Кн. Смена широт Рассказ 5 Фамилия

 5. Фамилия

Насир стоял на вокзале и смотрел на вечерний поток пассажиров, уезжающих из Кёльна. Он закутался в старый шарф, тёплый и немного поношенный, который напоминал ему о доме. Шум вокруг создавал привычный для вокзалов гул, но мысли, что роились в его голове, затмевали всё.

Последние несколько лет для него были непростыми. Приехав из Таджикистана в Германию, он с трудом привыкал к новой жизни. В университете, где он учился на инженера, преподаватели называли его по имени, а вот фамилию всегда старались избегать. "Насирджонов" для них было сложно и даже немного пугающе — так он это чувствовал. По ночам, лёжа в тесной комнатушке общежития, Насир часто думал, что сложная фамилия словно стена, которая всё время стоит между ним и окружающим миром.

Невольно он вспомнил, как однажды его фамилия сыграла с ним злую шутку на собеседовании. Работу в крупной компании он почти получил — разговор шёл гладко, интервьюеры явно были довольны его знаниями и опытом. Но стоило им увидеть фамилию в документах, как их улыбки куда-то исчезли. Через пару дней ему пришёл отказ: "Мы не можем предложить вам эту позицию по объективным причинам". Насир понимал, что отказ не имел ничего общего с его навыками.

Эти ситуации случались не раз, и каждый новый отказ, казалось, делал фамилию ещё более тяжелым бременем. Он уже подумывал об изменении фамилии на что-то короткое и понятное, надеясь, что это поможет ему вписаться. "Всё-таки и в Германии тоже смотрят на фамилию," — с горечью думал Насир, не зная, стоит ли шагать на компромисс, чтобы избавиться от дискриминации и стать "проще" для чужой страны.

Но одновременно он знал, что фамилия — это больше, чем просто буквы и звуки.
В те дни, когда его особенно грызли эти мысли, он случайно наткнулся на Самира, своего старого знакомого из Душанбе. Они встретились в узком проходе столовой университета — Самир, как и Насир, приехал по учебной программе и заканчивал магистратуру. В родном Таджикистане они не были близкими друзьями, но здесь, в чужой стране, каждый взгляд, полное понимание и привычная речь были настоящей отдушиной. Самир радовался встрече и сразу предложил встретиться за чашкой чая. Тогда они сели в маленьком кафетерии на углу и начали разговор, который для Насира вскоре стал ключевым.

— Как тут живётся? — спросил Самир, с искренним интересом. — Сложно, наверное, одному-то?

Насир кивнул и поделился с другом всеми трудностями, которые копились на душе. Они говорили о семейных традициях, о том, как дома их фамилии наделяли людей уважением и статусом. Насир рассказывал, как его отец, инженер в Душанбе, всегда гордился фамилией, переданной ему по мужской линии. В их семье фамилия значила честь, и её меняли только в исключительных обстоятельствах.

— А ты бы смог её поменять? — вдруг спросил Самир, пристально глядя на друга.
Насир помолчал, словно взвешивая вопрос.

— Сначала думал, что это проще простого, — сказал он. — Подумай, Самир: стану я каким-нибудь Мартином, и никто даже не моргнёт. Но... это неправильно, что ли. Словно стану кем-то другим.
Самир кивнул с пониманием.

— У нас у всех есть свои горькие истории, связанные с именем. У моего отца было что-то похожее. Знаешь, он тоже много лет назад уехал работать в Россию. И первое, что он сделал, это поменял фамилию. Говорит, так легче было устроиться на работу и вообще, не ощущать на себе косых взглядов. Но однажды, когда к нам приехали дяди и братья из Таджикистана, отец вернул свою фамилию. Сказал, что уже не может жить с другим именем.

История друга поразила Насира. Он знал, что его фамилия, несмотря на все трудности, — это и часть его семьи, его корней. Мало кто понимал, что с этой фамилией он пришёл в этот мир, её носил его дед, отец. В ней заключена память о поколениях.
Спустя неделю после этого разговора Насир решил больше не думать об изменении фамилии. Он решил использовать её как мотиватор, как часть своей личности, несмотря ни на что. В очередной раз, подавая документы на новую работу, он не колебался, уверенно вписал своё полное имя и фамилию и пошёл на собеседование с чувством внутреннего покоя.

— Мы видим, у вас замечательный опыт и подходящие навыки, — сказал интервьюер, перелистывая его резюме. — И ваш энтузиазм вдохновляет.

На этот раз всё прошло иначе.
Собеседование оказалось успешным, и Насиру предложили должность младшего инженера в компании, занимающейся экологическими проектами. Работа была не самой престижной, но давала старт. Каждое утро он с энтузиазмом отправлялся в офис, привыкая к новой команде и задачам, с волнением и даже гордостью вслушиваясь, как коллеги произносят его полное имя. Первые несколько месяцев прошли в рутине: Насир терпеливо адаптировался к новому коллективу, к тому, что его компетенции проверяли внимательнее, чем у других.

Как-то в обеденный перерыв коллега Кристина, высокая блондинка, работающая на административной должности, подсела к нему за столик. Они стали болтать, и разговор плавно перешёл на тему их корней.

— Знаешь, я бы тоже хотела посетить свою «родину», — призналась она, на что Насир с удивлением поднял брови.

— Ты ведь из Германии?

— Ну, это и да, и нет. Моя прабабушка из Польши, и я чувствую, что тоже «пришла откуда-то». Вот странно, правда? Когда ты говоришь, что скучаешь по своему дому, я это понимаю. Моя фамилия всегда звучала в Германии чуть-чуть «неправильно», и я привыкла к этому с детства. В итоге она дала мне чувство, что я — кто-то другая.

Слово за слово, Насир всё больше задумывался о том, как фамилия действительно может стать частью идентичности и даже сыграть важную роль в самопонимании. Ему нравилось быть «Насирджоновым», и он чувствовал внутреннюю гармонию, когда не пытался прятаться за псевдонимом.

Тем временем его работа пошла в гору: у него появились новые обязанности, и однажды начальник попросил его представить результаты проекта на ежеквартальной встрече с инвесторами. Волнующая возможность, и в то же время серьёзное испытание — нужно было не только представить информацию, но и сделать это так, чтобы подчеркнуть важность экологического проекта, в который компания инвестировала немалые средства.

Насир подготовил тщательно продуманные слайды, репетировал презентацию, проговаривая текст и расставляя интонационные акценты. Он понимал, что это был шанс заявить о себе и возможно, показать, что для инженера с «трудной» фамилией нет никаких профессиональных границ.

Однако за день до выступления Насир неожиданно получил сообщение от одного из руководителей: «Не могли бы вы рассмотреть возможность выступать под своим полным именем, без фамилии? Чтобы аудитории было проще воспринимать информацию». В письме не было угроз, но предложение прозвучало как мягкий намёк. Насир долго сидел над этим сообщением, чувствуя, как его старая дилемма вновь выплывает наружу.

Он молчал, но вечером решил всё обсудить с Самиром.

— Почему бы тебе просто не сказать, что это принципиально для тебя? — сказал Самир, выслушав его. — Ты знаешь, что фамилия — это часть твоей самобытности, ты сам выбрал её не менять. Это же тоже должно что-то значить для компании.

Насир подумал, что, возможно, Самир прав. Ещё несколько лет назад он бы молча согласился убрать фамилию, лишь бы добиться успеха. Но сейчас ему казалось, что компромисс пойдёт вразрез с его жизненной позицией.

На следующий день Насир твёрдо обратился к руководству и сказал, что предпочёл бы выступить под своей полной фамилией. Он объяснил, что для него это вопрос самоуважения и что он уже успел рассказать о своих корнях многим коллегам, которые, по его мнению, тоже будут рады услышать выступление именно от него, Насирджонова. Руководитель был немного удивлён, но в итоге согласился.

В день презентации Насир чувствовал лёгкий мандраж. Когда он вошёл в конференц-зал, все глаза были устремлены на него. Глубоко вздохнув, он начал уверенно рассказывать об экологическом проекте, приводя расчёты, диаграммы и прогнозы, показывая глубину анализа и значимость инициативы. Слово за словом он вёл аудиторию за собой, увлекая деталями проекта и отвечая на вопросы. Он чувствовал себя уверенно, а его акцент, возможно, даже добавлял ему харизмы. После завершения презентации в зале раздались аплодисменты, а руководитель компании, пожав ему руку, одобрительно сказал:

— Вы выступили замечательно, господин Насирджонов.

Это стало для Насира первым официальным признанием, что он вправе гордиться не только своим профессионализмом, но и своим именем, а значит, своими корнями.
После презентации несколько коллег, с которыми он раньше почти не общался, подошли к нему с искренними похвалами. Один из них, Юрген, сказал:

— Насир, вы знаете, что я изучаю русскую литературу? Так вот, вы напомнили мне героя романа — человека, который упрямо держится за свою самобытность, и это впечатляет.
Впервые Насир ощутил себя частью чего-то большего, чем просто рабочего коллектива. Словно все те трудности, которые он прошёл, дали ему новую силу, и отступать теперь было просто некуда.

Через месяц его пригласили принять участие в международном проекте, что было редким шансом для молодого специалиста. Насиру предстояло поработать с командой из России, и эта перспектива вдохновляла. Оказавшись в Москве, он впервые за долгое время почувствовал себя почти как дома: здесь его фамилия не вызывала вопросов, и люди, с которыми он работал, легко называли его по имени.

Его партнёрами по проекту были инженеры и исследователи из разных стран, и среди них он обрёл уважение как профессионал и, возможно, не только благодаря своим знаниям, но и благодаря внутренней целостности, которую он обрёл, пройдя через непростые испытания.
В один из дней, прогуливаясь по московским улицам, Насир зашёл в кафе, чтобы купить чай. За соседним столиком сидел пожилой мужчина, который, услышав его фамилию, не смог сдержать улыбку.

— Ты что, из Душанбе? — спросил он.

Оказалось, что мужчина, чьё имя было Сайид, был родом из Таджикистана. Они быстро разговорились, и Сайид предложил встретиться вечером, чтобы ещё поболтать. Насир согласился и, когда пришёл на встречу, увидел, что мужчина привёл с собой своих взрослых детей и даже внуков. Они все слушали рассказы Насира с интересом и восхищением. Когда он рассказал о своих переживаниях, связанных с фамилией, старик крепко пожал ему руку и сказал:

— Помни, сынок, имя — это твоя душа. Когда другие видят твоё имя и слышат твою историю, они уже не могут видеть в тебе чужака.

После этой встречи Насир, возвращаясь в Германию, чувствовал, как будто его внутренний мир ещё больше укрепился. Трудности и сомнения остались в прошлом, а сам он обрел в себе новую твёрдость. Его фамилия уже не казалась ему тяжёлой ношей — наоборот, теперь она стала источником силы.
Когда он вернулся в Кёльн, его коллеги заметили, что в нём появилось новое спокойствие и уверенность. Вскоре он получил должность старшего инженера и продолжил работать над экологическими проектами, представляя их на международных площадках, как раньше.

Прошли годы, и теперь, став наставником для молодых специалистов, он часто делился своей историей о том, как одна фамилия может казаться преградой, пока не поймёшь, что именно она является твоей опорой. Вскоре он написал небольшую статью о своих корнях, о семейных традициях и об опыте, который научил его, что гордость за своё происхождение помогает быть сильнее и идти к цели, несмотря ни на что.

Прошли годы. Насир теперь был успешным и уважаемым профессионалом, старшим инженером в международной компании. Он стал признанным специалистом в области экологических технологий, и его проекты внедрялись по всему миру, помогая сохранять природу и улучшать экологические стандарты в городах. Однако его внутренняя история обретения собственного «я» была ещё не завершена — хотя внешне он нашёл свою роль и добился успеха, внутри него всё ещё оставались вопросы.

Однажды, когда он возвращался домой после конференции в Берлине, где его выступление получило высокую оценку коллег, Насир задумался над тем, что осталось ещё в его жизни, чего он так и не достиг. На вокзале, ожидая поезда, он увидел молодую пару с малышом, они говорили с ним на двух языках — на немецком и, кажется, на таджикском. Насир улыбнулся, наблюдая за малышом, с интересом глядящим на огромный зал вокзала, и вдруг его посетила неожиданная мысль. Его имя, его фамилия, его успехи — а что останется после него? Кому он передаст свой жизненный опыт, свои знания и свою любовь к родной культуре, которую он с таким трудом сумел сохранить?

Это ощущение пустоты, как бы он ни старался отвлечься от него, становилось всё сильнее. Время шло, и хотя Насир имел стабильную жизнь, хорошие отношения с коллегами и тесную связь с семьёй в Таджикистане, ему казалось, что он ещё не до конца реализовал себя как личность. Понимая, что в жизни не всегда можно отложить важные решения, он всё чаще думал о том, что ему нужно что-то большее, чем просто карьерные достижения. Он хотел передать свои знания и вдохновить кого-то, быть полезным не только в профессиональном плане, но и на более личном уровне.

Насир всегда поддерживал связь с культурными и диаспорными организациями, которые помогали молодым эмигрантам адаптироваться к жизни в Германии, и однажды он решил попробовать себя в роли наставника для молодёжи из Таджикистана, Узбекистана и других стран Центральной Азии, которые приезжали на учёбу и работу в Кёльн. Волонтёрство дало ему возможность помогать молодым людям понять и принять свои корни, не теряя при этом собственного места в обществе, и он нашёл в этом новое вдохновение.

Одним из первых его учеников оказался парень по имени Фарид — студент из Таджикистана, который, подобно Насиру, столкнулся с трудностями адаптации. У него был ярко выраженный акцент, фамилия, которую немецкие преподаватели постоянно искажали, и, что самое главное, он чувствовал себя изолированным от остального студенческого сообщества. Насир видел в нём себя в молодости и решил помочь юноше справиться с трудностями, которые когда-то испытывал сам.

Встречаясь с Фаридом каждую неделю, Насир не только помогал ему адаптироваться, но и делился своими историями, напоминая о важности не терять связь с корнями. В какой-то момент он заметил, как глаза юноши светились уважением и благодарностью. В один из вечеров, после очередного разговора, Фарид сказал:

— Насирджонов, если бы не вы, я бы, наверное, уже решил вернуться домой. Вы помогли мне понять, что тут, вдали от семьи и друзей, я всё равно могу сохранить себя, свою культуру и всё, что дорого мне.

Эти слова затронули Насира до глубины души, и он понял, что наконец нашёл способ передать свои убеждения следующим поколениям. Теперь он знал, что его опыт, его имя и его успехи — это не просто достижения, а нечто гораздо большее, что он сможет передать другим.

Скоро Фарид уже не нуждался в поддержке, он стал уверенным студентом, наладил контакт с немецкими сокурсниками и с гордостью произносил свою фамилию на университетских встречах. Когда он окончил университет, он пригласил Насира на свою церемонию вручения дипломов, и тот с радостью пришёл, гордясь своим учеником, как если бы это был его собственный сын. Фарид тепло обнял своего наставника и поблагодарил его за всё.

Насир возвращался домой после церемонии, чувствуя глубокое удовлетворение. Он осознал, что этот опыт стал для него важной вехой — он теперь понимал, что может влиять на жизни других, оставляя за собой след. Его имя и фамилия больше не были просто формальными атрибутами, а стали частью его истории, которую он мог передать молодым эмигрантам, таким же, каким когда-то был он сам.

Прошло ещё несколько лет. Насир продолжал работать инженером, занимаясь крупными международными проектами, а в свободное время помогал молодым эмигрантам. Однажды на одном из мероприятий он встретил женщину по имени Лейла — тоже из Таджикистана, но родившуюся в Германии. Она была профессором, специалистом в области социологии, и работала с молодыми эмигрантами. Их взгляды на жизнь, на помощь людям совпали, и вскоре дружеские встречи переросли в нечто большее.
Лейла вдохновляла Насира своим глубоким пониманием людей, и он чувствовал, что с ней ему легко делиться своими мыслями и переживаниями. Они много говорили о жизни, о культуре, о семье и корнях, которые нельзя потерять. Лейла понимала Насира с полуслова, и он наконец-то ощутил, что нашёл человека, с которым хочет разделить не только своё имя, но и свою судьбу.

Через некоторое время они поженились, и вскоре у них родился сын. Насир назвал его в честь своего отца, сохраняя традицию, которая связывала поколения. Время шло, и каждый день Насир всё больше осознавал, как важно для него передать ребёнку не только язык и культуру, но и ту силу, которую он сам нашёл в себе, пройдя через испытания и сомнения.

Теперь, когда его сын начал подрастать, Насир с радостью рассказывал ему истории о своих предках, о далёком Таджикистане и о том, как важно сохранять своё имя и корни, чтобы не потеряться в чужом мире. Он показывал сыну фотографии с деда и рассказывал, каким гордым и сильным человеком он был, как он всегда повторял, что фамилия — это твой личный код, то, что делает тебя уникальным.
Однажды, когда они гуляли по городу, мальчик неожиданно спросил:

— Папа, а почему у нас такая длинная фамилия?
Насир улыбнулся и, присев перед сыном, ответил:
— Это фамилия нашего рода. Она напоминает мне и твоему дедушке о том, откуда мы пришли. Сохраняя её, мы сохраняем свою историю и свою силу. И однажды, когда ты станешь взрослым, ты тоже сможешь гордиться своей фамилией, как и я.

Мальчик кивнул, казалось, понимая всю важность слов отца. Насир чувствовал, что теперь у него есть всё, о чём он когда-либо мечтал: семья, работа, уважение коллег и то, что он сумел сохранить свою культуру и передать её дальше.

Теперь его жизненный путь обрёл завершённость, и, глядя на сына, он знал, что сделал правильный выбор. Его жизнь, полная трудностей, преодолений и внутренних побед, была не напрасной. Фамилия, которую он носил, уже не казалась ему тяжёлым грузом. Она была его гордостью, его символом, его наследием. И он был уверен, что его сын и последующие поколения тоже будут гордиться этим именем, помня о том, что оно означает, и сохраняя его в мире, который может меняться, но не должен заставлять забывать о своих корнях.