Воспитание чувств

               
      Сероглазый кудрявый пятилетка Вовчик был первым и единственным ребенком в семье сельских интеллигентов Эдуарда и Веры Лезинских. Малыш  отличался спокойным  характером, покладистостью и был не по годам рассудительным. Он никогда не капризничал, поддавался на уговоры, когда с чем-нибудь был не согласен, правда,  в том случае, если его оппонент приводил  аргументированные доказательства, а в остальном был обыкновенным мальчишкой своего возраста. Воспитатели в садике его часто приводили в пример другим ребятам,  и все с этим соглашались, завидуя родителям такого спокойного умненького мальчика. Вовчик  уже мог читать,   хорошо считал, решал даже несложные задачки, особенно когда речь шла о том, кто сколько конфет получил при разделе подарка или съёл мандаринов на новогодней ёлке. Эдуард и Вера  горя не знали с его воспитанием, да что там , они гордились своим чадом.


    И вот  однажды, когда Вера пришла  за Вовчиком в детсад, воспитательница Елена Михайловна Ёлкина рассказала такое, от чего мама Вовчика лишилась дара речи.  Выпучив и без того свои большие зелёные как у русалки глаза, Елена Михайловна рассказала, что после обеда, когда всех детей укладывали спать,  Вовчик вступил с ней в пререкания. А когда Елена Александровна напомнила ему о необходимости соблюдать порядок и, что детям необходимо спать днём по одному часику, Вовчик, ей на это сказал буквально следующее:


 - Хватит мне втирать каждый день одно и то же,  я уже большой и сам знаю - спать мне или нет.

 
  После этого Вовчик употребил в  её адрес такой сложносочинённый оборот речи, состоявший на семьдесят процентов из не очень цензурной брани, что она  большую часть его даже забыла, а то что помнит произнести стесняется.  Другие ребятишки укладывающиеся спать, подняли головы с подушек, кто-то даже сел в кроватке и все они с восхищением смотрели  на бунтаря.

 
 -Представляете?- Заглядывая Вере в глаза, возмущалась воспитательница.
 - Нет, - ошарашено вытаращилась на неё в шоке мама Вовчика , - не может такого быть.
- И где это он научился такому. Семья у вас, вроде интеллигентная (в голосе воспиталки едва слышно прошелестели нотки сомнения), я сколько лет живу, а такого ещё не слышала.
  Вера растерянно опустилась на стул.
 –Вот что, здесь разбираться пока не надо. Придёте домой и всё выясните. Хорошо? – Увидев как Вера, побелев лицом, высматривает сына в орущей толпе детсадников.


  Мама юного дебошира как во сне помогла сыну одеться и вышла с ним на залитую весенним мартовским солнцем улицу.
 – Как день прошёл, Вовчик, - спокойным голосом спросила Вера у сына.
 - Хорошо, - бодро ответил Вовчик,  пиная ботинками ледышки на тротуаре.
- Тебя не ругали, ты ни с кем не ссорился?
-Нет.


  Дальнейший допрос Вера решила учинить дома, предварительно посвятив в проблему супруга.


    Супруг Веры работал главным ветеринарным врачом района, а сама Вера трудилась  в должности главного бухгалтера  районного отдела образования. Оба  имели высшее образование, оба приехали в село по распределению после вузов, здесь познакомились, поженились, получили как молодые специалисты квартиру и уезжать в город после необходимой отработки не захотели. Их всё устраивало.


   Когда Вера поведала Эдику историю, которую услышала от воспитательницы в садике, у супруга, как говорится, глаза вместе с очками полезли на лоб.
 - Не  может быть, ни за что не поверю.
– Ну вот, так вот, - вздохнула Вера, - давай будем думать  - что делать.
  Посовещавшись интеллигентные супруги, решили, что в лёгкой непринуждённой обстановке  за вечерним чаем  нужно осторожно выведать у Вовчика что произошло в садике на самом деле и что он об этом думает.


   - Вовчик, воспитательница сказала, что сегодня днём, когда все ложились спать, ты спать отказался и надерзил ей, да ещё и слова нехорошие говорил? – Спросил отец. 
– А чё она?
 - Что значит - чё она?  Уточни подробней, - протирая очки подолом фланелевой домашней рубашки, потребовал родитель.
 – Ну, а чё она, каждый день одно и то же, - взяв печенье из вазы и макая его в чай ответил Вовчик, - «спать детям необходимо днём, это полезно», - пробурчал сынок, - сто раз уже слышал.
 – И это тебя возмутило, да? – Мама, взяв в руки голову Вовчика, повернула её в  свою сторону
 - Возмутило, - исподлобья посмотрел на неё малыш.
 – А зачем ты ругался плохими словами?  - Продолжил отец,  - ну-ка  скажи какими.

 
 Вовчик сказал.  У родителей отвисли челюсти, и у обоих одновременно  пропал дар речи. Они растерянно переглянулись – ругательства были настолько редким и колоритными, и из такой народной глубинки, что наверняка никто из них, ну по крайней мере Вера, такого ещё не слышали.


–Это где ты такого наслушался? – Прошептала мать.
 -У папы на работе, когда в садик летом не ходил. 
 Мама вопросительно уставилась на отца, очки её излучали прямо-таки потоки гнева.
Кто это так говорил? – Взглянув растерянно на Веру, спросил Вовчика отец.
 – Дяхон какой-то.
 – Что ещё за дяхон?
–Не знаю, он на мотоцикле зелёном был. Мотоцикл не заводился, дяхон его отругал, пнул по колесу  и тот завёлся. 
– А, это Глушков с Горбушек, ветеринар тамошний, пьяница махровый, матерщинник; слова использует только для связки  матов. У него «Урал» зелёный, - глядя на Веру, вздохнув, пояснил Эдуард.
    Ты понимаешь Вовчик какие это слова нехорошие? – Спросила Вера своё чадо, - говорить их нельзя.
    А почему дяхон  их говорил?  - Спросил Вовчик.
 –  По тому, что это  плохой дядя, к тому же пьяный, - пояснил  старший Лезинский младшему. Такие слова называются  матерными или нецензурной бранью, и говорить их нельзя никому.
 – Никому-никому? – Явно сомневаясь  в категоричности  этого утверждения, - уточнил малыш.
  – Абсолютно никому.
 – А  вам с мамой, тоже нельзя? – Продолжал Вовчик изучать вопрос.
 – А разве мы с мамой так говорим? – Спросил папа, - ты когда-нибудь от нас что-нибудь матерное слышал? 
 Вовчик, отпил из стакана чай и утвердительно кивнул головой.
 – Это когда же и что ты слышал милый сын?  – Мама сурово посмотрела на Вовчика.
Папа позавчера, когда склолачивал тумбочку в прихожке, молотком по пальцу стукнул и сказал громко –« б…ь».

 
  Непринуждённая беседа зависла на паузе.
 Вера  в смятении вопрошающе смотрела на мужа, - Эдик?!
 – Что  Эдик? Что Эдик? - Заёрзал на табурете глава семейства, - да 99, 9  процента людей у нас в России, любой  кто ударит себе нечаянно по пальцу молотком, так заорёт.
– Три раза ты сказал слово «б…ь»,- подал уточняющую реплику Вовчик.
 Так ведь, по пальцу молотком! Что в этом случае надо орать:  - О, кайф, нижтяк или о, боже? А может –дас ист фантастиш? – блеснул знанием немецкого отец.

 
  Мама с выражением неподдельного ужаса смотрела на  папу. Вовчик, уловив замешательство в стане родителей, заключил, - ну, вот, все говорят плохие слова.

 
 В кухне повисла напряжённая тишина.


 Первой очнулась Вера. Она, поверх головы пьющего чай Вовчика, показала жестами, что беседу нужно свернуть. Папа, искавший выхода из неудобного для себя  положения, кивнул коротко в ответ, вслух сказал, – ладно Вовчик, чистить зубы, на горшок и спать.
 Малыш тоже не был настроен продолжать  воспитательную беседу. Он слез с табурета и направился  в ванную комнату.
 – А вы, - вопросительно посмотрел он на родителей, не идёте спать?
 – Нам тут кое-что обсудить надо, мы ещё посидим, - ответил глава семейства.
 - Ну что будем делать Вера Львовна?
- Есть, Эдуард Анатольевич, у меня план,  -  супруга подсела ближе к мужу и шёпотом посвятила его в свою задумку.
               
                ***
   Педагог-психолог Грехова Татьяна Васильевна  у себя в кабинете пила утреннее кофе, которое принесла из дома в термосе, листала глянцевый журнал мод и рассуждала сама с собой об актуальности предлагаемых образцов женской одежде  конкретно в их селе. Короткий стук в дверь, и появившаяся вслед за этим в дверном проёме Вера Львовна Лезинская, прервали её уныло-скептическое брюзжание.


– Привет, Татьяна Васильевна, - не отрываю тебя, - для приличия спросила она педагога.
 – Нет, нет, что ты, - ответила  хозяйка кабинета,  - перерывчик тут у меня образовался, вот, решила кофе попить. Садись со мной  за компанию.


  Женщины были почти ровесницы, обеим не было ещё и тридцати лет. В село они приехали после учёбы в один год, в одно время устраивались на работу в районный отдел образования. С тех пор они были, если и не близкими подругами, то уж хорошими знакомыми, не упускавшими случая поболтать накоротке. Правда, с те пор, как Вера вышла замуж, отношения их  немного было охладели - Татьяна недоумевала: как так? Приезжая невзрачная простушка Вера вышла замуж, а она вот, очень пресимпатичная девушка, к тому же местная никак не могла устроить свою личную жизнь. Поразмыслив на эту тему, и успокоив себя, тем, что муж Веры типичный ботаник и завидовать тут нечему, Татьяна снова сблизилась с Верой.


Не чинясь, Вера подсела за стол к Татьяне и без предисловия вывалила свою проблему,
- У нас Вовчик материться начал!  - Гостья рассказала  о том, как сын в садике шокировал воспитательницу, а та её, как они с Эдиком решили круто поговорить с мальчишкой и как он их побрил в этом разговоре. – Что делать Таня, помоги, ты же детский психолог.
 – Сколько вашему Вовчику? – Подперев рукой  голову, спросила детский психолог.       
 - Скоро пять, через три месяца.
 –Да, дети в этом возрасте  часто начинают взрослеть и подвергать сомнению  все утверждения старших, - глядя поверх очков на подругу, сказала педагог-психолог. - Ну, ничего, педагогической науке есть, что предложить для решения этого вопроса, - авторитетно заверила Татьяна Васильевна. - Так, значит, матерится и считает, что ничего в этом дурного нет, раз папе и дяхону  можно.  А ты, Вера, сама не употребляешь случаем ненормативную лексику дома, хотя, что я спрашиваю, я от тебя вообще никогда этого не слышала.  Татьяна Васильевна лукаво улыбнулась, - правда ведь никогда, даже если молотком по пальцу стукнешь или пальцы на машинке швейной невзначай прострочишь? 
- Ну, это особый случай, Таня, - стала оправдываться Вера.
–Да ладно, ладно. Все мы в этом грешны. Это я так, - успокоила подругу педагог, - однако, вот видишь ребёнку–то всё равно – особый случай, не особый, раз взрослые говорят, значит и ему можно.  Тут вот что нужно, - сказала педагог-психолог  и подробно объяснила, как поступить родителям, чтобы убедить сына впредь не сквернословить.
  – Ну, вот занимайтесь, - закончила консультацию Татьяна.
    Вера Львовна поблагодарила подругу и заверила, что они с Эдуардом сделают всё именно так, а через недельку она ждёт Татьяну в гости, чтобы обсудить успехи в воспитании сына.
                ***
  - Значит так Эдуард Анатольевич, - придя домой и усевшись с мужем за стол, Вера поведала о своём визите к педагогу-психологу и подробно изложила суть решения их проблемы. 
 – Надо Володе объяснить, что ругаться – это очень плохо, это зло, что это позорит честь семьи, что нужно бороться с этим злом всем вместе, всей семьёй, в том числе и Вовчик должен участвовать в этом, нужно убедить Володю, чтобы  у него появилось чувство ответственности за честь и достоинство семьи.
– Ну что ж понятно всё,- кивнул головой глава семейства, - вот только как это Вовчику убедительно объяснить.
 –Для этого нам нужно составить чёткий план, - развеяла Вера сомненья мужа.



 Через полчаса чёткий план был готов. Привести план в действие решили в ближайшую субботу после семейного завтрака.
 
                ***
   - Ну что Володя? - Начал беседу с сыном отец, - как тебе пирожные?
   - Нижтяк! – Бодро ответил Вовчик.
  –Что это за слово такое, сынок? – Как можно мягче спросила мама, -  почему нельзя просто сказать – вкусное пирожное?
 – Ну, так красивее.
 – Чем красивее?
 – Не знаю, но  у нас в садике все так говорят.
 –Вот видишь, Володя, - мягко попеняла Вера Львовна сыну,- ты даже не знаешь чем красивее, а говоришь. Надо понимать о чём ты говоришь и что говоришь, правда папа? - Повернулась она к отцу.
 – Правда,  - поддержал тот маму, - ты уже взрослый Володя и способен понимать какие слова хорошие, а какие плохие. Плохие слова вообще нельзя употреблять у нас в доме – это позорит честь нашей семьи, понятно? Ты тоже несёшь ответственность за   честь семьи.


  Убедившись, что Вовчик понял их, родители перешли к обсуждению вопроса, как конкретно воплотить всё это в жизнь. Решение нашли незамысловатое, но сулившее получить скорый и прочный успех. Суть его заключалась в том, что любой, кто в их доме произнесёт плохое слово, немедленно получит удар по лбу деревянной сорокасантиметровой линейки.


  -  И взрослые? – Уточнил Вовчик.
  -Абсолютно все,- подтвердил папа, - никаких исключений. Мы все будем стоять на страже чести и достоинства нашей семьи.
– А кто будет наказывать? – Продолжал выяснять подробности ребёнок.
- Мы сами и будем,- сказала мама. 
– И я могу вас наказать, если кто-то скажет из вас плохое слово?
  - И ты можешь, мы ведь все члены нашей семьи и все равны. Мы даже с папой решили назначить тебя ответственным, ты будешь следить за тем, чтобы не оставлять без наказания любое нарушение нашей договоренности. Ну как, Вовчик? Ты согласен?
  Вовчик с ответом не спешил, он посмотрел на папу на маму, засунул палец в нос и наконец сказал, - согласен, только мне нужен костюм ниндзи.
 –Это тебе зачем? –Удивилась мама.
 – Я в мультиках про нидзю видел, как он классно защищал честь.
 – Чью честь? – Спросил отец.
 –  Чью честь я не понял, но  мне понравилось.
 Родители переглянулись  и мама сказала, - хорошо будет тебе костюм ниндзи.


   В гардеробе  Вовчика нашёлся чёрный спортивный костюмчик, на голову мама соорудила  ему чёрную балаклаву  из своих старых чёрных колготок. Чёрный шёлковый мамин же шарфик повязали крест- накрест на груди Вовчика.  Посмотрев в зеркало, новоявленный ниндзя пришёл в восторг от своего наряда. Взяв в руки сорокасантиметровую линейку, он помахал ею перед зеркалом, - нижтяк! – оценил малыш сам себя. Ругать за «нижтяк» его не стали, так как это слово к разряду плохих не относилось.


  Целый день Вовчик проходил в наряде ниндзя, внимательно прислушиваясь к разговорам родителей. Конечно, никакого представляющего интереса выражения он не услышал и заскучал. Папа решил подогреть интерес Вовчика к новой для него роли.


 – Вовчик, а знаешь, как назывался короткий  меч у ниндзя?
 -Нет.
 –А как он дрался им тоже не знаешь?
 Вовчик конечно и этого не знал.
 – Короткий меч называется вакидзаси, - папа помахал линейкой над головой Вовчика.
 –А ты откуда знаешь? – Удивилась мама.
– Я когда студентом был, занимался восточными единоборствами.
 – И что дрался на этих вакидзаси?
 –Конечно и ещё  нунчаками махать учился.
- А почему мне об этом раньше не рассказывал?
-Так, повода не было, да и забывать я стал свои увлечения, а вот пришлось к случаю, и вспомнил.


 Вовчик с обожанием посмотрел на отца,
 -Папа, научи меня как этим  вакидзаси драться.
  Папа взял из рук сына линейку, снял очки, сделал лицо отрешённым, устремил взгляд в одному  ему видимую точку, затем скользящим вкрадчивым шагом приблизился к стоящему в углу креслу. В кресле сидела ростовая мягкая игрушка – обезьяна.

 
-Ха! - врезал на выдохе по лбу обезьяне линейкой папа, затем  резко развернулся  и рубанул обезьяну линейкой  по плечу, -Ха!
 Вовчик завизжал от восторга, - папа, папа ты же настоящий ниндзя.
 – Ну  ты даёшь, Эдуард! –Восхитилась Вера, - ну ни разу не ботаник; кто бы мог подумать.
 Войдя в раж, папа показал ребёнку ещё несколько приёмов.
– Вот так вот, Вовчик работает ниндзя вакидзаси и  между прочим ниндзи никогда не матерятся.

                ***
  После этого, Вовчик всю неделю, как только приходил из садика переодевался в костюм ниндзя и отрабатывал приёмы, которые ему показал отец. Он скользил по паркету в шерстяных носочках, приближался к обезьяне, шумно выдыхал –ха, - и бил мягкую игрушку по лбу линейкой. Мама в начале, было, поворчала в смысле того, что через  неделю от обезьяны ничего не останется, но решив, что пользы от этих занятий больше чем вреда, не стала мешать  Вовчику осваивать путь воина. Старший Лезинский, к которому сын теперь обращался не иначе как сэнсэй, почти каждый вечер находил время для бесед с юным ниндзей.Он рассказывал сыну о  пути воина,  коим безусловно следовал каждый ниндзя, при этом сэнсей обязательно упоминал о морально-волевых качествах  ниндзя,  которые не курят, не сквернословят и уважают старших.


– Здорово мы Вовчика закрутили, - оценила  успехи  в воспитании сына Вера, как-то ночью прижавшись к мужу. И ты у меня, оказывается вон какой… сэнсэй. 
               
                ***
    Ровно через десять дней после разговора Веры Львовны с педагогом-психологом,  та заглянула  в гости к Лезинским. Так получилось, что   визит её пришёлся на девятое марта. Татьяне Васильевне не терпелось рассказать Вере Львовне, что произошло вчера на праздновании международного женского дня в педагогическом коллективе школы.  Конечно, она сказала, что пришла узнать, как продвигаются дела по воспитанию чувства ответственности у маленького Вовчика, - ну не лепить же с порога  самое интересное.

 
– О, заходи, заходи, подружка, - радостно встретила её Вера, сама ещё находившаяся  под впечатлением излишне выпитого вчера на вечеринке в отделе народного образования «Абрау Дюрсо». Сейчас мы с тобой кофейку горячего выпьем, Лезинского за тортом сгоняем.
– Аллё, Эдик, - крикнула в спальню Вера Львовна, - оденься, сходи в наш гипермаркет райповский, тут Татьяна Васильевна к нам заглянула.
  Заспанный, с помятым лицом Эдуард Анатольевич без лишних распросов отправился в магазин.


 – Проходи, Таня садись, -  усадила устроила за журнальный столик в зале гостью хозяйка. Сейчас я кофе сварю, Момент!


   Из кухни вышел пивший там чай Вовчик. Поскольку день был выходной, то он перевоплотился в ниндзю прямо с утра.


 – Ого! – Удивилась Татьяна Васильевна, - это что за прикид?
– Здравствуйте, - сдержанно поздоровался с ней Вовчик, - я ниндзя, я охраняю честь и достоинство нашей семьи.
 –Татьяна у нас всё получилось, а это камуфляж, Вовчику так нравится.
 – Никакой не камуфляж, я настоящий ниндзя.
 –Да, да Вовочка, конечно, - закивала головой детский психолог. Извини, не каждый день встретишь такого сурового воина  в наших местах. Извини.
- Хорошо, - кивнув головой, довольно сухо произнёс ниндзя и отправился снова на кухню допивать свой чай с остатками вчерашнего торта.

 
– Таня, я тебе так благодарна за науку, - ставя на столик поднос с дымящимся кофе, сказала хозяйка, я…
- Погоди, погоди, это потом, - перебила её Татьяна, - пока твой по магазинам мотается, я тебе сейчас такое расскажу.

 
   Подруги присели за столик.
 – Ты ведь в курсе, что у нас в школе новый физрук после новогодних каникул.
 Вера кивнула головой, взяла чашку с кофе, обожглась и поставила чашку на стол, - горячее ещё. А пахнет как, с Арабикой.
 - Так вот вчера на вечере он на баяне такой концерт устроил, все в афиге, в полном афиге были. А он такой обаяшка, такой скромница, - Татьяна закатила глаза, - сидит ни на кого конкретно не смотрит, типа салат безумно вкусный пробует. А салат это  химичка наша притащила и угощает его, рядом пристроилась. Ну ты эту б…ь знаешь, она …
  -Ха…, Бац - вакидзаси  в умелых руках ниндзи, описав полукруг ударил по губам рассказчицу. –Ааа! –Вопль Татьяны Васильевны поверг в дрожь хрусталь на полке в стенке.
 – Вовчик, б---ь, кинулась взъерошенной курицей со своего стула на ниндзю Вера Львовна
  Ха…, Бац. Вновь меч вакидзаси  ниндзи достиг цели - очки Веры Львовны полетели на пол. Вскочив из-за стола, пытаясь схватить ниндзю, Вера толкнула стол,  чашки с горячим кофе с ароматом Арабики перевернулись и дымящийся напиток  помчался прямо в раскошные бёдра гостьи.
– А! А! А! - отрывисто   троекратно прокричала раненой чайкой Татьяна Васильевна и вскочила с кресла, пытаясь стянуть с себя шерстяную юбку.


 Вовчик, видя такой поворот событий, выкрикнул, –  «Никто не может материться у нас в доме», затем, увидев реакцию жертв и утратив присутствие духа, он бросил свой вакидзаси и кинулся бежать в коридор.


– Верка тащи соду, - Татьяна Васильевна стягивал с себя юбку, - где у тебя ванная, под холодную воду мне срочно.
 – Что, попало да? Попало? – Суетилась возле неё Вера Львовна.
 – Чем это он  мерзавец нас огрел?  - Освободившись наконец от юбки, сучила ногами несчастная.
- Это вакидзаси, меч такой у ниндзей, - прибежала с пачкой соды хозяйка.
–Какой ещё на х… вакидзаси, - в голос ревела потерпевшая-слёзы градом катились по её лицу.
  Вера Львовна  дёрнула дверь в ванной, - давай Таня  под холодный душ.
Дверь не открывалась.
– Вовчик, открывай,  гадёныш! – Крикнула Вера Львовна, догадавшись, что смывшийся с театра военных действий  сорванец закрылся  в ванной.
 – Я на страже честь защищал, сами сказали  - никто не может материться у нас в доме, - прокричал ниндзя из ванной комнаты.



  Татьяна Васильевна забилась в истерике то ли в рёве, то ли от хохота. Вера Львовна  с крайне растерянным видом застыла будто парализованная. В это время открылась входная дверь, и в прихожую вошёл Эдуард Анатольевич с пакетом и тортом в руках. Увиденная сцена напрочь сразила его: в дверном проёме между залом и прихожей в нижнем белье стояла вопившая в истерике женщина, в которой не сразу можно было признать Татьяну Васильевну, рядом с ней бестолково суетилась с какой-то коробкой в руках Вера Львовна. Чем-то белым прямо из коробки она осыпала рыдавшую гостью.


 –Эдик, вынеси мусор, -  крикнула на него Вера, - за дверью в пакете.
– Чего, чего? – Пролепетал совершенно обалдевший Эдуард Анатольевич. – Да что здесь такое? –Вдруг заорал он, очнувшись, - вы что уже  успели  напиться? Где Вовчик?
 – Папа, - донёсся из ванной тонкий  голосок, - папа, я на страже, папа я честь семьи защищал.

 
  Вера Львовна, придя в себя, затащила истерившую подруг на кухню и закрыла дверь. По шумному звуку бьющей из крана воды, можно было догадаться, что кто-то срочно сильно нуждается  в большом количестве влаги. Затем из кухни донеслись какие-то причитания, звучало громко слово кавадзаси, которое пытались рифмовать в различных вариантах с созвучными смысловыми выражениями.

 
  Эдуарду Львовичу о произошедшем всё подробно рассказал Вовчик, которого отец вытащил из ванной, пообещав, что никто его пальцем не тронет.
               
                ***
- Нет, ну прикиньте, сижу я такая вся на позитиве, рассказываю, вдруг слышу: -Ха…Потом  - бац чем-то по губам. Боль адская. Потом кипяток в промежность, жжёт бля. Губы, ноги … чертёнок какой-то с палкой орёт что-то про стражу. Думала, что я срочно с ума сошла, - рассказывала  сидевшая в хозяйском халате за столом на кухне Татьяна Васильевна.
 – Прости нас Танюша, ну я сама чуть с ума не сошла! Ну, честное слово, - извинялась, смущённо вздыхая Вера Львовна.
 – Давайте, девушки выпьем, - поднял стакан со спиртом из домашних запасов главный ветврач района.  - Стресс все пережили ужасный, необходимо срочно снять напряжение.
 Все выпили, запили  по очереди  рассолом из банки с огурцами.
  – Зато губки у тебя Танечка, как  у Софи Лорен теперь, - сделал комплимент пострадавшей Эдуард Львович. 
    -Да уж,  я их всё время чувствую, - сказала обладательница необычайно пунцовых, припухших губ, - и какая-то обида, прямо до слёз кипит внутри. Не знаю как Вовчик, а я теперь точно до конца дней, материться ни при каких обстоятельствах не буду.