Кодекс хозяина. 7. Ребус Мирзоева

Утром на следующий день позвонила секретарша Мирзоева и попросила подъехать в три часа дня. Я принялся готовиться к встрече, прикидывая варианты диалога с олигархом. Светлана уже вылетела у меня из головы. Остался только неприятный послед: нет-нет, на меня наваливалась сонливость и желание завалиться спать, зарывшись с головой в одеяло. В детстве именно так я лечил свои страхи перед родителями за плохие оценки и грозные письменные предписания учителей маме зайти в школу. Что касается Мирзоева, то я и не предполагал, что он так быстро начнет подбрасывать задачки, даже не успев перевести положенный по контракту авансовый платеж.

Точно в назначенное время я был у Мирзоева, который встретил меня, как доброго старого знакомого.

- Александр, - Мирзоев был невероятно дружелюбен. – Уже есть работа для вас.

- А аванса для нас еще там нет? – скромно напомнил я о собственном интересе.

Мирзоев улыбнулся, слегка скривив губы и сощурив глаза, что сделало его чуть похожим на китайца.

- Можете не беспокоиться.

Он набрал номер бухгалтерии и произнес тоном, не вызывающим возражений:

- Оплатите нашим консультантам и немедленно.

Потом снова обратился ко мне:

- Задание не из простых.

- Я внимательно вас слушаю.

- Вам, вероятно, известно, - продолжил Мирзоев, - что я являюсь мажоритарным акционером, и мне принадлежат восемьдесят процентов акций компании. Двадцать процентов у моего сына.

- Я не знал, - солгал я, хотя перед заключением контракта Толик Панков досконально «прокачал» по своим каналам имущественные отношения Мирзоева.

Периодически врать – это моя профессиональная привычка, оправданная многовековым опытом менеджмента. Главное, не слишком увлечься и не перестать чувствовать, что ты на самом деле обманываешь. И оценку себе давать честную и жесткую: да, я лгун. Иначе, неадекватное восприятие мира гарантировано и грозит большими осложнениями.

- Так вот, - голос Мирзоева стал жестче. - Мой сын Равиль учится во Франции и оканчивает престижное заведение. Правда, с бизнесом оно не имеет ничего общего. Он художник.

- Поздравляю! Ваша семья разносторонне богата талантами.

- Спасибо за комплимент, но дело осложняется некоторыми привходящими обстоятельствами.

- Какими? – поинтересовался я, чувствуя закручивающуюся интригу. – Все, что я здесь услышу, останется только между нами.

- Я достаточно серьезно болен, - Мирзоев слегка наклонился в мою сторону. – Остался год, максимум два.

Удачливый и физически крепкий Мирзоев производил впечатление абсолютно здорового человека. Его неожиданное признание вызвало во мне волну неприятного озноба, словно болезнь Мирзоева в подтверждение слов хозяина провела ледяной рукой по моей спине. К тому же не хотелось терять такого выгодного клиента, да еще и не полностью расплатившегося с моей фирмой.

- С сыном у меня непростые отношения, - продолжил свою исповедь Мирзоев. - Сейчас он дома. Я постоянно веду с ним диалоги по поводу того, кто возглавит компанию после…, ну, вы понимаете.

- И что сын? – я поудобнее устроился в кресле в ожидании дальнейших откровений собеседника

- Он не хочет заниматься бизнесом. Говорит, что когда он вступит в наследование, то продаст компанию и образует российский фонд поддержки молодых художников.

- Другими словами нефтяному делу конец?

- Да. Дело моей жизни будет уничтожено, а непризнанные гении, финансируемые сыном, растащат и пропьют весь капитал.

- И какая же задача ставится передо мною? – я на самом деле был озадачен тем, что услышал, и никак не мог понять предназначавшейся мне роли.

- Вы должны переубедить сына, – Мирзоев пристально наблюдал за моей реакцией на его предложение.

- Я? – чуть дрогнувший голос выдал мое волнение. - Но это не входит в условия контракта!

- Да? - в голосе Мирзоева прорезался металл. - А я думал, что входит.

Упираться было бессмысленно. Мирзоев мог разорвать отношения в любой момент. Я быстро соображал с ответом, но в голову не приходило ни одного стоящего аргумента. Меня взяли штурмом слишком внезапно, не давая собраться с мыслями и занять боевые позиции.

- Не волнуйтесь за мою слишком вольную трактовку контракта, - Мирзоев постарался смягчить обозначившееся между нами непонимание. - Предусмотренные двести тысяч могут быть только началом долговременного сотрудничества. Все зависит от результата. Если он будет, вы получите весьма кругленькую сумму. Она надолго удовлетворит ваши материальные запросы. Возможно, навсегда.

Мирзоев побеждал в каждой точке пространства. Я и сам был для него такой точкой: он знал мои мотивы и, что удивительно, точную цену меня самого.

- Хорошо, я согласен, - мне ничего не оставалось, как только принять его условия. - И что конкретно я должен делать?

- Любыми правдами и неправдами добиться, чтобы Равиль продал мне свои двадцать процентов акций и отказался от наследования компании.

"Ничего себе задачка! - мгновенно пронеслось в моем мозгу. - Внутриклановые разборки отличаются особой изощренностью и почти никогда не заканчиваются добром".

- Вы хотите оставить его без гроша? – мой вопрос преследовал цель прощупать истинное отношение Мирзоева к сыну.

- Отнюдь! – Мирзоев энергично развел руками в стороны. - Я создам этот чертов фонд, но в тысячу раз меньших размеров, чем хочет сын.

- А никто не стоит за вашим сыном? – я начинал опасаться, что дело не только в прихоти избалованного мальчишки.

Истинные игроки могут появиться на заключительной стадии действа, и тогда уже поздно будет делать ноги.

- Я думал над этим. Художники - фанаты? Проходимцы с большой дороги? Конкуренты? – перечислил Мирзоев, загибая пальцы. - Кто ещё? Рейдеры?

- Вполне может быть, - поддакнул я, стараясь скрыть охватившее меня волнение от списка перечисленных Мирзоевым режиссеров спектакля. Каждый из них запросто мог вмешаться в мою спокойную жизнь и нарушить ее размеренный ход. А, возможно, и отнять ее: на кону стояли миллиарды долларов.

- Ну, вот у вас и еще одно направление деятельности для проверки, - как бы, между прочим, расширил круг моих обязанностей Мирзоев.

В этот раз я не стал возражать. Количество заданий росло, как снежный ком. Справедливости ради стоит отметить, что Мирзоев не отказывался платить дополнительно.

- Кстати, Александр, мое предложение - прекрасный полигон для проверки ваших теоретических выкладок по этике. Добейтесь результата, и я найду вам с десяток клиентов, которые озолотят вас, - подбодрил Мирзоев, заметив мою легкую растерянность и сомнение в успехе предлагаемого проекта

Я не знал, что говорить дальше. Плана действий в голове не существовало.

- С кем мне придется взаимодействовать? – спросил я.

- Только с Равилем напрямую и со мной. Я буду держать руку на пульсе процесса, - уточнил свою позицию Мирзоев. – Все-таки, я самое заинтересованное лицо.

- И когда приступаем?

- Приглашаю пообедать в домашней обстановке. У меня повар великолепно готовит ягненка. Пальчики оближите! Заодно познакомлю с сыном.

Мирзоев протянул мне визитку с домашним адресом и добавил уже совершенно по-дружески:

- Саша, жду завтра к двум.

Я вышел от Мирзоева с ощущением крупно проигранной партии в карты. Противник просчитывал меня насквозь и наперед. Большие деньги делали его сильным и уверенным в том, что я никуда не денусь. Мирзоев прекрасно видел, что я больше всего хочу сладко есть и пить, а поэтому возьмусь за любую, и даже не очень чистую работу. Неужели на моем лице так явно написано «Хочу красиво жить»? Мною овладела злость, которую я сорвал на акселераторе. Машина свирепо прыгнула с места, и я погнал в контору.

Продолжение следует...