Как почувствовать себя счастливым?

Вечірній Львів, каштани, ліхтарі
І стук коліс останнього трамвая
Десь доля заблукала у пітьмі,
А я її безбоязно чекаю.
Вера Карпенко

(немного о советском Львове)

В свое время старшая сестра отца жила на Волыни. Оттуда родом был её муж, с которым она, будучи техником-геологом, познакомилась в одной из своих экспедиций. Школьником на больших каникулах меня не так, чтобы часто, но иногда отправляли в гости к тетке. Будучи студентом, я пару раз и сам ездил к ней. А дорога на Волынь обязательно лежит через Львов. Поэтому мне приходилось бывать в этом городе.

Слов нет, красивое место, но… Холодное и… какое-то надменное, что ли. Такое ощущение, что этот город смотрит на тебя свысока и разговаривает нехотя, «через губу». Я ещё пацаном понял, что Львов — то место, в котором я никогда и ни за какие коврижки жить не буду.

Хотя, одно время мне даже было где остановиться, переночевать. Старшая двоюродная сестра училась во Львовском институте физкультуры. Покойная Валя была хорошей рапиристкой, входила в сборную украинского «Буревестника». Вот, пока она была студенткой, можно было завалиться к ней в общагу и переждать денек-другой, чтобы потом уже вместе отправиться в Нововолынск, к тетке.

Конечно, с той поры немало воды утекло, но… Все-таки Львов – не из тех городов, о которых можно забыть. Так что кое-что, все-таки осталось в памяти.

И, в первую очередь, - костелы. Может, просто потому, что до Львова как-то не приходилось видеть таких зданий, необычных по своей архитектуре. И, что немаловажно, богатых по внутреннему интерьеру. При первом посещении костела меня наповал сразили скамьи для прихожан, сидя на которых можно было молиться. И я проникся искренним уважением к церкви, которая, в свою очередь, так уважительно и бережно относится к своим прихожанам.

Помню, тогда мне невольно подумалось (самая обычная мальчишеская глупость), что если вдруг когда-то мне придется стать верующим человеком (кто бы тогда мог предположить, что придет время и верование в России станет обязательным?..), то стану католиком. Чтобы не стоять на ногах большие, нудные службы, как те, перед Пасхой, когда помогал бабуле отвезти в Незнамовскую церковь освятить яйца и куличи. И хотя, наперекор всему, так пока и остаюсь старым нехрещеным комсомольцем, но хорошо знающие меня друзья, торжественно вручая палку краковской колбасы, поздравляют меня с Пасхой (раз уж нынче принято с ней поздравлять, - не отвертишься, Костяныч!!) на неделю раньше. Это все Львов мне аукается.

Помимо костелов, запомнился и большой, введенный в эксплуатацию, но не действующий трамплин для «летающих» лыжников. Валя тогда сказала, что при его проектировании допустили какую-то ошибку и сейчас с него прыгать опасно. А махина трамплина была внушительная. Сразу подумалось: это сколько денег вбухано в его строительство?! И всё зря…

Памятник Адаму Мицкевичу, на который аборигены тогда просто молились, как-то не впечатлил, а вот Ратушная площадь (или как её называют львовяне — Площадь Рынок) запомнилась. Постоянно по ней ходили группки туристов, и, пристроившись к любой из них, можно было послушать, о чем рассказывает экскурсовод. Одно из пояснений помню до сих пор.

Оказывается, налоговая система в средневековом Львове (или, как он тогда назывался, в Лемберге) была до безобразия простой, чтобы все её понимали. Так, например, был налог с окон. Сколько окон у тебя выходит на улицу, такой налог и плати. В центре Львова земля была дорогая. Поэтому хозяева домов на площади не могли себе позволить больше, чем три окна по фасаду. Но был один (единственный!) дом с четырьмя окнами, выходящими на площадь. Это — средневековые понты. Хозяин дома хотел сказать всем: «Смотрите, какой я богатый: у меня по фасаду целых четыре (!) окна». А надо сказать, что налог с окон был прогрессивный. Т. е. за каждое последующее окно, надо было платить в несколько раз больше, чем за все предыдущие, вместе взятые.

Из музеев запомнился этнографический под открытым небом. Что поделаешь, люблю я такие музеи, а во Львове он, и в самом деле, просто потрясающий. Расположен в холмистой местности, поэтому тот или иной хутор (буковинский, гуцульский, волынский) воспринимался как самостоятельная архитектурная единица, которой мало дела до всего остального, размещенного в музее.

Одно из посещений этого музея (а был я в нем несколько раз, пропадая там почти целыми днями) пришлось на ветреный, пасмурный денек, с накрапывающим время от времени мелким редким дождиком. Поэтому на одном из хуторов я застрял часа на полтора, слушая подробный рассказ смотрителя о секретах изготовления верховинской брынзы. Вкусный был рассказ. Да и воспринимался он под сенью старинного дома, по соломенной кровле которого так уютно шелестел теплый летний дождик, как-то по-особенному.

Ещё один интересный музей Львова — «Арсенал». Самый желанный музей для любого пацана. Оружие! Всякое разное, от мечей и сабель до винтовок, пистолетов и пулеметов.
 
Ну и, наверное, нельзя в описании города обойти вниманием оригинальный музей средневековой аптеки. Во всяком случае, лично мне он запомнился. В основном, необычной стеклянной посудой, точно такими же рецептами и интересными приспособлениями для измерения тех или иных составляющих, входивших в лекарственные препараты. Да и сам антураж помещений, в которых располагалась эта аптека, способствовал погружению в то далекое время. Вроде вот она, современность, совсем недалеко осталась — за порогом музея, но здесь, внутри… Настоящее Средневековье!

Говорят, что во Львове потрясающие (одни из лучших в Европе) кавярни (кофейни). Не знаю, как-то не распробовал. Вообще, львовский общепит меня не вдохновил. Не своей кухней, а отношением к посетителям. Даже восточно-украинский не спасал. Всё одно, официанты и бармены в кафе (или женщины на раздаче и кассе в столовых) смотрели на тебя, как на человека второго сорта. Как паненки на свою обслугу.

Поэтому лучше было потерпеть немного, обойтись захваченными с утра бутербродами, а уже вечером оторваться у сестренки в общаге. Где во-о-от такая сковорода и на ней… Сначала вытопить смалец, а потом… Картошечку! Да с лучком. А уже под самый финал — зубочек мелко рубленного чеснока.

И кто сказал, что это гарнир? Самое настоящее, главное второе. Ничего к такой картошке не надо. Ни мяса, ни рыбы. Она сама по себе — не только вкусное, но и очень сытное блюдо. А если после неё ещё и горячего чайку… Только не из пакетиков, а заварного, в чайнике. Настоящего! После целого дня на ногах…

Жареная картошка с луком и пара чашек душистого чая с мятой или чабрецом. Что ещё надо, чтобы человек почувствовал себя счастливым?!