Бесполезное теперь сравнение...

     Хотя виртуальные копии некогда живших  выдающихся актёров ещё далеки от совершенства, технология их изготовления уже существует.

     Когда зрители и зрительницы смотрят кинофильмы с виртуальными актёрами, наверное, их интересует вопрос:

     - А зачем использовать лицо выдающегося актёра, которого уже нет в живых?

      Его же заинтересовали сегодня не возможный ответ на этот вопрос и не возможное нарушение  каких-то моральных норм теми, кто вместо того, чтобы приглашать живых актёров, использует лица и характерные жесты, мимику актёров и актрис, прекративших своё земное, материальное, телесное существование.

     Он решил ответить, хотя бы  себе только, на другие вопросы:

     - На какие другие человеческие занятия было похоже актёрство до того, как появилась технология использования лиц, жестов и мимики некогда живших актёров и актрис? Как соотносились раньше между собой идейность и актёрское обаяние? Можно ли разработать какую-нибудь, не обязательно математическую, формулу актёрского обаяния.

    Начал он отвечать с первого вопроса, почему-то вспомнив о колдунах, магах, чародеях и шаманах.

     Драматический актёр вместо заклинаний произносит со сцены или в кинотеатре слова исполняемой им роли, а колдуны, маги, чародеи и, особеннно, шаманы или черпают силы в так называемом тонком мире, или общаются с духами.

     Лично он слабо "просвещён"  в магии и шаманстве, и например, не знает, чем элементалы и элементарии отличаются друг от друга. Он даже не знает, существует ли в магии это слово: "элементарии". Но его совсем не смущает то, что вполне возможно, это слово, - элементарии,  не используется "действительными" магами, и пришло только ему в голову, и является искажённым вариантом какого-то другого магического слова.

      Он вдруг почувствовал, что ему не нравятся эти иностранные слова, и ему сильно захотелось обходиться без них: и без элементалов, и без элементариев, если эти последние используются в колдовстве, магии, чародействе и шаманстве.

     Ему пришло в голову, что маги ищут для себя дополнительные силы в тонком мире, вполне возможно, населённом привидениями, призраками, расплывчатыми образами, а шаманы общаются с духами.

     Можно сделать, подумал он, предварительный вывод, точнее, - ответить на первый вопрос так:

     До появления технологии  использования жестов, лиц  и мимики некогда живших актёров,  профессиональная деятельность актёров  и актрис очень напоминала то, чем в своей земной жизни пытались заниматься те, которые называли себя, или которых  называли другие люди, колдунами, магами, чародеями и шаманами.

     От колдунов, магов, чародеев и шаманов  никто не требовал идейности, а вот от актёров и актрис довольно часто, особенно киноведы и театроведы, требовали, помимо актёрского обаяния, ещё и идейности.

     Среди самих актрис и актёров раньше попадались люди, которые больше, чем об идейности исполнения ролей, предпочитали думать о своём профессионализме.

     Актёры и актрисы  никому не признавались, что довольно часто их собственное представление о своём, то есть актёрском профессионализме, не совпадало с представлением о нём  К.С. Станиславского и В.И. Немировича-Данченко.

     Среди актёров и актрис раньше вполне могло существовать такое представление:

      Актёрский профессонализм - это освоенность  совокупности приёмов, позволяющих передавать зрительницам и зрителям своё актёрское обаяние без искажений, а, при возникающих возможностях, и усиливать это своё обаяние.

     Главной возможностью, которая позволяла актёру или актрисе значительно усилить  своё актёрское обаяние, была высокая проработанность, автором пьесы, исполняемой, актёром или актрисой, роли.

     Придуманнное им определение актёрского профессионализма вряд ли могло бы понравиться В.И. Немировичу-Данченко и К.С. Станиславскому, которые были сильно озабочены идейностью театральных спектаклей, обеспечиваемой режиссёрами-постановщиками.

     Он подумал, что колдунам, магам, чародеям и даже шаманам всегда было легче, чем актёрам и актрисам, потому что от них никогда не требовали не только идейности, но и профессионализма. А от актёров и актрис часто требовали и то, и другое:  и актёрское обаяния, и высокую идейность.

     А с другой стороны, представление В.И. Немировича-Данченко и К.С. Станиславского о том, что актёрский профессионализм - это наличие у актёров и актрис  способностей передавать зрителям идейность или театрального спектакля, или кинофильма, открывает тех "духов", с которыми должны общаться актрисы и актёры, занимаясь своей профессиональной деятельностью.

     В своей профессиональной деятельности актёры и актрисы общаются, как с духами, с авторской идеей пьесы и с постановочной идеей театрального спектакля или кинофильма.

     Очень часто эти духи: авторская идея пьесы и постановочная идея спектакля-фильма, спорят между собой, и авторы могут обнаружить, что ближе к их, авторским, идеям расположены не режиссёры-постановщики, а как раз конкретные актрисы и актёры с их обаяниями.

     И, если идейность авторов пьес-сценариев и идейность постановщиков спектаклей-фильмов  не совпадают, а спектакли-фильмы не проваливаются среди зрителей, то, вполне возможно, они "выезжают" из неудачи на одном только обаянии занятых в спектакле-фильме актёров и актрис.

     Если актёрское обаяние  является таким ценным, то есть позволяет спасти спектакль-фильм тогда, когда авторский дух и постановочный дух сильно воюют друг с другом, то, подумал он, нельзя не попытаться дать  актёрскому обаянию определение, хотя бы такое:

     Актёрское обаяние - это соответствие движений, жестов, лица, мимики актёра или актрисы ожиданиям зрителей от театрального спектакля или кинофильма.

     И так получается, решил он, что К.С.Станиславский и В.И. Немирович-Данченко  больше заботились о соответствии театральных спектаклей содержащимся в пьесах авторским идеям, чем о соответствии зрительским ожиданиям.

     Ещё короче, чем выше приведённое определение, актёрское обаяние можно определить как служение актёров и актрис зрительским ожиданиям.

     Парадоксально, но фактически получается именно так: актёры и актрисы, как и колдуны, маги, чародеи  и шаманы служат ожиданиям других людей, то есть стараются не разочаровать своих зрительниц и зрителей.

   Боязнь разочаровать других людей в себе, как в актёрах и актрисах, - это очень страшное явление, но она, такая боязнь, есть основное содержание актёрского обаяния, которое совсем не должно ощущаться зрителями в действиях, жестах, мимике и лицах актёров  и актрис.

     То, когда зрительницам и зрителям становилась заметной,  в актёре или актрисе, боязнь их, зрителей, разочаровать,  - это раньше означало потерю актёром или актрисой своей профессиональной квалификации. Своего актёрского профессионализма.

     В действиях колдунов, магов, чародеев и шаманов, даже в том случае, когда они являются аферистами, мошенниками, шарлатанами, как и в деятельности актёров, не должно быть заметно боязни, страха разочаровать других людей. Клиентов.

     Вот так вот, почти незаметно, для него самого, он ответил на все три вопроса,  поставленные им перед собой: и о том, на какие виды человеческой деятельности раньше было похоже актёрство, и том, как связаны между собой идейность и актёрское обаяние, и о том, из чего такое обаяние состоит.

     Но ему в голову пришла и другая мысль. Мысль о бесполезности сравнения теперь, в двадцать первом веке, актёрства с магией и шаманством.

     Интересно, а смогут ли виртуальные, цифровые копии ушедших от нас актёров и актрис сравниться в мастерстве, профессионализме с живыми актёрами? Вряд ли, потому что в виртуальных копиях никогда не поселится боязнь разочаровать зрителей, которую так умело, в своих действиях, жестах, лицах и мимике, скрывают живые актёры!..

     P.S. В том числе и тем читательницам и читателям, которые упрекнут автора данного текста в многословии, сам его автор хотел бы сообщить, что он лишь пытался, сочиняя текст о размышлениях своего персонажа, представить читателям доказательства того, что философствовать можно о чём угодно: даже  об актёрском обаянии и непогрешимости магов, чародеев, шаманов.  Автор также хочет  выразить уверенность в том, что если у читательниц и читателей появится желание размышлять о сравнении актёрства и магии, то у них получится веселее и лаконичнее, чем у него.