Дом на холме

Глава 1

В середине июня Вета выехала из Нижнего Новгорода к бабушке в деревню Горный Шумерец, намереваясь преодолеть расстояние за шесть часов. Июньская погода стояла обычная: внезапный дождь, вызванный порывистым ветром, лился в течение пятнадцати минут, а затем останавливался, оставив на небе облачко размером с кулак, сквозь которое пробивалось унылое солнце.
Как не вовремя эта поездка. Вета нервно кусала губы.  Шоссе, ровное и свободное от машин, успокаивало девушку. В голове крутились обрывки малоприятного разговора с матерью.
Позвонила соседка бабушки тетя Поля и сообщила, что у бабушка гипертонический криз, второй за неделю.
– А почему бабуля сама не позвонила? – спросила Вета, разглядывая себя в зеркало. Она нравилась сама себе. Белокурая, с голубыми глазами, она кокетливо улыбнулась, на щеках появились ямочки – серьёзная сила в завоевании противоположного пола.
Виктория Владимировна с любовью смотрела на дочь и думала: «Ничего. Елизавета у меня быстро приспосабливается к новым условиям».
Дочь звали ласково Вета – сокращённо от Елизаветы.
– Не позвонила – значит, не хочет нас волновать. Доченька, тебе надо ехать к бабушке, посмотреть своими глазами, что да как. Мы ответственны за бабушку-лисичку.
Девушка поморщилась при этих словах. Именно она назвала бабушку лисичкой.
Мама продолжала:
– Пойми же, я не могу бросить работу, а у тебя отпуск.
– Ну мам, ты что? У меня путевка в круиз по Черному морю до Турции. Билеты куплены на самолет до Сочи.
–Знаю, знаю, милая. Но отъезд через две недели. Съезди к бабушке. Тем более ты уже три года не была у нее. А вот в детстве…
– Мама, я не могу, – резко ответила Вета. – Мне надо собраться… И потом, мы ей регулярно деньги посылаем.
– Дочка, для нее важна не только финансовая поддержка, но и эмоциональная, и моральная. Ну понимаешь, надо…
– Вот только не читай мне морали. Бабушка – в первую очередь твоя мама.
– Елизавета, я тебя не узнаю. Какая тебя муха укусила? Я не могу оставить работу, а у тебя длинный учительский отпуск.
Вета знала, почему она нервничает. В субботу они с Ленкой договорились ехать на пикник.
Подруга задорно говорила:
– Сплошное приключение, проснулась, улыбнулась и отправилась удивляться миру и людям. Там будут парни, гитара, песни и разговоры. Будет весело.
И вот вам пожалуйста. Берите, не жалуйтесь. В деревню, в скуку и пыль, как в ссылку.
От этих дум Вете стало стыдно. Но она распалялась ещё сильнее, хотя и понимала, что ехать придётся именно ей.
– Почему ты постоянно нарушаешь моё личное пространство? Вечно лезешь с советами, как мне жить, что носить. Строй свою жизнь без меня. Вот если бы не было меня, что бы ты стала делать?
Виктория Владимировна заплакала…
Елизавета чувствовала себя бессердечной дурой перед всеми: перед мамой, перед Ленкой, перед бабушкой, перед котом Федькой. Федька, немой свидетель этой сцены, шевелил усами и помахивал хвостом. Потом она себе сказала: «Вета, ты ни в чём не виновата, и никто не виноват. Так сложились звёзды».
Виктория Владимировна мыла посуду, громко стучала чашками. Вета подошла сзади. Обняла мать. Поцеловала в щёчку.
– Ладно, мам, не сердись. Я съезжу, но только на недельку.   
Вета остановилась у придорожного кафе. Передохнуть. Перекусить. Она заказала салат из свежей капусты с маслом, суп куриный с домашней лапшой, жаркое с мясом в горшочке, кофе «капучино».
Поссорилась с официанткой: на столе не оказалась бумажных салфеток. Долго выговаривала. И вообще была раздражена. Еда слегка смягчила её настроение. Остаток пути она проехала почти без приключений, не считая придурка, выскочившего из-за поворота.
В детстве она каждое лето проводила у бабушки в деревне. Её дом всегда казался Вете настоящей сказкой. Окружали его старые деревья, а вокруг располагались бескрайние поля, которые, как казалось, никогда не кончались.
Деревенька затерялась в сыпучих песках на левом берегу Волги. Дорога при подъезде к деревне была неровная, вся в ухабах и рытвинах, как и в детстве, когда она целое лето жила у бабушки. Вету бросало из стороны в сторону. Ни проехать ни пройти. В дождик – сырой песок, тяжёлый, машины ездят с трудом. В жару песок глубокий, машины застревают, урчат, пыль из-под колёс летит. Пронзительно зазвенел телефон. Мама.
– Мама, я же сказала: позвоню, как доеду, – сердито сказала девушка.
– Мама, мне осталось самых неприятных полкилометра. Хорошо. Да. Позвоню.
Дом бабушки стоял на холме. Он – сказка детства. Вета чувствовала, как стены пропитаны детским смехом. Этот дом – обитель грёз, где уютное тепло обнимает, как ласковый плед, а звуки ветра напоминают о нежных колыбельных бабушки.
Домов на возвышении пять. Самым колоритным был её дом. Большой, с мезонином. С кустом сирени под окном на кухне. Ах! Как часто в детстве они искали пять лепестков в цветочке сирени, загадывали желание и съедали. Вдоль других окон росли георгины разной формы и расцветки.
Охраняли дом три богатыря, три гиганта, три мощных тополя. На тополе-исполине, который рос на заднем дворе, прибит скворечник. Вета улыбнулась, как часто она задирала голову и ждала появления птицы в отверстии. Ожидания её не подводили, и она видела выпархивающую из скворечника птичку. Её радость беспредельная, словно она увидела чудо. 
Сад слегка шёл по склону к реке. Вдоль забора росли шесть могучих лип. Может, Вета потому любила даль, что маленькой девочкой залезала на большую липу, там находилась скамеечка – доска между толстыми ветвями. И казалось с высоты, что весь мир лежит у твоих ног.
Для Веты важно было сидеть на скамеечке и рассматривать берег Волги и саму реку, иногда по ней проплывали лодки или теплоходы.
Липы ещё не цвели, а зацветут – будет стоять упоительный медовый запах. Вета на всякий случай глубоко вдохнула и пошмыгала носом. Солнце на секунду показалась из-за облаков. Из кустов перед ней вылетела большая птица и взмыла в небо. Вета вздрогнула.
Её любимая птица – соловей. Когда она была маленькая, соловей в саду весной выдавал чудные трели. Она мечтала, что будет так же прекрасно петь. Бог не дал ей таланта, но оставил способность слушать пение птиц и других людей. Спасибо ему большое за это.
Ей тогда казалось, если бы она была соловьём, то, раскинув руки-крылья, она бы полетела над миром, полным приключений и свободы. Каждое утро она бы просыпалась с первыми лучами солнца, когда воздух ещё пронизан прохладой рассвета. Крылья, её лучшие друзья, позволяли бы ей непринуждённо парить в небесах и наблюдать за прекрасными пейзажами с высоты птичьего полета.
Вета пела бы чудесные песни о диких лесах, широких полях, высоких горах и горячих пустынях. Но она бы не забывала строить гнездо для потомства, заботливо выращивать птенцов до полета. Так мечтала маленькая девочка и девочка, которая подросла.
Свобода птицы означала для неё не только независимость, но и ответственность за себя и свою семью. Она думала, как учила бы малышей чувствовать ветер под крыльями, маневрировать в воздушных потоках и находить укрытие в случае непогоды. Жизнь птицы, конечно, полная опасностей, но и счастливая от свободного полёта и близости к природе.
Только представьте: каждый день новые места, новые впечатления, новые возможности. Быть птицей – значит быть свободным духом, бесконечно исследовать мир и наслаждаться его красотой.
Из оцепенения воспоминаний её вывел резкий голос соседки справа от дома бабушки, тёти Гали:
– Никак к Андреевне внучка приехала? Елизавета? Ты, что ли? Навестить больную?
– Здравствуйте, – нехотя сказала Вета и на все вопросы кивнула. Она с детства не любила эту злую и вредную женщину. И звала её «тётя Чеснок-Крапива».
– А Андреевне завтра оформят выписку. Звонила она. Звонила Полине. Ты зайди к ней, узнай, во сколько её выпишут.
Вета кивнула и направилась к дому бабушки. Ключи от дома у неё лежали в сумке. Надежда Андреевна и дочери, и внучке дала по ключу со словами, что вот приедете, а меня вдруг дома нет. Вета открыла дверь, по ступенькам поднялась на веранду. Стол, стулья, всё как в детстве, в углу кровать под пологом от мух. Всё это было символом её детства. Символом любви и свободы, которые можно ощутить лишь в тёплых бабушкиных руках.
Память вдруг подбросила Вете воспоминание, когда она усталая ложилась спать и думала: когда же я была счастливая, сразу возникал вид – деревни, цветущие липы и бабушкины руки в муке.
Связаться с бабушкой по телефону никак не удавалось. Связь в деревне всегда плохая.
Вета поехала в районный центр, где Надежда Андреевна лежала в больнице. На койке у окна сидела сухонькая старушка, её чёрные волосы плотно облегали голову и на были затылке собраны под заколку. Она читала книгу. Надежда Андреевна никого не ждала и, скользнув взглядом по лицу Веты, снова уткнулась в страницу. Потом вдруг встрепенулась, охнула и воскликнула:
– Веточка моя?!
Они сидели на кровати, и Вета ласково гладила руку бабушки, как та в детстве поглаживала её маленькую ладошечку.
– Небось Полина вас взбаламутила. Я-то не хотела беспокоить. Подумаешь, давление поднялось. Как мама?
– Да как всегда, вся в работе, – держа бабушку за руку, проговорила внучка. – А ты, бабулечка, даже здесь пахнешь вкусненько, вареньем.
– Да, я только что варила вишнёвое варенье, – засмеялась бабушка, перебирая пальцы Веты. – А меня завтра выпишут, я так хочу домой. Мы с тобой, дочка, будем пироги печь, Полину на чай позовём.
– А Чеснок-Крапиву не будем звать.
– Дочка, ты опять за своё. Ну когда это было. Они мои соседи. Я их уважаю. Уважать – это нормально. И жить с ними надо дружно, как кот Леопольд завещал.
Они обе улыбнулись. За окном сквозь серые тучи показалось солнце.

Глава 2

Вета села в бабушкино любимое кресло с подушечкой под попу. Взяла в руки семейный альбом. На неё накатила волна воспоминаний. Бурная, пенистая, она унесла девушку в глубь памяти.
Нос Веты улавливал знакомые запахи, и казалось, что тонкая нить воспоминаний вот-вот оборвётся и яркие картинки о прошлом, словно драгоценные бусины, упадут в ладонь памяти. Мысли тут же цеплялись за эти бусины и переносили девушку в далёкое прошлое, позволяя вновь пережить забытые эмоции.
Вета взяла в руку общую фотографию в саду: бабушка, дедушка, мама, папа и маленькая Лизонька. Бабушка и дедушка работали в школе. Дед Владимир Петрович был директором, бабушка Надежда Андреевна – учитель химии и биологии.
А на этой Вета – трёхмесячный малыш. На обороте дед тогда написал стихи.

Новорождённый, словно чистый лист,
Без линий, точек, букв и завитушек.
Он – белый лист, и впереди – пути
К познанью мира, радости и грусти.
Он – словно глина, мягкая, как пух,
Что ждёт прикосновений, ждёт лепки.
Создаст судьба характер и успех,
И все черты, и все его привычки.
Новорождённый – словно водопад,
Что с горных круч низвергнулся внезапно.
Непредсказуем и силён, богат
Потоком чувств, что льётся непрестанно.
И словно космос, в нём есть глубина,
Что не измерить и не описать нам.
Так многогранен, так разнообразен,
Что невозможно сразу всё понять.

Ей пять лет.

Бабушка гладит её по головке, заплетает косички. Спрашивает:
– Кем ты хочешь быть, Лизонька, Веточка моя?
– Бабочкой, – не задумываясь отвечает Вета.
– Бабочкой, вот это да, – весело смеётся бабушка, – а почему?
– Они такие красивые и кружатся, кружатся над цветами.
– Цветы растений – лучшие друзья бабочек. – ласково говорит бабушка, завязывая бантики. – Они посланники неба и тепла, радуют моё сердце, как и ты, мой василёк голубоглазый.
А когда бабушка злилась, она говорила «лютик луполазый».
На веранде стояла тишина, за исключением шороха страниц альбома и трели птиц за окном.

Вете шесть.

На фото девчушка со щеками, измазанными в вишне, а в руках вишнёвый пирог.
– Доедай скорее, – смеётся дедушка, – и пойдём книжку читать.
Дед высокий, широкоплечий, с курчавыми волосами и бородой, нос с горбинкой, в круглых очках, был похож на сказочника. Положив книгу на стол, он достал клетчатый платок, снял с носа очки и стал вытирать их, поглядывая на внучку большими тёмными глазами. Он читал ей книжки по ролям. Волки у него всегда рычали, птички чирикали.
Вета любила, чтобы сказки читал только дедушка.
А колыбельные Вете пела бабушка. Девушка вспомнила, как бабуля нежно гладила её тёплой ладонью по спинке и таинственно шептала: «Луна споёт нам песенку, давай послушаем». Тихим нежным голосом она запевала.
Баю-баю-баиньки,
Я скатаю валенки,
Я скатаю валенки,
Небольшие, маленьки –
Веточке по ножке,
Бегать по дорожке.

До семи лет Вета просила милую бабушку петь ей колыбельные. Спрашивала: «Нам сегодня звёздочки будут петь или луна?»  Бабуля отвечала, что сегодня звёздочки.
Баю-баюшки-баю,
Века долгого сулю,
Века долгого
Да росту полного.
 
Вете семь.

Она пришла к бабушке и спрашивает:
– Бабуль, а что такое любовь?
Бабушка удивленно вскинула на неё глаза.
– Когда твоя мама и ты улыбаетесь, я чувствую, как моя душа наполняется теплом, а мой дом заполняется светом, – начала серьёзно отвечать бабушка. – Я помню, как впервые держала вас на руках, как вы крепко обнимали меня и как в ваших глазах светилась безусловная любовь. Эти моменты – самые дорогие сокровища в моём сердце.
Вета вздохнула. Покачала головой и задумчиво пропищала:
– Значит, Митька меня не любит. Он только дёргает меня за косички и корчит мне рожи. А в глазах никакой безусловной любви. А ещё дразнится: «ветка-кокетка».
Бабушка громко хохочет.
– У тебя, Веточка моя, всё впереди, – она вытирает платочком выступившие слезинки.
Вете восемь.
Бабушка всегда вставала рано – солнечные лучи только начинали пробиваться сквозь занавески, тогда Вета слышала её шаги на кухне. Бабушка варила кашу на молоке и готовила свои знаменитые оладушки. Внучка вставала с постели, вдыхая сладкий аромат, и мчалась к столу.
Подружке Оленьке семь лет, а Митьке, внуку тёти Поли, восемь, как и Вете.
Они гуляли целыми днями, когда не нужно помогать по дому.
Однажды Митька подговорил их залезть в огород к тёте Гале за клубникой. Чужая-то намного вкуснее. Они думали, что её нет дома. Тётя Галя с крапивой в руке погналась за друзьями. Оля и Митька удрали, а Елизавета споткнулась и упала, больно ударив колено. Тетя Галя отстегала её крапивой.
Со слезами Вета примчалась к бабушке и всё ей рассказала, что тетка Чеснок-Крапива отстегала её крапивой.
– А почему Чеснок-Крапива?
– От неё пахнет чесноком, и она дерётся крапивой.
– Ну а я кто же?
– Ты лисичка.
Дед давно перестал стучать молотком и прислушивался к их разговору. Вымыл руки, подошёл к ним и хмуро проговорил:
– Тут, внучка, ты сама виновата.
– Да, сама виновата, – укоризненно подтвердила бабушка.
Вете стало стыдно и обидно одновременно. Она думала, что её будут жалеть, гладить по головке. А они? Похоже, им безразличны её обожжённые крапивой ноги.
– Дед, принеси ковшик холодной воды и захвати бутылку водки.
Бабушка осторожно промыла поражённые ножки водой, затем протёрла водкой.
– Дед, там на столике возле зеркала лежит успокоительный крем, принеси – и курицу из морозилки.
– Зачем курица? – спросил Владимир Петрович, отдавая курицу и крем.
– Чтобы охладить обожжённый участок, уменьшить зуд и жжение.
Бабушка, положив полотенце на ножки, водила холодной курицей по поражённой области. Затем смазала успокоительным кремом.
– А почему не маслом?
– Запрещено смазывать ожоги маслом, оно образует плёнку на коже. Главное, чтобы у Веты не было аллергической реакции.
Через пятнадцать минут у внучки всё прошло, и она вприпрыжку побежала качаться на качелях...
Вечером Владимир Петрович разбирался и с тётей Полей, и с тётей Галей.
Через несколько дней, когда Вета помогала бабушке собирать цветы в саду, бабуля вдруг стала серьёзной. Её лицо напряглось, и она сказала: «Знай, моя дорогая, каждое мгновение жизни – это дар. Мы должны ценить его, даже когда он кажется трудным». В тот момент Вете было непонятно, о чём она говорит, но кивнула, ведь бабушка всегда знала, что говорит.

Вете девять лет.

Ура! Летние каникулы. Спи сколько хочешь, гуляй где хочешь.
То удивительное лето Вета никогда не забудет. Ей девять лет, и дедушка отправил её в лагерь.
Она оказалась там впервые, поэтому немного волновалась.
Но потом познакомилась с другими детьми, и они подружились.
Стояла жаркая, солнечная погода.
Дети всегда находились в прохладе, в тени сосновых исполинов. Сосновый бор – это зелёное море древних деревьев, в котором волны ветра шепчут тайны леса.
Каждый день в лагере был полон приключений.
Дети играли в разные игры, плавали в речке, ходили на экскурсии. Но самое главное – они учились быть самостоятельными.
Утро начиналось с зарядки и водных процедур.
Затем поднятие флага. Это доверялось только активным ребятам.
Когда Вету однажды пригласили на подъём флага, она забеспокоилась, а вдруг у неё не получится.
В один из дней им дали задание пойти в лес и собрать грибы. Это было настоящее приключение! Дети взяли корзиночки и отправились в путь. По дороге Вета отставала от группы, то рассматривая хвоинки, то слушая особый скрип под ногами от сухих листьев. Дерево за дерево, птички поют. Одним словом, она заблудилась. Не видела ребят и домиков. Сначала испугалась, но верила, что её найдут.
Эта история научила Вету многому. Она поняла, что может быть самостоятельной, но и должна быть ответственной.
Пошла за грибами – ворон не считать. Научилась принимать решения и не бояться новых испытаний.
Это её первое самостоятельное путешествие, и оно навсегда осталось в памяти.

Вете четырнадцать.

Это последнее полное лето у бабушки.
Однажды на рассвете бабуля разбудила Вету со словами:
– Вставай, ты просила взять тебя, когда я пойду за грибами.
Вета нехотя встала, умылась. Попила сладкий чай с пирожком. И чего спозаранок? Девочка взяла маленькую корзинку и поплелась, зевая, за бабушкой.
– Вдыхай полной грудью, Вета, почувствуй, какой упоительно сладкий воздух, словно нежный поцелуй природы, пробуждающийся от ночного сна. Смотри, лёгкий туман обволакивает землю, создавая атмосферу магии и таинственности. В это время суток мир кажется особенно живым – пение птиц перекрывает шорох листвы, замирая лишь на мгновение, чтобы дать место бурному свету.
Я очень люблю это время суток.
– Но за грибами можно ходить и не на рассвете, – бубнила Вета сонным голосом.
– Но тогда ты не зарядишься энергией на весь день. В рассветные моменты можно почувствовать, как сердце начинает биться в ритме природы, чувствуя её пульс. Прислушайся к себе, и ты уловишь импульсы радости.
Вета и сама уже чувствовала, что бабушка молодец, вытащила её из сна. Каждый вдох наполнял лёгкие свежестью, как будто сама Земля приготовила для неё свой самый лучший ароматный дар.
В этом воздухе чувствовалось утешение и надежда, предвещая новый день и новые возможности.
Капли росы сверкали на траве, словно драгоценные камни, освежали каждую травинку, каждый лепесток.
Минут пятнадцать шли молча, каждая думая о своём.
Потом бабушка начала рассказывать историю, как она на год постарше Веты, заработала денег и поехала со школьными друзьями в С.-Петербург, тогда Ленинград.
– Я окончила 9 классов, и мне надо было заработать деньги на экскурсию в Ленинград.
Знаю, родители дали бы мне их, но мне так неловко просить у них. Решила устроиться на кирпичный завод, и сама заработать деньги на поездку.
«Ты пришла на работу устраиваться?» – спрашивает меня начальник.
«Да», – робко бормочу я.
Начальник посмотрел на меня критически и вздохнул. Его глаза выражали сомнение и говорили мне: «Малышка, тебе бы в куклы играть, а ты кирпичи таскать».
Поморщившись, он сказал: «Ладно. Пойдёшь на ленту».
Лента – это транспортёр, по нему шли сырые кирпичи, без обжига. На поворотах ленты случались заторы, вот за ними и поставили меня следить.
Всё позади. Деньги в кармане. Мы в поезде, едем на увлекательную экскурсию в Ленинград. Это моё первое большое путешествие. Прислушиваясь к монотонному стуку колёс, я вспоминаю наш школьный исторический кружок. Все кружковцы собираются искать золото Наполеона. Мы мечтаем, строим планы, рисуем схемы. Нам смешно и весело. Но! Взрослые думают иначе. Мы с детской наивностью продолжаем спорить с их взрослой умудрённостью. Наконец нашли компромисс. Они организовали нам экскурсионную поездку в Ленинград. А везла нас учитель истории и руководитель исторического кружка Августа Лазаревна Гамрецкая. Какие же у неё замечательные, добрые, улыбающиеся глаза!
Чудеса начались в дороге. Наши вагоны тащит паровоз. На поворотах дороги видно, как он выдыхает из трубы клубы пара и дыма, поднимающиеся в небеса.
– Паровоз? Ты ездила на настоящем паровозе? – удивленно восклицает Вета.
– Да. В далёком 1966 году этот участок дороги был не электрифицирован.  Так вот, – продолжала Надежда Андреевна. – Утро встречает нас солнцем и прохладой, мы в Ленинграде.
Моё знакомство с восхитительным городом началось с того, что я потерялась.
Автобус № 47 на Дворцовую площадь подошёл переполненный, вся группа втиснулась в его нутро, а я нет. Я вижу уходящий автобус и из последних сил бегу за ним. Сердце лихорадочно колотится, мысли скачут: город большой, где мы будем ночевать, мне неизвестно. Автобус часто стоит на светофорах. Я бегу. На следующей остановке я догоняю нашу перепуганную группу. Я до сих пор не знаю, кто больше тогда напугался – учительница, которая нас везла, или я. После этого мы чётко договорились, что делает отстающий. Каждый из нас записал адрес, где остановились.
Прекрасный город раскрывает нам своё великолепие: проспекты и площади,
известные мосты и теплоходные прогулки по рекам и каналам. В Петергоф мы приехали со стороны моря. Передо мной, как в сказке, открылся чудный замок, перед ним аллея фонтанов. Потрясённая, я не двигаюсь с места.
Кто-то из ребят кричит: «Опять хочешь потеряться?»
Я уже потерялась. От увиденного не понимаю, кто я, где я, что это такое.
Все события канули в глубину сердца. В этой бездонной тишине лишь солнце, небо, журчание воды и мой открытый рот. Вдруг стали пробиваться мысли: «Я буду учиться только в Ленинграде, и только в Ленинграде».
Детский, наивный порыв определил всю мою дальнейшую судьбу.
Любовь к путешествиям, возможно, зародилась на Исаакиевской площади или Дворцовой, а может, на Пяти углах. Я часто вспоминаю моё первое большое путешествие. Прекрасная сказка отпечаталась в моём сердце навсегда. Много лет мы с дедом совершаем поездки в любимый город поездом, иногда только на один день.
Вета восхищёнными глазами смотрела на бабушку, словно видела её впервые.
Под ногами многолетние мхи стелились мягким ковром. Солнце ещё не взошло и не падало сквозь сине-зелёные ветви сосен. Ветер тих и неспешен. Бабушка с внучкой шагали, пили воздух, запоминали мгновения, останавливая их в памяти, думая, что лучше быть ничего не может.

Вете пятнадцать лет.

Она с мамой и папой приехала к бабушке.
В один из дней Вета пришла к Надежде Андреевне с сердцем, полным юношеских забот и проблем. Она рассказала бабушке о своих неудачах в школе и о том, как сложно понимать других людей. Надежда Андреевна только улыбнулась и предложила ей пойти с ней на прогулку.
Они вышли в поле, и бабушка начала собирать лекарственные травы. Она объясняла Вете, как каждое растение поможет в разные времена: одно заживляет, другое – успокаивает. «Так и в жизни, – сказала она, – у всех нас бывают трудные моменты, но важно помнить, что время лечит».
Вета взяла в руки фотографию, где она и бабушка запечатлены, когда возвращались с этой прогулки. Вета подумала, что с тех пор утекло много времени. Каждый раз, когда ей было сложно или грустно, она вспоминала тот летний вечер: как они сидели на траве, ловили закатные лучи солнца и бабушка делилась своим опытом.
20 июня папа и дед поехали в город купить кур и мясо на шашлыки. Хотя какие шашлыки – весь день лил дождь.
Бабушка напрасно тыкала пальцем в телефон, звонок оставался без ответа. Связь плохая. Наконец бабушка написала СМС, чтоб купили растительного масла. Вдруг раздался звонок. Трубку взяла мама. Она побледнела, опустилась на диван и слушала. Вета и бабушка напряжённо уставились на неё, почувствовав в пространстве дыхание беды.
– Аркадий и папа разбились на машине. В них врезался бензовоз, – холодным, как зимний воздух, голосом сказала мама. – Меня позвали в морг на опознание.
Без крика, без слёз, на рёв не осталось времени, бабушка сказала:
– Я еду с тобой.
Водитель бензовоза спешил закончить дела. Он был сосредоточен на своём телефоне, проверяя последние сообщения, пока его мощная машина уверенно мчалась по туманной дороге. В этот момент он не заметил, как снизилась видимость и как к его машине приближался отечественный внедорожник, в котором ехали дед и отец Веты.
Внезапно навигатор заблудился в тумане, и водитель, не справившись с управлением, выехал на встречную полосу. Внедорожник попытался резко увернуться от приближающейся опасности, но водитель не успел среагировать. Произошёл ужасный удар, скрежет металла раздался в воздухе, словно гром среди ясного неба.
На место ДТП немедленно прибыла скорая, а вместе с ней и полиция. Сильно искорёженный автомобиль лежал на дороге, как игрушечная модель.
Надежда Андреевна растерянно смотрела на искалеченную машину на обочине и вдруг увидела обгоревшие цветы. Она разрыдалась.
Вечером мать и дочь, прижавшись друг к другу, дали волю слезам. Сквозь рыдания бабушка уже который раз твердила:
– А на дороге лежали обгоревшие цветные ромашки. Это герберы. Мои любимые цветы. Володя, когда ездил в город, всегда старался купить их для меня.
Вета не могла это видеть и выскочила из дома. На заднем дворе на скамейке она громко рыдала. Митька увидел её всю в слезах и соплях, перемахнул через забор. Подошёл. Обнял. Поцеловал. Он молчал. Помогал ей плакать, держа её ладонь в своей руке.
В тот день она поняла детство кончилось.
Бабушку она теперь навещала редко и всего лишь на пару дней. В её голове, как заноза, застряло чувство беды из-за деревни.

Глава 3

Вернувшись из больницы, Надежда Андреевна и Вета принялись за пироги. Одна тесто готовила, другая начинку.
– Где-то у меня рецепт лежит. Раньше в моём доме звучали смех и радость. Пироги пекла часто. Рецепты наизусть знала. А теперь у меня тишина. Уж даже стала забывать, как и готовить.
Она долго рылась в книжном шкафу, наконец достала пожелтевший листок.
Дрожжи (11 г или 25 г свежих) – 1 пакет
Соль – 1 ч. л.
Сахар – 2 ст. л.
Яйцо куриное – 1 шт.
Молоко – 250 мл
Масло растительное – 6 ст. л.
Мука пшеничная – 500 г

Шаг 1. В глубокую миску влить подогретое молоко, добавить яйцо, соль, сахар и дрожжи, размешать венчиком. Влить масло и хорошо перемешать.
Шаг 2. Сверху просеять 400 г муки. Перемешать.
Шаг 3. Оставшиеся 100 г просеять на стол, вывалить тесто и, подсыпая муку, тщательно промесить, пока оно не станет отставать от рук и стола, но стараясь не забивать тесто излишне.
Шаг 4. Тесто должно быть мягким, как мочки уха. Как только оно начнёт отставать от рук, прекратить замешивание. Положить в миску и затянуть пищевой плёнкой.
Шаг 5. Миску с тестом завернуть в большое махровое полотенце. Выключить духовку, поставить в неё тесто на 20–25 минут.
Шаг 6. По истечении времени достать тесто.
Включить снова духовку на 180°С.
Слегка обмять, вернее, даже не обмять, а собрать края теста со всех сторон к центру – это называется «сделать замок», – перевернуть и оставить на 5 минут отдохнуть. Сделать шарики. Каждый шарик раскатать в лепёшку, положить начинку и защипать.
Шаг 7. Выложить пирожки на противень. После расстойки, обычно хватает 5 минут, смазать пирожки желтком, взбитым с 1 ч. л. воды, и отправить в духовку.

– Вот, нашла. Ты, Вета, отвечаешь за начинку. Мы три вида пирожков сделаем: с фаршем и капустой, с зелёным луком и яйцом, с творогом и изюмом, как ты любила в детстве.
Фарш обжарь на сковороде до полуготовности. Нарежь мелко капусту, измельчи лук и отправь всё к фаршу. Приправь и жарь до готовности.
Надежда Андреевна приготовила всё необходимое для теста.
Включила духовку на 180°С.
При этом она стала рассказывать о своей бабушке Надежде Амосьевне.
– Меня назвали в честь бабушки. Все соседи вокруг знали: во вторник в девятнадцать часов лучше к бабушке Наде не приходить. Заниматься вашими делами и разговорами с вами она не будет. Усадит перед радио и заставит слушать радиоспектакль.
Потом появились телевизоры. В свободное время бабушка торчала у телевизора. Слушала всё, что там говорят. Верила и не верила на слово. Спорила с ведущими так, словно они её слышат.
Любознательная. Пытливая. Впечатлительная. Ей было 80 лет.
Она очень любила оптимистичную песню: марш авиаторов «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью». Всякий раз, когда по радио песня кончалась. Она начинала вспоминать: «Когда я была маленькая, мой дед – он жил 103 года – нам с сестрой говорил: «Счастливые вы, девчонки. Будете жить, когда стены будут говорить, стены будут показывать о том, что происходит».  И откуда только он знал про это».
Надежда Андреевна замолчала, погрузилась в воспоминания.
Просеивая муку через сито, она быстрым движением обмазала нос Веты. Та даже растерялась от неожиданности, а потом рассмеялась. В сердечке шевельнулось что-то тёплое детское.
– Ах ты бабушка-лисичка! Ну погоди, я тебя тоже измажу, – сквозь смех кричала Вета.
– В один пирожок мы на счастье положим записку в фольге – «Будьте здоровы и счастливы!». Веточка, вырежи узенькую полоску бумаги и напиши.
Бабушка любовно смотрела на внучку и радовалась. Красавица. Скоро уже дети будут, её правнуки.
Бабуля улыбнулась и сказала:
– Ты же знаешь, у нас по субботам баня топилась. А пока она топилась, мои родители лепили пельмени и пели песни русские народные. У них были хорошие голоса. Я очень любила эти моменты. Сейчас я буду раскатывать лепёшки, а ты клади начинку. И давай споём мою любимую «Летят перелётные птицы». Они запели.
Раздался стук в дверь.
На крыльце веранды появилась тётя Поля.
– Слышу, у Андреевны поют, да так хорошо выводят. Не иначе, думаю, что эмоции зашкаливают. Пироги, наверное, пекут. Дай, думаю, зайду. На внучку посмотрю. Давно она у нас не была. Надолго к нам?
Наступила пауза. Вете не хотелось говорить о своих планах.
– Да что ты, Полина, такое говоришь, – встряла Надежда Андреевна. – Чай дело молодое. И в городе много дел. Приехала, помозолила мне глаза – и то хорошо.
– Слушай, Андреевна, я кормила твою собаку, а там в будке кошки живут. Я их прогоняла, а они опять там.
– Зачем? Они уж больше года живут вместе.
– То-то я смотрю – по двору кошки шмыгают.
– Они все живут дружно. Нашли общий язык. Поутру они начинают бегать по двору, гоняться друг за другом и весело мяукать и лаять. Я много раз замечала, как Бадди смотрел добрыми глазами на спящих кошек и не трогал их покой. Он частенько ласково облизывает их шёрстку. И у кошек проявляется нежность к своему другу. Они отвечают ему тем же, мурлычут и потираются о его морду. А зимой им всем вместе теплее коротать ночи, прижавшись друг к другу. Любовь и нежность могут возникнуть и между самыми разными существами, если они готовы открыть свои сердца друг другу. Тебе, Полина, спасибо, что кормила пса, пока я на больничных койках отлёживалась. Приходи через часок на тепленькие пирожки. Там вас секрет ждёт в фольге.
– А Галину позовёте? – спросила тётя Поля, рассматривая лепёшки с начинкой.
Надежда Андреевна бросила взгляд на Вету и ответила:
– Позовём, позовём. Вот Веточка сходит и пригласит.
– Ну, тогда дома я есть не буду. Буду желудок беречь для пирогов, – засмеялась тётя Поля, закрывая за собой дверь.
– Вета, сходи к Галине Ивановне, позови её к нам на чай.
– А может обойдёмся без Чеснок-Крапивы?
– Вета, – Надежда Андреевна строго посмотрела на внучку. – Тебе уже сколько лет? Вон какая вымахала. А ты всё детскую обиду тащишь за собой. При этом ты вспомни, сама виновата. И Митьке тогда досталось, его ремнём отстегали. Так он давным-давно всё забыл. А ты? Сколько можно? Мне стыдно за тебя. Обижаться на людей – дело неблагодарное.

Вета обиженно надула губы, но пошла звать в гости Галину Ивановну ради бабушки.
Зачем только бабуля напомнила о Митьке? Наступила на слабое место. Три года назад они встретились здесь в деревне. Он приехал на несколько дней навестить тётю Полю.
Девушка тайно из окна любовалась им, когда он подтягивался на турнике. Загорелое мускулистое тело будоражило гормоны девушки. А большие тёмные глазищи, как две спелые вишни, не давали покоя сердцу.
Она думала, что Митька – это её детская привязанность и больше ничего. Ну какая тут влюблённость? Вета вздохнула. Она мечтала о той самой неземной любви.
Вечером она внезапно уехала. Так они толком и не поговорили.
Ленке, подруге, она потом жаловалась:
– Не знаю, люблю я Митьку или нет. Влюблённость? Какая она? Слишком долгое ожидание той самой неземной любви притупило мои чувства. Взгляд всё реже цеплял подходящие кандидатуры. На работе ни одной мужской рожи.
А Митька, какой-то он привычный с детства. Он окончил военное училище, а я скитаться по гарнизонам не хочу. Мне кажется, я ему очень нравлюсь. Он такой ухоженный, спортивный, хорошо смотрится за рулём внедорожника. Митька – любитель вкусно поесть. Тетя Поля обычно очень старается: мясо, рыба, пироги.
– Если он тебе не нравится, познакомь меня с ним, – попросила серьёзно подруга. – Я согласна и на гарнизоны. Всё равно ведь такого красавца кто-то уведёт.
Вета больше никогда ничего не говорила Лене о Митьке, да и о других тоже.
 
На веранде у бабушки царила суматоха – готовились к приёму гостей.
– Так, сейчас придут гости, а стол ещё не накрыт, – озабоченно говорила она. – Веточка, давай закуски на стол. А я пойду надену длинное шёлковое платье. Помнишь, вы его мне подарили на день рождения.
Вета кивнула и поспешила за самоваром «Изумрудная кудрина». Через несколько минут стол был накрыт. Хозяйка ещё раз окинула взглядом комнату и осталась довольна.
За дверью раздались голоса. На пороге стояли празднично нарядные Полина Поликарповна и Галина Ивановна.
– Добрый день! Проходите, пожалуйста, – приветливо сказала хозяйка и предложила сесть за стол.
– Вета, ты работаешь в школе? – спросила Галина Ивановна, накладывая себе салат в тарелку.
– Да. Как бабуля и дед. Преподаю русский язык и литературу.
– Говорят, дети сейчас совсем не хотят учиться? А вот в наше время…
– И в наше время, и сейчас кто хочет – тот учится, а кто не хочет – не учится, – сказала Надежды Андреевна.
Разговор пошёл своим чередом. Они обсуждали погоду, работу, детей и внуков.
– Господи, какая вкуснятина, эти твои пироги, Андреевна! – восхищённо сказала Полина Поликарповна. – Братцы, я нашла в пирожке записку, на счастье.
Все столпились возле Полины Поликарповны. Поздравляли её. Смеялись. Радовались.

– Ой, а я помню, ещё маленькой была, классе в первом училась, – начала Галина Ивановна. – Вокруг площади в райцентре стояли ларьки, где продавалась всякая всячина (масло, сахар, соль…). Шоколадное масло я не любила, а также кубинский сахарный песок за его жёлтый цвет. Так вот, на ночь ларьки закрывались навесом, а вдоль него шла длинная металлическая застёжка. Однажды зимой я языком лизнула её, а отлепиться не могла. Больно. Все громко кричали, кто о чём, а продавец выбежала с чайником и стала поливать мой язык тёплой водой. Так он и отлепился.
 
– А я вспомнила себя в одиннадцать лет. Меня тогда родители увезли в санаторий с обучением. В санатории телевизор ещё отсутствовал, но возле столовой на высоком столбе висел громкоговоритель, по нему делали объявления или играла музыка. Однажды утром, часов в десять, поднялся шум, вопли, крики. Наша учительница выскочила в коридор узнать, что случилось. Вернулась и взволнованно говорит: «Дети, одеваемся и идём к столовой. Человек в космосе». Все взрослые и дети стояли с поднятыми головками и заворожённо смотрели вверх, словно перед нами был не громкоговоритель, а космический корабль. Возле столба абсолютная тишина. Все слушали. Кто-то из старших школьников восхищённо закричал: «Этого не может быть!»
В весенний день, ещё по-зимнему морозный, все хотели выговориться, поделиться своим восторгом и радостью. Отовсюду неслось: «Гагарин», «Гагарин».
Под скрип сосен-великанов мы засыпали и просыпались с этим словом.

– Ну ты даёшь, Андреевна. А я совсем не помню! – воскликнула Полина Поликарповна, наливая чай в чашку.

Вета слушала женщин с интересом и с восхищением смотрела на бабушку. Она хоть и косвенно, но свидетель тех грандиозных событий.

– Девчонки, я-то что помню, мне было тогда лет двенадцать, – продолжила Полина Поликарповна. – Зима. Я вышла поздно вечером, уже темно, увидела звезду очень близко-близко, казалось – достать рукой можно. Снег от её света отсвечивал голубым. Я протянула к ней руки и попросила поучаствовать в моей жизни и помочь в трудных жизненных ситуациях. Так что отмечена помощью этой звезды.
Все уставились на тётю Полю, словно увидели её впервые.

Чтобы снять возникшее напряжение, Вета проговорила:
– Прошлым летом я отдыхала в Калининграде и неожиданно для себя оказалась на дискотеке в замке! Это был самый настоящий замок с башнями, рвом вокруг и даже скелетом в одной из кабинок туалета (теперь я понимаю выражение «зайти не в ту дверь»). И, что самое удивительное, я там танцевала!
А до этого мы с подругой отдыхали на побережье и любовались невероятным закатом.
В отель я вернулась на белом мерседесе. Правда, водитель был не из моей сказки, а из обычного такси.
– А тебе принца подавай? – засмеялась бабушка, подливая всем чай в чашки.
– Нет, подожди, Андреевна! – удивленно воскликнула Полина Поликарповна. – Там настоящий скелет?
– Ну, настоящий или нет – мне н ведомо, но скелет. На то он и замок. В них всегда водятся привидения и скелеты в шкафу.

– А я вот видела настоящее привидение… – шёпотом начала Галина Ивановна.
Разговор повернул в сторону странных событий. И четвёрка ещё долго вспоминала житьё-бытьё.
– Ой, бабоньки, я старею, пока слушаю вас, – воскликнула Галина Ивановна.
И она затянула песню. У неё красивый голос, и она в гостях всегда первая начинала петь. Надежда Андреевна и Полина Поликарповна подхватили.
«Позарастали стёжки-дорожки».

Вета смотрела на пожилых женщин, и её сердце радостно трепетало, заряжалось оптимизмом и здоровым отношением к жизни. Она присоединилась к трио, запела песню «Виновата ли я».
От вечера с посиделками веяло теплом и уютом.

Поздно ночью гости расходились по домам.
– Спасибо за гостеприимство, – сказала Галина Ивановна. – Всё очень вкусно.
– На здоровье, – улыбнулась Надежда Андреевна.
Гости ушли, и она вздохнула с облегчением. Надежда Андреевна любила принимать гостей, но подготовка к приёму всегда утомительна.

Глава 4

Днём бабушка и Вета отправились на кладбище.
– Двадцатого июня твой отец и мой муж разбились на машине. Ты была ещё маленькой. Дождь тогда лил целый день. И какой-то бензовоз врезался в них.
Вета знала эту историю вдоль и поперёк, но бабушку не перебивала. А та словно с отчаяньем хотела вырвать из сердца занозу тех трагических событий, вновь и вновь переживала тот день.
На могилках росли цветы. Стройный кипарис, привезённый Викторией Владимировной, уже вырос. Надежда Андреевна смотрела мягким взглядом на памятники, на которых гравировкой выбиты портреты на граните. Виктория Владимировна заказывала памятники у себя в Нижнем Новгороде.
 
Погода установилась жаркая, летняя. Дождей нет.
Вета смотрела на чуть сутулую спину бабушки, на её руки в морщинках. Подумала: «Каждая морщинка – это история счастья и горечи». Она взяла руку бабушки в свою ладонь и тихим голосом спросила:
– Бабуль, а ты, как считаешь, жизнь не заканчивается здесь на кладбище?
– Нет, дочка, нет. Я верю, что она продолжается, а иначе всё бессмысленно. Только она совсем другая.

Бабушка и внучка долго сидели, прижавшись друг к другу, и вспоминали дедушку-сказочника, папулю-любимчика. Рассуждали о бесконечности жизни.

Вечером Надежда Андреевна включила телевизор.
– Фильмы всегда рядом со мной – и когда мне грустно, и когда радостно, –засмеялась Надежда Андреевна. – Вот так с ходу без размышлений и обдумывания я могу написать пять фильмов, которые люблю, смотрю и пересматриваю. Меня в них привлекает сочетание детектива и мелодрамы. Это фильмы про любовь и приключения.
Вета ничего не ответила и уже собиралась перейти в другую комнату, как бабушка вновь начала:
– Сегодня «Дельфин», продолжение… Ой, но ты посмотри, злодеи какие. Загнали дельфина в сети…
– Бабуль, там за окном что-то происходит, – проговорила, вставая, Вета.

Раздался стук в окно.
– Андреевна, Смирновы горят.
– Ах ты батюшки?! Ведь если огонь от Смирновых перекинется на другие дворы, полдеревни сгорит. Лизонька, хватай вёдра, бежим быстрее.
По улице бежали взбудораженные люди с вёдрами.
Дом Смирновых стоял недалеко от озерца.
От него до горящего дома выстроилась шеренга, по которой передавали ведра с водой. Другие мужики крепко сбитые и посильнее эти ведра вливали в зев огня. Молодёжь хватали пустые вёдра и бежали к озеру. От колонки с водой тоже бегали люди. Ужас! А если огонь перебросится на соседние дома? Вся деревня может выгореть.
– Пожарным-то позвонили? – спросила Надежда Андреевна соседку по шеренге.
– Позвонили, да что толку?! Пока они доедут… Елена-то, хозяйка, уехала к дочери в город. Ну, а Ванька, наверное, хлебнул лишнего, да с сигаретой и заснул. 
– А жарища-то какая, даже ночью.
– К пепелищу Елена приедет. Вот горе-то какое! – неслось по цепочке людей.
– А Анисья, мать Ванькина, она же лежачая. В доме сгорит, – кто-то закричал дрожащим голосом.
– Парень, внук Полины, сказал, чтоб облили его водой, и бросился в дом и вытащил Анисью. И вот чудо-то, она пошла.
– Никуда не пошла, вон сидит на скамейке за забором.

Словно огненный хищник, крадущийся в ночи, пожар объял деревянный дом своими жадными лапами. Дерево, когда-то живое, сопротивлялось огню и говорило словами, которых никто не слышит, – шептало о своих взлётах, о годах, проведённых в тишине и согласии. С каждым треском и шумом, с каждым искрящимся окончанием жизни история дома завершается, но её дух остаётся – в облаке дыма, покидающем пепелище, в воспоминаниях тех, кто любил этот дом. А в будущем, возможно, на его месте вырастет что-то новое, подобное фениксу, возрождающемуся из пепла.
 
Вета смотрела, как её невысокая худощавая бабуля лихо передаёт ведра. Её сердце сжалось от жалости. Именно здесь, на пожаре, она поняла, что не оставит бабушку одну, а переедет к ней жить. Она знала, что бабушка к ним в город не переедет, не оставит своё хозяйство: дом, кур, собаку, кошек.   

Девушка бегала от горящего дома с пустыми вёдрами к колонке, там их бросала и вновь бежала за вёдрами. И всё думала о своей бабушке-лисичке.

Вдруг Вета услышала весёлый голос:
– О, Ветка-кокетка тоже вёдра таскает.
Весёлость и игривость тут точно не к месту. Она оглянулась, присмотрелась. Митька… Точно, Митька.
Как долго она его не видела и глупо спросила:
– Привет! Ты как здесь оказался?
– Да вот приехал бабулю навестить. Сдала она сильно. Часто болеет. А ты здесь отдыхаешь?
Вета кивнула, и у неё закралось сомнение, что тётя Поля неспроста маме звонила…
Пожарные приехали, но там ничего уже было не спасти.

Вета скользнула глазом по Митьке сверху вниз, её уголки губ слегка поползли в стороны.
Он поймал её взгляд и смущённо сказал:
– Пожар… Надел что под руку попало.
Он был одет в зелёные шорты с белыми крупными сердцами.
– Да мне всё равно, как ты одет, – буркнула Вета, перекладывая ведро из одной руки в другую.
Он взял его в свои руки.
– Митя, да откуда на тебе такие страшные шорты? – воскликнула подошедшая вместе с Надеждой Андреевной тётя Поля.
– Не ругай парня. Он сегодня герой. Анисью спас, – потребовала Надежда Андреевна.
Вета удивлённо посмотрела на Митьку.
Он улыбаясь сказал:
– Моя одежда мокрая и обгоревшая. Сбегал домой, переоделся. Чем вам не нравятся мои «сердца»? Я в них окучиваю картошку и признаюсь ей в любви.
– Девушкам надо признаваться в любви, милый мой, – ласково заметила тётя Поля и посмотрела на Вету.
– Какие его годы, Успеет. Признается, – сказала Надежда Андреевна, отдавая своё ведро Митьке.
– Вы так слаженно работали, настоящие огнеборцы. Чудо какое-то, – вставила Вета.
– Нет, доча, никакого чуда. Годами выработанная необходимость. Старшие, как я, встают в цепочку на передачу вёдер, мужики и мальчишки постарше льют на огонь, младшие таскают пустые вёдра к колонке.

Утром Надежда Андреевна проспала. Встала, на цыпочках пробралась на кухню. Не разбудить бы Вету, ночь была тревожная. Напекла любимых внучкой оладушек и, пока они тёпленькие, пошла её будить. Веты нигде не было. Посмотрела во двор – машины нет. Что её подняло спозаранок? Куда уехала? Надежда Андреевна боялась неясности. У неё даже с дочерью договорённость. Каждое утро она посылает Виктории по телефону слово «привет», а та ей так же отвечает. Надежда Андреевна объясняла дочери, что для неё этого достаточно. Значит, все живы-здоровы, а будут выходные – поболтают побольше.
Воображение в тумане рисовало причудливые картинки, а иногда страшные формы.
Полина Поликарповна успокаивала её как могла.
– Ну, уехала в райцентр. Не хотела тебя будить.
– Понимаешь, Поля, неясность сосёт под ложечкой и нашёптывает разные ужасы. Записку-то могла она оставить.
– Тревога – это сорняк. Выброси его из головы. Вот ты волнуешься, накручиваешь себя, суетишься… Опять давление подскочит. А она, может, тебе поехала халат тёплый покупать. Давай чайку попьём с твоими оладушками.
За окном заурчала машина. Обе женщины бросились к окну.

Вета открыла багажник. Достала два больших пакета «Пятёрочки».   Захлопнула дверь. Поднялась на веранду.
– Я же тебе говорила, она ездила за продуктами, – засмеялась тетя Поля.
– Чаёвничаете? – засмеялась Вета.
Она подошла к бабушке. Нежно обняла, поцеловала в щёчку.
Налила себе чай, помакала оладушкой в варенье. Откусила.
– Бабуля, я не оставлю тебя здесь одну, – сказала Вета, отпив чай из своей любимой чашки. – Я переезжаю к тебе жить. Съездила в управление образования. Они берут меня на работу учителем русского языка и литературы. Только мне нужно съездить в круиз по Чёрному морю, у нас путёвки с подружкой куплены. Я уезжаю завтра рано утром. Но я вернусь.
– Вот это поворот! – взволнованно воскликнула тётя Поля. Она засобиралась домой. Ей надо было срочно сообщить внуку, что Вета уезжает завтра рано утром.
– Купила тебе продукты. На две недели хватит. Хлеб положи в морозилку, с ним ничего не случится.
– Смотри-ка, к нам Митька идет, – улыбнулась бабушка.

Глава 5

Сегодня только 27 градусов, «прохладно», вчера 34. Вета и Митька шли на речку купаться. Тропинка вела под гору. Они остановились, попили воды и поцеловались. Митька взял Вету за руку, и они побежали вниз. Митька рассказывал видеоролик про собак, которые в жару купались в речке, кто-то в бочке с водой, кто-то под открытым душем на даче, кто-то в ванной. Счастливые.

На пляже жизнь кипела и бурлила. Везде торчали головки плавающих детей, кое-где отдыхающих взрослых. Брызги. Хохот. В речке отражались облака.
Митька и Вета выбрали местечко в луговых травах рядом с деревенским пляжем.
Они лежали, держась за руки. Ладонь Митьки большая, уютная, а в ней мягкая, нежная девичья ручка. Беленький сарафанчик в мелких синих цветочках, как незабудки, лежал рядом с покрывалом на мужских брюках и футболке.

В один миг Вета оказалась в крепких объятиях, а подобных ощущений она давно не помнит. Митька целовал её, смотрел в глаза. А улыбка какая! Заботливая, добрая.
Вета испытывала волнение, сердце пульсировало в висках. Мысли смешались в хаосе и никак не хотели выстроиться в организованную очередь.
«Что рискованней: воспользоваться вторым шансом или потерять его», – неслось в голове Веты.
– Вот я Дмитрий Романович Крылов. Ты знаешь, как расшифровывается ДРК? – после некоторого молчания начал Митя.
– Дурак, – засмеялась Вета и смутилась. Ляпнула так ляпнула.
– Дурак я в одном, что как только хочу признаться одной Ветке в любви, так язык деревенеет, а слова исчезают.
Как она раньше не обращала внимания на его приятный голос? Она не могла понять, то ли у неё были шоры на глазах, то ли сейчас кто-то сверху пытается надеть ей розовые очки.
«А может, ты влюбилась?» – прошептал внутренний голос.
«Ещё чего! – с гордостью ответило женское Я. – Чтобы Я ощутила от прикосновения руки…»
– Митька, я тебя так люблю. И всегда любила, – выпалила девушка.
Он смутился. Что-то промямлил. И крепко стиснул Вету в объятиях.
– Ты, когда уезжаешь?
– Завтра утром.
– Почему? 
– У меня круиз по Чёрному морю в Турцию.
– Я буду тебя ждать.
– Я приеду. А ДРК расшифровывается «дерзай, радуй, козыряй».
Они надолго погрузились в летний поцелуй.

Глава 6

Вета гнала машину. Искры летели из-под колёс. Обычно ехать в Нижний Новгород шесть часов. Она мчалась и нигде не останавливалась.
Виктория Владимировна проводила совещание. Телефон всё время вибрировал. Она видела, что звонила мама. Что у них там случилось? Наконец совещание закончилось.
– Мама, что у вас?
– Доченька, отговори Вету оставаться здесь у меня в деревне. Она ещё молодая, ей хочется погулять, а здесь где?
– Мама, я ничего не понимаю. Давай поговорим вечером. Мне некогда.
– У тебя нет времени даже на родную дочь. Вета решила остаться со мной. Вот о чём я говорю, – раздражённо ответила Надежда Андреевна и отключила телефон.
Виктория Владимировна открыла дверь квартиры, потянула носом. Пахло горелым.
– Вета, что там у тебя горит? Здравствуй, милая.
– Привет. Уже сгорело. Яичницу с жареной колбаской хотела сделать, вот колбаска сгорела. Пью чай и убегаю к Ленке. Я там у неё останусь ночевать. Девичник у нас будет.
Виктория Владимировна прошла на кухню, села за стол. Пристально посмотрела на Вету и тихо сказала, вздохнув:
– Приезжал твой бывший. Просил поговорить с тобой.
– Мама, меня для него нет. Я «похоронила» своего бывшего. Всё. Забудем об этом.
– Бабушка звонила, сообщила, что ты у неё решила остаться жить. Что это ты удумала? То тебя в деревню не пошлешь, то оттуда ты не уедешь. Может, там кого нашла?
– Мама-а-а!
– Ладно, ладно. Но я тебя не понимаю. Какая тебя муха укусила? Там же скукотища. И зимой ты никогда не жила.
– Мама, это вопрос решённый. Закроем тему. Я тороплюсь к Ленке.
Виктория Владимировна вздохнула.

Вета подумала: «День какой-то напряжённый».
По дороге к подруге она заскочила в магазин, купила маленьких пирожных – гормонов радости, бутылочку французского, любимое Ленкино вино. Ей не терпелось обсудить с подругой её отношения с Митькой, что они к осени, наверное, поженятся.
Лена открыла дверь. Визга от встречи не было. В воздухе витало напряжение.
– Привет! Это я! Смотри, что у меня есть. Лен, ты чего такая кислая. А? Случилось что?
Лена жила в большой однокомнатной квартире. Любимое место – на кухне. Сегодня Лена, видимо, не в настроении. А обычно она веселая хохотушка. Высокая, стройная, с короткой стрижкой чёрных волос. Они с Ветой были две противоположности: одна блондинка, другая брюнетка.
– Деревня на тебя действует положительно, уже загорела, – сказала Лена, открывая бутылку.
Вета смотрела на подругу, такую лохматую, веселую, безбашенную. То, чего так не хватало Вете. Смотрела и не узнавала, а Лена продолжала:
– Знаешь, ради близких мы должны отложить и приключения, и мечты. Они нуждаются в нашей заботе и нежности.
Это совсем другие слова, чем те, которые она говорила, когда Вета уезжала в деревню.
Тогда Ленка совсем пела по-другому: «Расслабься – и идём на вечеринку. Бабушка – это бабушка, а не твоя мама. Родители только травмируют».
– Ну, рассказывай, как съездила на вечеринку? – спросила Вета, раскладывая пирожные по тарелочкам. Она пропустила мимо ушей, что сказала подруга.
– Жаль, тебя с нами не было. Я познакомилась с Толиком. Клевый парень: такой внимательный, нежный, – как-то беспокойно заговорила Лена. – Я хочу тебя попросить – отдай путёвку в круиз. Мне так надо поехать с Толиком. А тебе всё равно надо ухаживать за больной.
Рука Веты застыла с поднятым бокалом:
–  Ты что, серьёзно? Подожди! Я что-то не понимаю. А как же наши планы, мечты?   
– У меня, может, только-только жизнь налаживается, – умоляюще говорила Ленка, скрестив руки на груди.
Вета ухмыльнулась:
– Но ведь тебе нравилось быть любовницей. Ты же всем это доказывала, даже моей маме, что ты любовница! И тебе это нравится!  – выкрикнула Вета, не сдерживая эмоций. – Никаких конфликтов, выяснений отношений, выноса мозга. Только потрясающий секс, увлекательное общение, забота и ласка. Гордилась, что ты – женщина-праздник. Тебя водили по ресторанам, брали с собой в путешествия, дарили цветы и подарки. Для него ты была маленькой девочкой, он был старше на десять лет. О его жене ты ничего не знала и не хотела знать, что тебе классно. Что же ты в этого козла вцепилась?
– Он не козёл, а очень даже хороший. Веточка, но я же очень тебя прошу. Годы любовницы очень короткие, а я детей хочу. Ты же моя подруга, ты же должна меня понимать, – Лена взяла подругу за руку. Эта рука показалась Вете холодной, как зимний воздух, и она отдёрнула свою.
– Иди ты! Я не понимаю! Какого чёрта! Почему я должна тебе отдавать путёвку? У меня встречное предложение. Лена, отдай ты мне свою путёвку.
Лена оторопело смотрела на Вету. Да как та посмела ей такое предложить: идея её, кто бегал и оформлял – она.
– Понимаешь, мы уже переписали путёвку на его имя. А тебе деньги вернем. – со злостью проговорила Лена. – Я хотела по-хорошему, а ты упрямишься.
Она встала. Вышла в другую комнату. Вернулась с деньгами.
– Вот бери. Билет на самолет в Сочи мы уже сдали.
Вета этого не ожидала. И от кого? От лучшей подруги. За что ей такое? Когда рвутся связи, тяжело и больно. Мама никогда не любила Лену. Считала её высокомерной и себе на уме.
– Пойми, сейчас решается моя судьба, а тебе надо ухаживать за больной бабушкой.
– Лена, ты меня предала. Спасибо тебе за заботу о моей бабушке. Но, я считаю, ты меня предала. Я желаю тебе удачи в круизе. Обычно нам было весело, пока всё не кончилось…
– Я могла тебя поставить в известность и по телефону, но решила сама тебе сказать. Чего ты обижаешься? Могла ради счастья подруги уступить ей. Какое это предательство? Мы съездим и, может, тебя на свадьбу пригласим.
– Мне твоё приглашение не нужно. Так с людьми не поступают. Ты предатель.
– Ну, знаешь, есть ситуации, когда каждый сам за себя.
– Я тебя понимаю. Но подруги у меня больше нет.
Они разошлись в разные стороны, оставив недосказанные слова.

Вета взяла свою сумочку и медленно пошла к входной двери. Она не слышала слов Лены.
Долго молча застёгивала мягкий ремешок на босоножках. Руки слегка дрожали. Сама повернула ключ в двери. Вышла на площадку. Прижалась спиной к стене. Постояла минут пять и стала спускаться по лестнице. Сглотнула слюну. В горле был привкус горечи.
Часов в двадцать Виктория Владимировна услышала шорох за дверью. «Кто это? – подумала она. – Ветка уехала с ночёвкой».
Дверь открылась. Вошла Вета. Она была спокойная, молчаливая. Два часа просидела она на скамейке в парке. Эмоции улеглись.

– Вета, что случилось? – спросила мать, видя неладное.
– Мама, не сейчас.
Приготовила постель. Легла. И дала волю слезам, которые лились по щекам по мере расслабления стальной пружины, сжимающей всё внутри. Со слезами ушли обиды. Долго лежала с открытыми глазами, ни о чём не думая. 
Утром Вета рассказала Виктории Владимировне весь разговор с Леной.
– Не переживай, – задумчиво сказала мать, наливая в чашки ароматный кофе. – Да она мне и не нравилась никогда… Эта история не стоит твоих слёз. Деньги вернула?
Вета кивнула.
– И «похорони» её, как «похоронила» своего бывшего.
«Может, и правда ей сейчас лучше уехать от всех подальше, – пронеслось в мыслях у Виктории Владимировны. – Нет! Нельзя! Что она будет делать там зимой? Летом хоть речка, лес…»
– Пойду собираться в дорогу к бабушке, – проговорила Вета, моя чашку после кофе. – Надо ещё съездить на работу за документами.
– Дочка, подумай хорошенько.
– Бабушку одну я не оставлю, ты знаешь, что такое пожар в деревне?
– Пожар везде стихийное бедствие.
– Мама, я хочу тебе сказать, что мы с Митькой, наверное, поженимся.
Мать пристально посмотрела на дочь.
– Я что-то не поняла: «наверное» или поженитесь?
Вета подошла к матери, нежно обняла её сзади, поцеловала в макушку.
– Заявление в загс мы не подавали, но всё идет к этому.
У Виктории Владимировны на глаза навернулись слёзы:
– А ты хорошо подумала? Он военный. У тебя полжизни пройдёт в скитаниях по гарнизонам.

Глава 7

Вета возвращалась в Горный Шумерец к бабушке. Впереди неё, кажется, невидимое и неслышимое, шло хорошее, спокойное настроение. Она улыбалась.
– Елизавета, что случилось? Почему ты не уехала в круиз? – удивлённо воскликнула Надежда Андреевна, увидев внучку. 
Вета подняла указательный палец вверх. Показала на небо и пропела:
– Он там лучше знает, что нам делать и как нам жить.
– Да, я рада, что мы снова вместе.
Вета поделилась событиями, произошедшими с подругой. У Надежды Андреевны сжалось сердце, она жалела внучку. Слов для утешения не находилось. И она сказала:
– Плюнь на неё. И не верь ей больше никогда.

Вечером Вета рассказывала Митьке историю, что подруга переписала её путёвку на нового бойфренда.
– А давай мы с тобой махнём «за туманом, за мечтами и за запахом тайги», как поётся в песенке Юрия Кукина, – восторженно предложил Митька.
– Давай. Дней на семь на Байкал.
– Откладывать не будем. Пока работает интернет у нас в деревне, мы весь тур сами организуем, – убеждённо сказал Митька.
Сначала они изучили, как добраться до Байкала, потом как заказать гостиницу.
– Представляю до тумана нам пять часов ночного лёта до Иркутска. – засмеялась Вета, – а до запаха тайги ещё час.
– Покупаем билет на самолёт до Иркутска. Там садимся на такси до Листвянки. В ней заказываем гостиницу на три ночи. И оттуда ездим по экскурсиям. Затем мы возвращаемся в Иркутск, – Митька рисовал на бумаге весь маршрут. – В Иркутске мы садимся на экскурсионный поезд «Байкальский экспресс» по Кругобайкальской железной дороге. Он снова нас привезёт в Иркутск. Там на самолёт и домой.
– И всё это за семь дней? – озабоченно спросила Вета.
– Не считая времени на перелёт. Да и нам надо выкупить всё купе на экскурсионный поезд. Придётся наших бабушек привлекать, по их документам билеты покупать. В общем, они будут с нами виртуально ехать. Сбегай за паспортом Надежды Андреевны.
Вета прибежала к бабушке и возбуждённо прокричала:
– Бабуль, мы с Митькой решили съездить на Байкал!
– Отличная идея! Всю жизнь мечтала там побывать, но не получилось.
– Бабуль, в экскурсионном поезде по Кругобайкальской дороге мы решили взять отдельное купе только на двоих, нам надо, чтобы вы с тётей Полей дали паспорта, и мы оформили билеты на вас. Вы будете виртуально ехать с нами.
– О, хоть мысленно мы побываем в этом путешествии. Бери, дочка, конечно, мой паспорт. По интернету все билеты заказываете?
– Да. Спасибо, бабулечка.

Вета схватив паспорт, помчалась к Митьке. 
За полтора часа они купили все билеты и заказали гостиницу. Всё складывалось как по маслу, для них буквально открылась зелёная улица.
Поздно вечером они пригласили Надежду Андреевну к тёте Поле попить чайку. Надежда Андреевна подумала: «Какой чай так поздно?» Но пришла.
Митька торжественно начал:
– Милые бабули, благословите нас, мы решили пожениться.
Полина Поликарповна заплакала, выбежала в соседнюю комнату. Все стояли в растерянности. Она вернулась с книгой, на которой была изображена Богородица, и сказала:
– Дети, благословляю вас.
Надежда Андреевна со слезами радости на глазах, прижав руки к сердцу, промолвила:
– Благословляю вас.

Утром Вета и Митька, не говоря своим бабулям ничего, укатили в райцентр. Они подали заявление в загс. Забежали в магазин. Купили продукты.
– Берём полусладкое шампанское, – проговорил Митька, кладя бутылку в корзину.
– Мой бабуле шампанское нельзя, а вот коньяк она выпьет. От него у неё ничего не болит, – объяснила Вета.
– Шампанское – традиция. Нальём в бокалы, и она пригубит.
Разгрузив продукты в доме у Веты, все четверо: две бабули и молодые – начали готовить вечеринку по поводу помолвки.
Митька, смеясь, рассказывал:
– Там, где туман и запах тайги, у нас билеты на поезд в 36-й вагон. Вам приходилось ездить в таком поезде, где 36 вагонов?
Обе бабули вскинули глаза на Митьку. Полина Поликарповна ответила, нарезая огурцы:
– Этого я представить не могу. Моя тонкая фантазия где-то заблудилась, я уж не говорю об остром воображении, оно точно спряталось. 
– Ой, а помните у Задорнова про девятый вагон? – добавила Надежда Андреевна.
Митька быстро пошуровал в ноутбуке и нашёл эту юмореску. Послушали. Улыбнулись. 
Пока тягуче размышляли о вагоне, Митьке на телефон пришло сообщение:
«Уважаемый пассажир!
По техническим причинам в поезде № …
Вам заменён вагон № 36 на № 37.
Приносим извинения за доставленные неудобства».
Все расхохотались.

Поздно вечером, когда гости разошлись. Надежда Андреевна наставляла Вету:
– Веточка, постарайся понять, что иногда без слов можно сказать намного больше. Объятия могут заменить самые высокие слова о любви. Пойми, любовь – это поступки. Маленькие такие, каждодневные и на первый взгляд незначительные. А любовь – это отдавать.

Глава 8

При слове «Байкал» люди чувствуют дыхание вечности, потому что там встретились прошлое, настоящее и будущее.
Не потому ли они замирают, глядя на священное озеро, что ощущают силу и мощь Северного Ледовитого океана? Путь байкальской воды стремится по Ангаре, а затем Енисею в Северный океан. А легенды гласят: что потерялось в Северном Ледовитом океане, то найдётся на Байкале. 

Зелёный самолет взял курс на Иркутск.
– У нас очень удобные места, седьмой ряд. Постарайся уснуть, – Митька нежно держал ладонь Веты в своей, чуть поглаживая её мягкую кожу. – Пять часов ночного лёта пролетят как одно мгновение.
Вете не спалось. Она вся была в ожидании встречи с озером. Их покормили аэрофлотским ужином, достаточно съедобным. После него Вета немножечко подремала.
В аэропорту Митя пошел искать такси до Листвянки.
Листвянка – туристический посёлок городского типа, там они увидят чудо природы.
Дорога до Листвянки займёт час.
Молодых вез седой как лунь таксист и всё время рассказывал чудесные легенды о Байкале.
– Мы подъехали к точке отсчёта, – говорит водитель, – выходим из машины и смотрим вдаль. Посреди реки виднеется верхушка скалы, называется Шаман-камень. Это и есть точка отсчёта. Направо смотреть – реку Ангару увидишь. Налево голову повернёшь – Байкал увидишь. Легенда гласит: когда побежала Ангара к Енисею, Байкал обрушил скалу на её пути, но удержать не смог строптивую дочь. Только одна река вытекает из Байкала, это Ангара.
Добрый спонтанный экскурсовод везёт ребят вдоль всей Листвянки и показывает её достопримечательности: Байкальский музей, колесо обозрения, смотровую площадку, туристические агентства. И только после этого возвращается к отелю «Даурия». Отель находится не на первой линии, но в шаговой доступности от набережной Байкала.

Льёт дождь. Митя и Вета крепко спят с дороги. Но этот длинный день не кончается. Уже светит ярко вечернее солнце. Ребята идут на набережную.
– Вот и сбылась наша мечта, а моя давняя. Мы добрались до Байкала. Посмотри, какой чудный закат, как играют краски на небе. Солнце, словно художник, разлило краски по бескрайним водам, – восторженно говорит Митя, обнимая Вету. – Я читал про поэтическое описание заката на Байкале, когда вечер нежно встречал ночь огненными оттенками. В этот миг он – древнее и мудрое озеро, – кажется, замирает в ожидании, словно старый философ, погружённый в раздумья о вечности. Но реальность превзошла мои ожидания.
Ребята фотографируют закат. Отсылают фото бабушкам, родителям и знакомым. Поднимаются на смотровую площадку седьмого этажа отеля «Маяк», дышат насыщенным байкальским воздухом.
– Знакомство с Байкалом начнем завтра с Байкальского музея, – предложил Митя.
Экскурсовод вёл группу по большому аквариуму и рассказывал, что в отсеках плавают самые разные байкальские рыбы. Они получают чистую байкальскую воду.
Группа приближается к нерпе. Ей всего четыре месяца. Зовут её совсем немудрёно, а попросту Батон. Она перед слушателями выступает, брюшко так и сяк поворачивает. Уплывает. Экскурсовод зовет её, и она опять приплывает.
Митя задумчиво произнёс:
– Я не знал, что у Байкала есть аналог. Меня поразила эта информация.
Африканское озеро Танганьика, и у него много общего с Байкалом. Они похожи очертаниями, и из них вытекает по одной реке.
– Да. Это удивительно. Дай Бог, чтоб мечта сотрудников музея построить аквариум прямо в озере Байкал с прозрачным дном сбылась.

Обедали в маленьком уютном кафе. Меню нормальное, взяли позы. И только сейчас поняли, как оба проголодались.
Официантка объяснила:
– Позы надо есть руками – надкусив у донышка. Выпивайте образовавшийся при приготовлении бульон.
Позы имели форму чашечки, наверху с отверстием. Диаметр 5–8 см.
Они оказались очень вкусные.
Вета по интернету нашла рецепт. Начинка (фарш) – рубленое мясо и лук. Готовят на пару в специализированной пароварке, которая называется «позница».
Из напитков пили вкуснейший сбитень из местного мёда и облепихи.

После обеда Митя и Вета спешили на экскурсию по озеру Байкал на катере. Прохладно, но без дождя. Надели спасательные жилеты и помчались. На небе ещё были тучки, но день обещал быть хорошим.
Объезжая вблизи Шаман-камня, они познакомились с местными легендами. Раньше преступников высаживали на верхушке камня, и, если он выживал под ветром, волнами и холодом, его прегрешения прощались.

Экипаж преподнёс неожиданный сюрприз – угостил всех настоящей байкальской водой. Один из матросов опустил в воду ведро на верёвке, достал немного воды, и все с удовольствием попробовали её, зачёрпывая пластиковыми стаканчиками. Вода оказалась действительно необыкновенно вкусной!
Экскурсия с выходом на берег. Здесь Вета и Митя знакомились с Кругобайкальской железной дорогой, с её тоннелями. Они высадились возле тоннеля, который построен в 1903–1904 году. Шли по тоннелю. Идти легко, так как шпалы расположены близко. В тоннеле темно, но у всех есть мобильники, и включили фонарики. 
Вечером вернулись в посёлок Листвянка. Вета звонила бабушке: «Восторг-восторг-восторг и ещё раз восторг!» С восхищением рассказывала, что день прекрасный. И они переполнены яркими эмоциями.

В пять часов прозвенел будильник, Митька вскочил сразу, а Вета еще нежилась некоторое время в постели.
– Вставай, вставай, мой лисёнок.
– А почему лисёнок? – спросила, зевая и потягиваясь Вета.
– Бабушку ты зовёшь лисичкой, значит, ты лисёнок.
Они поцеловались. Митя сказал:
– Как бы нам на экскурсию на Ольхон не опоздать.
Они ехали на экскурсионном автомобиле на шесть человек на мистический остров Ольхон. Ехать четыре – четыре с половиной часа. Эта часть озера Байкал расположена в Бурятии.
Вета тихонечко дремала на плече Мити.
– Подъезжаем, – сообщил водитель. – Я куплю вам билеты на паром.
Вышли из машины. Радостно потягивались. Вдруг Вета закричала:
– Наши побежали, и нам надо!
Водитель издалека помахал рукой.
Бежали по дороге вдоль высокого забора, отделяющего машины от людей. Машин, ждущих переправы, очень много. Дорога упёрлась в площадь. А на другой её стороне на переправе паром. Он должен отплывать. Вета и Митя как могли бежали в последних рядах. Вбежали на паром, выдох – и за ними поднялся трап. Спасибо мужикам, подождали бегущих, орущих, руками машущих.
Все были в таком приподнятом настроении и такие счастливые, ведь все успели, что даже не заметили, как бодро и быстро проскакали площадь, без одышки и других премудростей, хотя в группе был пожилой человек.
Паром «Ольхонские ворота» идёт к острову. Самая глубокая точка озера Байкал находится возле острова Ольхон. Он – сердце Байкала. Это не просто остров, а сакральный центр озера.

С парома группа пересаживается на уазик. Все организованные туристы ездят на уазиках.
По степным дорогам и холмам, по кочкам и ухабам мчит их лихой конь по имени «уазик».
Путь в посёлок Хужир, туристический центр на Ольхоне. Там находится скала Шаманка, одна из девяти святынь Азии. Это место считается святым, энергетически мощным. На протяжении столетий о нём слагали легенды, и его почитают как последователи шаманизма, так и сторонники буддизма.
Возле скалы Шаманки стоят ритуальные столбы – сэргэ. Их 13, посвящены они божествам. Вся группа привязывает к столбу ленточки и просит исполнить желание.
Уазик везёт туристов на низкий берег Байкала. Водитель говорит:
– Наслаждайтесь красотами Ольхона, а я приготовлю для вас настоящую байкальскую уху и согревающий чай из местных трав!

Вета и Митя побродили босыми ногами по водам, омывающим священный остров. Поискали «магический кристалл». Говорят, что на дне озера утерян некий «магический кристалл», и он является хранилищем чистого знания.
А тут на берегу и уха байкальская готова. Насытившись ухой, туристы отправились дальше.

По дороге их встретило чудо. Единственная на весь остров, в степном месте, продуваемая всеми ветрами, широко раскинув ветви, стоит берёза. Ствол чистой белизны. Говорят, это переродившаяся душа шаманки. Если обнять берёзу, вы почувствуете тёплые вибрации.
Митя предложил:
– Давай вместе обнимем берёзу и попросим, чтобы мы прожили длинную совместную жизнь и вырастили детей.
Вечером Вета разговаривала с бабушкой по телефону:
– Бабуль, ты меня спрашивала, стоит ли лететь пять часов на самолёте, ехать пять часов на машине, переправляться на пароме, трястись в уазике, чтобы попасть на остров Ольхон? Я тебе скажу: стоило. На Ольхоне другой воздух и другое мироощущение. Это природное место силы. Мы переполнены впечатлениями и новыми знаниями об этом удивительном месте. Это незабываемое путешествие! Я ещё не уехала, а уже хочу вернуться.

Путешествие в Листвянке подходило к концу. Вете и Мите оставалось проехать на «Байкальском экспрессе» по Кругобайкальской железной дороге (КБЖД). Их вагон № 37 располагался сразу за № 11. На станции Слюдянка их отсоединили от основного поезда, и они превратились в «Байкальский экспресс». Дальше вагоны с туристами медленно потащил паровоз. Сразу за паровозом вагон №35, затем вагон 37 с Ветой и Митей, далее вагон-ресторан.
При посадке в вагоны с туристами была такая же сутолока, как в фильме «Пуаро. Убийство в «Восточном экспрессе». Детектив Агаты Кристи. В фильме шёл снегопад. Образовался снежный занос. У них – ливень. Славно, что обошлось без убийства.
Но без приключений не обошлось. На одной остановке ребята с группой туристов так увлеклись тоннелями, что пропустили гудки паровоза. Потом, как всегда, бежали, руками махали. Люди в экспрессе собрались интересные из разных городов России.
Несколько слов о КБЖД. Это был царский проект века 1899–1905 годов.
В настоящий момент под КБЖД подразумевается тупиковый участок от города Слюдянка до посёлка Порт Байкал (89 км). Это памятник инженерного строительства. Туристы пересекли множество тоннелей, мостов, галерей, познакомились с подпорными стенками. Итальянская стенка – одно из самых живописных мест на КБЖД. Своё название она получила благодаря тому, что её арки напоминают архитектуру Италии. И это неудивительно, ведь проект стенки разработал итальянский архитектор.
По пути следования экспресса много туристических баз. Местами виднеются палатки диких туристов. 
В посёлке Порт Байкал Вета сидела на камне на берегу озера. Митя её фотографировал.
– Мне чуть-чуть грустно уезжать. Хочется побыть подольше здесь.
– Это хорошо, что грустно. Значит, захочется приехать ещё раз, – улыбается Митя. – Кругобайкальская железная дорога по праву считается одной из самых красивых железных дорог мира! Давай поклянёмся, что мы сюда ещё приедем.
– Лучше не будем давать клятву, а будем мечтать сюда вернуться вновь.
Они ехали в отдельном купе и лежали на одной полке, прижавшись друг к другу.
– Ты представляешь, в самом сердце Сибири, где встречаются небо и земля, раскинулось озеро-чудо, озеро-сокровищница, –  тихо говорил Митя. – Словно драгоценный камень в оправе гор, оно переливается в лучах солнца, отражая в своих водах вековые ели и снежные вершины. Ты помнишь, ели стояли, когда мы ехали на Ольхон.
– Мне кажется, это не просто озеро, это целый мир, полный загадок и тайн. Его глубины хранят историю тысячелетий, а воды – тайны древних цивилизаций. А вода какая чистая и вкусная. Оно как живое, дышит, живёт своей жизнью, то спокойное и безмятежное, то бурное и неукротимое.
– Оно как книга, которую можно читать бесконечно. В его водах отражается не только небо, но и прошлое, настоящее и будущее. Оно учит нас быть терпеливыми, как волны, бьющиеся о берег, и мудрыми, как скалы, стоящие нерушимо. А помнишь закат в Листвянке?
– У меня возникло ощущение, – задумчиво сказала Вета, – оно напоминает нам о том, что мы – лишь песчинки в бесконечной вселенной, но в то же время – часть чего-то великого и непостижимого.

Так и заснули они в эту ночь, обнявшись. Только где-то в середине ночи Митя укрыл свою любимую одеялом, а сам лёг на соседнее место.
В Москве в аэропорту Вета и Митя сидели в кафе, завтракали и прощались. Он должен поехать на место службы. Вета – на Курский вокзал и на электричке в Нижний Новгород.
– Я должен уехать, и меня переполняют смешанные чувства. С одной стороны, я понимаю, что это мой долг и я должен быть там, где требуется моя служба. Но, с другой стороны, мне будет так не хватать тебя.
Он сжимал ладони Веты в своих руках.
– И мне будет не хватать тебя. Я буду скучать по нашим прогулкам, по нашим вечерам дома и по нашим разговорам обо всём на свете. Но я знаю, что это временно.
–  Я хочу, чтобы ты знала, я буду писать тебе каждый день и постараюсь звонить, когда будет возможность. Ты – самое дорогое, что у меня есть, и я буду ждать каждой возможности, чтобы увидеть тебя снова. Я люблю тебя больше всего на свете, и ничто не изменит этого.
– Пожалуйста, береги себя и знай, что я всегда с тобой, даже на расстоянии. Эти минуты в разлуке пройдут, и ты станешь моим первым и последним вариантом в каждой мысли.
Митя проводил её до такси.

Вета открыла дверь квартиры. Разделась. Прошла в ванную. Включила душ. Помылась. На столе её ждала записка. Мама уехала к бабушке. Вета поела. Позвонила в Горный Шумерец. Связь, как всегда, не работала. Улыбнулась: а с Байкала она всегда дозванивалась. Написала СМС на всякий случай. Легла спать. Завтра утром она тоже поедет к бабушке.

Вечером в доме на холме шумно.
Опять пекли пироги – эти сладкие кусочки счастья, а потом ели их. Слушали Вету и её рассказы о Байкале.
– А вот я не поняла, – заговорила Галина Ивановна, – позы, которые вы ели, что это такое?
– Это бурятские пельмени. У нас маленькие пельмешки, и тесто закрыто по кругу, а них большие, в виде чаши и наверху немножко приоткрыты.
– Ну а с 37-м вагоном разобрались? – спросила Полина Поликарповна, рассматривая фото с паровозом.
– Разобрались. Наши вагоны прицеплялись к основному составу, а потом их отцепляли и присоединяли к паровозу. Их так назвали, чтобы не спутать, как у Задорнова, с девятым вагоном.
– А я помню паровозы. Даже ездила в Москву на поезде, вагоны которого цеплялись к паровозу, – сказала Галина Ивановна, вздохнув. – Какие мы древние.
– Вы ещё ого-го, совсем даже не старые, – встряла Виктория Владимировна.
Все рассматривали фотографии. Вздыхали. Ахали и охали.   
– Озеро-легенда, озеро-мечта, Байкал – это символ силы и красоты природы, – проговорила мечтательно Виктория Владимировна. – Очень хочу там побывать. Вы с Митькой молодцы, что придумали такой отдых.
 
Глава 9

Дни текли своим чередом. А в этом году у Надежды Андреевны юбилей. Ожидалось много гостей на день рождения. Две сестры с детьми и внуками. Добрые соседи. Дом на холме принимал гостей.
В беседке в саду сидели три сестры и вспоминали прошлую жизнь.
Пережили горбачёвскую перестройку.  Наступили 90-е годы. Каждый бился-колотился как мог. Одно утешение, что не было войны. Каждому в это смутное время своё, кто-то в одночасье стал голубых кровей, кто-то опустился вниз. Кто-то бросился искать счастья в духовных сферах, кто-то в денежных. Денежные выиграли забег. Размножились бомжи.
Как бы сказала одна сестра, так легли звёзды.
Большинство людей не понимали, что происходит и за что надо хвататься.
Только в школе всё текло своим чередом.

Надежда Андреевна носом чуяла дыхание времени.
Хотела идти учиться на экономический факультет, но муж Владимир Петрович сказал: у тебя уже столько дипломов – и с ними проживём. Надежда чувствовала ситуацию, а её муж нет. Кто-то на небесах закрыл ей путь в экономику, а открыл в эзотерике. И тогда она ударилась в эту экзотическую сферу. В это время на просвещённую публику хлынула волна литературы, о которой даже мечтать не могли. Но эзотериком Надежда тоже не стала. Она создала астрологическую школу, ей писали со всех концов страны. Самое интересное, что компьютеры в это время были мало у кого, об интернете речь молчит. Так вот, Надежда рассылала объявления во все областные газеты об обучении в астрологической школе. И их публиковали, ещё без денег. Но тем не менее её школа не выдержала конкуренции с астрологическими школами, появившимися в Москве.

После всех этих мытарств она с головой ушла работать в школу, позабыв о своих метаниях. Надежде повезло. Когда всей стране не платили зарплаты, работники образования получали деньги регулярно в установленные числа. Надежда ещё и поддерживала тех, кто не получал зарплаты. У неё даже была тетрадь, где она записывала, кому сколько дала денег. Конечно, это без процентов. Какие уж тут проценты – выжить бы как-нибудь.
– Ой, барышни, вы что-то уединились. Ваши воспоминания должны слышать ваши дети и внуки, – засмеялась Виктория Владимировна. – Сядем все за стол – там и рассказывайте о вас и вашем времени. Всё накрыто, подтягивайтесь к столу.
Три сестры: Вера, Надежда, Любовь, – уже немолодые, поспешили на веранду.
Поднимали бокалы за здоровье юбилярши. Вспоминали.

Любовь, как всегда, говорила про своё хобби.    
– Сейчас пою в народном хоре «Заречье», но в молодости у меня были другие пристрастия.
А в молодые годы я увлекалась музыкой, как и многие мои сверстники.
У нас был создан ансамбль «Вдохновение», и ездили мы по колхозам и совхозам, как нам тогда казалось, со своей гениальной программой.
Наш музыкальный руководитель всегда нам говорил: «Учитесь импровизировать». У нас неплохо выходило попурри, но нам настойчиво рекомендовали слушать джаз, который является импровизационным жанром. Это ритмическая энергия, за которой и уследить-то непосильная задача. Но мы старались. Одними из самых популярных брендов были знаменитые оркестры под управлением Гленна Миллера, Дюка Эллингтона. Вот кто из молодых скажет, что знает их?  А тогда они гремели.
Под впечатлением исполнения великих джазовых музыкантов мы делали попытки импровизировать, и, нам казалось, весьма успешно, спасибо джазу.
Когда было желание отдохнуть и расслабиться, мы слушали блюзовые произведения. Если джаз – ритм, то блюз – смысл.
В блюзе намёки и недоговорённость, чувствуется печаль. Под эту блюзовую меланхолию был полный релакс. Здорово! То время вспоминаю с благодарностью...

Вера рассказывала о Надежде Андреевне.
– Когда-то давно Надежда написала миниатюрку о нашей семье. Я сейчас вам её зачитаю.
На какой-то семейный юбилей сестра написала шуточный портрет нашей астрологической семьи.
«Жила-была мама. Она была Лев.
– Я сказала, так и будет!
А рядом жили: папа-Овен, огненная стихия, как и мама. Огонь на огонь будет огонь. Слава звёздам, папа был спокойный огонь.
Детки вокруг бегали: телец Люба, львёнок Вера и стрелец Надежда.
Маленький стрелец (огонь), учась в седьмом классе, учила маму-льва (огонь), как надо с деньгами обращаться. Мама, подняв львиную голову отвечала: «Ты ещё меня поучи…»
Львёнок (это Верочка) скакал на свободе и считал, что мир существует только для него.
Телец, самый спокойный и уравновешенный, на всё внимательно поглядывал и впитывал в себя всю мудрость. Вырастет телец, впитавший мощные энергии, – тогда красную тряпку ему не показывайте. Разбушуется и разнесёт всё в пух и прах.
Папа на эту кутерьму смотрел снисходительно. А иногда, когда хлебнёт хмельного, он громко кричит: «Тихое море! Я великий человек мира, а вы нет». И тогда львы, стрелец и телец уши поджимали и умолкали».
– Вера, дорогая, я даже не помню это.
– А я помню. Вот листочек сохранила. Давайте поднимем бокалы за нашу творческую юбиляршу.

Потом пели песни старые и современные. Одни приглашали заглянуть в светлое и мирное будущее, где звёзды напоминают о мечтах и надеждах. Песни о любви, которые переживают любые преграды, как птица, стремящаяся к свободе, несмотря на ограничения. Песни о красоте мира, где жизнь течёт как река, постоянно меняя свой путь.

Другие энергичные, заставляющие чувствовать себя живыми и полными страсти в мире ночных огней. Песни об уязвимости и нежности чувств в контексте утраты и любви.
День рождения Надежды Андреевны плавно перерос в свадьбу. Третьего августа Вета и Митя расписывались в местном загсе. Он приехал с тремя друзьями. Полина Поликарповна никому ничего не говорила. Всё готовили втайне. Точнее, готовила районная служба торжеств. В саду возле реки были накрыты столы. Развешены воздушные шарики различной расцветки. Вечером салют. Виктория Владимировна всплакнула, как-никак дочь отправляет в большую жизнь.

А в целом обошлось всеобщим весельем. Отгремели праздники, Митя с друзьями уехал на службу. Разъехались гости. Вета и Надежда Андреевна остались одни.
Бабушка неоднократно говорила Вете:
– Негоже это, дочка, оставлять мужа одного. Если он и не захочет, так женщины сами могут вешаться на шею. А потом ещё и обвинить во всех грехах. Давай я на зиму уеду к маме. А ты поезжай к мужу.
– Бабуль, у тебя будет правнук или правнучка, – в очередной раз ответила Вета.
– Счастье-то какое! У меня слёзы текут от радости, – вытирая платочком глаза, говорила Надежда Андреевна. – Только, Веточка, Лизонька моя, я тебе советую: придумай дома пятиминутки обнимашек и мужа приучи и детей. Так и говори: «Пять минут обнимашек». Пламя любви надо поддерживать. Не скупись на поцелуи. Минимум десять раз за день, девочка моя, и не считай, кто больше поцеловал. Главное, что от тебя исходит.
 
Но Надежда Андреевна не увидела правнуков. Через три месяца бабушки не стало. Она ушла за границу радуги.  И никто больше не прошепчет Вете: «Эх, она ещё спит! Пусть отдохнёт, моя красавица, вчера она так устала. А, почувствовала, что я рядом? Ресницы дрогнули, сейчас она откроет свои ясные глаза! О, эти глаза – два бездонных озера, скорее даже, голубоватые. Как я люблю эти глаза!»

Эпилог

После юбилейного дня рождения бабушки Надежды Андреевны прошло три года. Ни мало ни много. Бабушка давно отправилась на голубые небеса. Вете по-прежнему очень больно, и она сильно скучает по бабушке, по её советам.
Она улыбалась и смахивала мокрые дорожки со щёк, вспоминая тех, кого уже не вернуть. Не вернуть, а так хочется иногда поговорить с ними. С теми, о ком думалось, что они будут всегда: папа, дед, бабушка.

Вета чувствовала, что её путь всегда кто-то из них подсвечивал. Не ярчил – уютно подсвечивал. Прогуливаясь по старому саду в день рождения Надежды Андреевны, она увидела те самые цветы, которые бабушка любила. Вета собрала небольшой букетик и поставила на праздничный стол. Она чувствовала, что бабуля всегда в её мыслях. Её мудрость и тепло остались в сердце Веты, она надеется, что сможет передать их дальше, продолжая ту традицию, которую начала бабушка.

Мысленно она разговаривала с Надеждой Андреевной:
«Я всегда чувствовала тебя сердцем и понимала. Вспоминаю твои руки и трещинку на ногте среднего пальца. Твои красивые седые волосы. Они были седыми всегда, даже когда я была совсем маленькой.
Твой смех наполнял пространство светом и радостью. Иногда ты хмурилась, и между бровей появлялись морщинки, которые мне хотелось разгладить. Казалось, грусть тебе не идёт».
Вета вспомнила бабушкин совет, как важно ценить каждое мгновение жизни. И она решила: буду жить так, как учила бабушка – с любовью и благодарностью.
Самыми важными днями для Веты стали её день рождения и день, когда она отправилась в «другое пространство».

Сегодня второе августа, день рождения Надежды Андреевны. Соберётся весь род. Приедут Крыловы, Коптеловы и Милёшкины, Бахаревы и Югорские. Приедут сестры, их дети и внуки.
У Веты всё готово для встречи: салаты, кролик в сметане, кура гриль. Застолье они начнут с любимого летнего блюда бабушки: черники с молоком.
Вначале будут вести беседы, потом громко смеяться. И, наконец, запоют песни. Бабушка просила не плакать и не рыдать по ней, а петь песни и радоваться за нее.
И начнут с любимой песни бабушки: «Летят перелётные птицы».