Камень

Даже  в  далёкой  самоуверенной  и  всезнающей  молодости,  той  самой,  куда  ещё  не  успел  забрести  Сократ  со  своим  знаменитым  афоризмом,  я  знал…  Я  уже  твёрдо  знал,  что  ничего  не  знаю.  И  это,  пожалуй,  моё  единственное  твёрдое  знание,  пронесённое  мной  через  всю  жизнь,  которое  со  временем  становилось  лишь  твёрже.

С  чем  это  связано,  точно  не  скажу.  Могу  лишь  предположить,  что  в  основе  моего  всеохватывающего  непостоянства  лежит  слишком  мягкий  характер,  на  котором  можно  довольно  легко  ставить  всякого  рода  отпечатки  и  которые  можно  легко  затем  убрать.  Примерно  так  же,  как  надоевшую  и  устаревшую  татуировку,  только  менее  болезненно.
 
Так  или  иначе,  но  неустойчивость  во  взглядах,  привычках,  предпочтениях  меня  тревожила.  Я  сравнивал  себя  с  маятником  и  считал,  что  это  ненормально.  Человек  должен  передвигаться  прямо,  а  не  раскачиваться  из  стороны  в  сторону…  Если,  конечно,  он  трезв.  Тревожила  до  тех  пор,  пока  я  не  наткнулся  на  цитату  Ницше:  «Для  философа  вредно  быть  прикованным  к  одной  личности. Если  он  нашёл  себя,  он  должен  время  от  времени  терять  себя  –  и  затем  вновь  находить»…

После  чего  к  потерям  самого  себя  я  стал  относиться  почти  спокойно.

Нет,  нигилистом  я  никогда  не  был.  Более  того,  я  отчётливо  вижу  себя  в  рядах  его  антиподов  и  миротворцев,  которые  на  поставленный  известному  булгаковскому  персонажу  вопрос  в  отличие  от  него  дружно  отвечают:  «Согласны  с  обоими».  Конечно  же,  я  понимаю,  что  мир  полон  противоречий,  где  противоположности  отстаивают  своё  право  на  лидерство,  что  данное  противостояние  способствует  развитию,  что  без  него  мир  просто  замрёт  и  исчезнет…  И  всё-таки,  несмотря  на  это,  я  больше  люблю  гармонию,  единство  и согласие,  нежели  конфликт,  разобщённость  и  борьбу…  И  всегда  мысленно  воссоединяю  океан  с  пустыней,  располагая  между  ними  parasols  и  получая  при  этом  довольно  вместительный  и  вполне  комфортный  пляж.  Я  стараюсь  прекратить  извечный  бесполезный  спор  между  материей  и  сознанием  объединив  их  в  Абсолюте,  где  материя  будет  не  воинствующим  оппонентом,  а  всего  лишь  переменчивой  формой  его  существования…

Догадываюсь,  что  в  этом  месте  мои  бывшие  единомышленники-материалисты  брезгливо  отворачиваются  и  объявляют  меня  ренегатом  и  приспособленцем,  однако  продолжаю  искать  себя…

Иду  дальше.  Там,  куда  я  пришёл,  обитает  растворившийся  в  природе  дух  «ками».  Точнее,  дух,  являющийся  самой  природой.  Мне  нравится  эта  всеобщая  одухотворённость.  Я  даже  меняю  свой  прогулочный  маршрут,  перейдя  с  Цветочного  бульвара  на  Каменную  аллею,  поскольку  именно  там  есть  то,  что  в  данный  момент  мне  просто  необходимо.  Это  нечто  напоминающее  японский  Сад  камней.  Несколько  разбросанных  необработанных  булыжников  на  зелёном  газоне  и  скамейка  для  таких  же,  как  и  я  любителей  медитировать.
 
Хотя  мою  медитацию  у  камней  вернее  будет  назвать  думанием…  Думанием  мира.  Глядя  на  камни,  я  размышляю.  Иногда  мечтаю.  Чаще  предаюсь  воспоминаниям,  причём  самым  разным.  Вспомнился  сантехник  Василий  из  ЖЭКа,  который    разговаривает  с  водопроводными  кранами,  водонагревателями  и  сливными  унитазными  бачками,  считая  их  живыми.  Вспомнился  малоизвестный  философ,  воспевающий  необходимость  «неумолимо превращаться в  низшие по уровню существа»  и  мечтающий  стать  жирной  вонючей  свиньёй.  Вспомнился  непопулярный  литератор,  который  в  одном  из  текстов  оптимальными  для  существования  человека  признаёт  второстепенность,  незаметность,  невостребованность  и  считает,  что  хорошо  бы  родиться  в  «блаженнейшем  образе  Ничто»,  либо  вовсе  не  появляться  на  свет.  Соглашаюсь  и  с  сантехником,  и  частично  с  литератором,  поскольку  убеждён,  что  мы  не  в  силах  осуществить  выбор  собственного  нерождения.  А  вот  предстать  в  образе  камня  можно  попытаться…
 
Ведь  они  все  живые.  Только  по-своему.  Вот  они  лежат  передо  мной  на  сочной  зелёной  траве  безучастные  и,  как  мне  кажется,  счастливые.  Конечно,  и  в  их  каменном  существовании  тоже  имеются  печали,  но  они  весьма  примитивны и  несравнимы  с  теми  страданиями,  которые  испытываем  мы.  Им  неведомы  потери  родных  и  близких,  предательства  друзей,  муки  совести,  безденежье,  всякого  рода  боли  и  фобии...  Они  свободнее  нас,  и  этого  вполне  достаточно,  чтобы  быть  счастливыми.

Хочу  в  следующей  жизни  быть  камнем.  Таким,  как,  тот,  крайний  справа,  похожий  на  сплющенное  яйцо.  Большой,  серый,  гладкий  валун.  Без  всяких  выступов,  трещин,  шероховатостей.  Но,  как  это  осуществить?

Нечто  похожее  на  ответ  я  нашёл  у  вышеупомянутого  литератора:

-  «Да,  все  мы  являемся  авторами  своих  будущих  судеб.  Мы  писали  их  в  прошлом,  пишем  здесь  и  сейчас,  ежедневно,  ежечасно,  каждой  своей  мыслью,  каждым  поступком.  Пишем  и,  как  правило,  не  догадываемся,  что  всё  нами  написанное  непременно  осуществится  в  наших  будущих  жизнях,  прилетит  туда  бумерангом  как  доброе,  так  и  злое…  Прилетит  для  того,  чтобы  мы  додумали  и  поняли  то,  что  не  сумели  понять  в  этой  жизни…  Что  не  стёрли  в  ней  и  что  будет  переходить  из  жизни  в  жизнь  до  тех  пора,  пока  кто-то  из  наших  других  не  осознает  его  ошибочность  и  не  раскается…  Что  и  будет  равнозначно  его  стиранию».

То  есть,  мне  нужно  что-то  стереть  в  своей  жизни  и  что-то  написать.  Осталось  понять,  что.  Об  этом  в  основном  я  размышлял  в  Саду  камней.  Я  должен  был  вжиться  в  его  каменную  атмосферу  и  добраться  до  её  сути,  полюбить  его  серых  обитателей  и  наладить  с  ними  контакт.  И,  наконец,  попытаться  почувствовать  себя  одним  из  них.

По  одному  часу  ежедневно  в  течение  месяца  я  высиживал  на  скамейке  Сада  и  стирал  в  себе  привязанности  к  роду  человеческому.  Мечтая  о  будущей  каменной  жизни,  живо  представлял  себя  благородным  серым  валуном-одиночкой,  лежащим  посреди  уютной,  бескрайней  и  безлюдной  степи  и  погружённым  в  вечную  каменную  нирвану...
   
Напоследок,  в  конце  каждого  часа  подходил  к  своему  любимому  валуну,  чтобы  погладить  его  холодную  спину  и  проститься  до  завтра.

Так  было  и  в  моё  последнее  посещение  Сада.  Подошёл  к  камню,  наклонился  и  вдруг  увидел,  как  по  его  глянцевой  поверхности  медленно  ползут  три  мерзких  жирных  слизняки,  оставляя  за  собой  сопливо-серебристый  след,  впечатляюще  похожий  на  ненавидимый  мной  трезубец…

Помню,  домой  возвращался  глубоко  расстроенный,  то  и  дело  выбрасывая  из  памяти  недавно  увиденное…  Однако  оно  нагло  и  упрямо  приходило  снова…

К  чему  бы  это,  подумал  я...

И  вдруг  отчётливо  осознал,  что  в  очередной  раз  теряю  себя  и  уже  больше  не  желаю  в  следующей  жизни  быть  тем  проклятым  камнем.