Эпизод 1-3. Корона

4 день ковея, 927 год от Восхождения Ниерина



По традиции, после первого года правления по всему Доррисэлю проходили гуляния, а в центре Пластринии готовилось большое празднество. Самому монарху же в этот день, который для Мелиссы совпал с её восемнадцатым днём рождения, писали портрет.

За целый год ничего толком не поменялось: на ведьм всё ещё шла охота, дворяне, участвовавшие в Бунте, всё ещё платили за свои деяния, а королева Доррисэля всё ещё не умела править. Власть даже не принадлежала ей: фактически всем занималась Канцелярия во главе с Клодом ла Фетт. Самое большое, что сделала Мелисса за последний год, – подпись нескольких разрешений на проведение праздников в центре Пластринии. Девушка была заперта в замке, который искренне хотела назвать своим новым домом. С каждым днём всё более и более подверженная болезненным снам, она никогда не выходила к своему народу, оттого никто даже не знал, как выглядит королева. Мелисса стала чаще болеть, и всё чаще эта болезнь заставляла девушку падать на долгую, почти вечную секунду замертво. В это же время придворный лекарь Яков Звокский и его помощник Мориц пытались найти хотя бы причину такого странного явления.

Её спину заливали лучи жгучего солнца Пластринии, но она и сама как будто источала свет. Бледная девушка сидела неподвижно уже несколько часов, иногда лишь делая перерывы, однако Вернон и прибывший из Враны художник не позволяли ей слишком много двигаться. Вместе с портретистом, который также оказывал свои услуги королю Зелину почти двадцать лет назад, в столицу приехал юноша, на вид ему было лет восемнадцать. Мелиссе удалось услышать, что его с трудом отпустил отец и только обманом юноша покинул город. Всё время, пока художник вырисовывал скрупулёзно черты лица доррисэльской королевы, юноша наблюдал внимательно за каждым его движением и лишь изредка поднимал глаза на Мелиссу.

– Видишь, как падает свет? – спрашивал шёпотом художник преклонных лет у своего ученика. – Если бы мы выбрали другое место, то уже нельзя было бы добиться такого эффекта. Именно поэтому портреты королей и королев всегда пишутся здесь.

Юноша посмотрел на лицо Мелиссы и, казалось, немного удивился. Впервые за несколько часов работы он увидел не просто блёклую и бледную фигуру, но какое-то странное божественное существо, на чьих губах была юродивая улыбка.

– Ты меня слушаешь? – раздражённо проговорил художник, чуть ткнув в юношу локтем. – Я тебя к отцу отправлю, если будешь отвлекаться, Лоцен. Сам же просился…

– Больше не повторится, – послышался его едкий голос, скорее напоминавший змеиный яд.

Прошёл ещё целый час, тянувшийся для Мелиссы слишком долго, но она знала, что вранский художник вот-вот закончит свою работу. За то время, пока королева позировала для портрета, в башню успел подняться Себастьян, которому Вернон дал несколько указаний, и Джеймс. Девушку немного нервировало и пугало то, как он смотрит на неё: вечно игривый взгляд, отчего-то по-хищному голодный, и наглая ухмылка, слишком откровенная для слуги.

– Не сутультесь, Ваше Величество, – сказал спокойно Вернон и, увидев Джеймса, презрительным жестом приказал ему покинуть башню.

Девушка сразу выпрямилась и немного стыдливо улыбнулась. Лоцен вновь поднял голову, внимательно глядя на королеву, затем вдруг нахмурился и снова уставился на портрет. Лицо юноши было для Мелиссы особенно интересным: смуглое, с какими-то чересчур тяжёлыми густыми бровями, тёмными глазами, в которых странной жуткой сказочной птицей пылала буря. Она быстро отвернулась, как только заметила осуждавший взгляд Вернона.

– Одни мальчишки на уме… – прошептал он так, чтобы Мелисса могла его слышать.

– Неправда, – тихонько запела флейта.

Лоцен, не отрываясь от картины, самодовольно фыркнул и тут же получил локтем в бок от художника.

– Я понял, – проговорил растерянно он и быстро посмотрел на Мелиссу, так что она, засмущавшись немного, отвела взгляд.

– На этом всё, – сказал художник и улыбнулся Вернону. – Принимайте работу.

Мелисса тут же вскочила с давно ставшего неудобным кресла и осторожно приблизилась к картине вслед за учителем. Вернон поглядел внимательно на портрет, затем на королеву и вновь на портрет.

– Отличная работа, – наконец заключил он. – С Зелином в прошлый раз вышло хуже.

– Какой король, такая и работа была, – художник поморщился, но потом, увидев взгляд девушки, тепло улыбнулся. – Вашу красоту очень сложно передать, Ваше Величество.

– Может быть. Но тебе за это платят, – Вернон свысока посмотрел на художника, и тот, чуть прикрыв глаза и расплывшись в довольной улыбке, пожал плечами.

Мелисса подошла к картине ещё ближе и увидела на полотне странную девушку, красивую и гордую. Её тонкие губы кривились в таинственной улыбке, яркие, почти ядовитые зелёные глаза заключили в себе, как в тюрьме, всеобъемлющую любовь, а кожа не была чрезмерно бледной. Нос идеальный, пропорциональный, как у Диавендии, чёрные волосы собраны в элегантную причёску.

– Это не я, – прошептав это, Мелисса отшатнулась от картины, и взгляд её забегал по лицам присутствующих.

– Это Вы, – сильно удивлённый Вернон высоко поднял брови, на лбу выступило несколько длинных морщин.

– Нет, не я, – она замотала головой и сделала шаг назад.

Учитель поднял портрет, и глаза его начали разглядывать то полотно, то девушку.

– Это Вы, – повторил он и, опустив осторожно картину, поправил маленькие очки.

– Нет, не я, – настаивала Мелисса.

– Почему Вы так думаете?

– Посмотрите: она же… она же красивая, властная, она уверена в себе и своём будущем… – девушка поникла, губы задрожали. – Она не похожа на меня.

Художник внимательно присмотрелся к лицу незнакомки, Вернон и Лоцен вместе с ним.

– Нет, не вижу, – после долгого молчания наконец сказал учитель.

Лоцен, скрестив руки на груди, долго вглядывался сначала в картину, потом в черты лица королевы. Глаза его забегали между девушками, после чего он прикрыл их и усмехнулся тихонько.

– Что там? – бросил небрежно художник, всё ещё пытаясь увидеть различия.

– Свет не так упал, – сказал юноша и рукой начал показывать на не достаточно правильно лежавшие тени. – Здесь слишком затемнено, поэтому кажется, будто она хмурится.

– Хмурится? – забормотал мастер и сам, казалось, немного нахмурился.

– Чуть-чуть. А вот здесь кажется, будто она только-только перестала улыбаться и осталась такая… лёгкая ухмылка, – Лоцен указал на затемнение у уголка губ.

– В самом деле…

– Ничего страшного, лорд Цердрен, это поправимо, – уверенно сказал юноша и, улыбнувшись, кивнул. – В следующий раз, лет через десять, просто не надо так сильно вертеться.

Лоцен с лёгкой ухмылкой истинного кутилы подмигнул Мелиссе так, чтобы никто, кроме неё, не видел этого. Нежная улыбка появилась на губах девушки, и королева стеснённо потупила взгляд.

– Скажешь мне, как это быстро исправить, и я тебя с собой возьму, Лоцен, – проговорил художник с важным видом. – Я – знаю. Посмотрим, знаешь ли ты.

– Можно просто осветлить: подобрать краски, подходящие к области, и убрать ненужное, потом поработать над объёмом, если понадобится. А можно просто переделать все губы, например. Сделать красивую улыбку, чтобы как настоящая была.

Вернон, увидев вновь смущённую Мелиссу, тяжело и медленно вздохнул.

– Со мной поедешь, – спустя полминуты раздумий сказал художник.

– Нет, – моментально ответил юноша, лицо его стало серьёзным. – Сестра скучать будет. И брат. Я их одних не оставлю там.

В башенной комнатке воцарилось молчание. Учитель внимательно глядел на портрет королевы, а затем, проговорив что-то невнятное, сказал уже чётко:

– Сколько времени хватит?

– Часа три неспешной… – художник заметил раздражённый взгляд Вернона, – и очень аккуратной и добротной работы. Гарантирую.

– О качестве будем говорить через три часа, – учитель коснулся рукой занывшей шеи и чуть помял её. – А у нас с Вами, Ваше Величество, очень много ещё дел.

С этими словами Вернон увёл королеву, осторожно прикасаясь ладонью до спины, как он раньше делал это дочери. И солнечный свет следовал по пятам за Мелиссой.



33 день са;куса, 929 год от Восхождения Ниерина



Вернон мерно вышагивал по закоулку в библиотеке, ожидая, когда Мелисса допишет. Он смотрел в пол, его лицо казалось мрачным и печальным. Девушка отложила перо и внимательно посмотрела на задумавшегося учителя, который, казалось, не замечал ничего, что происходило рядом с ним.

– Лорд Цердрен, – осторожный шёпот Мелиссы вернул Вернона в библиотеку.

– Закончили? – мужчина нервным движением руки коснулся затылка и замер так на некоторое время. – Хорошо. Дальше можно уже не записывать, Ваше Величество.

Он тяжело, устало упал в мягкое кресло и, чуть поправив маленькие очки, принялся рассказывать об Изгнании. После победы людей в затяжной Четвёртой Войне Племён и восшествия короля Ниерина на трон Доррисэля первый из рода Флаэрникс приказал изловить всех нелюдей. Остроухих эльфов, многим из которых была дарована способность к заклятиям, и рогатых могучих дрогов массово ссылали на Холодный остров, ныне именуемый Тэстэя, где они погибали холодной и голодной смертью. Опасаясь, что нелюди могут попытаться покинуть остров, по приказу Ниерина был построен крепостной городок Огрызок у одного из портов Тэстэи. Каждого приблизившегося эльфа или дрога вешали освежёванными неподалёку от города в заснеженной пустоши.

Мелисса слушала очень внимательно, и сердце её болезненно сжималось каждый раз, когда Вернон рассказывал о событиях прошлого. Она искренне не понимала, почему такая варварская жестокость так высоко оценивалась родом человеческим и превозносилась, как будто это был величайший из героических поступков. Девушка молча поглядела на красноклювую сороку, севшую на подоконный карниз, и прикрыла ладонью задрожавший рот.

Королевский замок располагался на отвесной скале, и из библиотеки особенно хорошо был виден весь Город под Солнцем. И там, в самом низу, на центральной площади, громадной и просторной, Мелисса увидела странную процессию. Длинная колонна людей в чёрных мундирах вела пять человек в белых рубашках, а за ними крупной волной шли горожане, которые затем по кругу распределились на площади. В середине – деревянное сооружение с пятью столбами.

– Вы не слушаете, – холодно сказал Вернон и поправил очки двумя пальцами.

– Я слушаю, лорд Цердрен… Но что это там? – спросила королева, с интересом наблюдая за происходящим.

Учитель прищурился, разглядывая мелкие фигуры. Он застыл на время, обдумывая пришедшую мысль, после чего заключил:

– Это казнь.

Девушка вскочила и одним большим и быстрым шагом оказалась у окна.

– Кого казнят? – её взволнованный голос нисколько не смутил мужчину.

– Насколько мне известно, дворян, которые участвовали в Бунте три года назад.

– Но почему их хотят казнить? Все бунтовавшие уже давно наказаны…

– Не знаю, Ваше Величество, – солгал Вернон, хотя знал, что их вешают за критику Короны. – А почему Вы спрашиваете? Вам должно быть лучше известно, Ваше Величество. Вы же подписывали указ.

Он с абсолютной уверенностью посмотрел на Мелиссу, так что королева вдруг и сама поверила в его слова. Но девушка быстро отвернулась, чуть мотая головой и тихо проговорила, старательно вспоминая последние несколько месяцев:

– Нет… Нет, я ничего не подписывала, – её испуганный, но сосредоточенный взгляд упал на учителя, но тот будто ожидал такой реакции. – Это проводится без моего ведома… Эта казнь незаконна! – растерянно прикрикнула она и слабо стукнула о подоконник, так что красноклювая сорока встрепенулась и улетела.

Лицо Мелиссы стало таким же бледным, как при приступах, и она, чуть покачнувшись, осторожно села в кресло. Шея болезненно зудела, и девушка чувствовала, что дыхание понемногу учащалось. Вернон быстро подскочил к королеве и осторожно взял её ладонь, чуть сжимая.

– Вам снова дурно? – ответа не последовало. – Я позову лекаря, – он попытался встать, но Мелисса удержала его руку слабой и цепкой хваткой.

– Нет, умоляю Вас, – прохрипела она, понемногу приходя в норму. – Всё хорошо, всё в порядке, я просто…

Взгляд королевы случайно упал на всё происходящее на площади, и Мелисса, несмотря на то что хотела отвернуться, смотрела неотрывно и будто заворожённо. Пять дворян стояли рядом с пятью длинными деревянными столбами, на которых чуть покачивались на слабом ветру толстые верёвки. Эшафот соорудили наскоро: прошлым вечером его ещё не было. На головы дворянам надели чёрные мешки, на шеи накинули верёвки и затянули. Почти минуту ничего не происходило и никто не двигался, будто ожидая с ужасом или облегчением дальнейшего. Мелисса нервно покусывала нижнюю губу и вглядывалась в белоснежные рубашки и чёрные мундиры, невольно пытаясь запомнить каждую деталь.

Люки открылись, и пять тел повисло на верёвках. Королева с неподдельным страхом смотрела на всё происходящее, не желая верить собственным глазам.

И вдруг одно из тел в белой рубашке рухнуло вниз. Поражённая Мелисса вдохнула воздуха, немного приподнимаясь с кресла, и её широко раскрытые зелёные глаза чуть полыхнули пламенем, надежда показалась в них. После этого упало второе, за ним, почти сразу, третье. Девушка вскочила, на лице её, освещённом лучами солнца, показались и восторг, и еле видимая печаль. Вернон с недоверием наблюдал за всем.

– Свободны! – воскликнула она, и странная улыбка, чуть подрагивавшая, заиграла на её губах. – Боги простили их!

Упавших, не снимая мешков, быстро подняли и завели обратно на помост, так что Мелисса, не понимая всего до конца, вздрогнула. Ждали недолго: в толпе образовался узкий коридор, по которому шёл ещё один человек в чёрном мундире. Он поднялся на эшафот к только избежавшим смерти дворянам и протянул что-то двум другим гвардейцам. Верёвки снова повесили.

Взгляд Мелиссы бегал от площади к Вернону и обратно, тщетно ища объяснение происходящему.

– Нет… – прохрипела девушка, и голос её сорвался. – Нет, нет, так нельзя… Боги же простили их…

Трём шатавшимся людям в белых, помятых, кое-где окровавленных рубашках накинули повторно на шею петлю и затянули. Проверили прочность верёвок. И снова опустили люк. Послышался вой, быстро прекратившийся из-за вовремя закрытого обеими ладонями рта. Мелисса отшатнулась от окна, как в бреду, и мокрое лицо исказилось в гримасе настоящего ужаса. Вернон молча, холодно и безразлично смотрел на неё: он знал, изначально знал, чем всё кончится.

– Это всё… – всхлипывала она, стараясь прекратить рыдания, – всё… неправильно… Они не… не… Они не должны были этого делать! Нельзя вешать дважды: боги простили этих людей! Это неправильно! – голос её срывался. – Неправильно! Неправильно!

– Вы подписали указ о казни. Все пятеро должны были быть казнены, даже если их пришлось бы вешать два, три, семь раз. Не понимаю, почему Вы так… волнуетесь из-за этого события, – Мелисса искоса посмотрела заплаканными глазами на учителя. – Это не первая казнь за последние три года, и раньше это Вас не заботило.

– Что?.. – зашептала дрожавшая флейта. – Не первая?..

– Не первая, – утвердительно проговорил Вернон, внимательно глядя на девушку, но вдруг черты лица его, прежде хмурые и серьёзные, смягчились немного, оголяя искреннее удивление и замешательство. – Вы не знали разве, Ваше Величество? – королева медленно покачала головой. – Но Вы подписали все указы…

– Это делала не я! – она закрыла глаза руками и заплакала. – Ложь, снова ложь! Повсюду, везде, куда бы не шла! Опять обманы, опять, опять, опять! Всё! – закричала она. – Всё построено на лжи и предательстве! Моё окружение! Весь мой род жил жестокостью, ложью и предательством! Ложью и предательством! Изгнание, Бунт, Ночь Огней – мне сложно вспоминать, что делали люди, владея этим! – с отвращением девушка указала на корону. – Я помню всё, что Вы мне рассказывали, лорд Цердрен, но мне сложно вспоминать, потому что это ужасно, мучительно больно! И я… я принадлежу этому роду! Я среди этой лжи и этого предательства, я владею ими, я ими управляю, я их допускаю! Я! – она подняла с тумбы золотую корону с ярко-красными рубинами и затрясла в воздухе, будто пытаясь вызволить оттуда злого духа. – Она в крови… Она вся в крови… И эта кровь на моих руках тоже… На моей голове! Я вся в крови из-за неё! – раздался отчаянный звон металла по доломитовому полу, затем ещё один и ещё, пока этот звон не стих совсем. – Я слаба, я не… Я не достойна её. Я не хочу её.

Мелисса отвернулась, закрывая лицо судорожно трясшимися руками, её сутулая фигура казалась маленьким запуганным зверьком. Вернон молча наблюдал недолгое время за неподвижностью королевы, и в этом дрожании он увидел нечто знакомое. Он сделал осторожный, неуверенный шаг к ней, всё не решаясь идти дальше. Ещё один шаг. И ещё один. Вернон повернул Мелиссу к себе и прижал к груди, поглаживая заботливо чёрные волосы. Раньше он утешал так Розель.

Одним боязливым движением руки учитель поднял голову девушки, и зелёные глаза глядели на него с глубоким отчаянием и великой надеждой. Он прекрасно запомнил тот день, когда дочь в последний раз пришла к нему за советом. И теперь несчастный, замученный судьбой отец видел Розель, свою маленькую Розель, в совершенно неродной ему Мелиссе. Вернон с опаской оглянулся и медленным размеренным шёпотом проговорил над самым ухом королевы:

– Против Вас в замке заговор. Завтра Вам предложат подписать документ. Я умоляю Вас, не отказывайтесь. Не сомневайтесь и подписывайте, вопросов лишних не задавайте и не позволяйте сомневаться в Вашем выборе. В таком случае Вы сможете покинуть замок в кратчайшие сроки, вернуться обратно в Кнокке-Хейст и зажить мирно, как будто ничего и никогда не было. Вы меня понимаете? – глядя внимательно в её глаза, прошептал Вернон. Девушка кивнула.

– Откуда Вам известно?..

– Это важно? Ваша жизнь – вот, что сейчас действительно важно. Информацию любой может добыть, надо только знать как, – он нежно обнял её и носом уткнулся в волосы, чувствуя душистый запах акации. – Умоляю Вас, сделайте, как я сказал. Доверьтесь мне, я помогу Вам. Завтра… завтра ночью я пришлю человека, и он вывезет Вас отсюда. Если что-то пойдёт не так, я сделаю всё, что в моих силах, чтобы Вы были свободны.

– Почему Вы делаете это? Я думала, Вы меня ненавидите, – несколько горячих слёз скатились к её подбородку.

– Я не могу ответить на этот вопрос. Я просто не желаю Вам зла, – Вернон прижал её к себе чуть сильнее и зашептал на ухо: – Мне очень жаль, что сегодня Вы видели казнь. Я верю в Вашу невиновность и желаю Вам покойной жизни… Потому и хочу помочь.

– Тогда помогите мне, – задрожала флейта. – Позовите капитана Грейза. Я хочу с ним поговорить. Он здесь, в Пластринии, я знаю.

Учитель отстранился, кивнул холодно и покорно, и чёрная фигура его покинула библиотеку, а Мелисса будто застыла в ожидании, свет прятал её юродивые черты и показывал всем притворную строгость, хотя в душе королевы не было ничего, кроме разбитого зеркала. И в зеркале этом отражался золотой металл и сверкали красные драгоценные камни, утопленные в тёмной, почти чёрной крови.

Через час двери в библиотеку распахнулись, и быстрыми, но плавными шагами вошёл капитан особого подразделения Королевской Гвардии Альфред Грейз, держа в руках тёмно-серую шляпу; плащ вторил его движениям. Капитан провёл рукой в перчатке по волосам и поклонился, и только после этого Мелисса заметила большой ожог на его левой щеке, похожий на ладонь – некрупную, женскую.

– Ваше Величество желало меня видеть? – хитро щурясь, спросил он.

– Да, капитан. У меня есть к Вам одно дело. Не знаю, сложное для Вас или нет, – бесчувственно и пусто говорила Мелисса, лучи жгучего солнца чуть касались её лица. – Я хочу… хочу… – она медленным движением руки вытерла слёзы и поглядела в серебряные глаза Грейза, которые отчего-то приятно и дружелюбно сверкнули. – Я хочу, чтобы Вы нашли человека, убившего моего отца. У него был кинжал с красным драгоценным камнем. Большего я не знаю.

– Да, леди Флаэрникс, – чуть улыбнувшись, сказал капитан и легонько кивнул.

– Вы не будете говорить мне, что убийца уже казнён? – с непониманием и удивлением спросила Мелисса.

– Ни один умный человек не поверит в ту чепуху, что несёт леди ла Фетт, Ваше Величество, – наглая и хитрая ухмылка появилась на его губах.

– Но все верят, – прошептала Мелисса.

– Значит, все глупы. А мы с Вами, как видите, леди Флаэрникс, не верим.

– Я бы и сама верила, если бы… – она с опаской посмотрела на капитана. – Не уверена, что Вы поверите мне.

– Прошу, Ваше Величество: я многое повидал за свою жизнь и могу точно сказать, лжёте Вы, говорите правду или просто бредите.

– Мне это всё приснилось, – проговорила медленно Мелисса, наблюдая за реакцией Грейза.

– Приснилось? – задумчиво спросил он, и девушка уверенно кивнула в ответ.

Капитан изучал каждое движение лица королевы, обычная его улыбка исчезла, брови нахмурились, сосредотачиваясь на только что услышанном. Он недружелюбно замычал, коротко и еле слышно.

– Верю, – наконец сказал Грейз. – Кто была Ваша матушка, если позволите спросить?

Взгляд Мелиссы нервно забегал по сторонам, и она, исподлобья глядя на капитана, произнесла боязливо и гордо одновременно:

– На что Вы намекаете?

– Я не намекаю, – серьёзно ответил он. – Я спрашиваю.

– Моя мама была человеком.

– Вот и славно, Ваше Величество, – сказал Грейз, улыбаясь и немного прищуриваясь хитро. – Ваша просьба будет выполнена.

– Спасибо, капитан, – слишком пусто и безжизненно прошептала Мелисса. – Я искренне благодарна Вам. Поверьте, Вам всё воздастся.

Уголок губ капитана Грейза чуть дрогнул, но хитрая ухмылка не пропала с лица. Он поклонился и так же быстро, как и вошёл, покинул библиотеку. Солнечный свет играл с лицом Мелиссы, и бесконечная скорбь показала себя, вечно спрятанная за юродивыми чертами. Девушка поглядела на то место, куда закатилась золотая корона, нахмурилась немного и отвернулась совсем, пытаясь забыть то, что причинило ей столько боли.