Отложенная миссия. - В омут с головой

В этом городе, она осталась работать после переподготовки.  Выбор мужа был скоропалительным, случился при праздновании окончания курсов. Была уже пьяненькой и раскованной, прижалась в танце к  благородного вида избраннику Игорю, «включила  стерву», потом «включила легкомысленную искательницу приключений» и уже в меблированной квартире превратилась в охваченную любовной страстью девицу.   Игорь был представителем административного ресурса, все это оценил в пользу Натальи, но совершенно зависящий от великих планов родины, головой и всем существом в них погруженный, поддерживать темперамент Натальи не смог. Наталья вовремя поняла. Разошлись без тяжбы и взаимных претензий. Так ей досталась небольшая квартирка  и полная свобода.
Наталья любила Новосибирск – город возможностей, со времени первого знакомства, ей казалось, что даже студенты  в нем были заражены вирусом академизма, примерно также значимо, как все благодарные студенты Санкт–Петербурга заражены ответственным столичным культурным кодом. Молодежи, заряженной столичным снобизмом, тоже хватало. Этот неопытный класс смело  рвал устои, она была такая же: раскованная, изобретательная. Смело экспериментировала и в работе и в отношениях.
Купила билет на поезд, сидела в зале ожидания, с интересом разглядывала написанную во всю стену картину. Летящий совершенно – обнаженный Икар взволновал. Стал понятен замысел художника, проснулось любопытство: «Кто он – этот художник?»  Настанут ли времена, когда она со своими талантами вступит в эту творческую знать, будет общаться на «ты», будет других тянуть ввысь?
Ее мать относилась к этой знати по праву жизненного опыта в профессии – была редактором книжного издательства. Она останется личностью, даже став пенсионеркой. Она не щадила ни своего времени, ни времени тех, кто хоть какие–то подвижки может сделать в пользу литературного творчества, как и просвещения. Она торопиться вмешиваться в процессы, происходящие в литературной среде с присущей ей горячностью. Все сколько-нибудь значимые перемены у нее всегда на контроле. Она находила новые имена, новые ощущения и впечатления, не стеснялась выражать их перед любой публикой. Наталья видела ее в состоянии восторга от соратника в своих открытиях и терзаниях. Это впечатление незабываемое: буквально "захватывала в плен" обожаемого автора, беззастенчиво требовала книгу, успевала за неделю изучить и, находясь на эмоциональном подъеме, высказать автору откровение при первой же возможности. Мать - редкий человек, из поколения людей умеющих  наносить и держать «удар».
Наталья  побывала в среде влиятельных управленцев, так сказать созидателей общественных устоев – тех, кому по силам «рисовать», «конструировать», «указывать», но этим не заманилась, да и матери не  дала шанса порадоваться за свалившийся  статус.
На нижней полке  купе – напротив нее разместилась дама–простушка. Обликом, вроде, дама, а по поведению – «всем родственница». Соседка в Натальи  симпатии не вызвала, та быстро это поняла, больше общалась с мужем – строгого вида брюнетом, который разместился на верхней полке. Муж не особенно радовался надоедливому щебетанью супруги, чаще отмалчивался, но когда Наталья выходила из купе, этот брюнет оказывался рядом: она в ресторан – он следом, она  поглазеть просторы родины – он рядом стоит, умиляется. Так и завязался новый роман в присутствии его жены. До Новосибирска ехать всего–то девять часов, а после часу общения ей захотелось с ним ехать до бесконечности. Для чего образовалась эта перемычка – Наталья даже не задумывалась. Всю ночь просидели за столиком, пили чай и болтали: о жизни, политике, искусстве. Жена, кажется, спала, вида не подавала, что беспокоится. Все же, когда Валентин вышел покурить, пробудилась: и так в позе лотоса почитала лекцию об омерзительных качествах своего мужа, сопровождая ее хихиканьем. 
– Он – еще тот ходок! Завлекает очередную смазливую и гипнотизирует, а потом делает с ней все что угодно.
Наталья все выслушала. Больше поразило то, что простушка в полном здравии, к тому же беззастенчиво весела. Как так может быть?
–А вы – какая у него по счету? – тоже смеясь, спросила.
–Я же – жена! – Только и ответила соседка, и быстро натянув на глаза простынь, свернулась в клубок.
«Почему я в свое время не попользовалась статусом – не покрасовалась?» – только такой вывод сделала Наталья.
Случайное знакомство с Валентином не оборвалось. Они начали встречаться,  радовались общению, старались друг другу понравиться. Решительно отказалась от рода деятельности. Бывший муж помог устроиться на место инспектора в Роспотребнадзоре. Надо сказать, что ее беременность существовала параллельно ее влечению к Валентину; лишь изредка, она интересовалась ею и жизнью матери, все остальное время была поглощена мыслями о Нем и даже на новой работе.
Этот день она запомнила навсегда – жаркий день уходящего лета. Наталья ждала вес вечер прихода Валентина. Наконец, звонок в дверь – длинный и настораживающий. Внутри все охолодело, она как та собака, отличающая все слагаемые звука, дверь приоткрыла, не убрав цепочку. Валентин стоял и улыбался, но с серым лицом.
–Что? Не ждала?
Вошел, схватил в охапку, да так, что Наталья испугалась, вспомнила фразу его жены: делает, что угодно и бросает. С силой оттолкнула, отступила.
– Ты пьян? Уходи!
–Натали! Пришел прощаться, завтра отправляюсь в Афганистан! – Заметив отчужденность и подозрительность во взгляде, взял ее холодную податливую руку, – Я не шучу!
Так – держась за руки, прошли в комнату, сели. Она быстро нашлась – что сказать:
– Как мне объявиться?   Что сделать, чтобы быть рядом с тобой?
Валентин не успел ни порассуждать, ни ответить, а у нее уже был готов новый  сценарий. Вот чем отличалась упрямство матери и дочери. Мать сценарии придумывала, а дочь, не колеблясь, начинала с наскоку притворять их в жизнь.
– Ты умело скрывал, что военный. Почему?
–Сам удивляюсь, что ты за две недели ни разу не поинтересовалась, а я не хотел себе отпуск портить.
–Я должна устроиться в твою часть, могу повлиять…
–Влиять?
–Но я могу отправиться с тобой! Можно отсрочить твою отправку!
– А как же твоя мама?
Мужчина, который был чужим, но к которому рвалась душа и тело, смотрел на Наталью, не отрывая взгляда. Ее лицо обрамляло каштановое облако волос; завитушки на лбу и возле фарфоровых ушек,  легкомысленно блестели,  делали лицо еще более миловидным. Она зарделась от пристального взгляда и должной ответственности.
– Моя мама – большой человек. Она в мои годы  была рискованнее. Говорила: «Я такая несдержанная и вздернутая, но когда я с мужчиной, то я такая сущая женщина – это надо национальность такую придумать!»
– Я вернусь! Ты – жди!
И уже не нужно было слов…

Но разве любящее сердце знает преграды? Уже через неделю, она в составе отдельного мед батальона ступит на чужую землю, первый раз окажется так далеко от матери, от привычных людских забот.