БАНЯ

Как же давно это было! Мы с мужем, молодые педагоги, прибыли по распределению в сибирскую деревеньку.
Деревянная одноэтажная школа, дом на четыре семьи и общая деревенская баня, ибо свою личную мы тогда еще не отстроили. Мне, выросшей в городе, вообще все это было очень сложно воспринимать. В бане я обычно находила самый дальний уголок, быстренько мылась и убегала. И приходила в эту баню местная бабёнка Олька Кузнецова, вместе с детьми: четверо пацанов - мал мала меньше. Старшему, Митьке, было уже лет пять. Олька работала дояркой и тащила своих ребятишек одна-одинешенька. Вдовой она была. Соседка наша рассказала, что «мужик ейный сначала расстрелял свой трактор из охотничьего ружья, потому как тот, стервец, не заводился, а потом, поняв, чего натворил, и в себя стрельнул...».
Олька как-то ловко всех четверых усаживала рядком в тазики, одновременно намыливала, натирала, споласкивала и выгоняла в предбанник, а потом уходила в парную и там очень громко и, нужно сказать, красиво пела. Песни были всегда грустные, проникающие в самую глубину души.
А мальцы уже сами одевались в предбаннике, садились рядышком на лавку и в упор разглядывали всех деревенских баб, еще и комментирую вслух:
- Ого-го, какая...!
- Тетька Милька, а почему ты вся-вся рыжая?
Миля Кейм была поволжской немкой, по - русски говорила с сильным акцентом, но всегда обещала, что выпорит их, особливо Митьку глазастого.
Той же осенью в наш единственный магазин привезли виноград, который в те времена был большой редкостью. Очередь собралась длиннющая. Но в деревенской очереди время бежит быстро: бабы и о себе расскажут, и всех по порядочку обсудят, и рецептами кулинарными обменяются.
Меня почему-то (как учитель я тогда точно еще уважения не заслужила), настойчиво пропустили без очереди:
- Иди, девонька, тебе еще к урокам готовиться, тетради проверять.
Самой первой у прилавка стояла Миля вместе со своим Карлушей. И в это время в магазин, тоже к самому прилавку, юркнул Олькин Митька.
- Тетеньки, дорогие мои, пропустите меня, уж больно виноградику хочется, терпеть просто мочи нет, а мамка на вечернюю дойку ушла, мальцы одни дома!
Бабы заулыбались, но начали подначивать:
- Вот ведь какой наглый, ни минуты постоять не хочет! Ох и вырастит Олька себе на голову! Уж очень она их балует.
Митька же окинул взором магазин, отыскал там старика Митрофаныча, у которого, как говаривали, язык был совсем без костей, и так звонко, задиристо прокричал:
- Дядька Митрофан! Привет! Ты там не скучай! Ежели сейчас тетька Милька меня не пропустит, приду к тебе, расскажу как я вчера с ней в бане был! Ой и интересное там было!
Карлуша, муж Мили, схватил Митьку за ворот курточки и быстро-быстро, мешая русский с немецким, зашептал продавцу:
- Дай уже ему....... винограда.... и пусть катится отсюда.
Все, кто был в очереди, дружно расхохотались! Миля сильно покраснела, а Митька, с большим пакетом винограда, радостный, прыгая через ступеньки продмага, помчался домой, только его и видели...
Я в общую баню больше не пошла, мы как-то очень быстренько построили свою, маленькую, с чугунной печкой, без предбанника, но свою...