Разрывающий пространство

Звезда Вольф 359 медленно увеличивалась на экранах звездолета «Дон Кихот», словно яркая точка среди холодного, черного космоса. Красный карлик, один из самых близких к Земле, Вольф 359 находился всего в 7,8 световых годах от Солнечной системы и выглядел скромным и тусклым, хотя приближался к звездолету с каждым мигом. Бортовой компьютер звездолета отсчитывал пройденный путь — двадцать лет полета в гиперпространстве. С завершением долгого путешествия была активирована система пробуждения, и анабиозные камеры начали плавную процедуру разморозки.
В камерах замедленно вспыхивали индикаторы, подавая тепло и кислород в тела 120 астронавтов, которые постепенно выходили из глубокого сна. Внутри камер, контролируемых медицинскими роботами, температура поднималась, позволяя процессу разморозки клеток идти равномерно и безопасно. Лёд, в котором находились их тела, таял, обнажая лица астронавтов, и спустя час по венам снова начала течь теплая кровь. Один за другим, астронавты приходили в сознание, медленно вытягивали затекшие конечности и щурились от яркого света.
Капитан Луис Смог, крепкий мужчина средних лет с выразительным лицом, покрытым тонкой седой щетиной, медленно выбрался из камеры. Его немного сутулую фигуру и задумчивый взгляд знали все члены экипажа — человек неуемной воли и решимости, Луис был готов идти до конца ради миссии. Зевая и потирая затекшие мышцы, он направился на капитанский мостик, где его уже ждали офицеры и экипаж. Навигаторы, пилоты и бортинженеры встали по стойке смирно и начали докладывать о состоянии «Дон Кихота». Звездолет, почти полсотни лет назад построенный для долгих космических экспедиций, хоть и получил пару пробоин на внешнем борту от случайных столкновений с астероидами, находился в отличном состоянии. Все системы функционировали в штатном режиме, не было ни утечки кислорода, ни проблем с энергообеспечением.
После первого сканирования Вольфа 359, полученные данные выдали неожиданно интересные результаты. Оказалось, что у красного карлика были три планеты. Две из них, огромные и тяжелые, с плотной атмосферой, являлись горячими юпитерами — они вращались близко к звезде, и их атмосферы из раскаленного водорода и гелия бушевали, разогретые мощной радиацией Вольфа 359. Но внимание ученых привлекла третья планета, меньшая по размеру и скалистая, словно увеличенное изображение Земли, окруженная каменистой поверхностью и тонким слоем атмосферы.
Эта планета находилась в так называемой зоне Златовласки — области вокруг звезды, где температура позволяет воде оставаться в жидком состоянии. Это расстояние от звезды считается оптимальным для существования условий, пригодных для жизни, поскольку на планете не слишком жарко и не слишком холодно. Если атмосфера стабильна и обладает нужным количеством кислорода и воды, то это может означать потенциальную обитаемость.
— По нашим предположениям, там приемлемые условия для жизни, — сказала Эмма Лонг, астрофизик, сосредоточенно изучая показатели гравитационных сканеров. Сосредоточенная, с тонкими чертами лица, Эмма всегда казалась немного отстраненной, но именно ее ясный ум и внимание к деталям стали ключевыми в этой экспедиции. На экране перед ней мелькали цифры и графики: плотность атмосферы, гравитационные данные и радиационные показатели. — Если дальнейшее сканирование подтвердит наши расчеты, эта планета может стать перспективной для будущих миссий и, возможно, колонизации.
Экипаж «Дон Кихота» с нетерпением ждал начала исследований, ощущая, что их долгий путь к звезде Вольф 359 был не напрасен.
Спустя семь часов после завершения сканирования, звездолет «Дон Кихот» начал процесс посадки. Пилоты аккуратно скорректировали курс, чтобы войти в атмосферу скалистой планеты под небольшим углом. Огромный корпус корабля заскрипел, когда его щиты начали пробивать плотные слои атмосферы. Трение о воздух создало раскаленное свечение, и вся обшивка корабля вспыхнула ярким оранжево-красным светом. Корабль медленно снижался, удерживая стабильную скорость, в то время как мощные двигатели создавали обратную тягу, чтобы смягчить вход и уменьшить нагрузку.
«Дон Кихот» — это колоссальный звездолет длиной в 500 метров, напоминающий по форме вытянутую стрелу с мощными боковыми стабилизаторами и длинными антеннами. Его основная часть состояла из обитаемого отсека, лабораторий и ангаров, а нижняя — из двигательных установок и гигантских топливных баков. Весом в сто тысяч тонн, корабль был способен выдерживать любые нагрузки, от гиперпрыжков до посадки на незнакомые планеты. Четыре больших двигателя обеспечивали мощную тягу, а двадцать крепких шасси позволяли стабильно приземляться даже на неровную поверхность.
Пилоты внимательно фиксировали данные с камер и сенсоров, изучая местный ландшафт, чтобы найти достаточно ровное место для посадки. После нескольких кругов над поверхностью они заметили участок — широкое плато с плотным грунтом и лишь редкими группами растительности, который мог выдержать вес гигантского звездолета.
Корабль медленно опустился, и шасси, раздвигаясь в стороны, с легким шипением коснулись земли. Пыль и мелкий песок взметнулись вверх, окутывая корпус, а вокруг звездолета поднялись клубы пара от раскаленной обшивки, которая постепенно остывала под прохладным ветром. Двигатели замолкли, и корабль замер на поверхности.
Внутри экипаж сразу же приступил к проверке систем. Пилоты внимательно следили за показаниями высотомеров и навигационных приборов, а инженеры проверяли целостность обшивки и работу шасси. Старший инженер Артур Вон первым доложил капитану:
- Все прошло штатно, сэр. Посадка выполнена без эксцессов. Системы стабилизации работают в норме, шасси удерживают корабль на месте.
Капитан Смог кивнул, удовлетворенный отчетами. Он встал и окинул взглядом экраны, показывающие окружение.
Через большие иллюминаторы астронавты с интересом наблюдали за местным ландшафтом. Густой туман медленно рассеивался, открывая вид на незнакомую, но удивительно живописную местность. Поверхность вокруг напоминала земные леса и поля, но с необычными оттенками. Вместо зелени травы и листвы, привычной для глаз, здесь преобладали фиолетовые и голубоватые оттенки растений. Деревья с толстыми стволами, покрытые корой цвета индиго, простирались на десятки метров ввысь. Их листья были широкими и резными, напоминая огромные перья, которые переливались серебром под светом звезды.
Звезда Вольф 359, несмотря на свою тусклость, создавала мягкий, красноватый свет, окрашивая окружающий мир в теплые оранжево-фиолетовые тона. Это было завораживающее зрелище — свет выглядел приглушенным, создавая впечатление постоянного заката.
Виднелись и животные, которые казались адаптированными к особенностям этого мира. Недалеко от корабля пробежала стая небольших существ, напоминающих смесь земных лемуров и ящериц. Их гладкие тела переливались разными оттенками, а длинные хвосты сверкали, словно светились изнутри. Несколько крупных птиц, с яркими крыльями цвета сапфира, пролетели над верхушками деревьев, издавая мелодичные трели.
Эмма Лонг, изучавшая показания сенсоров, подняла голову и улыбнулась:
- Это действительно удивительно. Жизнь здесь не просто существует — она процветает. Мы нашли мир, полный неизвестных форм жизни.
Экипаж понимал, что впереди их ждет множество открытий. Экспедиция только начиналась, и перед ними лежал незнакомый, но полный тайн мир. Первичные данные с сенсоров показали, что кислорода на планете достаточно для дыхания человека — уровень составлял около 21%, что схоже с земной атмосферой. Однако биолог и бортврач Эдди Магвайер, высокий мужчина с густой рыжей бородой и проницательными серыми глазами, предостерег экипаж от поспешных действий:
- Мы не знаем микрофлору этой планеты. Вполне возможно, что здесь присутствуют опасные организмы — вирусы, микробы, паразиты. Они могут быть невидимыми и незаметными, но при этом крайне опасными для наших иммунных систем. Лучше всего выйти в легких костюмах биологической защиты, а не в тяжелых скафандрах.
Костюмы, предложенные Магвайером, были компактными и удобными для передвижения в незнакомой среде. Легкие костюмы биологической защиты представляли собой облегающие комбинезоны, изготовленные из многослойного материала с высокой прочностью и устойчивостью к микробам и вирусам. Внешний слой был из синтетического полимера, отталкивающего любые жидкости, а внутренний слой содержал микропористую мембрану, пропускающую воздух, но задерживающую мельчайшие частицы.
Костюм был оборудован встроенной системой фильтрации, которая защищала органы дыхания от возможных опасных частиц. Маска закрывала нос и рот, крепилась к шлему с прозрачным лицевым экраном, обеспечивая широкий обзор. Вентиляционные отверстия с активными фильтрами не давали проникнуть бактериям и вирусам, а специальные манжеты на запястьях и лодыжках предотвращали контакт кожи с внешней средой.
Капитан Луис Смог кивнул на слова Магвайера и добавил:
- Первой группе приготовиться к разведке. Возьмите оружие на случай непредвиденных ситуаций. Неизвестно, что может ждать нас снаружи.
Пять человек из первой группы быстро приступили к подготовке. Это были опытные разведчики и ученые, каждый из которых знал свое дело. Они собрали необходимые приборы: портативные анализаторы воздуха, устройства для взятия проб грунта и датчики радиации. Каждый проверил функциональность своего костюма, убеждаясь, что все системы фильтрации работают исправно.
После этого они вооружились плазмотронами — мощным энергетическим оружием для самообороны в опасных условиях. Плазмотроны были компактными и эргономичными, идеально подходящими для использования в полевых условиях. По форме они напоминали крупные пистолеты с удлиненным стволом, снабженные светящимся индикатором зарядки по бокам. Оружие генерировало мощные энергетические импульсы, разогревая плазму до тысяч градусов и выбрасывая её с огромной скоростью. Это позволяло эффективно поражать любые цели на ближней и средней дистанциях.
Корпус плазмотрона был выполнен из легкого, но прочного сплава, устойчивого к внешним ударам и перепадам температуры. Сверху находился прицел с возможностью инфракрасного режима, а внизу — небольшой тактический фонарь для освещения в темных местах. Встроенный стабилизатор помогал удерживать оружие даже при сильной отдаче. Плазмотроны могли работать в двух режимах: одиночные выстрелы и короткие серии, в зависимости от необходимости.
Подготовка завершилась быстро. Первая группа уже стояла у шлюза, готовая к выходу. Астронавты проверили друг друга, убедившись в надежности костюмов и правильности закрепления оружия. Их лица выражали решимость и готовность к встрече с неизведанным. Впереди их ждал первый контакт с поверхностью неизвестной планеты под светом далекой звезды Вольф 359.
Группа разведчиков вышла в 5:00 по бортовому времени — на планете было утро. Небо, окрашенное в приглушенные красновато-фиолетовые оттенки, встречало их мягким светом звезды Вольф 359. С экипажем была установлена радио- и телесвязь, что позволяло следить за их передвижением и получать данные в реальном времени.
Спустя три часа исследований руководитель группы, биолог Эдди Магвайер, связался с капитаном и потребовал, чтобы к ним присоединилась Лайма Айсманн — специалист по псистории, науке, изучающей психологические и социальные аспекты развития человеческих сообществ на разных исторических этапах. Псистория объединяла знания по психологии, истории, социологии, исследовала конфликты, развитие государств и человеческих отношений в условиях изменений.
Капитан Смог был удивлен этим запросом:
- У вас проблемы с коллегами? — насторожился он. Хотя Магвайер был известен своим вздорным характером и нередко вступал в споры, он считался лучшим биологом на борту. Возможно, произошел конфликт среди астронавтов?
Но Эдди покачал головой:
- Нет, все нормально. Мы обнаружили кое-что, что должно заинтересовать Лайму.
- Зачем вам психолог? — удивился капитан Смог.
- Нам нужен не психолог, а специалист по истории человечества. Мы нашли кое-что, имеющее прямое отношение к человечеству, — с нетерпением ответил Магвайер.
Капитан дал указание Лайме Айсманн присоединиться к группе. Лайма — женщина 35 лет, худощавая, с короткими светлыми волосами и внимательными голубыми глазами, была признанным специалистом в своей области. Она всегда была собранной, а её спокойный взгляд и уверенные движения выдавали годы опыта в изучении человеческих сообществ. В сопровождении двух вооруженных астронавтов Лайма направилась к месту обнаружения.
Когда они прибыли, то увидели группу озадаченных астронавтов, стоявших в полной тишине. Магвайер выглядел необычно взволнованным и обескураженным. Он указал вперед, ожидая пояснений от Лаймы. Женщина подошла ближе и остановилась, не веря своим глазам.
Перед ними стояли три танка. Точнее, это были остовы машин времен Второй мировой войны, покрытые ржавчиной и местной растительностью. Их корпус оброс мхом и лианами, что придавало им зловещий и заброшенный вид. Из открытого люка одного из танков свисали человеческие тела в зеленой униформе, их каски наполовину облупились от времени. На шее одного из скелетов болтался автомат с потрескавшимся кожаным ремнем.
Лайма наклонилась, чтобы осмотреть автомат:
- Это МП-40, — произнесла она, осторожно сняв его со скелета.
МП-40 — немецкий пистолет-пулемет времен Второй мировой войны, широко использовавшийся войсками нацисткой Германии. Корпус автомата был изготовлен из стали, с характерным черным блеском, который тускнел от времени. Оружие имело складной приклад и длинный прямой магазин на 32 патрона. Лайма извлекла магазин и осмотрела его: он был полон патронов, сохранивших свои медные оболочки. Несмотря на износ и ржавчину, механизм автомата был в относительно хорошем состоянии.
- Судя по форме, это солдаты Вермахта, — добавила Лайма, оглядывая униформу. — Пехотный батальон, скорее всего.
Она подошла к ближайшему танку и, касаясь обшивки в перчатках, сказала:
- Это танк «Тигр».
Танк «Тигр» был грозным оружием своего времени. Его массивная башня с длинной 88-миллиметровой пушкой была повернута вверх, словно машина целилась в небо или прощалась с чем-то навсегда. Корпус был покрыт глубокими царапинами и ржавчиной, через которые просматривались следы боевой краски — темно-серая с белыми перекрестиями. Гусеницы танка увязли в почве, их звенья были наполовину скрыты под слоем грунта и зарослей.
Два других танка находились в не менее плачевном состоянии. Один из них опрокинулся на бок, как будто был сбит с курса мощным взрывом или обвалом. Гусеницы перекосились, а люк был сорван, оголяя пустое внутреннее пространство. Третий танк частично утонул в болотистом участке, его башня накренилась, а из отверстий пробивалась густая растительность.
Лайма обвела взглядом машины, словно пыталась уловить следы забытой истории.
- Ты можешь это пояснить? — спросил Эдди Магвайер.
Лайма, ошеломленная, снова осмотрела место. Она понимала, что эти танки не могли оказаться здесь случайно. Это были машины времен Второй мировой войны — примерно двухсотлетней давности. Но как они могли появиться на этой планете, в столь удаленном уголке Вселенной?
- Здесь что-то неладное, — тихо сказала Лайма, — но мы должны выяснить, как это возможно. Ведь они явно не могли попасть сюда сами.
Молчание повисло в воздухе. Перед ними открылась загадка, которая могла перевернуть представление об истории человечества и этой планете.
Лайма Айсманн, внимательно осматривая машины и тела, обратилась к Магвайеру:
- Эдди, вам нужно провести вскрытие. Тут есть почти мумифицировавшиеся трупы. Мы должны выяснить причину их смерти. На борту нашего корабля есть морг и все необходимые инструменты.
- Трупы не разложились, — заметил один из астронавтов, осматривающий скелеты. — Почему они сохранились?
- Это говорит о том, что местные микроорганизмы не могли потреблять человеческую плоть, — пояснила Лайма, взглянув на Магвайера. — У нас разная биохимия жизни. Местные бактерии и грибы не смогли разложить тела из-за несоответствия биохимических процессов. Поэтому они мумифицировались под воздействием сухой и кислой среды.
Лайма осмотрела одного из солдат Вермахта. Его тело, почти полностью высохшее, выглядело так, словно застыло в момент смерти. Лицо солдата, покрытое потрескавшейся кожей, выражало смесь ужаса и отчаяния. Глубоко запавшие глаза, превратившиеся в черные провалы, создавали жуткое впечатление. Рот был слегка приоткрыт, словно человек пытался крикнуть или сделать последний вдох.
Астронавты замерли, осознавая, что перед ними — останки людей, погибших при невыясненных обстоятельствах.
- Как они сюда попали? — тихо спросил один из астронавтов, сопровождавших Лайму. — Между нашей планетой и этой системой почти 8 световых лет. Двести лет назад у Третьего Рейха не было звездолетов.
- Мы сами летели сюда 50 лет, — добавил Магвайер. — И это при современных технологиях.
- Я не могу точно сказать, сколько времени они находятся здесь, — ответила Лайма. — Здесь иные атмосферные и природные условия, которые замедлили процессы разложения. Мы можем провести радиоуглеродный анализ тканей, чтобы попытаться определить возраст тел. Но факт остаётся фактом: Вторая мировая война закончилась 200 лет назад.
Она ещё раз обвела взглядом танки и тела, погруженные в растительность и ржавчину:
- Уверена, что они были здесь не одни. Нам нужно искать следы других.
Предложение исследовать местность
Геолог Бахром Файзиев шагнул вперёд. Это был невысокий мужчина лет сорока с смуглой кожей и густыми чёрными усами. Его глаза, светившиеся жаждой исследования, смотрели на окрестности с интересом.
- Запустим дрон и осмотрим местность, — предложил он, извлекая из сумки пульт управления.
Бахром нажал несколько кнопок на панели, и из небольшого ящика взлетел дрон. Это был компактный аппарат с четырьмя пропеллерами, оснащенный множеством сенсоров и телекамер. Встроенные камеры имели широкоугольный объектив и возможность съемки в инфракрасном и ультрафиолетовом спектрах, что позволяло выявлять скрытые объекты и аномалии.
Корпус дрона был обтекаемым, выполненным из легкого сплава, устойчивого к погодным условиям и ветру. Аппарат поднялся на высоту в несколько сотен метров и начал сканировать местность, передавая изображения на экраны планшетов астронавтов в реальном времени.
- Сканируем ближайшие пять километров, — прокомментировал Бахром, управляя дроном. — Если есть другие машины или следы человеческой деятельности, мы их найдем.
На экране планшета стали появляться кадры: густые заросли местной растительности, извивающиеся корни гигантских деревьев, странные формы жизни, напоминающие земных насекомых, но крупнее в десятки раз. Объектив дрона вращался, охватывая всё больше территории.
- Посмотрим, что здесь ещё скрыто, — задумчиво сказал Магвайер, глядя на экран.
Загадка планеты только начинала открываться, и их ожидали новые открытия, которые могли пролить свет на необъяснимое присутствие машин и людей из далекого прошлого Земли.
Их ожидания оправдались. В трёх километрах от места обнаружения танков дрон выявил скопление техники и остатки лагеря. На экране планшета астронавты увидели развернутые палатки, трупы солдат и разбросанную амуницию. Весь лагерь был окружен частоколом из грубо вырезанных деревянных кольев, укрепленных колючей проволокой. Этот периметр явно создавался для защиты от нападений — снаружи частокола были заметны остатки укреплений и баррикад. Земля вокруг была изрыта, словно здесь происходила долгосрочная оборона.
- Это их лагерь, — произнёс Бахром, внимательно рассматривая изображения с камеры дрона. — Направление север, — и он передал координаты команде.
Группа из пяти человек отправилась к лагерю, держа оружие наготове. Окружающая местность, покрытая густыми зарослями и необычными деревьями с пурпурными листьями, выглядела тихой и спокойной. Но уже через километр их внезапно атаковали змееподобные существа. Эти создания были длиной около пяти метров, их тела были покрыты толстой, чешуйчатой кожей, сверкавшей в лучах чужого солнца. Гигантские челюсти, напоминающие пасть тираннозавра, были усеяны острыми, изогнутыми зубами. Твари шипели, раскрывая пасти в угрожающем рыке, демонстрируя длинные раздвоенные языки.
Первое существо молниеносно бросилось на одного из астронавтов, его челюсти сомкнулись в воздухе всего в паре сантиметров от шлема. Остальные змееподобные твари быстро окружили группу, нападая с разных сторон.
- Огонь! — крикнул Магвайер, активировав плазмотрон.
Плазмотроны, мощные энергетические ружья, издавали характерный высокочастотный звук при каждом выстреле. Из стволов вырывались ослепительные световые вспышки. Первая змееподобная тварь, попавшая под удар, испарилась практически мгновенно, оставив лишь пепельный след на месте своего тела. Астронавты продолжили отстрел, выцеливая каждого атакующего монстра. Один из существ подскочил к Бахрому, его пасть раскрылась, готовая схватить добычу, но геолог успел выстрелить в упор. Плазменный заряд прожёг голову твари насквозь, заставив её рухнуть замертво.
Схватка была ожесточённой, но длилась всего пару минут. Шесть существ, шипя и извиваясь в агонии, попадали на землю, оставляя после себя лишь дымящиеся останки.
Когда бой закончился, астронавты отошли друг к другу, проверяя, нет ли ранений. К счастью, ни один из них не пострадал.
- Значит, солдатам Вермахта было чего бояться, — тихо произнесла Лайма, наблюдая за тлеющими телами монстров.
Она задумчиво посмотрела на развалины лагеря, видневшиеся вдалеке. Теперь было очевидно, что эти люди воевали не только друг с другом, но и с опасной местной фауной.
Магвайер, поднявшись с земли после боя, подошёл к телу одной из убитых тварей. Он аккуратно разрезал толстую чешуйчатую кожу ножом, оголив серую плоть. Вырезав небольшой кусок ткани, Эдди поместил его в анализатор, который тут же приступил к сканированию. На дисплее загорелись результаты анализа.
— Странно, — покачал головой Магвайер, изучая данные. — Эта жизнь основана не на углероде. Здесь присутствует кремний.
Коллеги с недоумением переглянулись.
— Что это значит? — спросила Лайма.
— Кремниевая жизнь — гипотетическая форма существования, где основным элементом биохимии является кремний вместо углерода. На Земле все известные организмы — от бактерий до человека — используют углерод, потому что его атомы легко формируют сложные молекулы, которые нужны для жизни. Но кремний тоже имеет способность создавать цепи, хотя и менее гибкие. Живые существа на этой планете, вероятно, используют соединения кремния в основе своей клеточной структуры.
— И что это значит для нас? — спросил один из астронавтов.
— Это значит, что они не могут нас съесть, — объяснил Магвайер. — Мы не их еда. Их пищеварительная система просто не сможет расщепить наши углеродные ткани. Но мы вторглись на их территорию, и они восприняли нас как агрессоров. Это была чисто территориальная защита.
Лайма кивнула в знак согласия, и группа отправилась дальше, находя в частоколе проход.
Они осторожно вошли внутрь периметра. Лагерь выглядел заброшенным и разрушенным временем. По земле были разбросаны остатки амуниции, оружия и снаряжения. Под грубыми навесами валялись мумифицированные тела солдат. Они были в изношенной форме с потертыми знаками различия. Среди них выделялись несколько трупов в чёрной униформе. Чёрные кожаные плащи и пилотки с серебристыми эмблемами орлов и черепов были явным отличительным знаком.
— Это эсэсовцы, — пояснила Лайма, заметив задумчивый взгляд одного из астронавтов.
— Кто такие? — спросил геолог Бахром.
— Это офицеры «СС» — партийно-армейской организации в нацистской Германии. Их деятельность и структура были осуждены на Нюрнбергском процессе за преступления против человечества.
Лайма подошла к одному из мумифицированных тел. На его груди был виден крест из металлических цепей, прикрепленных к униформе, а из кармана выглядывала старая книжица с тёмной обложкой, украшенная символикой Третьего Рейха. Она осторожно вытащила её и включила лингвистический сканер, чтобы перевести текст.
— Это военный билет, — сказала Лайма, прочитав надпись. — Оберштурмфюрер Ганс Лайтман, 1912 года рождения, город Баден-Баден.
— Что значит это звание? — спросил один из астронавтов.
— Оберштурмфюрер — это звание в СС, эквивалентное старшему лейтенанту или капитану. Они командовали небольшими подразделениями и отвечали за боевые и административные задачи. Но это не самая высокая должность в иерархии. Заниматься такой экспедицией должны были офицеры рангом повыше, — заметила Лайма, покачав головой.
Она внимательно осмотрела лагерь, где среди разложившихся тел и старой техники ощущалось странное чувство замершего времени. Солдаты, оказавшиеся здесь, явно не ждали такого исхода, и следы их страха были до сих пор видны в оцепеневших, мумифицированных лицах.
— Сделаем так, — принял решение Магвайер, оглядывая заброшенный лагерь. — Мы должны исследовать это место тщательно и систематически. Каждый из нас займётся сканированием, создаст видеозаписи и фотодокументацию лагеря, трупов, техники. Нам необходимо получить максимум информации о том, что здесь произошло. После этого мы заберём один труп и доставим его на «Дон Кихот». Там я проведу вскрытие.
Экипаж сразу приступил к работе. Сканеры начали фиксировать данные о состоянии объектов и окружающей среды. По мере обследования лагерь раскрывал свои тайны.В лагере обнаружили шесть танков «Тигр» и два «Пантера». Тигр — это тяжёлый немецкий танк, вооружённый 88-мм пушкой. Его массивная броня и мощное вооружение делали его одним из самых опасных танков Второй мировой войны. Однако эти «Тигры» были повреждены: у некоторых отсутствовали гусеницы, а пушки были направлены в небо, словно в последнем прощальном залпе. Пантера — средний танк, разработанный для борьбы с советскими Т-34. Он был менее бронированным, чем «Тигр», но отличался высокой скоростью и манёвренностью. В лагере они выглядели относительно целыми, однако заросли растительностью и покрылись ржавчиной.
Семь машин марки «Хорьх» стояли в стороне. Эти военные грузовики использовались для перевозки солдат и боеприпасов. Их кабины были разрушены, а кузова наполнены пустыми ящиками и контейнерами. Чёрный «Фольксваген» — штабной автомобиль с эмблемой Третьего Рейха на капоте. Он был оснащён радиостанцией и использовался для командных целей. Салон выглядел опустошённым, но документы на заднем сиденье намекали на спешное бегство.
В ящиках, которые стояли на траве, были обнаружены гранаты, патроны и несколько пулемётов МГ-42 — знаменитых немецких скорострельных пулемётов. Их стволы покрылись ржавчиной, но механизмы выглядели целыми. Лайма отметила, что ящики с провизией были открыты. В лагере повсюду валялись пустые консервные банки и пакеты. Видимо, пищи здесь не осталось совсем. В некоторых кастрюлях и котелках были остатки обуглившейся массы —, судя по всему, они пытались готовить местных существ. Вероятно, они не смогли переварить кремниевую плоть и не стали есть добычу.
Время неумолимо двигалось к закату звезды, и осмотр подходил к концу. Лайма заглянула в блиндаж, скрытый в тени деревьев. Это было укрытие из деревянных балок и мешков с песком, внутри стояла разрушенная мебель, а в углу лежали личные вещи офицеров. На столе лежала запаянная стеклянная емкость, которую крепко сжимала мумифицированная рука в форме штандартенфюрера СС.
Лайма подошла ближе и осмотрела тело. Штандартенфюрер — звание старшего офицера СС, эквивалент полковнику в других армиях. Он носил чёрную форму с серебряными погонами и нашивками, а его каштановые волосы слиплись от времени. Лайма взяла емкость с дневниками и прочитала имя на документе:
— Отто фон Майер.
Она аккуратно открыла стеклянный контейнер и извлекла потрёпанные страницы дневника. На одной из фотографий, вложенных между страниц, был изображён сам Отто вместе с другим мужчиной и Адольфом Гитлером. За их спинами виднелась надпись на немецком: "Projekt Raumzerrei;end" — «Проект Разрывающий Пространство».
Лайма подняла глаза на коллег и задумчиво произнесла:
— Так вот кто возглавлял эту экспедицию.
Капитан Луис Смог и экипаж «Дон Кихота» были изрядно удивлены, когда группа исследователей вернулась на звездолёт. Вместо образцов флоры, фауны или минеральных пород, которые ожидали увидеть учёные, они привезли совершенно иные находки.
В первую очередь, внимание привлек дрон, который, паря в воздухе, нес пакет с телом. Из него свисали ноги в зелёных штанах, заправленных в высокие сапоги. На потрёпанных штанах виднелись остатки нацистской униформы: серые полосы и следы грязи. Ремень был затянут вокруг худого талого тела, а сапоги, явно немецкого производства, потрескались от времени и выглядели изношенными.
Когда всё это — остатки техники, оружие и мумифицированное тело — занесли на борт корабля, капитан Смог посмотрел на Магвайера и Лайму Айсманн с недоумением.
— Что это означает? — резко спросил он, окидывая взглядом необычные находки.
— Мы нашли лагерь экспедиции СС, — спокойно начала Лайма.
— Чего? — капитан поднял брови, явно не понимая сути. Видимо, история Второй мировой войны была ему мало известна.
— Это лагерь нацистов, — терпеливо пояснила Лайма. — Мы обнаружили оружие, бронетехнику и мумифицированные тела немецких солдат. Я не знаю, как они могли попасть на эту планету, но намерена выяснить, — она показала капитану стеклянную емкость с дневником, хранимую в надёжном контейнере. На обложке были едва различимые символы СС и надпись, выцветшая от времени.
— Что это? — спросил Смог, указывая на емкость.
— Это записи штандартенфюрера Отто фон Майера, — ответила Лайма. — Я исследую библиотеку корабля и попытаюсь перевести его дневники с немецкого. Возможно, они содержат ключ к разгадке, как и зачем нацисты попали сюда.
— А я проведу вскрытие, — произнёс Магвайер, указывая на мумифицированное тело немецкого солдата. Оно было завернуто в остатки зелёного мундирования, с характерными чертами нацистской формы. На груди висел потускневший крест, а в кармане были документы, практически рассыпавшиеся в прах. Лицо солдата сохранило выражение муки и страха: сухие, вытянутые губы, обтянутые тонкой кожей, обнажали зубы, а пустые глазницы смотрели в бесконечность.
— Может, сделаем запрос на Землю? — предложил один из астронавтов, подняв руку. — Нам нужно получить консультацию историков и специалистов по Второй мировой войне.
— Ответ придёт через 16 лет, а у нас нет столько времени, — резко ответил капитан Смог, смотря на всех сурово. — Я должен знать правду до того, как приму какое-либо решение.
Капитан Луис Смог был человеком строгих правил и дисциплины. Он с суровым выражением лица стоял перед экипажем, внимательно выслушивая отчет. Его стальная осанка и напряжённые плечи демонстрировали контроль над ситуацией. Однако в его глазах можно было заметить растерянность. В этот момент он понял, что слава первооткрывателей этой далёкой планеты была неожиданно отнята неизвестными из прошлого, немцами, которых никто и никогда не ожидал увидеть на такой глубине космоса. Это сбивало с толку — он понимал, что теперь предстоит разобраться не только с исследованием планеты, но и с новым историческим парадоксом, который они открыли.
— Даю вам два дня на первичный анализ. После этого мы соберём Совет экипажа и обсудим результаты, — твёрдо заключил капитан Смог.
Эти два дня группа исследователей «Дон Кихота» трудилась не покладая рук. В морге проводилось вскрытие мумифицированного тела, в лаборатории физики изучались образцы местной фауны и флоры, а Лайма Айсманн уединилась в библиотеке звездолёта. Архивы корабля хранили терабайты информации о человеческой истории, а также данные научных исследований и экспедиций, собранных за многие десятилетия. Она пыталась найти хоть какую-то связь между Второй мировой войной и возможным попаданием нацистов на эту далёкую планету.
Когда часы показали 18:30, весь Совет экипажа собрался в специально оборудованном помещении, напоминающем парламентский зал. В центре находился овальный стол из светлого металла, окружённый удобными креслами. На стенах висели экраны, демонстрирующие карты, схемы и результаты исследований. В зале могли разместиться 30 человек — ключевые члены экипажа, ответственные за различные направления экспедиции. Остальные участники миссии находились в своих каютах, следя за происходящим через мониторы. Экран в каждой каюте был разделён на секции, показывая живую трансляцию из зала заседаний, а также отображая данные, о которых говорили исследователи.
Первым выступил Эдди Магвайер, бортврач и биолог. Он встал с места, держа в руках планшет с результатами вскрытия.
— Мы исследовали труп немецкого солдата, — начал он. — Это мумия, процесс мумификации произошёл естественным образом. Тела находились в относительно сухих условиях, при низкой влажности и стабильной температуре. Местные микроорганизмы не смогли разложить плоть, так как наши формы жизни имеют разную биохимическую основу.
— От чего он умер? — спросил капитан Смог.
— Кахексия, — коротко ответил Магвайер.
— Что это такое?
— Это голодная смерть, — пояснил врач. — Мы обнаружили остатки пищи в его желудке, органику из местной фауны. Однако, несмотря на попытки солдат питаться, их желудки не смогли переварить эту еду.
Капитан нахмурился:
— Почему они не смогли переварить местную органику?
— Дело в том, что организмы на этой планете основаны на кремниевой биохимии, а не на углеродной, как у нас, — объяснил Магвайер. — Это фундаментальная разница. Наши ферменты приспособлены для расщепления углеродных соединений — белков, жиров и углеводов. Кремний, хотя и может формировать сложные структуры, ведёт себя совершенно иначе. Связи в кремний-органических молекулах гораздо более устойчивы и не поддаются действию человеческих ферментов. Это все равно, что попытаться съесть песок: он физически попадёт в желудок, но пищеварительная система не сможет его разложить на усваиваемые вещества.
Он показал на экране график химического анализа:
— Мы провели тесты. В желудке солдата мы обнаружили остатки мяса одного из местных животных, однако наш желудочный сок не может разрушить кремниевые молекулы, из которых состоит местная биологическая ткань. Более того, употребление такой пищи может вызывать воспаление и повреждение слизистой оболочки желудка.
Лайма Айсманн кивнула, подтверждая слова коллеги:
— Это объясняет, почему они пытались есть местную фауну, но умирали от голода. Они не могли получить никаких питательных веществ из этой пищи.
Зал заседаний погрузился в напряжённое молчание. Выводы были пугающими: люди, оказавшиеся на этой планете в прошлом, погибли не от войны или болезней, а от невозможности питаться местной органикой, которая оказалась для них совершенно неусвояемой.
Магвайер продолжал свой доклад, показывая изображения пустых контейнеров:
— Мы нашли пустые ёмкости, в которых раньше хранилась земная пища: консервы с рыбой, мясо свинины, хлебные изделия, колбасы, а также чай и кофе, — объяснял он. — Похоже, их запасы были исчерпаны довольно быстро. Возможно, экспедиция планировалась как краткосрочная, но обстоятельства заставили их остаться здесь до конца. Они просто не смогли вернуться обратно.
Капитан Смог нахмурился и повернулся к Лайме:
— Может, вы поясните, как эти люди оказались за 7,8 световых лет от Земли? — В его голосе звучало раздражение: планету открыли немецкие нацисты, а не они.
Лайма кивнула, принимая вызов:
— Да, могу. Я провела исследования в архивах нашего звездолёта и нашла упоминание о "Projekt Raumzerrei;end" — Проект «Разрывающий пространство». Руководил им Курт Дибнер — один из ключевых администраторов атомного проекта. В начале 1940-х годов он возглавлял группу по исследованию ядерного деления в Германском научно-исследовательском обществе, известном как Kaiser-Wilhelm-Institut. Дибнер был тесно связан с Heereswaffenamt — Организацией оружейных разработок, координировавшей исследования в области атомного оружия. Он конкурировал с Вернером Гейзенбергом за ресурсы и влияние, что создавало серьёзные внутренние конфликты в рамках проекта. Но Дибнер оказался гением в своём направлении...
На экране появилось чёрно-белое изображение Курта Дибнера. Это был высокий мужчина лет 40, с коротко подстриженными тёмными волосами и стальными глазами. Он выглядел холодным и сосредоточенным, с выражением лица, которое часто бывает у людей, погружённых в свои мысли. Дибнер стоял в лаборатории, среди оборудования и чертежей, что указывало на его глубокую вовлечённость в проект.
Лайма продолжала:
— Проект получил практическую реализацию осенью 1944 года, когда стало очевидно, что Германия проигрывает войну. Третьему Рейху оставалось недолго, и НСДАП приняла решение спасти нацистских лидеров, особенно фюрера. Рассматривались различные варианты эвакуации: от лунной программы до исследований в области параллельных миров. Дибнер предложил создать портал с помощью направленного атомного взрыва, который должен был сместить в одну точку разные географические места.
— То есть? — переспросил географ Иван Разумовский, астронавт из России.
— Свести расстояния к нулю, — пояснила Лайма. — Энергия взрыва могла соединить полигон под Дрезденом с планетой, где мы сейчас находимся. Портал оставался активным в течение трёх минут. Этого времени хватило, чтобы экспедиция под командованием штандантерфюрера СС Отто фон Майера переместилась на другую планету.
На экране появилась фотография Отто фон Майера, улыбающегося и пожимающего руку Адольфу Гитлеру. Это был высокий мужчина с узким лицом, светлыми волосами и проницательным взглядом. За их спинами виднелась надпись "Projekt Raumzerrei;end", а фюрер смотрел на Отто с явным ожиданием успеха. В глазах Гитлера читалась надежда на спасение и возрождение Третьего Рейха.
— И что? — спросил Иван Разумовский, не сводя глаз с экрана. Он нервно грыз карандаш, видимо, пытаясь осмыслить услышанное.
Лайма спокойно продолжила:
— Им было обещано, что через три месяца будет готов новый заряд из обогащённого урана, и они смогут вернуться обратно. Но этого не произошло. Не хватило ни ядерного материала, ни времени. В 1945 году американская авиация провела массированные налёты на Дрезден, уничтожив значительную часть города.
На экране показали фотографии разрушенного Дрездена. Город был покрыт руинами, клубы дыма поднимались от пожаров. Стратегические объекты, включая подземный тоннель, где находилась установка Дибнера, были уничтожены. После капитуляции Германии документы по проекту были уничтожены, а оборудование разобрано. Даже американцы, занявшие территорию, не смогли найти ни следа от портала, лишь остатки разбитого оборудования.
— Экспедиция застряла здесь навсегда, — подытожила Лайма. — Эти люди, отрезанные от Земли, остались на этой планете без шансов на возвращение.
В зале наступила тишина. Экипаж осознал, что они столкнулись с забытой историей, таящей в себе больше загадок, чем кто-либо мог себе представить.
Лайма открыла дневник Отто фон Майера, пролистав первые страницы, и начала читать перевод с немецкого. Голос её звучал спокойно, но в помещении царило напряжение — все ждали услышать свидетельства человека, оказавшегося в плену космической неизвестности.
— "Глядя мне в глаза, фюрер сказал: «Отто, вся надежда арийской расы в твоих руках», — и он пожал мне руку. Но я заметил страх и растерянность в его глазах, хотя он решительно махнул в сторону моей группы. Для выполнения задачи мне выделили значительные ресурсы: людей и бронетехнику. Я понимал, что судьба Германии решается на фронтах, но объём выделенных средств показал мне, насколько важной была моя миссия.
Герр Дибнер объяснил мне: «Отто, портал, по нашим расчётам, продержится три минуты — не больше. Вам надо успеть проскочить».
— А если не проскочим? — спросил я.
— Тогда застрянете между нашими мирами, — ответил Курт, ехидно сверкнув глазами. — Мы рассчитали, что есть пригодная к жизни планета у звезды Вольф 359. Надеемся, что она станет нашим новым домом."
Лайма сделала паузу, давая слушателям переварить услышанное, а затем продолжила:
— "Я знал свою задачу: исследовать планету, расчистить место и подготовить её для приёма наших лидеров. Дибнер обещал, что портал будет функционировать в постоянном режиме, и нас будут снабжать всем необходимым. Моё руководство в Гестапо заверило, что наши семьи последуют за нами. Я чувствовал огромную ответственность, но одновременно и страх перед неизвестностью."
Лайма продолжала читать дальше:
— "19:05. Мы приготовились. Дибнер активировал установку в тоннеле. Яркий свет и разряды молний заполнили пространство. Раздался гул, словно сам воздух вибрировал от напряжения. Вдруг пушка выстрелила атомным зарядом, и в небе перед нами открылся разлом — словно разрыв ткани реальности."
— Это было изумительное зрелище, — добавила Лайма. — В дневнике описывается момент, когда пространство словно разорвалось в вихре света. Спираль закручивалась, показывая звёзды, планеты, галактики — всё смешалось в яркой феерии света и цвета. Выглядело это, по словам Отто, как вихрь вселенной, который стремительно поглощает пространство вокруг, открывая проход в неизведанное.
— "В наушниках раздался приказ: «Вперёд! Портал открыт». Я дал команду, и моя штабная машина первой рванула в неизвестность. За мной, лязгая гусеницами, последовали танки. Первым прошёл тяжёлый «Тигр», за ним два «Пантеры», ревущие двигатели сотрясали воздух. С громом и лязгом шли грузовики с солдатами, тяжёлыми пулемётами и боеприпасами. Последними шли танки, защищая фланги. Я оглянулся и увидел, как через портал прорываются яркие лучи света, вокруг которых вращались частицы — это было невероятное зрелище, как если бы сама материя пространства раскручивалась в вихре".
Лайма остановилась и подняла глаза на Совет. Комната замерла в тишине. На экране перед ними развернулась сцена, словно ожившая из прошлого: немецкие солдаты и бронетехника, движущиеся в неизвестность, через пылающий портал, в свете которого клубились молнии и вращались вихри космических галактик.
Капитан Смог, нахмурившись, смотрел на изображения, проецируемые на экран. Он понимал, что перед ними был отчёт не только о драматическом решении нацистской Германии спастись от поражения, но и о рискованном эксперименте, который перенёс сотню человек на далёкую планету.
— Действительно, картина невероятная, — произнёс капитан, скрестив руки на груди. — Люди, оказавшиеся заложниками своего безумного проекта, проскочили через звёздное пространство, только чтобы оказаться здесь, на краю галактики, навсегда отрезанными от своей родины. Это многое объясняет о состоянии лагеря, который мы нашли.
Географ Иван Разумовский тяжело вздохнул и покачал головой, вглядевшись в экран:
— Невероятно... Вся эта бронетехника и солдаты Вермахта, оказавшиеся на другой планете из-за безумных амбиций своих лидеров. Какова же была их надежда и страх в этот момент?
Лайма кивнула:
— Надежда на спасение и вера в чудо. Но они так и остались здесь, навсегда затерянными в бескрайних просторах вселенной, без шанса на возвращение.
Лайма продолжила чтение дневника Отто фон Майера, её голос был спокойным, но в зале царило напряжение. История становилась всё мрачнее, и члены Совета внимательно слушали каждое слово.
— «Прошли не все. Когда портал захлопнулся, один грузовик не успел пройти полностью. Кабина с мотором оказалась на новой планете, но бортовая часть, загруженная ящиками с продуктами питания, осталась на Земле. Мы услышали треск металла, словно что-то разрывалось, и на нас свалился ошеломлённый водитель Фриц Каммер и его помощник, рядовой Шульц. Они не верили своему счастью, что остались в живых.
Мы осмотрели повреждённую кабину. Разрез был удивительно ровным, словно пространство действовало как лучшая циркулярная пила, аккуратно отсекшая заднюю часть машины. Груз с продовольствием остался за пределами перехода, и это стало первым ударом по нашим запасам."
Лайма посмотрела на экран, где проецировались кадры из найденного лагеря: остатки бронированных машин, разрушенные стены, ржавые танки.
— «1-й день. Мы оказались на небольшой поляне. Было утро, звезда Вольф 359 светила неярко, но света хватало, чтобы разглядеть окружающую природу. Вдруг мы заметили движение в траве. Из кустов выползли гигантские змеи с мордами, похожими на крокодилов или варанов. Их пасти раскрывались, обнажая острые зубы. Они двинулись на нас, шипя и извиваясь, как огромные черви. Экипажи танков быстро сориентировались, и гусеницы тяжёлых машин раздавили первую волну рептилий. Но некоторые чудовища успели подползти ближе и кинулись на солдат. Нам пришлось открыть огонь. Тяжёлые пулемёты и пушки быстро расстреляли оставшихся хищников. Мы ощутили первый страх и поняли, что нас ждёт настоящая борьба за выживание.
...4-й день. Мы начали возводить забор из местных деревьев. Но это оказалось нелегко. Деревья здесь очень твёрдые, топоры и пилы лишь слегка царапали их кору. Лианы, свисавшие с ветвей, оказались жгучими. Каждый, кто их касался, сразу получал ожоги, как от кислоты. Работать пришлось в перчатках и защитных одеждах. Над нами кружили странные птицы. Одна из них привлекла внимание сержанта Майстера, и он подстрелил её. Мы осмотрели птицу. Она была небольшого размера, с чёрными блестящими перьями и длинным, изогнутым клювом. Но самое удивительное — её глаза были зелёными, светящимися, как у хищника в темноте. Повар Густав решил попробовать её мясо. Но, когда он её сварил, оказалось, что мясо не только жёсткое, но и отдаёт горечью. Мы решили выбросить тушу за забор. Буквально через минуту к ней подползла огромная многоногая тварь, похожая на скорпиона, и схватила добычу. Мы наблюдали, как она разгрызла тушу и унесла её в свою нору."
Лайма перелистнула страницу и продолжила:
— «7-й день. Мы поставили первый блиндаж. Над лагерем взвилось знамя Третьего Рейха. Красное полотно с чёрной свастикой ярко выделялось на фоне зелёной растительности. У нас появилась странная гордость. Впервые за долгие месяцы мы ощутили себя победителями, первооткрывателями нового мира. Рядовой Шульц вдруг начал петь гимн немецких танкистов, и мы все подхватили его, наши голоса звучали мощно и уверенно:
«Ich fahr' im Panzer, in die weite Welt,
Die Sonne scheint, das Land ist weit,
Mein Panzer gl;nzt, die Ketten rollen,
Die Fahrt geht weiter, durch die Ewigkeit.
Vorw;rts, vorw;rts, mit Stahl und Feuer,
Vorw;rts, vorw;rts, bis zum Sieg,
Vorw;rts, vorw;rts, mit Schwei; und Blut,
Panzer, Panzer, in den Kampf.»
Мы были в приподнятом настроении, чувствуя, что являемся спасителями немецкой нации. Мы верили, что через несколько месяцев нас начнут снабжать, и наши семьи присоединятся к нам. Мы чувствовали себя героями и первопроходцами, готовыми создать новую Германию на этой далёкой планете."
Лайма остановилась, подняв глаза от дневника. Наступила тишина. В помещении Совета можно было услышать, как кто-то тяжело вздохнул. Выражения лиц у членов экипажа были серьёзными и сосредоточенными.
Капитан Смог медленно покачал головой:
— Странное чувство. Эти люди, которые приехали сюда со всей своей гордостью, своими мечтами, оказались заперты на планете, отрезанные от Земли и своих лидеров. Смешение трагедии и безумного энтузиазма.
Лайма продолжала:
- «День 16-й. Я отправил группу на юг, на разведку. Из семи человек вернулся только Шмитт, рядовой. Его форма была разорвана, он истекал кровью, лицо побледнело, а глаза были широко открыты, как у человека, который увидел что-то ужасное. На его теле было несколько глубоких порезов, возможно, от местных животных или хищных растений. Он не мог рассказать ничего внятного, только что-то бормотал про "нечто", что его поймало в лесу. Когда мы положили его на операционный стол, фельдшер пытался остановить кровотечение, но Шмитт умер на его руках. И тогда я понял, что планета настроена враждебно против нас. Мне почему-то захотелось вернуться домой. Пускай там погибну, на войне, чем под чужим солнцем. Идея Дибнера мне не показалась удачной…
...День 27-й. Я дал распоряжение экономить пищу, так как ее у нас было мало. Один грузовик с продуктами так и не добрался до нас, остался где-то в пути. Вода есть рядом, но добывать ее непросто. Река кишит всякими хищниками. Они нас не жрут, но атакуют. Видимо, это борьба за территории. Иногда я думаю, что они чувствуют, что мы — чуждые, пришельцы. Настроение у солдат на исходе. Даже офицеры СС начинают нервничать. Это не та война, которую они ожидали. Они с каждым днем все более закрыты, и я сам не могу избавиться от ощущения, что все мы тут чужие.
...День 62-й. Продуктов все меньше. Мы ждем, когда откроется портал, но пока все наши усилия пусты. Нам все труднее поддерживать порядок среди подчиненных, и время тянется медленно. Мы все надеемся вернуться домой, хотя мало кто осмеливается сказать это вслух. Я вижу, как каждый день угрюмые лица наших солдат становятся все более потерянными. Этот мир чужд нам, он не просто неприветлив — он враждебен. Планета красивая, да, но она не приспособлена под нас. Мы не можем есть никакую местную фауну — она несъедобна. При любой попытке нас вырывает. Однажды я сам пробовал что-то, напоминающее местного зверя, но тут же понял, что ошибся. Это было не то. Животное оказалось крайне токсичным. Мы тут как в клетке, не можем даже нормально накормить себя, и это ощущение безысходности становится все сильнее.
...День 78-й. Рядовой Шульц умер от попытки сожрать что-то похожее на медузу, что он поймал в реке. Сначала все было нормально — он долго варил странное существо на костре, надеясь, что его ядовитые свойства исчезнут при термической обработке. Но как только он разрезал его на части и проглотил, стало ясно, что он что-то не учел. Вскоре его лицо побледнело, а глаза стали выпученными, как у человека, который только что столкнулся с чем-то абсолютно невероятным.
Через несколько минут его тело начало судорожно подергиваться. Он начал кашлять, изо рта лился черный, густой поток крови. Глаза Шульца буквально вылезли из орбит, словно что-то мощное тянуло их наружу. Его руки и ноги сжались в агонии, а потом он рухнул на землю, спазматично дергаясь. Мы все попытались его схватить, но не успели. Он дергался так, как будто не мог контролировать свое тело.
Сначала мы пытались его остановить, думали, что его может спасти фельдшер. Но когда мы поднесли его к медицинской сумке, из его рта вдруг вырвалась маленькая прозрачная медуза, на первый взгляд ничем не примечательная, но ее шупальца быстро зашевелились, как будто она почувствовала опасность. Она скользнула по траве и быстро исчезла в сторону реки, как будто ничего и не было. Шульц умер, его тело осталось на земле — безжизненное, холодное, с открытыми глазами, как если бы он пытался понять, что произошло с ним.
Мы похоронили его быстро, с неохотой, потому что каждый раз, когда мы теряли кого-то, нам становилось все тяжелее и тяжелее смотреть друг на друга. Это чужой мир, мир, который нас не ждал, не хотел нас видеть и не собирался отпускать. Мы начали осознавать это, все больше замкнувшись в себе и делая лишь необходимое, чтобы выжить.
Когда я оглядывался на мертвое тело Шульца, я понял, что этот мир забрал его так же, как и других до него — без пощады. И мне почему-то стало еще более ясно: мы не принадлежим этому месту. Мы чужды этой планете, как и она нам.
...День 128-й. Еды практически не осталось. Мы все голодные, и это уже стало нашим основным занятием — думать о пище. Офицеры требуют от меня отчета. А что я могу им сказать? Я знаю не больше их. Портал до сих пор закрыт. Я не знаю, что в Германии, чем занят там Курт Бибнер, как там с нашим фюрером Адольфом Гитлером? Я сам весь в тревоге и напряжен. Кажется, что все это — какой-то страшный сон, от которого не проснуться.
Дисциплина в лагере падает. С каждым днем становится все труднее поддерживать порядок. Мы теряем остатки человеческого облика. Нас постоянно атакуют какие-то животные. Они не жрут нас, но это не делает их угрозой менее страшной. Мы для них не пища, а просто нечто чуждое, не в своей среде. Кажется, природа хочет избавиться от нас, как от чуждого тела, которое каким-то образом оказалось в ее экосистеме. Эти существа, огромные и агрессивные, с жесткими шипами и яркими глазами, как будто нас выживают, словно мы — инородное вторжение, которое не должно здесь существовать.
...День 151-й. Случай каннибализма был зафиксирован обер-лейтенантом Шилфом. Он заметил, как группа солдат убила рядового Тренша, расчленила его и подвергла вырезанные органы и мясо жарке на костре. Я побежал к ним, изрыгая проклятия и угрожая расстрелять. Запах жареного мяса вдруг вызвал у меня обилие слюны, и я почувствовал слабость в коленях. Я сдержался, но было трудно. Однако, когда я подошел ближе, мне прямо в лицо уставилось десять автоматов и один пулемет. Глаза солдат горели яростным светом, полным ненависти и голода. Я понял, что они готовы убить меня за кусок мяса. Я медленно опустил «вальтер» и попятился назад. Это было как предательство самого себя. Я понял, что я больше не имею власти над ними. Они не слышат меня. Они готовы убивать ради еды, и это было нечто большее, чем просто животный инстинкт — это была утрата разума.
...День 211-й. Каннибализм стал обычным явлением в нашем лагере. Голодные солдаты начали выбирать самого слабого и убивать его, чтобы сожрать. Я видел, как в этом участвовали и офицеры СС. Все потеряли разум. Голод превратил нас в зверей. Мы перестали быть людьми, и эта мысль стала самой страшной. Я спасал себя тем, что у меня был ящик с хлебом и колбасой, но я прятал его среди ящиков с патронами, скрывая от всех. Я ел тихо, ночью, когда никто не мог видеть. Держал пистолет наготове, потому что если кто-то узнает о моем запасе, он попытается отнять его. Каждый из нас сейчас стал врагом для другого, и тот, кто оказался слабым, не пережил бы дня. Это был вопрос выживания.
...День 320-й. Нас осталось немного. Портал так и не открыт. Помощи из Германии ждать бесполезно. Мы остались здесь одни, и эта мысль не оставляет меня. Мы голодаем, а местная природа не приспособлена для нас. Даже самые банальные растения не дают необходимого питания, а звери, которые могли бы стать добычей, тоже не съедобны для нас. Я сожрал весь свой запас. И вот я сижу, наблюдая за тем, как мои товарищи становятся все более животными, и понимаю, что вот-вот наступит мой конец. У меня есть ампула с цианистым калием. Когда я пойму, что жить больше нет смысла, я приму его. Это будет избавлением.
...День 345-й. Нечто странное спустилось к нам с неба. Это был диск, летательный аппарат, я назвал его мысленно "супница". Он опустился так низко, что какой-то луч подхватил троих из наших и втянул внутрь. Все всполошились, но я сразу понял, что это не люди, не с Земли. Что-то другое. Что-то невообразимое.
Я приказал оставшимся в живых дать бой. Танки начали стрелять, но снаряды не могли пробить броню этого аппарата. Он был как твердое пространство, невидимое и непробиваемое. Пулеметчик Фриц открыл огонь из МГ-40, но какой-то луч из "супницы" растворил его прямо в воздухе. Это было похоже на то, как если бы его просто не стало — мгновение, и он исчез. Потом аппарат излучил энергетическую волну, и вся наша бронетехника, танки и машины, начали подниматься в воздух, как если бы весы перевесили. Все, кто был на броне, погибли, их тела застыли от энергии. "Супница" улетела. Все замолчали, а я остался единственным живым. Я не знаю, почему меня не коснулся этот луч, но я точно знаю одно — я теперь совершенно один.
...День 379-й. Трупы людей не гниют. Я, голодный, разделал обер-лейтенанта Шилфа. Ел его неделю. Мне было тошно, но я ел. Это было невозможно, но я не мог остановиться. Я видел, как его мясо исчезало во мне, как исчезали все остатки моенго человеческого облика, и это почему-то утешало меня. Оставался только голод и необходимость выжить.
...День 421-й. Я сожрал десять человек. Они были мертвыми итак, и в какой-то момент я уже не мог думать, что это неправильно. Мой разум не следит ни за чем. Я стал машиной, которая просто выживает. Все было так просто, так естественно. Я сейчас допишу этот дневник и запаяю его в стеклянный ящик. Потом приму цианистый яд. Прощай, Германия. Хайль Гитлер! Германия превыше всего! Прощай, любимая Рахель!.."
Лайма закончила читать. Все молчали. Тяжелые думы охватили всех, и тишина в помещении казалась непреодолимой. Некоторые задумались о том, как ужасные события в прошлом могут повлиять на настоящее. Другие размышляли о том, что значит быть человеком, а что — зверем. Образы из дневника, смерть, насилие и отчаяние, не отпускали их. Казалось, что каждый из присутствующих погрузился в свой собственный мир мыслей и страхов. Некоторые пытались понять, что заставляет людей менять свою сущность под давлением обстоятельств. Это была не просто информация, это было потрясение, которое заставляло всех взглянуть на мир с нового угла. Тяжелые мысли, как мрак, проникли в сознание каждого.
- Дневник описывает каждый день, я же вам прочитала только небольшую часть, — произнесла Лайма, нарушив молчание. — Это документ, и он очень важен. Он раскрывает не только прошлое человечества, но и то, как люди меняются, оказавшись в стрессовой ситуации. В этом случае мы видим, что нацисты превратились в зверей.
- Они и были зверьми, — заметил Иван, слегка отстраненно. — Нюрнбергский трибунал раскрыл их суть.
- Меня волнует вот что, — сказал капитан Смог, его голос стал напряженным, — Отто фон Майер говорит о прилете чужого корабля. Значит, к звезде Вольф 359 около 200 лет назад прилетел чужой корабль. Чужая раса. Чужая цивилизация. Мы до сих пор никого из разумных не встречали...
Совет напрягся, каждый член стал обсуждать это, обмениваясь тревожными взглядами. Это было серьезно, слишком серьезно. "Это получается, что людей они похитили, и теперь знают, кто мы такие, — сказал навигатор Энри Бахматья Сингх. — Поскольку они убили других, значит, они агрессивные."
- Огонь первыми открыли нацисты, — заметила Лайма, она пыталась взглянуть на ситуацию с другой стороны. — Они всего лишь отреагировали.
- Но они похитили троих солдат, — возразил Магвайер, его тон был решительным. — Это уже агрессия.
- Они могли так ловить местную фауну, собирая коллекцию, и людей могли принять за неразумных существ. Ведь их поведение уже мало напоминало разумных, — парировала Айсманн, ее голос был спокойным, и ее рассуждения успокоили пыл дискуссии. Несколько членов Совета задумались. Не все так однозначно, как казалось на первый взгляд.
Тогда слово взял капитан Смог:
- Итак, историю штандартенфюрера СС Отто фон Майера, все записи, включая наши съемки и исследования, мы отправим на Землю. Думаю, это внесет свою лепту в историю нашего общества. Но самое главное другое: этот физик Курт Дибнер, пускай и нацист, однако открыл путь к звездам. Нужно, чтобы на Земле восстановили его проект. Тогда пространство окажется управляемым, и любая звезда будет как на ладони! Нужда в таких кораблях, как "Дон Кихот", отпадет."
Совет был согласен.
- Это и есть первый итог нашего посещения планеты, — сказал капитан, его голос был уверен и решителен. — Но корабль "Дон Кихот" останется здесь еще год. Мы должны завершить исследования, прежде чем вернемся на Землю.
- Трупы предлагаю забрать с собой, запаковав в криокамеры, — предложила Лайма. — Эти люди все равно не принадлежат этому миру. Им место на Земле. Пускай они не герои, а враги наших предков, но их нужно вернуть домой.
Совет был согласен и с этим мнением. Все молчали, но все понимали, что это было правильное решение. Даже в самых темных событиях прошлого нужно было сохранять человечность. Это был долг, который они должны были исполнить.
Капитан Смог завершил заседание Совета, и все, кто был в зале, встали. Не было тех, кто бы не чувствовал тяжесть решения. Это было не просто завершение очередной миссии — это было возвращение в будущее, где человечество должно было исправить ошибки прошлого.
Корабль «Дон Кихот» стоял на возвышенности, освещаемый звездой Вольф 359. Это было величественное зрелище: серебристый корпус корабля, темные гусеницы и сильные контуры, освещенные холодным светом далекой звезды, стояли как памятник всему тому, что произошло, и всему тому, что еще предстояло. Звезда Вольф 359 тускло мерцала, но ее свет был пронзительно холодным, как само пространство между мирами. В этом свете «Дон Кихот» казался почти живым, как если бы эта планета была его последним убежищем, а его экипаж — последним звеном между человечеством и тем, что скрывается за пределами знакомого мира.
(13-14 ноября 2024 года, Винтертур)