Самая лучшая пасхальная ночь

Зинаида была из тех, кто и в избу войдет, и коня остановит… Хотя родилась и выросла далеко не в крестьянской семье.
Небольшого росточка, с длиной русой косой и большими, глубокими, как озеро, синими глазами, в сером платье с ажурным воротничком, она казалось институткой, только что затворившей за собой двери пансиона благородных девиц. НО таким был только ее внешний облик. Старшая и младшая сестры больше сидели за книгами или рукоделием. Зинка же гоняла со своим младшим братишкой мяч за околицей, колесила на виды видавшим велосипеде и искала тайные тайны на чердаках всех близ лежащих домов.
Нет, ветер в ее голове никогда не гулял. Просто внутри нее сидел какой-то энергетический «чёртик», управлявший всем ее бытием.
Еще совсем девчонкой, вместе с семьей, выдворенной после октябрьских событий из столичного сибирского города в глухомань, ехала она, восседая на телеге с нехитрыми пожитками, дозволенными быть взятыми с собой, и звонким голосом убеждала понурившихся родителей, что мол, и в этом, еще никому не ведомом, Ужуре тоже можно жить. А счастье, счастье она от «тужурочников» спрятала в шкатулочке, которую ей на Пасху смастерил ее дядюшка Леонид. Главное, эту шкатулочку до поры до времени вообще нельзя открывать, счастью тоже выдержка нужна.
Так, сбивая в кровь колени, за играми с местным пацаньем, за работой по дому, за тасканием ведер с водой на коромысле из ближайшего колодца, Зинка из шустрого подростка превратилась в девушку с характером и железной волей.
Это она поддержала свою мать в те военные годы, когда получив извещение о гибели сына в сорок втором, остановилось сердце у отца.
Это Зинаида не дала забрать двоих ребятишек, деток своей младшей сестры, в детский дом, когда сестра погибла в ГУЛАГе, как враг народа.
И опять таки именно Зинаида предупредила мужа своей старшей сестры о начале второй волны репрессий, чем и спасла всех, так как было им чего опасаться.
У Зинки была тайна, которая для всех и осталась тайной. И эту тайну она унесла с собой в мир иной. Она никогда не была замужем. Сначала родился Володька. И, ведь, работая всего лишь обычной секретарем-машинисткой, она умудрялась одевать своего сынишку в добротные костюмчики, обучать игре на баяне. Потом родился Женька, которого Зинаида безумно любила, холила-лелеяла, как самую большую драгоценностью. Все знали, что у мальчишек есть отец. Но кто он, этот отец, где он – Зинка только сжимала губы и молчала. Лишь один раз, когда ее мать, собирая узелочек младшей своей дочери при ее аресте, плакала и причитала о том, что же будет с маленькими деточками, Зинаида ответила твердо и уверенно: «Дети останутся с нами. Уж об этом я точно позабочусь! Прямо сейчас позвоню ему!»
И дети остались. А еще добилась Зинаида, пусть посмертной, но все-таки, реабилитации своей сестренки. И дети стали получать пенсию.


Зинаида ничего не боялась. Она жила, идя напролом, наперекор всем встречным ветрам.
Когда считалось чуть ли не преступлением праздновать открыто Рождество и Пасху, Зинаида наряжала в своем дворе огромную елку, пекла рождественские пряники и приглашала в хороводы всю соседскую детвору. А на Пасху обязательно угощала всех крашеными яйцами и сдобными куличами.
Мне было лет десять, когда именно на Светлую Пасху мы приехали к бабушке Зинаиде.
В семье моей бабушки все были глубоко верующими. Церкви тогда в маленьких городках были закрыты, а вот молельные дома были везде. С вечера, когда вовсю еще в уютном доме Зинаиды готовились к Светлому Воскресенью Христову, она и сказала:
- Сейчас все приготовим, а потом пойдем к батюшке куличи, яйца освещать да молитвы праздничные слушать.
Именно тогда поведала мне бабушка Зинаида о Марии Магдалине, преподнесшей в качестве дара императору яйцо и весть о воскрешении Христа, на что тот ответил:
- Как яйцо из белого не становится красным, так и мертвые не воскресают.
И вот тогда в доказательство противного, куринное яйцо на глазах Тиберия изменило цвет на красный – цвет крови Христа, цвет жизни и победы.
Я слушала Зинаиду, представляла как страдал Христос, распятый на кресте, а Зинаида уже продолжала:
- Ты думаешь, почему коммунисты выбрали красный флаг? То – то же! Все они Господу веруют, только вот политика дня сейчас не позволяет это открыто делать. Ленин то крещен был, а Сталин на священника учился...
.
Зинаида к подготовке пасхального стола относилась с трепетом. Там был и квасный хлеб-артос, и куличи, и творожная пасха... А какие она пекла пироги!
Когда мы собрались в молельный дом, Зинаида бережно сложила в корзинку куличи и яйца. Я все это видела впервые, потому как моя бабушка Маргарита так открыто не праздновала христианские праздники, положение не позволяло.
.
Уже была почти полночь, когда мы подошли к простому деревянному дому на окраине городка. Народу там было много, и старушки с внуками, и люди средних лет. Везде горели свечи...
- Спасительная ночь, - многозначительно сказала мне бабушка Зинаида.
Почему-то я хорошо запомнила слова батюшки: «Востану бо и прославлюся», хотя совсем не понимала что они означают.
А ровно в полночь все запели:
 «Воскресение Твое, Христе Спасе, Ангели поют на небесех, и нас на земли сподоби чистым сердцем Тебе славити».
Эти слова я запомнила уже потом, когда сама стала ходить в Храм.
Удивительно, но и Крестный ход верующие в ту ночь совершили, и мы с сестренкой тоже вместе со всеми шли.
Впереди шел священник с фонарем, за ним несли Крест и иконы, у всех в руках были свечи.
- Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ и сущим во гробех живот даровав, - пели все верующие, а потом восклицали: Христос воскресе! Воистину воскресе!  И обнимали друг друга, и троекратно целовали друг друга, и дарили друг другу крашеные яйца.
Дома, праздничный стол обе мои бабушки (сестры) украсили куличами, перевязанными праздничными лентами. Яйца были разложены по кругу на красивой вышитой салфетке, в вазе стояли веточки распустившейся вербы...
.
Обычно моя бабушка Маргарита шутя говорила о своей сестре так: «Где бес не смог, там наша Зинка не оплошала!»
Но в ту Пасхальную ночь бабушка Зинаида молилась, а слезы текли по ее щекам. О чем она тогда думала, один Господь и знал....