Коли хочешь приносить пользу, умей владеть пером

Не всякому дано, оттого и считаю сие название изумительным описанием дальнейшему ужасу, творящемуся на здешних белоснежных электронных полотнах. Вас ждет необыкновенное погружение в глубины сознания и подсознания, жуткая рефлексия, постоянное самобичевание, перманентные сетования по любому поводу, отсылки к человеческому предназначению в частности и к философии в общем, а также несколько нелепые формулировки, неверное употребление слов и неровное построение предложений.

«Я еще учусь!» - сказала бы, но мне все-таки уже двадцать два года, давно бы пора чему-то да научиться. Эх, беда... Глупая я! Глупая я, как на себя наговаривал господин Глумов, глумясь не столь над уважаемым дядей Мамаевым, сколь над всем обществом в лице оного – надменного, тщеславного, любящего поучать.

Ах, черт возьми, да где же мои манеры!

Боже, как я счастлива, от души посмеявшись над комедией режиссера Александры Ремизовой, взяться за перо, чтобы излить все свои мысли, возникшие во время просмотра; обещаю-с перейти в более подходящую манеру письма, но дайте – о, дайте! - мне еще немного насладиться происходящим в моей душе!

Стоит перейти к более серьезному тону изложения, ибо я не письмо все-таки пишу, а эссе (когда-нибудь преодолею рамки, меня сковывающие, и смогу дать возможность своим мыслям ложиться на бумагу так, как им угодно; а пока – это очередная попытка неумехи Анастасии создать что-то серьезное и похожее на заданный жанр; надеюсь на понимание и участие!).

С большим удовольствием просмотрела комедию Театра имени Вахтангова по одноименной пьесе А. Н. Островского «На всякого мудреца довольно простоты» режиссера Александры Ремизовой (повторяюсь), поставленной в 1968 году и записанный для телевидения в 1971 году.

Само произведение русского драматурга было прочитано года полтора-два назад: комедия была включена в небольшой сборник (эдак на страниц триста-триста пятьдесят), и была чуть ли не самой последней. Вместе с этой же комедией я изучила следующие произведения: «Свои люди — сочтёмся», «Бедность не порок», «Гроза», «Бесприданница»; и главной проблемой творчества А. Н. Островского (и не только его творчества; это по большей части касается всех драматургов, мною когда-либо изучаемых и читаемых) лично для меня стало то, что пьеса не оставляет тех отпечатков в душе, сердце, уме, сознании и подсознании (нужное – подчеркнуть!), как это делают романы, повести, рассказы – в общем, те тексты, в которых действие прописано «от» и «до», имеются красочные описания, детальные характеристики как персонажей, так и событий, и прочее.

Пожалуй, самым ярким исключением из данного правила стала комедия А. С. Грибоедова «Горе от ума!», которая до сих пор во мне вызывает эмоции и чувства различного толка. Пусть это не буря, как было при первом знакомстве с данным произведением, но тем не менее...

К сожалению, судить о персонажах – их личностях, характерах, мыслях и даже действиях – при изучении драматургии зачастую приходится лишь по их словам, чего, на мой взгляд, мало для полноценного анализа. Не зря же существует множество различных пословиц на тему слов и поступков, к примеру, «Больше дела – меньше слов», «Всякий человек на деле познаётся», «Лучше хорошо поступить, чем хорошо говорить», «Слов много, а дела мало», «Слова к делу не пришивают» и так далее.

Конечно, не спорю, что и «с умным разговориться, что меду напиться», но сюда же можно приплести «слово – серебро, молчание – золото» (что только усиливает противоречивость «жизни», честное слово); однако здесь же стоит также помнить о том воспитании, которое закладывается в ребенка с ранних лет: каждый родитель, несмотря на различность методов поучения, все-таки приучает маленького человечка к тому, что труд (то есть действие) куда гораздо важнее слова. Возможно, в связи с этим мое личное восприятие пьес (именно текста) настолько убого, и мне требуется нечто большое, чем просто диалог между n-нным количеством лиц.

Но что до моего личного восприятия? Я – не литературовед, не берусь утверждать что-либо наверняка (меня, к примеру, поправили во время пары, сказав, что фамилия Раскольникова – главного героя романа Ф. М. Достоевского «Преступление и наказание» - больше символическая, нежели говорящая; не стала спорить и не стану, поскольку в моей голове знаний, что в дырявом мешке зерна – мало! А то и вообще полный нуль!).

Однако когда речь заходить за личное восприятие литературы, то я не могу обойтись без уточнений, порой всецело оправдывающих те или иные эмоции и чувства, о которых я решаюсь заговаривать.

Как я написала ранее, пьесы отпечатываются в моем сознании гораздо хуже, чем произведения другого толка (честно говоря, содержание комедии «Бедность не порок» вспоминается уже с большим трудом).

Но постановка, спектакль, фильм – это другое дело! Стоит, правда, помнить слова, неоднократно звучавшие в обзорах знаменитого обозревателя «неудач» российской киноиндустрии Евгения Баженова, известного многим под псевдонимом «BadComedian», что отснятый по мотивам какого-либо литературного произведения материал не является полноценной заменой; любая адаптация – это в первую очередь переосмысление произведения режиссером, и совпадет ли она с мнением большинства – это очень большой вопрос.

Поэтому я, беря данное высказывание за основу, всегда старалась и стараюсь по сей день относиться к адаптациям объективно, практически не отсылаясь к самому произведению. Насколько верна моя позиция по этому вопросу будем узнавать по ходу «сюжета»...

Однако Глумова в роли Ипполита – героя советского двухсерийного телевизионного фильма режиссёра Эльдара Рязанова «Ирония судьбы, или С лёгким паром!» - я явно не ожидала. Это был неплохой опыт знакомства с творчеством актера Юрия Яковлева, за который я безумно благодарна; однако, замечу, что с новой стороны он, к сожалению, для меня практически не открылся.

Думаю, странно проводить аналогии с персонажем из фильма о Советской России и персонажем из Российской Империи, но замечу, что они необычайно похожи меж собой, а потому – из-за их похожести – актера с новой стороны разглядеть лично мне не удалось (еще одно странное замечание: на мой взгляд, это совпадение хорошо показывает, как меняются «декорации» - нравы, традиции, окружающая обстановка и так далее, - и как не меняется человек с течением времени).

Глумов умен, хитер, даже, возможно, в каких-то вопросах умудрен опытом; однако, в отличие от Ипполита, не так сильно раздражается по пустякам или, по крайней мере, умеет держать себя в руках, не показывая своей агрессии окружающим и не выливая из души гнева (всю свою желчь киношный Глумов, как и его прототип в пьесе Островского, «сбрасывает» в дневник, который впоследствии становится «достоянием» представленного читателю и зрителю общества, «разрушая» тем самым жизнь Глумова) и умеет льстить, жеманничать и прислуживать в случае необходимости (и порой эти «кривляния» выглядят забавно, если помнить, кто именно играет Глумова и какую роль этому человеку отведут в будущем).

Что же до персонажа Островского, то, как я начала сравнивать ранее, режиссер сумела верно прочувствовать и передать характерные черты персонажа в спектакле. Только выбор актера, на мой взгляд, неверен: Глумов в пьесе представлялся мне двадцати двухлетнем – максимум двадцати пятилетнем – юношей, глубоко начитанным и явно познавшим жизнь во всем ее многообразии; в телеспектакле же Глумова играет сорокалетний актер, который до звания «молодой юноша, мечта многих провинциалок» не дотягивает (да простят мне мой разговорный!). Не то, что бы такое несоответствие и расхождение образов меня смущало, однако на восприятии сказалось – диссонанс определенный вызвало.

Но несмотря на это Глумову я искренне сопереживала; мне очень понравилось исполнение Яковлева – персонаж получился ярким, сочным, колоритным. Как ни странно, но именно финал, изображенный в телеспектакле, заставил меня сочувствовать Глумову, и даже его жалеть (чего не было при чтении комедии).

Пусть он такой же последний мерзавец, как и герои, представлявшие общество того времени, тем не менее (несомненно, благодаря Юрию Яковлеву) невольно проникаешься симпатией к этому харизматичному герою и начинаешь оправдывать его поступки, мол, не он виноват в происходящем, а власть имущие, толкнувшие его грязно льстить, унижаться, прислуживать, удовлетворять запросы тех, кто явно не стоит с ним на одном уровне, кто ниже его.

Хорошо ли так воспринимать персонажа, когда Островский явно мог подразумевать иное, плохо ли – ответа я не могу дать лишь с той точки зрения, что любое произведение искусства в любом случае – это в первую очередь вопросы и ответы на вопросы человека, воспринимающего произведение искусства, а не создающего его. Создатель (да простят меня за тавтологию), на мой взгляд, уже отвечает себе (или уже ответил) на вопросы, когда решается что-либо выдать миру.

Стоит отметить, что на фоне Глумова остальные персонажи телеспектакля не выглядят так ярко и колоритно, однако они органично вписываются в происходящее. Собственно, восприятие некоторых из них на уровне подсознания не изменилось: Клеопатра Львовна Мамаева – лицемерная гордячка, позабывшая все правила приличия и пытавшаяся соблазнить молодого юношу; Нил Федосеич Мамаев, как было сказано ранее, - надменный и считающий себя умнее всех, любящий поучать; Крутицкий – старомодный консерватора-оппозиционера, не брезгующий вести разговоры о «высоком» и на первый взгляд кажущийся очень глупым человеком; Егор Васильич Курчаев – повеса и мот; Машенька – ветреная девица (любовь к Курчаеву не вызывает доверия, раз она так спокойно может отдаться воле своей тетушки и выйти замуж за отрекомендованного ей мужчину, а не за того, кого выбрало ее сердце); Иван Иванович Городулин – хвастун и гордец. Перечислять можно до бесконечности, выделяя в персонажах характерные им черты.

Самое важное, на что я обратила внимание во время просмотра телеспектакля, - режиссер опустила вопросы политики и произошедших изменений в обществе. Как минимум, зритель на это не обращает внимание: в пьесе высмеивается желание каждого отдельного члена высшего общества в том, чтоб пред ними преклонялись и их возносили.

Знаете, что смешнее всего в том, что вы прочли ранее? Это эссе не закончено, и после замечания об отсутствии политических вопросов пошло чистое копирование чужой мысли и повторение того, что говорили до меня другие критики. С чем-то я согласилась, но что-то меня привело в недоумение, однако оспаривать их точку зрения не увидела смысла. К тому же задание состояло не в этом...