Мама, разве это беда?

Косые розги дождя хлестали слякоть тротуара, стволы по-зимнему голых деревьев и крыши чужих домов. Они секли зимнюю шапку и пальто Светланы и ничем не защищённое лицо и стекали по щекам, смешиваясь с горькими слезами. Холодный весенний дождь казался благом: можно было плакать от души, не стесняясь и не таясь.

Не плакать не получалось: Светлана вышла из женской консультации, где ей только что огласили смертный приговор. И сейчас ей казалось, что вот иссекут её и всё вокруг холодные дождевые струи, и этот ужас кончится – смоется и канет в Москва-реку вместе с остатками прошлогоднего снега. Но он не мог кончиться: он только-только начинался.

А час назад, всего-то час назад город был полон света, радости и надежды. Надежды на то, что счастье будет продолжаться, несмотря ни на что…

Час назад Светлана шла, торопясь, в женскую консультацию на УЗИ. Обычно время было выбрать очень трудно: работа в двух университетах занимала пять дней, а после нужно было забирать сыновей из детского сада и заниматься домашними делами. И так неделя за неделей. Но на этой неделе официально рабочими были шесть дней, и женская консультация работала и в субботу тоже. Повезло!

С утра дождя не было, день казался тёплым и ласковым, и Светлана не взяла зонт. Весна выдалась на редкость ранней и тёплой. Света всматривалась в веточки деревьев и кустарников, надеясь обнаружить набухшие почки. Ей почему-то всегда хотелось уловить момент, когда набухали почки: тогда она чувствовала себя причастной к этому вселенскому чуду, ведь вот-вот должно было свершиться таинство пробуждения природы, таинство возникновения всего-всего и сразу из крошечных кажущихся неживыми почек на холодных тонких веточках, ещё вчера скованных морозом.

Светлана и сама сейчас была похожа на набухшую почку или даже на бочку (?) на шестом месяце беременности. И в ней, как в берёзовой почке, таилось крошечное чудо, которое должно было появиться на свет через три с небольшим месяца, а потом вырасти в высокое и красивое, умное и талантливое совершенство.

Светлана ждала девочку. Она не знала точно, кто должен родиться, но мечтала о девочке. Ещё в детстве она решила, что у неё будет трое детей: два мальчика и девочка. Сыновей она хотела назвать в честь своих дедов Иваном и Николаем, а дочку в честь мамы – Людмила, Люся.

Мама умерла скоропостижно, когда Светиному первенцу было два месяца и четыре дня… Жалостливая медсестра реанимации, пытаясь утешить убитую горем молодую женщину, рассказала ей, как Светина мама просила врача: «Помогите, доктор! Мне надо жить: у меня внучек совсем маленький!».

Не помогли: обширный инфаркт…

Ванечка и Коленька ждали Свету дома. А вот про Люсеньку ей сегодня должна рассказать врач УЗИ, и сердце Светланы сладко замирало в предвкушении добрых вестей.

Света поднялась по ступенькам и вошла в фойе женской консультации. Разделась в гардеробе, надела бахилы, спросила, где кабинет УЗИ и прошла к нему. В коридоре никого не было. Светлана постучала в дверь кабинета, спросила: «Можно?» и, получив утвердительный ответ, вошла в полутёмное царство УЗИ.

За столом сидела милая моложавая блондинка в белом халате и яркой помадой на губах и что-то писала. По просьбе врача Светлана положила сумку на стул, сняла кофту и легла на кушетку, подняв платье повыше, чтобы врачу было удобно мазать живот гелем и водить по нему датчиком.

– Ну, посмотрим, что тут у нас!.. – врач пересела на круглый стул у аппарата УЗИ, выдавила гель на Светин живот и начала водить по нему датчиком.

– Мне всегда казалось волшебством, как в этом белом снегу на экране можно рассмотреть что-то важное. Ведь там вообще почти ничего не видно, – Светлана попыталась наладить диалог с врачом.

– Ну, для того и существуют профессионалы. Работе на аппарате УЗИ специально обучаются. И у меня уже большой стаж.

– Да, я понимаю, – радостно согласилась Света. – Уверена, мы в надёжных руках!
Врач промолчала, продолжая нажимать датчиком на живот.

– Ой! – вскрикнула Светлана. – Больно…

– Но мне же надо всё посмотреть, что полагается на этом сроке! – категорично заявила врач, продолжая давить датчиком на живот.

– Да, я понимаю… Я потерплю, – заверила врача Света.

Как-то из раза в раз со Светиными беременностями и родами всё было сложно, всё сложнее и сложнее. Ванечка чуть не задохнулся в родах, когда и врач, и акушерка ушли пить чай, сухо бросив на мольбу Светы помочь ей «Ты не стараешься!». Темноволосый бухрячок Ванечка чудом появился на свет и даже не закричал сначала, а три раза отчётливо произнёс «Тьфу!», прежде чем залиться громким криком…

Когда Коленька только-только развивался, у Светланы неделю была высокая температура и никак не спадала. В больнице, куда её доставила скорая, настоятельно рекомендовали сделать аборт, «пока не потеряли почку!» Но Коленька был такой долгожданный, такой живой, что для Светы об аборте не могло быть и речи!

Они с мужем сбежали из почечного отделения в роддом в том же больничном комплексе, где Светлану прокололи антибиотиками (плохо, конечно, но из двух зол пришлось выбирать меньшее), и родился Коленька – златокудрый здоровый мальчик, правда, маленький и худенький – наверное, из-за антибиотиков…

Вот и сейчас врач хмурилась… Или напускала на себя серьёзный вид?..

– Доктор, посмотрите, пожалуйста, кто там у меня, мальчик или девочка? – попросила Светлана. – Мы очень ждём девочку: у нас с мужем уже есть два мальчика.

– Ну, давайте посмотрим… – задумчиво произнесла врач. – Не показывает… Прячется… Так обычно девочки делают: стесняются… А, нет, вот он наш маленький хвостик… У Вас мальчик!.. – Ликуя, заявила врач.

– Мальчик!.. – повторила Светлана, то ли радостно, то ли разочарованно. Она и сама ещё не понимала. В голове пронёсся старый анекдот о том, как родители мечтали, что у них будут три дочери: Надежда, Вера и Любовь, – но потом что-то пошло не так, и теперь у них есть Надежда, Вера и Денис…

– Да-а-а… – Задумчиво протянула врач. – Но с ним, к сожалению, не так чтобы всё хорошо… Сейчас… А вот так?.. Нет, всё равно то же самое: налицо явная патология. Сразу после рождения придётся делать полное переливание крови, иначе не выживет…

Сердце Светланы стало, как вкопанное, с размаху ударившись о немыслимую новость.
 
– Да как же это? Это уже второе УЗИ, первое делали три месяца назад, и всё было хорошо…

– Ну, тогда делали скрининг. Он не мог показать того, что я вижу сейчас. А то, что я вижу сейчас мне очень не нравится. Вам стоит подготовиться к худшему.

«Как?» – пронеслось в голове у Светланы. – «К какому худшему? Как подготовиться? Господи, что же делать? Почему так, Господи?»

– Доктор, Вы уверены? – вслух произнесла Светлана, цепляясь за эти слова, как за последнюю надежду.

– Конечно, уверена! Я – профессионал и работаю на аппарате УЗИ уже десять лет, – защищаясь, отрезала врач.

– Да, спасибо… – механически произнесла Света, не в состоянии полностью осознать случившееся с ней несчастье, которое так внезапно вошло в её жизнь и перечеркнуло её крест-накрест.

– Всё, можете одеваться, – сухо подытожила врач. – Вот салфетки. Я передам результаты УЗИ врачу, к которому Вы прикреплены. Кто Ваш врач?

Светлана назвала фамилию лечащего врача и, не глядя, стёрла гель с живота предложенными салфетками.

– Запишитесь на приём к своему врачу на следующей неделе. Она проконсультирует Вас и посоветует, что делать дальше, – отдавала приказы врач-узист.

– А что делать дальше? – эхом повторила за ней Света.

– Ну, не знаю, – раздражённо пожала плечами врач. – Может, рекомендует Вам сделать аборт. Срок, конечно, уже очень большой. Но иногда бывает лучше прервать беременность, чем хоронить ребёнка или мучиться всю жизнь.

«А-а-а-а-а-а-а!..» – истошно закричал кто-то в Светиной груди. – «А-а-а-а-а!.. А-а-а!..»

Света встала с кушетки, надела кофту, старательно застегнув её на все пуговицы, взяла сумку и, невежливо промолчав, вышла из кабинета.

Долго-долго шла по недлинному полутёмному коридору к фойе. Подошла к окошку регистратуры и, не видя никого, попросила записать её к своему врачу. Сотрудница регистратуры уточнила на какую дату и какую половину дня.

Света никак не могла сообразить, что ей ответить, и, регистраторша, видя её замешательство, предложила записать её на утро вторника. Светлана еще немного помолчала, соображая. Вспомнила, что каждый день в будни у неё занятия в университетах, потом «забор» детей из детского сада. И попросила записать её к врачу на шесть часов вечера. Регистраторша сказала, что на шесть занято и посоветовала записаться на пять-тридцать. Света покивала головой, сказала «Спасибо!» и направилась к гардеробу. Подала номерок, натянула на себя пальто, нахлобучила шапку и пошла к выходу из консультации.

– Бахилы снимите! – крикнула сердобольная гардеробщица. – А то ещё упадёте, не дай Бог.

Света покивала головой, стянула бахилы с правой, потом с левой ноги, сунула их в мусорку слева от двери и вышла на улицу.

На улице хлестал дождь. А Свете хотелось лечь прямо на ступеньках женской консультации или чуть правее на чёрной полоске мокрого асфальта, отделявшей дом от газона, свернуться калачиком и закрыть глаза, и забыть обо всём, обо всём на свете. И главное – о непосильной, неподъёмной беде, которая разбила на куски её хрупкое счастье, да ещё поплясала на них, чтобы ничего уже нельзя было склеить…

«Господи! Господи! Помоги! Не оставь меня своей милостью!» – шептала Светлана, с трудом передвигая ноги по тротуару. – «Спаси моего сыночка, Господи! Пусть он родится здоровым! Матерь Божия, умоли своего Сына, Господа нашего Иисуса Христа, чтобы он смилостивился надо мной, грешной рабой Божией Светланой, и помиловал моего нерождённого сыночка Алёшеньку!» – Света решила, что назовёт малыша в честь своего отца, который, превозмогая ежедневную, ежеминутную боль, помогал ей с малышами, пока их не брали в садик, а они с мужем учились и работали.

«Господи, помоги!!!»

Дождь хлестал по щекам, стекал по подбородку, и было не понятно, слышит её Господь или нет…

Светлана шла под дождём к трамвайной остановке, и эти тридцать метров, казалось, никогда не закончатся: остановка всё отдалялась и отдалялась. А дождь всё хлестал и хлестал. И больше не было никого и ничего вокруг: только холодный весенний дождь и неподьёмная, неизбывная беда…

Кое-как Светлана влезла в трамвай, добрела от трамвайной остановки до дома. Вошла в подъезд, не сразу набрав нужные цифры домофона. Лифт довёз её до четвертого этажа. Она открыла входную дверь ключом, и присела на обувницу, разом лишившись сил…

Мальчишки услышали шум в прихожей и выбежали из комнаты, побросав игрушки… В коридор, тяжело опираясь на палку, выглянул отец-инвалид войны, совершавший подвиг и в мирное время, присматривая за внуками:

– Погодите, сорванцы! Дайте матери раздеться!

Сыновья притормозили и подождали, пока Светлана сняла шапку, пальто и сапоги и сунула ноги в тапочки.

– Мама! – Ванечка подошёл к матери и осторожно прижался к животу, а Коленька просто схватил маму за ногу, да так и остался полустоять-полувисеть на ней. Его золотистые шёлковые кудряшки были прямо под рукой, и Светлане доставляло безмерное удовольствие гладить их правой рукой, левой рукой обнимая Ванечку за плечи.

– Мамочка! Что случилось? – сыночек внимательно смотрел Светлане в глаза, словно надеялся прочесть в них ответ.

Комок, вставший поперёк горла, не давал даже вздохнуть, не то что сформулировать ответ. Светлана с трудом взяла себя в руки и, тяжело вздохнув, начала свой рассказ:

– У нас беда, сыночек…

Малыш как-то весь подобрался и еще внимательнее всмотрелся в лицо матери. А та, через силу шевеля внезапно онемевшим языком, с трудом продолжала:

– Ну, во-первых, у нас будет не девочка, а ещё один мальчик… – начала излагать подробности Светлана.

– Мама, разве это беда?! – искренне удивившись, звонко спросил Ванечка, недоуменно разглядывая лицо матери.

И Света вдруг поняла, точнее почувствовала, что он прав, и что на самом деле никакой беды нет, да и быть не может!

И тяжёлый, острогранный кусок льда, безжалостно сжимавший её сердце, вдруг как-то весь округлился и выскользнул из сердечной сумки… Он закатился в дальний тёмный угол маленькой прихожей к самой входной двери. Да там, видно, и растаял без следа…

* * *

А во вторник Светлана попала-таки на приём к своему лечащему врачу. Когда пришла беда, жизнь чётко делится на главное и неглавное. Сейчас главным был неродившийся малыш, а значит, поход к врачу.

Света шла на приём, как на гильотину, понимая, что смертный приговор уже подписан и обжалованию не подлежит. Войдя в кабинет, она ничего не могла произнести, кроме привычного «Здравствуйте!» Присела на предложенный стул и с тоской стала рассматривать карандаши и ручки в карандашнице на столе у врача.

Врач внимательно и, казалось, целую вечность что-то читала в Светиной карте, а потом вдруг заявила, что беременность протекает нормально, плод развивается хорошо, и дай Бог, чтоб так оно и продолжалось до самых родов.

Светлана не могла поверить своим ушам и устам врача… В плохое как-то верится быстро и сразу, а в хорошее – с трудом. Света, с недоверием глядя на врача и с трудом подбирая слова, рассказала ей о заключении врача-узиста: о том, как всё будет плохо и страшно сразу после рождения малыша.

Врач ещё раз внимательно пролистала её карту и сказала, что она не видит никаких оснований для тревоги, потому что патологий в развитии плода не обнаружено…

– А как же? Врач УЗИ сказала, что всё плохо…

– Ну, видимо, она ошиблась: неверно измерила глубину залегания плаценты. Всё у Вас хорошо, не переживайте понапрасну, Вам нужны только положительные эмоции.

«Ошиблась?», – пронеслось в Светиной голове.

– Да, Вы правы! Спасибо большое! – Не веря своему счастью, пробормотала Светлана и, пятясь, вышла из кабинета. В голове не укладывались события последних дней…

Одевшись, Света вышла на улицу и зажмурилась от солнечных лучей, щедро льющихся из голубой небесной чаши… А дождь, плакавший почти четыре дня, и вовсе перестал: наверное, весь вылился, – и яркое, по-весеннему тёплое солнце, казалось, затмило собой, стёрло все невзгоды прошедших дней. И не было, не было больше никакой беды! Ни сейчас, ни потом, никогда…