Смерть во сне

               



          Она была, как все неповторима - белесая великая Луна
          Как символ тишины неуязвима, любовью тьмы была окружена
          Далекий глаз, смотрящий в пустоту урсидно-проникающих потоков
          Упоминавших эту красоту в иероглифах египетских пророков

          На палубе скрипящих крепких досок под звуки океана и ветров
          Мелькали тени жадных альбатросов и волны отбивались от бортов
          Четыре крысы с мокрыми хвостами по палубе довольные брели
          А в пастях эти твари хлеб держали, что с камбуза украдкой увели…

          И южный ветер сильно напрягался и трогал одеяла парусов,
          А горизонт у края открывался без видимости дальних островов
          Корабль несло, и сила диких волн сбивала с курса эту Эспаньолу
          В каютах раздавался смех и стон, матросы с ромом пели баркаролу
          
          И шторм не шторм, а легкие качели, туда-сюда, привычка суеты
          Вода кругом последние недели и в звездном небе лунные черты
          Кончалась ночь, рассвет встречала птица, уставшая уселась на руле
          И таяла Луна-ночная жрица и остров показался в полумгле…

          На полубаке возвышался Он, подзорную трубу держа в руке,
          Вдыхая воздух, как морской озон, разглядывая остров вдалеке
          Эрнан Кортес с улыбкой Сатаны узнал то место с одинокой карты
          Где два креста иглой нанесены на острове «Безгрешной юной Марты»
         
          И три скалы и шумный водопад, песочный берег и разбитый Бриг
          Не заслоняли общей панорамы, где показался одинокий Пик
          Тот самый знак, указанный на карте, исчезнувших сокровищ «Оливье»
          На острове «Безгрешной юной Марты», где крест стоит погибшему судье

          Никто не знал о золоте в колодце, залитом темной дождевой водой
          Не знал ни прах убитого торговца, ни мертвый Бриг в лагуне голубой
          Но знал о нем Кортес и, предвкушая, направил свой корабль «Ла Мори»
          И зубы темных рифов презирая, давя все страхи у себя внутри…

          Плевалось время прахом и песком, а океан плевался пеной и водою
          Кортес и трое в шлюпке с ним тайком больные лихорадкой золотою
          Вошли на остров, ни души вокруг, и только чаек крики, шум прибоя,
          И зеленеющий нетронутый бамбук и сгнившее копье от китобоя…
         
          А вот и он таинственный колодец, закрытый листьями толстеющих лиан
          Кортес стоял, как стойкий полководец, как страшный изувер Левиафан
          На дне сверкали золотом монеты, захлебывались жадностью мечты
          Дрожали в ножнах острые стилеты и бил озноб в преддверье суеты…

          Наполнены уж золотом карманы, мешки и двадцать восемь сундуков
          Затянуты канатные арканы и связаны с ключицами бортов
          И медленно до самого заката перевозили этот клад на свой корабль
          Под наблюденьем старого пирата, жевавшего подсоленный миндаль

          Вопросов много было у команды, но ожидаемых ответов просто нет…
          А есть тарелки с запахом баланды, молчанье и былой авторитет
          Все верили, что золото разделят по равным долям каждому в мешок
          По справедливости, команду не обделят и все получат праведный кусок

          Один Кортес обдумывал злодейство, сверял секстант и компас по утрам
          Всем улыбался в стиле лицедейства ведя корабль к испанским берегам
          А перед трапезой зашел на камбуз, швырнул к котел китайский жифара
          Отбились склянки и вовремя пауз команда дружно в трюме умерла…

          И став на рейде возле Жунатели, подав сигнал Косматому Милоччи
          Все золото перевезти успели и спрятать под покровом темной ночи
          Кортес улегся спать в своей каюте, а в трюме вся команда вечным сном
          На берегу слышна мелодия на лютне, и кто-то заливал себя вином…

          И снился сон коварному Кортесу, под знаменем плывет он на врага
          А позади сквозь пыльную завесу его команду уничтожила цинга…
          И он один средь бесконечных волн крича о помощи и задыхаясь,
          Вдруг умер - Адский Новосел…, его Судьба коварно улыбалась…

          Сегодня так же масса «мертвецов» дорогой алчности сползает до краев
          Свозь Аллилуйю жизненных штормов лежат в песке остатки должников