Перелом

21 января 1969 года. Эту дату я запомнил навсегда, потому что со мной впервые произошло серьёзное несчастье. А начинался и длился тот день, как обычно. Закончился урок географии, на котором я получил пятёрку. География – один из немногих любимых мною предметов. Очень довольный, после пронзительного звонка, я вылетаю из класса и несусь по ступенькам с нашего второго этажа на первый вслед за одноклассником Серёжкой Илюшкиным, с которым мы играем в салки. Серёга маленького роста, но очень шустрый и ловкий. Кричит: «Не догонишь, не догонишь!» и ловко петляет между опорными столбами вестибюля. Пол здесь гладкий и скользкий, но в одном месте треснувшую поверхность замазали цементом, и она бугристая и шершавая. Я налетаю на это место, спотыкаюсь и моя левая нога в положении 45 градусов ломается с таким треском, что все оборачиваются. Я падаю. Серёжка протягивает руку, чтобы меня поднять, но дикая боль в ноге не позволяет этого сделать. Прибегает наш школьный доктор, всплёскивает руками и с первого взгляда определяет перелом. Быстро приносит две шины и сноровисто их накладывает. Затем поднимает меня с помощью Сергея и кое-как доводит до врачебного кабинета, где кладёт на койку. Появляется наша классная наставница Роза Ильинична в сопровождении моего лучшего друга Игоря Иванова. «Что с тобой Совёнок?» Это она так меня зовёт из-за имени Савва. Роза Ильинична преподаёт русский и литературу. Я в числе её любимых учеников. Она фронтовик. Воевала санитаркой в десантном подразделении, у неё много наград, которые мы ежегодно созерцаем на 9 мая. «Ну и день сегодня!» - сокрушённо делится классная с докторшей» - то одна у меня на уроке взбрыкнула, теперь этот попал». На предыдущем уроке литературы отличница Татьяна Ершова из-за чего-то поссорилась  с классным руководителем и в запальчивости выскочила и убежала из класса. Что поделаешь: у нас начинается  проблемный подростковый возраст – тринадцать лет.
                Мою маму по телефону вызывают с работы. В кабинет заходит завуч: » Всё парень! Не поиграть тебе в хоккей, не покататься на лыжах!» Про себя я думаю, что это пол беды. А вот кто будет выгуливать моего пса Дружка, если мама с утра до вечера на работе? Звенит очередной звонок. Роза Ильинична уходит. Остаётся лишь мой друг Игорь, которому разрешили пропустить урок. «Сильно больно?»  «Нет» - вру я, хотя от боли глаза на лоб лезут. Друг недоверчиво хмыкает, очевидно понимая, что я геройствую. Приезжает мама с выражением ужаса на лице. Стараюсь сохранить непроницаемое спокойствие, но еле сдерживаюсь, что б не разрыдаться. Приезжает «скорая» на которой меня в сопровождении мамы отвозят в третью больницу Сергиева Посада (тогда Загорска). Если кто помнит, больница эта помещалась на территории Троице - Сергиевой  лавры в храме Иоанна Лествечника, на куполах которого в советское время вместо крестов воодрузили звёзды. Мне делают рентген. Врачиха грубо ворочает меня, словно куль с мукой. Дикая боль снова пронзает, словно током. Констатирует перелом большой берцовой кости левой ноги со смещением. Детское хирургическое отделение помещается на втором этаже. Нести меня некому, санитар лишь один. Дали костыли . С громадным трудом, обливаясь потом, поднимаюсь по высоким ступенькам. Тут приходится расстаться с мамой и мной занимаются врачи. Мне делают местную анестезию и вставляют в нижнюю часть ноги железную шпильку, к которой прикрепляют груз. Это вытяжка, которая должна поставить кость на место.
                В палате я, похоже, самый старший. Вся прочая мелюзга смотрит на меня, вытаращив глаза. Нога моя на специальном аппарате зафиксирована таким образом, что пошевелиться почти невозможно. Боль ни на секунду не спадает. Появляется старенький доктор, похожий на Айболита: маленький, седенький плотного сложения, с добрым лицом. Впоследствии я узнал, что он заслуженный хирург России. «Не бойся, мы тебя вылечим». «Спасибо доктор» - шепчу я. Снова впускают маму. «Не беспокойся за Дружка. Игорь обещал выводить его дважды в день» - сообщает она. Вот друг! Мы вместе с первого класса, и живём в одном доме. После уроков также встречаемся во дворе или играем попеременно: то у него в квартире, то у меня.
                Я остаюсь наедине со своей болью. Когда же это закончится? Мне приносят обед, но есть не хочется. К тому же, не сразу удаётся приноровиться к нынешнему положению тела. Очень неудобно что-либо делать, и я немного проливаю поданный мне суп на простыню. Проходит два дня. Лежать в детском отделении очень беспокойно. Дети всё время бегают и скачут так, что сотрясается пол и моя скованная нога. Каждое такое сотрясение производит усиление боли, поэтому врачи решают перевести меня во взрослое отделение. Тут совсем другая обстановка. Взрослые мужчины окружают меня и выражают сочувствие: «Как же это парень тебя угораздило?» «Не дрейфь! Мы за тобой присмотрим». Здесь ещё шесть человек. Некоторые тяжёлые, лежачие. Один дядька, лежащий на койке совершенно голый, обритый наголо, свалился с третьего этажа. Он совершенно неподвижен и не может говорить. Другой попал под поезд и ему оторвало руку. Остальные с переломами рук и ног.
                Попав во взрослое отделение, я поступил в распоряжение другого врача – хирурга Марии Ивановны. Это хрупкая маленькая женщина с неожиданно сильным характером. Все больные мужики перед ней ведут себя, как солдаты перед генералом. Мария Ивановна приходит к выводу, что вытяжка в моём случае не эффективна и надо делать операцию, чтобы поставить кость на место. От этой новости я чувствую облегчение, так как далее оставаться с грузом на ноге просто невмоготу. Самой мучительное в моём положении – гигиенические процедуры. Я познал, что такое больничная «утка» и как трудно ей правильно пользоваться. И как стыдно и неудобно проделывать некоторые вещи прилюдно! А вот мои взрослые соседи, из которых многие бывшие фронтовики, относятся к таким моментам спокойно и даже отпускают шуточки, когда видят нянечку с «уткой» в руках: «Аист, мы наконец тебя дождались» - строчка из популярной в то время песни.
                Мама навещает меня каждый день после работы. «Ты мать свою замучил» - говорит мой сосед, которого никто не навещает. «Вовсе нет. Маму мою не остановишь». Ещё бы: любимое чадушко разболелось! Она бы и дважды в день ходила, если б не работа. Каждый раз мама что-нибудь приносит: то пирожное, то яблоко, то компот. А вот заняться здесь особо нечем, время течёт медленно. Молоденькая медсестра Наташа относится ко мне с сочувствием: «Хочешь почитать что-нибудь?» И приносит мне «Записки Серого Волка» журнальный, довольно занятный детектив. Я смотрю на её хорошенькое личико, обрамлённое русыми кудряшками, выбивающимися из-под медицинской шапочки, и мне становится веселей.  Она лишь немного старше меня, лет семнадцати, не больше. «Когда же операция, Наташа?» «Завтра. Готовься». На другой день мне не дают завтрак и увозят на специальной каталке в операционную. Кроме Марии Ивановны меня поджидает второй хирург, тоже женщина, имя которой я позабыл. Мою ногу от бедра до пальцев густо смазывают йодом и накладывают резиновый жгут в верхней части бедра. Анестезия местная. Пока режут плоть, я ничего не чувствую, но, когда начинают вправлять кость, боль становится почти нестерпимой. Я сжимаю зубы и терплю. Мне стыдно стонать и вообще дать понять, как мне тяжело. Ведь я мужчина! Вспоминаю своего двоюродного деда Алёшу (бабушкиного брата). Во время 1 мировой войны ему на фронте после ранения ампутировали без наркоза пальцы на ноге. Алексей Сергеевич вынес операцию без единого стона и вскоре вернулся в строй. «Помоги мне дедушка Алёша! Помолись там за меня!» -  мысленно прошу я недавно скончавшегося родственника. Пот льёт с меня градом. Наташа салфеткой отирает мне лицо. Операция идёт целый час, пожалуй, самый мучительный час в моей жизни. Чувствую, что мне развязывают жгут на ноге. И вдруг чудо: боль прошла. Исчезла куда-то. Невероятное облегчение. «Вот и всё» - говорит Мария Ивановна, - «всё хорошо, прекрасная маркиза». Я сажусь на операционном столе и разговариваю с моими спасительницами. Впереди ещё долгое лечение, хождение на костылях, через год вторая операция (снятие проволоки, которой закрепили мою кость), но главное сделано и путь к выздоровлению и взрослению уже наметился.
                Октябрь 2024