Разные судьбы

 
    Петрович ещё на автовокзале приметил его. Поп – не поп, монах, что ли? Но батюшкой точно не назвал бы. Поверх куртки ряса, на голове – колпак. Весь в чёрном, и борода с усами – смоль. Какой-то помятый, неухоженный, обросший. С тяжёлым рюкзаком.
   «Не иначе, гонец из монастыря за провиантом послан», – решил он.
Ехали в Бийск. Ноябрьское утро с трудом пробивало путь к новому дню. Серел рассвет, когда автобус в Целинном сделал остановку.
    Пассажиры поспешили по своим делам. Через некоторое время, не торопясь, вышел и Петрович глотнуть свежего воздуха. Навстречу – раб Божий со стаканчиком мороженого: завтракает-лакомится. И всё бы ничего, но прицепился к нему парень с папиросою в зубах и раскрытой банкой пива.
Завязалась беседа, которой Петрович стал невольным свидетелем.
 – Ты, вот, Божий человек, объясни, – а сам ногу приволакивает увеченную, – что ты в своём Боге нашёл? Как к нему пришёл?
Слово за слово: один с вызывающим надрывом, другой смиренно-уважительно. Ровесниками оказались.
 – Я во вторую чеченскую войну пострадал. Без ноги. А ты где отсиживался? Ах, в армию не взяли? Ах, спился! Бомжевал! Хвалю за честное признание! А к Богу что тебя привело? Раскаяние?! Ну, и покаялся? Служишь? В монастыре плоть укрощаешь!?
   А мне укрощать нечего. Пуст я. Ни здоровья, ни работы, ни семьи... И на душе муторно. Вспоминается тот последний бой, где нас обложили, в засаде. Как за БТР ни прятались, как ни отстреливались, как я Богу ни молился, а вот видишь, что со мной эта война сделала. И кому я такой нужен? даже Богу твоему, потому и не верю. Как я молил его тогда: «Боженька, миленький, помоги! Боженька, вызволи!» Почти все полегли.
  – Но ведь жив остался!
  – Да уж лучше бы...
  – Бог с тобой!
  – Да ну тебя. Без веры живу – маюсь. Существую.
И он, махнув рукой на прощанье, поковылял дальше.
Монах, Петрович даже рот приоткрыл от удивления, крестил парня вослед, а губы его шептали, видимо, покаянную молитву…
    Показался водитель. Пассажиры стали входить в автобус. Вошёл и Петрович. Первое, что ему бросилось в глаза, был монах. По лицу его текли слёзы. Он что-то шептал, может быть, очередную молитву.
«Да разве всех отмолишь: ни сил, ни души, ни сердца не хватит. У каждого свой крест, своя судьба-дорога», – подумал Петрович.
Автобус мчался навстречу новому дню, и у каждого он складывался по-своему.
    Такие вот разные судьбы.