Отложенная миссия. - Труба зовет

То, что вас отличает от других
и есть – ваша сила.
Кирилл купил на городском рынке все дорогое и сытное, у дома Розалии его ждал Ромас. Забирая из рук брата объемный пакет,  Ромас пошутил:
– Я правильно сделал, что не заморачивался –  ничего не стал покупать,  за счет брата денек–другой пожить – это же кайф…
Ромас шел – запинался, разглядывая изображение иномарок на полиэтиленовом пакете.
– А пакет мне оставишь? Привез или презентовал кто?
–Да. Чему удивляться в Прибалтике это уже не диковинка.
Стол в гостиной уже был накрыт. Белая скатерть, фарфоровая посуда изысканного вида, аппетитная нарезка на больших королевского вида тарелках блестела и игриво зазывала.  При продовольственном дефиците, который дошел и до Сибири, это изобилие выглядело вызывающе дерзко. Розалия была в ударе, то и дело, оглядывая стол, с азартом демонстрировала успех в  непривычном деле – сортировке стола, тыча пальцем то в одну тарелку, то в другую, успевала  рассказывать племянникам о событиях в институте: истории хитроумных студентов, женские интриги в борьбе за внимание особо почитаемых педагогов–мужчин. Ромас, вероятно, был свидетелем некоторых случаев, кстати, похохатывал, чем Розалию еще больше распылял. Братья, дождавшись длинную паузу в тираде Розалии, наконец, сели за стол. Кирилл не особенно был весел, но слушал с улыбкой. Наконец, тетка обратилась к нему:
–Родниться с главным редактором будем?
Ромас поднял брови в удивлении, замотал головой то в сторону тетки, то в сторону брата.
– Я чего–то пропустил?
Долгое молчание прервал телефонный звонок.
–Не иначе, чью–то душу потревожили, она и объявилась,– поднимаясь с места, высказалась  Розалия. Из коридора доносились ее односложные ответы, но с веселостью в голосе:
–Оба здесь. Общаемся. Что сказать? Хорошо передам. Не волнуйся, здоровы и пахнут…
Когда она вернулась на свое место, на лице проявилась великая  озабоченность.
–Кирилл, это Эмма звонила. Срочная телеграмма из части   пришла. Вызывают из отпуска.  Просила организовать утренний рейс. Я сейчас же сделаю. Что за срочность!?
Кирилл, продолжив трапезу, удрученно качнул головой – « как некстати сообщение: задуманное не имело шансов на исполнение, и снова рушилась личная жизнь, да и отвечать на вопрос Розалии уже не имело смысла…»  После ужина Кирилл тут же позвонил в часть и объяснился, что находится в Сибири и при первой возможности вылетит.
Розалия ушла на кухню, вернулась с картиной в руках.
–Кирилл, если эта картина будет напоминать меня и твоего отца, то можешь ее взять. Так она будет ближе к своей исторической родине. Берешь? Я все организую.
Розалия поставила картину у стены и ушла.  Сделала несколько звонков, вернулась в гостиную все такая же сумрачная.
– Кирилл, может, ты подашь рапорт? Зачем тебе оставаться на этой службе? Какой риск! Эта дикая страна Афганистан. Я правильно поняла, что тебя туда пошлют?
–Роза, да желательно бы повременить. Я успел бы жениться и, возможно, Наталья поехала бы со мной, она ведь медик.
–Даже не мечтай, Григорьевна ляжит на порог, а ее не пустит, твой патриотизм тебе одному и расхлебывать.
Мало кто в народе поддерживал решение советского правительства о вводе войск для поддержки апрельской революции – фактически военного переворота в пользу афганских коммунистов. С передачей власти социалистическому просоветскому правительству Наджибулы. Но многие искренне радовались, когда последний танк вышел с территории Афганистана и это был великий праздник. Итог десятилетней войны был таков, что никакой особой жертвенности со стороны правительственных войск Афганистана не было, не было четкой программы для удержания власти и это было время проверки советских мусульман, их приверженность советским ценностям, их неготовность воевать за чужую революцию. А как относились советские солдаты и офицеры? Главный вызов того времени: я должен послужить своей стране.
– Я должен…
– Человек ничего не должен своему государству. – Громко и раздраженно вещала Розалия, – Как можно отправлять единственного сына на чужую войну?
Она то бегала по квартире, что–то искала, то возвращалась в гостиную к племянникам,  продолжая ругать внешние безымянные силы и властных личностей.
– Золотой запас растранжирили, продовольствие вывезли, теперь за сыновей взялись!
Всегда хладнокровная, прагматичная Розалия не могла остановить поток неблагодарных речей в адрес правительства Горбачева.
–Хорошо, что ты Кирилл вовремя вернулся из Германии на Родину, – закончила уже слабым голосом, подошла сзади к сидящему за столом Ромасу и  нежно погладила его по голове. От неожиданного прикосновения тот встрепенулся, но смолчал. Озабоченность Кирилла отвлекла всех от тяжелого разговора:
–Роза, я Наташе сделал предложение, а теперь не знаю – что и делать, обещал вернуться...
Розалия молчала, по посеревшему лицу пробежали бороздки морщин. Ромас опередил тетку, холодно брякнул:
– Позвони, да простись!
–Логично! И лучше утром.– Только и скажет Розалия и разноцветный, разноголосый, многогранный мир сожмется до трех темных комнат, в которых спрячутся от новых вызовов судьбы три существа.
Кирилл будет лежать полночи с открытыми глазами, смотреть на качающиеся ветви старого клена за окном, мечтать о горячих поцелуях Наташи, о смелом податливом ее теле и будет ругать себя. За что? Больше за то, что не оправдал надежд Людмилы Григорьевны. С этими выводом и заснет.   
Рано утром задребезжал дверной звонок. Первой вышла из своей комнаты Розалия в бархатном халате, она долго гремела засовами, наконец, дверь подалась и открылась. Перед Розалией стояла почтальон с небольшой черной сумкой через плечо, протягивая правительственную телеграмму, браво спросила: –Подтопольников здесь проживает?
Сначала из комнаты выскочил заспанный с черной лохматой шевелюрой Ромас и прямиком кинулся к двери, но Розалия его рукой остановила и крикнула вглубь квартиры:–Кирилл!
Благодаря правительственной телеграмме,  Кирилл вылетит в Вильнюс утром этого же дня, только вот с этого времени злые языки будут разносить по городу молву, что Розалия привлекает в свой музей молодых красивых студентов, естественно в качестве охранников ценностей. Кирилл, собравшись с духом, в аэропорту позвонит Наталье, но трубку возьмет Людмила Григорьевна, она выслушает прощальную речь и, не задав ни единого вопроса, первая завершит разговор. Она останется верна своим принципам – не тратить время на избранников, к которым был исчерпан кредит доверия.
Ближе к полудню Кирилл был уже в дивизионной канцелярии и по требованию комдива писал рапорт: «Я готов поехать». Все сознательную жизнь он был воспитан на профессиональную привычку – на бой, иного применения не знал. Сделать карьеру в подразделениях армии, ведущих активные боевые действия, можно значительно быстрее, чем получая в мирной обстановке звания за выслугу лет. И вот – случился Афганистан.
Эмма встретила сына со слезами на глазах, со словами:
–Сынок, почему не домой, а сразу туда, почему со мной не поговорил? Зачем нам эта война?
Эмма знала, что все равно Кирилл не послушался бы ее доводов, ее опасений, не принял бы ее боль, как реальную угрозу утраты.
– Mamute, по–другому–никак, – только и сказал, крепко обнимая мать. 
  Как он мог потом в наших тесных войсках командовать, если его подчиненные были на войне, а он нет. Появилась та самая возможность: использовать навыки в реальных сложнейших условиях, получить особые навыки боя в горной местности с неизвестным противником. Абсолютное большинство офицеров воздушно–десантных войск вот такие люди. Материальные преференции тоже играли роль. К этому времени подписан был приказ министра обороны: офицеры, которые отправляются в Афганистан, должны быть обеспечены жильем.
Эмма в ситцевом цветастом платьице ходила по квартире потерянная, тяжело вздыхала, наблюдая за сборами сына.
–Должна Ядвига подойти. Я ей сказала, что тебя отправляют в Афганистан.
Кириллу хотелось сказать правду матери, что у него есть невеста, что он должен был ее привезти и познакомить, что думает только о Наташе и что теперь  не сможет даже просто обнять Ядвигу, но смолчал. Потаенные мысли одолевали: Наташа разорвет отношения, у них нет будущего.
Он видел в окно, как Ядвига выбежала из темной аллеи сквера, что напротив дома, остановилась перед его окном. Она, вероятно, его  заметила, слегка жеманясь,  покрутилась на каблучках, рывком перевесила с одного плеча на другое небольшую сумочку, помахала обеими ручками, всем телом подавшись вперед. Он представил на месте этой белокурой подружки Наталью и только тогда улыбнулся и в ответ помахал рукой. 
Ядвига вошла в квартиру и внесла едва уловимые запахи  моря, перемешанные со смольным сосновым запахом, с особой нежностью приобняла старшую подружку. Дамы обменялись несколькими дежурными фразами. Завершив приветственный этикет, Ядвига озорно взглянула на Кирилла. Он стоял у двери своей комнаты, скрестив руки.
– Вот приехала только что из Неринги. Немного позагорала. Узнала у Григория, что тебя срочно вызвали. И что?
Вопрос она задала слишком бесцеремонно и ударно, Кириллу не понравилось. Она, по поднятым бровям осознала оплошность, добавила:
– Какие новости, что–нибудь скажешь по этому поводу?
Эмма пригласила обоих в зал, сама села в кресло, сухо бросила Кириллу: – Говори!
Кирилл сел на диван рядом с Ядвигой, приобнял ее за плечи, вернув матери хорошее расположение духа.
– Написал рапорт, как и требовалось. Назначен вылет с ротой учебки Гайжюнай.
Ядвига пытаясь скрыть волнение, вскрикнула:
–Да! Я тоже!
Кирилл даже отстранился, ощутив насколько сильным было волнение.
–Тоже –что? – спросила Эмма.
Ядвига после окончания мединститута работала в отдельном медицинском батальоне этой же дивизии.
– Я тоже написала рапорт и тоже вылетаю…Значит будем вместе.