Троицкая суббота

Вовка нехотя встал с кровати, пошел умываться и одеваться в храм. Да, именно туда в семь утра его разбудила бабушка. Он почистил зубы, прополоскал рот и услышал:
— Не вздумай воду попить! — ее тихий заботливый голос раздался за спиной. — Мы же причащаться идем.
— Ба, а может, я сегодня посплю, а? — с надеждой в голосе спросил он.

Она пригладила взъерошенные непослушные волосы, теплой рукой дотронулась до кончика курносого носа и отрицательно покачала головой.
— Родненький, сегодня мы с дедушкой сможем встретиться, он к нам придет. Причаститься бы надо, а то он вон где, — и она показала указательным пальцем в потолок. — А мы грешные здесь, мне как-то стыдно перед ним с грязной душой предстать.
— Так я же не постился! — быстро спохватился Вовка. — Я же вчера всё подряд со стола метал после купания.
— Внучок, а вчера, да и позавчера у нас с тобой на столе только постное и было, — успокоила она его.

Делать нечего, Вовка не боялся в храм ходить, он уже совсем большой, скоро шесть лет будет. Да и причащаться не страшно, только вот вставать нужно рано, да в храме долго служба идет. Надевая носки, он размышлял: «Пацаны на реке опять всех раков поймают без меня».

Бабушка как будто читала его мысли.
— Успеешь еще накупаться, и раки твои тебя дождутся, с благословением всё успеешь.
— А ты мне сваришь, если я одного рака принесу?
— Принесешь и десяток, помолись только в храме перед иконой Спасителя, — они вышли на улицу и тихонько пошли в церковь.

По дороге бабушка вспомнила отца, для Володьки прадеда, как пришел с войны и в кузню пошел работать, а в легких осколок был. От тяжелой работы осколок все легкие перерезал, и он умер. Бабушка часто плакала, а потом и слез не стало, как говорила она Вовкиному отцу: «Все слезы выплакала».

— А сегодня день поминания всех усопших, всех христиан. Господь милостивый, чьи родственники придут в храм, да на проскомидию подадут записки, тех отпустит с родными повидаться, — поясняла бабушка внуку, что сегодня за день такой в храме.

Вовка сначала все думал, что там только два праздника есть: Рождество и Пасха, но потом стал чаще ходить с бабушкой и праздников больше узнал, да и служба знакома стала.

Он прадеда никогда не видел, а вот о его героических поступках слышал и всегда брал портрет, чтобы пронести его со всеми в рядах Бессмертного полка. И очень хотел встретиться и услышать доброе слово, которое когда-то он говорил деду: «Не вешай нос, прорвемся, ты мужчиной родился!»

С такими думками о прадеде он стоял всю службу, причастился и даже на улицу не побежал с другими детьми, все смотрел по сторонам, когда же прадед придет.

Началась панихида, много в этот раз людей пришло, тех, что знал Володя, их по пальцам сосчитать можно, а сегодня не протолкнешься. В центре храма поставили стол с кануном, это большая плита с множеством свечей и крестом. На нее ставят свечи за умерших христиан, Володя тоже поставил, прижался до бабушки и замер на первых словах священника.

Он увидел, как из алтаря выходили люди, они проходили сквозь стоящих бабушек и женщин и находят своих родных и обнимали их. Некоторые люди стояли и плакали, а подошедшие к ним умершие родственники вытирали слезы. А те не замечают, никто не замечает, одна женщина стояла и гладила по головке свою маленькую дочку, а рядом стояла похожая как две капли воды на нее другая, только немного бледнее, и тоже прижималась до юбки матери.

К парню, стоящему возле алтаря, спустилась девушка в подвенечном платье, целовала его в щеки и тоже плакала вместе с ним.

Наконец из алтаря вышел мужчина в военной одежде и быстрым шагом направился в сторону Володи. Вовка замер, сердце бешено стучалось, готовое выпрыгнуть наружу. Вот еще три шага, и он прыгнул на руки прадеду, прижался к его груди и поцеловал в небритое лицо. Так он, обнимая прадеда, простоял всю панихиду. А когда зазвучали слова: «Со святыми упокойся», прадед прижал к себе правнука и сказал желанные слова:
— Не вешай нос, прорвемся, ты мужчиной родился!


Рецензии