В дверях сталкиваюсь с Тенью.
- Слава богу, ты жива, - он крепко обнимает меня.
- Откуда ты здесь? – Пытаюсь я вырваться из его рук.
- Я бежал за вами. Около водокачки произошел взрыв, который вас накрыл. Здесь была засада, а мы как кролики в нее угодили. Я видел, как ваши тела занесли сюда, но не знал живы вы или нет, а вокруг – куча солдат. Ты одна? Где Мишель и Шон?
- Мертвы. Тень, нам надо уходить. Райт и Грейс с тобой.
- Нет, я их не видел больше. Что происходит?
- Черт! Худо. Ладно, сейчас не время. Я тебе потом все объясню. Просто верь мне.
- Хорошо.
- Нужно уходить, пока еще возможно.
- Куда?
- Не знаю, - на секунду я задумалась. – Сколько приблизительно до того завода в Леонсе?
- Ну, миль тридцать будет юго-восток.
- Годится. Побежали.
И мы побежали. Солнце уже почти завершило свой путь. Смерть приближалась оттуда. Мы неслись сломя голову на восток. Молча, без лишних слов, чтобы не расходовать силу.
Среди ночи мы почти достигли цели. Очертания построек уже маячили на горизонте. Я остановилась и прислушалась. Преследователи были совсем рядом, но не настолько.
- Тень, слушай меня. Так просто нам с тобой от них не уйти. Нам надо разделиться. Не перебивай меня. Так надо иначе погибнем оба. Поищи какой-нибудь транспорт, а я их отвлеку пока. Встретимся на заводе. Посмотри на меня.
Он и так смотрел на меня, но мне нужно было, чтобы он сфокусировался на моих словах, а не на мне.
- Я не хочу тебя бросать, - сказал он тихо.
- Я знаю, но так надо. Без транспорта нам не уйти. Я продержусь сколько смогу, а ты возвращайся быстрее. Хорошо? - Он неохотно кивнул. – Ну и славно. Давай, давай, не стой столбом.
Больше ни слова не говоря и не оглядываясь я побежала в сторону темнеющихся вдали зданий заводских корпусов.
Гексаграмма 25 (У-ван)
Беспорочность: «Лучшее наслаждение настоящим – знать, что лучшее еще впереди»
Многие стремятся навязать другим свои правила, но в сражениях нет правил. Есть законы, следуя которым, никогда не проиграешь в большем, что имеешь.
Проиграть битву на плоскости еще ничего не значит. Многие сочтут ваше участие в битве странным стечением обстоятельств, но обстоятельства, втянувшие вас в сражение, находится не в той плоскости. Чтобы не быть в числе проигравших, способ простой – в процессе битвы полюбить все это. Каждое движение, слово, настроение, жест. Сделайте свое участие в сражении креативным и посвятите его победе. Это единственный способ не проиграть в момент того, что всеми рассматривается как акт проигрыша. Победа и поражение не содержится в самих действиях. Истина и ложь выглядят одинаково на плоскости – отсюда и разночтения. Всё, что мы делаем на Плоскости – поражение. Всё, что мы делаем на вертикали, поражением не является.
Бой длится довольно долго. Через пару минут я готова уже буду сдаться – не могу больше. Одна рука висит плетью, бедро задето, висок, левая щека – раскроены. Скорее всего останется шрам. Даже не верится, что я вот так, прямо сейчас, умру. Одна. Где же Тень? Ладно, дальше ждать уже нет смысла. Грустно улыбаюсь. Поднимаю руку. Противники застыли в оборонительных позициях. Смотрю в глаза Хранителям. В ответ – непонимание. Ну что ж, тем лучше. Я прыгаю вверх, расправляя израненные крылья. Секунд десять я продержусь. С диким криком смертельно раненого берсерка бросаюсь вниз и нажимаю кнопку детонатора. За спиной чудовищной силы взрыв. Две взрывчатки не могли так рвануть. Значит сдетанировало содержимое бочек. Что же там было? Не важно. Что сделано, то сделано, а кнопку нажать не проблема. Мой подарок вам, господа… Фейерверк получился что надо.
Здание завода сложилось, как карточный домик, завалив кусками бетона и мертвых и тех, кто еще был жив. Я пыталась планировать, но меня, оглушив, отбросило в сторону. Крылья с непередаваемой болью вывернулись из своих суставов, и я начала стремительное падение. Искра сознания еще теплилась во мне, когда земля ощетинилась кольями ловушки. Как на зверя. В этот момент первый луч восходящего солнца осветил мой конец и мой триумф.
- Тень, я любила тебя!
Острая боль. И тишина…
Гексаграмма 26 (Да-чу)
Воспитание великим: «Порой остановка – это лишь выдох перед новым вдохом»
Я есть отражение чего-то иллюзорного в зеркале несостоявшегося завтра – мнимая величина, плоская картинка, не обладающая собственной волей, но, как и любое отражение, рассматривающая себя как нечто реальное. Но, в то же время, я не чувствую своей связи с реальностью. Я помню, что я умерла. Но как? Вспомнить не могу. В сферу действия моего «я» должно входить тело, но его нет. Или есть? Я чувствую, какой-то странный дискомфорт, похожий на тепло, но откуда он исходит и почему я его чувствую? Странно. Разве мертвые чувствуют тепло? А мягкость рук? Чьи это руки? Пытаюсь пошевелиться…
- Лежи. Тебе нельзя двигаться.
Господи. Это, что, такая пытка? Или он тоже погиб?
- Ангел, я жив. Не бойся. И ты жива. Теперь все будет хорошо. Правда пришлось пожертвовать крыльями. Иначе я не смог бы тебя спасти.
Тёплые, нежные руки. Считаю до трёх, и я открываю глаза… Яркий свет болью отозвался внутри мозга. Но я вытерпела это дискомфорт. Какое это блаженство видеть свет и… Тень.
Я лежу на кровати. На мягкой кровати. На полу на коленях стоит мой мужчина и плачет, как ребенок. Зачем ты плачешь, если мы живы? За окном - синее небо. Облака. Встающее солнце. И…о, боги! Океан!!!
- Мы на побережье. Здесь нас не достанут. Да и некому – ты убила всех. Могла бы и мне оставить, хотя бы одного!
Укоризненный взгляд янтарных глаз.
- Зачем, Тень? Зачем ты отрезал крылья?!
- Так было нужно. Ты не смогла бы летать. Они слишком пострадали. Если бы я их не отрезал ты бы погибла. Теперь все хорошо. Теперь ты обычный человек.
- Я тебя ждала и знала, что ты придешь за мной.
- Немного припозднился, добывая для нас вертолет. Я уже подлетал, когда заводской корпус взлетел на воздух. Сразу понял, что это ты. Еле нашел тебя под обломками. Теперь уже все позади.
- Райт и Грейс?
- Скорее всего погибли. Они как в воду канули. Никакой информации. Поспи, ты еще слишком слаба. У нас будет время поговорить. Целая вечность.
Слова с хрипом вырываются из моего горла:
- Я люблю тебя…
Девушка по имени Ангел. Часть первая
© Copyright: Алекс Егоров, 2024
Свидетельство о публикации №224110900817
Свидетельство о публикации №224110900817
Рецензии