Роза и крейсер Варяг

На календаре 17 июля, мой столетний юбилей, однако, я одна, вся моя родня сегодня на шотландском побережье, около городка Герлан. У них такая важная миссия, и я разрешила уехать туда всем. Со мной, правда, осталась сиделка Валя, она готовит сейчас обед. Передо мной лежат воспоминания моего прадеда, кочегара с крейсера «Варяг», того самого крейсера, что принял бой при Чемульпо, его звали Ситников Пётр Николаевич,  он не погиб, он и ещё 270 моряков были спасены английским кораблём «Талбот», остальных приняли итальянский «Эльба» и  французский «Паскаль». Тогда с крейсера спаслись 900 человек, раненых лечили в японском госпитале. Позже все выжившие ехали на пароходе до Одессы, там им устроили грандиозную встречу, потом они ехали на поезде через всю страну в Петербург, на каждой станции поезд встречали толпы людей, а в Петербурге они прошли по Невскому проспекту, потом была встреча с царём, он организовал им праздничный обед. Все моряки с «Варяга» были награждены георгиевскими крестами, а ещё они получили завёрнутые в скатерть блюдо и кружку с царским вензелем, и карманные часы. Всё это бережно хранится в нашей семье в стеклянном шкафу.
Трагична судьба самого крейсера. Его расстреливали 14 японских кораблей, но крейсер был сделан из очень прочного сплава и потому его корпус остался целым. Японцы позже подняли крейсер, и он своим ходом ушёл в Японию, в порт Йокосука.  Там ему дали имя «Соей», и 10 лет он был базой обучения для молодых японских моряков, после, в 1916 году Россия выкупила крейсер и отправила на ремонт в Ливерпуль, но в 1917 году Советская Россия отказалась от всех договоров и долгов царской России и не стала дальше оплачивать ремонт крейсера, и Великобритания продала его Шотландии на металлолом, но по пути крейсер попал в шторм и частично затонул, чтобы он не мешал судоходству, его взорвали и распилили на части, и сейчас он, точнее, то, что от него осталось, покоится на дне Ирландского моря, на глубине пяти метров, среди зарослей ламинарии, очевидно, носовая и орудийная его части, она уцелела и шотландцы не смогли её отбуксировать, более мелкие куски  были вывезены в Глазго.
Цель моего поколения – поднять крейсер «Варяг» со дна морского и отбуксировать его в Корею, в Инчхон, на   восстановление судна в первоначальном виде. Мой отец, старший брат Виталий, муж Роман, сын Олег, потом внук Виктор годами добивались именно этого решения, никто не понимал нас, спрашивали: «А зачем вам это нужно?» Моему отцу говорили, что крейсер утрачен, распилен на части и вывезен в Шотландию, так считали историки и политики, такова была официальная версия. Но вот в 2003 году появился документальный фильм Алексея Денисова о судьбе крейсера начиная со строительства в Филадельфии и до подрыва в Ирландском море неподалёку от посёлка Герлан. Подводные съёмки наглядно показали, что под водой сохранилась часть корпуса и некоторые детали, разлетевшиеся по дну после взрыва. Мы часто смотрели этот фильм дома, мы с мамой плакали, отец и брат угрюмо молчали. Этот фильм в моём компьютере и телефоне, и в любую минуту я могу найти нужную дату, фамилию, событие. Обидно, но этот фильм не произвёл никакого отклика в СМИ и в научных кругах, никто не сказал: «Надо поднять со дна морского хотя бы то, что осталось от крейсера, давайте его поднимем и восстановим, поставим на вечную стоянку, будем ходить на экскурсии и слушать лекции о его подвиге».
На вопрос почему я занимаюсь «Варягом» обычно отвечаю так: «А вы читали книгу «Легенда о Тиле Уленшпигеле»? Рефреном по всему тексту такие слова: «В моём сердце стучит пепел Клааса», я давно читала эту книгу, не помню, кто такой Клаас, но в моём сердце тоже стучит, нет, не пепел, а уснувшее сердце моего далёкого предка, принявшего неравный бой с японской эскадрой, да, он не стрелял из винтовки или из пушки, он был только кочегаром и кидал уголь в топку, чтобы крейсер мог двигаться».
А почему Инчхон? А потому, что именно этот город до сих пор живёт историей крейсера «Варяг», туристов ведут в музеи, где бережно хранятся экспонаты с того боя, всё, что выбросило тогда море, и что удалось поднять со дна моря: флаг с «Варяга», якорь «Корейца», тельняшки, бескозырки, винтовки, снаряды с надписью «Варяг». Туристов ведут к японскому госпиталю, где лечились русские моряки, им рассказывают, как корейцы приносили раненым варёную картошку в мундире, выращенную на своих огородах, и корейскую квашеную капусту, кстати, ким-чи моему прадеду очень понравилась. Туристам рассказывают подробности того боя, возят на катерах к месту боя, те бросают в воду венки и букеты цветов, а верующие молятся. Короче, город живёт памятью о «Варяге», а в России его почти забыли, и когда встал вопрос, где будет вечная стоянка крейсера, то первым откликнулся именно Инчхон, бывший Чемульпо. В России «Варяг» почти не был, только недолго находился в Кронштадте, потом отправился в порт приписки Порт-Артур, тогда порт принадлежал России, после освобождения из японского плена крейсер недолго пробыл во Владивостоке, а потом Ливерпуль.
 Руководство Кореи решило помочь нашей стране поднять крейсер со дна Ирландского моря, отбуксировать в Инчхон и восстановить его в первоначальном виде, уже откликнулся местный судостроительный  завод, восстановлены чертежи крейсера, найден состав сплава, надо найти удобную бухту в черте города, подвести все коммуникации, открыть безвизовые авиа перелёты из России в Инчхон. Местные жители вдохновились этой идеей, и все информационные ресурсы были забиты просьбами привести «Варяг» в их город на вечную стоянку, особенно старалась русская диаспора, собственно, она-то и предложила и разместить «Варяг» в Инчхоне, открыла счёт на сбор денег. К сожалению, Россия забыла своих героев и ничего не могла предложить.
Мой прадед, Ситников Пётр Николаевич, прожил долгую жизнь, вернувшись с Чемульпо, работал в шахте, из которой был призван на флот, женился, проводил на Отечественную трёх сыновей, двое вернулись ранеными, третий погиб в Польше. В 1954 году всех оставшихся в живых матросов с «Варяга» пригласили в Москву, в Кремль, на празднование юбилея битвы при Чемульпо, однако по состоянию здоровья прадед не смог поехать – он уже не ходил.  Приехавшие на награждение удивлялись, почему пригласили только 12 матросов, ведь наверняка живы и другие члены экипажа. Известно, что капитан «Варяга» Руднев умер в 1913 году, его имение разграблено, дом разрушен, могила осквернена и запахана, ведь для крестьян Руднев – барин, помещик.
  Незадолго до смерти прадед рассказал, что ему приснился сон, как подняли со дна морского корпус «Варяга», подняли на нём андреевский стяг, провели парад, отбуксировали для ремонта, восстановили и отвели в красивую бухту, на берегах бухты росли сосны и красные цветы. Последняя его просьба была: поднять «Варяг» со дна морского, вернуть прежний вид и найти место для вечной стоянки.
Потом шёпотом он стал рассказывать о том, о чём не рассказывал никогда.  Когда он прибыл на «Варяг», то видел издали царя Николая Второго, тот с любопытством осматривал корабль. Приступив в работе, прадед заметил, что уголь в трюмах похож на уголь, какой он добывал в Углешахтинске, присмотревшись, он убедился, что этот уголь действительно из его города, из его шахты. Вспоминал прадед тот бой при Чемульпо. Надо сказать – тогда японцы впервые применили фугасные бомбы, они разрывали людей на части, одна такая бомба пробила палубу и попала в трюм, в отсек где кочегары бросали уголь в топки котлов и при взрыве их задело осколком от бомбы по касательной, остальные осколки попали в кучи угля.
  Тихим шёпотом он сказал, что тогда от смерти его отвела Хозяйка Медной горы. До призыва на флот прадед работал в угольной шахте, в народе ходили предания о Хозяйке Медной горы, люди верили в неё, некоторые встречались с ней. В свой   первый рабочий день прадед заблудился в шахте, с отчаяния позвал Хозяйку, она явилась в виде змейки, но у неё женская голова с косой и с короной на голове, она поползла по штреку, прадед за ней и вышел куда надо. Друзьям он рассказал о Хозяйке, его похлопали по плечу и сказали: «Счастливчик».
 Когда его привезли на «Варяг», он попросился в котельную, где и убедился, что уголь на крейсере из его шахты. «Наверно, и Хозяйка здесь», – подумал тогда он. Во время боя в Чемульпо фугасная бомба пробила палубу и попала в отсек, где прадед с другом, кидали уголь в топку. Прадед позвал Хозяйку, она появилась из кучи угля, прыгнула на крутящуюся бомбу, та взорвалась, осколки от неё полетели в уголь, но один по касательной всё-таки задел кочегаров. Действительно, у прадеда был длинный шрам от локтя до пальцев. На старом фото он чётко виден – прадед одет в модную тогда безрукавую полосатую майку со шнуровкой на груди. Прадед рассказывал, что уголь на крейсер загрузили в Кронштадте, трюм был загружен полностью, и угля хватило до Порт-Артура, а там только догрузили перед выходом в Чемульпо. Прадед полагает, что Хозяйка попала на крейсер вместе с углем, а куда делась потом – загадка. Кстати, любимое чтение прадеда – сказы Бажова, его книги появились в 1924 году, самый ценный подарок для него - книга Бажова с картинками.               
 Похоронили прадеда на городском кладбище, сначала на его могиле стоял обычный бетонный памятник со звездой, а сейчас памятник во весь рост - кочегар с лопатой в руке и бескозыркой с надписью «Варяг». А ещё он оставил нам адрес своего друга, кочегара с «Варяга», их ранил один и тот же осколок фугаса, они стали считать себя братьями, вместе лечились в японском госпитале, вместе ехали на Родину, только друг потом уехал на Родину в Ростов.
Мы живём в провинциальном городе Углешахтинске, такое скучное название было дано ему ещё во времена царя Александра Третьего, зато неподалёку от нашего города находятся места, которые  воспел в своих произведениях Павел Бажов, правда, забыл упомянуть про наш Углешахтинск, конечно, название совсем не романтичное, зато много малахита добывалось и в наших местах, точнее, жили мы в Углешахтинске, сейчас наш город называется по-другому, но всё по порядку.
Мне тогда было пять лет. Однажды мой папа читал мне на ночь книжку и вдруг показал рукой в сторону окна, я села в своей постели и увидела - у окна стояла женщина необыкновенной красоты в зелёном платье, с короной и прозрачным покрывалом на голове, на груди длинная чёрная коса с зелёной лентой. «Хозяйка Медной горы» – я сразу поняла кто передо мной.
– Здравствуйте, тётя, проходите, садитесь, – заговорила я с ней, именно так приглашали мои родители гостей, у меня не было страха, только радость и тепло, ощущение сказки и волшебства.
– Здравствуй, дитя, однако, мне нужен твой отец, а он молчит, – голос Хозяйки приветливый и в то же время властный, волшебный голос, его хочется слушать и слушать.
– Здравствуйте, Хозяйка, с чем пожаловали? – Опомнился наконец папа и вежливо поклонился гостье, она ответила лёгким наклоном головы.
– Ты в Городской Думе заседаешь, пусть Дума примет решение переименовать ваш город в Малахит, а я помогу с «Варягом».
– Как? – Переспросил папа.
– Государственная Дума примет такое решение. Но сначала пусть ваша Городская Дума примет решение переименовать ваш город в Малахит. Столько малахита и прочего богатства я отвалила вашему городу с таким жутким названием, а где благодарность за мои труды? Обещаешь?
– Обещаю, - растерянно сказал папа, а Хозяйка погладила меня по голове и исчезла.
– Спи, дочка, и забудь, что ты видела, – папа выключил   свет и вышел из комнаты. Конечно, я долго не могла уснуть, но на следующий день попросила отца рассказать мне про «Варяга», о котором говорила Хозяйка Медной горы, а это была именно она, в этом я не сомневалась. А ещё я решила вырастить такую же длинную косу как у Хозяйки, у меня тоже чёрные волосы.
       А на следующий день я нарисовала Хозяйку так, как увидела её. Мы рисуем в садике, когда на улице плохая погода и нельзя гулять, и меня очень хвалит учительница. Если в моей книжке Хозяйка Медной горы нарисована в зелёном сарафане, белой вышитой кофточке, в кокошнике на голове и с бусами на шее. А ко мне приходила Хозяйка в зелёном платье, на голове маленькая корона, на шее не бусы, а другое, более красивое, украшение, а в ушах длинные серьги. Мама рассмотрела мой рисунок и сказала, что на голове Хозяйки не корона, а диадема, на шее не бусы, а ожерелье. Я постаралась вспомнить и нарисовать какие красивые камни сверкали на платье, диадеме, ожерелье и серьгах, я не видела её рук, они были прикрыты белым кружевом на рукавах. Этот рисунок я много раз перерисовывала, вспоминала новые детали. Единственное, что у меня не получалось – это её загадочные сказочные глаза то ли зелёного, то ли голубого цвета.
       Именно тогда у меня появилась мечта поднять «Варяг» со дна далёкого Ирландского моря. Моему детскому воображению рисовался славный корабль, ему же холодно на морском дне. Когда же я вырасту, наконец? Дождётся ли меня «Варяг»? Пожалуйста, дождись, вот я вырасту, найду способ поднять тебя на поверхность, и ты увидишь солнце. Обещаю!
        И вот я выросла, решила получить специальность, связанную с морем, с техникой, однако, мои способности не позволяют мне иметь с ней дело. Я в чистом виде гуманитарий. Математика, физика, химия, технология чего-либо – смерть моя, а вот история, языки, литература – родная стихия. Так что моя мечта поднять «Варяг» со дна морского остаётся мечтой, пока остаётся. Забыла упомянуть, что папа сумел убедить Городскую Думу переименовать наш город, оказывается, наши депутаты давно предлагали переименовать его, была масса предложений, но все названия были невыразительными, но слово «малахит» понравилось всем и сразу, и вот теперь мы город Малахит, а жители нашего славного города называют себя малахитинцы и малахитинки. Кстати, в Государственную Думу баллотируется мой старший брат Виталий, он после школы поехал в Москву, поступил в Бауманку, закончил её, женился, работает на заводе «Москвич».
          Мы с папой не удержались и рассказали всем о визите Хозяйки Медной горы, удивительно, но нам поверили. Поверья о Хозяйке Медной горы всё-таки живут в умах моих земляков. Кто-то видел её сам, у кого-то брат или сват, дедушка или бабушка. Брат обещал нам, что рано или поздно добьётся принятия в Думе решения о поднятии «Варяга» со дна Ирландского моря.
      А я занялась личной жизнью. Закончила университет, информационно-библиотечный факультет, после получения диплома родители подарили мне путёвку на Байкал, в знаменитую Листвянку. И там я, естественно, влюбилась в Андрюшу, и он в меня тоже, и мы, два молодых дурака по мере возможности предавались любви. Но вот наше время отдыха кончилось, оказалось, мы с Андрюшей родом из одного города, и мы вместе вернулись домой. Наши родители, конечно, попадали в обморок, ведь мы для них ещё дети. А что, мы уже взрослые, дипломы на руках имеются, правда, я оказалась беременной. Андрей сразу по приезду вышел на работу на ювелирно-гранильный завод, почти все угольные шахты закрыты, а этот завод – самое крупное предприятие города.
       Я должна рассказать об одной легенде. Старые люди рассказывали, что во время Великой Отечественной войны Хозяйка Медной горы подарила людям большое месторождение малахита, но какой-то чиновник решил, что не время заниматься малахитом, приказал взорвать и засыпать штольню, где нашли малахит. Хозяйка обиделась и перестала поставлять людям этот камень. Зато сейчас, как сообщают СМИ, в окрестностях нашего города находят малахит отличного поделочного качества, по телевизору я видела такие красивые куски малахита.
       Однажды родители повели меня в местный Минералогический музей, в одной из витрин в большом куске малахита, отшлифованном с одного бока, я увидела в причудливом рисунке зелёных линий женское лицо, да это же она, Хозяйка Медной горы, в зелёном платье, с диадемой на голове, я погладила камень, и она улыбнулась.
       – Папа, смотри, она улыбается, – позвала я отца.
       – Где? Я ничего не вижу, – он подошёл и стал вглядываться в показанные мной линии.
       – Да, вот же она, смотри, она повернулась в твою сторону.
       – Вижу, вижу, приветствую тебя, Хозяйка Медной горы, благодарность от меня и от людей, – и папа низко кланяется, коснувшись рукой пола, Хозяйка улыбается и величественно склоняет красивую голову. И всё, изображение исчезло. Смотритель зала удивлённо глядит в нашу сторону и укоризненно качает головой.
      С тех пор на Новый год я одевалась именно в костюм Хозяйки. Шилось платье зелёного цвета, каждый год новое, я же росла, обшивалось белым кружевом рукава и ворот, я успела запомнить фасон платья Хозяйки, диадема вырезалась из картона, обклеивалась зелёной тканью, обшивалась белыми и зелёными бусами. Вместо покрывала мама дала мне свой шарф с золотыми нитями и зелёной бахромой на концах. Мама подсказала, что его можно просто надеть на голову, завязать под подбородком, а концы закинуть за спину. Успех, конечно, был оглушительный.
      Итак, вернувшись из Листвянки, я устроилась на работу в библиотечно-информационный центр в нашем городском Дворце культуры и просвещения. Всё-таки я люблю книги, мне нравится работать с книгами и читателями, я уже была здесь на практике. Но прежде сходила на приём к гинекологу и встала на учёт по беременности.
       – Ты будешь рожать? – С ужасом спросила меня мама.
       -  А что? Не я первая и не я последняя.
       – Но ты такая молодая!
       -  Пусть рожает. Пора нам заиметь внуков, сноха не хочет рожать, яйцеклетки свои заморозила, отложила рождение детей на поздние времена. Позорище какое! Бизнес, видите ли, у неё   в столице. Рожай, дочка, ты совершеннолетняя, образование у тебя есть, работа есть, отец у твоего ребёнка тоже есть. Рожай, и не думай ни о чём.
       Однако, Андрей никак не хотел жениться, проживать вместе – да, он не против, заботиться обо мне и ребёнке, но зачем официальная регистрация брака. Короче, родители Андрея уговорили его согласиться на свадьбу, он же единственный ребёнок в семье. Свадьба получилась скромная, на сорок человек.
        Родилась у нас дочка Марина, так получилось, что она не моя дочка, а папина, а впрочем, я и сама папина дочка. Андрею понравилось быть папой, и он потребовал вторую дочку, и куда мне деваться, родила я и вторую дочку на радость папе, он назвал её Ириной, а потом и третью дочку подарила мужу, Арину. А мне так хотелось сына. «Бракодел», – мысленно обозвала я мужа и решила больше не рожать, девочки, конечно, неплохо, но мальчик, хотя бы один, но нужен, но не получается.
       А тем временем брат Виталий в Государственной Думе всё-таки поставил вопрос о поднятии «Варяга». Как-то он позвонил нам и сообщил о визите Хозяйки Медной горы, о её просьбе принять в Думе вопрос о поднятии «Варяга», он знал о её визите к нам с папой, верил и не верил, а тут она сама к нему явилась, он сначала подумал, что она ему приснилась и даже ущипнул себя. Я попросила его нарисовать Хозяйку, и брат набрал её портрет на компьютере, в красках, портрет почти такой какой был у меня в детстве.
         Когда Виталий в Думе поставил вопрос о «Варяге» депутаты удивились, никто же не знал о местонахождении   крейсера, более того некоторые молодые депутаты вообще не знали, что это за крейсер, и его предложение отклонили. Отклонили через год, через два, через три, но вот к нему прислушались и стали обсуждать. Поначалу объявили эту идею утопией, многие сомневались надо ли это делать, но потом посыпались конкретные предложения. Дело в техническом решении, в дипломатии, юридических тонкостях, ну, и в деньгах, а их надо много, очень много. Уже неплохо, главное, люди поняли, что надо поднять «Варяг», удивительно, но люди помнят его подвиг. Надо сказать, что мои родители побывали в Инчхоне, как называется сейчас Чемульпо. Ни меня, ни брата тогда ещё не было. Они ездили на празднование столетия подвига «Варяга». Корейцы отлично организовали это мероприятие, все гости разместились в гостиницах, всем хватило место на катерах, катера доставили гостей к месту сражения, катера остановились, в воду были спущены венки и цветы, на катерах звонили колокола, звучали молитвы на разных языках. Родители прошлись по местным музеям, где выставлены вещи матросов, их выбросило море после битвы: тельняшки, шинели, якорь и   флаг с «Корейца».
         Но вот в сорок лет я осталась вдовой, Андрей поехал с друзьями на рыбалку на озеро, день был очень жаркий и он полез в воду просто охладиться, а вода в озере холодная, он заходил быстро, и его в общем-то здоровое сердце остановилось. Друзья были заняты приготовлением ухи и не сразу заметили, что их товарищ лежит без движения в трёх метрах от берега. Среди них был врач, правда, дерматолог, он увидел лицо Андрея и понял – случилась беда, бросился на выручку, вытащил Андрея из воды, начал делать искусственное дыхание, но бесполезно. Как он признался позже, искусственное дыхание ему приходилось делать двадцать лет назад, когда он был студентом, причём на манекене и под руководством инструктора.
    Нашей старшей дочке тогда было семнадцать, младшей – десять. Погоревали мы год и вот дочки сказали мне: «Хотим папу, мама, уж ты постарайся, мы согласны на любого, лишь бы тебе было с ним хорошо». Однажды у нас в гостях, точнее, у младшенькой, Арины, побывала одноклассница Леночка. Я сразу обратила на неё внимание, она такая грустная. Я старалась разговорить её, повкуснее угостить. Уходя, она сказала нам: «У меня нет мамы, пожалуйста, будьте моей мамой. Мой папа хороший человек. Он вам понравится, я попрошу его, пожалуйста, нам плохо без мамы, а вам плохо без папы». Мы с дочками молча переглянулись. «Я подумаю», – ответила я, и Леночка впервые улыбнулась.
       Всё хорошо, но папа Леночки оказался моложе меня на десять лет, он никак не соглашался на встречу со мной. Он пытался найти маму своей дочке Леночке самостоятельно, но что-то не получалось. Оказалось, мы с ним знакомы - встречались на родительских собраниях, я ему не нравилась, он считал меня старухой. Близился Новый год, у нас во Дворце будет новогодний костюмированный бал обязательно, я попросила Леночку уговорить папу прийти на бал вместе с ней, конечно. Надо сказать, что отказ Романа знакомиться со мной раззадорил меня, и поставила себе цель завоевать этого мужчину.
     И я решила посоветоваться с Хозяйкой что мне надеть и пошла в Минералогический музей, подошла к тому большому малахиту, погладила его отшлифованный бок, Хозяйка мне не показалась, но зато я увидела себя в парчовом облегающем платье, на шее массивное ожерелье, на голове маленькая диадема, в ушах  крупные серьги, а на груди коса с лентой из ткани платья, а коса длинная, почти до колена. Я поняла - Хозяйка показала меня в образе змеи, судя по сказам она сама иногда принимала облик именно змеи, а ведь я родилась в год Змеи, решено, буду змеёй. По интернету нашла такую ткань и такие украшения.
         Парча тёмно-зелёная с рисунком под змею, наверно, анаконду, в ателье мне сшили платье, облегающее до бедра, а от бедра и до пяток шло плиссе, в нём удобно танцевать, туфли на модной полушпильке, длинный рукав с перчатками из той же парчи.  Потом ожерелье на шею, точнее, на солидное декольте, диадему на голову, массивные серьги в уши, в парикмахерской в мои волосы вплели ещё полметра, моя собственная коса выросла только до талии, и парчовую ленту, коса получилась почти до колен, как у Хозяйки Медной горы. А ещё Леночка побрызгала меня духами своей мамы. Однако, Марина меня остановила, ах, да, макияж. Она нанесла на мои веки зелёный блеск, на ресницы тушь цвета золота, на губы – красную помаду, я глянула на себя в зеркало и испугалась, ну, точно, анаконда, но отступать поздно, моим дочкам нужен папа, а Леночке мама. «Роза, вперёд!», – скомандовала я себе.
     Роман оделся ковбоем: сапоги со шпорами, джинсы, клетчатая рубаха и залихватски загнутая шляпа, он был так красив, что моё сердце чуть не остановилось. И вот объявили белый танец, вальс, и не просто вальс, а вальс цветов из «Щелкунчика», и я пошла на «абордаж». Змеиной походкой и с чарующей улыбкой я подошла к Роману, присела в реверансе, приглашая на танец. Он принял приглашение, щёлкнул каблуками, шпоры сапог зазвенели, одна его рука легла на мою талию, другой он держит мою руку в змеиной перчатке. И я победила, как он смотрел на моё декольте и змеиное тело! Интересно, кого он видел в моём облике, анаконду или одно из превращений Хозяйки Медной горы. А ещё он явно принюхивался ко мне. Молодец, Леночка! А ещё мне повезло в том плане, что у нас оказался один преподаватель по танцам, я понимала его, он понимал меня. Да, мы оба в разное время занимались в танцевальной студии нашего Дворца у одного преподавателя.
       Потом Роман сам пригласил меня на танго, мой любимый танец, а он неплохой танцор, и я поняла, что влюбилась. Говорят, что танец это секс стоя, по-моему, это относится именно к танго. «В танго должен быть кураж», – говорил наш преподаватель танцевальной студии, увы, не помню, как его звали. С каким удовольствием мы с Романом танцевали то танго, кажется, кумпарситу! А наши девчонки стояли где-то на галёрке и смотрели на нас, снимали на камеру, и наверно, радовались. А я смотрела на Романа и вдруг подумала: «Хочу сына, четыре девчонки – неплохо, но, пожалуй, перебор». Роман же в какой-то момент так крепко прижал меня к себе, и когда я поставила ему на бедро ногу, как положено по рисунку танца, он незаметно погладил её от щиколотки до колена и сладко улыбнулся, я поняла, что будет братик девчонкам на галёрке. Интересно, Роман меня узнал или нет в костюме змеи? А когда наши девчонки уехали на каникулы в зимний лагерь аж на десять дней, то у нас появилась возможность позаботиться о братике нашим девочкам. Роман, конечно, меня узнал, но не сразу, но ему уже было всё равно, и он забыл о разнице в возрасте.
        Но самое удивительное, он неправильно определил мой костюм, он решил, что я – павлин, а когда я сказала, что я змея, он долго хохотал.
        – Какая ты змея, ты самый настоящий павлин, кстати, имя Роза тебе тоже не подходит, тебя надо было назвать Павлиной, Павой.
        Надо сказать, что наши дочки снимали на кинокамеру моё действо по соблазнению, он нашёл эти кадры и показал мне.
        – Смотри, как ты идёшь, какая ты змея, ты настоящая пава и ресницы у тебя как у павлина.
        Тут пришла моя очередь хохотать, да, с мужской логикой трудно спорить.  Потом мы с удовольствием посмотрели старый  фильм «Стряпуха», главную героиню в нём звали Павлиной, и Роман иногда, в минуты хорошего настроения,  стал называть меня Павушкой, моим дочкам это не понравилось, Леночке тоже, и я предложила Роме звать меня Павой только наедине, постепенно я привыкла к этому имени и согласилась, что оно мне подходит. Правда, в минуты гнева я иногда брала половник в правую руку и постукивала им по ладони левой руки, как в том фильме и Роман просто поднимал руки.
        Короче, мы стали жить вместе, и у нас родился долгожданный сын Олег, девчонки так полюбили его, что он довольно поздно стал ходить, сёстры носили его на руках чуть ли не до школы. Роман заинтересовался нашей семейной темой, его просто заворожила большая фотография «Варяга». Он часто звонил моему брату в Москву, узнавал новости, рассказывал их мне. Пока ничего хорошего. Когда-то Роман увлекался строительством моделей самолётов, но вдруг собрал модель крейсера «Варяг». А рядом с ним сидел Олег и смотрел на руки отца и на его творение, потом стал требовать палочки и пытался что-то сложить.
      Однажды Виталий сообщил нам, что решение о поднятии «Варяга» принято, но пока только в первом чтении, однако имеются препоны дипломатические и военные, а ещё и юридические.  Шотландия считает наш крейсер своей собственностью, она заплатила за него, но заплатила как за металлолом, а не как за крейсер. Великобритания после расстрела царской семьи конфисковала все российские корабли, находящиеся в её портах. Однако, ранее, Великобритания отказалась принять царскую семью, когда Советская Россия предложила этот вариант решения проблемы, заплатила солидные деньги на их проживание в будущем. Кстати, обратно Россия эти деньги не получила. Официально считается, что крейсер «Варяг» не существует, и напрасно брат Виталий показывал коллегам депутатам фильм Алексея Денисова, там же есть кадры подводных съёмок, где отчётливо виден корпус крейсера, видно, как рука дайвера смахнула песок с металла, а металл даже заблестел, ни намёка на ржавчину.
          Свою помощь предложила Корея, поскольку именно на её территории произошла та битва. Корейцы предложили такой план – поднимать сетью, спустить её с одного судна, крейсер приподнять, подвести под днищем сеть и закрепить на палубе другого судна. У корейцев есть опыт по поднятию старинных судов и именно сетью. Для страховки нос крейсера надо прикрепить цепью к третьему судну. Правда, я не уверена, что правильно изложила этот план. Дальше крейсер ведётся в открытое море, где его поджидает корейский авианосец, крейсер поднимается вертолётом и грузится в трюм авианосца и следует до Инчхона на его борту. К месту затопления крейсера авианосец подойти не может – очень мелко.
       Прошли годы. Ушли в мир иной родители и старший брат Виталий. Дочки выросли, получили хорошее образование, вышли замуж, разъехались по разным городам.  Сынок наш Олег закончил школу и поступил в университет, а в свободное время помогает отцу решать проблему с крейсером. Олег рано женился, как говорят, по «залёту», привёл в наш дом свою жену Елену, и пошли у них дети, трое, один сын и две дочки – Жанна и Полина. Их сынок Виктор – мой любимчик.
       Конечно, я бы могла много рассказать о своих родителях, брате, детях, внуках и правнуках, но моя цель другая - «Варяг», и я не буду отвлекаться.
          Однажды мне пришла в голову идея написать потомкам тех, кто был на «Варяге». Первым откликнулся из Ростова праправнук того кочегара, с которым дружил мой прадед, Фёдор, он горячо поддержал нас и стал тоже искать потомков тех, кто служил на «Варяге» Он же предложил девиз нашей идее: «Наверх вы, товарищи, все по местам, последний парад наступает!» По телефону мы общались почти каждый день. Фёдор считает себя обязанным помогать по мере своих сил.
          Однажды Фёдор приехал в наш город, они с Романом долго сидели и разговаривали, обменивались информацией по «Варягу». И вдруг Фёдор почти шёпотом стал рассказывать, что его прапрадед перед смертью  поведал, что видел Хозяйку Медной горы в трюме «Варяга», когда в их отсек попала фугасная бомба, стала вращаться и разбрасывать обломки, тогда из кучи угля выскочила небольшая змея с женской головой с косой и с короной на голове, она бросилась на бомбу и та остановилась, все осколки полетели в уголь, только один задел его и моего прадеда. Родственники ему не поверили, они решили, что просто показалось, ослепило взрывом, вот и померещилось. А спустя много лет он купил книгу «Хозяйка Медной горы», на одной картинке была нарисована именно та змея с женской головой с косой и короной на голове. И родственники ему поверили, первое издание книги Бажова вышло в 1924 году, и прадед Фёдора всё это не мог придумать, а то, что это Хозяйка Медной горы он узнал от друга, моего прадеда Ситникова Петра Николаевича, который встречался с ней в шахте.
          – А хотите увидеть Хозяйку? – Спросила я Фёдора. Он посмотрел на меня как на пришелицу из иного мира и промолчал.
          – А поезжайте с Розой в Минералогический музей, – предложил Роман, – Розе она является, а мне нет.
    Действительно, когда-то я была с Ромой в музее, она не показалась. И вот мы с Фёдором в музее, Роман не поехал с нами. Я подошла к тому куску малахита, погладила отшлифованный бок. Фёдор подошёл поближе, и Хозяйка появилась в своём обычном облике, как женщина, неожиданно Фёдор прижался к малахиту и поцеловал его, точнее, изображение на камне. Я онемела от ужаса, а Фёдор повернулся ко мне с радостным, даже сказать, счастливым лицом.
         – Она меня поцеловала, она меня поцеловала, она меня поцеловала, – трижды радостно повторил Фёдор, и я поскорее повела его на улицу. Я боялась, что Хозяйка накажет его за такую наглость, но, кажется, обошлось, он жив и здоров. Вскоре мы были дома и рассказывали Роману об этом приключении. Оказалось, что Фёдор не женат, и у него нет девушки, и никто его целовал, кроме родителей. Поцелуй Хозяйки его так взволновал, что и Роман перепугался, ему вспомнился сюжет сказа «Каменный цветок», а вдруг Хозяйка заберёт парня к себе и заставит работать как Данилу мастера, и вдруг Фёдора осенило.
         – Вы знаете, а Хозяйка похожа на мою бывшую однокурсницу, мы иногда созваниваемся, – он достал телефон, полистал его и показал фото девушки, действительно похожую на Хозяйку Медной горы, то же лицо, такая же коса, но светлая. – Почему я не обращал на неё внимание? Вот дурак.
          – Да позвони ты ей, позвони, – не выдержала я. Фёдор заулыбался и нажал кнопку.
         – Светлана, привет. Можешь говорить? – И он вышел из комнаты. Вскоре он уехал домой взволнованный и окрылённый.
         Тогда же неприятная история случилась с нашим Виктором. Он полюбил одноклассницу Вику, она ответила ему взаимностью, после окончания школы они поженились, и у них родилась дочка с тяжёлым диагнозом – внутриутробное кровоизлияние в мозг, у ребёнка почти неподвижные ножки и сильно косил ротик, и Вика отказалась от ребёнка. Это было 17 июля, я предложила назвать её Розой, мой день рождения тоже 17 июля. Конечно же, Виктор забрал ребёнка из родильного дома, перестал общаться с женой, и Вика вернулась к родителям. Я охотно взяла на себя все заботы о правнучке. Конечно, не я одна ухаживала за ней. Бабушка Елена и младшие сёстры Виктора охотно помогали кормить, менять подгузники, купать, гулять, петь, а потом помогать в учёбе.
        Я вспомнила популярный когда-то девиз «Плавать раньше, чем ходить», и каждый день ребёнок плавал в обычной ванне, не сам, конечно, а на моих руках, каждый день массаж и лекарства, и сразу мне стали помогать сёстры Виктора. Если я и внучки просто катали Розу на согнутой в локте руке, то Виктор смело окунал её в воду с головой, та молчала, а по лицу было видно – она довольна. Интересно ползала Роза – сидя на попе, переваливаясь с одной ноги на другую, никогда я не видела такого способа передвижения. Потом мы стали возить Розу в бассейн в группу таких же детишек. В пять лет мы отдали её на танцы, и ребёнок преобразился, окрепли ножки, у неё рот был чуть-чуть набок, небольшая кривошея, но с годами всё это прошло. Получилась симпатичная девочка, умеющая плавать любым известным стилем, станцевать любой танец. А какая умная! Сколько я книг прочитала ей, пока она сама научилась читать, сколько песен спела на ночь, сколько стихов мы с ней разучили для утренников и так, для души. Правда, она не могла заплетать свои густые волосы, это уже моя забота, позже тётушки изощрялись, заплетая её волосы таким хитрым образом, что одноклассницы Розы завидовали и пытались копировать «короны» и «корзиночки» на её голове. А Роза наслушалась моих рассказов о Хозяйке, начиталась книг Бажова с картинками, насмотрелась фильмов о ней, и решила отрастить такую же косу, и у неё получилось, коса выросла не до колена, как у Хозяйки, а до середины бедра.
            На уроках труда в школе у Розы не получалось вязание, вышивание и шитьё, а ещё бисероплетение и макраме, всё это последствия кровоизлияния в мозг. Приходилось помогать ей с вязанием, шитьём и вышивкой, бисером и макраме – это была забота тётушек. Виктор помогал ей с математикой, физикой, информатикой и чем-то ещё, непонятном мне, всё свободное время проводил с дочкой, Виктор расстроился, когда понял, что его ребёнок - гуманитарий.  Школу Роза окончила с медалью, но как подумаешь, чего это нам всем стоило, впрочем, не надо думать. Но вот однажды у нас появилась Вика, мать Розы. Она открыла дверь своим ключом, робко зашла в наш дом, и Роза узнала её.
      – Вы моя биологическая мать? – Строго спросила она. – Зачем вы пришли?
      – Я хочу просто видеть тебя, дочка, хочу общаться с тобой, хочу слышать твой голос, – робко заговорила Вика.
       – Напрасно вы пришли, Виктория Андреевна. Я не хочу видеть вас никогда. Уходите! – И указала на дверь.
      Вика заплакала, повернулась и ушла. А мне стало жаль эту женщину.
      – Роза, я недовольна тобой, не надо было так с ней.
      – Бабушка, я столько лет ждала её, молилась, чтобы она пришла ко мне, прижала к себе, поцеловала, – Роза разволновалась, но быстро успокоилась, – а что мне делать?
      – Сегодня подумай, а завтра позвони ей и выслушай. Мне давно стало известно, что её родители заставили отказаться от тебя, надо её простить и начать общаться, всё-таки она твоя мама. Если она сама пришла к нам, значит, она пожалела, что отказалась от тебя. Роза, надо уметь прощать.
      – Хорошо, бабушка, сегодня я подумаю, а завтра позвоню, она мне так понравилась, сначала я рассердилась, а потом захотелось обнять её, прижаться к ней, она такая грустная, так горько плакала. Когда она повернулась и пошла, мне так захотелось догнать её.
     – Надо было догнать её, обнять, прижаться, вытереть её слёзы, поговорить, – ласково сказала я. А пока сама обняла Розу, прижала её к себе, вытерла слёзы.
      Я-то думала, что заменила ей мать, как я ошибалась. Я сама прожила с мамой почти пятьдесят лет, и потому не понимала тоски Розы по матери. Если Розе нужна мать, пусть они общаются, завтра же проверю, звонила она матери или нет, да, она позвонила и теперь они даже встречаются. Позже Роза поведала мне, что её мама вышла замуж и родила двух мальчиков, спрашивала, надо ли ей знакомиться и общаться с ними, конечно, я посоветовала ей встретиться с братьями и постараться подружиться с ними.
      Ещё в школе у Розы завязался роман с одноклассником, однако после окончания школы он женился на другой девушке и уехал в другой город. Роза страшно пережила разрыв с этим парнем, я пожалела её, в чай подсыпала лёгкое успокоительное, вместо таблетки от головной боли дала снотворное. И всё без толку.
       И я попросила её помочь мне в работе по поднятию «Варяга». И, о, чудо! Роза успокоилась, внимательно выслушала меня, осмотрела все наши с Романом достижения в интернете по поиску потомков тех, кто служил на «Варяге», она нашла наши ошибки и предложила другие варианты поисков. А через неделю она подала документы на историко-архивный факультет, время ещё было и Розу приняли без экзаменов, поскольку у неё медаль.
      Постепенно сложился семейный штаб по «Варягу»: мой муж Роман, сын Олег, внук Виктор, правнучка Роза, друг семьи Фёдор и его сын Альберт, как сказал однажды Фёдор, сын Хозяйки Медной горы. Фёдор пошутил, что вот Хозяйка Медной горы поцеловала его, он поцеловал Светлану, и у них родился сын.
         Да, прошло двадцать лет переговоров с Шотландией, Кореей, особенно трудно было с Шотландией, но вот, кажется, наше дело сдвинулось с мёртвой точки. У меня сложилось впечатление – властям Шотландии стыдно представить миру искорёженный и разворованный крейсер, потому они и тянули с разрешением на его подъём. А я стала отходить от дел, я уже с трудом понимаю технические, дипломатические и прочие термины. Но я с умным видом слушаю всё то, о чём мне говорили и одобрительно киваю головой, а что мне остаётся делать? Я понимаю одно - «Варяг» будет поднят, хотелось одного – дожить до этого момента.
           А у Розы и Альберта, кажется, роман. У нас, за ужином, Альберт в шутливой форме рассказал нам чей он сын, и Роза с большим интересом посмотрела на него, она знала, что Хозяйка являлась мне и моему старшему брату. Я увидела это и мысленно стала просить Хозяйку поженить их. Сначала они просто переписывались, потом стали встречаться, то Роза едет к Альберту, то он появляется в нашем доме. О браке речь не идёт, пока не идёт, лишь бы они были счастливы, лишь бы им было хорошо.
      Вот решены все технические, дипломатические и прочие вопросы, но остался один трудный вопрос – место стоянки крейсера, кажется, ясно, что в России, но где именно. «Варяг» в России практически не был, только несколько дней в Кронштадте, а потом Порт-Артур и Чемульпо. Не сохранилась могила капитана «Варяга» Руднева, храм Спасения-На-Водах, построенный на собранные народные деньги, взорван в тридцатом году. Остаётся только Инчхон.
        И вот мой столетний юбилей, 17 июля и день рождения моей правнучки Розы. На сегодня назначен подъём нашего крейсера. К сожалению, я сама не могу присутствовать там. Меня парализовало год назад, после смерти моей старшей дочери Марины, сейчас я нахожусь в инвалидном кресле, за мной ухаживает сиделка Валя. Парализовало меня полностью, но, когда назначили дату подъёма крейсера, у меня зашевелились руки, стала двигаться шея, а неделю назад я сумела сесть, а сегодня я пересела из инвалидной кровати в кресло, с помощью Вали, конечно.
      Роман, Олег и Виктор уже полгода находятся на шотландском побережье, вблизи от места, где затонул крейсер, в числе тех, кто занимается подъёмом крейсера, а там много народу собралось и почти половина - корейцы. Потом туда приехали Роза с Альбертом. А летом к участникам экспедиции приехали их семьи, жёны и дети, занятие нашлось всем, прежде всего на кухне, как же без неё, картошку начистить, посуду вымыть, кто-то умудрялся ловить рыбу, рыба здесь мелкая, разводился костёр, рыба насаживалась на палочки и жарилась на огне. Когда дайверы поднимали какие-то части крейсера со дна моря, их надо разложить на брезенте, почистить, даже дети охотно выполняли эту грязную работу. А погода с наступлением лета порадовала ярким солнцем, теплом, морским ветром с запахом йода, лёгким бризом с моря, словом, курорт.
      Интересно, вскоре после высадки на шотландский берег, приехал батюшка Тихон из Филадельфии, из храма Андрея Первозванного. «Варяг» строился именно в Филадельфии, и этот храм построен на деньги моряков «Варяга». Батюшка освятил палаточный лагерь, благословил всех участников экспедиции, даже корейцев, окропил паровые котлы, поднятые со дна моря и всё, что лежало на брезентах. А ещё подарил икону Николая Чудотворца, покровителя моряков, она была подарена капитаном «Варяга» Рудневым в честь открытия храма. Очень ценный подарок – капитан снова на своём месте. А ещё отец Тихон попросил отвезти его на катере к месту, где лежит крейсер, там он провёл, если не ошибаюсь, поминальную службу, и опустил в воду венок.
        Я буду смотреть подъём по телевизору. Крейсер лежит на глубине пяти метров. Пока ничего не видно, только морская гладь, солнце на небе, два больших катера с иероглифами на бортах и вдали большое судно, линкор «Громобой».
     Я вспомнила рассказ Романа, как он и руководитель корейской группы Чен ходили знакомиться с мэром Герлана, он оказался пожилым человеком с одним стеклянным глазом, скрипучим протезом вместо левой ноги, Роман мысленно назвал его капитаном Флинтом, а в его приёмной в мэрии висела клетка с разноцветным попугаем, и Роману казалось, что попугай вот-вот закричит: «Пиастры! Пиастры!», но тот молчал. Зато мэр проговорился, что, когда корпус «Варяга» был на поверхности воды, жители ездили к нему фотографироваться. Гости попросили показать эти фото, и мэр любезно предоставил семейный альбом своего деда, на некоторых фото дед грузит на свой катер балку с крейсера, потом ломиком отламывает табличку с надписью «Варягъ», радуется какой-то найденной «железяке», будто она из золота.
      – Наверняка в каждом доме найдётся что-то, снятое с крейсера, – простодушно признался мэр.
      Гости попросила разрешения переснять эти фото, а потом вежливо, но твёрдо потребовали вернуть всё снятое с крейсера не только дедом мэра, но и другими жителями Герлана.
     – А что это за судно и зачем его надо поднимать? – Спросил мэр.
     Роман скрипнул зубами, но рассказал. Чен с восточным спокойствием слушал, а сам сжимал кулаки в карманах куртки.
     – Простите нас. Я уверен – мой дед и другие просто не знали, что это за крейсер, – мэр миролюбиво протянул руку Роману.
    – Бог, может, простит, а Россия – нет. Весь мир знал о подвиге «Варяга», а ваш город нет? Хотите сказать, что в двадцатом веке в Шотландии не было газет и радио? Лично Вы вполне могли бы найти в интернете слово с оторванной дедом таблички и сейчас не задавали глупого вопроса, что это за судно, – сказал Роман и спрятал обе руки за спину.
      – Корея тоже не простит, – добавил Чен и достал свой телефон, – смотрите, в какую сумму обойдётся нашей стране восстановление крейсера, проданный англичанами в Шотландию на металлолом, распиленный, искорёженный и разворованный вами, шотландцами, и лично вашим дедом. Смотрите и считайте нули. Да, это дорого, но мы идём на эти траты, для нас это дело чести. Будь моя власть, я бы взыскал эту сумму с англичан и с вас, шотландцев, а впредь запретил вам даже приближаться к восстановленному «Варягу», – и тоже спрятал руки за спину.
      Мэр надулся и покраснел.
         – Почти двести лет вы жили рядом с легендарным крейсером, а  могли бы поднять и восстановить его, да хотя бы не разворовывать, мир был бы вам благодарен, могли бы сообщить в Россию о его местонахождении, наши историки сто лет считали крейсер утраченным, – сказал Роман.
         – Шотландия очень бедная страна, – оправдался мэр.
        В тот же день он принёс в лагерь балку, «железяку» и табличку с надписью «Варягъ», потом потянулись другие жители посёлка со своими «железяками». Все они говорили о прочности сплава, из которого сделан корпус крейсера, они не сумели переделать что-либо из украденных «железяк». И опять местные говорили: «Простите нас».
       Позвонил Олег, спросил о моём здоровье, смотрю ли я телевизор, всё готово, начинается подъём. Хороший у меня сын! Талантливый организатор, заботливый семьянин и сын.
       На параллельной линии появился Виктор, я простилась с Олегом и ответила внуку.
     – Бабушка, с юбилеем тебя, дорогая! Ты не против, если твоя сноха будет кореянка и двое внуков корейцев?
    – Как её зовут? – Спрашиваю я. Какой суматошный день!
    -  Лян, её зовут Лян. Она хороший человек, и я хочу сделать ей предложение. Она вдова, родилась и всю жизнь прожила в России, она специалист по подводным работам.
     – Витюша, меня не волнует какой она специалист. Я согласна на любую сноху, а твоя мама?
    – Моя мама давно уже здесь, и они подружились. Кстати, именно она предложила нам пожениться.
    – Молодец твоя мама, Витюша, но сначала крейсер, потом женитьба.
    – Понял. Сначала крейсер, потом женитьба. Бабушка, я побежал, – и отключился.
     Молодец Виктор, последние двадцать пять лет, всё свободное время он занимался только дочкой, если его бывшая жена Вика вышла замуж и родила двух мальчиков, то мой внук все эти годы оставался один. Молодец и Елена, устроила судьбу сына, наверно, это необычная женщина кореянка Лян. 
     Звонит Роза и поёт: «Наверх вы, товарищи, все по местам, последний парад наступает». Ясно, подъём начинается, я отключаюсь и смотрю на экран телевизора – море пока спокойное.
       Но вот между катерами показались небольшие волны, рябь, пузыри. Сердце стучит как бешеное, я прошу его успокоиться. Как я поняла, после взрыва корпус крейсера затонул, но некоторые детали судна разлетелись в стороны, их собрали, подняли на поверхность, почистили, вокруг корпуса убрали ламинарию, с одного катера на другой под корпус крейсера подвели сеть, эта часть операции оказалась наиболее трудной, края сети закрепили на катерах и начали медленно поднимать крейсер. И вот среди волн показалось что-то железное, острое, нос судна. Медленно, очень медленно появлялся из воды корпус крейсера, из кингстонов с шумом вытекала вода, на видимой стороне сохранился трап. И вот уже весь корпус закачался на воде, крейсер «Варяг» того же класса, что и «Аврора», его длина была 129 метров, ширина 15 метров, «Аврора» на три метра короче, я была на «Авроре», и  у меня есть возможность сравнить и убедиться, что видимый корпус «Варяга» – половина крейсера, нет, треть. Радость моя не имеет границ, но вот телевизор показывает вид крейсера сверху: палуба неровная, в задней части большая страшная яма и в ней плещется вода,  очевидно, это место взрыва, надпалубные постройки снесены полностью ремонтной командой в Ливерпуле, и только на носу виднеется небольшая ровная площадка, остальная палуба в рытвинах и буграх.
       Вот картинка показала вид крейсера сзади и у меня остановилось сердце – внутри ничего не было, внутренность крейсера как бы вырвана огромной силой, осталась примерно треть палубы и борта, и зияли пустотой отверстия кингстонов. Ужас!!! Я прожила сто лет и не знала, где у меня сердце, сейчас знаю. Я глубоко вздохнула и приказала сердцу успокоиться, не знаю, есть ли в доме лекарства. Кажется, пронесло, сердце вошло в обычный ритм.
        Я вспомнила рассказ Куприна «Гамбринус», в нём скрипач Сашка, весь искорёженный, со сломанной рукой в конце рассказа играет на окарине, так и наш «Варяг», без труб, орудий, мачт, взорванный, распиленный, растащенный на металлолом, но он выплыл, он держится на поверхности моря: «Вот он я! Глядите на меня!»
        Итак, наш «Варяг», точнее, его часть, искалеченный, искорёженный, покачивается на волнах синего моря и под лучами яркого солнца. Я заметила – палуба чистая, без песка и водорослей. И в некоторых местах даже блестит, наверно, ещё под водой палубу так хорошо почистили. Борта крейсера тоже чистые.
        Обидно, тогда, в Чемульпо, японская эскадра из 14-ти кораблей, не смогла уничтожить наш крейсер, а тут банда мародёров взрывала, распиливала и растаскивала его части из уникального сплава, неудивительно, что ничего не удалось сделать местным умельцам из этого металла, политого кровью и потом русских моряков. Я уверена, что те, кто поиздевался над корпусом «Варяга», горят в аду. Очень захотелось проследить судьбы тех, кто продавал наш крейсер на металлолом, кому пришла в голову эта идея, и сколько денег Великобритания выручила за этот «металлолом», умерли они в своих постелях от старости или судьба как-то наказала их.
        И вдруг я вижу: кто-то плывёт к крейсеру, кто -то оранжевый   подплывает к крейсеру, подтягивается на нижнюю ступеньку трапа, поднимается по трапу, встаёт на палубе в полный рост и машет рукой. Да это же моя правнучка Роза, она достаёт из кармана телефон и начинает звонить, звонит мой телефон. На ней оранжевый гидрокостюм, это я настояла купить оранжевый - этого цвета боятся акулы, кто знает, куда судьба занесёт мою беспокойную правнучку. Вода в Ирландском море холодная + 12 градусов, потому Роза его и надела.
        Потом она снимает с плеч небольшой ранец, открывает его, что-то достаёт, распрямляет, раздвигает, и получается флагшток на подставке, метра три высотой, она ставит его на палубу, на нос судна, очевидно, подставка магнитная, флагшток устойчиво стоит, а Роза достаёт из ранца флаг, андреевский стяг, разворачивает и крепит его на флагшток.
         – Бабушка, «Варяг» наш. Он выплыл. Бабушка, с юбилеем тебя, живи ещё сто лет, - кричит она в телефон и плачет.
         – Роза, спасибо, а тебя с днём рождения, дорогая, золотая ты наша, не замёрзла в воде?
       – Спасибо, бабушка, а вода тёплая, солнце-то греет, мне тепло. Бабушка, какой великий день, хочется кричать и прыгать.
       – Кричи и прыгай, я разрешаю.
       – Ладно, я отключаюсь, надо ещё многим позвонить.
         Звонит Альберт, потом Олег, потом Виктор, потом пошли звонки от дочерей, внуков и правнуков, они наблюдали за подъёмом крейсера с берега, как они радовались, а я радовалась за них.
       Неожиданно в углу комнаты появилась Хозяйка Медной горы в зелёном платье и с зелёным покрывалом на голове, её загадочные сказочные глаза переливались то зелёным, то голубым, как её камни на голове, шее и одежде. И она улыбалась мне доброй улыбкой.
       - «Варяг» твой, Роза, вставай и иди ко мне, – и погладила меня по голове, рукам и ногам, как ветром коснулась.
       Я встаю и иду, всего несколько шагов, мне трудно ходить, ноги ослабели, но я иду, меня давно мучает один вопрос, я хочу задать его Хозяйке, пока она не ушла.
       - А как ты попала на крейсер? Почему кинулась на бомбу? – Спросила я и испугалась.
       - По молодости и по глупости. Просто была зима, и я заснула на куче угля. Я тогда приняла облик змеи, так удобнее спать, и меня вместе с углем забросили в вагон, а я сплю, а в молодости так сладко спится, а из вагона меня перегрузили в трюм крейсера. Я бы спала и дальше, но твой родственник позвал меня, когда в трюм попала бомба. Я ему помогла однажды, когда он заблудился в штольне, он как-то понял, что я здесь, вот и позвал, и я потушила ту бомбу. А потом я залезла в его мешок, спряталась на дне под рубахой, и вместе мы приехали домой.
        - Именно поэтому ты так старалась поднять крейсер со дна моря? – Опять насмелилась я спросить.
        - Ну, конечно, газеты же я читаю, не должен такой славный корабль лежать на морском дне. А сейчас мне пора, ждут дела на Медной горе и её окрестностях, - она уже хотела проститься со мной, но я задала ещё вопрос.
        - А где находится Медная гора?
        -Так это Гумешки близ города Полевской. Её назвали Медной, когда добывали там медь, но медь кончилась, а название осталось. Ещё есть вопросы?
        - Да, почему ты всегда по-разному одета?
        - Так я слежу за модой. Ну, прощай, Роза, - она улыбнулась, отошла к окну и исчезла.
 Я дошла до кресла, села в него и стала смотреть телевизор, а по телевизору видно как подходит линкор «Громобой», от него  отчалила большая шлюпка с людьми и движется к крейсеру. Роман рассказывал, что приехали потомки тех, кто был тогда на «Варяге», они  прожили неделю в лагере и выразили желание побывать на борту крейсера после подъёма, и голубая их мечта – парад, хоть недолго, но парад под андреевским стягом. Роман сказал, что всё решит капитан «Громобоя», и капитан обещал помочь этим людям.
         Шлюпка причалила к крейсеру, и по трапу поднялся человек в офицерской форме, он обходит палубу, звонит по телефону, и вот по одному поднимаются те, кто приехал на шлюпке, сначала ещё два офицера, потом гражданские, все в спасательных жилетах. Я вижу Альберта, он в спасжилете и в руках держит ещё один, он подходит к Розе и надевает на неё спасжилет, они держатся за руки. К ним подошёл Виктор, обнял дочь, пожал руку Альберта. Отец Тихон начинает читать молитву и размахивать кадилом, он не в сутане, а в спортивном костюме и жилете. Один мужчина с чёрной бородой расстелил коврик на палубе, сел на корточки, опустил голову на руки и замер, явно, тоже молится. Вот офицеры стали расставлять людей на палубе, получились две шеренги острым углом к флагштоку, четыре женщины кроме Розы.
      Вот заработал двигатель линкора, цепь натянулась, и «Варягъ» стал медленно двигаться за линкором. Я испугалась за людей, не упадут ли они в воду. Но нет. Они стоят по стойке «смирно» повернув головы на бело-синий стяг. Я слышу гудки, просто неподалёку оказались другие суда, они ждали подъёма и сейчас приветствуют мой «Варягъ», да, мой «Варягъ», наш «Варягъ». Около века наша семья занималась проблемой    «Варяга». Над морем летит вертолёт, а вот другой, на их корпусе нарисован флаг Шотландии, потом появились вертолёты с корейскими иероглифами. Я думаю, они завидуют тем, кто сейчас стоит на палубе легендарного крейсера, завидуют чёрной завистью.
     Затем на экране появился берег моря, там палаточный лагерь, на берегу стоит народ и машет руками, за лагерем на взгорье – люди, ясно, это местные жители, они пришли провожать наш крейсер, они машут руками, кричат, дети бегут по берегу вслед за крейсером. Далеко на горизонте видны невысокие горы, солидная крепость, средневековый замок, старинные каменные домики.
    И я вспомнила рассказ Романа о празднике 1 Мая, на который нашу экспедицию пригласили местные жители. Как я поняла, у   них это день похорон монахини Варфоломеи, отсюда и пошло понятие «Варфоломеевская ночь». Шотландцы обрядились в свои килты, гольфы с кисточками, береты с помпонами, принесли свои волынки, скрипки, арфы, накрыли столы с угощением. Особенно нарядами шотландцев восторгались корейцы, они хохотали, согнувшись пополам над клетчатыми юбками, дёргали за кисточки на гольфах, корейские дети заглядывали под юбки мужчин, а те и не обижались. Потом начались танцы, знаменитые шотландские танцы. Вспомнился девиз – танцуют все, короче, все на площади встали друг против друга и пошло танцевальное безумие, получалось даже у корейцев, полагаю, хозяева хорошо угостили гостей, вот чем, покрыто, как говорится, мраком истории.
    Потом пошёл сюжет из Инчхона. Местный диктор радостно рассказывал об успешном подъёме крейсера, потом картинка на берегу моря, точнее, выбранной бухты, там собрался народ и радуется, удивительно, но там, в толпе слышна русская речь. По берегам бухты растут сосны, и в кадр попала клумба с красными цветами. Не этот ли сон видел мой прадед? 
         Потом заводская обстановка, люди в спецовках и касках. Я поняла – готов док для нашего «Варяга», и на экране число с нулями, не успела их сосчитать, это сумма, выделенная на восстановление крейсера, нулей очень много.
        Инчхон – суперсовременный красивый город, на горизонте высоченные небоскрёбы различных форм, а вид сверху – фантастика: красивые зелёные парки, гладкие разноцветные дороги, немыслимые дорожные развязки, лестницы в сторону моря, аэропорт на насыпном острове, широкие набережные, огромное «колесо обозрения», длинный порт с теплоходами у причалов, на море огромный круизный лайнер, парусные яхты, небольшие катера и везде много народу.
      – Роза, вы встали? А с кем это вы говорили? – Это Валя, она принесла мне обед. 
    – Валя, здесь была Хозяйка Медной горы, это она меня подняла на ноги. Валя, смотрите телевизор, подняли наш «Варяг».
    – Роза, поздравляю, вот праздник-то для вас, садитесь кушать. Я думаю - сегодня у вас будет хороший аппетит. Вы кушайте, а я посмотрю телевизор. Жаль, вы не позвали меня, когда здесь была Хозяйка Медной горы, хоть одним глазком бы глянуть на неё. Сегодня у меня пирожки с капустой, я бы угостила её.
       Мы с Валей смотрим телевизор, как здорово придумано: на корпусе реет андреевский флаг, все стоят в две шеренги по стойке «смирно», военные отдают честь, Роза с Альбертом перестали обниматься, стоят смирно, другие суда идут почти рядом с крейсером, на их палубах толпы людей, все машут руками, что-то кричат, суда подают гудки. Удивительно, но на корейских судах тоже люди выстроились в строевом порядке и смотрят на «Варяг».
      – Ну, что же, Роза, с юбилеем вас, если сама Хозяйка поставила на ноги, можно сказать – в сто лет жизнь только начинается. Кушайте пирожки, они ещё тёплые.
     Я смотрю телевизор, ем пирожки и запиваю их чаем. А крейсер с людьми удаляется вместе с почётным эскортом. Вертолётов уже шесть. Пока, крейсер «Варяг»! Чемульпо ждёт тебя, там ты прославил себя и нашу страну. Не знаю, доживу ли я до того времени, когда ты, как «Аврора», будешь качаться на волнах, и на твой борт будут подниматься люди, а так хочется. Я вспомнила про мужа, надо позвонить ему, но он сам звонит мне.
      – Павушка, радость моя, поздравляю с юбилеем. Я вспомнил одну песню, слушай: «В флибустьерском дальнем синем море бригантина поднимает паруса», – поёт он и поясняет: - флибустьеры – это пираты, бригантина – пиратское судно, а в Ирландском море были когда-то пираты, английские, кстати, пираты, грабившие испанские суда, - правильную песню поёт Роман.
      – «Пьём за яростных, за непохожих, за презревших грошевой   уют, вьётся по ветру весёлый роджер, люди Флинта песенку поют», – пропела я в телефон.
     – Роза, поздравляю тебя, «Варяг» выплыл, он идёт на буксире за линкором, наша Роза такая молодец, я не ожидал от неё подобной смелости. Роза, пока, сейчас будет поворот, «Варяг» должен повернуться на юг и выйти в открытое море, авианосец готов принять его, уже открыт трюм, крейсер будут поднимать вертолётом.
       – Рома, когда тебя ждать домой? – Спросила я.
       - Сначала свернём лагерь, вывезем палатки и прочий инвентарь, уберём мусор, проверим ещё разок дно моря, может, ещё что-то осталось, какой-нибудь болтик или гайка с крейсера. Не скучай, дорогая, за неделю, я думаю, управимся. До встречи.
       Правильную песню поёт Роман: «Пьём за яростных, за непохожих, за презревших грошевой уют». Люди, боровшиеся за «Варяг» – яростные, непохожие, презревшие грошевой уют, полгода прожившие на холодном побережье в палатках, хотя тёплых и благоустроенных, но всё равно, палатках, каждый день спускавшиеся под воду, готовили к подъёму наш крейсер, измеряли его, собирали под водой в иле и песке части крейсера, разлетевшиеся после взрыва, очищали их от песка, убирали ламинарию, разгребали песок под днищем крейсера и подводили сеть, цепь от линкора тянули к крейсеру.
     За это надо выпить, хотя бы бокал поднять. Как поётся в той песне? «На прощанье поднимай бокалы золотого терпкого вина!»
     – Валя, есть у нас вино, золотое терпкое?
      – Есть, – подумав минуту ответила Валя, встала и пошла в кладовку. Она принесла бутылку вина в прозрачной бутылке, действительно, оно золотое, читаю этикетку «Токай». Я вспомнила Венгрию, Балатон, гостеприимных хозяев, в погребе у которых была бочка именно с этим вином.
      – Роза, тост, – сказала Валя, ставя на стол бокалы и наливая в них вино.
      –  Выпьем за тех, кто организовал подъём крейсера, кто верил в нашу победу, кто приехал на холодное шотландское побережье, жил здесь в палатках, кто работал под водой, кто радовался видя, как всплыл наш крейсер.
    – Хороший тост, Роза, я предлагаю выпить прежде всего за ваш юбилей, потом за Хозяйку Медной горы, за то, что исполнилась мечта вашей семьи, желаю вам дожить пока «Варяг» станет музеем, мы приедем, я провезу вас в вашей коляске по всему крейсеру, сфотографируемся, наверно, хорошие снимки получатся.
      – Согласна, дожить бы, Валя. Спасибо, что напомнила про Хозяйку Медной горы, я-то забыла про неё, без неё ничего бы и не было.
      Звонит Роза:
      – Бабушка, мы с Альбертом решили пожениться, мы давно собирались, но ждали, когда поднимут «Варяг».  Мы тебя первую приглашаем на нашу свадьбу, только не решили, где её проведём.
       – Роза, поздравляю, обещаю быть на вашей свадьбе и с женихом станцевать танго.
       – Спасибо, бабушка, до встречи, пока-пока.
       – Валя, предлагаю тост за правнучку Розу, она замуж выходит, Альберт тоже участвовал в поднятии «Варяга». И ещё, мой внук Виктор собрался жениться на кореянке, вдове с двумя детьми. Столько новостей в один день.
       – Хороший тост, давайте выпьем за их свадьбы Розы и Альберта, Виктора и кореянки, и за будущих праправнуков.
      – Наливай, Валя, ещё по глоточку.
     Валя тоже непьющая, она разлила вино по бокалам, мы их только подняли, чокнулись и поставили на стол.
      А телевизор показывал как линкор «Громобой» ведёт на буксире наш «Варяг», над ним кружат вертолёты, по курсу идут другие суда, команды на их палубах приветствуют этот караван, а на палубе «Варяга» по-прежнему стоит команда «Громобоя», скорее всего, его часть, и корейские моряки на своих катерах. Роза успокоилась, перестала обниматься с Альбертом и стоит по стойке «смирно», как все.
       А я посмотрела на портрет нашего прадеда на стене, Ситникова Петра Николаевича и сказала ему:
       – Ваша просьба выполнена. «Варяг» поднят со дна морского и идёт на восстановление, порадуйтесь вместе с нами.
     Мне показалось – прадед на портрете улыбнулся и подмигнул правым глазом. Скорее всего, это моя фантазия, ну, хочется мне, чтобы он улыбнулся и подмигнул, может, он улыбался при фотографировании и правый глаз прикрылся сам. Неважно, я всем расскажу, как Ситников Пётр Николаевич улыбнулся мне с портрета и подмигнул правым глазом, поверят или нет, тоже неважно.
      Потом я смотрю на портреты родителей, брата, здороваюсь с ними, киваю им, поздравляю с таким чудесным, днём, мне кажется – у них весёлые радостные лица, я знаю – они всё видят, всё понимают, они рады за меня, за моих детей и друзей.
      Звонит Олег, я отхожу от портретов, беру телефон.
      – Мама, смотришь телевизор? Не пропусти, сейчас корейский вертолёт будет поднимать наш крейсер на авианосец, смотри, я буду комментировать, чтобы тебе было понятно. Видишь?
    – Олег! Я всё вижу! Я тебя слушаю! – Я села у телевизора. – А парад на «Варяге» кончился?
    – Да, кончился, все пересели в шлюпку и поднялись на линкор. Мама, видишь зелёный вертолёт? Он завис над крейсером, сейчас с вертолёта сбрасывают стропы с крюками, водолазы прицепят крюки ко дну крейсера, уже прицепили, стропы натянулись, видишь, вертолёт поднимает крейсер над водой, видишь, крейсер висит наклонно, нос немного выше, сейчас вода вытечет из трюма и вертолёт понесёт его к авианосцу, ага, всё, вода вытекла, мама, видишь, как точно мы всё рассчитали, удачный день выбрали, ветра нет, правда, солнце немного мешает, мама, смотри, вертолёт уже над авианосцем, створки трюма открыты, крейсер даже не шелохнётся, не переживай, мама, ширина трюма авианосца значительно шире палубы крейсера, смотри, стропы двигаются, крейсер медленно опускается, мама, он опустился, он в трюме, смотри, авианосец даже вздрогнул от его тяжести, видишь, мама, с вертолёта сбросили стропы, сейчас он отлетит и сядет на авианосец, всё, он сел, – Олег замолчал.
      – Олег, я всё видела, я всё поняла, ты устал, ты даже говорить не можешь, тебе надо отдохнуть, помолчать. Я отключаюсь, сынок, отдыхай.
      Я положила телефон, посмотрела в телевизор, а там идёт повтор сюжета. Я поняла, как устала.
      – Валя, помоги мне доехать в спальню, я хочу прилечь.
      Через минуту я уже лежала в постели и обдумывала события дня. А что я переживаю? Я просто устала. Всё хорошо, крейсер подняли со дна морского, погрузили на авианосец, скоро он отправится в путь через Бискайский залив, Гибралтар, Средиземное море, Суэцкий канал, мимо полуострова Индостан, а там и гостеприимная Корея. Доживу ли я до того дня, когда восстановят «Варяг»? Крейсер строили три года, а сколько продлится восстановление, надо дожить, надо. А сейчас я встану, сама встану, сяду в коляску, поеду ужинать, а потом ещё раз посмотрю все сюжеты. Звонит телефон. Кто там?
P. S. Крейсер «Варягъ» будет восстановлен, на палубе появится чёрная мраморная плита и на ней золотыми буквами выбьют имена всех моряков, кто был в бою при Чемульпо. Его поставят на вечную стоянку в красивой бухте города Инчхон, специальный автобус будет курсировать от аэропорта до стоянки крейсера и привозить туристов со всего мира. Но перед входом поставят плакат, на нём снимок крейсера, каким он прибыл в Инчхон, сумма, потраченная на восстановление и предупреждение: «Запрещён вход потомкам англичан, продавшим крейсер в Глазго как металлолом, ирландцев, купивших крейсер, как металлолом, шотландцев, взорвавших крейсер». Таков будет суд истории.