Фехтовальщики. Юность героя 6

В новом, преображенном виде, Антон продолжил поиски. Через два дня ему повезло: он наткнулся на троих бритых, в черных куртках, в вагоне метро. Они вели себя смирно, старались не привлекать к себе внимание и лишь изредка вполголоса переговаривались и поглядывали по сторонам. Когда они вышли, Антон последовал за ними. Уже на улице они обернулись и один из них спросил:

- Чё надо?

- С вами хочу, - ответил Антон.

- А в бубен не хочешь? –спросил другой и слегка приблизился.

Антон промолчал.

- Кто такой? – опять спросил первый. Его взгляд буравил Антона, как деревяшку. – Если шавка, то лучше бы тебе просто исчезнуть. Шавок мы давим.

Антон уже знал, что шавками скины называют антифашистов.

- Да какой из него шавка! – подал голос третий. – Посмотри на его прикид! Конкретный домашний карлан. Прислониться к нам хочет.

Первый, по-видимому, лидер в этой тройке, помолчал, потом спросил:

- Где живешь?

Антон назвал улицу.

- Кислого знаешь?

- Нет. Я в Москве недавно. Предки из Крыма переехали.

- Из Крыма? – На лице у всех трех появился интерес. – А чего? В Крыму тепло! Бабки сейчас Путя туда кидает…

- Кому кидает, а кому и нет. Фазер мой в укровской конторе парился, контора закрылась, вот он в стольный и подался. Сеструха у него тут, у нее на хате пока кантуемся.

- А чё тебя к нам мотнуло?

- Два дня назад видел, как ваши «вьетов» возле «лумумбария» метелили.Понравилось!

- Звать как?

- Антон.

- Погоняло?

- Нету.

- Крымчак будешь. – Скин глянул на своих соратников – нет ли возражений. Возражений не было. – Завтра часов в двенадцать подгребай к «горбушке». Если что, скажешь: «Каин» привел. Каин – это я. А теперь вали отсюда, чтоб мы тебя не видели. Да капюшон с куртки срежь! Мы с такими не ходим: за капюшон менты хватают.

Стараясь не выдать свое ликование, Антон развернулся и пошел прочь, не оглядываясь. Полдела было сделано. Он был уверен, что Скорцени за прошедшие месяцы стал заметным человеком среди московских скинхедов, и теперь, войдя в их среду, встретиться с ним удастся довольно скоро. Конечно, убийца Дениса может узнать его, но тут уж надо быть начеку. В любом случае, такие подонки, как правило, не готовы к отпору со стороны нормальных людей, и у решительного человека есть некоторая фора. Осталось только выяснить, что это за «горбушка».
Он достал из кармана смартфон, вызвал гугл. «Горбушкой» оказался Дом культуры имени Горбунова. Кто такой Горбунов, Антон выяснять не стал, но выяснил, что Дом культуры находится вблизи... Антон вернулся в метро и поехал домой.

Бабушка встретила его дежурным вопросом:

- Ну как, визу еще не дали?

- Нет, ба! – отвечал он, усаживаясь на банкетно-накрытый стол. – Они позвонят.
Сказали же – до двадцати дней. А прошло только десять.

- Нынче твой отец звонил, интересовался. Я ему так и сказала.

- Так и говори, бабушка! Надеюсь, я тебе еще не надоел?

- Что ты, Антоша! Как ты можешь говорить такое? По мне так всю жизнь живи, гуляй по Москве! Завтра опять пойдешь?

- Ну да! С пацанами познакомился, они интересные места показать обещали.

- Ну, давай, давай! Твое дело молодое!

Когда Антон подошел к «горбушке», там уже собралось человек двести. Из толпы сразу вынырнул вчерашний Каин, оглядел его придирчиво и, оставшись более-менее удовлетворенным его «прикидом», спросил:

- Взял что-нибудь с собой?

- В смысле?

- В смысле махаловки. Цепь какую-нибудь, кастет…

- Нет. Ты же не сказал.

- Не сказал! Ремень покажи!

Антон расстегнул куртку, показал тонкую пряжку ремня.

- Детский сад! – вздохнул Каин. – Он достал из кармана небольшой, кустарно отлитый из свинца кастет. – Держи! Не потеряй, потом отдашь.

- А что будет? - спросил Антон, пряча оружие в кармане куртки.

- Гомиков пойдем метелить. Эти пидоры совсем обнаглели, парад свой сегодня возле Большого устраивают. Надо их поучить.

- А что это за цифры 88? – поинтересовался Антон. – Я их у многих на куртках вижу. «Бригада 88, - вспомнилось ему. – Скорцени, вроде, в ней».

- Это две восьмые буквы немецкого алфавита, - охотно объяснил скинхед. – Хайль Гитлер!

- А причем тут Гитлер? – удивился Антон. – Мы же русские!

- Гитлер был такой же как мы. Он был правильный чел. А Сталин был мудак серпоносый! Если бы Гитлер победил, мы бы жили совсем по-другому, и Европа была бы совсем другая. Не было бы в ней ни черномазых, ни мокрожопых! Он всех жидов, коммуняков и пидоров на мыло пускал!

У Антона все внутри клокотало. Его прадедушка погиб на войне с Гитлером, его прабабушка сидела всю войну наблюдательницей на горе, вслушиваясь в гул гитлеровских самолетов, а эти отморозки жалеют, что Гитлер не победил!

- Понятно! – сказал он. – Когда выступаем?

- Да вот уже сейчас. – Каин оглянулся, всматриваясь в толпу, выискивая в ней кого-то. В это время раздался свист, и толпа пришла в движение, синхронно сдвинулась, потекла в конец площади.

- Держись за мной, не теряйся, - приказал Каин. – Я за тебя поручился. Посмотрю, на что ты годен.

У конца площади толпа разделилась, потекла черными ручьями по разным улочкам и переулкам. Антон двигался вслед за своим поручителем, который изредка на него оглядывался и делал одобрительное лицо. Вместе с ними двигалось еще человек тридцать.

Шли быстро, но иногда останавливались во дворах. Каин, бывший командиром этой группы, говорил с кем-то по мобильнику, и давал сигнал к продолжению движения. Наконец, выйдя из какого-то переулка, они увидели здание театра, а в сквере перед ним – группу людей.

- Бей пидоров! – закричал Каин, и вся его команда бросилась вперед. Из других переулков тоже выбежали бритоголовые, с цепями, бейсбольными битами и кастетами в руках. Антон тоже побежал, норовя держаться в задних рядах. Махаловка началась.
Антон, конечно, старался никого не ударить, только делал вид, что бьет, что в общей свалке было нетрудно. Отряды скинхедов все прибывали, кровь лилась на асфальт и скамейки сквера, крики нападающих становились все остервенелей. И вдруг в одном из командиров Антон узнал Скорцени – Олега Скворцова. Могучий, в лопающейся на груди куртке, забрызганный кровью, он размахивал тяжелой цепью с прикрепленным к ней стальным ребристым шаром и отдавал короткие команды:

- Бей! Лупи! Мочи!

Неожиданно для всех раздался крик:

- Атас! Ментавры!

Как-то не спеша, словно бы нехотя, бритоголовые начали замедлять побоище, развернулись и стали покидать сквер, временами оборачиваясь и скалясь в жутких улыбках, словно бы с удовлетворением озирая результаты своего подвига. Полицейские, а точнее, омоновцы, шли за ними небыстрым шагом, вытесняя из сквера и прихватывая зазевавшихся.

Движение черных курток прибило Антона к Скорцени. Он пару раз перехватил взгляд, скользнувший по нему, и понял, что убийца Дэна его не узнает. Да и мудрено было узнать его, бритого, в скиновской униформе, в сердце Москвы, где его и быть не могло. Черные куртки рассасывались по переулкам. Антон держался за скинхедом, и наконец они остались одни.

- Блин, ты кто! – спросил Скорцени.

- Крымчак, - ответил Антон.

- А, новый карлан! Каин про тебя говорил. Ты где живешь?

- На Автозаводской.

- Блин, Стингла повязали, а я у него кантовался. Нельзя мне сейчас на его хату, и к другим пацанам нельзя. Я гомика одного конкретно замочил, менты землю будут рыть. У тебя кто в хате?

- Полный стакан, - как бы робея, отвечал Антон. – Предки, сеструха, да еще дядька с теткой. Но есть вариант. У них гараж пустой. Тачку дядька загнал, а гараж стоит. Там раскладуха есть, я видел.

- Реально? – Глаза Скорцени радостно зажглись. – Тогда погнали! Перекантуюсь там пару дней.

Они дошли до ближайшей станции метро. Скинхед достал из кармана черную вязаную шапочку и натянул на бритую голову.

- Военная хитрость! – ухмыльнулся он. – Учись, малек!

Антон только пожал плечами: какие, мол, мои годы.

В метро народу было не слишком много, час пик еще не настал. Они легко нашли свободные места и уселись рядом.

Скорцени некоторое время искоса смотрел на Антона, потом сказал:

- А где-то я тебя видел, карлан!

У Антона похолодело внутри, но он ответил спокойно:

- На «горбушке», наверное. Сегодня.

- Да нет, я не заходил на «горбушку». Мы с парнями прямо к театру подвалили. Я тебя где-то раньше видел!

- Кого-то похожего ты видел. Я две недели как из Крыма отчалил. А до этого никогда в вашем дефолт-сити не был.

- Ладно, не парься. Конечно, обознался.

«Была бы у меня с собой шпага, я бы тебя еще в переулках пришил, - мысленно продолжал диалог Антон. – Скинхедом больше, скинхедом меньше – никто и пальцем не пошевелит. Ну, ничего! Ты у меня на крючке. Доберусь до дома, вынесу клинок…»
У подъезда он попросил Скорцени подождать, а сам поднялся в квартиру – якобы за ключом от гаража. Бабушки дома не оказалось, верно, в магазин ушла или на рынок. Антон сунул клинок в рукав куртки, рукоятку сжал в кулаке. Спустившись и выйдя на улицу, скомандовал:

- Иди за мной! Шагах в десяти.

Скинхед послушно последовал за ним.

Гаражные кооперативы стояли по краю микрорайона, представляя собой целый городок, со своими улицами, переулками и тупиками. Антон быстро шел, ловя спиной звуки тяжелых шагов, обутых в армейские ботинки «Доктор Мартенс», внимательно оглядывая гаражи, уводя своего врага все дальше и дальше от мест, где их могли увидеть случайные глаза. Наконец он остановился, развернулся и, дождавшись, когда Скорцени приблизится на боевую дистанцию, выхватил из рукава шпагу:

- Да, Скорцени, ты меня уже видел!

Тот одну или две секунды смотрел на него без понимания, потом рассмеялся недобро и сказал:

- А! Ну, конечно! Мушкетер!

- Да, ты фашист, а я мушкетер! Ты убил Дэна, и я нашел тебя.

- Зря ты меня нашел, малек! – В руке скинхеда щелкнуло, выпрыгивая из рукоятки, лезвие ножа. – Сейчас я буду тебя резать!

Антон сделал заученный двойной шаг вперед. Быстрый и легкий укол в руку. Нож выпал. Теперь еще более быстрый выпад, точный удар в грудь и шаг назад.
Скинхед схватился здоровой рукой за сердце, глаза его выразили изумление и застыли. Он опустился сначала на колени, потом, почти сразу, завалился на бок и упал на землю, посыпанную мелкой щебенкой.

Дверь соседнего гаража вдруг приоткрылась, и из нее до половины высунулась фигура мужчины с монтировкой в руке.

- Дядя, ты слышал, что он хотел меня резать? – спросил Антон.

- Слышал, - пролепетал «дядя», глядя на длинную, окровавленную заточку в руке бритоголового парня.

- Но ты ничего не видел, правда?

- Правда.

Антон вытер кровь об одежду скинхеда, сунул шпагу в чехол и пошел на выход. Через два шага он обернулся, встретился взглядом с мужчиной и повторил:

- Ты ничего не видел.

Мужчина скрылся в гараже. Дверь за ним затворилась, скрежетнул внутренний запор.
Антон не вернулся сразу домой. Он дошел до берега Москва-реки и, убедившись, что поблизости нет любопытствующих, избавился от улики.

Бабушку на этот раз он застал дома. Она действительно ходила на рынок.

- Бабуля! – воскликнул он радостно с порога. – Радуйся! Мне дали визу!

- Поздравляю! – отозвалась она с кухни, где разбирала покупки. – И что? Сразу полетишь?

- Нет, бабуля! – Как-то незаметно для себя Антон легко перешел на это фамильярно-ласкательное обращение. – Они сказали, что я могу поехать в Австралию в любое время в течение года, сроком на три месяца. И я решил, чтомне надо вернуться домой, закончить учебный год, а в Австралию полететь летом, на все каникулы.

- Тоже правильно! – отозвалась старушка. – Учеба дело святое! Мой руки, и садись за стол. Сейчас мы с тобой поужинаем.

- Извини, бабушка, ужинать я не буду. Я прямо сейчас улетаю.

- Как сейчас? – Она вышла из кухни, держа в одной руке кочан капусты, а в другой большую морковку. – Что ж ты меня не предупредил?

- Извини, бабушка! Я по маме соскучился, сил нет!

- Ох, не верю, шельмец! – Старушка лукаво посмотрела на внука. – Не верю, что по маме! Вы, молодые, по мамам никогда не скучаете. По девушке, наверное?

- И по девушке тоже.

- Ну, ладно, что ж с тобой поделаешь. Собирайся, а тебе в дорогу хоть пирожков упакую. Напекла к обеду, да тебя не дождалась!

Какие пирожки! У Антона все внутри горело. Как и тогда, на горнолыжке, он не испытывал ни малейшего раскаяния. Он убил убийцу. Убил убийцу друга. Избавил общество от зверя, от фашиста. Но это общество, в лице так называемых правоохранительных органов, тупо будет его искать, чтобы посадить в тюрьму. Хотя, может быть, и не будет, особенно, если этот нечаянный дядя-свидетель будет молчать. Почему бы ему не молчать? Что ему этот отморозок-скинхед, заколотый другим скинхедом. Это их внутренние, бандитские разборки, в которые обывателю лучше не встревать. И все же, и все же… Инстинкт подсказывал, что надо быть готовым к худшему, что лучше перебдеть, чем недобдеть. Надо улетать ближайшим самолетом. Если не будет мест, можно даже в какой-нибудь другой город, лишь бы убраться из Москвы.

Ему повезло, места на ближайший рейс были. Он вылетел без проблем и через несколько часов оказался в родном городе.

Антона никто не встречал и никто не ждал. Даже из аэропорта он не позвонил ни маме, ни Карине. Он сел в троллейбус и доехал до набережной. Спустился к реке, сел на скамейку и долго сидел, глядя на серый, ноздреватый лед, крепкий еще, но уже готовящийся к своим последним минутам, уже утончающийся с каждым днем и подмываемый весенним течением. По льду ходили люди в брезентовых капюшонах и толстой зимней обуви, с ящиками-ранцами за плечами и бурами-коловоротами в руках, а другие, в таких же капюшонах, сидели на таких же ящиках и ритмично взмахивали руками, держа в них невидимые на расстоянии удочки. А совсем другие люди, с детьми, а то и с собаками, или вовсе сами по себе, гуляли по набережной и по прибрежному льду и глазели на первых и вторых. Город ждал ежегодного прихода весны. Все двигалось по тем же кругам.

Антон посмотрел на часы, перевел стрелки с московского времени на местное, и двинулся в сторону спортивного комплекса.

Ребята встретили его радостно.

- Антоха! Привет! Где пропадал? Давно вернулся?

Один только Андрей Михайлович знал, что Антон летал в Москву за австралийской визой. Таких близких друзей как Денис у Антона больше не было.

- Ты чего не в Австралии? – удивился тренер. – Я думал, ты мне бумеранг привезешь!

- Еще привезу! – грустно улыбнулся Антон. – Какие мои годы!

- А почему лысый?

- Так получилось. Отрастут.

Андрей Михайлович испытующе посмотрел на воспитанника и покрутил головой:

- Не нравишься ты мне, Антон! Ох, не нравишься!

- Это почему?

Тренер посмотрел по сторонам, в сторону тренирующихся ребят, и понизил голос:

- Друг мой, подполковник, сказал, что зимой парня закололи на горнолыжке. Закололи очень длинной, острой заточкой. После смерти Дениса у меня из каптерки пропал сломанный клинок от шпаги. Я ничего ему об этом не сказал.

- Не после смерти, а после убийства, - поправил его Антон. – Но я тут не при чем.

- Я и не говорю, что ты при чем. Но было бы лучше, если бы ты был сейчас в
Австралии, а не здесь. Кстати, там и фехтование неплохо развито!

- Я подумаю.

- Подумай.

Маме Антон позвонил по дороге, чтобы уж не совсем ее ошарашить. Знал, что мама обрадуется его возвращению. Неужели придется опять ее огорчить? Неужели придется уехать надолго? А может, оно и к лучшему? Он закончит там школу, встанет на ноги… Кандидат в мастера нигде не пропадет! Сколько ей еще гробиться за нищенскую сестринскую зарплату? А на пенсию выйдет? Разве можно нормально жить на нашу пенсию? Она только у чиновников хороша. Глядишь, и Каринка потом уговорится. А в этой стране в любой момент можно нарваться на каких-нибудь отморозков.

Подойдя к дому, он еще раз достал смартфон и нажал кнопку с надписью «Карина».