Нарцисс Араратской Долины. Глава 151

Месяц август 1998 года мне запомнился так называемым дефолтом и полу-паническими настроениями населения Москвы. Рубль резко начал падать, москвичи бегали и суетились, скупая продукты и разные товары первой необходимости. Полки в магазинах начали пустеть (но, правда, ненадолго). Лично я ничего не скупал, так как рублей у меня особо тогда на руках не наблюдалось, как и тех же долларов. Помню, что в тот период, перед дефолтом, за доллар давали шесть рублей, а потом он резко начал стоить чуть ли не двадцать. Курс рубля к доллару до этого искусственно сдерживали, в так называемом валютном коридоре, а потом отпустили в свободное плавание. Президент Ельцин за несколько дней до начала кризиса уверял россиян, что всё будет хорошо и не будет никакой инфляции. Обещания своего не сдержал, и хорошо тогда никому не было: банки разорялись, люди теряли свои вклады и доверие к властям. Это немного напомнило весну 1991 года, когда у населения резко изъяли 100 и 50 рублёвые купюры, с целью уменьшить инфляцию; но, тем самым, окончательно уничтожили доверие советского народа к СССР и к социализму. Вероятно, это всё тогда устроили западные спецслужбы, с целью развалить наш союз, - это они нашептали Горбачёву этот глупый совет, как ему улучшить экономику страны.

                Ну и, тут тоже, наш многострадальный народ как-то начал нервничать. Хотя, почему-то, на Белый Дом и на Кремль никто особо с кастрюлями не пошёл. Наши люди печально думали только о возникших насущных проблемах. Надо сказать, москвичи за эти семь лет сильно обмещанились и обуржуазились. Я даже не помню, были ли многолюдные митинги протеста в Москве. Скорей всего, ничего такого не произошло. Просто многим стало как-то грустновато жить. Многих москвичей увольняли с работы. Моя будущая жена, Марго, только-только устроилась работать в международный банк, как это всё началось. Её, почему-то, увольнять не стали, - она тогда с утра до вечера сидела на работе и до одурения набивала платёжки. Ейный банк тогда активно зарабатывал на этой панике, на скачущем курсе валют. Я с ней тогда, правда, особо не общался. Она иногда ко мне в мастерскую заглядывала с разными подарками и гостинцами.

                А за неделю до кризиса, 12 августа, ко мне зашёл Сева с печальным сообщением, что наш друг геодезист Ваня попал в дурдом. У него резко поехала крыша в самом начале августа, и он даже спустился на простынях со своего второго этажа. У Вани случилась острая мания преследования. Он тогда сильно подсел на просмотр любительских порнографических фильмов на видеокассетах, и ему стало казаться, что за ним охотится мафия, чтобы отобрать у него квартиру; и с этой целью она ему подбрасывает разного рода материалы с любительскими видео, чтобы потом его шантажировать. Он стал покупать кассеты у одного малознакомого человека, а не в ларьках в районе трёх вокзалов, как он делал обычно. Впоследствии он даже, про этот свой заход в психиатрическую клинику, напишет рассказ, который назовёт «Измена». А в палате ему стало казаться, что его окружают люди с нетрадиционной ориентацией, которые хотят его сделать таким же гомосеком. И что главврач этого отделения для острых больных - самый главный гомосек. В общем, Ваня сильно этим был напуган и зарёкся больше туда не попадать. Скорей всего, ему это даже не показалось, а так оно и было на самом деле. И с тех пор Ваня стал сильным гомофобом. У Вани тогда был кризис среднего возраста, ему было 42 года (середина астрологической жизни). А это довольно сложный возраст, и я это понял через десять лет. Хотя, сам я в дурдом, к счастью, не попадал…

                В том августе, в Москву приехала моя американская кузина Юля. С ней также прибыл один её друг, которого звали Дэвид. Вернее, он не был её другом, он был любовником брата её мужа Эрика. Брат Эрика был открытым геем, и этот Дэвид был его как-бы неофициальной женой (тогда ещё не было однополых браков). И этот Дэвид проживал в Денвере, в штате Колорадо. Ему в Москве сильно понравилось, и с ним подружилась наша Лена (супруга художника Вадима из Реутова). Они даже потом переписывались. Лена водила Дэвида по разным ночным клубам. И я тоже один раз с ними сходил. В своём дневнике я записал точную дату: 13 августа мы ходили в гей-клуб «Центральная Станция», который был популярным местом. С нами ещё была художница Таня (лесбиянка), карикатурист Лёша, кузина Юля. Всю ночь (с 2 до 5.30) мы там веселились и пили пиво. Кузине Юле там очень понравилось, хотя она была девушкой без комплексов, но с традиционной ориентацией. Больше я в этот клуб не заглядывал. Помню, этот Дэвид жаловался на свою жизнь, как ему несладко живётся с его ориентацией. И что в Москве он чувствует себя намного лучше и свободнее, чем в своём Денвере. А моя кузина Юля ему постоянно делала замечания, чтобы он ходил нормально, не виляя неприлично задом. Честно говоря, я совсем забыл, как выглядел этот Дэвид. А по профессии же он был школьным учителем.

                В августе я предложил одному художнику снять у меня угол. Им был Серёжа Долганов. Он с радостью согласился, и тут же начал у меня там делать небольшой ремонт: наклеил обои и привёл в порядок мрачноватый потолок, чтобы мастерская опрятнее и светлее выглядела. Долганов был родом из города Ижевска, и в Москву перебрался, женившись на москвичке Кире. Она была довольно странная девушка, с очень нервным характером. Потом она его выгонит из дома, и Долганов переберётся в мою мастерскую, и проживёт в ней несколько лет. А потом он купит, очень недорого, квартирку в Переславль-Залесском, и уедет туда, с концами, жить. Присутствие Долганова в мастерской оказало на меня успокоительный характер. Он был малопьющим и тихим человеком. Сильно религиозным и задумчивым. Долганов тоже был не совсем нормальным, как и я. Он всё видел в мистическом свете и был явно не от мира сего. Он постоянно рисовал свои акварели с картами старой Москвы, которые хорошо продавались. Иностранцы часто у него покупали. У него даже прошла выставка при посольстве США. Заграницу же он так никогда и не выезжал. Его можно было назвать скромным тружеником, и он явно не мечтал о славе и не считал себя гением. И ему постоянно надо было рисовать, чтобы содержать свою семью. У него тогда был маленький сын, Антон. Потом ещё родился один сын, Родион. Жена Кира впоследствии скончалась, от какого-то заболевания, и Долганов овдовел. Он так и не женился, и, я думаю, он побаивался женщин, как настоящий философ… Долганов вообще не был ни бабником, ни пьяницей. Такой вот загадочный художник, родившийся под знаком Рыб (24 февраля 1964 году). Это я к тому, что не все художники алкоголики, лодыри и сластолюбцы. Встречаются и вполне нормальные представители этой непонятной малонужной профессии…