Фехтовальщики. Юность героя 3

Прошло две недели. Жизнь продолжалась: школа, дом, тренировки. Правда на уроках Антон вел себя, как робот, лишь механически выполняя требования учителей, а на тренировках был вял и отрешен, не мог выиграть ни одного боя.

- Возьми себя в руки! – говорил ему тренер. – Если ты не займешь на зоне хотя бы третье место, я не пошлю тебя на Россию!

- И не надо! – хмуро отвечал Антон. – Не велико счастье!

- Антон, я понимаю, ты по Денису тоскуешь. - Вид Андрея Михайловича был сочувственен, но строг. – Его убийц ищут, я подключил своего друга. Но ты же не хочешь из-за его смерти уйти из спорта?

- Не знаю. – Антон посмотрел на наставника с тоской и каким-то отчуждением: у вас, взрослых, своя жизнь, у нас – своя. – Перегорело во мне что-то.

«Это детство в тебе перегорело! – с грустью подумал тренер. – Беззаботное детство! С реальной жизнью столкнулся, а она жестока и несправедлива".

- Ну, ладно, - сказал он. – Сделай паузу. Скушай «Twix», как говорят в рекламе. Не насилуй себя!

- Ничего, Андрей Михалыч! – нахмурился Антон и надвинул на лицо сетчатую фехтовальную маску. – Пробьемся! Я возьму себя в руки! И в ноги тоже.

Тренер усмехнулся и тоже надел маску:

- К бою готов?

- Готов!


Сразу после похорон Дениса, придя на очередную тренировку, Антон разыскал в каптерке у Михалыча (которую тот практически никогда не запирал на ключ) несколько старых, сломанных клинков – сабельных, рапирных и шпажных. Клинки ломались довольно часто, так как были сделаны из очень твердой, но довольно хрупкой стали. Сабельные клинки обычно ломались (от мощных рубящих ударов) возле гарды, там, где они резко утончаются, переходя в рукояточный стержень, шпажные и рапирные – ближе к концу, по причине какого-нибудь чересчур энергичного укола, приводящего к нештатному изгибу клинка, превосходящему его упругий предел. Андрей Михайлович рассказывал, что такие поломки могут быть очень опасны: удар сломанным острием (лишенным защитной шишечки) почти так же смертоносен, как удар настоящим, боевым оружием. Да и здесь, в секции, на памяти Антона, был случай, когда сломанная рапира пробила парню электрическую куртку, обычную куртку, а также набочник, и почти насквозь проткнула руку.

Поколебавшись несколько секунд, Антон сделал выбор в пользу клинка сломанной шпаги. Он был покороче, его легче будет при нужде утаить.

Дома (на следующий день, после школы) Антон взял напильник и принялся затачивать обломленный конец клинка. Металл был очень тверд, и напильник скользил по нему, почти как по стеклу. У Антона мелькнула мыль: «Не пойти ли с этим делом в школьную мастерскую, на электронаждак?», но он тут же отбросил ее. Не дай Бог кто-нибудь застукает, потом след пойдет, а трудовик вообще может отобрать. Вместо этого, он сбегал в магазин «Инструменты» и купил большой брусок для точки ножей. С бруском дело пошло быстрей. Однако к приходу матери его работа была сделана лишь на четверть. Его задачей было заточить клинок так, чтобы он превратился в длинный узкий стилет, способный без усилий (как игла) пройти сквозь любую, даже зимнюю одежду. Для этого требовалось снять с него много металла, но цель стоила того. Он должен был найти и убить Скорцени. Да и о своей безопасности стоило подумать. Антон не собирался подставлять себя по очередной удар.

Через три дня клинок был готов. Вместо объемистой гарды Антон поставил коротенькую перекладину из толстой проволоки (лишь бы не соскальзывала рука), а рукояточный стержень обмотал синей изолентой, изведя на это два рулончика, купленные в том же магазине «Инструменты». На острое, как игла, жало клинка он надел тонкую резиновую трубку (чтобы не проколоть чего ненароком), и в таком виде носил самодельную эту шпагу в одном чехле с саблей. Носил, в том числе и в школу, оставляя на вахте.

В прежние времена вахтеры (пожилые охранники, работавшие сутки через трое) ни под каким предлогом не согласились бы сберегать у себя саблю – хоть и спортивную, хоть и в чехле, - но после недавнего происшествия, когда прямо у стен школы бандюганы до смерти забили ученика, они относились с пониманием к желанию дружка этого парнишки иметь при себе хоть какое-то средство самообороны. Дирекция тоже смотрела на это сквозь пальцы. В конце концов, мальчик занимается в секции фехтования, может быть, он прямо из школы ходит на тренировки. Сабля ведь у него спортивная, безопасная. В чехол никто не заглядывал. Антон же стал чувствовать себе гораздо увереннее и спокойнее.

Однако собственная безопасность не была его самоцелью. Он должен был найти скинхеда Скорцени. Искать его он мог только в ночном клубе «Пегая Лошадь», других зацепок у Антона не было. Но он понимал, что соваться туда с такими поисками было бы глупо. Во-первых, можно было как раз на Скорцени сразу и нарваться, со всеми вытекающими, во-вторых, можно было нарваться на его бойцов, которых Антон в лицо не запомнил (кроме того, которого рубанул на бегу по голове). Последнее было куда более вероятно (бойцов было много) и фактически обрекало операцию на провал. Пойти в клуб и расспрашивать о бритоголовом громиле должен был человек сторонний, не замешанный в событиях.

Антон обратился к одному из одноклассников, Сергею – Серому, как его все звали. Серый тоже учился с ним и с Денисом с первого класса, и они вроде даже дружили, хотя, скорее, приятельствовали: списывать давали друг дружке, в кино иногда вместе ходили, на вечеринки... Между прочим, Серый занимался кик-боксингом, тоже по первому разряду.

- А вдруг они прочухают, если я буду об этом Скорцени расспрашивать? – с откровенной опаской засомневался Серый. – Мне с пробитым кумполом лежать не в мазь.

- Не писай раньше времени, - урезонил его Антон. – Тебе не надо расспрашивать. Придешь, потусуешься, позыришь туда-сюда… Увидишь здоровенного, лысого – сразу на воздух, и мне звонишь. А дальше уж моя болячка! Я там буду невдали.

- Стремно! – не скрываясь признался юный боксер.

- Дэну тоже было стремно, - возразил Антон.

Следующим вечером приятели пошли к «Пегой Лошади». Стоял уже декабрь, в воздухе пахло приближающимся Новым Годом, крепчал морозец и снегу навалило.

- Но я там долго не буду, - предупредил Серый. – Если твоего фашиста там нет, я его ждать не стану. Потолкаюсь для понта и свалю.

- Ладно, - согласился Антон. – Хоть часик покрутись там, а потом сваливай. Только отзвонись, чтобы я тоже колотун тут не ловил.

Серый позвонил ровно через час.

- Нет его, - сообщил он. – Или парик надел. Не было ни одного лысого и здорового. Был один плешивый, но в очках и толстый – явно не твой.

- Ладно, - сказал изрядно подмерзший Антон, прогуливавшийся все это время по соседней улице. – Топай домой. Мерси боку!

- Велкам! – без особого энтузиазма, но с явным облегчением отозвался одноклассник. – Приходи еще!

Через два дня состоялся выезд на зональные соревнования. Антон дрался без присущего ему задора, однако занял второе место и был включен в число рекомендованных на первенство России среди юношей. Тренера это очень обрадовало, Антона же не очень. Его занимала прежняя мысль: как найти Скорцени? Вновь посылать в «Пегую Лошадь» Серого не имело смысла (Бог знает, можно ли ему верить!), идти туда самому – рискованно. Со шпагой не пустят, а с пустыми руками – надо быть идиотом или Питером Сигалом.

Антон узнал через Люсю номер Карины и позвонил ей.

- Привет! – сказал он ровным голосом, как ни в чем не бывало. – Мне нужна твоя помощь.

- Привет! – чуточку помолчав, ответила девушка. – Ты уверен?

- Уверен. Давай встретимся и поговорим.

- А мне это надо?

- Надо.

- Ну, ладно. Подходи к моему дому. Подойдешь, звякни, я выйду.

Карина вышла в накинутой на плечи меховой шубке, из-под которой торчали голые ноги в легких туфлях.

- Давай зайдем в подъезд, - предложила она.

- Давай зайдем. Разговор долгий. - согласился он.

Они зашли в подъезд и поднялись мимо консьержки на площадку второго этажа, где было уже вполне тепло.

- Ты никак извиняться пришел? – спросила Карина с усмешкой.

- Извиняться? – Антон посмотрел на нее с легким удивлением. – Не знаю за что. У меня деловой разговор. – Я должен найти твоего Скорцени. Он бывает в «Пегой Лошади». Я не могу туда пойти по известным причинам. Серый, мой одноклассник, сходил, но не признал. Может, и вправду не признал. Ты его хорошо знаешь, не спутаешь. А если его нет, постарайся узнать, где еще его можно найти.

- А что потом?

- Потом я его найду и убью.

- А если он опять будет ко мне приставать? Или дружки его?

- Перетерпишь. Можешь даже поулыбаться. Ты это умеешь.

- Сейчас по фэйсу дам!

- Дай, если хочешь. Только сходи в «Лошадь».

- А ты что, в самом деле хочешь его убить?

- Я убью его.

- Тебя самого убьют. Дениса убили и тебя убьют.

- Денис был безоружен. А я вооружен и очень опасен.

- Фильм такой был старинный, - сказала Карина. – По телику как-то показывали. Так и называется: «Вооружен и очень опасен». Про американский Дикий Запад.

- У нас сейчас тоже Дикий Запад. Отморозки нас убивают, а менты делают вид, что ищут убийц. Если я его не найду, его никто не найдет.

- Хорошо, Антон, - согласилась девушка. – Я схожу в «Пегую Лошадь». Не уверена, что из этого что-то получится, но я схожу. А где ты встречаешь Новый Год?

Антон усмехнулся:

- А чего его встречать? Встречай, не встречай, он все равно придет. Неужели ты не понимаешь, что мне не до праздников?

- Извини. Я опять сглупила. Я вообще страшно глупая.

- Не глупая ты, а просто слишком благополучная. Не гладила тебя жизнь против шерсти!

- Меня-то не гладила? – Лицо Карины вспыхнуло. – Много ты знаешь! – Она с усилием взяла себя в руки и негромко сказала, не глядя на Антона – Иди! Я обещала – я схожу. Прямо завтра. Схожу и позвоню тебе. Пока!

- Пока! – ответил он и вышел на морозную, заснеженную улицу. И тут же услышал за собой ее голос:

- Антон!

Он обернулся. Карина стояла в полуоткрытых дверях, придерживая рукой полу шубки.

- А ты где будешь завтра? – спросила она. – Где будешь ждать моего звонка?

- Не знаю. Где-нибудь вблизи «Лошади». А что?

- Мороз такой, замерзнешь. А этого придурка может и не быть.

- Это не придурок. Это убийца! – жестко возразил Антон.

- Есть идея! – продолжала Карина. – Ты придешь ко мне и будешь ждать меня здесь, у меня дома. Или моего звонка. Не бойся, приставать к тебе не буду!

- Я и не боюсь! – хмыкнул он. – А твоя мать что скажет?

- Ничего. Я скажу ей, что твоя мать на дежурстве, а ты ключ дома забыл: посидишь у нас, пока она с работы не вернется.

- Поверит?

- Это не важно. Возражать все равно не будет. А я вроде как к подруге пойду, к контрольной готовиться.

В прошлый раз, когда в клуб ходил Серый, Антон изрядно промерз. Вновь торчать два часа на морозе не хотелось, и он принял предложение Карины.

Мама Карины оказалась (как он и ожидал) весьма красивой женщиной. Антон был в музыкальном театре только однажды, давным-давно, на каком-то детском спектакле, как актрису ее не помнил, а возможно она в том представлении и не участвовала.
 
- Очень приятно! – сказала она и приветливо улыбнулась, когда Карина представила Антона как своего друга. – Конечно, вы можете побыть у нас. Я, правда, тоже ухожу. У нас в театре сегодня капустник. Но вы можете телевизор посмотреть, книжки полистать!..

- Мама, я сама с Антоном разберусь! – остановила ее дочь. – Иди в свой театр! Я скоро вернусь.

И она повела гостя в свою комнату.

- Ну предложи, по крайней мере, человеку чаю! – раздался вслед ей голос матери.
Карина усадила Антона в то же самое кресло, в котором он сидел в прошлый раз, включила телевизор:

- Развлекайся! Вообще, можешь делать в этой комнате все, что захочешь. Можешь даже поспать на моей кровати. Чаю принести?

- Обойдусь. Не напрягайся. Со звонком только не тяни. Как что-то узнаешь – звони. Ничего, если я квартиру оставлю открытой, когда уйду?

- Ничего. У нас внизу консъерж.

- Я заметил.

- А ты, я смотрю, при оружии! – Карина кивком указала на чехол, оставленный им у стены. – Но что ты сделаешь спортивной саблей? Ну, фэйс располосуешь! Ну, синяков наставишь! А потом они тебя убьют, как убили Дениса.

- Что надо, то и сделаю, - заверил он холодно. – Ты только будь осторожна, на рожон не лезь.

Карина уже была готова к выходу. Она оделась поскромнее, в джинсы и в темно-синюю с небольшими блестками блузку, едва заметно подвела глаза (ну как без этого), а губы вообще не коснулась помадой, лишь слегка покусала зубами, чтоб заалели.
В этот вечер в «Пегой Лошади» праздновали так называемое католическое Рождество. Несмотря на то, что время едва перевалило за десять вечера, народу в клуб набилось больше, чем бывает в православной церкви в Пасху (Карина ходила туда однажды с матерью), и девушка даже подумала иронически, что вряд ли хоть кто-то из присутствующих имеет отношение к католической церкви, или, скажем, к протестантской. Вдоль стен круглого зала стояли столики с напитками, фруктами и закусками, с плотно усевшимися за ними людьми, посреди мигала лампочками искусственная елка, вокруг которой дергалась и галдела уже готовая к развеселому праздненству толпа, состоящая из молодежи обоего пола в возрасте от четырнадцати до семидесяти лет; по потолку и по лицам скакали шальные разноцветные зайчики, гремела оглушительная музыка…

Карина огляделась, увидела знакомых девчонок, стоявших возле эстрадного возвышения, пробралась к ним сквозь толпу.

- Привет, подруги!

- О, Каринка! Привет! Давно тебя не было! Как житуха?

- Лучше всех! В гимназии был напряг. Пахала, как папа Карло!

- Ну, да! Ты же у нас на золотую идешь! Как это тебя сегодня маман отпустила?

- Она и не знает! – лихо и главное честно ответила Карина. – Думает, я к подруге пошла, уроки делать. А здесь, я смотрю, - толпа! И какие-то все незнакомые!

- Рождество! – гордо пояснила одна из девушек, известная в этой компании под именем Чокита – плясунья и хохотунья. – Со всего города народ привалил. Мои шнурки тоже здесь!

- Кто, кто? – переспросила Карина с неподдельным удивлением.

- Предки! – снисходительно пояснила девушка. – Песок сыплется, у туда же – в ночной клуб! Ладно, хоть и я смогу с ними заодно побыть тут подольше. А ты надолго?

- На часок. Ну, на полтора. Я же у подруги!

Она решила не расспрашивать пока о Скорцени, не засвечиваться. Может, он сам ей на глаза попадется (желательно, не взаимно), а может, кто-то заговорит о нем. И Карина включилась в общий танец, который вряд ли можно было и танцем назвать – так, некие конвульсивные телодвижения, никак не привязанные к конкретной музыке, то, что в дискотечном народе обычно именуют «хастл», а иногда «свинг».

Фактически, ему и учиться не надо, импровизируй от души, и никто в тебя камня не кинет, все вокруг такие же специалисты. Самый демократичный танец. Не вальс какой-нибудь бостон, не танго и даже не сальса. Карина умела танцевать и вальс, и танго, и сальсу, но сейчас она вместе с многолицей и многоголосой толпой танцевала хастл, двигаясь в толпе, подобно броуновской частице, внимательно оглядываясь по сторонам и улыбаясь знакомым и незнакомым.

К своему дому она подошла без четверти двенадцать. Достала айфон и позвонила Антону.

- Не разбудила? – спросила она, когда он отозвался после пятого гудка.

- Нет, все нормально, в туалет ходил. Как у тебя?

- Пустышка! Его не было, спрашивать я не стала, извини. Сам сказал: «На рожон не лезь!»

Карина услышала глубокий вздох, потом Антон спросил:

- Ты где сейчас?

- У дверей.

- У каких дверей?

- У дверей моего дома. Можно мне войти? Или ждать, пока ты выйдешь?

Две секунды длилось молчание, потом прозвучал ответ:

- Жди. Я сейчас.

Она набрала код домофона и вошла в подъезд. Антон уже спускался навстречу ей по лестнице.

- Извини, - опять сказала она. – Я действительно испугалась. Я увидела там парня из его команды, из тех, что меня били, и сразу ушла.

- Он тебя узнал?

- Не знаю. Похоже, что нет, не успел. Но я расслышала, что послезавтра они собираются ехать на горнолыжку, кататься на сноубордах.

- Вот как? – Лицо Антона оживилось. – Надо съездить, покажешь мне его. У меня на лица память плохая. Катаешься на доске?

- Катаюсь.

- А я на лыжах немного. Правда, своих у меня нет, но это ничего. Возьму у пацанов. Для понта, чтоб не выделяться.

- У нас послезавтра контрольная… - робко возразила Карина.

- Потом пересдашь, - безапелляционно отмел ее возражение Антон. – У нас с тобой дело поважней.

- Как скажешь, - согласилась девушка. Она уже чувствовала, что готова во всем подчиняться этому решительному парню, следовать за ним повсюду.