Подмена

В.  С.   ФИЛАТОВ








П О Д М Е Н А



Реальные события моей службы
(фамилии и имена изменены)






























г. Оренбург. 04.02.2018 г.
               



















































                Подмена

          Долго не мог принять решение, от какого лица писать, или от своего, или от автора? Потом решил от своего, изменяя имена и фамилии некоторых героев моего рассказа.
***
После пяти лет службы на Сахалине меня перевели на Украину в п.г.т.  Подгородная, Николаевской области. Приехал вместе с семьёй (жена и двое детей, с ожиданием контейнера) Опускаю понятие «благоустройство» семьи, это отдельная история.
Не прошло недели службы, после приема техники, как меня направляют на боевое дежурство подменить заболевшего офицера.
На дежурство я прибыл в 8.00 с докладом дежурному.  Первое, что меня удивило, это, то что на позицию я прошел беспрепятственно, я не видел ни часового, ни патрульного, ни дневального, короче, охраны ни какой.
 Дверь командного пункта (КП) была открыта, за столом сидел дежурного в звании майора. Я вошел, представился:
- Старший лейтенант Филатов.  Прибыл в ваше распоряжение.
Майор, сонно посмотрел на меня и продолжил листать журнал.
- А что, позиция не охраняется?
Но это дежурного не насторожило.
- Почему не охраняется, - спокойно ответил дежурный, переворачивая страницу журнала, - Наверно салага дрыхнет на вышке.
Дежурный, отложил книгу и стал крутить ручку телефонного аппарата. Ответ   сразу он не получил, но он остался в таком же спокойном состоянии, словно отец не получил ответа от заигравшегося ребенка …
Наконец-то в трубке послышался голос  часового. Дежурный сонно спросил его:
- Спишь? Салага. До тебя не дозвониться.
В трубке слышалось какое-то бормотание. Дежурный  тем же спокойным тоном спросил:
- Доложи обстановку, кто входил, кто выходил, заносил, вы-ы но-о сил, - позевывая произнес последнее слово дежурный. – В трубке опять послышалось бормотание.
- Значит никого? - уточнил дежурный, - Ну ,ну…
-Старлей? – обратился он ко мне, кладя телефонную трубку. – Иди в домик, там справа комната для офицеров, спроси ст.лейтенанта Шагненко, он передаст тебе пусковую. Потом долОжите. – сделав ударение на второе «о».
- ДолОжим, - подражая ему, ответил я,  - непременно долОжим, товарищ майор.
Майор  безразлично махнул рукой.
В небольшом домике размещались комнаты отдыха и для офицеров и для личного состава. Я вошел и увидел дневального, стоящего возле тумбочки. Он увлеченно смотрел в экран телевизора, показывали какой-то мультик, и конечно он меня не заметил. Я подошел к нему и тихо спросил почти возле уха:
- Интересно?
- Ага, - машинально ответил он, вместо того, чтобы громко крикнуть «Дежурный на выход!»
- У тебя штык нож острый? А то мне надо хлеб порезать.
- Не-а, - ответил дневальный, не отрываясь от экрана,  - они все тупые, на кухне острее будет, - добавил он.
- Вот еще на кухню идти, дай твой, я хлебушка отрежу и принесу.
Дневальный выдернул штык-нож из ножен и дал мне его в руки.
- Я скоро…
- Ага, - машинально, ответил дневальный.
В двух шагах от дневального, справа, я увидел дверь с табличкой «КОМНАТА ОТДЫХА ОФИЦЕРСКОГО СОСТАВА». Дурдом, подумал я, вешать такую табличку. Открыл дверь и вошел в комнату. Некоторые офицеры спали на кроватях, другой читал книгу, а один, в звании ст.лейтенанта,  сидел за столом, пил кофе. Оба посмотрели на меня, стоящего со штык-ножом в руках.  Я был удивлен спокойствию и беспечности офицеров и представился:
- Старший лейтенант Филатов. Мне бы колбаски порезать, да пусковую принять.
- Колбаски нету, - ответил тот, что пил кофе, - кончилась, раньше приходить надо.
Офицер, читавший книгу, встал с кровати и представился:
- Зам.комбата капитан Доренко, - подошел и подал руку.
Я переложил штык-нож в левую руку и мы обменялись рукопожатием.
- Сейчас комбата разбужу. - Он подошел к одной из кроватей, и стал трясти спящего:
- Комбат! Майор! Тут на замену старлей пришел.
- Какой еще старлей? - просыпаясь, уточнял комбат.
- Его фамилия…., он вопросительно посмотрел на меня,
- Филатов! – Умышленно громко произнес я.
- Филатов? - повторил офицер.
Комбат сел на кровати, почесал затылок,  навел резкость на меня.
- Филатов, говоришь. Да, да ожидаем, -  увидев штык- нож спросил? - А это зачем?
- Так, в зубах поковыряться. У дневального одолжил хлеба порезать.
Я ожидал бурной реакции комбата, но тот спокойно уточнил:
- А хлеб-то где? – Но увидев мой жесткий взгляд,  уже понимая абсурдность вопросов и дикость самого положения с учетом, что они находятся на боевом дежурстве. Он протянул руку, обращаясь ко мне:
- Ножичек дай ….
- А он твой? – я переложил нож в правую руку.
- Ты где его взял? – Наверно комбат не понял с первого раза, где я его взял или не придал этому значения.
- Да, так у вас тут штык-ножи раздают кому не попадя.
И вдруг, комбат как заорет во все горло:
- Дневальный!!! – Аж подпрыгнули другие офицеры, а я вздрогнул от неожиданности.
Вбежал дневальный, молоденький солдатик, ему по виду точно 18 лет не дашь. Комбат сразу заметил отсутствие штык-ножа в ножнах:
- Где твой штык-нож?  - Жестко спросил он.
- Я это, я это, - запинался солдатик, похлопывая по пустым ножнам, - вот этому старшему лейтенанту дал, хлеба… - Но комбат не стал слушать этот детский лепет дневального.
- Какого, на хрен хлеба…? Орал комбат.
 Дневальный успел вставить фразу, пока комбат набирал воздух:
- Он обещал отдать. – Мне почему-то стало жалко этого молодого солдатика и обидно за распустившихся офицеров. Я отдал штык-нож дневальному.
 Дневальный стоял с глупым выражением лица. Комбат, делая глубокий выдох, распорядился:
- У-у-у. Идиот. Дежурного позови!
- Есть. – Козырнул дневальный и вышел.
- Проходи, садись… - предложил комбат.
Рядом подсел старший лейтенант:
- Кофе будешь?
- Спасибо потом… - отказался я.
Комбат повернулся к одному из офицеров сидящему на кровати и уже спокойно приказал:
- Передай ст. лейтенанту Филатову «пусковую», только в начале к дежурному зайдите.

После доклада дежурному, мы пришли на позицию, где стояла пусковая установка с двумя ракетами.
- Принимай… - безразличным тоном произнес офицер и закурил.

На Сахалине мы ответственно относились к приему и осмотру техники и это вошло в привычку и точности движений.
Я быстро поднялся на пусковую и стал осматривать ракету. Какое же было мое удивление, когда я взглянул в лючок, с показанием давления воздуха…  Стрелка показывала давление ниже допустимого, это означает, что ракета не боеготова.
На Сахалине такого не допускали. Своевременно проводили дозаправку.
- Ракета не БГ! (не боеготова) Давление не в допуске. – Крикнул я, но офицер спокойно курил и не ответил. Я еще раз крикнул:
- Ракета не боеготова! Давление не в допуске!
- Я такую принимал, - услышал я объяснение.
Дальнейший осмотр показал, что на некоторых лючках были сорваны спец. пломбы, что тоже является не допустимым. Далее выяснилось, что пусковая не сориентирована по месту положении со станцией наведения ракет, на радиостанции не установлены заданные частоты, а этот офицер, как начальник расчета данной пусковой, даже не знает этих частот.
Я матом выругался на него:
- Ты что? Офигел? Ты чем тут занимаешься? Это же ЧП. – Но на сдающего это почти не произвело никакого удивления или настороженности.
- Все это уже целое лето в таком состоянии. И чё…?
- Как это чё? – удивлялся я, - и целое лето всем  насрать, в каком состоянии техника?
Офицер не стал мне отвечать и пояснять:
- Посмотрел…? Пошли долОжем дежурному, - он умышленно сделал ударение на второе «о», ухмыльнувшись, - а то мне домой пора я и так из-за тебя задержался.
- Как домой, почему домой? - еще больше удивлялся я, - Вас что, домой  отпускают?
- Сутки дома – двое здесь, - пояснил офицер.
Оставаясь в недоумении, я медленно направился к дежурному долОжить.
 На КП я увидел двух майоров, как я понял, один сдавал, другой принимал дежурство. Старый дежурный обратился к новому, показывая на меня:
- О, вот и он (наверно, они только что говорили обо мне). Познакомься.
Майор встал из-за стола,  подошел ко мне:
          - Майор (фамилии не помню), - представился он.
- Старший лейтенант Филатов. – мы пожали друг другу руки. У меня хрустнули косточки от такого рукопожатия. Рука у майора оказалась большой и жесткой и я почувствовал ее силу. Рядом стоящий офицер хмыкнул, посматривая, как я растираю свою руку: - Он со всеми так.
- Товарищ майор? – обратился я к обоим сразу, а они пусть разбираются сами, к кому конкретно, подумал я, - Ракета не боеготова, пусковая не сориентирована, радиостанция не настроена. Дежурство не принимаю.
Майоры посмотрели друг на друга с внутренним вопросом «это он кому сказал?»
Но невозмутимый майор, несколько раз моргнув глазами,  произнес:
- А ты прими, – после небольшой паузы добавил, - я уже все передал, а он принял.
- Товарищ майор, - не успокаивался я, - но ракета не боеготова, давление возду… ,- он перебил.
- Вот и восстанавливайте, а вы на что сюда прибыли? Для несения боевого дежурства – вот и несите, несите, несите.
- Так заправщик с тех.бата нужен и пломбировка сорвана, - не унимался я.
Майор глубоко вздохнул, посмотрел на сменщика, еще раз вздохнул и выдохнул:
- Товарищ старший лейтенант - заправим, опломбируем. Чё, там еще….? Настроим. – повернувшись к майору, уже обращался к нему прощаясь. – Ну давай, всего…. Протянул свою руку и тут же отдёрнул. – Не надо, знаю я тебя…
Я понял, что майор уходит.
- Вы куда? Товарищ майор? А ракета, а тех.бат? – удивлялся я. Вслед за майором повернулся ст.л-нт Шагненко, собираясь тоже выйти с КП.
- А ты-то куда? Технику не сдал и уходишь? – я точно находился в растерянности, - Товарищи майоры? – причитал я, - Может, вы меня разыгрываете, ну в смысле проверяете?
Старый дежурный уточнил:
- Ты что, правда такой идейный, или прикидываешься?
В этот момент прозвучал сигнал полевого телефона. Трубку взял новый дежурный:
- Слушаю….Понял. – он положил трубку. – Командир дивизиона на территории. Проинформировал он, - потом крутанул ручку телефона, - Дневальный, дежурного позови, … Дежурный, оповести, что командир на территории и порядок там наведите, офицерам, офицерам там скажи.
- Я зайду к ним, - сказал старый дежурный, он повернулся ко мне, - идем, командиру представлю, заодно и доложишь.
Мы вышли. Я осмотрелся, но никого не увидел. От КП до домика было не далеко, мы направились туда. Майор (……) быстро вошел в комнату офицеров,  не стал слушать доклад дежурного, махнув на него рукой.
- Так, быстренько все чаи убрали, постель поправили и строиться, - все это он говорил стоя в проходе. – Повернувшись к сержанту дал команду, - Строиться!
Мы вышли. Из домика стали выбегать солдаты, сержанты и выходить офицеры. Я осмотрелся и увидел офицера отходящего от вышки часового,  понял, почему я, сразу  не увидел его. Он был за вышкой.
Когда подошел командир, он был в звании майора, ему доложили о построении, он обратился с приветствием, в общем, обычный армейский ритуал.
- Разойдись! – Поступила команда, все разошлись по своим делам, кроме нас.
Ко мне подошел командир дивизиона, я представился:
- Старший лейтенант Филатов, прибыл для несения боевого дежурство.
- Майор Кириенко, - он протянул руку для рукопожатия, я напряг ладонь, ожидая такого же сильного рукопожатия, как у того майора.
- Ого, - удивился майор, обхватив мою ладонь,  - крепкая рука-то.
Я ждал, что сейчас старый дежурный доложит о состоянии техники, но он упростил доклад:
- Ст. л-нт Филатов уже осмотрел пусковую. –« И…. все….?» Подумал я.
- Разрешите добавить, - обратился я к командиру дивизиона.
- Да, слушаю.
- Товарищ майор, ракета небоеготова,  давление воздуха ниже допустимого, с люков сорвана спец. пломбировка, на пусковой не введен параллакс. (Растояние от пусковой установки до станции наведения ракет по «Х» и «У»)
- Ну так введите, чему вас там учили? – отреагировал командир.
- Это вы мне или…? – Я посмотрел на ст.л-нта Шагненко, как бы, намекая, что это должен был сделать он.
- Вам, вам старший лейтенант, вы заступили на боевое дежурство.
У меня перехватило в горле:
- Я заступил? – удивленно спросил я, - А воздух…..? Это же не я должен….
Но майор Кириенко не дал мне договорить:
- Вы. Всё вы. – стоял на своем командир, и пошел в сторону КП.
Но какое мое было удивление, когда я понял, что оба офицера пошли сторону вышки, т.е. домой.   
Я стоял один словно брошенный, но не в этом суть, а в том, что всем на все ….. , « скажу безразлично». Кардинально противоположное отношение к выполнению своего служебного долга и к несению боевого дежурства по сравнению с моей  службой на Сахалине, ввело меня в состояния ступора.  «Как, как такое, может быть?» - крутилось у меня в башке. «Надо что-то делать, если им действительно на все ….?» И я решил, вспоминая последние слова командира – «Вы. Всё вы.»
Я вошел в домик. Подошел к тумбочке дневального, на ней стояли два телефона.  Один с дежурным КП, другой с телефонисткой.
- Этот с дежурным? – спросил я, у дневального показывая на телефон. Он кивнул головой. Тогда я крутанул ручку другого телефона.  Мне ответила телефонистка.
- Соедините меня с командиром бригады, я ст. л-нт Филатов, - и добавил, - дело особой важности.
- Я вас не знаю, соединить не могу.
- Стойте, не отключайтесь. - быстро произнес я, - Я только сегодня прибыл на подмену  другого офицера. Доложите командиру что я ст.л-нт Филатов с боевого дежурства просит соединения с ним по вопросу боеготовности.
- Ждите, я передам дословно всё командиру.
Секунд через 15 – 20 я услышал:
- Вы меня слышите ?
- Да. – Коротко ответил я.
Соединяю…..
- Подполковник Березин, слушаю.
Я выпалил все что обнаружил на ракете и пусковой, высказал свое отношение к поведению офицеров и в качестве убедительности добавил, что за такое на Сахалине отдали бы под трибунал. Но тут, я наверно, перегнул палку. И в качестве, как  я посчитал, веского аргумента, повторил слова майора «Вы. Все вы.» - вот я и позвонил вам.
 Подполковник не перебивая меня терпеливо выслушал мой сумбурный доклад.
- Ну, хотя бы воздухозаправщик прислать. – закончил я, как бы, сглаживая перегиб с трибуналом.
- Я вас понял. Заправщик будет. – в трубке стало тихо.
Я стоял с трубкой в руке не понимая что дальше делать, и конечно, не ожидал, того, что дальше произошло.
Техническая батарея была поднята по «ТРЕВОГЕ» с прибытием на боевое дежурство в полном составе. Как потом выяснилось, некоторые офицеры отсутствовали на службе, других не смогли вызвать посыльные, так как они уехали на рыбалку.
На КП прибыл сам командир бригады и устроил разбор, точнее разнос всем. Установил казарменное положение, запретил выход с боевого дежурства домой. Была назначена комиссия по проверке боеготовности всей техники, проверка состояния быта личного состава организации охраны позиции.
Комиссия выявила массу недостатков:
- на второй пусковой установке отсутствовали аккумуляторные батареи. АКБ сдали на зарядку, но в течении недели их не забрали, ПУ подсоединили к промышленной сети, требовалась дозаправка дизельным топливом, обнаружена утечка масла в двигателе,  на ракетах сорваны спец.пломбы; на одной из ракет не соответствует частота приёмопередатчика, начальник расчета не знает как выставлять эти частоты;
- тех.бат не смог провести проверку ракеты бортовых систем, так как личный состав был не обучен работать на потоке.
 
Не хочется перечислять остальные недостатки, но вот что точно я понял, что меня возненавидели почти все.  Как потом выяснилось, командир бригады обратился в округ, разрешить поставить другой дивизион на неделю раньше графика.
Ночью по «ТРЕВОГЕ» он поднял первый дивизион с задачей заступить на Боевое дежурство.  Я, числился в штате именно этого дивизиона, но так как я, в принципе, был откомандирован в другое подразделение, то мой комбат, майор Бытырин,  мою ПУ оставил в хранилище. По какой причине не знаю, то ли по причине моего отсутствия, то ли, не стал рисковать– отправил на позицию только две пусковые установки.
Когда техника пришла на позицию, конечно без моей пусковой, то командир дивизиона увидев меня, орал перед всеми и за не прибытие по тревоге, и за не выход пусковой установки, в составе дивизиона, – объявил  мне «Служебное несоответствие», не учитывая того, что я находился не в его подчинении, а был откомандирован на позицию боевого дежурства. Но самое дикое, что откомандирован не письменным приказом, а в устной форме командира батареи майором Батыриным.
Я оказался между молотом и наковальней.
-Бегом!!! – орал майор Кириенко, - Бегом!!!  За пусковой, и чтобы через пять минут была здесь!
С одной стороны командир требует пригнать мою ПУ на позицию, и я должен выполнить последний приказ, согласно устава, с другой стороны, я не могу пкинуть позицию боевого дежурства без разрешения дежурного по КП, так как я нахожусь в его подчинении. 
Чтобы выгнать из хранилища мою пусковую установку, мне пришлось бы покинуть позицию Боевого дежурства, а это может быть расценено, как самовольное оставление части при несении Боевого дежурства.
Я не перегнал пусковую, по объявлению сигнала «СТЕВОГА» тоже  рассматривается, как не подрыв боеготовности дивизиона и не выполнение приказа майора Кириенко.
- Я не могу выполнить ваш приказ, - ответил я ему, - так как я нахожусь …, но он не дал мне договорить.
- Что!!! Что значит не могу? Бегом, я говорю!
Майор Кириенко был настолько раздражен, отказом, что в порыве гнева, с КП от дежурного позвонил командиру бригады и доложил что его ст.лейтенант Филатов ему не подчиняется, что он не прибыл по «ТРЕВОГЕ», и подрывает боеготовность дивизиона и отправляет меня к нему.
Кириенко передал трубку дежурному по КП.
Дежурный по КП кивал головой:
- Понял, направлю.
***

По распоряжению дежурного по КП я был направлен в штаб к командиру бригады
           Когда вошел в кабинет к командиру бригады, и доложил, что я, по вашему приказанию прибыл, подполковник удивился, но сразу не понял что произошло.
- Вас ко мне кто направил?
- Дежурный по КП, майор…, я не договорил, подполковник поднял руку, останавливая мой доклад и поднял трубку телефона.
- Соедини с дежурным по КП .
- Майор, ты зачем мне с боевого дежурства отправил старшего лейтенанта Филатова?
 Подполковник выслушал объяснение:
- Я не его не вызывал, а офицера который не подчинялся майору Кириенко.
Снова послышалось какое-то объяснение.
- Передай  трубку командиру дивизиона майору Кириенко
Послышалось более громкое объяснение, все еще раздраженного, командира дивизиона.
Подполковник перекладывая трубку телефона с одного уха к другому  издавал звуки, типа:
 -Ыгы…, ыги, - и кивал головой. Видно терпение у него закончилось и он громко спросил:
- Что ты ему объявил…? Будучи на позиции? – уточнил он, - вон оно как? – Растягивал он последние слова:
- Может, мы его  сразу расстреляем? …. Или пусть пока живет? …, ну и на том спасибо. А сейчас внимательно слушай меня. Этот старший лейтенант Филатов, сейчас не в твоем распоряжении, ты что-то перепутал. Он тобой же  откомандирован, твоим же приказом, причем письменным…… Что, что…? Как нет письменного приказа, а мой приказ читал…? Что? Забыл…? Ты, унизил его перед личным составом….
-  Не перебивай и охлади свой пыл. Все. Конец связи.
- Все понял? – обратился он ко мне.
- Я-то понял, поймет ли….
- Поймет. Идите на КП.
- Товарищ подполковник, разрешите, я перегоню свою пусковую, как требовал командир, всё равно я же здесь, только предупредите дежурного по тех территории…
- Согласен, перегоняй, распоряжусь.
Я козырнул и вылетел довольный из кабинета.

***
Мой расчет стоял возле пусковой. Пусковую я пригнал без проблем, доложил комбату Батырину. Вошел на КП ,  доложил дежурному, что продолжаю нести службу на Боевом дежурстве.
Я посмотрел на командира дивизиона. На его лице явно прослеживались следы злости и ненависти ко мне. Дай ему волю, он точно бы расстрелял меня.
- Товарищ майор, - обратился я к Кириенко, - ваше приказание  я выполнил, пусковая на позиции боевого дежурства.  Но…, с разрешения командира бригады, - подымая палец вверх, добавил я, не без сарказма.
Кириенко громко сопел и сильно сжимал пальцы, до белых косточек  на кулаках.
           Пришлось послужить на два фронта. Выгнать из капонира одну пусковую установку, выполняя обязанности по несению Боевого дежурства.  Перегнать на позицию свою пусковую и перегрузить ракеты на нее, выполняя, так сказать, приказ командира дивизиона, заступающего на Боевое дежурство и выполнить все, что полагается начальнику расчета при постановке пусковой установки на позицию.
Начальники штабов составили распоряжения, с одной стороны, меня выводили из подчинения одного дивизиона, с другой стороны, включили в приказ о заступлении на Боевое дежурство с  другим дивизионом, потом приказ о снятии с Боевого дежурства и откомандировании в свое подразделение, другой приказ о заступлении на Боевое дежурство в составе своего дивизиона.  И все это в один день.
Получилось так, что откомандировали, приняли, сняли, откомандировали, поставили.
***
Наш дивизион выполнил задачу по несению Боевого дежурства, сменился и приступил к обычной службе, но не для меня.
Не прошло недели, как меня отправили в выездной караул по сопровождению спец.груза,  причем в этот караул должен был ехать другой офицер и как узнал потом третьего дивизиона. Умышленно сменили график. Приказали – выполняй.
Прибыл с командировки без всяких ЧП. Вот, думаю, займусь своей пусковой установкой, и обучением личного состава по взаимозаменяемости: оператора на механика-водителя, а механика-водителя на оператора пусковой установки.
Для меня было большим удивлением и не понимаем того, что комбат, майор Батырин,  направляет меня не на мою штатную технику, а на восстановление  бронетанковой техники предназначенной для практического обучения по вождению на гусеничной технике. Образно поясняю. Это тот же танк, но без башни и боевой аппаратуры внутри корпуса.
Дело в том, что эта техника не входит в штат батареи, она числиться в распоряжении технической батареи.   
Я возмутился, пытаясь  получить от комбата хоть какие то объяснение. Почему, меня, офицера, отправляют ремонтировать, в качестве слесаря,  учебную технику техической батареи, а не на мою пусковую, за которую я несу полную ответственность?
Но комбат уклонился от объяснений, и пояснил с чего начать:
- На технической территории в середине стоит отдельное хранилище предназначенная для ремонта техники. Найдете там старшего прапорщика Горошко, а он в ваше распоряжение передаст двух солдат-помощников с технической батареи.
- Так я что, поступаю в распоряжение старшего прапорщика…? – возмутился я.
- Это в интересах бригады по подготовке механиков-водителей, - спокойно пояснял комбат, не обращая внимание на моё возмущение и пререкание.
Майор Бытырин отличался интеллигентным поведением, уравновешенным характером. Он никогда  не повышал голоса, не переходил на крик, даже на солдата совершившего какой либо проступок. Бытырин был толковый, грамотный комбат, но мягкотелый и безотказный, поэтому брал любые поручения и задания от командования, чем и пользовались другие, скидывая ему свою работу.
В подавленном настроении я вошел в хранилище,  увидел старшего прапорщика, спросил:
- Вы, старший прапорщик Горошко?
- Я, Горошко, - немного удивленно ответил он.
Я приложил руку к головному убору и представился, словно передо мной генерал:
- Старший лейтенант Филатов, прибыл в ваше распоряжение.
Горошко расплывался в улыбке, потом рассмеялся и добродушно ответил:
- Да ладно вам – в наше распоряжение. Это я, буду в вашем подчинении, и оказывать какую могу помощь. А вот, учебный объект, на базе Р-132, а я, тута, - продолжая улыбаться, - начальник  мастерской и складом.
Я протянул руку ст.пр-ку, мы обменялись рукопожатием. Первое мое впечатление, что он порядочный и толковый мужик не обмануло меня.
- Я вижу, что вы, что-то не в расположении духа? – поинтересовался он.
- Какое тут расположение…  Когда, я понять не могу, с чего это меня направили не на мою пусковую, а на этот объект? – Горошко, непроизвольно, слегка прикусил нижнюю губу. Я догадался, что он что-то знает, но сказать не может.
- Я сейчас, позову твоих помощников, они там, в подсобке сидят, - и быстро ушел.



***
Я смирился с поставленной задачей и занялся ремонтом техники. Все, что необходимо для ремонта: ключи, детали, узлы, агрегаты, шланги, прокладки,  хомуты и т.д. - поставлял ст.пр-к Горошко.
Техника была прилично разукомплектована.  Два солдата-помощника, оказались с «кривыми руками». Иногда, про таких говорят, что у них руки из жопы растут. Мне приходилось многое что переделывать, то не затянут гайку, то перетянут или сорвут резьбу.
Задание приходилось ставить пошагово.  Я  просил их заменить, на более толковых, так как во время работы, я выяснил, что эти солдаты, даже велосипед не ремонтировали, и с детским конструктором не дружили. У них нет производственных навыков по ремонту техники, но меня словно не слышали. Я обратился непосредственно командиру технической батареи с эти вопросом. Но он пообещал, заменить солдат, но не сдержал своё слово.
Однажды, в расстроенных чувствах, я поделился этим состоянием дел с Горошко. Не буду скрывать, дело было поздним вечером, когда солдат отправили на ужин. В комнатушке у Горошко, мы пили спиртягу разбавленною водой, закусывая солёными огурцами и салом, личного посола самим Горошко.
Горошко оказался крепкий на спиртное, почти не пьянел, но зато словоохотливый в этом состоянии. Вот тогда-то, я от него  узнал, что этих безруких солдат специально мне подставили, что бы потом обвинить меня или в не способности выполнить поставленную задачу по времени, или обвинить в низком качестве ремонта. И всем этим рулит сам заместитель командира бригады по вооружению, майор Броня, вместе с командиром тех.батареи.
- Ты думаешь, я тута сижу, в своей киндейке, и не чего не знаю? – откровенничал Горошко, - Я все знаю. Я знаю, как ты на уши поставил и третий дивизион, и тех.бат. Я знаю, что из-за тебя, на Боевом - казарменное положение объявили, к стати,  Броня тогда получил наказание от командира бригады, а командира тех.бата, чуть не сняли с должности. А вот самое хреновое то, что ты оказался в любимчиках у командира бригады за свою принципиальность.
Я в начале подумал о тебе, что ты карьерист, служака и будешь землю рыть, по головам ходить, чтобы выслуживаться. Извини, - в словах Горошко чувствовалась пьяная нотка , - но ты, извини что я так подумал. А вот узнал тебя по ближе… , - давай выпьем за тебя.
Мы, чокнулись кружками.
- А от куда, ты всё знаешь? – поинтересовался я.
- А ты знаешь, кто такая моя жена? – Горошко приложил указательный палец  к губам, прищуривая глаза, - Она у меня колдунья или ведунья. То карты разложит, то камешки разбросит и на них смотрит, а сколько к ней баб ходит... – он приложил ладони к щекам, качая головой, - Я дома, даже выпить не могу. Идут, идут и идут. Вот ты, когда только прибыл в часть, так она про тебя сразу сказала «Этот замесит кашу, многим горячо покажется».
- Так, что мне делать, если во круг меня сговор такой?
- Это не ко мне, это ты у моей спроси. Она мне, как-то намекала, тебя в гости пригласить, но всё не получалось, а если хочешь, я сам спрошу?
- Нет не надо, - отказался я от такой помощи.





***
Не надеясь на помощников, работа пошла быстрее и во многом, благодаря советам Горошко. Я, уже планировал, что через день техника будет готова к выезду, но вечером, меня вызвали в штаб.
Командир дивизиона направляет меня в командировку, и снова в выездной караул. Мои объяснения и аргументы не принимались во внимание, и то, что я только что был в командировке, и то, что я знаю график распределения выездных караулов, и то, что этот выездной караул по графику приходиться на второй дивизион. Даже просьба,  дать хотя бы еще день, для окончания ремонта техники была отклонена. Мало того,  я должен, уже завтра, с утра прибыть к начальнику штаба на инструктаж и получить документы, оружие и личный состав караула.
Я все больше убеждался в правоте Горошко о прессинге.
В расстроенных чувствах, этим же вечером, я пришел к ст. пр-ку Горошко, и рассказал о предстоящей командировке и о реакции моего командира на мои аргументы и просьбы.
Горошко задумался, медленно поворачивал головой, осматривая все помещение, словно все это видит в первый раз. Остановил свой взгляд на мне.
- Зайди, - пригласил он меня в подсобку. – Вот, что сделай. Я дам тебе крепкий шнур и несколько двойных слепков для печатей. Шнур закрепи так, чтобы ни одна су…., ну ты понял, не смогла проникнуть в технику, не нарушая слепков. Учти, один слепок от твоей печати, а другой от дежурного по технической территории. Самое главное, впиши в журнал дежурного о приеме данного объекта. Ты же никогда не опечатывал технику, пока ремонтировал? Нет? Допёр? – Горошко прикусил нижнюю губу. Соображай. Ты в командировке, а техника открыта, не сдана под контроль по вскрытию…. Залезай кто хочет, снимай что хочет. Я раньше двери хранилища опечатывал своей печатью и сдавал дежурному по тех.территории, а вчера зам по вооружению сказал что этого делать не надо.

***
Так как сказал мне Горошко я так и сделал. Обтянул вдрль и поперек технику шнуром, от дельно на каждый люк поставил слепки, пригласил дежурного по тех.территории, он  поставил свой отпечаток печати, в дежурке я вписал в журнал о сдаче объекта под охрану.

Опускаю события  командировки, хотя и там много чего было интересного.
Прибыл, надеялся, что дадут отдохнуть. Не угадал. Сдал оружие, документы, доложил командиру дивизиона о прибытии и отсутствия происшествий. После доклада, сразу попросил, у командира  хотя бы, один выходной.
- Нет, - был короткий ответ командира.
- А в баньку, после командировки? – пытался аргументировать я.
- Завтра, с утра ко мне в кабинет. – жестко ответил командир, - Идите.

***
 
Утром, после развода на плацу, к командиру батареи подошел командир дивизиона майор Кириенко:
- Вы и вы, старший лейтенант, - указывая на меня, - подождите меня у дежурного по тех.территории. Идите.
Мы дождались майора Кириенко и пошли за ним. Оказалось, что он нас, а точнее меня привел к технике, которую я ремонтировал.
То, что я увидел вызвало у меня море чувств. В начале, крайнее удивление, потом шок,  ненависть, обиду, разочарование, растерянность.  В добавок ко всему, я увидел, как ст. пр-щик Горошко ушел в свою подсобку и закрыл за собой дверь.
- Ну, и как вы объясните вот это, товарищ старший лейтенант? - нарушил тишину командир дивизиона.
А, «это»  - было вот что.
Шнур был разорван во многих местах, все печати отсутствовали, но самое ужасающие, что сняты броневые листы, люки открыты. Короче, следы разграбления.
Пока я приходил в себя, командир входил в состояние повышенного возбуждения, переходя на крик.
- Вы хоть понимаете, какой материальный ущерб нанесен….? – он захлебнулся от возмущения, - Кто за все это заплатит? Кто будет все восстанавливать?
- Но я же был в командировке, я …
- А вы обеспечили надежность и сохранность, вверенной вам техники, убывая в командировку? – орал командир, - Ни я, ни ваш командир батареи, не слышали что вами было принято для сохранности.
- Но я дежурному… , - начал объяснять я. Он меня не слушал. Комбат, словно воды в рот набрал.
- Вечером ко мне в кабинет.
- Комбат? Товарищ майор? – лепетал я, -Причем тут я? Я же был в командировке. – Пытался получить хоть какие-то объяснения или поддержку. – Кто это сделал? – комбат молчал.
Мы постояли в тишине. Я немного успокоился, и обратился к комбату:
- Товарищ майор, разрешите с командиром технической батареи переговорить. Может он что-то объяснит или поможет чем?
После некоторой паузы комбат он ответил, - Да, да обращайтесь, я буду в казарме. Комбат ушел.
 Открылась дверь подсобки, в проёме стоял Горошко. Он махнул рукой, приглашая меня зайти.
Мы сели за стол.
- Что произошло, как это …? - я отвел руку в сторону разграбленной техники, - А ты? А вы? - поправился я.
- Ты это, вы это - не кипи, - тихо начал Горошко. Я потом расскажу, не сегодня, а то наломаешь дров. Потом, потом поговорим.
Я понял, что разговор закончен, - Потом, так потом, - согласился я.

Разговор с командиром техбата ничего не дал. Весь день я думал, что же делать? И надумал. Пришел в казарму, в каптерке сидел комбат и что-то писал.
- Товарищ майор, разрешите отлучиться в город до вечера? Хотя бы в баню сходить и продуктов купить. Дома шаром покати …
Как нестранно, но комбат разрешил, - Только не опаздывай, к 18.00 будь здесь.
- Спасибо, товарищ майор, буду, обязательно буду, - я не вышел, я улетел.

В баню я не пошел,  купил продукты, не помню, ещё что-то, а главное, я зашел в комендатуру к следователю. С ним, я познакомился, когда стоял в наряде по комендатуре. Это ночное дежурство.
Дай, думаю, зайду, посоветуюсь.
Следователь, в звании капитана, внимательно меня выслушал, но совета никакого не дал, сказал только, что комиссия во всем разберется, а если что, тогда приходи.
В начале, я обиделся на него, когда вышел с комендатуры, но вспоминая его слова, догадался что надо делать.
***

По приезду домой, я написал рапорт, в двух экземплярах на имя командира бригады, о назначении комиссии по факту разграбления объекта Р-123 для определения размера причиненного ущерба и выяснения лиц причастных к этому.
В 17.30 в строевой части зарегистрировал рапорт, второй экз. забрал себе, и прибыл в казарму с докладом о прибытии к комбату. Но про подачу рапорта не сказал.
В 17.45 вошел дневальный и сообщил, что нас вызывает командир дивизиона.
В кабинете угрюмый, словно черная туча,   за столом сидел майор Кириенко.
- Что скажите? Ваше решение?
Комбат молчал, но видно, командира больше интересовало то, что скажу я.
- Я уже принял решение, - комбат резко повернул голову в мою сторону.
- Ну, ну, - ехидно произнес майор, - говори свое решение.
- Я подал рапорт на имя командира бригады о назначении комиссии по факту разграбле ….
- ЧТО !!!  - Взорвался майор, - мы аж вздрогнули, - Перепрыгнул через меня, нарушая субординацию! Вы, что себе позволяете, товарищ старший лейтенант? Я …
В этот момент раздался звонок телефона. Майор схватил резко трубку и рявкнул:
- Да! Слушаю! – после небольшой паузы, уже заискивающим голосом произнес, -Извините, товарищ подполковник, напряжонка …  Да … Есть … Так точно … Идем.
Он медленно опустил трубку, лицо у него побледнело.
- Нас вызывает к себе командир бригады.
В кабинете комбрига сидели, начальник штаба бригады, зам по вооружению - майор Броня и майор Прошин.
 Не успели мы присесть, как комбриг начал:
- На мое имя, сегодня, поступил рапорт от начальника расчета, старшего лейтенанта Филатова, назначить комиссию по установлению виновных и суммы причиненного вреда в результате разграбления бронетанковой техники, объекта Р-123, предназначенной для обучения вождению механиков-водителей.
Мною, принято решение, создать комиссию, председателем которой назначается майор Прошин. Вопросы? Не смею задерживать.

Мы шли молча до здания штаба дивизиона. Кириенко остановился,  повернулся к нам:
- Зайдите ко мне в кабинет, - произнес он,  каким-то потерянным голосом.
Вошли в кабинет, командир сесть нам не предложил, и  стоя за столом начал задавать  вопросы:
- Что будем делать? – наступила гнетущая тишина …
Он повторил вопрос:
- Что будем делать?
Комбат нарушил тишину:
- Будем ждать результатов комиссии, - предложил он.
- А мы бездействовать. Так, что ли, по-вашему?
Я решил высказать свое мнение, но лишь успел сказать:
- Я думаю, что …,  - но командир не стал меня слушать.
- Вы уже за всех подумали. Спасибо.
 Снова наступила тишина, все молчали. Наконец командир глубоко вздохнул и принял решение:
- Ладно. Утро, вечера … , - потом махнул на нас рукой, - идите. Оба идите домой.


***

Утром, после развода, я вместе со своей батареей был направлен на техническую территорию. Комбат поставил задачу заняться обслуживанием техники.
Часа через два прибежал писарь со штаба.
- Товарищ старший лейтенант, - обратился он ко мне, - вас вызывает начальник штаба. Об этом я доложил комбату и ушел в штаб.
Начальник штаба встретился мне в коридоре.
- Подойдите к секретке, ознакомьтесь с приказом и можете вернуться на тех.территорию, - и пошел по коридору на выход.
Я подошел к секретной части, постучал в окно выдачи литературы. Окно открылось, начальник секретной части прапорщик Косарева, увидев меня, протянула листок. Косарева, женщина грубая, со скверным характером, но с большими ….
- Ознакомьтесь и распишитесь, - её голос был безразличный, монотонный, т.е. было понятно, что ей «до лампочки», что на этом листочке напечатано. 
Прочитал. Это был приказ о закреплении за мной той техники, которую я ремонтировал и которую разграбили. У меня волосы поднялись дыбом. Я еще раз прочитал приказ. Потом посмотрел на дату. Приказ был написан задним числом, еще до убытия мной в командировку.
- Дата не совпадает, - обратился к Косаревой, - сегодня другое число.
- Прочитал, ознакомился. Распишись, - она протянула мне авторучку.
Я перевернул лист обратной стороной, где было отпечатано:
С приказом ознакомлен:
«____________________»  «___________________________»  «___________________________»
               (роспись)                (звание)                (Фамилия)
Но дата, дата ознакомления  не соответствовала и была уже напечатана. Если я поставлю свою роспись, пишу звание, фамилию, то получается, что я, давно уже закреплен за этой техникой.
Я зачеркнул впечатанную дату и написал число по факту  и время.
Прапорщик Косарева, когда это увидела, возмутилась.
- Вы, зачем дату зачеркнули?
Я хмыкнул и ответил её фразой:
- Прочитал, ознакомился, расписался.
Сделал небольшую паузу спросил:
- А почему вы, прапорщик Косарева, как начальник секретной части, ознакомили меня с несекретным документом, он, даже, не для служебного пользования? Где отметка о регистрации? А?
Она замешкалась.
- У начальника штаба спроси. – Грубо ответила она.
- Спасибо. Иду спрашивать, - я ушел.
Конечно, я не пошел к начальнику штаба. Я пошел к комбату, получить разрешение съездить в город, под предлогом, что мне надо срочно купить лекарства для ребенка. Сын тогда, правда, был болен. Но основная цель выезда в город, это посетить следователя.
- За сколько управишься? – уточнил комбат.
- Часа два максимум.
- Постарайся уложиться.
- Постараюсь. Большое спасибо, товарищ майор.
Я забежал домой, у жены уточнил, что купить в городе помимо лекарств.
Мне повезло, так как увидел Газ-66 и знакомого прапорщика. Я махнул рукой.
- В город?
- Так точно.
До центра возьмёте?
Прыгайте в кузов.
Мне повезло второй раз. Следователь был на месте, и в кабинете никого не было. Я ему изложил всё, и про рапорт, и о комиссии, и про подложный приказ.
Следователь выслушал,  задал вопрос:
- За вами не всю еще технику бригады закрепили? Ну там, задним или передним числом?
- Нет не всю, - вполне серьезно ответил я, только потом, понимая, что имел в виду следователь.
У меня стало спокойнее на душе, даже настроение приподнялось. Я сбегал в аптеку, купил немного продуктов, успел на отходящий автобус.
 
Комбат был доволен, что уложился в обещанное время.
-  Минут пять назад подходил майор Прошин, просил, чтобы ты к нему зашел.
Я сразу вспомнил, что он председатель комиссии и понял, что комиссия заработала.
- Срочно? – уточнил я.
- Нет, не похоже.  Я сказал, что ты, минут через двадцать, тридцать подойдешь. Он согласился.
- Тогда я пошел, лучше раньше.
Комбат кивнул головой.
Но с начало, я зашел к ст. прапорщику Горошко.
- Здравия желаю, товарищ прапорщик, - приветствовал я Горошко.
- Не прапорщик, а старший, - уточнил он, подымая палец вверх. Я вижу вы в хорошем настроении, что так? Грозы не чуем?
Я заметил, что на «ты», Горошко обращается ко мне только за столом или во время ремонта.
- Чуем, чуем, товарищ старший прапорщик.
- Ну, тогда заходите, поговорим о погоде.
Я вошел в подсобку. Горошко плотно за мной закрыл дверь.
- Хорошо, что вы, - я развел руки, - ладно понял, - и он перешел на «ты», - Хорошо, что ты зашел ко мне. Я тогда не мог, но  это не важно. Короче, комиссия начала рыть. У меня был майор Прошин. О его вопросах и ответах потом.
Вот, о чём хочу тебя предупредить. Я хорошо знаю майора Прошина и не только, как майора, а как обычного мужика, а точнее моего соседа по площадке. Я у него не раз в гостях побывал, можно сказать, что мы собутыльники, я же тебе говорил, что у меня не выпьешь. Ты не подумай чего, он к питию не склонный.
 Так вот. Не вздумай ему врать. Раскусит влёт. Он прирожденный следак, только не на той должности. Можешь ему доверять. Он честный и порядочный.
- А я сейчас к нему иду.
- Вот и хорошо, что я успел тебе про него кое, что сказать.  Вот и идите, товарищ старший лейтенант, о погоде потом договорим, - улыбаясь, выгонял меня Горошко.

Я постучал в кабинет майора Прошина.
- Да!
Я открыл дверь.
- Разрешите войти?
- А-а, – сразу узнал меня Прошин, - проходите, присаживайтесь. У меня к вам несколько вопросов.

Он расспросил меня кто, когда направил меня на этот ремонт, с кем я его делал, в каком объеме был выполнен ремонт, что я сделал, перед выездом в командировку.
Я все подробно рассказал, высказал свое возмущение, что не дали закончить ремонт, и что это вообще не я должен был ехать. Прошин в блокноте делал пометки.
- Я вас понял. Прошу вас, всё что вы мне рассказали записать. Вот вам листы бумаги и ручка.
Я отказался:
- Спасибо, но прошу вас, оставить за мной право не давать никаких письменных показаний.
- Почему? – удивился он.
Я решил отшутиться: - Моя мама говорила,  «Чем меньше напишешь, тем меньше дадут».
Майор ухмыльнулся, но настаивать не стал.

Вечером, меня вызвал  замполит.
- Проходите, присаживайтесь, -  чуть ли не заискивающим тоном, приглашал меня замполит. Я сразу заподозрил что-то не ладное, - как жена, дети? - он сделал паузу.
- Нормально, все хорошо, жена обижается, что меня дома почти нет, дети болеют.
По его лицу было видно, что ему не до моей жены, не до моих детей.
- Ну, а по службе как, может чем помочь? – Я хотел что-то сказать дерзкое, но сдержался, а потом подумал, а почему бы о нет.
- Можете. Я вас прошу повлиять на командира и освободить меня от ремонта техники, которая не моя. У меня есть моя пусковая установка.
Я не стал говорить о сфабрикованном приказе.
- Кстати, об этой технике.  Я случайно узнал, что работает комиссия, и выплывает приличная сумма материального ущерба, а вот что самое неприятное для вас, это то, что все это ляжет на вас. Что вы по этому поводу думаете?
- Я ничего не думаю, я ее восстанавливал, почти восстановил и не я её  разукомплектовал. Замполит немного пододвинулся ко мне и тихим голосом уточнил:
- Но, комиссия смотрит по-другому. Представьте, что всю эту сумму, грубо говоря, повесят на вас? Что будете делать?
Я задумался, - а что если будет так?
- Не знаю,  - продолжал замполит, - но комиссия еще не закончила работу и все может выйти по-другому, и не в лучшую сторону для вас. Я вам, точнее мы,  предлагаем вот что.
- Кто это мы? – уточнил я.
- Нашлись порядочные офицеры, они вошли в ваше положение, например: ваш комбат, зам.комбата, начальник штаба, командир, ну и я,  конечно. Суть вот в чем. Вы пишите рапорт, что техника, была разукомплектована, так как  не должным образом сдана вами под охрану, перед убытием в командировку. Понимаете, рапорт надо подать до окончания работы комиссии, подчеркиваю, до окончания,  как осознавший вину, тогда на вас наложат меньшее взыскание, а мы часть суммы поможем вам компенсировать.
Я, честно говоря, напрягся, но не успел вникнуть, в предложение замполита, он положил передо мной лист бумаги и авторучку.
- Пишите, не тяните, это лучше сделать сегодня, сейчас, завтра может быть поздно. Подумайте, кто-то может передумать, вам помогать, напишите - будет обязан.
Я взял авторучку, пододвинул лист.
- На чьё имя писать? – спросил я, посмотрев на замполита.
На его лице скользнула улыбка, не совсем улыбка, скорее ухмылка, края губ слегка дернулись, повеяло самодовольством. Он подошел ко мне и стал рядом.
- Как на кого писать? Конечно на командира батареи, по инстанции.
В правом верхнем углу начал писать.     «Командиру   батареи…», но остановился: «Что я делаю?» прозвучал вопрос в моей голове.
Замполит подгонял: - Ты пиши, пиши, надо сейчас написать,- и начал диктовать:
- Командиру батареи майору ….
Я держал авторучку над листом бумаги.
- Нет. Не могу. Мне неудобно… - я отложил ручку.
- Почему не могу, что значит неудобно? – залепетал замполит.
Я пытался объяснить:
- Мне неудобно, что кто-то за меня будет платить, а я им буду должен.  Мне надо подумать. 
- Что вы говорите, ни кому вы не будете должны, что тут думать, - замполит подавал мне авторучку.
- Подождите, - я резко встал и чуть своей головой не ударил его в подбородок, - схватил фуражку со стола и отошел к двери:
- Разрешите идти? – замполит смотрел на меня жестким взглядом.
- Идите. – я выскользнул из кабинета.

Замполит сел на стол, потом посмотрел на лист с моей записью, взял его и медленно пошел к командиру дивизиона.
Войдя в кабинет командира,  он с порога получил вопрос:
- Ну что скажешь, замполит?
- Вот, - замполит положил на стол листок, где мною написано « Командиру батареи…»
            - Это всё?   Что, не смог,  убедить, уговорил, надавить, в конце-концов…  Дажать, надо было. Что ты мне принес?! - Он оттолкнул листок, - Ладно, завтра я  с ним поговорю.
Замполит забрал листок и посоветовал:
- Давить на него не стоит. Если надавить, он может  сорваться и совершить не предсказуемые нами поступки. Надо держать его под контролем.
Командир посмотрел на замполита, прищурился:
- Надо поставить его в наряд.

***
После развода я был направлен на тех.территорию, выкроил время и зашел к ст.прапорщику Горошко. Разговора не получилось, Горошко намекнул мне, что он, разговаривать не расположен, и вообще держался как-то официально.
Потом прибежал писарь со штаба с книгой нарядов,  я расписался в ней, что я заступаю в наряд дежурным по технической территории. Я не очень расстроился, подумал, что будет возможность поговорить с Горошко.
В курилке я оказался случайным свидетелем разговора двух офицеров с третьего дивизиона. Они говорили о неисправности какой-то пусковой и о замене радиатора охлаждения и том, что они порвали соединительные резиновые трубки.
И что я слышу, один из офицеров предложил снять трубки с техники которая стоит в рем.боксе, т.е. с той техники которую я восстанавливал.
Один и офицеров в звании лейтенанта удивленно спросил:
- Ты чё? Там и так почти ничего не осталось, я лучше на складе получу.
- Получишь? Ага, жди.  - не согласился другой, - пока заявка, пока рассмотрят, пока получишь со склада … такая канитель. Ты пошли своего механика-водителя. Он, после ужина,  снимет то что надо, так уже  другие дели.
Офицеры закончили перекур и ушли. Я хотел догнать их  и спросить, но что спрошу, о чем? Меня переполняло чувство раздражения и злости. «Вот, вот они грабители. А почему, никто не остановил их, точнее не предпринял какие либо действия, чтобы приостановить разграбление? Эти вопросы я задавал сам себе и не мог найти на них ответа. Я начал раздражаться и злиться.
« Стой, стой не кипи», - успокаивал я сам с себя. - «Еще раз, о чем сейчас я подумал? Их не остановили, точнее не останавливали, еще точнее, была возможность свободного доступа к технике. Стоп. Какой же я дурак, где же были мои мозги, как же я сразу об этом не догадался.» Осуждал я себя.
Я вспомнил, что дверь в ремонтное хранилище закрывалась на замок, а ворота открывались только из нутрии. Я вспомнил разговор офицеров. «Получается, что дверь всегда открыта. Стоп. Нет, не всегда. Когда ее открыли, а потом не закрыли?»  Я задумался … «Может, сорвали замок …? Не то, не так, а ст. прапорщик Горошко?» Меня осенила мысль. «Он, же не дурак,  чтобы оставлять хранилище не закрытым? А дежурные по технической территории?» И в это момент я сделал глубокий вдох, вытаращивая глаза. Я вспомнил…, как я опечатывал технику, как делал запись в журнале, и то, что дежурные должны были из дежурства в дежурство принимать её и передавать её. А если  вскрыли то доложить …
Я сел на лавку в полной растерянности.
- Привет! – я вздрогнул, поднял голову. Это был Сашка Филиппов, мой друг.
- Привет, - ответил я.
- Ты чё такой кислый,  куда пропал, что не заходишь?
- Да так, ничего такого, - схитрил я.
Сашка - КИПовец, он ремонтировал контрольно измерительные приборы. Толковый, грамотный офицер, в звании старшего лейтенанта.
 Забегая вперед, он меня остановил от опрометчивого, и страшного поступка:  от подачи рапорта, на увольнение и от расправы с падонком-офицером. (Я его хотел застрелить. Всё продумал, как, когда, где.  Но ... Проговорился Сашке, будучи у него в гостях, после третьей). Короче.  Сашка это мой друг.

Я встал, протянул ему руку.
- Привет, привет, пропащая душа, - причитал он, пожимая мне руку, - Значит, говоришь, ничего такого. Ну-ну. Ври дальше.
- Чё, сразу ври дальше, - возмутился я.
- Не чё, ты думаешь, я ничего не знаю, какая каша вокруг тебя замешивается? Мне-то, со стороны виднее. Вот я и думаю, когда же ты вспомнишь, обо мне? Друг я тАбе Али не друг? Можа, ты вумный такой, шо усё понимаешь и усё могёшь сам?- умышленно коверкал слова Сашка, будто разговавал с беграмотным человеком.-  Али на самом деле не петришь, хто супротив тАбе стоит?
- Санёк, хорош изгаляться, говори нормально, - слегка обиделся я.
- Нормально!? - он повысил голос, - нормально, говоришь?! Нормально разговаривают с нормальными. Нормальные за советом идут, если в чем-то не разбираются или не знают, а не нормальные, сами в себе замыкаются, - и ехидно произнес, -  Чаво, таперяча скажешь? Ваш, благородье?
  Я молчал, пожимая плечами. Сашка выдержал паузу и предложил:
- Вечером заходи, поговорим.
- Хорошо зайду, -  но потом вспомнил, - нет, не могу, я сегодня заступаю в наряд по тех.территории.
- Ладно, после наряда ко мне. Идет?
- Идет.
- Пока, у меня работы по самый никуда.
***

Вечером этого же дня, я заступал в наряд дежурным по технической территории.
 Я даже был доволен, что меня поставили именно в этот наряд, так как появилась возможность внимательно просмотреть журнал сдачи и приема дежурства, выяснить, как принималась и передавалась «моя» техника и поймать механика-водителя, если тот офицер  направит его к технике.
Принял наряд у дежурного, но не стал акцентировать внимание на не закрытое хранилище, а принял наряд, в том объеме, что было раньше.
В журнале я нашел свою запись о сдаче техники под охрану, с указанием номера моей печати на слепке. Далее все нормально, но вот запись дежурного принимающего наряд:
« На хранилище № 6 отсутствует замок».
В этом хранилище стояла, если так можно назвать, моя техника.
На следующий день.
«На хранилище № 6 отсутствует замок».
Следующий.
«На хранилище № 6 отсутствует замок».
А вот эта запись одного из дежурных наиболее заинтересовала меня:
«Принимая наряд, с  учетом отсутствия замка на хранилище № 6, мною в присутствии старого дежурного,  была осмотрена техника в указанном хранилище. Техника вскрыта, шнур оборван, печати сорваны. Мною подан письменный рапорт на имя дежурного по части»
Далее без каких либо дополнительных записей: т.е. «Сдал …». «Принял …»

Я был в командировке девять дней. На третий день появилась запись об отсутствии замка, а на седьмой об осмотре и вскрытии техники.
Я не мог понять, почему не повесили замок, почему не сразу поняли, что техника вскрыта? Через телефонистку я связался по телефону с майором Прошиным и попросил его подойти ко мне тех. территорию, чтобы все это ему показать.

***

Далее комиссия, а точнее майор Прошин, выяснил, что когда обнаружили отсутствие замка при приеме передачи наряда, дежурные не стали входить в хранилище № 6, они сообщили об этом дежурному по части по телефону. Так как это была суббота, то вызывать из города никого не стали (вот еще, посылать машину). Было принято решение, передать караулу  охрану только в ночное время, дополнительно, хранилище № 6,  до 8.00  следующего дня,  утром, часовой снимается с поста.
А далее дежурные не стали писать, что отсутствует замок, так как был подан рапорт. Учитывая, что в обязанности дежурного по тех.территории не входит внутренний осмотр хранилища, тем более, что следующие дежурные по части не отдавали приказ караулу по охране дополнительного объекта, как это было в первый день после поданного рапорта.
И понеслось. В период между сменой дежурных и караула хранилище выпадало из под охраны, приходили, снимали уносили все что хошь. 
А когда ст.прапорщик Горошко уже не мог видеть это безобразие, он в устной форме доложил зам.начальника по вооружению майору Броня.
Майор Броня осмотрел вскрытую технику, сразу сделал вывод, что этот выскочка Филатов, бросил технику в таком состоянии и устранился от ремонта. Имея обиду на меня, за излишнее рвение, при заступлении на боевое дежурство, когда всех поставили на уши, он решил свести счеты, тем более за то, что ему, майору Броня,  командир бригады объявил выговор. Дословно: «Выговор, за низкий контроль по поддержанию техники в боеготовом состоянии, находящейся на боевом дежурстве». Это достаточно жесткое взыскание. Ну, как тут не отомстить этому старлею т.е. мне.

***
Я записал в блокнот даты, фамилии дежурных и сделанные записи в журнале.
Следующая моя задача была поймать, точнее, задержать, на месте преступления того, кто влезет в хранилище.
Ночью, оставив за себя мл. сержанта, в комнате для дежурного, я вышел на территорию.
Ночь была лунная, тихая.  Я подошел к хранилищу, в хранилище горела лампа дежурного освещения. 
Медленно открыл дверь, тихонько прикрыл её за собой, прислушался. Тихо. Обошел «свою» технику – никого. Заглянул в смотровую яму – никого. Заглянул в открытый люк техники – никого. Уже решил выйти из хранилища, но в этот момент приоткрылась дверь. Я присел. Слышу шаги, потом голос:
- Давай быстрей. Хорош ссать, а я на шухаре постою.
Слышу, как кто-то залез на технику,  опустился в моторный отсек и запыхтел, откручивая, как я догадался хомуты крепления. Дело не сложное открутить, а вот чтобы снять, резиновый трубопровод, требуется приложить достаточно много сил, тем более, что это место соединения не очень удобное. Я точно помню, что этот трубопровод я сажал на герметик.  Этот герметик так схватывал трубку, что порой приходилось все срезать ножом, но так как техника не работала и высоких температур не было, то снять можно.
Вот он и замешкался. Открылась дверь.
- Ты скоро там, чё капаешься? – нервничал тот, кто стоял на шухаре.
- Да пошел ты…,  сам попробуй, - слышалось кряхтение, потом возглас, - Есть снял с одной стороны. Дальше легче будет, - толи комментировал, толи успокаивал работник.
Я сидел на корточках, выжидал окончания грабежа. У меня уже затекли ноги.
Наконец, я услышал, как подымается ворюга из моторного отсека.
- Леха! – крикнул тот.
- Чё? – отозвался другой, приоткрывая дверь.
- Лови трубку, вылезать не удобняк, - послышалось падение трубки на бетон.
Дверь раскрылась, вбежал второй за трубкой.
В этот момент я быстро выбежал из-за техники с окриком:
- Стоять на месте! - и перегородил выход.
Солдатик выронил трубопровод, а другой нырнул в моторный отсек.
- Стоять! – я расстегнул кобуру пистолета для острастки, - Нечего прятаться, вылазь и отвертку бери с собой.
Солдат выглянул из моторного отсека.
- Давай быстрей. – грозно командовал я.
Они стояли и тряслись от страха, посматривая на мою руку на пистолете.
- Давайте документы, - они замешкались, - Документы мне, быстро.
Я забрал военные билеты,  засунул их в карман:
- Ты, берешь трубопровод,  и по одному, за мной, выходим из хранилища. Попытка к бегству – расстрел на месте.
Если бы они посмотрели на мое лицо, которое расплывалась в улыбке, то поняли бы, что это бравада, что я, конечно, не стал бы применять оружие. Это так, нагнать страху. Мне даже стало жалко этих солдат, что они оказались невольными преступниками, выполняя распоряжение своего офицера.
Мы вошли в комнату дежурного. Я записал в свой блокнот Ф.И.О. солдат, в какой части они служат, должность. Хотел уже сообщить дежурному по части, но глядя на испуганных солдат, передумал и начал допрос с напором,  солдата державшего трубку:
- Где тебя ожидает твой лейтенант? Фамилия лейтенанта? – орал я.
- Чумаченко.
- Где и когда ты должен передать трубку?
  - Ни где. – лепетал солдат.
- Поясни.
- Трубку я должен спрятать здесь, в кустах, за хранилищем.
- А потом? Быстро отвечай.
- Потом, потом доложить ему.
- Где! – еще громче, крикнул я, солдатик даже вздрогнул, - быстро!
- В казарме, он в казарме, - у солдатика потекли слезы.
Второй держался молодцом, может он догадался, что это больше похоже на спектакль допроса, он оказался не из трусливых и сообразительный.
- Ну, а ты что скажешь? – обратился я к нему.
- А ничего я не скажу.
- Даже так. – удивился я, - Ты же задержан на месте преступления …, но он перебил меня.
- Товарищ старший лейтенант, перестаньте пургу гнать.
- Что? – возмутился я, - какую пургу? Выберай выражения… – но он не обращал внимания, и продолжать говорить:
- Какое преступление? Я, вообще то, зашел, чтобы сигаретку спросить, а он за компанию.
Я был ошарашен таким поворотом событий.
- А этот трубопровод, что не улика?
- Это? – он сделал удивленный вид, - Первый раз вижу, мало ли что у вас тут валяется. У вас нет свидетелей.
- Ну, - я заглянул в блокнот, - рядовой Фетисов, ты, видать еще тот фрукт.
Я задумался, «А принципе он прав и сможет выкрутиться.»
- Ладно, - успокоился я, - вот что я вам скажу, - если бы я хотел вас арестовать, то сразу бы позвонил дежурному по части и вас отправили бы на гауптвахту. А потом, вы бы отвечали не на мои вопросы. Но этого я не сделал, так как пожалел вас и не захотел  подставлять под статью вашего лейтенанта Чумаченко. Мне и так все понятно, как вы тут оказались и зачем. Предлагаю. Ты, рядовой Фетисов, вызываешь сюда, ко мне лейтенанта, так чтобы он точно пришел, а не кинул вас и не слинял из казармы. Понял?
- А чё тут не понять, - согласился Фетисов, Звоните в казарму, я к телефону позову лейтенанта, а вы уж сами наезжайте на него, что бы он, и не слинял, и к вам пришел.
Я поражался логики и рассудительности Фетисова:
- У тебя, что, батя сидел? – поинтересовался я.
- Почему сидел? – он сейчас сидит, спокойно ответил Фетисов, - А что?
- Нет ничего, извини, так, спросил.
Телефонистка соединила с казармой, ответил дневальный, я передал трубку Фетисову.
- Здоров, эт я, Фетисов! Ну-ка, слетай за Чумой, позови к телефону, только не говори что я позвал, скажи, что не понял, кто говорил. Стой! Ты понял, чудо природы?
Самодовольный Фетисов протянул мне трубку и присел рядом с другим солдатиком. В трубке послышалось:
Лейтенант Чумаченко слушает:
- Чума! – нагло начал я,  и увидел ухмылку Фетисова, - Слушай и не перебивай. Сейчас, незаметно, топаешь ко мне, к дежурному по тех.территории, это я ст.л-нт Филатов, это в твоих интересах. Жду.
Я положил трубку
- Товарищ ст. лейтенант? – обратился Фетисов.
- Да, я слушаю.
- А у вас, случайно, папаша не мент? – я посмотрел на цветущую, наглую рожу Фетисова, понимая шутку его вопроса.
- Нет, не угадал. Так, солдатики, - распорядился я, - постойте на территории и подышите свежим воздухом, пока я с лейтенантом побеседую, а ты сержант побудь с ними, чтобы тихо было.
Я стоял возле входа, когда ко мне быстро подошел лейтенант.
 Явно было видно, что ему не понравилось такое к нему обращение неизвестного для него, какого-то ст.л-нта Филатова.
 Лейтенант оказался достаточно крупный, высокий и накаченный парень. Он явно был выше меня,  и точно сильнее. Он явно оценил свое превосходство в силе, поэтому дерзко заявил, увидев на мне нарукавную повязку «ДЕЖУРНЫЙ ПО ТЕХТЕРРИТОРИИ» :
- Ты, что ли дежурный? – и подошел достаточно близко ко мне.
- А ты не пыхти, - я подошел еще ближе, - что читать разучился, показывая на повязку. Ты бы сначала умылся, а то рыльцё твое в пушку, а потом вопросы задавать будешь.
- Я не понял, ты чего себе позволяешь? – еще больше обижался он.
- Заходи, узнаешь, - я отошел в сторону и открыл дверь дежурки.
Он прошел, сел на табурет, а я за стол.
- Значит так Чума, -начал я, подымая руку, чтобы охладить его пыл, - у меня есть основание обращаться к тебе так. Чума это болезнь, а ты распространитель воровской болезни, заражая других и своих подчиненных в том числе. Что это? Догадываешься?
Я,   ногой  выдвинул трубопровод из под стола.
Лейтенант сжал сильно зубы, обхватив пальцы в замок так, что они побелели.
- Двои солдатики, - я достал из ящика два военных билета и бросил их на стол, - мною задержаны в момент совершения кражи. Что скажешь?
Куда только делась его спесь и агрессивность. Он приоткрыл рот, стал облизывать губы, обжимать  пальцы, будто они намазаны мылом.
- Что скажешь лейтенант, что с тобой делать? Звонить дежурному… или  сразу в караул? – сделал мучительную паузу, - Я бы еще понял тебя, если бы ты сам снимал этот трубопровод, но ты послал двух своих подчиненных. Пацанов-то, зачем, под трибунал подставлять? А? Ладно, не буду тебя мучить. Успокойся. Я не буду никуда звонить и докладывать. Твои, - я кивнул головой в сторону тех.территории, - тут, за стеной стоят. Но у меня к тебе просьба. Кто и какие узлы, детали снимали с этой техники, ты знаешь? Все, что ты скажешь, останется между нами. Понял?
Лейтенант растерянно смотрел на меня, и как я понял, что он ничего не понял. Я налил из чайника холодной воды в кружку и протянул лейтенанту. Он жадно выпил воду и вернул кружку.
- Спасибо, - отблагодарил он.
- Ты пойми, мне надо знать кто и что снял. Я предлагаю сделать это по тихому, никому не сообщая. Если что узнаешь скажи. Понял?
Он кивнул головой, произнес что то между «М-М» или «Угу»
Я открыл дверь и крикнул в темноту:
- Сержант! Все заходите.


***

Ночь и день прошли тихо и спокойно. К вечеру, ко мне зашел Чумаченко и еще один офицер. Они рассказали, что с «моей» техники они снимали детали и узлы с разрешения своих командиров, составляя письменный акт приема в двух экземплярах, один из которых они оставляли у ст. пр-ка Горошко. Я записал кто и что снимал. 
 Но вот, чему я удивился, это когда ко мне зашел рядовой Фетисов.
- Разрешите? – открывая дверь, входил рядовой Фетисов.
- Входите.
- Товарищ старший лейтенант я хочу перед вами извиниться.
- За что? – удивился я.
- Не перебивайте. Я хочу извиниться за то, что плохо подумал о вас и за свой вопрос о вашем отце. – он протянул руку.
- Принимаю, хотя обиды к вам не испытываю, но ценю ваш поступок.
- Ну, я тогда пошел?
- Да, да, спасибо, – тихо произнес я. Он ушел. А меня, охватило какое-то восторженное чувство, ощущение ушедшего  друга, осознание, что есть порядочные, искренние люди.  У меня что-то екнуло, защемило на душе,  я глубоко вздохнул и  приложил руку к груди, даже комок подкатил к горлу. – «Настоящий Мужик» подумал я.
Все же я нашел время, чтобы зайти к Горошко, чтобы передать записку с просьбой повесить замок и печать на хранилище. Разговоров вести не стал. Свое предложение высказал дежурному по части. Я был доволен, что все это было выполнено, а ст.пр-к Горошко принес дубликат ключа, опечатанный в тубусе. Передавая его, он тихо шепнул:
- Сменишься, зайди, - я заметил, что он сказал по дружески - зайди, а не зайдите. У меня опять, потеплело на душе.

           Сменился, зашел.
То, что я увидел, удивило меня. На столе лежала белая скатерть, а на ней, на тарелках,  соленые помидоры, огурчики, селёдка с белыми кольцами лука, сало, черный хлеб и бутыль слегка мутноватого самогона. И это еще не все, что удивило меня. В первую очередь, меня удивило, то ,что на столе стояли не армейские кружки,  а граненые стаканы, то, что возле тарелок лежали вилки, ложки и салфетки.
Горошко улыбался, наверное, радуясь не столько тому, что я зашел, а сколько  сервированным столом собственноручного приготовления. Как я потом понял, его жена благосклонно отнеслась к данному мероприятию.
- Что за праздник? – поинтересовался я?    
- Сие не праздник,  но расслабиться есть причина, - показывая рукой на табурет, он приглашал сеть за стол. Затем лихо схватил бутыль, выдернул пробку со звуком, посмотрел на меня, скомандовал, - Подыми! – налил самогона мне и себе.
Я понюхал содержимое, «Да-а…, конкретно, самогон быстрого приготовления».
- Так вот, - не присаживаясь, продолжал он, - я точно узнал, что секира, занесенная над нашими головами, просвистит мимо.
- Какая еще секира? – не понимая аллегории, спросил я.
- Давай выпьем, потом объясню.
Выпили.
- Закуси, - еще бы мне не закусить после наряда.
Он налил по второй, подымая стакан, торжественно произнес:
- Объясняю. Вчера, вечером, я набрался наглости, а точнее хотел выпить, зашел к Прошину, моему соседу, ты знаешь. Прошин был не в настроении, точнее он был расстроен…
Я заметил, что у Горошко стал заплетаться язык, я уже говорил, что он на спиртное крепкий, и уточнил:
- А ты что уже это этого,  - показывая на бутылку, - принял?
- Не перебивай, не в этом суть. Я говорю, он был расстроен. Опускаю прилю-ю-дию. Главное. Комиссия закончила работу. Прошин нарыл такого, что ему плохо стало. А вот на тебя он в начале обиделся, так как ты устранился и не стал давать письменные объяснения. Давай выпьем.
Мы чёкнулись стаканами. Закусили. Горошко о чем-то задумался, ковыряясь в тарелке с селедкой пытаясь наколоть вилкой колечко лука.
- Всё таки они сволочи, - не отрываясь от тарелки, тихо произнес Горошко.
- Ты о ком? – спросил я его.
- А… Есть такие. Ладно, заканчиваю. Мне было приказано рот заткнуть, когда тебя прислали на ремонт. Приказал майор Броня. Этих безруких солдат специально подобрал командир техбата по приказу того же Брони.  Твое начальство сфабриковала приказ задним числом о закреплении за тобой техники, что бы снять ответственность с твоего комбата, так как Прошин нашел акт приема этой колымаги твоим командиром батареи, майором Бытыриным, когда тот вступал в должность.
Броня на тебя заимел зуб за те события на боевом дежурстве, - Горошко наконец то подхватил колечко лука  вилкой и отправил её в рот, прожовывая он продолжал, -  и решил сунуть тебя в этот ремонт предполагая, что ты не справишься, чтобы взгреть тебя по самый не хочу. Не…, так не могу, давай ещё по одной.
Горошко лихо плеснул самогонку по стаканам. Не дожидаясь меня он залпом выпил содержимое.
- Твой комбат, сука, был доволен, что скинет с себя ответственность за эту железяку, он принципе подставил тебя и самоустранился. Он мужик вроде ничего, но тебя защищать не стал, кода тебя умышленно, а он знал это, что тебя вместо другого, отправляли в командировку.
Я не стал долго держать стакан и тоже выпил, не почувствовал даже вкус самогона:
- Я Батырину об этом говорил.
- Ну, говорил, - Горошко махнул на меня рукой, - и что толку… Ты слушай, слушай.
Когда ты был в командировке пришел майор Броня. Увидел обвешанную технику печатями, как новогодняя елка игрушками, орал, как резанный. Он думал, что тобой ничего не сделано, и ты решил таким образом скрыть свои недоделки. В это время сломались две пусковые в третьем дивизионе, были поданы заявки по запчастям. По одной из них надо было делать запрос на завод изготовитель, но этого делать не стали, было принято решение снять с твоей техники. Ну в смысле, - он указал рукой в сторону техники, - ну ты понимаешь.
Я точно понял, что Горошко до моего прихода принял на грудь приличную дозу самогона
- Учти, - продолжал он, но уже более медленно, -с разрешения опять же зама по вооружению. Вскрыть вскрыли, а не закрыли. Броня разрешил снимать с твоей техники. Ну, ты понимаешь. Все что нужно было другим. Замок потеряли. Ага. Потеряли, но это другая история.
Я было сунулся к майору, но он меня приструнил. Извини, я смалодушничал. Все я устал. Давай выпьем.
Мы выпили, закусили. Горошко встал из-за стола и стал ходить по мастерской.
- У тебя сигареты есть? – спросил он.
- Ты же не куришь.
- Закуришь тут… Пошли на улицу, - предложил он.
Горошко почти не затягиваясь, выпускал клубы дыма.
- Я вот о чем думаю, - продолжал он, - все можно было сделать иначе, по человечески. Ну, хрен с тобой, насолил ты им. Хотя, ничем ты им не насолил. Выполнил свой долг. Поставили тебя на ремонт – так не мешайте, помогите. Нет же. Амбиции, ненависть, гордыня, предательство. И это офицеры…?
Вот об этом говорил Прошин. А тебя он уважает. Обижается, а уважает.
Горошко бросил сигарету на асфальт и старательно растер её ногой.
- Гадость, а не сигарета. Так баловство, точнее игра со сраком.
- Как, как ты сказал? С чем? – уточнил я.
- Со сраком.
- Может с раком?
- Можа, кому с раком, а кому со сраком. – мы засмеялись, заходя в мастерскую.
Выпили еще по одной. Потом Горошко уложил в котелки не тронутую закуску, отлил во фляжку самогонку, уложил все в портфель. Мы вышли из части. 
 - Ну давай. Все будет нормаль… Не переживай теперь, - он пожимал мне руку , - на, вот отнеси домой, а портфель, фляжку и котелки потом отдашь.
Я хотел отказаться, но он настоял.

Жена на меня обиделась, за то, что я пришел поздно, да еще выпивши. Мои объяснения слушать не стала, не помогли даже подарки Горошко. С расстройства, я шарахнул еще пол стакана самогонки, посидел на кухне, в  раздумье, и только потом лег спать.
           На следующий день, я почувствовал какое то отчуждение, со стороны офицеров. Не считая зам.комбата. « Неужели, от меня отцепились?» думал я.
После обеда я случайно встретился  с майором Броня на территории автопарка.
Я уже прошел мимо, отдавая воинскую честь майору, прикладывая руку к головному убору, как услышал грубый голос:
- Вы думаете, что это вам всё сойдет с рук. Вы, вы, - показывая на меня пальцем, чуть ли не орал майор, - за свой счет, повезете на завод разбазаренную вами технику.
Я не стал ничего отвечать, тем более он не собирался меня слушать.
Конечно, остался неприятный осадок от такого несправедливого обвинения, но я  задумался, «с чего это я должен вести за свой счет технику в ремонт?».
Выяснилось потом, что результатами работы комиссии поинтересовался следователь, он приезжал в часть, имел разговор с майором Прошиным и с командиром бригады, но по неизвестным мне причинам почему-то на этом все и закончилось. Меня это разозлило, предполагая, что под меня все еще роют.
 А вот разговор с командиром бригады меня очень удивил. Я был вызван к нему в кабинет, ожидал жесткого разговора или услышать конкретное решение по мою душу. Но ошибся. Командир каким-то мягким, я бы сказал, располагающим тоном пригласил войти, присесть на стул.
- Скажите, - начал он, после некоторой заминки, словно не знал с чего начать разговор, - у вас родственник в Москве есть?
Я хотел сразу сказать, что  у меня никого в Москве  нет, так как я тогда на всех обиделся и разозлился, то ответил вопросом на вопрос:
- А вам это зачем?
- И все же, - настаивал командир, - вы можете мне ответить на мой вопрос.
Я дерзить не стал, ответил уклончиво, что не хотел бы говорить вообще о своих родственниках, так как они к моей службе отношения не имеют.
- Но вы же неоднократно бывали в Москве, это так?
- Да, неоднократно и что из этого? – с обидой ответил я.
Командиру такой ответ явно не понравился. Он немного помолчал, потом встал, протянул мне руку, для рукопожатия и отпустил:
- Ладно, не хотите говорить, ваше право, может так и надо. Идите.
Я вышел и не мог взять в толк, понять значение этого разговора. Все выяснилось потом. Оказывается,  кто-то сказал командиру бригады, что я, могу быть родственником высокопоставленного чиновника в Москве. В правительстве на самом деле, был такой Филатов, не помню его отчества и должности. Вот поэтому, думали они, я такой борзый и бесшабашный.
Конечно, особист, потом выяснил, что я никакого отношения к этому чиновнику не имею, но тогда, этот слух сработал в мою пользу, и майора Броню отправили в командировку по сопровождению этой техники на ремзавод за свой счет.
 Замяли результаты комиссии, тем более, что комиссия выяснила, что ни что, ни куда не пропало. Что-то было передано на другую технику, что-то отправили еще раньше на склад, и конечно, что эта техника не моя.
А вот то, что майор Броня отправил технику на ремонт за свой счет, было большим удивлением и в первую очередь для женщин, работающих на железной дороге при оформлении перевозки объекта за счет гражданина Броня, а не по специальным проездным документам от Министерства Обороны, что стало известно всему поселку.


Филатов В.С.  г. Оренбург, ул. Фрунзе 30 «А»
2018 г.
































-