17. Свеча дела московского

17. СВЕЧА ДЕЛА МОСКОВСКОГО. В 1456 году было окончательно ликвидировано удельное Серпуховско-Боровское княжество. Бедолага Василий Ярославич был пойман и сослан в Углич, а его жена и сын бежали в Литву. В чем уж там обвинили князя Василия, этого верного союзника великого князя в его борьбе за престол, сказать трудно. Москва своим действиям могла любое оправдание придумать, она ради чужого хозяйства и не на такое была способна. А в свете последних событий поверившие в свою мощь московиты могли кого-нибудь «ненароком» раздавить уже и просто так, без объяснения причин. Раз - и нет человека, а казне - прибыток. Впрочем, на этот раз «отмазка» какая-то все же была. В летописи даже просочилась информация о некоем ложном доносе, в который великий князь поверил. Нет, Василий Темный ни на минуту не забывал о «свече дела московского».

В том же 1456 году умер Иоанн Федорович Рязанский, поручив заботам великого князя свою дочь Феодосию и восьмилетнего сына, Василия. А куда ему бедному было деваться? Не попросишь ты, москвичи сами себя опекунами назначат, и тогда твоим детям вообще ничего не перепадет. В итоге, московский государь забрал детей в Москву, а Рязанское Княжество присоединил к своему уделу. К 1458 году на Руси, кроме союзной Твери, оставался лишь один номинально независимый удельный князь, Михаил Верейский, который в действительности без приказов из Москвы уже и шагу не мог ступить.

В 1459 году состоялся очередной поход «татар Седиахметовых» на Москву. Впрочем, и на этот раз дальше Оки их не пропустили.

В том же году мощное великокняжеское войско двинулось на Вятку, что в свое время исправно поставляла Юрию Звенигородскому и Шемяке добровольцев для войны с великим князем Василием. После того, как под ударами москвичей пали крепости Котельнич и Орлов, свободолюбивые вятчане прекратили сопротивление и покорились московскому государю, обязавшись выплачивать в великокняжескую казну дань и помогать Москве войском. Большего от них никто и не требовал.

В 1460 Москве удалось наложить руку и на Псков. Александру Чарторыйскому, сидевшему в городе князем, было предложено на выбор одно из двух: либо присягнуть Москве, либо покинуть Псков. Чарторыйский предпочел уехать, а его место занял московский наместник.

В том же году сам Василий II Темный в сопровождении сыновей, Юрия и Андрея, прибыл в Новгород. Цель этой поездки не совсем ясна. Возможно, этот визит был частью рекламной кампании с целью увеличения числа сторонников Москвы в широких массах новгородских «трудящихся». Идеологическая борьба на этом направлении велась Москвой еще со времен Ивана Калиты, не всегда успешно, правда. Вот и на этот раз поездка в Новгород чуть не стала для великого князя роковой. Узнав о предстоящем визите, новгородцы вполне серьезно обсуждали идею тройного убийства. Только вмешательство новгородского владыки Ионы остудило буйные головы вечников. Выступая на вече у стен Святой Софии, Иона весьма резонно заметил: «Из этого нам не будет пользы, останется еще один сын старший, Иван: он выпросит у хана войско и разорит нас». Это действительно было серьезным аргументом. О том, что Иван Василич уже давно является соправителем отца, знали все. В некоторых документах той поры княжича наравне с отцом уже даже величали великим князем.

Пока московский государь пытался утвердить свою власть в Новгороде и Пскове, Церковь Русская в который уже раз потеряла контроль над литовскими епархиями. Из далекого Рима на Русь прибыл новый митрополит Григорий Болгарин, поставленный на русскую митрополию униатским патриархом и римским папой. В Москву его, разумеется, не пустили, и он осел в Литве, вновь оторвав от единой русской митрополии ее Киевскую половину. Казимир этому не стал противиться. А вот митрополит Иона противиться пытался. Желая вновь подчинить себе литовские епархии, он доказывал тамошним епископам, что приемник Исидора митрополит «всея Руси» Григорий – еретик и лжепастырь, однако в этом деле он не преуспел, лишь разозлил в конец папу Пия II, который объявил Иону отступником и «нечестивым сыном». Сами православные епархии литовской Руси собственного голоса давно уже не имели.

В 1460 году оставшийся бесхозным Переславль Рязанский был осажден войсками нового золотоордынского царя Ахмата. Крепость на поверку оказалась не такой уж и бесхозной, и Ахмату взять ее не удалось. Пришлось отступать ни с чем.

Тогда же сам Василий Темный ходил походом на Казань, где к тому времени успел поменяться хозяин. До боя, впрочем, дело не дошло. Казань выслала навстречу великому князю послов, и тем удалось выторговать у Москвы мир.

В 1461 году в Твери умер Борис Александрович – единственный кому удалось избежать возмездия за союз с Шемякой. На тверской трон взошел его сын Михаил. Василий Темный и на этот раз никак не отреагировал. Тверь была еще слишком сильна, а старший сын и соправитель московского государя Иван был еще слишком молод. Сам же Василий уже чувствовал на своем лице дыхание Смерти, ему сейчас было не до Твери.

31 марта 1461 года умер митрополит Иона.

В том же году псковитяне, которым вновь начали досаждать недобитые ливонцы, прислали в Москву 50 рублей задатка и просили отправить к ним на помощь Юрия Дмитровского с полками. Василий отпустил сына на войну, и двадцатилетний дмитровский князь направился в Псков «немецкие места воевати». «Воевати», однако, никого не пришлось. Орден тоже был уже не тот, что прежде. Подобно своему новгородскому соседу он вошел в эпоху увядания. Послы магистра просили мира, и Юрий, получив от псковитян 100 рублей в подарок, вернулся в свой удел. В Пскове же, на всякий пожарный, остался наместником Иоанн Оболенский.

В 1462 году на Москве был раскрыт первый в истории России дворянский заговор, составленный с целью освобождения из заточения Василия Ярославича Серпуховско-Боровского. Заговорщиков изловили и жестоко казнили: били кнутом, отсекали руки, рвали ноздри, отрубали головы. Ничто не должно было воспрепятствовать «свече дела московского».

Вскоре после казней великий князь занемог. Почувствовав приближение смерти, Василий, взяв в свидетели Федора Басенка, составил духовную, в которой наделил своих сыновей Юрия, Андрея «Большого», Бориса и Андрея «Меньшего» уделами, а старшего,  двадцатидвухлетнего Иоанна, утвердил на великое княжение. При этом он приказывал и свою супругу и всех сыновей Казимиру Польскому, назвав его в завещании братом. 17 марта 1462 года на 47 году жизни Василий II Темный скоропостижно скончался, не сумев пережить «лечения тела зажженным трутом». Его старший сын, Иван, и без того уже управлявший государством остался единым великим князем.

Так что же Иван III Великий получил в наследство от своего «темного» отца? Не пришлось ли и ему начинать все с нуля? А получил он то, о чем сам Василий Темный в начале своего правления не мог даже и мечтать: уже фактически единое государство; самоуправляемую Поместную Церковь; почти полностью ликвидированное ордынское иго; вассальное Касимовское Ханство, выполнявшее роль буфера на границе с Большой Ордой; мир с Казанью, мир с Литвой, мир с Орденом; почти полностью уничтоженную конкурирующую династию потомков Владимира Храброго; уже почти совсем покорённую Тверь и почти совсем умиротворенный Новгород; победно завершенную княжескую междоусобицу, последнюю в истории страны; и, даже, денежную реформу с единым монетным двором, печатавшим монеты  с единым весом. Что еще нужно умному правителю для того, чтобы смотреть в будущее с оптимизмом?