Мудрая сова

     В далекой полярной тундре, где ночи зимой длятся круглые сутки, а летом день переходит в ночь только на полчаса, жила мудрая белая сова. Она не была полностью белой, потому что кончики белых перышек у нее были черными. Но так уж устроены люди, что им нравится все упрощать, и поэтому они зовут таких сов белыми.
    Когда в гнезде у совы появились совята, она должна была подумать не только о пище для них, но и о сказках, чтобы совята не выросли глупыми, жадными, невежливыми птицами.
    У совят были чукотские имена, потому что в этих краях жили добрые терпеливые люди – чукчи, у которых многому мог бы научиться каждый. Одного совенка звали Амто, а другого Пик-пикиль.
     В тундре много разных обитателей: в зарослях пушистого кедрового стланика живут белки, под каждой кочкой – мышки и евражки, рыжие сурки; на покрытых мхами и лишайниками равнинах пасутся стада оленей, среди пологих сопок селятся лисы, песцы, волки, росомахи, медведи. А сколько птиц в тундре! Это и куропатки, и утки, гуси, трясогузки, сороки, вороны – всех не перечтешь.
     Мама сова должна была познакомить своих детей со всеми этими созданиями. Но сейчас, когда они еще не научились летать, она просто рассказывала им сказки о белых снежинках, о серых мышатах, о молчаливом старике из юрты неподалеку, о царе света – солнце и еще о многом другом.
– Я устал слушать и слушать, мама, – сказал как-то Амто, – неужели, чтобы стать взрослым, нужно так много слушать?
– Очень может быть, что сейчас тебе не понравятся мои сказки, но, когда ты станешь взрослым, ты их оценишь. – Ответила мама. – «Взрослый» это означает не просто «большой», взрослый – это означает «мудрый», поэтому сейчас я расскажу вам сказку о тающей льдинке. Жизнь каждого, кто рождается в свет, тает, как льдинка, плывущая по реке, но глупо просто ждать, когда она растает, нужно успеть сделать в этой жизни много хорошего.
– Я видел, – сказал Пик-пикиль, – как женщина развела костер возле юрты и высыпала в котелок много кусочков льда, который она отколола от речного покрова и все эти льдинки стали водой. Про эти льдинки ты будешь рассказывать мама?
– Нет, дорогой, я расскажу о льдине, которая, прежде чем стала водой океана, успела сделать много хорошего. Весной, когда лед идет по реке, река разливается, переполняется, гудит и грохочет, льдины трутся друг о друга, топят одна другую, крошат слабые льдины. Старые совы говорят, что на большой земле среди людей тоже бывает такое, когда сердце у них становится холодным и жестким как лед, они ссорятся и воюют, каждый думает только о себе.
–  Но на льдинке, о которой я расскажу вам, отпечатался след доброго человека, она всю зиму думала об этом добром оленеводе и вспоминала слова, которые он сказал, разговаривая сам с собою: «Много любви – много силы, нет любви – нет силы!» Он очень устал, шел тяжелый липкий снег, оттепель сделала трудными и опасными дороги, но он спешил кому-то помочь, кому-то, кого очень любил. И когда он сказал это, он снял лыжи, чтобы поправить ремешок, в который была вдета нога; тут-то и отпечатался на льдине, заметенной мокрым снегом, его след. Человек – высшее существо на земле; все, к чему прикасается человек, становится священным. Льдинка сразу почувствовала себя особенной. Она хранила эту чудесную печать, человеческий след, и, чтобы больше узнать о людях, ночи напролет беседовала с вездесущим ветром, который знает на свете все и обо всех.
        Когда начался ледоход, трудный путь в вечный океан, река забурлила, зашумела, сломала ледяной панцирь, и начались самые тяжкие дни в жизни голубой беззащитной льдинки. Она знала от ветра, что люди бывают добрыми и злыми. Добрые люди всем помогают, злые – думают только о себе. Чтобы быть достойной печати, которую несла на себе, льдинка очень хотела кому-нибудь помочь. В то время как другие огромные льдины думали только о том, как бы успешней прорваться вперед, она озиралась вокруг, ища тех, кому нужна помощь. Темные водовороты кружили ее, переворачивали, все теснили ее со всех сторон, она крошилась, таяла, и, когда почти иссякли все ее силы, она увидела, как на одной из затопленных кочек сидит мокрая полевая мышь. Льдинка протиснулась ближе к берегу и, когда ее прибило к почти уже скрывшейся в прибывающей воде кочке, приняла на себя озябшего и дрожащего от страха зверька. Ветер и вода закружили ее среди кочек и полузатопленных пней, и с каждого из них кто-то прыгал на льдинку, чтобы спастись от разлива. Ветром ее понесло на самый край, туда, где земля встречалась с водой. Течение здесь почти не ощущалось, поэтому медленно и трудно несла она свой драгоценный живой груз. «Много любви – много силы. Нет любви – нет силы», – повторяла про себя льдинка всякий раз, когда ей казалось, что она вот-вот треснет от немыслимой тяжести. Она крепилась изо всех сил и всем своим существом ощущала, как дороги ей зверушки, жизнь которых зависит теперь от нее. Все льдины торопились в океан. Они хотели увидеть его до тех пор, пока не растаяли, поэтому, расталкивая друг друга, они мчались по центру реки.
– Я умру, не достигнув большой воды, – сказала льдинка ветру, тяжело дыша, в то время как зверушки прыгали с нее на твердую землю. –  Я уплыла слишком далеко от стремнины, солнце с каждым часом становится жарче, я умру здесь среди этих затопленных кустов и кочек, уткнувшись в подножие этого пригорка, у меня уже не хватит сил даже на то, чтобы отчалить от него.
– Мужайся, храбрая льдинка, – ответил ветер, лаская ее побуревшую спинку, – ты умираешь, подарив жизнь всем этим зверькам, ты умираешь не зря! За много миль отсюда я вижу оленевода, ступившего на тебя в начале зимы. Он сделал тебя мудрой и доброй. Сейчас он глядит на стадо оленух с оленятами, которых ночью защитил от волков, и поет о тающих льдах, о веселых серых утках, которые скоро вернутся, и о любящем сердце, которое – как океан. Ты жила достойно ступившего на тебя человека, голубая льдинка. Большой океан примет воду, которой ты станешь, а я расскажу о тебе всем обитателям тундры, они – своим детям, и все станут добрее и мужественней от того, что ты так прожила свою недолгую жизнь.
     Сова окончила свой рассказ, обняла крыльями Амто и Пик-Пикиля, и птенцы услышали, как вздохнул ветер, присевший на ветку. Он знал много подобных историй и нашептывал их всем мамам на свете. Но только мудрые мамы рассказывали их своим детям.
 

(Из книги Н. Щеглова. Потерянная драхма радости. - Заокский: ИЖ, 2010)
Иллюстрация: Полярная сова с птенцами в технике маркетри. Сайт Шедеврум