часть 2 глава 8

  Статира ждала его на переднем дворе. Она сидела в тени стены и молча слушала своего гофмейстера, который уговаривал ее отправиться домой. Когда она увидела Медия, она встала и сделала пару шагов навстречу ему.
-Как долго ты там пробыл - сказала она.
-Я не знал, что ты меня ждешь.
-Так как Александр радушно тебя принял, мой долг, как его жены, пригласить тебя к себе в гости. Ты проводишь меня?
Он поклонился и приказал рабам следовать за паланкином Статиры. Яркое полуденное солнце и толчея на пыльных улицах Вавилона всколыхнули в нем воспоминания и тоску по тенистым садам Греции. Но он тотчас же подавил этот порыв воспоминаний; он не хотел позволять своему настроению влиять на себя.
  Статира жила вместе со своими родственниками в малом дворце на другом конце города у стены перед Евфратом. Когда Медий вышел из паланкина, его поприветствовал старый слуга-перс. Статира пошла вперед, чтобы объявить царской семье о госте. Слуга провел Медия в помещение с колоннами, которое выходило в сад. Старая женщина сидела в кресле и грелась в лучах весеннего солнца. Это была Сисигамбис, мать последнего персидского царя, ей было около восьмидесяти лет. Она повернулась к гостю, испытующе посмотрела на него и произнесла:
-Моя внучка рассказала мне, что ты друг Александра. После смерти моего сына Дария, его наследник Александр мне дорог так, будто я сама его родила. Мой дом принадлежит его друзьям, как он принадлежал ему самому.
Слуга –перс принес кресло для Медия и беззвучно удалился.
- Ты давно знаешь царя? – спросила Сисигамбис – мне твое имя незнакомо. Медий ей рассказал о себе. Старая женщина не отводила от него взгляда, но, казалось, она его не видит. Ее глаза были грустными, а зрачки расширены. Внезапно ее взгляд снова стал сосредоточенным и вернулся в настоящее.
- Ты не злой, Медий», - сказала она, - я читаю это по твоим глазам и по линиям вокруг рта. Ты, конечно же не сделал стольких людей несчастными, как Александр или мой сын.
 Через сад шла молодая женщина. Она торопилась и шла прямо по клумбам, не обращая внимание на то, что она топчет цветы. Это была сестра Статиры, вдова Гефестиона. Она остановилась перед Медием.
- Статира права, ты действительно похож на Гефестиона - сказала она после того, как мельком осмотрела его. Вокруг ее губ проходила горькая черта. Медий вежливо поклонился.
- Однако, возможно я ошибаюсь - продолжила она насмешливо. - Я своего супруга видела редко. Только если ваши греческие трагедии давали в театре, он брал меня с собой. На комедии он меня не водил, считал это неподходящим зрелищем для меня. Я же считала, что было бы более подходящим, если б он больше обо мне заботился.
-Ты его чаще видела, чем я, Дрипетида, и я с удовольствием о нем вспоминаю - одернула ее бабушка.
- Он всегда был рядом с Александром, кем был бы Александр без Гефестиона - усмехнулась Дрипетида.
Пока они разговаривали, вернулась Статира. Она была в легком вышитом домашнем платье, на запястьях у нее были широкие браслеты, которые подчеркивали их изящество. Ее сопровождала женщина средних лет с пухлыми щеками.
- Ты знаком с Ланикой, кормилицей Александра? - спросила Сисигамбис.
- Я не встречал ее в Пелле - ответил Медий.
- Я живу в Эгае- сказала Ланика, – Александр навещал меня каждый раз, когда приезжал в город. Но он никогда не приводил с собой друзей. Тогда мы даже не подозревали, что в нем скрывалось.
- Догадаться было не сложно - возразила Статира, - Его мать рассказывала, что в ночь зачатия ей явился Зевс-Аммон. Он посетил ее в образе змеи.
 - У матери царя было много змей, и она много рассказывала, - сказала Ланика.
 - Я сам видел змей вместе с ней, — вмешался Медий, — не думаю, что один из них был Зевс-Аммон, они были слишком малы для такого могущественного бога. Может быть, они были его детьми.
 Рот Статиры скривился, но она промолчала, как и все остальные. Мать царя была известна своей мстительностью, и издеваться над ней не следовало.
- Не будучи сыном бога невозможно творить то, что делает Александр, — объяснила старуха.
   Статира попросила Медия сопроводить ее в сад, который она хотела создать в стиле царских садов. Старый перс следовал за ними на некотором расстоянии.
 - Забудь слова Ланики, - умоляла она, - она в немилости у бабушки. Мне было бы жаль, если бы Александр больше не принял ее.
 - Не знаю, часто ли я буду видеть его, - ответил он. Она остановилась.
 — Ты хочешь снова покинуть нас?
- Может быть, в следующем месяце. Ваше солнце для меня слишком жаркое, ваши ночи слишком яркие, ваши дороги слишком пыльные, ваша страна слишком однообразна. Я тоскую по прохладе наших греческих дубрав, по нашим горам и по нашим лунным ночам. Они понятнее твоих. Наши ночи наполняли меня другими мыслями, они приходили ко мне, когда я их звал, и уходили, когда я уставал. А думы ваших ночей приносят беспокойство и отпугивают сон.
 -Это твои мысли, а не наши, - спокойно ответила она.
- Это не мои мысли,- возразил он – Я прежде подобных не знал, и почему сны, которые я здесь вижу такие запутанные? В Греции я вообще не грезил. Даже Александр здесь изменился, то ли ваш воздух ядовит, то ли другие звезды светят.
- Ты веришь звездам?
- Аристотель учил нас рассчитывать их взлет и падение. Со времен моей юности я в этом не упражнялся.
Они спустились по террасе вниз и с парапета последней террасы смотрели на реку. Весеннее половодье схлынуло. Низкие кусты, сквозь которые вела узкая тропинка, покрывали берег. Слуга-перс остался на верхней террасе. Над руслом реки лежал тонкий туман, который медленно гнал вниз по течению вечерний ветер.
- Раньше мы все время сюда приходили купаться - сказала Статира, –теперь мне это не нравится, свежесть сохраняется, но ненадолго. Вечера становятся душными. Скоро наступит лето. Я хочу домой, в Персию.
-Должен ли я попросить Александра, чтоб он позволил тебе это?
-У меня больше нет сил.
- Ты просто должна сказать, что ты хочешь домой. Тебе требуется столько усилий произнести это?
- Ах, слова, слова! Ты думаешь, словами можно все решить? И если даже Александр разрешит, и я своим слугам скажу, чтоб собирались в дорогу – я все равно не уеду. Обязательно что-то случится, либо я заболею, либо сломается ось колеса повозки, а может быть, только запах цветка или луч луны, отраженный в капле воды, заставит меня колебаться на мгновение, и в этот момент возможность будет упущена, будет слишком поздно.
-Ты суеверна.
- Я не суеверна, Медий. Я только знаю, что я умру в Вавилоне, и бессмысленно с этим бороться. Судьба сильнее меня.
Медий усмехнулся, заявив, что знания, на которые она полагается, хуже суеверий. Если она боится лунных лучей, то могла бы путешествовать днем, или она также боится солнечных лучей?
- А ты, Медий, уверен, что вернешься в Грецию? - перебила она.
- Когда сделаю все, что наметил сделать.
-Твое желание – ничто. Ты останешься до тех пор, пока я здесь буду.
Посреди реки, скрытое плывущим туманом, к городу медленно скользило широкое судно. Начинало темнеть. Мимо них пролетела летучая мышь. Статира как будто ее не заметила.
 - Может быть я ради тебя и останусь - сказал вдруг Медий,- но только до тех пор, пока ты не избавишься от своих ложных предчувствий.
- Какой же ты вежливый, Медий.
- Это не вежливость, Статира.
Она рассеянно посмотрела на него и сказала:
-Гефестион был по отношению ко мне всегда внимательным и дружелюбным, но он меня не любил.
- Я не Гефестион.
Они посмотрели друг на друга и рассмеялись.
-Давай пойдем в дом - попросила она.
На верхней террасе им повстречались двое слуг-персов; это были близнецы, еще совсем мальчики с круглыми веселыми лицами. Они встретили царицу и ее гостя с прекрасно разыгранной торжественностью.
- Дедушка уже в доме, ему стало прохладно - сообщил один из них, а другой добавил:
Он поручил нам следить за тем, чтоб Вы не споткнулись.
- Так следите - сказала Статира и улыбнулась им.