Из истории русской оперы. Надежда Вельтер

/Забытые имена/
К 125-летию со дня рождения певицы.



Надежда Львовна Вельтер (девичья фамилия Середа) родилась в Кишинёве 22 октября (по ст.стилю) 1899 года.
Детство её было наполнено музыкой, т.к. родители любили музицировать и часто пели популярные дуэты - у матери было низкое меццо, а у отца тенор, и совсем ещё маленькая девочка тоже пела, подражая матери и "вторя" отцу.
В возрасте 11 лет, родители отдали её учиться в Тамбовский институт благородных девиц. Там были обязательны игра на фортепьяно и пение в хоре. Конечно же, она преуспевала в этих дисциплинах более всего - со временем стала петь соло с хором и даже заменять иногда учителя пения, а также выступать в концертах с вокальными номерами как солистка. И когда уже "при новой жизни" - весной 1918 года состоялся выпуск (последний выпуск института), то ей был вручён клавир оперы "Кармен" с надписью: "Эта книга выдана Надежде Львовне Середа за управление хором и отличные успехи в музыке" - неплохой подарок для будущей певицы, в артистической жизни которой эта опера будет одной из "главных".

Но жизнь вокруг стремительно менялась, и в 1920-м недавняя выпускница Института благородных девиц ушла с передвижной частью Конармии Будённого в качестве руководителя хорового кружка. Она ездила на тачанке или подъезжала верхом на коне к своим "ребятам", чтобы затянуть походную песню, а когда делали остановку в каком-то пункте, военком помогал находить помещение с инструментом, где можно было заниматься пением с бойцами!

Как ни странно, именно эта деятельность, пусть волей случая, но непосредственно вывела её на серьёзный певческий путь: однажды их часть расквартировали в Ростове на Дону, и сидя в комнате, Надежда запела. В комнату вошла женщина, которая спросила: "Это вы пели? - идёмте к роялю" - она оказалась концертмейстером класса профессора консерватории Николая Ивановича Сперанского, перед которым уже на следующий день предстала будущая певица.
Правда, она не могла сразу начать учится, т.к. должна была дальше двигаться со своей частью и только в следующем году сумела вернуться в Ростов и поступить в консерваторию.
Обучение было весьма интенсивным и успешным: за несколько лет под патронажем Сперанского и руководителя оперного класса А.Г.Борисенко Надежда Вельтер приготовила основные парии меццо-сопранового репертуара: Полину и Миловзора, Зибеля и Любашу, Кармен и Амнерис, Далилу и Марину Мнишек.

Через некоторое время Сперанский уехал в Баку, и в 1927 году по его рекомендации Вельтер была приглашена в Бакинский театр оперы и балета. Там она могла продолжать заниматься со своим педагогом и наблюдать работу и быть партнёршей таких выдающихся певцов-гастролёров того времени, как Григорий Пирогов, Фатьма Мухтарова, Николай Печковский... Дебютировала сразу в труднейшей партии Амнерис, далее были спеты Марина Мнишек, Полина, Кармен, Марфа, Весна. Вскоре ей поручили готовить Азучену для постановки "Трубадура".
Такие немыслимые нагрузки, конечно, могли просто погубить начинающую певицу, но её спас... несчастный случай: на премьере "Снегурочки", один из тросов, державших колесницу, на которой Весна-Красна спускалась "на землю", оборвался и артистка упала на сцену. Когда её принесли в уборную, она сказала: "Ничего, ничего, я сейчас, через десять минут пойду петь!" и, попробовав встать, снова упала. В постели ей пришлось провести несколько месяцев.
После выздоровления, Надежда Вельтер исполнила, среди прочего, труднейшую партию Минни в опере Пуччини "Девушка с Запада", написанную для драматического сопрано.
А дальше было решено, что два сезона в Баку - достаточно.

Осенью 1929 года она приехала в Ленинград - город, с которым будет связана вся её дальнейшая жизнь.
Расцвет её дарования произошёл на сцене Малегота (Малого ленинградского оперного театра).
Выдающейся работой стала главная роль в опере "Кармен", которую ставили дирижёр Самосуд и режиссёр Смолич. Был сделан новый, как считали постановщики, более точный перевод текста. В хабанере, которую артистка трактовала как "символ веры" Кармен, был текст: "Любовь со мной, пока жива я, и власти я не признаю иной", и как вспоминала певица, она стремилась передать это "кроме выразительности певческой интонации, ещё и плавностью движений, мимикой и, главное, выражением глаз". Главную тему всей партии Кармен она определяла как "право на свободу и любовь".
Сохранились записи основных фрагментов партии Кармен и они очень интересны - даже если какие-то вещи сейчас могут показаться "наивными" или не совсем уместными, всё равно, мы можем услышать, как велико было стремление певцов того времени к поиску выразительности.
Успех её Кармен был так велик, что певицу в 1935 году пригласили участвовать в необычном, как теперь бы сказали, проекте в Москве - в исполнении оперы на сцене Зелёного театра парка культуры и отдыха. Спектакль ставился силами Большого театра, но московские меццо-сопрано отказались от участия в нём и тогда пригласили Вельтер. Интересно, что Самосуд не хотел отпускать её на гастроли, но певица так умоляла его, что он сказал: "Садитесь, пишите". И продиктовал: "Участие согласна. Три тысячи выступление". Она жалобно воскликнула: "Ведь не согласятся!" - "Тем лучше", отрезал он. На следующий день пришла телеграмма: "Условия согласны".
Дирижировал Мелик-Пашаев, режиссёром и художником были всё те же "ленинградские" Смолич и Дмитриев. Она спела три спектакля подряд и вернулась в Ленинград совершенно счастливая.

Среди самых ярких событий творческой жизни Н.Вельтер - участие в скандально знаменитой постановке "Пиковой дамы" Всеволода Мейерхольда, премьера которой состоялась в январе 1935 года.
Режиссёр сразу отверг либретто М.Чайковского, заявив, что стремится "не только освободить музыку от домыслов либреттиста, но и раскрыть внутреннюю связь оперы с повестью Пушкина". Видимо, в этом ему помешали и некоторые страницы музыки Чайковского, которые были купированы - как, например, гениальный квинтет из 1 действия, который был изъят. Елецкого заменил персонаж под именем "Счастливый игрок". Сцена в Летнем саду была заменена "вечеринкой в доме Нарумова". И т.п.
Музыкальный руководитель спектакля Самосуд был полностью "во власти" режиссёра и на все вопросы или возражения отвечал только: "Вы поймёте это позднее".
Для артистов, дабы они могли выполнять поставленные задачи, режиссёр ввёл занятия по биомеханике, которые проводила его дочь.
Несмотря на "спорность" постановки, артистка Вельтер отнеслась к этой работе с большим энтузиазмом, спектакль на премьере имел шумный успех, режиссёра чествовали - солисты и хор пропели ему "Славу"!

В годы работы в Малеготе Надежда Вельтер часто участвовала в премьерах опер композиторов-современников.
Одной из наиболее интересных была работа над спектаклем "Леди Макбет Мценского уезда", которая проходила при постоянном присутствии Шостаковича. Надежда Львовна была так увлечена, что мечтала о Катерине. Но вскоре поняла, что партия тесситурно трудна даже для сопрано, и стала готовить роль Сонетки. Однако, как она вспоминала, не могла "определить сущность образа", в чём однажды, набравшись смелости, призналась композитору. Шостакович сказал ей те точные слова, которые помогли в работе: "...Её поступками руководит не жестокость, а озлобленность, вызванная несправедливостью и вечным унижением. Но она сохранила в какой-то степени и молодой женский задор".
Ещё одной выдающейся работой в "новом" репертуаре стала Аксинья в "Тихом Доне" И.Дзержинского.
Надо сказать, что в театре регулярно появляся тогда ещё один уникальный человек - Иван Соллертинский. Его лекции и беседы с артистами необыкновенно обогащали. По поводу Аксиньи он сказал: "Как ни парадоксально, в характерах Аксиньи и Кармен есть общая черта - это смелость в проявлении чувств. они не прячут своей любви....Она не просто самка ( Иван Иванович любил сочно выражаться). Её любовь, в отличие от Кармен, самоотверженна".
Между прочим, Соллертинский посоветовал исполнительнице поехать на Дон и понаблюдать за поведением, обычаями, вообще, колоритом местного казачества. Она поехала!
А композитор Дзержинский, через много лет поздравляя певицу с 25-летием творческой деятельности, писал: "...всегда буду благодарен тебе за Аксинью. Ты первая создательница этого образа, который по сей день считаю не превзойдённым никем из других артистов...".

Во время войны и блокады, Н.Л.Вельтер, как и целый ряд певцов, музыкантов, актёров, оставалась в Ленинграде. Несмотря на тяжелейшие условия - особенно тяжким было время осени 1941-го и зимы 1942-го - они продолжали из последних сил служить людям и городу. Концертмейстер М.Бихтер, несмотря на лютые морозы и голод, приходил заниматься со словами: "Ну что, почерпнём силы в музыке?" За эти годы было дано бессчётное количество выступлений - в госпиталях, на полянах, на палубах, на грузовиках... Весной 1942 года возобновились "живые" радиоконцерты. Тогда же Н.Вельтер с мужем, художником Г.Цорном, делавшим декорации, и другими товарищами подготовила спектакль-композицию "Кармен" по опере Бизе и новелле Мериме для представлений в Филармонии, что тоже стало событием в культурной жизни истерзанного города.
В это же время Надежда Львовна начинает активно посещать Институт переливания крови - несмотря на голод и лишения, певица становится донором, сдавая кровь для раненых. Вскоре она стала получать письма, где были, например, такие слова: "Вы не на фронте. Но Ваша кровь течёт по жилам многих бойцов и командиров. Она воюет..." - они были для неё драгоценной наградой.

После войны Надежда Вельтер была переведена в Кировский театр и там в новых постановках ею были исполнены партии Иоанны, Любови в "Мазепе", Амнерис, Дуэньи в опере Прокофьева, Ефросиньи в "Семье Тараса", Щепиной-Ростовой в "Декабристах"... Очень любила она партию Княгини в опере "Чародейка".
В июне 1953 года театр отпраздновал 25-летний юбилей артистки. А через десять дней после этого она написала заявление о выходе на пенсию.
Надежда Львовна ещё какое-то время выступала в спектаклях по разовым приглашениям, но основным занятием для неё стала теперь педагогическая работа.

Н.Вельтер прожила большую жизнь - без малого 92 года. И много лет из них она помогала молодым певцам. А кроме того, написала книжку воспоминаний "Об оперном театре и о себе", в которой "о себе" очень немного, но зато перед читателем предстаёт большая череда имён тех, на ком во многом "держался" музыкальный театр на протяжении нескольких десятилетий и воспоминаний о встречах и событиях с ними связанных.