часть 2 глава 4

           Когда Медий проснулся, Койс сидел на корточках возле его кровати. Жрец любил таинственным образом появляться и также незаметно исчезать. То ли он влез через окно, то ли подкупил рабов и те впустили его без предупреждения.

- Я тебя сегодня уже не ждал – поздоровался с ним Медий, - я заключил из слов Васти, что ты забыл о нашем договоре.
 Койс медленно поднялся. Его маленькая фигура была закутана в широкий темный плащ, под которым он прятал какой-то предмет.
- Я голоден, - сказал он.
Медий поднял вверх металлический шар, который лежал в серебряной чаше, и отпустил его. Приятный звон был предназначен Тимократу, который приводил в порядок ванную комнату.
- Распорядись, чтобы принесли вино и пищу, - приказал Медий и снова обратился к гостю – Почему ты не садишься рядом со мной? Тебе не позволяют твои правила?
Койс поставил предмет, который он прятал под плащом, рядом с собой на землю. Это был маленький ящичек из черного дерева с серебряными застежками. Потом он снял плащ и набросил его на ящичек, и присел на вторую кровать рядом с Медием.
- Тимократ хороший раб, - сказал он, - я спрашивал твоего дворецкого, он его хвалит, как надежного, верного и ловкого.
- Тебе нужен раб?
-У меня нет средств прокормить его.
-А у меня нет намерения дарить тебе Тимократа. Когда я найду более молодого банщика, он станет хорошим рабочим в моих мастерских. Дворецкий доволен им по праву
- Но ведь он нужен тебе не только как банщик или работник мастерских.
Медий рассердился.
- Ты выражаешься так таинственно. Так знай, твои слова не произвели на меня впечатление.
Койс не пошевелился. Его маленькие глаза, лишенные ресниц, уставились в пустоту; левой рукой он тряс свою седую бороду.
- Я сейчас думаю об одной определенной цели-, сказал он. – Но сейчас я голоден, также, как и ты.
- А почему ты решил, что я голоден?
- Твой повар сказал мне, что ты не ел после возвращения из города.
- Ты узнаешь все мои секреты от моих рабов?
- По большей части.
Но Медия это признание не порадовало. Молча, с испорченным настроением он попробовал принесенные блюда и отказался пить вино.
  Когда стемнело, он приказал зажечь лампы.
- Еще не сейчас, - сказал Койс, - у меня есть кое-что получше.
- Если ты хочешь посвятить меня в какие-нибудь мистерии, то сначала нам следовало бы попоститься – ответил Медий и отослал раба.
-Мы совершим жертвоприношение - пояснил Койс
- Ты совершишь, не я.
- Тогда твое желание сбудется.
- У меня много желаний, Койс.
- Самое большое твое желание, Медий.
- У меня нет самого большого.
Жрец нагнулся, поднял черный ящичек, поставил его на стол и открыл его.
В нем горел огонь, верхушка которого сияла синим пламенем.
- А почему пламя не опаляет крышку?
- Это священный огонь из Самотраки - ответил Койс
- Начинай свои молитвы.
-Позже, после жертвы.
-А что мне делать?
-Вспоминать, Медий.
- О чем вспоминать?
Койс не ответил. Пламя поднималось вверх тонким узким язычком. Вдруг Медий увидел своего брата Клеомена, стройного взрослого, но с таким же детским лицом мальчика, как при прощании в Лариссе. Ему хотелось заглянуть в его глаза, но они были закрыты. У него ведь были серые глаза, силился он вспомнить, но теперь он уже не был в этом уверен.
- Скажи ему, чтоб он открыл глаза, - попросил он.
Койс рассмеялся, видение исчезло.
- Ты хорошо вспомнил – похвалил жрец
- Призови его снова!
- Этого я сделать не смогу. Но вместо этого я расскажу тебе одну историю. Прежде чем явиться к тебе, я три дня постился. Сегодня утром, когда я еще был трезвым, я встретился с одним персидским солдатом, который служит в войске Александра
- Какое-то явление?
- Нет, не явление. Человек, как ты и я. Он шел мне навстречу по улице, которая ведет в лагерь Александра, и, когда мы столкнулись, он заговорил. Он сказал, что ищет священника, чтобы исповедаться и искупить вину.
- Какое преступление он совершил?
- Он был одним из персидских телохранителей, казнивших мятежных македонцев и греков в Описе в прошлом году. Он рассказал мне, что произошло потом. Александр выступил с речью перед войском. Армия устала от войны и была недовольна тем, что он предпочитал персидские и вавилонские войска македонским и греческим. Его воины презирали обычаи Востока, они обвиняли Александра в ношении диадемы персидских царей и еще в том, что он требует вставать перед ним на колени, как это раньше делалось при Великом Царе. Особенно шумела молодежь, и когда Александр встал на трибуну, они стали открыто насмехаться над ним. Среди них выделялся молодой солдат, стройный юноша с темными волосами и серыми глазами. 
- Зачем ты мне об эом рассказываешь?
- Я полагал, что это тебя заинтересует.
- Ты знаешь, что я ищу своего брата. Говорят, что он пропал без вести. До сих пор я не могу напасть на его след. Где он? Что с ним стряслось?
- Боги свидетели, что я ничем не могу тебе помочь.
- Был ли молодой человек, о котором тебе рассказывал перс моим братом Клеоменом? – спросил Медий недоверчиво.
- Перс не называл его по имени. Почему это должен быть обязательно Клеомен?
- Рассказывай дальше.
- Я думаю, молодой человек нравился персу, он был нахальней и веселей остальных, и доставлял ему удовольствие, от всего сердца ругая царя. Александр спрыгнул с трибуны и схватил его, отметил еще двенадцать крикунов и передал их в руки персидских властей. Он был бледным от гнева, глаза налились кровью, взгляд был безумным. Крики мгновенно прекратились, никто из схваченных не сопротивлялся. Александр держал зачинщика смуты за руку и впивался пальцами в его плоть, пока не пошла кровь.
- Это не мог быть Клеомен, он был тихим и робким, он не мог быть смутьяном. Продолжай.
- Как пожелаешь. Александр приказал телохранителям отвести схваченных
    солдат на берег Тигра и утопить. Тому воину, который мне об этом рассказывал было поручено утопить молодого человека с серыми глазами. Он шел молча и взгляд его был печальным. Возможно он вовсе не был таким дерзким и заносчивым, может быть он был слабым и отчаявшимся и кричал потому, что хотел хоть на мгновение забыть о своей беспомощности и отчаянье. Когда его вот так вели на смерть его снова охватил ужас еще более сильный, чем прежде. Он сдавил его так, что он не мог произнести ни слова.
Солдат-перс почувствовал жалость к осужденному и хотел бы отпустить его, но сильнее жалости был страх нарушить приказ и, возможно, самому понести смертельное наказание за невыполнение приказа. Когда они достигли берега, перс сорвал с него доспехи и увидел, что пленный не участвовал ни в одном сражении, так как на его теле не было ни одного шрама. Он связал ему руки и ноги тяжелыми железными цепями, положил его в лодку и отчалил от берега. Может быть мне не рассказывать дальше?
- Говори.
- Как хочешь. На берегу в это время собралось войско, чтобы посмотреть, как будет утоплен осужденный. Солдат решил тайно подплыть к одному из небольших островков, незаметно ослабить цепи пленника и, таким образом, дать ему возможность доплыть до берега и спрятаться в зарослях до наступления темноты. Но молодой человек отказался от этого. Он сказал, что больше не хочет жить, ведь он так любил Александра, а тот вовсе никакой не герой, а деспот. Мне замолчать, господин?
- Говори.
- Солдат взял молодого человека на руки, попросил его простить ему этот грех, если тот сможет, и бросил в воду. Тяжелые цепи увлекли жертву вниз, но прежде, чем он пошел на дно, солдат увидел в последний раз взгляд его серых печальных глаз, видел, как его скованные цепями руки инстинктивно, с мольбой о помощи тянулись к нему. Потом солдат упрекал себя в том, что он не спас пленника вопреки его воле. Возможно, он не понял этого предложения из-за страха смерти или просто убедил себя, что его жизнь стала бессмысленной. Поэтому солдат сказал, что он тоже виноват в его смерти, и попросил меня помочь искупить вину.
- Ты исполнил его просьбу?
- Я принес в жертву ради него ягненка и произнес над ним молитвы, чтобы душа умершего не причинила ему вреда. Почему ж мне не следовало этого делать? Я бы также принес жертвы и помолился бы за Александра, если бы он меня попросил. Только боги знают, кто виноват, а кто не виноват.
- Какое мне дело до Александра!
- Вчера ночью ты был в храме Ваал-Мардука. Он послал тебе сновидение?
- Ты слишком любопытен.
- Ради тебя, только ради тебя. Должен ли я принести жертву, чтобы твой план   увенчался успехом?
- Делай, что хочешь.
   Койс воздел руки горе и оставался в такой позе некоторое время. Потом опустил руки, достал из ящичка бронзовый кимвал и ударил по нему костяшками пальцев. Сначала глубокие, гулкие звуки нерешительно следовали друг за другом, но вскоре они стали нарастать, все быстрее и свирепее. Дикий, тупой, варварский ритм, который безжалостно подчинял своим чарам холодный, сомневающийся разум. Жрец оставался спокойным, двигалась только его правая рука, ударявшая по кимвалу. Он пристально смотрел на Медия. Воздух был настолько наполнен звуками, что, казалось, было уже почти невозможно дышать.
- Прекрати! – закричал Медий.
Его голос заглушал нарастающий шум. В мире, казалось, не осталось ничего, кроме звука медного кимвала, похожего на тот грохот, который Медий слышал во сне.
Внезапно Койс опустил руки. Стало тихо.
- Вот мы демонов и прогнали, - сказал он, улыбаясь
  - Неизвестно, существуют ли демоны, по крайней мере, никто из нас не верит в них, ни ты, ни я. Философы говорят, что у многих людей внутри есть демон, но это философский парафраз. Ты так не думаешь?
- Если бы во мне и был демон, ты прогнал его своим шумом», — признался Медий.
- Как хорошо тебе удалось удержаться от всех искушений!
- Читай, наконец, свои молитвы!
  - Я буду их читать, хотя знаю; что ты не веришь в их силу.
Жрец встал. Его маленькая фигура на глазах становилась все выше и выше так, что Медий рядом с ним казался маленьким ребенком. Койс пел молитву глубоким густым голосом. Это были всего три тона, которые постоянно повторялись. В конце каждой строфы они прерывались резким, внезапно высоким и таким же внезапно низким голосом, почти криком. Медий слова не понимал, ему это и не надо было, он слушал без слов обращенный к богам зов. Это не были его боги. Его светлые боги покинули его: это веселое, светлое отражение, душевное равновесие, спокойствие философа. Застонав от того, что он не смог защититься от чар, он взмолился о помощи чужеземным богам. Были ли они на самом деле чужими для него, или он уже встречал их, возможно, в лесах Эгаи, когда змейки играли вокруг его тела? Из голубого пламени возникли образы его снов: Олимпиада, заключившая его в свои объятия, Александр, спасший его от гнева отца, Павсаний, истекший кровью за храмом Зевса, пронзенный мечом Аттала, и еще старая Васти, которая держала его сердце в руке и прикрывала его своим плащом, пленник, чья маленькая ручка торчала из воды, и, наконец, старая ведьма, наложившая заклятие на его отца. Последняя насмешливая мысль шепнула ему, что это всё лишь призраки, вызванные жрецом, но пляска демонов заглушила голос разума.
Койс сел. Он был без сил. Солнечный свет слепил его, и он закрыл глаза рукой.
- О чем ты молил богов? – спросил Медий.
Не открывая глаз, Койс произнес:
-Когда придет время, ты узнаешь. Я ухожу.
- А как же жертва?
Койс удивленно посмотрел на него:
- Жертва? Разве я говорил о жертве?
- Я тебя так понял.
- Возможно, что я говорил об этом. Я теперь уже не знаю. У нас был праздник в честь Богини Земли, мы ей молились. Сегодня она не требовала жертв. Может быть позже. Я не знаю, какую жертву она потребует.
Койс взял ящичек, который принес с собой и, не прощаясь, вышел. Медий опустился на свое ложе. Еще до того, как уснуть, он забыл про жреца.