Путь леса

Лес измерял хмурые осенние дни в грибниках. Они появлялись в нем, несмотря на дурную славу глухих троп. Говорили, что там пропадали путники. Местные предпочитали ходить за грибами в рощу неподалеку. Но рядом на полустанке останавливалась электричка, из нее вываливались на перрон гладкие, как кегли, люди в ярких коконах курток. Они жаждали воздуха и тяжелого белка в плетеных корзинах.

Их желания оставались для леса непонятными, он отмечал в себе День двух больших грибников в желтом и маленького в красном, День пятерых грибников, пускающих дым из головы, или День одного грибника с палкой, наделавшей много шума, перед тем как он забрал мертвую белку с собой.

День двух грибников — старого и юного — наступил, когда на опушке синим тревожным пятном сквозь лохмотья листвы мелькнула сойка: рра-ррах!

— Дед, смотри, какая птица! — мальчик лет шести ткнул пальцем вверх.

— Сигналит! — кивнул старик. — Сойка полетела с докладом.

— В штаб? — удивился ребенок. — К зверям? Нас не тронут?

— Животным до нас и дела нет, — усмехнулся старик. — Нынче людей бояться надо. А встретим кого, держись поближе ко мне.

Мальчик насупился и огляделся. Свет пятнал побледневшую траву, извилины коры на глазах превращались в чудовищ. Он шмыгнул носом:

— Дед, а мы картошку печь будем?

— Как устанем, так привал и сделаем.

Лесник двигался в чаще между деревьев практически бесшумно, ни разу не наступив ни на муравьиную тропу, ни на шляпку гриба, лишь иногда хрустела сухая ветка под ногой. Птицы не замечали его. Он чувствовал потерю кленом еще одного листа, движение червей под корнями куста и треск хитина горевших насекомых. Запах дыма вывел его на поляну.

Возле костра сидели люди. Младший замер, уставившись на него. Старый человек встал, пытаясь заслонить собой мелкого грибника. Он стал что-то говорить незваному гостю, пытаясь заглянуть в лицо под капюшоном. Легко, как сухую липу, Лесник отбросил старика в сторону, схватил мальчишку и сломал ему шею. Старый грибник закричал и бросился на него. Если бы Лесник умел говорить, то перед тем, как отлететь вновь, старик бы узнал, что лесу он бесполезен, его кровь не даст жизни.

Сломанное тельце на земле вздрогнуло и приподнялось под напором снизу. Комья земли полетели в стороны. Из земли жгутами выстрелили корни деревьев, обвились вокруг тела, разрывая его на части, их тонкие отростки впились в куски плоти, алея на глазах. Через пару минут корни втянули в почву все без следа, осталось лишь багровое пятно на пятачке.

Старик завыл и бросился на колени, хватая горстями мокрую, липкую землю, он размазывал ее по лицу, совал в рот.

Лесник прошел мимо него прямо в костер. Человек замер, наблюдая, как пламя охватывает фигуру в зеленом балахоне, как корчится убийца в огне, оплывая бурой массой. Страшно, молча. Последние языки огня насытились студенистой жижей и погасли.

Старик лежал на траве и смотрел на звезды в прорехах ветвей. Он думал о раскаянии и наказании, мечтая о смерти. О смерти думал и лес, но знал, что скоро отрастит себе нового Лесника.